Текст книги "Охота на Снарка. Пища для ума"

Финт седьмой
Участь Банкира

 
И наперстком хотели его поразить,
        И надеждою пылкой, и вилкой,
Жел. дорожною акцией стали грозить,
        И обмылком, и злобной ухмылкой.
 
 
И увидел Банкир: окружающий мир
        Был прекрасней любого подарка! —
Не раскинув умом, он исчез за холмом,
        Увлеченный охотой на Снарка.
 
 
И когда он с наперстком носился в полях,
        Пролетела над ним Барабашка
И схватила его. Пригвоздительный страх
        Испытал он впервые, бедняжка!
 
 
«Ах, оставьте меня!» – взголошился Банкир,
        Предложив ей кредит без процента,
Но она, хохотнув, ворохнула эфир
        И тряхнула за шкирку клиента.
 
 
Он и в крик, он и в плач, он и впрыг, он и вскачь,
        Чтобы в пасть не попасть Барабашке.
Он и хресь, он и тресь, он измучился весь
        И свалился на землю в кондрашке!
 
 
Барабашки слетелись на праздничный пир
        И устроили шабаш победный.
И сказал Балабан: «Я боюсь, что Банкир…» —
        И ударил в свой колокол медный.
 
 
Почернел и лицом, и причинным концом
        Финансист, пострадав барабашно,
И рубашка на нем побелела притом,
        Поседела на нем старикашно.
 
 
И вздохнула толпа, и струхнула толпа,
        Ибо встал он, и мрачный, и фрачный,
И злобесный поток, что излить он не смог,
        Заменил на оскал многозначный.
 
 
И он чресла свои бросил в кресла свои
        И запел мимзистическим тоном.
И сказал Балабан, страхотой обуян,
        И промолвил с трагическим стоном:
 
 
«Не страши старшину, не круши тишину,
        Мы и так уж полдня – трали-вали.
Если Снарка до звезд не СНАРКаним взахлест,
        То до ночи СНАРКаним едва ли!»
 

Финт восьмой
Снарк исчезает навсегда

 
И наперстком хотели его поразить,
        И надеждою пылкой, и вилкой,
Жел. дорожною акцией стали грозить,
        И обмылком, и злобной ухмылкой.
 
 
Результат нулевой унижал, хоть завой,
        И Бобер, пессимист по природе,
Заскакал на хвосте при вечерней звезде,
        Убедившись, что день на исходе.
 
 
«Это голос Кошмарка! – вскричал Балабан. —
        Узнаю: это голос Кошмарка!
И, слыхать по всему, подфартило ему
        Закогтить легендарного Снарка!»
 
 
И сказал Бедокур: «Если он за горой,
        То шутник он, видать, не последний!»
И вдруг Булочник – их безымянный герой —
        На горе появился соседней.
 
 
И прекрасен, и тверд, как наследственный лорд,
        Он стоял на краю каменистом,
Он застыл, словно спазм, и в провал, как в маразм,
        С молодецким отправился свистом!
 
 
Закричали они: «Это Снарк и успех!»
        И удвоили звёзды мерцанье,
И взорвал небеса оглушительный смех.
         «Это Бу…» – раздалось прорицанье.
 
 
А потом – тишина. А потом, как струна,
        Прозвенело и верхом, и низом
Непонятное «…джум!» – и пришло им на ум:
        Это шум, навеваемый бризом.
 
 
Ни пера и ни пуха они не нашли,
        Ни зарубку, ни мету, ни марку
Там, где Булочник нечто увидел вдали
        И вплотную приблизился к Снарку.
 
 
И смеялся он так, что не вставил словцо
        В эпилоге финального акта,
И внезапно исчез, не открыв им лицо,
        Ибо Снарк был Буджумом – вот так-то!
 

Пища для ума. Эссе и послания

© Перевод. Т.А. Осина, 2020

Пища для ума

Завтрак, обед, чай; в крайних случаях – завтрак, ланч, обед, чай, ужин и стакан чего-нибудь горячего перед сном. Как мы заботимся о пище для своего любимого тела! Но кто из нас делает так же много для ума? И в чем причина столь разного отношения? Неужели тело гораздо важнее? Ни в коем случае! Однако от сытости тела зависит сама жизнь, в то время как мы способны продолжить животное существование (вряд ли его можно назвать человеческим), даже если ум голодает и бедствует. Поэтому природа распорядилась таким образом, что серьезное невнимание к нуждам тела вызывает столь очевидный дискомфорт и столь резкую боль, что очень скоро мы вспоминаем о долге; а некоторые особенно важные функции природа полностью берет на себя, не оставляя людям выбора. Попытки управления собственным пищеварением и кровообращением для многих из нас закончились бы плохо.

– Боже мой! – воскликнет кто-то. – Я же забыл утром запустить сердце! Подумать только: оно бездействует уже три часа!

– Не могу отправиться с вами на прогулку, – заявит другой, – так как должен переварить одиннадцать обедов. На прошлой неделе было столько дел, что пришлось отложить процесс, а доктор говорит, что если подожду еще немного, то за последствия он не отвечает.

Хорошо, что недостаток внимания к телу сразу заметен и ощутим; для некоторых из нас было бы не менее полезно, если бы ум оказался в равной степени видимым и осязаемым: если бы, например, удалось отнести его к доктору и измерить ему пульс.

– Что вы делали со своим умом? Как и чем кормили? Он выглядит бледным, а пульс чрезвычайно медленный и слабый.

– Ах, доктор, в последнее время он питался нерегулярно. А вчера я позволил ему съесть слишком много леденцов.

– Леденцов! Но каких именно?

– Видите ли, сэр, это была целая пачка головоломок.

– Я так и думал. Запомните: если продолжите в том же духе, то скоро испортите ему зубы и сляжете с умственным несварением. Придется прописать вам строгую диету: в течение нескольких дней не позволяйте ему ничего лишнего, только самое простое чтение. Соблюдайте осторожность! Ни в коем случае никаких романов!

* * *

Учитывая накопленный многими из нас болезненный опыт питания и лечения собственного тела, было бы крайне полезно попытаться перенести некоторые из правил в сферу ума.

Во-первых, следует обеспечить ум подходящей пищей. Обычно мы очень быстро понимаем, какую еду наше тело принимает, а какую нет, и без труда отказываемся от куска заманчивого пудинга или пирога, заставляющего вспомнить о жестоком расстройстве желудка и, как следствие, о ревене и магнезии. Однако требуется множество печальных уроков, чтобы убедить нас, как дурно влияют на состояние ума некоторые излюбленные литературные жанры, и мы снова и снова открываем нездоровый роман, за которым непременно последует дурное настроение, нежелание работать, усталость от привычного существования – иными словами, самый настоящий умственный кошмар.

Во-вторых, необходимо строго следить за правильным количеством здоровой пищи. Умственное обжорство или чрезмерно обильное чтение – опасная склонность, ослабляющая процесс пищеварения и, в конце концов, приводящая к потере аппетита. Всем известно, что хлеб – хороший и полезный продукт, но кто осмелится ради эксперимента съесть две или три буханки в один присест?

Однажды довелось слышать, как доктор сказал страдавшему обжорством и ленью пациенту, что «первоначальный симптом переедания заключается в формировании жировой ткани». Стоит ли сомневаться, что красивые длинные слова чрезвычайно утешили беднягу, изнемогающего под тяжким грузом жира?

Интересно, существует ли в природе такое явление, как «толстый ум»? Должен признаться, что встречал парочку умов с лишним весом, не способных поспеть за самой размеренной походкой разговора и даже ради спасения собственной жизни перепрыгнуть через логическую изгородь. Они то и дело застревали в простейшем споре – иными словами, не годились ни на что другое, кроме бесцельного и беспомощного скитания по миру.

* * *

В-третьих, даже если пища здоровая и присутствует в умеренном количестве, необходимо помнить, что нельзя одновременно употреблять слишком много различных ее видов. Предложите жаждущему кварту пива, кварту сидра или даже кварту холодного чая, и он поблагодарит вас (хотя в последнем случае не столь сердечно!). Но что, скажите на милость, почувствует страдалец, получив поднос со следующим набором: маленькая кружка пива, маленькая кружка сидра, такое же количество холодного чая, горячего чая, кофе, какао, молока, воды, бренди с водой и молока с маслом? Общий объем жидкости может составить все ту же кварту, однако утолит ли она жажду косаря?

В-четвертых, позаботившись о качестве, количестве и ассортименте умственной пищи, остается соблюдать правильные интервалы между ее приемами, а также не заглатывать продукты поспешно, не пережевывая, чтобы еда могла должным образом перевариться. Таким образом, правила для тела вполне применимы и к уму.

Прежде всего, остановимся на интервалах между трапезами: они необходимы точно так же, как при питании тела, – с той лишь разницей, что, если тело требует перерыва в три-четыре часа, ум во многих случаях довольствуется тремя-четырьмя минутами. На мой взгляд, в действительности необходимый отдых намного короче, чем принято считать. Основываясь на собственном опыте, готов рекомендовать каждому, кто вынужден подолгу заниматься одной темой, примерно раз в час делать перерыв на пять минут, однако на это короткое время полностью «отключаться», обращаясь к другим сферам деятельности. Поразительно, насколько энергичным и гибким становится ум после такого короткого отдыха!

Что же касается пережевывания пищи, то соответствующий умственный процесс заключается в простом обдумывании прочитанного материала. Должен заметить, что для этого требуется куда более значительное интеллектуальное напряжение, чем для пассивного восприятия предложенного нашим автором текста. Усилие требует такого напряжения, что, по словам Кольриджа, ум часто «сердито отказывается» взяться за дело. В таких случаях мы попросту предпочитаем полностью пренебречь утомительным занятием и продолжаем поглощать свежую пищу, когда прежняя порция еще не пережевана и лежит мертвым грузом. Так продолжается до тех пор, пока несчастный ум не тонет, словно в болоте. Однако чем значительнее усилие, тем, несомненно, более ценным оказывается результат. Час глубоких размышлений на конкретную тему (в данном случае одинокая прогулка столь же плодотворна, как любое другое сопутствующее условие) стоит двух-трех часов непрерывного чтения. Примите во внимание и другой эффект такого добротного пережевывания прочитанных книг: я имею в виду классификацию и, так сказать, «расстановку» тем в сознании, чтобы при необходимости с легкостью к ним обратиться. Сэм Слик[1]1
  Сэм Слик – персонаж, созданный Томасом Чендлером Хэлибёртоном, новошотландским судьей и автором.


[Закрыть] признается, что за свою жизнь выучил несколько языков, однако «так и не сумел рассортировать в голове пакеты». Немало умов, поспешно поглощающих книгу за книгой без попытки разложить прочитанное по полочкам, впадают в состояние анархии, а их несчастные обладатели не способны соответствовать тому мнению, которое составили о них друзья: «NN – необыкновенно начитанный человек. Готов рассуждать на любую тему. Невозможно поставить его в тупик».

И вот вы обращаетесь к этому необыкновенно начитанному человеку. Задаете вопрос, скажем, по истории Англии (говорят, он только что проштудировал труд Маколея[2]2
  Томас Бабингтон Маколей (1800–1859) – английский писатель, историк, политический деятель, адвокат, блестящий оратор. Автор фундаментального многотомного труда «История Англии».


[Закрыть]). Собеседник добродушно улыбается, старается выглядеть сведущим, а сам тем временем лихорадочно копается в уме в поисках ответа. В итоге всплывает горстка многообещающих сведений, однако на поверку оказывается, что все они относятся к другому веку, так что приходится с досадой засунуть находку обратно. Следующая попытка приносит нечто, похожее на настоящий факт, но, к сожалению, вместе с ним возникает клубок иных, совершенно не пригодных обстоятельств: данные из области политэкономии, арифметическое правило, возраст детей брата и строфа из «Элегии» Грея[3]3
  Грей Томас (1716–1771) – английский поэт. Лучшее его произведение «Элегия, написанная на сельском кладбище», яркий образец лирики сентиментализма.


[Закрыть]. Нужный факт безнадежно тонет в вязкой массе и в конце концов теряется. В это время все вокруг ждут конкретного ответа. Поскольку неловкое молчание затягивается, наш необыкновенно начитанный друг вынужден, наконец, пробормотать что-то неопределенное и расплывчатое – ничуть не более ясное и удовлетворительное, чем ответ любого школьника. А ведь неудача произошла лишь потому, что человек не пожелал разложить знания по полочкам и наклеить нужные этикетки.

Способны ли вы при встрече распознать несчастную жертву неправильного питания ума? Сможете ли безошибочно определить страдальца? Посмотрите, как уныло он бродит по библиотеке, пробуя блюдо за блюдом – прошу прощения, книгу за книгой, – однако не останавливаясь ни на чем конкретно. Сначала проглотит пару ложек романа. Но нет, фу! Всю прошлую неделю бедняга не ел ничего другого и устал от этого вкуса! Затем отведает кусочек науки. Однако результат заранее известен: ах, разумеется, слишком жестко для его зубов! И так далее по надоевшему кругу, который он безуспешно прошел вчера и, скорее всего, столь же безуспешно пройдет завтра.

В своей чрезвычайно занимательной книге «Профессор за завтраком» мистер Оливер Уэнделл Холмс[4]4
  Оливер Уэнделл Холмс Старший (1809–1894) – американский писатель, врач и изобретатель.


[Закрыть] предлагает следующее правило для безошибочного определения, молод человек или стар: «Решающий эксперимент заключается в следующем: за десять минут до обеда предложите испытуемому изрядных размеров булку. Если угощение с готовностью принято и поглощено, факт молодости установлен безошибочно». Автор утверждает, что в молодом возрасте человек «готов есть в любое время дня и ночи». Для того же, чтобы убедиться в здоровье умственного аппетита подопытного существа, дайте ему в руки короткий, хорошо написанный, но не слишком увлекательный трактат на какую-нибудь популярную тему – своего рода умственную булочку. Если объект исследования прочтет текст с живым интересом и вниманием, а затем сможет внятно ответить на вопросы, значит, ум находится в первоклассном состоянии. Если же он вежливо отложит книгу или лениво пролистает и заявит: «Не могу читать такую ерунду; дайте лучше второй том “Таинственного убийства”» – то можно не сомневаться: умственное пищеварение не в порядке.

Если эта статья дала несколько полезных советов в отношении важной темы чтения и убедила, что не только ваш интерес, но и долг состоит в том, чтобы замечать, читать и осмысливать попадающиеся по пути хорошие книги, то моя цель достигнута.

Восемь или девять мудрых слов о том, как писать письма

Один американский писатель сказал: «Все змеи этой местности могут быть разделены на один вид: ядовитые». Тот же принцип действует и в данном случае. Все футляры для почтовых марок могут быть разделены на один вид: «Страна чудес». Несомненно, существуют и подделки, однако это не относится к двум графическим сюрпризам, защищенным авторским правом.

Не понимаете, почему я называю их «сюрпризами»? Что же, в таком случае возьмите альбом[5]5
  В 1889 году Л. Кэрролл изобрел свой вариант держателя для марок в виде сдвоенной открытки: на обложке была изображена Алиса, а на обратной стороне – Чеширский кот.


[Закрыть] в левую руку и внимательно посмотрите. Видите, Алиса держит на руках ребенка Герцогини? (Кстати, сочетание совершенно новое: оно не встречается в книге.) А теперь большим и указательным пальцами положите альбом на стол и быстро откройте. Ребенок превратится в поросенка! Если фокус вас не удивит, то, скорее всего, не удивит даже то, что ваша собственная теща вдруг превратится в гироскоп!

Этот альбом не предназначен для постоянного ношения в кармане. Ничего подобного. Людям редко неожиданно и срочно требуются другие марки помимо однопенсовых для писем, шестипенсовых для телеграмм и иногда липких окантовок, чтобы заклеить порезанный палец (должен заметить, что это отличный пластырь, при бережном обращении выдерживающий три, а то и четыре мытья рук.) Все перечисленные принадлежности отлично помещаются в кошельке или бумажнике. Нет, я вовсе не посягаю на достоинства вашего секретера или иного места, где вы храните необходимые письменные принадлежности. Изобрести альбом меня заставила постоянная потребность в марках иного достоинства – для зарубежных писем, бандеролей и так далее, тем более что часто они нужны срочно. Приобретя «Альбом Страны чудес», я зажил без забот и хлопот и с тех пор пользуюсь только им. Думаю, что прачка нашей королевы поступает точно так же.

В каждый из шести кармашков без труда помещается по шесть марок. Советую, прежде чем расставить весь набор, собрать из марок нечто вроде букета и расположить слева или справа. Так у вас всегда останется свободный угол, за который можно держать книжечку и быстро, легко вынимать марки по одной. В ином случае они будут выскакивать по две или даже по три.

Опыт показывает, что марки достоинством в пять пенсов, девять пенсов и один шиллинг практически никогда не требуются, хотя все другие кармашки приходится постоянно пополнять. Если ваш опыт подтверждает мой, то может оказаться удобным держать, скажем, по паре образцов этих трех видов в кармашке для одного шиллинга, а в два других положить дополнительные экземпляры достоинством в один пенс.

Если письмо представляет собой ответ на полученное сообщение, первым делом достаньте оригинал и перечитайте, чтобы вспомнить, на что именно придется отвечать, и уточнить настоящий адрес корреспондента (иначе может получиться, что письмо отправится в Лондон, тогда как приятель позаботился сообщить свой точный адрес в Торки).

Далее. Напишите на конверте адрес и наклейте марку. «Что? Прежде самого письма?» Несомненно. Сейчас объясню, что произойдет, если вы этого не сделаете. Будете лихорадочно строчить до последнего момента, а в середине заключительного предложения поймете, что время на исходе. Поспешно закончите послание, небрежно поставите подпись, неаккуратно заклеите конверт, отчего тот непременно откроется на почте, иероглифами нацарапаете адрес, в ужасе обнаружите, что забыли пополнить альбом для марок, и начнете слезно умолять домашних одолжить марку. Затем сломя голову броситесь на почту, потный и задыхающийся, явитесь туда, когда ящик уже закроют, и, наконец, спустя неделю получите собственное письмо, возвращенное с презрительным замечанием: «Адрес неразборчив»!

Далее. Вверху страницы полностью напишите свой адрес. Горький опыт подсказывает, как обидно, когда, изменив место жительства, друг обозначает новый адрес единственным словом «Дувр», полагая, что подробности доступны в прошлом письме – увы, уже потерянном или вообще уничтоженном.

Далее. Полностью обозначьте дату. Грустно, если спустя годы вам захочется упорядочить корреспонденцию, однако в письмах обнаружится лишь скупое свидетельство: «17 февр.» или «2 авг.» – без указания года, так что уточнить хронологию не удастся. И никогда, никогда, дорогая мадам (этот совет адресован исключительно дамам, ибо ни один мужчина так не поступит), не ограничивайтесь днем недели: например, «среда»!

«Это путь к безумию».

Прежде всего, одно золотое правило. Пишите разборчиво. Если бы все послушно следовали этому мудрому совету, настроение человечества стало бы намного лучше! Бо́льшая часть существующего в мире дурного почерка происходит от спешки. Конечно, вы ответите: «Я делаю это, чтобы сэкономить время». Цель, несомненно, весьма похвальная, но какое право вы имеете достигать ее за счет других? Разве время адресата не столь же ценно, как ваше? Когда-то я получал письма от давнего приятеля – очень интересные, но нацарапанные (иначе не скажешь) одним из самых отвратительных почерков на свете. Обычно на чтение одного такого манускрипта уходила целая неделя! Я взял за правило носить листы в кармане и обращаться к ним в свободные минуты, пытаясь разгадать таинственные каракули. Поворачивал страницы так и эдак, подносил вплотную к глазам и держал на расстоянии вытянутой руки – до тех пор, пока, наконец, смысл некоторых безнадежных закорючек не прояснялся. Я сразу писал под ними перевод на английский язык, и после того, как несколько слов обретали конкретное значение, контекст помогал домыслить предложение в целом. Так продолжалось до тех пор, пока весь набор иероглифов не был расшифрован. Если бы все мои друзья и знакомые писали так же, жизнь превратилась бы в сплошное чтение их посланий!

Данное правило чрезвычайно важно в обозначении имен людей и географических названий – особенно иностранных. Однажды я получил письмо с русскими именами и фамилиями, представленными тем торопливым и небрежным почерком, каким обычно пишут «искренне Ваш». В данном случае контекст, разумеется, не помогал ни в малейшей степени, а на вид все имена казались абсолютно одинаковыми. Пришлось честно написать высокомерному знакомому, что я не смог ничего прочитать!

Правило второе: извинения по поводу того, что не смогли ответить раньше, не должны занимать больше полутора страниц!

Лучшей темой для начала беседы служит последнее письмо вашего корреспондента. Положите его перед собой. Ответьте на вопросы и не поскупитесь на замечания, вызванные рассуждениями друга. Только после этого переходите к собственным мыслям. Такой порядок покажется читателю более вежливым и приятным, чем если бы вы заполнили страницу собственными бесполезными замечаниями и лишь напоследок, в постскриптуме, торопливо и небрежно ответили на заданные вопросы. Удовлетворив жажду информации, адресат сможет по достоинству оценить ваш ум и красноречие.

Упоминая сказанное другом, лучше приводить точные цитаты, а не пересказывать обобщенный смысл своими словами. Впечатление мистера А от сказанного мистером В, выраженное в словах самого мистера А, никогда в точности не передаст подлинные мысли мистера В.

Данное требование особенно важно в тех случаях, когда мнения корреспондентов не совпадают. Нельзя начинать послание строкой вроде следующей: «Вы абсолютно неправильно поняли то, что я сказал. Я имел в виду совершенно другое». И так далее, и тому подобное. В данном случае спор затянется на всю жизнь.

Можно привести еще несколько полезных правил на те случаи, когда переписка, к сожалению, принимает характер полемики.

Во-первых, не повторяйтесь. Однажды высказавшись ясно и определенно и не сумев убедить корреспондента, лучше оставьте тему. Повторение аргументов заставит оппонента сделать то же самое, и вы оба будете ходить по кругу подобно периодической дроби. Доводилось ли вам видеть, чтобы периодическая дробь когда-нибудь завершилась?

Во-вторых, если из-под пера вышел текст, который, по вашему мнению, способен рассердить или огорчить адресата, каким бы необходимым ни казался подобный способ выражения, отложите отправку письма до завтрашнего дня. Затем прочитайте текст еще раз и представьте, что получили его сами. Скорее всего, после этого вы сразу сядете за стол и сочините письмо заново, удалив из него уксус и перец, а взамен добавив немного меда. Блюдо станет намного вкуснее! Если же, стараясь выражаться как можно мягче, все-таки чувствуете, что письмо способно вызвать недовольство, сохраните копию. Бесполезно пару месяцев спустя слезно убеждать оппонента: «Уверен, что не мог выразиться так, как вы утверждаете. Точно помню, что написал то-то и то-то». Куда лучше просто заявить: «Я не писал ничего подобного. В точности привожу использованные слова».

Пятое правило таково: если корреспондент делает резкое замечание, оставьте выпад без ответа или ответьте значительно мягче. Если же он использует дружеский тон, пытаясь загладить возникшее разногласие, постарайтесь отреагировать еще более дружески. Если бы, затевая ссору, каждая из сторон отказалась пройти больше трех восьмых пути, а по дороге к примирению согласилась преодолеть больше пяти восьмых всего расстояния, примирений стало бы больше, чем ссор! Вспомним упрек ирландца, обращенный к непоседливой дочери: «Ты то и дело уходишь из дома! Вышла уже три раза, а вернулась намного меньше!»

Мое шестое правило (и заключительное замечание относительно разногласий) таково: не пытайтесь оставить за собой последнее слово! Как много споров угасло бы не начавшись, если бы каждый стремился уступить эту привилегию противоположной стороне! Неважно, сколь ценное замечание осталось невысказанным. Неважно, если оппонент решит, будто вы молчите, потому что не знаете, что еще сказать. Оставьте скользкую тему, как только сможете это сделать без риска показаться невежливым. Не забывайте, что слово – серебро, а молчание – золото! (Если вы – джентльмен, а ваш корреспондент – леди, это правило избыточно: последнее слово при любых обстоятельствах остается за ней!)

Седьмое правило таково: если вдруг вам придет в голову шутливо осудить друга, непременно сделайте преувеличение настолько явным, чтобы юмористический тон не вызвал сомнений. Слово, сказанное с улыбкой, но принятое за чистую монету, способно привести к чрезвычайно серьезным и даже неприятным последствиям. Случалось, что непонимание даже вызывало разрыв дружеских отношений. Представьте, например, что хотите напомнить корреспонденту о соверене, который тот взял взаймы и до сих пор не отдал. Можете шутливо написать: «Упоминаю об этом, так как ты обладаешь удобной привычкой забывать о долгах». И все же не удивляйтесь, если адресат глубоко обидится. Но напишите следующее: «Долгое и пристальное наблюдение за твоей карьерой карманника и грабителя убеждает, что единственная надежда вернуть соверен заключается в прямом обращении. Поэтому требую вернуть деньги, иначе подам на тебя в суд!» Только начисто лишенный чувства юмора человек примет такое заявление всерьез.

Восьмое правило. Написав следующие слова: «Прилагаю чек на пять фунтов» или «Прилагаю письмо Джона» – сразу отложите перо, возьмите упомянутый документ и аккуратно поместите в конверт. В ином случае, отправив письмо, обнаружите забытый чек где-нибудь в дальнем углу стола.

Девятое правило. Заполнив все доступное бумажное пространство, но так и не закончив письмо, возьмите новый листок – целый или часть, по необходимости. Только не пишите по диагонали! Вспомните старую пословицу: «То, что написано по диагонали, будет прочитано по диагонали». «Старая пословица? – спросите вы. – Насколько старая?» Должен признаться, что не очень древняя. Больше того, вынужден честно уточнить, что сам придумал ее только что, пока пишу этот абзац! Однако, как известно, «старый» – понятие относительное. Полагаю, вы имеете полное право обратиться к только что вылупившемуся цыпленку со словами: «Привет, старина!» – если сравните его с другим цыпленком, успевшим лишь пробить скорлупу!