Текст книги "Деревня Чудово, или Наказание для наблюдателя"

– Собственно, ни о чём. Так, несколькими словами перебросились, – нехотя ответил тот и обратился к стоящему поодаль Роберту: – А ты у себя в комнате что-нибудь странное заметил?

– Я спал, – неожиданно резко отчеканил тот.

Тузин посмотрел на него пронзительно-изучающе, но промолчал.

– А тебе как спалось после посещения Тишка? – неожиданно спросил Осип у Клинина. – Ничего интересного не приснилось? У нас тут многие начинают провидческие сны видеть.

– Вроде бы ничего особенного не приснилось….

– Ну ты всё равно имей в виду это обстоятельство, – загадочно проронил Осип и заспешил к зафырчавшему самовару.

Отказавшись от предложения Рябкиных почаёвничать с ними, постояльцы отправились в столовую, где уже собрались все, за исключением четы Дыбиных, но вскоре пришли и они, громко сообщая удивившемуся их появлению Гирину о своём решении позавтракать здесь, так как Фишкин обещал объявить о предстоящих экскурсиях. Санёк и Лёха не удержались и подкололи супругов упоминанием о шести оплаченных путёвках и отдельном рационе для Вики и Кирилла, но Дыбины проигнорировали их язвительные выпады в свой адрес и, как ни в чём не бывало, налегли на омлет со шкварками.

Илья исподтишка наблюдал за пришедшей парочкой и остальными, с нетерпением ожидая, кто же из них первым решится рассказать что-либо интригующее. Но разговоры велись самые обыденные, даже о ночной световой феерии никто не упоминал.

Фишкин, казалось, тоже был удивлён таким явным проявлением безразличия туристов к местным особенностям, но акцентировать на этом внимание не стал и после завтрака огласил намеченные мероприятия, включающие в себя дообеденную экскурсию в «обсерваторию» и послеобеденное посещение ведуньи Маланьи Никитичны. Завхоз предложил всем желающим записаться, объявив, что плата за экскурсию в обсерваторию входит в стоимость путёвки, а посещение ведуньи надо будет оплатить отдельно. Все дружно записались на оба мероприятия, только Вика отказалась от экскурсии в обсерваторию, таким образом желая доказать «альпинистам», что её совершенно не волнуют потерянные деньги. Но на тех бескорыстие Виктории не произвело никакого впечатления; «альпинистов» разочаровала тематика экскурсий: они жаждали отправиться, как обещали в турагентстве, в захватывающее и рискованное путешествие по аномальным зонам, а не к какой-то древней бабке.

– Мы, вообще-то, геофизики и наметили провести довольно много испытаний и экспериментов, для того чтобы понять природу необычных явлений в Чудове, – многозначительно сказал Олег Жуков.

– Да, не хочется тратить время на пустяки, – важно поддакнул Лёха, почему-то покосившись на Инкина.

– Эксперименты – это хорошо, – одобрительно кивнул Степан Васильевич, – но прежде всем придётся немного пообвыкнуть, познакомиться с нашей повседневной жизнью, зато потом такие экстремальные походы устроим, что век не забудете! А для начала и Маланья найдет, чем вас удивить.

Возражать завхозу больше никто не стал, и туристы дружно покинули столовую. Клинин, движимый любопытством и желанием узнать, кто что видел этой ночью необычного, попробовал разговорить Аллу Владимировну и не отходившего от неё, несмотря на идеологические разногласия, Зиновия, но оба недоумённо пожимали плечами и утверждали, что рано легли спать и ничего странного не заметили. Зато альпинисты-геофизики рассказали, как вечером, отметив приезд в деревню бутылкой водки, слышали в доме непонятные скрипы, шаги и бормотания, а, проснувшись утром, обнаружили, что их бороды всклокочены и спутаны так, что их с трудом удалось расчесать.

– А Санька и вовсе пришлось обкорнать! – заржал Лёха, показывая на значительно укороченную бороду приятеля. – Нам хозяева объяснили, что это проделки какой-то домовухи Залыбы, но Санёк считает, что это мы с Олегом прикололись.

Подшучивая друг над другом, геофизики вспомнили прежние «приколы», но Клинину было не до шуток. Он отошёл от развеселившейся компании, подсел к Татьяне и Лизавете, которые о чём-то секретничали в беседке рядом с гостиницей, и заговорщицким тоном, предполагавшим каверзу и подвох, рассказал о посетившем его ночью Тишке. Татьяна нервно хихикнула, спросив, не перебрал ли он вчера чего лишнего, а вот Лизавета восприняла его слова с полной серьёзностью. Более того, она впервые внимательно на него посмотрела, и Клинин обнаружил, что глаза у неё цвета искристого тёмного янтаря.

– Ты, правда, веришь в домовых? – пытливо спросила она.

Илья интуитивно понял, что ему просто необходимо ответить утвердительно.

– После того как увидел Тишка, глупо было бы не верить, к тому же хозяева дома совершенно спокойно относятся к его существованию.

– Наша горничная тоже говорила, что в деревне водятся домовые, но в гостинице их вроде бы нет, потому что она недавно построена, – в некотором замешательстве сообщила Татьяна и добавила, глядя на Китину: – Не знаю, но мне от этих рассказов про местных духов как-то не по себе, а ты не боишься?

– Меня напугать трудно, – ответила Лизавета уверенно, – да и мои предки из этих мест. Я бабушке давно обещала побывать в Чудове, о котором наша семья знает много разных легенд. И не только о домовых.

– Расскажи! – загорелся Илья.

– А какой смысл? Всё равно не поверите. Если честно, я и сама им не очень доверяю. Но хочу проверить, а вдруг это не выдумки.

– Тогда давай вместе проверим, – предложил Клинин, мало рассчитывая на согласие Лизаветы, но та неожиданно благосклонно отнеслась к его предложению и сказала, что если он не передумает принять участие в этом рискованном и авантюрном деле, то она будет рада такой компании.

– Может, и мне с вами? – задумчиво сказала Татьяна. – Я с геофизиками в каких только авантюрных походах не участвовала!

– Сначала со своими проблемами разберись, – немного снисходительно ответила Китина, как бы намекая на известные им обеим обстоятельства.

У Лизаветы явно улучшилось настроение. Илью это порадовало, потому что, судя по всему, намечался не только увлекательный поход по местам, фигурирующим в семейных легендах, но и замаячил флирт с классной девчонкой.

Находясь в отличном расположении духа, он вместе с новыми подружками отправился на первую экскурсию в обсерваторию, располагавшуюся на самом берегу Кружилихи в кирпичном цилиндрическом строении, крышей которому служил обшитый листами оцинкованной стали купол с раздвигающимися створками. Это замысловатое здание выглядело достаточно внушительно, хотя впечатление немного смазывалось от вида обычной деревянной избы, соединённой с обсерваторией бревенчатым сарайчиком-коридором, посередине которого находилась узкая невысокая дверь. Именно у неё их и встретил хозяин дома и обсерватории Ерофей Семёнович Северов – человек лет пятидесяти, среднего роста, с посеребренными сединой висками, высоким лбом и усталым мудрым взглядом. Он поздоровался с туристами и провёл их вверх по винтовой лестнице в помещение диаметром около пяти метров. В его центре размещался явно самодельный телескоп. Покупной, похоже, была только труба. Монтировка, опора и установленные на ней непонятного назначения приспособления были выполнены кустарным способом и выглядели архаично и курьёзно.

Особенно позабавил Илью такой же, как в душевой комнате у Рябкиных, «пароходный штурвал». Ерофей с натугой крутанул его. Вверху заскрежетало, заскрипело, громыхнуло. Купол медленно и плавно начал поворачиваться, а створки – раздвигаться, открывая для обзора значительный участок неба и расстилающуюся до горизонта деревенскую округу. Всех сразу же впечатлил Кружилихин Остров с его разноликой местностью: у самого берега равнинной и песчаной, а дальше бугристой, густо заросшей травой и кустарником. Хорошо просматривались несколько холмов, поляны и небольшие рощицы, где деревья изгибались ещё причудливее, чем в деревне, и, казалось, росли вширь, а не ввысь. В середине острова виднелась возвышенность с пологими склонами, тонущая в колышущейся туманной дымке.

Илья вспомнил про светящуюся пирамиду и рассказал о ней Ерофею. Тот подтвердил, что это явление действительно наблюдается по ночам и служит здешним жителям бесплатной иллюминацией. Однако природу свечения учёные объяснить не могут. У деревенских же есть свои предположения на этот счёт, но они, по большей части, сказочные, основанные на местных преданиях.

– А я согласна с предположениями некоторых эзотериков, что это портал, соединяющий Землю с параллельными мирами, – с обычным чувством превосходства над остальными туристами проговорила Алла Владимировна, всматриваясь вдаль.

– Может и «портал», – загадочно сказал Фишкин, – только выяснить это ещё ни одному человеку не удалось.

– Да, островок-то видимо непростой! – завороженно протянул Санёк.

– Остров как остров, мы и поинтересней места видели, – возразил Лёха, глядя в бинокль, взятый у Фишкина напрокат, – помнишь, на Алтае аномалыцина даже в воздухе ощущалась, а здесь природа вполне понятная, объяснимая.

– Объяснимая говорите, – усмехнулся Ерофей Семёнович, – а вы вон туда посмотрите.

Он настроил телескоп и предложил посмотреть в окуляр.

– Е-твоё, это что за муть? – удивлённо выдохнул Лёха.

– Почему муть, телескоп хорошо работает.

– Да я не о телескопе. Кто это там?

– Шипуны – островные охранники, – спокойно пояснил Ерофей.

– А можно мне взглянуть? – нетерпеливо попросил Клинин и, прильнув к окуляру, увидел призрачные странные фигуры, медленно скользившие над одним из холмов.

Услышав слово «охранники», Дыбин, до этого безучастно стоявший у стены рядом с таким же безучастным Робертом, отстранил Илью и приник к телескопу.

– И правда, муть какая-то, – проворчал он, поспешно отпрянув от окуляра.

Оставшиеся туристы выстроились в очередь, чтобы посмотреть на островное диво. Понаблюдав за «охранниками», мужчины молча отходили в сторону, озадаченные увиденным, а женщины эмоционально переговаривались, ойкали и недоумённо посматривали на Ерофея, ожидая более подробных объяснений. Инкин свысока наблюдал за суетой у телескопа, но, не выдержав, заглянул в окуляр и тут же заявил, что это всего лишь оптический обман, вызванный атмосферными явлениями и несовершенством линз. Но его предположения звучали слишком неубедительно, и туристы захотели послушать Ерофея.

– Этого словами не объяснишь, – категорично пресёк расспросы любознательных туристов завхоз, – вот когда пойдём на Остров, вы сами всё увидите, а пока экскурсию заканчиваем, потому как в «обсерватории» самое интересное – за ночным небом наблюдать, что мы и сделаем, вернувшись сюда через пару дней.

В некотором смятении туристы спустились с лестницы и, распрощавшись с Северовым и Фишкиным, сгрудились на берегу Кружилихи, стараясь рассмотреть в бинокли ещё что-нибудь необычное.

– Обман это всё, дешёвые фокусы, – гнул свою линию Инкин, – простое оболванивание доверчивых граждан.

– Это вы, Зиновий Яковлевич, самообманом занимаетесь и не хотите замечать очевидного, – раздосадованно фыркнула Алла Владимировна.

– Да, первый раз встречаю человека с такими ретроградскими представлениями об окружающем мире, – пренебрежительно произнёс Тузин.

Инкин, не отреагировавший на замечание Сумец, от слов Аскольда буквально взвился и начал обвинять его в шарлатанстве, сектантстве и некомпетентности.

– Ты же обещал вылечить Роберта и вернуть ему память, и что, где результат?! – выкрикнул он напоследок.

– Результат есть, – холодно парировал Аскольд.

Он приказал Роберту говорить, и тот скупыми словами, отчего рассказ казался ещё более трагичным, поведал о том, как его ограбили и избили. Этот незатейливый монолог произвёл впечатление на всех, даже на Инкина, который всё же продолжал утверждать, что Тузину не удастся восстановить полностью память подопечного и возится он с ним только ради рекламы. Теперь уже Аскольд вспылил и так посмотрел на оппонента, что у того сильно закололо сердце и участился пульс. Не на шутку перепугавшись, Зиновий присел на землю и положил под язык лекарство. Алла Владимировна окинула Тузина ненавидящим взглядом и принялась страстно шептать нечто вроде заговора и производить над головой Инкина пассы руками. Как ни странно, на него это вскоре подействовало, профессор самостоятельно поднялся и в сопровождении Сумец двинулся к гостинице. За ними потянулись и остальные.

Только Аскольд, может быть, для того чтобы не усугублять инцидент, попросил Илью присмотреть за Робертом, а сам вернулся к дому Ерофея.

Северов был явно озадачен возвращением Тузина и его просьбой рассказать подробнее о Кружилихином Острове и «жгучем» камне. Видя недоумение «звездочёта», Аскольд объяснил, что он по профессии психотерапевт, имеющий экстрасенсорные способности, и его очень интересуют энергии различного происхождения.

– Совершенно случайно я недавно узнал, что здесь есть место, где находятся «жгучие» камни, обладающие энергетикой, способной давать людям небывалую силу, здоровье и благополучие, – говорил Аскольд, не спуская с Ерофея гипнотического взора, – меня очень заинтересовал этот феномен и ради него я приехал в Чудово. Хотелось бы поговорить о нём с умным человеком, лишённым предрассудков и суеверий. Поэтому я решил обратиться к Вам.

– Но я сам никогда таких камней не видел, их природу и свойства толком не знаю, слышал о них только домыслы и местные байки, – растерянно пробормотал Ерофей, безуспешно пытаясь отвести взгляд от лица Тузина.

– Расскажите мне всё, что слышали! – требовательно произнёс экстрасенс.

– Говорят, что такой камень действительно существует, но за последние двести с лишним лет добыть его удалось лишь деревенскому колдуну, которого заставил это сделать помещик, в те времена владевший Чудовом.

Северов замолчал, снова пытаясь уклониться от пронзительного взгляда экстрасенса.

– Дальше! – властно потребовал Тузин.

– Я не знаю, рассказывать ли об этом помещике?

– Да!

– Он по характеру был совсем не похож на своих предков, довольно образованных людей, увлекающихся гуманистическими и самыми современными идеями того времени, – монотонно, почти как Роберт, говорил «звездочёт», – а, наоборот, отличался жестокостью, самодурством и хитростью недалёкого человека. Барин тот получал удовольствие, когда измывался над дворовыми людьми и когда наблюдал, как издевается над ними его жена, которая была ему подстать. Они оба упивались своей властью и безнаказанностью, с каждым днём становясь всё безжалостнее и беспощаднее.

Тузин недовольно поморщился и потребовал говорить по существу.

Неожиданно Ерофей, почувствовав себя свободнее, возразил, что без этих подробностей нельзя понять дальнейший ход событий.

– А что касается энергетики, – вспомнил он слова экстрасенса, – видно, из-за негатива, царившего в доме, там возникли злобные сущности – лярвы. Надеюсь, Вам не надо объяснять их природу.

Тузин нетерпеливо кивнул.

– Так вот, эти сущности, «пиявки», как называли их в доме, вскоре набрали силу и начали всячески вредить не только дворне, но и хозяевам усадьбы. Сами собой в их комнатах летали вещи, непроизвольно перемещалась мебель, день и ночь раздавались стуки, от которых у помещика всё чаще случались сердечные приступы, да и у помещицы резко ухудшилось самочувствие. Что только они не делали, кого только не приглашали, чтобы избавиться от этой напасти – ничего не помогало. Тогда помещик позвал деревенского колдуна и, смерив гордыню, попросил у него совета и помощи. Колдун долго ходил по дому прислушивался, принюхивался, осматривал закоулки, затем закрыл глаза и сообщил, что видит разного размера извивающихся «пиявок», словно сотканных из дыма. Они находятся во всех комнатах и во дворе дома. Но самое страшное то, что, собираясь в стаю, «пиявки» присасываются к помещику и его жене, для того чтобы выпить их «жизненные силы». Правда, есть способы от них избавиться, но уничтожение «пиявок» потребует времени, а главное здоровья, а его-то у хозяев дома и нет. Помещик стал упрашивать колдуна помочь восстановить здоровье и вернуть утраченную «жизненную силу», но тот решительно ответил, что это может сделать только «жгучий» камень, если во время полнолуния пойти с ним к Бездонному Озеру. Хозяин был наслышан о чудо-камне с Кружилихина Острова, он уже когда-то посылал за ним своих людей, да безрезультатно. Шипуны надёжно охраняли остров.

– Можно без былинности и многословия, а конкретнее и подробнее о шипунах, – досадливо перебил Тузин.

– Без «былинности» пересказывать предания тяжело, – возразил Ерофей, – а о шипунах ничего конкретного сказать не могу, кроме того, что, на мой взгляд, они сущности не нашего мира, охраняющие подступы к Дурман-месту, расположенному в центре Острова и отгороженному от Сторожевых Холмов кольцом из жгучих камней.

– Так они Дурман-место или жгучие камни охраняют?

– И то, и другое, по крайней мере, шипуны не дают людям эти камни уносить с Острова.

– Каким образом?

– Говорят, что того, кто пытается взять хоть один камешек, они пронзают обжигающим лучом, похожим на молнию.

– Но, судя по легенде, кому-то всё же удалось добыть камень, значит, от луча можно защититься?

– Вот про способы защиты от шипунов здесь, к счастью, никому доподлинно неизвестно, а иначе бы все жгучие камни давно растащили на сувениры. А они наверняка выполняют какую-то важную функцию.

– Какую?

– Не знаю.

Как ни старался Аскольд вытянуть из Северова ещё какую-нибудь информацию о жгучих камнях и охранниках острова, это ему не удалось. Тогда он велел Ерофею рассказывать дальше.

– В общем, пообещал помещик колдуну большие деньги и вольную в обмен на «жгучий» камень, и, как гласит молва, спустя некоторое время тот, обессиленный и еле волочивший ноги от усталости, принёс его в железном кувшине. Обрадовался барин, расплатился с ним щедро, но вольную оформлять не спешил, дожидаясь полнолуния.

– И что дальше?

– Дальше предание утверждает, что когда барин в полнолуние пошёл к Бездонному Озеру с кувшином, то одна из «пиявок» влезла в сосуд, а у самого озера вылезла, разбухая прямо на глазах, забирая всю «живительную силу» у камня. Говорят, после этого она обрела невероятные возможности, с помощью которых учинила в усадьбе жуткий разгром, чем довела помещика до инфаркта и быстрой смерти, а затем и по всей округе безобразничать стала: деревья валила, дома сжигала, на скотину мор наводила. Тут уж даже наши домашние и лесные духи не выдержали, объединились и выдворили эту бесчиницу за пределы Чудова. Вот, в сущности, и вся известная мне история о «жгучем» камне. Что в ней правда, а что вымысел, не мне судить. Сами решайте, – сумрачно сказал Ерофей.

– Да, фольклор, похоже, в ваших местах всегда отличался буйством фантазии и минимумом правдивости, – пренебрежительно заметил Аскольд, – к сожалению, для меня он не представляет никакого интереса. Я практик, и мне нужны достоверные факты и подлинная информация.

– Сожалею, что не смог Вам помочь, – сухо проговорил Ерофей, давая понять, что хочет закончить разговор.

Неожиданно Тузин сменил тон на почти сердечный и доверительный, рассыпался в благодарностях за интересный разговор, извинился за резкость, объяснив её усталостью от чрезмерной загруженности работой. Затем, пригласив Северова в гости, любезно попрощался.

«Нет уж, к экстрасенсам я не ходок, – закрывая за Аскольдом дверь, насмешливо подумал Ерофей, – мне и здешних феноменов достаточно».

Возвратившись к себе после разговора со «звездочётом», Тузин закрылся в номере, лихорадочно обдумывая полученную информацию. Выходило, что далеко не простое и не шуточное дело поручил ему Упырин в обмен на книгу. Аскольд в какой-то момент даже решил отказаться от попыток добыть камень, но вдруг вспомнил о Роберте и удивился, как сразу не догадался использовать его в качестве главного исполнителя задания Устина. У Тузина моментально созрел план дальнейших действий, первым пунктом которого стало намеченное Фишкиным посещение Маланьи. Он хотел подробнее расспросить ведунью о свойствах «жгучих» камней и способах их добычи, потому что самому Аскольду, несмотря на огромные усилия воли и применение самых мощных эзотерических практик, никак не удавалось узнать о них что-либо стоящее. И вообще, в этой деревне у него не получалось многое из того, что он умел. Аскольд объяснял это повышенным фоном природных энергий, мешающих в полной мере проявиться его способностям, но он верил, что скоро обуздает все энергии и подчинит себе любых духов Земли….

В назначенное время Тузин вместе с остальными отправился на экскурсию к ведунье, по дороге он постарался сгладить неприятное впечатление, оставшееся у многих туристов после его ссоры с Ннкиным. Некоторым усилием воли он погасил негативный биоэнергетический фон, шедший от Зиновия, до такой степени, что Инкин, почувствовав себя виноватым, подошёл и извинился за свои слова, сказанные у «обсерватории». Аскольд, конечно же, его учтиво выслушал и тоже извинился. Мир был восстановлен, а это было на руку Тузину, которому сейчас совершенно не нужны были конфликтные ситуации, способные отвлечь его от важных дел. С удовлетворением отметив легкость, с какой ему удалось погасить конфликт, Тузин вновь обрёл уверенность в себе и своих силах. Ходко прошагав всю дорогу, он первым оказался у дома Маланьи. Старуха стояла у калитки, опираясь на клюку, и, загораживая ладонью глаза от послеобеденного солнца, наблюдала за гостями.

– А ты зачем пришёл? – шепелявя беззубым ртом, ворчливо спросила она у Тузина. – Чай, лучше меня можешь людей насквозь видеть и о будущем больше меня знаешь!

– Посоветоваться пришёл, Маланья Никитична, – сделав вид, что не заметил недовольства старухи, заискивающе проговорил Аскольд.

– Я в твоих делах не советчик, – ещё суровее молвила старуха, – не моего ума это дело. Одно скажу: вот с этим, – она указала на подошедшего Роберта, – не связывайся. Долг у тебя перед ним непомерный, и, если он о нём вспомнит, плохо вам обоим придётся.

– Я совсем недавно встретился с Робертом и ничего ему не должен…, – мысленно кляня сумасшедшую бабку, начал Аскольд.

Но Маланья демонстративно от него отвернулась и обратилась к шумной компании геофизиков:

– А вы чего расшумелись? Здешние места страсть как шума не любят, особенно если пьяные галдят. Видать, мало вам Залыба бороды-то попутала – всё одно не угомонились.

Троица геофизиков онемела от неожиданного бабкиного напора и упоминания Залыбы.

– Маланья Никитична, ты чего разбушевалась? – остановил ведунью Фишкин. – Люди пришли на запланированную экскурсию, деньги заплатили, если тебе сегодня нездоровится – так и скажи, мы в следующий раз придём.

– У меня со здоровьем всё в порядке! – строптиво ответила старуха, но уже не так воинственно добавила: – Ладно, коли деньги заплачены, проходите по одному во двор, там заговоренный пенёк находится, с его помощью я вам о будущем поведаю, но только если неприятное сообщу, то не обессудьте!

Никто из туристов не откликнулся на её предложение пройти во двор, и только Инкин возмущённо пробормотал: «Сколько можно эту ахинею терпеть. Полный идиотизм!»

– А у тебя ума палата, только счастья нет. Жена-то у дочки предпочитает жить, а не с тобой, – ехидно прошамкала Маланья.

– Что, бабка в точку попала? – смеясь, хлопнул по плечу окаменевшего Зиновия Гирин. – Давай-ка и я испытаю судьбу – узнаю, что было, что будет, чем сердце успокоится.

Охранник безбоязненно прошёл в открытую калитку. Маланья поковыляла за ним, крикнув, чтобы он садился на пенёк, стоящий недалеко от тропинки. Сквозь изгородь было хорошо видно, как Игорь, скептически ухмыляясь, уселся на пень, скорее всего, оставшийся от древнего дуба. Выступающие из земли змеевидные корни делали его похожим на распластавшегося осьминога, поджидавшего свою добычу. Маланья, кряхтя и охая, примостилась рядом с Гириным и, время от времени прикасаясь руками к пеньку, что-то степенно стала говорить. Судя по тому, как быстро сползла ухмылка с лица охранника, бабка и на этот раз «попала в точку».

– Ну и Маланья – всю правду чешет: и про то, почему я развёлся, и про то, как в милиции служил и почему из неё уволился, – возвратившись, озадаченно сообщил Гирин, – даже о будущем кое-что рассказала, но поживем, увидим…. А пока она следующего велела позвать.

– Пожалуй, я тоже схожу, посмотрю на эту достопримечательность, – иронично молвила Алла Владимировна и величественно вступила на территорию двора.

Когда она вышла от ведуньи, то была совершенно на себя не похожа: растеряна, смущена и озадачена.

– Кирилл, я не хочу идти к этой старухе, – глядя на неё, боязливо заныла Виктория.

– Я и сам не пойду, устроили тут цирк, – негодующе буркнул Дыбин, бросив хмурый взгляд на завхоза.

Он взял жену под руку, и пара как-то слишком поспешно удалилась. За ними ушли Зиновий с Аллой Владимировной и геофизики, за которыми нехотя последовала Татьяна. В раздумье постояв у калитки, ушёл и Тузин, уведя за собой Роберта.

– Никитична, ты зачем мне экскурсию сорвала? – огорчённо спросил Фишкин у вышедшей из калитки Маланьи.

– А я виновата, если они правду слушать не хотят? – сварливо ответила та. – Да и мне самой тяжело было с ними якшаться – силу супротивную от некоторых чую.

– Ишь, придумала отмазку, – покачал головой Степан Васильевич и обратился к Илье и Лизавете: – А вы что приуныли, неужели тоже боитесь правду услышать?

– Нет, я бы очень хотел побеседовать с Маланьей Никитичной, – стараясь перебороть внезапно возникший мандраж, вежливо сказал Клинин, – только меня больше интересует её дар и способность к ясновидению, чем возможность узнать своё будущим.

– Я интервью не даю, – недовольно прошамкала Маланья, – мне ваша газетная братия надоела хуже горькой редьки!

– Ну, молодёжь, похоже, сегодня Никитична не в духе, первый раз её такой вижу, придётся с ней воспитательную работу провести, – полушутя, полусерьёзно изрёк завхоз, неодобрительно поглядывая на ведунью, – надеюсь, в следующий раз она приветливей будет. А сейчас идите в столовую – время ужинать.

Илье, честно говоря, не слишком хотелось, чтобы его кроме Тузина ещё и столетняя бабка «просканировала», поэтому он не медля увлёк Лизавету от дома старухи и попытался разговорить. Приятной неожиданностью для него стало многообразие тем, которые можно было с ней обсудить, поскольку он уже начинал скучать без общения с людьми, понимающими его с полуслова. Разговоры с оказавшейся остроумной и схватывающей на лету любую его мысль девчонкой настолько захватили Клинина, что он совершенно забыл про ужин. А когда они, наконец, подошли к столовой, то там уже никого не было, кроме Гирина, с аппетитом доедавшего творожную запеканку, и официантки, первой сплетницы в деревне – Лукерьи Леонидовны Плетнёвой, которую в Чудове за глаза называли Сплетнёвой. Она осуждающе-укоризненным взглядом выказала опоздавшим своё неудовольствие, но всё же прикатила тележку с ужином. Демонстративно гремя посудой и бурча нечто похожее на «понаехали тут», Лукерья расставила тарелки и, упершись руками в бока, стояла рядом до тех пор, пока они не вышли из-за стола. Настроение у Клинина и Лизаветы от цепкого, изучающего взгляда Плетнёвой резко испортилось, и они вместо того, чтобы, как планировали раньше, пойти по местам семейных легенд Китиной, разошлись по домам.

У веранды дома Рябкиных Илью встретила хозяйка и заговорщицки сообщила:

– Аскольд Михайлович в своём номере Роберта лечит. Чего-то говорит, как приказывает. Хорошо бы получилось парню память вернуть, а то жалко на него смотреть. Такой красавец – и ни бе ни ме…. А ты, если хочешь, иди в горницу, нам газеты свежие почтальон привёз, можешь их с Осипом почитать. Он любит с кем-нибудь новости обсудить и о политике посудачить, я то в гости к Маланье собралась, наверное, поздно приду.

Илья, подивившись тому, что Рябкина на ночь глядя решила идти в гости к неприветливой ведунье, отправился к Осипу. В «горнице» на столе лежала кипа свежей прессы, по большей части районной. Клинин с профессиональным любопытством углубился в одну из них, которую Осип охарактеризовал как самую свободомыслящую, освещающую злободневные темы. Газета называлась «Куролесовская правда» и, действительно, довольно раскованно писала о неприглядных делах, творимых чиновниками разного уровня, но Илью больше всего заинтересовала рубрика «Что новенького в мире чудес?». В ней рассказывалось о том, как жители деревни Здоровьино стали свидетелями необычного явления. Ранним утром там начали ощущаться подземные толчки и гул, похожий на раскаты грома, затем над Островом Тишины взметнулся столб синеватого пламени, по окрестностям Здоровьино пронёсся скоротечный вихрь, и всё стихло. Старожилы утверждают, что такие явления там иногда наблюдаются, но раньше на них никто не обращал внимания. А обитателей здоровьинских особняков случившееся сильно обеспокоило, и они для получения разъяснений о напугавшем их происшествии направили запросы во все инстанции, вплоть до Академии наук. Перечитав заметку несколько раз, Илья спросил Рябкина, что тот о ней думает.

– А что тут думать, – протирая очки фланелевой тряпочкой, философски ответил Осип, – по здешним меркам такое явление – вещь довольно обыденная. Вот сам Остров Тишины вопросы вызывает. Ведь он так называется, потому что на нём никаких звуков не слышно. Уже когда к нему подплываешь, глохнуть начинаешь, а на нём, будто тебя колпаком накрыли, – тишина! И дольше пяти минут там находиться нельзя – всё тело болеть начинает.

– Зачем же тогда местная элита рядом с островом коттеджи настроила?

– Так в Здоровьине никаких неприятных ощущений не наблюдается, наоборот, у его жителей всегда отменное самочувствие было. Поэтому богачи и позарились на эти места, а про то, что там иногда земля трясётся и гудит, видно, не знали.

Клинин хотел продолжить расспросы, но в комнату вошли Аскольд с Робертом. Тузин сказал, что ему необходимо отлучиться, и на время своего отсутствия попросил присмотреть за пациентом. Как только психотерапевт вышел, Роберт сел на стул рядом с печкой, положил руки на колени и уставился в пол. Он выглядел каким-то чересчур уставшим и потерянным. Посмотрев на него, Осип и Клинин сочувственно замолчали. Зато с лежанки послышалось громкое, тревожное мяуканье. Клубок, спрыгнув с печки, остановился невдалеке от Роберта и, принюхиваясь, стал неотрывно смотреть на незнакомца. Удивлённо фыркнув несколько раз, кот начал нервно ходить по комнате, стараясь заглянуть в опущенные глаза Роберта. Наконец Клубок остановился у его ног, мяукнул, как крякнул, и прыгнул на колени гостя. Подопечный Аскольда вздрогнул и перевёл невидящий взгляд на блаженно замурлыкавшего котяру. На лице Роберта сначала появился испуг, а затем нечто похожее на любопытство. Страх всё же пересилил, он попытался согнать кота, но не тут-то было. Клубок намертво вцепился в рубашку и протестующе завопил. Роберт в замешательстве смотрел на него, словно пытаясь что-то вспомнить, и вдруг погладил своей большой ладонью пушистую кошачью спину. Клубок замурлыкал так громко, что заглушил удивлённый возглас Осипа, никогда ранее не видевшего такого явного расположения своенравного питомца к кому-либо.