Текст книги "Союз горцев Северного Кавказа и Горская республика. История несостоявшегося государства. 1917– 1920"

Тифлисская (Кавказская) конференция (14–30 ноября 1918 года)

Пытаясь решить вопросы в регионе оперативно, грузинское правительство предложило собраться на конференцию в Тифлисе. В своем обращении к дипломатическим представительствам Азербайджана, Армении и Союзу горцев Северного Кавказа оно конкретно обозначило свое видение насущных проблем:

«…Правительство Грузинской Республики предлагает Правительствам Азербайджанской и Армянской республик, а также Правительству Союза Горцев народов Северного Кавказа собраться на конференцию в Тифлис 10 ноября сего года в 12 часов дня в помещении Министерства Иностранных дел, прислав на эту конференцию по два представителя с надлежащими законными полномочиями.

В решение Конференции Правительство Грузинской Республики решило поставить следующие вопросы.

1) Взаимное признание независимости государств, правительства коих приглашаются на конференцию.

2) Разрешение всех спорных вопросов, не исключая и спора о границах по соглашению заинтересованных государств, а при отсутствии такого соглашения при посредстве арбитража.

3) Взаимное обязательство не входить ни в какие соглашения с каким-либо государством во вред какому-либо из участвующих в Конференции народов.

4) Солидарное, с взаимной поддержкой, выступление на всемирном конгрессе, в целях признания независимости республик и защиты общих интересов»⁵¹⁷.

Хотя срок конференции определен был двумя неделями, на самом деле состоялось всего одно заседание. И связано это было исключительно с деструктивной позицией армянской делегации в отношении северокавказских представителей и отношением азербайджанских делегатов к вопросам границ.

Инициатором решения всех спорных вопросов на мирной конференции выступило грузинское правительство, что было поддержано северокавказской и азербайджанской делегациями. Первоначально Грузия предложила всем делегациям закавказских республик и Горской республики Северного Кавказа собраться 3 ноября 1918 года⁵¹⁸. Затем дата была перенесена на 10-е число, но в связи с неявкой в Тифлис армянской делегации было предложено отложить начало конференции на 14 ноября⁵¹⁹. Упорное нежелание армянской делегации явиться на конференцию было связано с первым серьезным конфликтом между Арменией и Грузией по поводу демаркации линии вдоль Борчалинского уезда бывшей Тифлисской губернии, который вылился в итоге в вооруженный конфликт между этими двумя новоявленными странами⁵²⁰.

В итоге армянская делегация вновь проигнорировала дату открытия конференции. На заседании конференции, которая открылась 14 ноября без армянской делегации, северокавказская делегация, возглавляемая П. Коцевым⁵²¹ (вместо заболевшего В.-Г. Джабаги, ставшего руководителем делегации от горцев Северного Кавказа), совместно с азербайджанской делегацией (возглавляемой М.Ю. Джафаровым) предложили продолжить работу конференции, несмотря ни на что⁵²². Однако грузинская делегация настояла на том, что без участия армян не смогут быть претворены в жизнь многие решения по спорным вопросам, и предложила продолжать настаивать на присутствии на конференции армянской делегации⁵²³. Было и другое предложение, которое озвучил М.Ю. Джафаров. Он предложил объявить конференцию закрытой, несостоявшейся и созвать новую конференцию с участием трех делегаций: Грузии, Азербайджана и Горской республики. Но данное предложение было отвергнуто как Грузией, так и горцами Северного Кавказа в лице П. Коцева, предложившего сделать все возможное, чтобы на Закавказской конференции присутствовала армянская делегация.

Таким образом, конференция, которая должна была заложить основы взаимоотношений между четырьмя республиками Кавказского региона, так и не смогла начать свою работу из-за осложнений взаимоотношений между Грузией и Арменией⁵²⁴.

В это же время горцы формируют делегацию для поездки в Париж на мирную конференцию, где должна была решиться судьба и кавказских народов. По сообщению французского МИДа, горская делегация была определена в составе: А.-М. Чермоев – председатель делегации горцев; Г. Баммат – министр иностранных дел; И. Гайдаров – министр гражданского строительства; Х. Хадзарагов – председатель Национального совета Осетии и Азиз Мекер в качестве секретаря⁵²⁵.

Эта конференция была важна в том смысле, что горцы на данном этапе обсуждали интеграционные процессы в контексте возможного тесного сотрудничества с закавказскими государствами. По сути, это могло стать первым шагом в деле построения реальной конфедерации четырех кавказских республик. Для горцев это было куда важнее, чем для какой-либо из кавказских республик, так как вопрос о существовании реально зависел от общей позиции кавказских республик перед угрозой с Севера – как со стороны белой, так и со стороны красной России.

Решимость, с которой горская делегация настаивала на содержательной форме данной конференции, свидетельствовала о том, что она понимала всю остроту ситуации и пыталась заблаговременно приобрести себе союзников.

Делегации горцев и Мирная конференция в Париже

Вопрос «Быть или не быть Республике Союза горцев?» решался не только на фронтах противостояния на Кавказе. Все осознавали, что мирная конференция в Париже должна будет видоизменить мир по итогам Первой мировой войны. Одним из самых главных и проблемных вопросов на конференции (после немецкого) должен был стать российский. Конференция должна была определиться с тем, кого она считает властью в России, какую территорию признает отделившейся и включает в список независимых стран и с кем возможно иметь союзнические отношения…

Именно с этой целью было решено сформировать горскую делегацию для поездки в Париж. От имени Союза горцев Северного Кавказа парламентом республики была отобрана делегация в лице: А.-М. Чермоева (председатель), Г. Ибрагимбекова, Х. Хадзарагова, Г. Баммата и в качестве секретаря делегации А. Мекера. Выбор делегации не был связан ни с паритетом национальностей, ни с паритетом политических воззрений, больше учитывалось, насколько эти люди друг другу подходят, чтобы вести командную работу. Преимущество А.-М. Чермоева перед остальными кандидатами, претендующими отправиться на мирную конференцию в Париже и представлять горцев, было в его абсолютной легитимности на момент избрания его председателем официальной делегации, и другое, что было немаловажно, – в его финансовой независимости от кого бы то ни было, на что особо указывалось в сообщениях французских представителей из Тифлиса и Стамбула касательно его персоны⁵²⁶. Единственное, что беспокоило французов, – так это его тесные связи с высшим руководством Османской империи, за что в своих донесениях отмечали, что он политик протурецкой ориентации.

В связи с избранием А.-М. Чермоева главой делегации горцев на мирной конференции в Париже он слагает с себя обязанности главы правительства. О формировании нового кабинета министров новый председатель П. Коцев сообщил через дипломатического представителя в Азербайджане А. Кантамиру в письме из Темир-Хан-Шуры за номером 390, датированном 26 декабря 1918 года, где просил поставить Фатали-хана Хойского «в известность о сформировании мною, согласно постановлению Союзного Совета, нового Кабинета со мною во главе и личный состав этого Кабинета…»⁵²⁷. Предлагалось оповестить об этом также генерала Томсона (представителя союзников в Баку), а также представителей Армении и Персии.

Горская делегация выехала 18 января 1919 года из Батуми и несколько дней спустя прибыла в Стамбул⁵²⁸. Зная, что делегации Грузии, Азербайджана и Армении уже находятся в городе, горцы попытались уже здесь скоординировать свои действия.

В Стамбуле, в ожидании получения визы, кавказские делегации проявили и свое отношение друг к другу. Они предварительно определились, кто для них будет союзником. Грузины и армяне общались между собой более тесно, горцы же нашли поддержку только у азербайджанцев. Член горской делегации Х. Хадзарагов подверг резкой критике политику грузинской и армянской делегаций, обвинив их в работе против горцев. В письме на имя П. Коцева Х. Хадзарагов писал: «К сожалению, на заседании выяснилось, что грузины окончательно уклоняются от всех совместных с нами действий. Даже по вопросам одинаково всех нас касающихся: основываясь на пустой формальности, именно на отсутствии председателя Чхеидзе, они заявили, что вынуждены уклониться от всяких общих политических шагов совместно с другими делегациями. Проявленный грузинами крайний сепаратизм нас мало удивил: еще задолго до этого мы и азербайджанцы дважды предлагали грузинам подумать над тем, что рано или поздно нам придется подойти друг к другу ближе, так как всякий знающий наш край ясно понимает, что спешно народившиеся на почве революции мелкие республики, будучи изолированными, едва ли окажутся жизнеспособными. К сожалению, на наш прямой вопрос, принимается ли наша протянутая рука или нет, грузины ответили нам ничтожными дипломатическими любезностями, ни сделав никаких определенных заявлений»⁵²⁹. Относительно членов армянской делегации у Х. Хадзарагова вообще не было иллюзий, он считал, что ими стоит интересоваться не больше, чем армяне интересуются горцами. Единственными друзьями для горской делегации, по словам Х. Хадзарагова, оставались азербайджанцы, которые во всем помогали им в переговорах по отбытию в Париж.

По мнению горской делегации, главные препятствия их отъезду в Париж чинили именно французы. По этой причине они задержались в Стамбуле почти на полтора месяца. Отдельно от всех уехал Г. Баммат, рассчитывая раньше всей делегации добраться на конференцию и начать работу по признанию Горской республики. Однако именно это оказалось ошибкой. В итоге он пробыл в Женеве почти три месяца в ожидании визы из Парижа. Сама делегация добралась в Париж уже в марте 1919 года. В телеграмме в МИД Франции указывалось, что в Париж прибывает делегация северокавказцев (А.-М. Чермоев, Г. Ибрагимбеков, Х. Хадзарагов, секретарь А. Мекер, при этом Г. Баммат все еще был в Швейцарии)⁵³⁰. Среди прочих указывается и жена А.-М. Чермоева Хава-ханум Чермоева (урожденная Ибрагимбекова)⁵³¹.

Г. Баммат, будучи изолированным от всех, в Женеве вел активную деятельность по пропаганде идей Горской республики. Он составил меморандум на имя Мирной конференции в Париже, рассказывающий об истории, экономике и политике горцев Северного Кавказа и Дагестана, издал карты республики.

Но следует иметь в виду, что кроме официальной делегации Горской республики, представителей ее парламента и правительства были и те, кто самостоятельно хотел попасть на конференцию, чтобы оказать влияние на решение судьбы той или иной народности или части республики.

К примеру, осетинская, абхазская и черкесская делегации, каждая по отдельности, считали необходимым самостоятельно донести свои проблемы до Мирной конференции. Они были сформированы той или иной группой или сообществом людей, не доверявших решение своей проблемы делегации Горской республики.

Париж всерьез отнесся только к одной делегации – армянской, вопрос которой настроен был решить именно на основе международного права. В отношении всех остальных кавказских делегаций Парижу трудно было скрывать свое нежелание видеть их на Мирной конференции.

Усиление присутствия большевиков и влияния Советской России в регионе

Единичные акции большевиков, совершенно краткосрочные по времени, или их заявления, больше ориентированные на Москву, чем свидетельствующие об истинной ситуации, трактовались идеологами Советской России как подтверждающие установление ими своей власти на Северном Кавказе.

Даже тот факт, что видный представитель большевиков С. Киров, прикомандированный в регион, не смог приехать в Петровск в 1919 году, потому что желавшие принять его Уллубий Буйнакский и Махач Дахадаев находились в глубоком подполье, выдается, как ни странно, за свидетельство победы советской власти в Дагестане. Или же неудачный бой под селом Гимры против полковника Магомеда Джафарова и вынужденный уход в сторону села Араканы, где Буйнакский попытался выпросить под конец у М. Арахцанова разрешение согласиться с его присутствием в регионе и, не получив согласия от него, вынужден был ни с чем вернуться в Темир-Хан-Шуру. Это также преподносится как показатель «победоносного» (?!) советского присутствия в регионе⁵³². То есть достаточно было наличия персоны из местной интеллигенции, выражавшей интерес к большевистской идеологии, чтобы преподнести это как наличие сильной базы, как факт присутствия самой советской власти в регионе. Всего два десятка людей, стоявших на позициях, близких к большевистским, давали основание говорить о «сильной организации большевиков в Дагестане»⁵³³. То, что указанная ячейка за все это время не смогла ничего сделать самостоятельно, без союза с другими политическими силами в республике, оставалось всегда за рамками обсуждения. И лишь в марте 1920 года, придя к власти в Совете обороны путем подлога и обмана шейха А.-Х. Акушинского, они смогли уже выступать от своего имени – большевиков Дагестана. Все, что делалось в 1919 году от имени Совета обороны Северного Кавказа – официального органа власти Горской республики, также преподносилось в советской историографии как доказательство влияния большевиков на лидера этого органа шейха А.-Х. Акушинского⁵³⁴.

Мартовские события 1918 года в Баку, когда в городе произошли массовые убийства, также стали поводом для антибольшевистски настроенных деятелей, чтобы призвать к борьбе против большевиков. Полную поддержку азербайджанцам выразил и муфтий Северного Кавказа шейх Н. Гоцинский, который призвал к газавату против большевиков, способствовавших убийству тысяч и тысяч людей в Баку⁵³⁵. Практически это стало первым такого рода призывом к священной войне против одной из политических сил на Северном Кавказе. Этот призыв должен был способствовать укоренению в массах осознания того, что эта власть против ислама, против мусульман. Попытка горцев прорваться на помощь азербайджанцам потерпела поражение в районе Северного Азербайджана у местечка Хурдалан, где они были оттеснены большевиками, наступавшими из Баку⁵³⁶. Это столкновение стало поводом для большевиков начать наступление против Горской республики. Поддерживаемые с моря кораблями, они к 20 апреля 1918 года без труда овладели Петровском. Захват главного портового города на Северном Кавказе был произведен 36-м Туркестанским полком при содействии канонерской лодки «Ардаган». На помощь захватившим Петровск из Астрахани прибыло до шести пароходов с частями Красной армии⁵³⁷.

Однако продвижение большевиков вдоль берега Каспия и захват Петровска не давали чувства победы над горцами, так как Дагестан находился большей частью выше побережья и войска большевиков туда не продвинулись. То есть речь шла исключительно о захвате узкой полоски побережья Каспия, при этом на территорию выше побережья они даже не претендовали. Поэтому овладение Петровском не было захватом Дагестана ни фактически, ни теоретически. Речь могла идти только об отторжении побережья Дагестана вдоль железной дороги. Более того, продвигаясь к Петровску, большевики даже не попытались захватить один из главных городов Дагестана Темир-Хан-Шуру. То есть, по сути, было бы правильно говорить о высадке десанта. Петровск нужен был большевикам для морского сообщения с Астраханью и Баку – продвигаться по суше войска себе позволить не могли из-за многочисленных атак со стороны горцев, что также подтверждает малозаметное присутствие большевиков в районе, на власть над которым они претендовали. Они вынуждены были сконцентрироваться вокруг Петровска, чтобы иметь возможность при первой же опасности отойти в Астрахань. Поэтому совершенно неприемлемо выдавать за контроль над всем Дагестаном взятие под контроль одного города.

Северный Кавказ не мог существовать отдельно, все, что происходило в соседних регионах, не только отражалось на нем, но становилось частью событий по эту сторону Главного Кавказского хребта. Однако большевики всячески пытались создавать видимость своего контроля над данным регионом. О неадекватности отношения центра к тому, что происходило на Северном Кавказе, свидетельствует заявление Сталина на объединенном совещании представителей мусульманских организаций с участием Эшба, Энбаева, Яруллина и др. 19 апреля 1919 года в Москве. В его выступлении говорилось о направлении на фронт и на Северный Кавказ активных работников. Сталин заявил, что «в это время на Северном Кавказе горцы захватили Грозный и Темир-Хан-Шуру»⁵³⁸. И это на фоне того, что именно в эти дни армия генерала Деникина шаг за шагом захватывала все территории Горской республики на равнине и спокойно продвигалась к Петровску.

Говоря о большевиках-горцах и присутствии большевиков из России на Северном Кавказе, стоит иметь в виду, что сами горские деятели признавали, что большевиков до революции здесь не было⁵³⁹, а после революции социалистические идеи были восприняты как шаг вперед по сравнению с тем, на что местные жители могли рассчитывать в годы царской России. То есть эти идеи пали на благодатную почву. Они были горцам интересны, поскольку речь шла о земле, о равенстве, о самоуправлении и т. д. Но можно ли утверждать, что это были идеи большевизма? Видимо, все-таки нет, так как именно интеллигенция в лице Чермоева, Баммата, Капланова, Джабагиева, Коцева и других смогла повести за собой людей. Речь может идти о социал-революционерах, но уж точно не о большевиках.

Не говоря уже о том, что сами большевики относились к горцам как к отсталым народам, которых надо поднять до высот российского понимания и осознания необходимости большевизма. К примеру, Н.Ф. Гикало уже после установления советской власти в 1925 году, не скрывая, указывал: «Революция у отсталых народностей, среди отсталых народностей, среди глубоко некультурных, – иной быть не могла… В Октябрьскую революцию они шли не теми путями, которыми шел рабочий класс нашей страны. Они шли путями национального движения, религиозного роста и анархии»⁵⁴⁰. То есть, по мнению российских большевиков, командированных для большевизации региона, горцы не были еще готовы к революции. И их пришлось вести к советизации региона, давая многочисленные обещания, которые изначально были невыполнимы (сохранение шариата, арабской графики алфавита, особенностей общественных отношений и мн. др.).

В местном обществе восприятие большевиков было неоднозначным, это наглядно показывает и отношение к Красной армии. По словам участника тех событий П.Л. Янчевского, весной 1919 года чеченцы разоружали целые части Красной армии, отступавшей из Владикавказа⁵⁴¹. Трудно, имея многочисленные источники того периода, писать о победоносном шествии советской власти на Северном Кавказе. При этом надо признать очевидное: большевикам удалось пересилить многочисленных противников в регионе буквально за три года.

Тезис, что «советская власть на Северном Кавказе была привнесена извне, на штыках Красной Армии», имеет полное право на жизнь⁵⁴². Этой точки зрения придерживался и видный политический деятель тех времен А. Цаликов: «Советская власть в Терской области была явлением наносным, не имевшим прочных органических корней в крае, и первое слабое дуновенье жизненных испытаний разрушило карточный домик большевистских построений»⁵⁴³.

Другой очевидец и участник тех событий отмечал позднее в своих статьях, что «дебют большевиков среди горцев в 1918 г. был сумбурен и почти не выделил ярких фигур»⁵⁴⁴. Среди тех, кого можно было отнести именно к этой политической платформе, он называет горцев С. Габиева, Н. Самурского (Эфендиева) и А. (Махача) Дахадаева в Дагестане, А. Шерипова и Т. Эльдарханова в Чечне, А.-М. Гойгова и З. Яндиева в Ингушетии, С. Токаева в Осетии и др. По мнению тех, кто стоял против большевиков и провел в годы эмиграции, советская власть была чужда горцам по своей природе. «Большевизм был навязан им извне вследствие политической неорганизованности их, вследствие отсутствия организационно-твердого и достаточно авторитетного национального руководства…»⁵⁴⁵

Содержательно показывает неместный характер большевиков и национальный состав войск Северо-Кавказского военного округа (к концу 1921 года он включал территорию Терской и Ставропольской губерний, Донской и Кубано-Черноморской областей, Горской и Дагестанской республик и Кабардинской автономной области). Оказалось, что среди служивших в этих войсках русские составляли 82 %, украинцы – 11 %, немцы – 0,6 %, евреи – 1,2 %, татары – 1,6 %, латыши – 0,3 %, башкиры – 0,03 %, поляки – 0,7 %. В числе «остальных» 2,57 % значатся: абазинцы, аварцы, армяне, белорусы, грузины, ингуши, калмыки, осетины, чеченцы, чуваши, эстонцы⁵⁴⁶.

Естественными союзниками большевиков считались ингуши, поскольку большевики предлагали освободить земли от казаков и передать их безземельным ингушам⁵⁴⁷. Всего ингуши, по словам генерала А. Шкуро, смогли выставить до 2 тысяч бойцов, что было много для столь малочисленного народа⁵⁴⁸. Речь шла в первую очередь о землях в районе реки Сунжи, и тот факт, что Добровольческая армия, взяв под свое покровительство четыре станицы, на которые претендовали ингуши, сделала их своими заклятыми врагами, не повод считать всех ингушей сторонниками большевиков.

Не меньше волновал вопрос о земле и горцев Дагестана, желавших переселиться с гор на равнину, и это предлагали только большевики, за счет притеснения других, а не на свободные земли. По словам председателя Совета министров Горской республики, «существует три течения:

1) К первому течению относится группа людей, которая настроена большевистски и симпатии этой группа на стороне российских большевиков.

2) Ко второму течению относятся люди среднего класса и темная масса, которые определенно говорят, что «мы будем подчиняться тому правительству, в руках которого будет твердая власть».

3) Третье течение представляет собой группу статской интеллигенции и офицерства, эти два класса стоят за присоединение Горской республики к Азербайджану»⁵⁴⁹. То есть и представителями правительства признавалось, что поддержка в обществе у большевиков минимальна.

То же касается балкарцев и карачаевцев, черкесов Кубани; каждый пытался получить в политических торгах взамен своей поддержки больше преференций от своих временных союзников.

Тот факт, что население все-таки сделало выбор в пользу большевиков, было связано и с тем, что, не имея своих управленцев, Добровольческая армия призвала на гражданскую службу прежнюю царскую администрацию⁵⁵⁰, что также было воспринято как сигнал к возврату старого режима.

Однако в целом в обществе большевики ассоциировались с силой, которая опиралась на прогерманские настроения. Тот факт, что большевики пошли на столь унизительный мир на фоне успешных действий Антанты, позволил некоторым ученым считать, что внешнеполитический курс новой власти был прогерманским⁵⁵¹. В ситуации, когда горцы воевали против немцев в Первой мировой войне, этот возможный союз России и Германии воспринимался ими как предательство.

Немаловажным фактором дестабилизации обстановки стало и решение о мобилизации в Белую армию⁵⁵². Большевики играли на такого рода противоречиях, пытаясь представить себя политической силой, которая будет делать только то, что захочет само общество.

Даже отказ Добровольческой армии учитывать специфику мусульманского общества в регионе, большевики, вошедшие в 1919 году в вынужденный союз с шариатистами, представляли как тактику большевизма – не вмешиваться в вопросы ислама. Хотя к 1919 году бои на Северном Кавказе и происходили в глубоком тылу Белой армии, необходимость иметь здесь воинские формирования, вместо того чтобы перебросить их на север, указывает на ошибку в действиях генерала А.И. Деникина, недооценившего степень возможного сопротивления горцев.

При всем этом официальная точка зрения историков бывшего СССР, что борьба с Деникиным координировалась из далекой Астрахани директивами М.С. Кирова, конечно, не имеет под собой исторической базы⁵⁵³. Советская власть была представлена на Северном Кавказе в рассматриваемом периоде исключительно небольшими группами, выступавшими в союзе с другими патриотическими силами этого региона. «Советский флаг на фронтоне Терской Республики был сплошной чепухой, а вся политическая жизнь «коммунистического», «советского» Терека – трагикомическим фарсом, невыносимым для всякого мыслящего политического деятеля, способного трезво глядеть в глаза действительности…»⁵⁵⁴