Текст книги "Деревня Чудово, или Наказание для наблюдателя"

Клинин вместе с остальными встал в полный рост и молча смотрел на Тузина, определённо находящегося в состоянии эйфории. Психотерапевт как будто не замечал насупленных и даже угрожающих взглядов тех, кого он так бесцеремонно поставил чуть ли не на колени. Неизвестно, чем бы закончилась эта немая сцена, если бы не Роберт, который во время явления «зелёного змея» безучастно стоял в стороне от телескопа.

– Какой великолепный вид открывается отсюда, – заученно произнёс он, и этим несуразным для данной ситуации замечанием почему-то сразу же разрядил напряжённую атмосферу.

Туристы, сняв очки, так как искры в воздухе больше не возникали, понемногу начали отходить от перенесённого стресса. Геофизики дружно засокрушались по поводу отсутствия у них импортной аппаратуры, позволяющей исследовать состояние окружающей среды в таких необычных местах. Алла Владимировна, смотрясь в зеркальце, приводила в порядок причёску, Гирин закурил, громогласно сожалея о том, что Кирилл не пошёл на экскурсию, потому как «такого нехилого представления ни в одном фильме ужасов не увидишь».

– Да, великолепное шоу для неслабонервных, – хмыкнул Олег Жуков.

Он подошёл к телескопу, освобождённому Тузиным, и, заглянув в него, констатировал с неким облегчением:

– Закончен бал, погасли свечи.

– Итак, Зиновий Яковлевич, пожалуйста, объясните нам это явление с точки зрения науки? – пряча в усах лукавую улыбку, обратился Фишкин к Зиновию.

– Конечно же, объясню, – живо откликнулся Инкин, моментально забывший только что пережитые жутковатые ощущения, – у меня не вызывает сомнения, что наблюдаемый эффект вызван воздействием на окружающую среду двух факторов: разреженности верхних слоёв атмосферы и содержания в воздухе атомов и молекул веществ, обладающих высокой химической реакционной способностью. Эти факторы…

Зиновий не договорил фразу до конца, потому что вместе с другими, задрав голову, стал смотреть на зависший прямо над обсерваторией тёмный, но отчётливо видимый цилиндрический объект, испускавший три слабомерцающих луча, один из которых осветил обсерваторию. Инкин, зачем-то прикрыв голову руками, по-женски ойкнул и резво кинулся к лестнице, остальные, не сговариваясь, тоже стали спускаться вниз. Илья шёл за Тузиным и, несмотря на напряжённую обстановку, всё же разобрал его восторженное бормотание: «Зелёный Дракон… место наивысшего проявления силы – ещё один подарок судьбы и знак благоволения Провидения, которое ведёт меня к цели!»

«Может, у него крышу снесло?» – мелькнула сочувственная мысль в голове у Клинина.

Но тут его внимание переключилось на более нормальное и успокаивающее поведение Фишкина и Ерофея, которые, тихо переговариваясь, последними сошли со ступенек лестницы. Северов спокойно начал объяснять, что этот цилиндр периодически зависает над обсерваторией, но никаких неудобств не приносит, как и остальные неопознанные объекты, наблюдаемые в небе над деревней.

– К тому же он уже улетел, – невозмутимо сообщил он, выглянув в окно.

– Этот цилиндр – тоже разреженность верхних слоев атмосферы? – саркастически обратилась Алла Владимировна к запыхавшемуся Инкину, одновременно бросая гневные взгляды на Аскольда, на лице которого всё ещё сохранялось ликующее, отстранённое выражение; он не обращал никакого внимания на реакцию окружающих, а главное – на её негодование. Да и Зиновий не среагировал на саркастическое замечание Сумец. Он побледнел, его правое веко дёргалось, а руки заметно дрожали. И только самолично убедившись, что цилиндра больше нет, Инкин немного успокоился и попытался выпытать у Фишкина, не опасны ли такие явления и изучалось ли их воздействие на человеческий организм.

– Я же неоднократно говорил, что НЛО и происходящие в деревне феномены, хотя и имеют необычные свойства, но для здоровья не опасны. Уж сколько здесь туристов побывало, но никто из них на здоровье не жаловался, наоборот, многие себя гораздо лучше чувствовать стали. Подтверждение моим словам – большое количество «дикарей», приезжающих сюда каждый год, чтобы набраться здоровья и диковинных впечатлений. Кстати, они целые дни на Бездонном Озере проводят и утверждают, что его вода избавляет от многих болезней. Обязательно побеседуйте с ними и поймёте – наши чудеса лучше любых курортов лечат.

– Что можно узнать из беседы с людьми, подверженными внушениям и суевериям? Если нет заключения ученых, почему вы подвергаете нас опасности, приглашая на свои, так называемые, экскурсии? – возмущённо вопрошал Инкин, оглядываясь и ища одобрения у остальных туристов.

– Так вас же никто не заставляет сюда приезжать. К тому же, если экскурсии были бы опасными, разве ж я сам бы их водил? – резонно возразил Степан Васильевич, тоже ища поддержки у собравшихся.

– Действительно, Зиновий Яковлевич, мы сюда приехали, чтобы посмотреть на удивительный мир непознанного, – вдохновенно проговорила Алла Владимировна, – а если так, то каждый из нас должен быть готов к любому, самому неожиданному развитию событий. Такие места этим и интересны. Если же Вы боитесь и не хотите дальше здесь находиться, то уезжайте.

– Да, мы никого не держим и в случае отъезда вернём деньги за неиспользуемый период пребывания, – устало заметил Фишкин, которого определённо утомили придирки и претензии Зиновия.

Слова Сумец и Степана Васильевича возмутили Инкина, но в то же время заставили его умерить пыл, дабы не довести ситуацию до крайности, после которой надо будет, и правда, покинуть деревню, а это не входило в его планы.

– Я не собираюсь уезжать, а только хочу, чтобы руководство турбазы более ответственно относилось к своим обязанностям, – промямлил он и, дабы прекратить неприятный разговор, поинтересовался у Олега, скоро ли будут готовы результаты исследований почвы и воды Чудова.

– Обещали в ближайшее время, – задумчиво глядя в сторону озера, сказал Жуков, – хотя на вопрос, откуда здесь взялись камни, похожие на вулканический туф, пожалуй, можно ответить уже сейчас.

Тут в разговор вступили Санёк с Лёхой, восхищённо вспоминавшие извержение лавы и возникновение зелёного змея.

– А когда Бездонное Озеро образовалось и почему оно не пересохло от вулканических извержений? – задался Лёха вопросами, на которые не было ответа ни у Фишкина, ни у Ерофея.

Чтобы сгладить некоторое разочарование от множества неизвестных в деревенских задачках, Северов предложил вернуться на смотровую площадку и понаблюдать за звёздным небом.

– Нет уж, с меня хватит этой вакханалии, – решительно бросил Гирин, – и так впечатлений на всю оставшуюся жизнь хватит, тем более что на звёзды я и в планетарии могу посмотреть.

Девчонки и Сумец тоже не горели желанием снова подниматься наверх, а Зиновию тем более не терпелось поскорее покинуть место, где пришлось наблюдать труднообъяснимые с научной точки зрения события.

– А я хочу посмотреть на звёздное небо, – вдруг заявил Роберт, вопросительно глядя на Аскольда.

– Иди за мной, – приказал Тузин сухо и жёстко, хотя в его взгляде промелькнуло недоумение, вызванное словами подопечного, первый раз произнесшего: «я хочу».

Аскольд, не оглядываясь, пошёл к выходу, и Роберт, помедлив немного, двинулся за ним.

– Действительно, впечатлений получено больше чем достаточно, пойдёмте домой, – устало сказала Алла Владимировна, и ей никто не возразил.

Уже подходя к гостинице, Лизавета сделала знак Илье, чтобы тот вместе с ней отстал от группы, а когда они оказались одни, немного смущённо спросила:

– Ты пойдёшь завтра со мной к Розе?

– К колдунье? – удивился Клинин.

– Да.

– Зачем она тебе понадобилась? Уж лучше к Маланье сходи.

– Мне горничная наша сказала, что Роза лучше всех знает, как попасть к ведателю Ираклию – это самый почитаемый и влиятельный здешний домовой! – торопливо объяснила Китина. – Помнишь, я рассказывала тебе, что мои предки родом из этих мест. Так вот, они не просто тут жили – они владели этими землями…. После революции многие из Китиных уехали за границу, и их следы затерялись. Так получилось, что я теперь единственная наследница. Бабушка говорит, только ты не смейся, что у Ираклия должны быть документы, подтверждающие право нашего рода на владение Чудовым.

– И зачем они тебе, помещицей хочешь стать? – не удержался от усмешки Клинин.

– А почему бы и нет? – с вызовом ответила Лизавета. – К тому же, у Ираклия могут храниться семейные письма, фотографии, драгоценности…. Я думаю, глупо оставлять всё это здесь. В конце концов, даже если этот Ираклий – миф и выдумка, то, согласись, выдумка занятная, которая не могла возникнуть из ничего.

– Теперь ты будешь смеяться, но я почти верю в существование Ираклия, – сказал Илья, тоже слегка смущаясь странной темы их разговора.

Лизавета и не думала смеяться, а повторила вопрос:

– Так ты пойдёшь со мной завтра к Розе?

– Конечно, пойду, – не задумываясь, согласился Клинин, поскольку предстоящий поход сулил возможность не только побыть наедине с Лизаветой, но и получить информацию, которая могла бы пригодиться для репортажа.

Илья проводил Китину до гостиницы, у которой собрались её обитатели и геофизики, горячо обсуждавшие виденные на экскурсии феномены. Зиновий, окончательно пришедший в себя от потрясений, испытанных в обсерватории, лихо опровергал все «антинаучные домыслы» и категорически отрицал наличие каких-либо чудес и мистики в наблюдаемых явлениях.

Клинин очень быстро устал от бесполезных споров и, попрощавшись с компанией, ушёл домой. Там он расспросил Рябкиных о Бездонном Озере, но они неохотно и односложно отвечали на его вопросы, зато явно оживились, когда он рассказал, что в редакции обещали напечатать его репортаж.

– Ты только про Варварины полёты не пиши, – попросил Осип после того, как поздравил Илью с «почином», – да и здесь никому не говори, ей и так неловко.

Илья пообещал, хотя уже сделал некоторые письменные наброски о случае, произошедшем с хозяйкой. Чтобы не смущать Рябкину, которая при упоминании её «болезни» сбилась со счёта и запуталась в хитросплетениях кружева, Клинин стал рассказывать о том, как увозили Печаль.

– Наверное, хозяин её нашёл, – предположил он.

– Нет, не хозяин! – уверенно возразила Варвара Игнатьевна, распуская испорченное вязание. – Мы тоже, когда её первый раз увели, думали, что хозяин, но Маланья сказала – воровство это. И лошадь вернется, как только в деревне гроза случится. Так и вышло.

– А при чём тут гроза? – изумился Клинин.

– Да не знает никто! Только вот увидишь, как только гроза пройдёт, Печаль вернётся.

Илья с сомнением покачал головой, но расспросы прекратил и, решив отдохнуть от избытка информации, вернулся в свою комнату. Несмотря на не слишком позднее время, он лёг в постель и, уже засыпая, услышал в коридоре голос Тузина. Психотерапевт приказывал Роберту идти на улицу.

«Куда это их несёт на ночь глядя?» – сонно подумал Клинин, сразу же вспомнив о Тишке, надеясь, что в отсутствии Аскольда тот вернётся в дом.

Илья прислушался, но знакомых шажков не услышал и вскоре погрузился в крепкий сон без «видений».

Глава 5

– Кажется, здесь, – облегчённо проговорила Лизавета, когда на следующее утро, отшагав километра три по довольно накатанной дороге, они с Ильёй подошли к деревне Подлипки и увидели возвышавшийся над остальными домами особняк, огороженный длинным кирпичным забором с массивными железными воротами. На них висела табличка с требованием к пришедшим на приём звонить два раза.

Илья нажал на кнопку звонка. Камера наблюдения, висевшая на перекладине ворот, развернулась в их сторону, и грубый мужской голос, искажённый хрипами некачественного микрофона, спросил: «Что надо?».

Лизавета, глядя в камеру, кокетливо объяснила, что ей необходимо поговорить с Розой по очень важному делу.

– Хорошо, ты входи, а этот пусть останется.

– Но мне без него нельзя, нам обязательно нужно вместе с ним пройти, – уверенно соврала Китина.

– Ладно, проходите вдвоём, – недовольно пробубнил голос.

Слегка приоткрывшиеся ворота пропустили их внутрь просторного двора, где у недостроенного особняка приютилась изба-пятистенок. Около её крыльца стояла очередь, в основном состоящая из женщин. Илья с Лизаветой встали за дородной тёткой в ярком платье с вызывающим вырезом.

– Давно ждёте? – спросила у неё Китина.

– Давно, – буркнула та, даже не взглянув в их сторону, – бабка вон та, на крыльце, – Розина помощница, Марфа, кого хочет, того и вызывает.

Старуха, про которую она говорила, скрылась за дверью, но очень скоро появилась и, прямиком направившись к Лизавете и Клинину, строго проговорила:

– Роза вас приглашает. Пойдемте, провожу.

Люди в очереди заволновались, зашептались, но открыто возражать никто не посмел.

Втроём они прошли сначала на террасу, застеклённую разноцветными фигурными стёклами, а затем в тёмный узкий коридор с несколькими металлическими дверями. Старуха распахнула одну из дверей и громко велела: «Сюда идите!».

Илья с Лизаветой оказались в помещении с окнами, плотно завешенными атласными шторами, не пропускавшими света. Комната освещалась лишь огнём необычного голубоватого цвета, без дыма и жара пылающим в чаше, стоящей на краю длинного стола. Сквозь незнакомые запахи, витавшие в комнате, явственно пробивался резкий аромат духов. Он заметно усилился, когда из-за стола им навстречу поднялась полноватая женщина, в которой не без труда можно было узнать знойную красавицу, изображённую на билборде с привокзальной площади Куролесова. Колдунья была одета в длинное чёрное платье с глухим воротом, её вьющиеся каштановые волосы разделял прямой пробор, глаза тонули в густо наложенных на веках тенях и туши на ресницах. Роза молча, в упор рассматривала пришедшую парочку. Пауза затягивалась. Языки колышущегося в чаше пламени выхватывали из темноты странные предметы, стоящие на столе и рядом с ним, но не освещал стены. Создавалось впечатление полной изолированности от мира, чувство реальности быстро притуплялось, всё внимание сосредотачивалось на стоящей перед ними женщине.

– Знаю, с чем пришла, – низким хрипловатым голосом проговорила колдунья, остановив свой взгляд на Лизавете, – трудное дело замыслила, но если будешь всё делать, как я велю, то встретишься с Ираклием.

Услышав это имя, Илья и Китина вздрогнули от неожиданности, а Роза продолжала загадочно:

– Найти его просто, да непросто встретиться, а чтобы поговорить – так и вовсе тяжело. Надо особый ритуал совершить и выучить защитный заговор.

– А что, встреча с ним опасна? – немного опомнившись от осведомлённости Розы по поводу их визита, спросил Илья.

– Я же сказала – если она будет меня слушаться и сделает всё, как велю, то её желание исполнится. Только моя работа стоит недёшево и, прежде чем проводить ритуал, необходимо произвести предоплату.

– Конечно, конечно, – с готовностью согласилась Лизавета, доставая из сумочки кошелёк, – я в курсе, сколько стоят Ваши услуги?

– Не мне – Марфе деньги отдашь, – приказала Роза, – выучи вот этот защитный заговор и снова приходи. Я по будним дням здесь принимаю, а по выходным – в Куролесово.

Колдунья взяла со стола лист бумаги, почти полностью испещрённый текстом, отдала его Лизавете и крикнула:

– Марфа, прими деньги.

Тут же в дверях возникла Марфа, приглашая Китину пройти в небольшую комнату с сейфом. Назвав немалую сумму, она получила деньги, несколько раз пересчитала их, после чего назвала сумму, которую нужно принести в следующий раз. Лизавета согласно кивнула и вместе с Ильёй поспешила к выходу. Пройдя мимо недовольно зашушукавшейся им вслед очереди, они с независимым видом дошли до ворот и, очутившись вне поля зрения камеры, как будто скинули с себя карнавальные маски печальных Пьеро, безудержно и нервно рассмеялись, обмениваясь впечатлениями от увиденного. Однако вскоре это нервозное веселье сменилось у Клинина раздражением, быть может, вызванным унылым пейзажем бывших огородов, заросших бурьяном, и покосившихся, заброшенных изб, которые соседствовали с шикарным домом колдуньи.

– Неужели ты будешь учить эту белиберду и проходить какой-то идиотский «ритуал» у этой шарлатанки? – досадливо спросил он Лизавету, которая «витала в облаках» и не обращала внимания ни на сменившееся настроение Клинина, ни на дикое запустение вокруг.

– Никакая она не шарлатанка, – возмутилась Китина, – она настоящая колдунья, ты же сам видел, – она сразу поняла, зачем я пришла, и первая начала говорить про Ираклия.

Илье нечего было возразить, но он вспомнил, что Рябкины и Тишок тоже упоминали об Ираклии, и рассказал об этом Лизавете.

– Что же ты раньше молчал? – снова возмутилась та, но тут же, сменив тон, попросила: – Поговори с ними, пожалуйста, расспроси. Ты не представляешь, как мне важно встретиться с ведателем!

Клинин пообещал узнать какую-нибудь информацию, хотя его начинала напрягать настырность Лизаветы. Он уже жалел, что ввязался в эту историю, и вновь решил ограничить общение с такой непредсказуемой и взбалмошной девицей. Поэтому Илья обрадовался её молчаливо-сосредоточенному настрою и сам промолчал всю обратную дорогу к Чудову.

У дома Рябкиных Клинин столкнулся с Маланьей, ворчащей себе под нос:

– То у них одно, то другое! Никакого спокойствия нет…

Проводив бабку взглядом, он с некоторой опаской вошёл во двор, но увидел обыденную картину: Осип возился с самоваром, Варвара кормила кур, Шарик, виляя хвостом, наблюдал за хозяевами.

– Что это Маланья какая-то озабоченная от вас вышла? – на всякий случай поинтересовался Клинин.

– Да Роберт где-то обжёгся, она его облепиховым маслом смазала и успокаивающую настойку выпить дала.

– А как его угораздило обжечься? – продолжал допытываться Илья, чувствуя, что произошло нечто незаурядное.

– Кто его знает, я у Аскольда Михайловича спросила, так он ничего толком не ответил, – сказала Варвара, оглядываясь, будто опасаясь увидеть Тузина, которого она после «лечения от полётов» очень зауважала, но стала побаиваться.

Клинин, поняв, что больше от хозяев ничего не узнает, пошёл в комнату «гомункула». Роберт лежал на кровати в одежде, его правая рука была забинтована почти до локтя.

– Как это тебя угораздило? – присаживаясь на табуретку, сочувственно спросил Илья, не слишком надеясь на вразумительный ответ.

– Он не разрешил рассказывать, – морщась от боли и с трудом произнося слова, проговорил Роберт, кивая в сторону номера Тузина.

– Понятно, – не зная, как реагировать на его ответ, протянул Илья, изумившись не столько странному запрету психотерапевта, сколько нормальному, не «малахольному», выражению лица подопечного Аскольда.

– Больно? – дипломатично перевёл Клинин разговор на нейтральную тему.

– Больно, – как будто впервые осознавая значение этого слова, удивлённо подтвердил Роберт.

– Ну, ничего. Говорят, Маланья чудеса творит, когда берётся лечить, так что скоро поправишься.

– Да, теперь мне намного легче, но всё равно, оказывается, боль – это очень неприятная вещь.

Илья настолько растерялся от разговорчивости Роберта, что не знал, о чём говорить самому, но всё же быстро нашёлся:

– А ты что-нибудь вспомнил из прошлой жизни?

– Нет, но когда беру на руки Клубка, то чувствую, как дурман отступает, и я вижу многообразие жизни.

Не успел он договорить, как в приоткрытую дверь проскользнул Клубок, который, приветственно мяукнув, прыгнул на кровать и улёгся прямо на забинтованную руку Роберта. Илья внутренне вздрогнул, но подопечный Аскольда даже не поморщился, а наоборот благодарно улыбнулся и стал гладить Клубка здоровой рукой.

– А к тебе Тишок приходит? – вдруг спросил Роберт, окончательно озадачив Илью.

– Вообще-то раза два приходил, – пробормотал Клинин, ловя себя на мысли, что Роберт, может быть, вовсе не беспамятный «малахольный», а человек, ведущий какую-то свою игру. – Но сейчас не приходит, – торопливо закончил он, находясь под впечатлением этой неожиданной догадки.

– И ко мне больше не приходит. Жалко. Он про меня что-то знает, – вздохнув, печально заявил Роберт.

«Надо будет при случае и о нём Тишка расспросить», – подумал Клинин, всё больше склоняясь к тому, что подопечный Тузина или притворяется, или скрывает ото всех какие-то факты своей биографии.

Чувствуя, что у Роберта больше ничего не выведать, Илья, посидев с ним ещё немного, вернулся к Рябкиным, по-прежнему хлопотавшим во дворе. Там он для начала дипломатично осведомился о здоровье хозяйки и, услышав подробный отчёт о её самочувствии, завёл разговор о Тишке, спросив, где его можно найти.

– А чего его искать? Он, когда надо будет, сам объявится, – почему-то насторожилась Варвара.

Илья, достаточно изучивший хозяйку, понял, что она не слишком расположена к дальнейшему развитию этой темы, и осторожно перевёл разговор на Ираклия.

Варвара ещё больше озадачилась и, недоверчиво глядя на Клинина, будто ожидая от него подвоха, ответила:

– Ираклий к нам никакого отношения не имеет, тут и без него чудес хватает.

«Она боится, как бы я в репортаже чего лишнего не написал про домовых и про неё саму, – осенило Илью, – нет, от Рябкиных больше ничего не добьёшься, надо искать новые источники информации».

Клинин уже жалел, что рассказал о своей профессии и цели приезда в деревню, но отступать было некуда, и он решил поговорить с Фишкиным. Тот не удивился вопросу Ильи, но ответил, позёвывая и давая понять, что этой темы касаться не хочет:

– Ираклий живёт затворником и подпускает к себе только тех, кто ему интересен, а таких людей немного…, и вообще я тебе советую не выходить за рамки экскурсий. Вот сейчас мы к Гадай-Камню пойдём – это занятный экспонат. Готовь свой блокнот, будет о чём написать.

«Откуда он про блокнот знает?» – опешил Клинин.

Неожиданно Илья почувствовал себя «засветившимся» разведчиком, о котором всем вокруг известно, а от него всё тщательно скрыто маскировкой. Им овладел лёгкий мандраж, который мог бы перерасти в панику, иногда возникающую у него от сомнений в своём профессионализме, но, к счастью, в этот момент его отвлекли собравшиеся вокруг них туристы. Пришли все, кроме Тузина, Роберта и Гирина.

Лизавета, взяв Илью под руку, отвела в сторону, чтобы спросить, узнал ли он что-нибудь об Ираклии.

– Пока нет, – неохотно ответил Клинин, которому сейчас было не до Ираклия, он расстроенно соображал, как теперь, когда, кажется, вся деревня решила игнорировать его вопросы, будет собирать материал для репортажей.

Но Лизавета, словно не замечая нерасположенность Ильи к разговорам, всю дорогу, пока они шли к Кружилихе, рассказывала сначала о том, с каким трудом ей даётся зубрёжка Розиного «защитного заговора», а потом о бесконечных стычках в семействе Дыбиных, которые из-за ужасной слышимости в гостинице им с Татьяной приходится терпеть. Особенно надоели их разборки, связанные с необходимостью жить в Чудове, и постоянные упоминания Кирилла о какой-то опасности и сохранении ценных вещей, находящихся у них в сейфе.

– Интересно, – тихо, чтобы не услышали остальные, говорила явно заинтригованная Китина, – зачем надо было тащить сюда ценные вещи? Во всех отношениях эта парочка странная какая-то, почти никуда, кроме как в столовую, не выходят, ни с кем не общаются. Вон даже к Гадай-Камню Фишкин их еле уговорил сходить. Зачем им эта деревня?

Заговорщицкий шёпот Лизаветы отвлёк Илью от мыслей про разведчика-неудачника, и он поделился своими соображениями по поводу пребывания Дыбиных в Чудове, сказав, что вполне может быть, что они занимаются каким-либо нелегальным бизнесом и скрываются в деревне от сообщников или уголовного преследования. Лизавета призналась, что они с Татьяной тоже подумывали о причастности Дыбиных к нехорошим делишкам. Но не пойман – не вор.

Под впечатлением этого разговора Илья решил повнимательнее присмотреться к Дыбиным. Вдруг повезёт и возникнет занятная криминальная тема, которая «пройдёт» в СюрПризе. Но помечтать о новом для себя поприще детектива Илья не успел, так как группа подошла к реке и туристы начали спуск к парому. На другой берег в этот раз добрались без происшествий. Правда, Виктория запаниковала было, когда Санёк обратил её внимание на удаляющийся берег Острова, но, видя, что другие смеются над её страхами, быстро успокоилась. На Острове туристы, пройдя полосу колющейся гальки, пошли не прямо, как в первый раз, а свернули налево в сторону Шишкина холма. Взбираться на него было тяжело, мешали рядами стоявшие на пути низкорослые ели с ветвями, растущими у самой земли. Они цепляли проходивших мимо людей и больно хлестали игольчатыми ветками по ногам. К тому же земля была усеяна огромным количеством шишек, валунов и коряг. Шишки трещали и скрипели под ногами, как рассохшиеся половицы, а замшелые валуны словно нарочно преграждали туристам дорогу, делая её почти непроходимой.

Очень скоро изрядно подуставшие туристы перестали переговариваться и шутить по поводу «ёлки-палкиных» препятствий на пути к исполнению желаний. Лишь Виктория, споткнувшись о трухлявую корягу, негодующе пробормотала:

– Надо быть кончеными идиотами, чтобы приезжать сюда добровольно и ещё деньги за такие вот экскурсии платить!

– Тебе говорили – не ходи, сама хотела желание загадать, как будто тебе чего не хватает, – зло прошипел Дыбин, с остервенением раздвигая перед женой еловые ветки.

– Скоро уже будем на месте, сейчас на вершину заберёмся, а там и Гадай-Камень увидим, – радостно пообещал совершенно не уставший Фишкин.

Действительно, ступив на еле заметную тропку, туристы вскоре оказались на ровной площадке, с которой хорошо был виден ступенчатый склон. На ближней к ним ступени располагался гладкий, как будто отполированный камень, имеющий форму кривобокого кресла. Туристы спустились вниз и, окружив камень, внимательно его рассмотрели. Кроме формы он был интересен и своим необычным розовато-серым цветом. Геофизики сразу же заспорили о его породе и попытались отломить кусочек, но безуспешно.

– Шикарный экспонат! – уважительно поглаживая гладкие бока «кресла», проговорил Олег.

Он достал несколько мешочков и вместе со своей командой стал заполнять их землёй, собранной вокруг камня.

– Вообще-то мы не разрешаем здесь никому ничего собирать, – строго предупредил Степан Васильевич, – но вы, как я понял, люди серьёзные, не для праздного интереса это делаете, поэтому я сделаю вид, что ничего не видел.

Его слова почему-то подняли всем настроение, даже Вика перестала хмуриться и принялась рыться в сумочке, ища бумажку с загаданными желаниями.

– Ну, кто тут самый смелый? – спросил Фишкин, оглядывая возбуждённых туристов, и, указывая на «сидение», предложил:

– Присаживайтесь!

– А может, сначала вы? – сказал Зиновий, недоверчиво глядя на три небольших отверстия в земле рядом с камнем.

Илья заглянул в них, и они показались ему бездонными.

– Дырок этих не бойтесь – они камню помогают, а как – сами увидите. Что касается меня, то я свой лимит исчерпал, потому как человек может только раз в три года к камню обратиться.

– Ладно, если желающих пока нет, тогда я первым попробую, – отважно заявил Олег, усаживаясь в «кресло», – что надо делать?

– Возьми бумажку с пожеланиями и мысленно повторяй задуманное, – объяснил Фишкин, – можно, конечно, и без бумажки, но тогда, если неточно выразишься или запутаешься, – ничего не получиться. Так что лучше перестраховаться. А желания нужно повторять про себя несколько раз, пока Камень через отверстия ответ не даст. Вот через это отверстие он предскажет, сбудется ли первое желание, через это – второе, а через это – третье.

Олег со словами: «Где наша не пропадала», смущённо вынул из кармана клочок бумаги.

– Забыл сказать, что если задуманное сбудется, то из отверстия трубный звук раздастся, если непонятное гудение услышите, значит, для исполнения желания надо будет приложить некоторое усилие, а ежели желание не исполнимо, то лишь пшик будет.

– Пшик, так пшик, – усмехнулся Олег и сосредоточенно зашевелил губами.

Клинин заметил, что Татьяна смотрит на Жукова во все глаза. Наверняка, ей очень хотелось узнать, какое желание он проговаривает.

Не успел Олег прочитать написанное на бумажке, как из первого отверстия вырвался мощный звук, очень похожий на «Да-а».

– Оп-па, – изумился Жуков, – но это же нереально, я так, для понта загадал.

– Реально, реально, – широко заулыбался Фишкин, – давай следующее желание загадывай.

Жуков с сомнением посмотрел на завхоза, но опять зашевелил губами. На этот раз из среднего отверстия послышался звук, действительно, похожий на «пшик». Зато в третий раз, к большой радости Олега, снова послышалось «да».

Следом за Жуковым проверили, исполнятся ли их желания, остальные геофизики и Алла Владимировна. Камень посредством отверстий трубно провозглашал «да», пшикал или гудел, как автомобиль. Наконец, очередь дошла до Ильи, который уселся на камень в состоянии тревожного ожидания. Конечно, он не слишком верил в правдивость предсказаний «кривого кресла», но уж очень не хотелось услышать «пшики». На его первый вопрос об успешности его репортажей из Чудова камень откликнулся не слишком уверенным «да», на второй – сентиментальный, но заветный – встретить настоящую любовь – ещё более тихим и каким-то невразумительным гудением, и только на пожелание поговорить с Тишком камень «ответил» утвердительно.

Слегка ошарашенный, Илья уступил место Зиновию.

– Что ж, вот мы сейчас и разоблачим ваш хвалёный Гадай-Камень, – потирая руки, проговорил тот, усаживаясь на «сидение».

Инкин с кривой усмешкой зашевелил губами, и из первого отверстия тут же послышалось: «Да-а».

– Ага! – возликовал он. – Вот видите….

Но закончить фразу не успел, так как неожиданно Лёха, стукнув себя по лбу, полез в карман и протянул ему деньги.

– Зиновий Яковлевич, чуть не забыл, я у Вас деньги на экскурсию занимал, возьмите.

Инкин посмотрел на парня, как на внезапно возникшее из воздуха привидение.

– Не может быть! – словно не веря глазам, процедил он, глядя на протянутые купюры, а затем гневно обратился к Фишкину: – Это опять Ваши фокусы?!

– Вот чудак человек, – нахмурился завхоз, – да я понятия не имею, чего Вы там назагадывали!

Зиновия ничуть не смутили слова Фишкина, наоборот, он вознегодовал ещё сильнее и, указывая на Лёху, обличающее выкрикнул:

– Нехорошо, молодой человек, потворствуя антинаучным опытам, прибегать к нечестным методам. Вы прочитали мою записку и выполнили то, что там написано!

– Ничего я не читал и никому не потворствовал, – возмутился Молодцов, – просто долг вам вернул.

– А тут так и написано: «Пусть Алексей вернёт мои деньги», – сообщил Санёк, поднимая с земли выпавшую из рук Инкина записку.

– Нет, голубчики, меня так просто не проведёшь. Знаю я эти Ваши авантюрные штучки! – негодовал Зиновий, вставая с «кресла» и возмущённо забирая свою записку у Санька.