Текст книги "Союз горцев Северного Кавказа и Горская республика. История несостоявшегося государства. 1917– 1920"

Великие державы и горский вопрос в 1919 году

Франция выступала на Кавказе осторожно, больше в роли наблюдателя (в Тифлисе была открыта военная миссия). Ее прежде всего интересовал район Крыма и побережье Черного моря в районе Одессы.

В декабре 1918 года глава французской военной миссии на Кавказе полковник П. Шардиньи отправляет в Париж свое видение того, как должен быть устроен мир на Кавказе в свете Мирной конференции в Париже, на которой определялось, в каких границах стоит иметь в виду Россию по итогам Первой мировой войны⁵⁵⁵. По его мнению, первым делом стоит определиться с отношениями новых кавказских республик с Россией. В этом перечне он постоянно указывает на Республику горцев Северного Кавказа, ставя ее в один ряд с тремя закавказскими республиками. Он отмечает, что горцы Северного Кавказа и Азербайджан мало приспособлены к устройству государства, в силу полного отсутствия класса управленцев. Из всех четырех кавказских республик Шардиньи особо выделяет Грузию, как наиболее приспособленную к самостоятельному существованию. Касаясь Армении, он подчеркивает, что разделенность Армении на российскую и турецкую усложняет пути решения проблемы армян в целом. Он также отмечает, что и Армения, и Азербайджан не способны будут в будущем не применять оружия, в силу многочисленных проблем, и в первую очередь территориальных. В той же Грузии он выделяет проблему Абхазии, тему осетин в Грузии, аджарцев и татар (азербайджанцев), считая, что от этих проблем будет не легко избавиться. Исходя из того, что он видел и слышал от многочисленных политиков, хозяйственников и других лиц, он предлагает устройство четырех кавказских республик по принципу Швейцарии, то есть создание кантонов, что, по его мнению, смягчит отдельные вопросы. Из всего того, что им предлагается на семи страницах, он совершенно не игнорирует Республику горцев Северного Кавказа. Наоборот, он постоянно отмечает ее и предлагает включить в проект будущего кавказского государственного устройства. Если исходить, что документ датирован серединой декабря 1918 года, то мы имеем принципиальное признание Республики горцев Северного Кавказа как именно государственного образования. На этом этапе французы рассматривают Республику горцев как часть своего плана.

Однако именно французское вмешательство способствовало ослаблению позиций антибольшевистских сил, и без того ослабленных наступлением большевиков в районе Киева и на Северном Кавказе. Французы вмешивались во все организационные моменты, вместо того чтобы наступать на большевиков. В отличие от А. Деникина, который старался с боем захватывать населенные пункты, французы предпочли дипломатический путь – договариваясь с силами Петлюры. Более того, боязнь наступления большевиков заставила французов защищаться и тре бовать от Белой армии не оставлять их без прикрытия в Одессе.

Тем не менее офис французской миссии в Тифлисе в 1919 году продолжал посылать подробные депеши в Париж⁵⁵⁶ о ситуации на Кавказе, в том числе на Северном Кавказе, в контексте влияния ее на общую ситуацию в южном регионе бывшей Российской империи. По мнению министра иностранных дел Республики Союза горцев Северного Кавказа и Дагестана Г. Баммата, отношение Франции к региону начало претерпевать изменения во второй половине 1919 года⁵⁵⁷. Франция боялась гневить Деникина, так как надеялась, что ему удастся побороть большевиков. И что, воссоздав сильную единую Россию, он расплатится по всем долгам перед Францией⁵⁵⁸. Таким образом, Париж старался поддержать кавказские государства и конкретно Горскую республику, не обижая в то же время генерала Деникина.

Французская газета «Тан» в октябре 1919 года писала: «Исключительный интерес для нашей торговли имеет Северный Кавказ, где в данный момент отсутствует еще всякое иностранное влияние и где имеются огромные запасы продовольствия и нефтяные богатства… Достойно сожаления, что между Деникиным и кавказскими народами возникли трения. Потрясенные его крайне централизаторскими стремлениями, кавказские народы, по-видимому, боятся возвращения старого злополучного режима…»⁵⁵⁹ Автор статьи предлагал открыть торговое представительство на Северном Кавказе и тем самым помочь и горцам, и отношениям их с Деникиным.

Хуже всего обстояли дела у горцев с Англией. Первоначально Горское правительство активно поддерживало все устремления английской миссии на Кавказе. 27 ноября 1918 года генерал Томсон, глава военной миссии союзных войск на Кавказе, встретился с членами правительства горцев в Баку⁵⁶⁰. Исходя из понимания, что Горское правительство всеми силами борется против большевиков, было решено направить в Темир-Хан-Шуру представителя, лейтенант-полковника Жоржа Роландсона, что должно было, по мнению Томсона, удержать Добровольческую армию от продвижения вглубь территории Республики Союза горцев Северного Кавказа. В какой-то момент английские политики, видимо, всерьез обсуждали возможное прямое вторжение в Дагестан и занятие стратегически важного порта Петровск. Само Горское правительство под угрозой захвата Добровольческой армией Дагестана сочло необходимым назначение английского представителя, считая, что это может стать гарантией сохранения хотя бы части территории Горской республики.

Но 15 февраля 1919 года Добровольческая армия начала занимать населенные пункты горцев один за другим. Серьезное сопротивление оказали три населенных пункта в Ингушетии: Экажево, Кантышево и Базоркино⁵⁶¹. Позднее сопротивление было оказано и жителями аула Сурхахи⁵⁶². Чтобы подавить сопротивление, армия взяла на вооружение жестокость: некоторые населенные пункты уничтожались полностью. Начальник добровольческого Владикавказского отряда предъявил ультиматум, в котором требовал от непокорных ингушских селений выдать по 10 человек заложников в лице самых уважаемых в селе людей и отправить их на железнодорожный вокзал села Беслан⁵⁶³. В целом сопротивление в Ингушетии было полностью подавлено в июне 1919 года⁵⁶⁴. Сопротивление, оказанное жителями ингушских селений, показало, что захват территории горцев вряд ли будет таким простым, как это могло себе представлять руководство Добровольческой армии.

Генерал Деникин не мог довольствоваться только одним важным железнодорожным узлом Гудермес, ему необходим был и порт Петровск. С этой целью он убедил англичан дать ему возможность взять его под свой контроль, с дальним прицелом на продвижение по морю в сторону Астрахани. То есть планы Деникина противоречили инструкциям, полученным из Стамбула руководителем английской миссии на Кавказе Томпсоном (который, в свою очередь, порекомендовал переубедить свое начальство в лице генерала Джорджа Френсиса Милна⁵⁶⁵, который являлся представителем британской военной миссии в Константинополе⁵⁶⁶). Генерал И.Г. Эрдели из Баку предупреждает генерала Деникина, что англичане уже передали все заводы и военные базы российской армии в руки Азербайджана и не согласны, чтобы он продвигался в Петровск. Более того, он предупреждает, что англичане намерены признать и факт существования Горского правительства. Однако такая позиция была не у всех занимавшихся кавказской политикой англичан. К примеру, британский генерал сэр Вильям Туэйтс⁵⁶⁷ предлагает ввести в сферу деятельности Деникина Дагестан, так как, по его мнению, нет основания предполагать, что итальянские войска успеют прибыть на Кавказ в ближайшее время, поэтому «будет невозможным настаивать на том, чтобы Добровольческая армия осталась севернее Дагестана». По данным с мест, дагестанцы не имеют ничего против присутствия Деникина на их территории и Деникин воздержится от пересечения границы с Дагестаном, если азербайджанцы не будут вести себя агрессивно⁵⁶⁸.

От военного министерства поступили инструкции о том, что операции на Северном Кавказе минуют Томсона⁵⁶⁹ и открытие связей между силами Деникина и Петровском касаются исключительно генерала Деникина. Петровск имеет решающее значение для морских сил на Каспии, а «вашим делом должна быть передача контроля над этой территорией Добровольческой армии, как только последняя очистит упомянутую страну. Поэтому мы считаем, что миссия генерала Левшина является полезным предложением, в случае, если она воздержится от вмешательства в дела территорий, расположенных южнее Кизил-Бурун – Закаталы – и далее вдоль Большого Кавказского хребта до Туапсе, на Черном море»⁵⁷⁰. Таким образом, военное министерство Великобритании однозначно высказалось за захват Дагестана армией Деникина и демаркацию границы с Азербайджаном южнее Дербента.

Непонятно, что стало самым весомым аргументом в убеждении Деникина английской миссии, но продвижение в Дагестан в итоге было осуществлено фактически с согласия англичан.

В самой Англии депутаты парламента пытались вынести на обсуждение вопрос о действиях деникинцев на территории Северного Кавказа и узнать, насколько это связано с политикой военного министерства Великобритании. На слушаниях правительства в парламенте 11 ноября 1919 года прозвучал запрос заместителю секретаря по иностранным делам: «Было ли обращено внимание правительства на протест, заявленный парламентом Северного Кавказа представителю союзников, полковнику Гаскелю, против нападения Добровольческой армии по приказу ген. Деникина на территорию Северо-Кавказской Республики; правда ли, что Добровольческую армию обвиняют в убийствах, оскорблениях женщин и разрушении мечетей… и что делается, чтобы оружие, посылаемое Англией, не было применено для притеснения народов Северного Кавказа?»⁵⁷¹ Другое дело, что ни МИД Англии, ни тем более военное министерство не высказывали ника кого желания помогать именно горцам или оказывать давление на генерала Деникина в связи с теми преступлениями, что совершались Добровольческой армией на территории Северного Кавказа. Более того, военный министр У. Черчилль уверял парламентариев, что имеет своих представителей как у Деникина, так и у горцев Северного Кавказа, что вызывает сомнения, так как сами горцы почему-то ни разу не упомянули о представителе Великобритании среди них. Свою миссию на Северном Кавказе Черчилль видел однозначно: Англия была обязана прийти на Северный Кавказ, чтобы изгнать оттуда турок и немцев, при этом его не смущал тот факт, что в регионе не было никаких немецких войск. Такого же мнения о Горской республике придерживались не только в кругах политических – так думали и те, кто считался специалистом в области изучения Кавказа. Во время встречи председателя азербайджанской делегации на Мирной конференции в Париже А.М. Топчибаши с известным ученым-востоковедом и кавказоведом Симпсоном он отметил: «По-моему, они (горцы) не могут образовать государства, ибо они не составляют одну нацию, а разбиты на множество племен»⁵⁷². При этом в разговоре ученый просил азербайджанцев не тревожиться и быть готовыми забрать Дагестан: Деникин туда не сунется⁵⁷³.

Окончательно вопрос о Дагестане решился, видимо, уже после взятия железнодорожного узла Гудермес. Добровольческая армия не могла рисковать единственным портом на Каспии в районе Северного Кавказа, оглядываясь на мнение англичан. Не было никакого смысла останавливаться за 170 километров от Петровска – единственного полноценного порта на всем побережье кавказского Каспия с выходом на Астрахань и Баку. Именно сюда были перебазированы суда Белой армии из Баку. Астрахань находилась под влиянием большевиков, поэтому взятие Петровска под контроль для Деникина было делом предрешенным. После взятия Добровольческой армией железнодорожного узла Гудермес английский полковник Дж. Роландсон⁵⁷⁴, представитель английской миссии при генерале Деникине, в обращении к представителям Чечни, Ингушетии и Дагестана недвусмысленно заявил горцам о необходимости подчиниться генералу Деникину, поскольку Англия полностью разделяет его планы по воссозданию единой и неделимой России в рамках старой империи в борьбе против большевиков⁵⁷⁵. Все народы, населяющие Северо-Восточный Кавказ, по его мнению, должны были полностью подчиниться ставленникам Деникина и отказаться от сношений с немцами и турками в регионе, а их представителей выгнать со своей территории⁵⁷⁶.

Это воззвание имело эффект разорвавшейся бомбы. Резкий ответ Союзного меджлиса горцев Кавказа и бурное обсуждение этого ответа казаками Терека привели к тому, что англичане сделали шаг назад. Уже в первых числах ноября 1919 года⁵⁷⁷ в Тифлисе горские политики в срочном порядке встретились с верховным британским комиссаром Оливером Уордропом, который попросил довести до всех горцев его точку зрения, что воззвание полковника Роландсона было нетактичным и что офицеры британской армии не имеют права говорить от имени британского правительства. К тому же полковник Ж. Роландсон не является главой британской миссии при генерале Деникине, настоящим главой британской миссии при Добровольческой армии является генерал Хольман⁵⁷⁸. При этом он забыл упомянуть, что на момент этого заявления полковник Роландсон находился в Темир-Хан-Шуре как официальное лицо от британской военной миссии, а не как частное лицо или лицо, представляющее военную миссию при Деникине. 5 ноября министр иностранных дел Грузии Е. Гегечкори получил заверения от верховного британского комиссара О. Уордропа, что после сношения с Лондоном он решительно заявляет, что мнение полковника Роландсона не является официальным мнением британского правительства⁵⁷⁹.

Мы имеем мнение английской стороны, представленное двумя ее офисами. Представительство при генерале Деникине исходило из того, что никто не должен мешать планам его армии. Это было мнение военного министерства, разделяемое министром У. Черчиллем. А в офисе в Тифлисе, представлявшем министерство иностранных дел, считали, что все, кто не с большевиками, – естественные союзники Англии в этом регионе. То есть любую цитату английского политика из документов тех лет стоит рассматривать через призму того, чьи интересы он представлял: военного министерства (У. Черчилль⁵⁸⁰) или МИДа (А. Бальфур⁵⁸¹ и Д. Керзон⁵⁸²).

Западные державы тем самым сами разделили силы, которые могли и должны были бы вместе бороться против большевиков. Непонимание ситуации и ставка на одну из многочисленных политических сил в регионе оказалась губительной не только для развязки на Северном Кавказе, но и стала причиной поражения всего Белого движения, а не только армии Деникина в борьбе с Красной армией в масштабах всей страны. При этом в Лондоне, как, впрочем, и в Париже, не рассчитывали на долгосрочную войну.

Ллойд Джордж⁵⁸³ осенью 1919 года недвусмысленно дал понять, что Англия не намерена тратить огромные финансы на бесконечную гражданскую войну в России⁵⁸⁴.

В 1919 году неожиданным игроком в этом деле выступил президент США Томас Вудро Вильсон⁵⁸⁵, прибывший в Европу на Парижскую мирную конференцию. Прием горской делегации 30 мая 1919 года в Париже позволял горцам надеяться на приобретение сильного союзника в лице США⁵⁸⁶. Однако ситуация в самих США изменилась, авторитет президента в стране был подорван, и его действия не смогли оказать какого-либо влияния на позицию французских властей.

В отличие от европейских держав, распадающаяся под жестким давлением победителей – Великобритании и Франции, захваченная силами Антанты Османская империя стремилась сохранить свое влияние в регионе. Это объяснялось и тем, что среди первых лиц государства была мощная группа из числа выходцев с Северного Кавказа: черкесы, осетины, абхазы, чеченцы и дагестанцы. Османская империя переживала самые трудные времена с момента ее образования. Англия и Франция, добиваясь ослабления позиций султана на огромных пространствах, вычленяли территории и готовили их к «восстановлению» государственности, а иногда создавали и совершенно новые государства, не имевшие собственной истории в качестве государственных образований.

Османская империя не могла просто так отказаться от возможности иметь влияние в этой части мира. Поэтому турецкая армия свернула свои действия. Но не окончательно. Ее козырем оставались рычаги давления на местные кланы через соплеменников-северокавказцев из числа тех, кто переселился в Османскую империю после окончания Кавказской войны в 1859–1864 годах⁵⁸⁷ и оказался на службе в турецкой армии и во власти. Абхазцы Рауф-бей (Ашхаруа) и Мустафа Шахин-бей, осетин Бекир Сами-бей (Кундухов), адыг Исмаил Хаккы-бей (Беркук), абазин Азиз-бей (Мекер) и многие другие северокавказцы стали своего рода проводниками турецкой политики на родине своих предков. Развал Османской империи и приход к власти кемалистов мало что изменили в этом смысле. Планы создания на Кавказе государств, независимых от России, остались актуальными и после распада Османской империи. Это объяснялось тем, что в новом правительстве кемалистов были представлены высокопоставленные воинские чины из числа тех, кто состоял и в правительстве Блистательной Порты. Например, Бекир Сами-бей (сын генерала Мусы Кундухова) и Рауф-бей, известный своей принципиальной позицией по вопросу о необходимости создания Северо-Кавказского государства на Трапезундской и Батумской конференциях 1918 года⁵⁸⁸. Поражение Османской империи от войск Антанты вынудило северокавказскую диаспору переориентировать свою политику на поиск новых союзников для оказания действенной помощи соплеменникам на Северном Кавказе. Ими была сделана ставка на Великобританию, хотя именно представители этой страны больше всего сомневались в возможности создания горцами своего государства⁵⁸⁹.

Для координации всех сил, связанных с Северным Кавказом, в Стамбуле на базе Общества Северного Кавказа проводились постоянные консультации с Горским правительством в Тифлисе. Эта связь помогала убедить кемалистов не отказываться от помощи горцам Северного Кавказа в расчете на то, что такая политика будет перспективна для защиты интересов Турции в этом регионе в будущем. В Анкаре не могли просто так оставить регион вне сферы своих интересов, так как эти интересы диктовались не столько геополитическими устремлениями Анкары, сколько необходимостью помочь и содействовать народам, с которыми поддерживались вековые отношения. Это было важнее для самих горцев, чем для Анкары, которая не имела с этого ничего, кроме проблем. Но горцы должны были знать, что у них есть союзник, способный поддержать их в стремлении к государственности.

Именно присутствие на Северном Кавказе турецких представителей, даже из числа потомков мухаджиров, позволяло горцам в 1919 году надеяться на активную помощь Турции в противостоянии с Добровольческой армией. Оно придавало уверенности сторонникам создания Горской республики. Поэтому этот шаг Турции не следует недооценивать, он заслуживает пристального исследования. Хотя западные страны переоценивали участие турецких военных в составе горских подразделений, считая, что именно турецкие инструкторы занимаются возмущением масс против армии Деникина. На самом деле несколько десятков турок не могли решить проблему горцев военным путем, но они могли дать понять, что горцы не одиноки, и это было куда важнее, чем военная помощь со стороны Анкары. После официального вывода войск Османской империи из Закавказья по Мудросскому соглашению оставшиеся на Кавказе офицеры и солдаты бывшей турецкой армии не были связаны напрямую с властью в Анкаре или в Стамбуле. Это были те, кто решил остаться с горцами. Большинство из них были потомками мухаджиров. Помощь Османской империи военными инструкторами можно расценивать как стремление Стамбула продвинуться в деле поддержки горцев настолько далеко, насколько это позволяла ситуация. Сделав все возможное для создания Горской республики, расчлененная западными странами Османская империя с 1919 года уже ничем конкретно помочь ей не могла.

Военный союз горцев с Азербайджаном и Грузией (1919)

Если с западными державами было трудно вести переговоры из-за конфликта интересов с союзниками из антибольшевистской коалиции, то с республиками, пограничными на юге, отношения были более тесными. Прежде всего это касалось и Грузии, которая с самого начала своей независимости взяла курс на всемерную поддержку соседей по ту сторону Главного Кавказского хребта. Для Белой армии Грузия была самой желанной целью, так как именно здесь находились громадные военные запасы техники, направленные во время военных действий на Кавказском фронте в Первую мировую войну⁵⁹⁰. Смена немцев на англичан в Закавказье не изменила мнения местных жителей, что Добровольческая армия не должна продвигаться на юг за Главный Кавказский хребет – по нему проходила граница между Грузией и территорией горцев Северного Кавказа. За основу была взята граница царского периода между Терской областью и грузинскими областями. Со стороны Грузии на подходе к границе было два поста: «Казбек» и «Дарьяльский мост». За «Дарьяльским мостом» в районе Дарьяльского моста и у селения Старый Ларс стояли северокавказские посты. В зависимости от того, кто контролировал Владикавказ, тот и оставлял здесь свои посты: когда горцы, когда представители Деникина или большевики⁵⁹¹.

Новый 1919 год для Добровольческой армии начался с того, что грузины закрепились по реке Лоо. Возмущение армянского населения стало поводом вторгнуться в пределы Сочинского округа и объявить его территорией, подконтрольной Деникину⁵⁹². Но дальше Сочи армия не продвинулась – Добровольческой армии тогда был ни к чему еще один фронт на западе Кавказа, против грузин.

В начале 1919 года после открытия на Северном Кавказе фронта Белой армией правительство горцев обратилось к Грузии с просьбой о помощи. Рассмотрев просьбу горцев 27 февраля 1919 года, правительство Грузии выразило протест по поводу ввода войск армии генерала Деникина на территорию горцев Северного Кавказа. Была распространена официальная нота правительства Грузии, обращенная ко всем дипломатическим представительствам держав, аккредитованным в Тифлисе. Грузинское правительство констатировало, что «предъявленное горскому правительству требование является нарушением принципа самоопределения народов и покушением на независимость Горской республики, признание или непризнание всецело зависит от решения Всемирного конгресса. Солидарность народов Закавказья, основанная на взаимном признании и доверии кавказских республик, тесно связанных между собой узами исторического и экономического характера, обязывает правительство грузинской республики самым категорическим образом протестовать против подобных насильственных требований командования Добровольческой армии, которые, будучи направлены в ущерб интересам Горской республики, толкают горские народы на путь большевистских выступлений и тем самым представляют угрозу спокойному течению жизни всех народов Кавказского края»⁵⁹³. Более того, грузинское правительство приняло решение о финансовой помощи: «Выдать Республике Союза горцев 3 миллиона рублей в кредит, из этой суммы бонами Терской республики – 2,5 миллиона рублей, а остальные 0,5 млн рублей – закавказскими бонами». В марте Грузия принимает решение о выделении горцам двух аэропланов, двух грузовых машин и двух легковых машин.

Уже через месяц, 16 апреля, правительство Грузии распорядилось выдать Горскому правительству базисную рабочую радиостанцию стоимостью 280 тысяч рублей и мачту к ней стоимостью 40 тысяч рублей. Грузии поставки обошлись в 320 тысяч рублей. И это в ситуации, когда сама Грузия находилась в тяжелом экономическом состоянии! Практически на все просьбы со стороны Горского правительства грузинское правительство отвечало положительно⁵⁹⁴.

Летом 1919 года Грузия принимает не самое простое для себя решение – направить на Северный Кавказ грузинский отряд⁵⁹⁵. В распоряжении Министерства обороны от августа 1919 года за № 3222 указывается на необходимость выделить полковнику Л. Кереселидзе⁵⁹⁶ на нужды экспедиции в Ингушетии два пулемета, пятьдесят ружей, четыре лошади, две двуколки, сорок овец⁵⁹⁷. То есть мы имеем дело с фактом реального присутствия грузинской группы военной помощи на Северном Кавказе. Это был очень важный момент в истории взаимоотношений народов Грузии и Северного Кавказа, когда стоящий сам перед угрозой вторжения с севера Белой армии и большевиков Тифлис делает выбор в пользу оказания помощи горцам. В Грузии понимали, что укрепление на Северном Кавказе как Белой, так и Красной армии ничего хорошего ей не предвещало.

В конце сентября 1919 года Грузия специально направляет в Дагестан к руководству горцев делегацию, возглавляемую князем Чавчавадзе. В его задачу входило уверить горское руководство в желании Грузии и дальше всемерно помогать в ее борьбе против деникинской армии⁵⁹⁸. Интересным является тот факт, что в делегации находился и немецкий офицер, который также заявил о поддержке Грузии в деле помощи горцам в их борьбе против Добровольческой армии.

Уже осенью 1919 года Грузия принимает решение о преобразовании отряда, состоящего из группы офицеров, приданных для помощи северокавказцам в их борьбе против оккупации, в Грузинский легион. Он должен был войти в состав армии Северного Кавказа, командовать им должен был лично Лео Кереселидзе. В задачу грузинских частей входила помощь армии шейха Узун-хаджи, в борьбе которую тот вел против Добровольческой армии. Кроме него на Северном Кавказе были еще два известных грузинских военных – Тухарели и Кавчавадзе⁵⁹⁹. То есть Грузия была готова помогать тем политическим силам на Северном Кавказе, кто был готов встать против Добровольческой армии.

География действий Грузинского легиона в Чечне была обширна: практически от окраин Грозного на севере границы с Грузией на юге. Летом 1919 года (июль – август) Грузинский легион участвовал в боях на Шатойском направлении. Но в задачу его руководства не входило помогать большевикам. По словам самого Л. Кереселидзе, в течение столь короткого времени ему удалось сделать немало: «Я почти 9 месяцев воевал против армии Деникина, от которой очистил равнинную Чечню. Занял Шатой, Урус-Мартан, Белгатой, Гудермес и многие другие места. Взял в плен первый, второй и третий пехотные полки, а также КараНогайский гусарский кавалерийский полк. Однако не смог взять Грозный, Петровск и Дербент, так как в этом мне мешала мощная вражеская артиллерия, бронепоезда, флот, сформированная англичанами авиация и т. д.»⁶⁰⁰ Именно по этой причине он принял решение уйти в Ингушетию, что и было сделано 30 октября 1919 года. Он забрал всю свою военную технику и оружие, отказавшись выделить его отрядам большевиков, воевавшим против генерала Деникина⁶⁰¹. Что касается неудачной попытки взять Грозный, то стоит отдать Л. Кереселидзе должное: ему удалось, видимо, войти на окраину Грозного, однако подоспевшие части Добровольческой армии, окружив один из его флангов, заставили его отступить. Окруженный добровольцами отряд был захвачен в плен и показательно повешен и расстрелян в назидание другим⁶⁰².

В декабре 1919 года, исполняя просьбу представителей Северного Кавказа в Тифлисе, правительство Грузии подтверждает решение Совета обороны Республики Северного Кавказа⁶⁰³ о назначении главнокомандующим войсками Северного Кавказа и Дагестана Л. Кереселидзе⁶⁰⁴. Новый главнокомандующий в своем обращении к народам Северного Кавказа и Дагестана называет генерала Деникина самозванцем и командиром бандитов и грабителей. Разъясняя политику западных стран, и в первую очередь Франции и Англии, он обращает внимание, что и они начали понимать это и отказались его финансировать. Конечно, это обращение было слишком оптимистичным, но его задача в том и заключалась, чтобы убедить горцев, что они воюют против банд Добровольческой армии, а не против союзных сил Антанты.

Трудно судить о численности грузинского отряда на Северном Кавказе, но из отрывочных сообщений об этом походе понятно, что речь идет о нескольких сотнях человек. Например, Кереселидзе указывает: «Для экспедиции в Чечню правительство мне выдало только 120 000 рублей. В то время как лишь зарплата офицеров (у меня их было 40 человек) составляла 800 000 рублей ежемесячно. Поэтому на это дело я потратил 54 000 швейцарских франков собственных денег. Что касается экспедиции в Дагестан (имеется в виду несостоявшаяся вторая экспедиция в Дагестан в апреле 1920 года. – Авт.), там под моим командованием находилось 300 офицеров и зарплату им должно было платить азербайджанское правительство»⁶⁰⁵. Французская военная миссия на Кавказе дает цифру 40 офицеров и 100 инструкторов в чине унтер-офицеров. Для них правительством Грузии было выделено 80 пулеметов и 10 орудий⁶⁰⁶.

О том, что содержание грузинских военных на Северном Кавказе ложилось тяжелым бременем на грузинское правительство, свидетельствуют и другие данные, приводимые правительством Грузии. Только за месяц необходимо было выплатить из расчета:

1. Жалованье гг. офицерам и классным чинам – 715 750 рублей.

2. Суточные деньги им же за январь – 1 293 000 рублей.

3. Жалованье солдатам за январь – 396 650 рублей.

4. Деньги, подлежащие уплате подрядчикам за довольствие солдатам в продолжение января, – 330.

Итого – 2 738 100 рублей только за один месяц пребывания группы на Северном Кавказе⁶⁰⁷.

Более того, военные операции грузинских частей проходили также на территориях горной части Ингушетии и Осетии, соседствующих с территорией Грузии, что провоцировало активизацию притока беженцев с Северного Кавказа и ложилось тяжелым бременем на грузинское правительство. По этой причине Грузия, пытаясь предотвратить гуманитарную катастрофу с беженцами, стремилась регулировать их поток как в Грузию, так и транзитом за ее пределы. К примеру, ответственный по делам беженцев при правительстве Грузии в июне 1919 года призывал полностью закрыть Военно-Грузинскую дорогу⁶⁰⁸. При этом стоит учитывать, что речь шла не столько о беженцах-горцах, сколько о русских из Карсской области и русских беженцах, оказавшихся на территории Северного Кавказа и желавших перебраться на юг.

Весь маршрут отряда под командованием Л. Кереселидзе можно свести к следующему перечню: Ингушетия (Дарьяльское ущелье) – Осетия (Владикавказ) – Ингушетия (Цори Джейрах) – горная Чечня (Шатой) – предгорная Чечня (Урус-Мартан) – равнинная Чечня (Белгатой-Гудермес) – Аух (Хасавюрт) – Ведено (Чечня) – Шатой (Чечня) – Джейрах (Ингушетия).

Грузии было легче предоставлять военную помощь своему офицеру. По крайней мере, не нужно было волноваться о ее распределении. 18 сентября в Шатой из Грузии с военным грузом перебрался капитан Чавчавадзе, который привез с собой для грузинского отряда в Чечне тысячи винтовок и патроны к ним, а также два горных орудия и пять снарядов. А уже 4 октября из Грузии прибыла большая делегация из 24 человек, среди которых были не только грузины, но и азербайджанцы и несколько турок. Они прибыли вечером в село Ведено, в резиденцию шейха Узун-хаджи. По этому случаю здесь же находился и генерал Л. Кереселидзе. Прибывшая делегация, целью которой был сбор информации из первых рук, привезла и военный груз: французские винтовки и патроны к ним, 16 пулеметов, пистолеты⁶⁰⁹. Из донесения барона Нолкина на имя главы французской военной миссии можно узнать, что в рядах чеченской армии служат, кроме генерала Л. Кереселидзе, полковник князь Чавчавадзе, капитан Т. Беридзе. О влиятельности Л. Кереселидзе можно судить и по письму, написанному им на имя чеченского генерал-губернатора (правителя) Э. Алиева, в котором грузинский генерал просит сделать правильный выбор и встать со своим народом⁶¹⁰. Можно только предположить, что это обращение, да и ситуация в Чечне, когда Добровольческая армия потопила в крови десятки чеченских селений⁶¹¹, заставило генерала от артиллерии Э. Алиева уйти в отставку и заявить о своем нейтралитете в этом конфликте.