Текст книги "Союз горцев Северного Кавказа и Горская республика. История несостоявшегося государства. 1917– 1920"

Военный переворот в правительстве горцев. Приход к власти генерала М. Халилова (май 1919 года)

Дискуссии вокруг темы недееспособности правительства и давление со стороны тех, кто выступал за вхождение в состав Азербайджана, привели к отставке кабинета министров под председательством П. Коцева и формированию нового правительства, главой которого был назначен генерал М. Халилов. Это было требование военных, недовольных правительством П. Коцева. По сути, именно военные сменили кабинет министров Горской республики, о чем и сообщил в своем донесении представитель Азербайджана при правительстве Союза горцев Кавказа, назвав эти действия военным переворотом⁷⁴⁵. На самом деле ситуация в республике была на грани катастрофы, и именно военные могли требовать более решительных шагов, что и подвигло собрание требовать замены министров на военных в надежде, что они смогут выправить ситуацию. 13 мая 1919 года парламент принял отставку правительства П. Коцева.

Недоверие к председателю подогревалось и внутренним противостоянием в кабинете министров. В самом правительстве существовало два лагеря: П. Коцева поддерживали военный министр князь Тарковский, министр земледелия Бутаев и министр юстиции Таджудин Пайзулаев; другой лагерь возглавлял министр внутренних дел Р. Капланов, его поддерживали министр финансов В.-Г. Джабагиев и министр просвещения Шахсуваш-бей (Шахсеваров). Интриги в самом правительстве приводили к тому, что его члены не очень заботились о поддержке в обществе. Именно отстраненность от нужд общества и сделала его самым неавторитетным правительством. И это на фоне активной деятельности социалистов и большевиков в Дагестане, которые выступали как единственные защитники интересов общества перед угрозой полного покорения страны Добровольческой армией генерала Деникина.

Офицеры⁷⁴⁶ заставили П. Коцева перед самой отставкой подписать приказ об аресте 18 лидеров большевиков Дагестана. В этом был особый смысл. Совершая переворот и получив власть, военные заставили практически отстраненный кабинет министров взять на себя ответственность за приказ об аресте большевиков. Военные тем самым выступили как бы исполнителями приказа П. Коцева. В глазах арестованных он был ответственным за гибель большевиков⁷⁴⁷. Этот приказ поставил большевиков в разряд врагов Горской республики открыто и однозначно, хотя ее лидеры настаивали, что необходимо иметь постоянный контакт с большевиками ввиду захвата Доброармией Северного Кавказа. Именно эти утверждения о необходимости временного союза с большевиками для борьбы с Деникиным приводили и английские военные в своих депешах военному министерству в Лондон. В своей телеграмме из Константинополя английский генерал Бриггс, говоря о северокавказских делах, отмечал: «Я полагаю, правительство Ее Величества окончательно отвергнет фантастические притязания Чермоева и похожих политических авантюристов. Информация, полученная 11 мая из Темир-Хан-Шуры, показывает, что П. Коцев отрекся, так же, как и остатки так называемого правительства, которые не были выбраны. В любом случае его представители ведут опасную большевистскую пропаганду в Дагестане»⁷⁴⁸. Известие о роспуске Горского правительства было самой лучшей новостью для Бриггса, так как горцы никак не вписывались в его понимание роли А. Деникина на Северном Кавказе. В полученной новости он видит залог быстрого окончания войны в этой части России и возможность энергично заниматься только северным направлением, то есть активизировать наступление на большевиков в направлении Москвы.

Лондон все свои оправдания относительно своей политики против Горского правительства связывал именно с усилением большевиков в этом регионе. В его понимании большевиками были все, кто оказывал Деникину сопротивление, чего, конечно, не могло быть даже в теории. В конце апреля большевистское влияние в Дагестане стало расти. 18 мая атаке со стороны большевиков окрестных селений подверглась даже Темир-Хан-Шура. Это дало пред лог Добровольческой армии оккупировать 23 мая Дербент. 29 мая было объявлено, что Деникин согласен предоставить Дагестану автономный статус. Сообщалось, что северокавказское правительство бежало, а председателем нового правительства стал генерал М. Халилов, назначенный Деникиным. И правительство генерала Халилова пригласило белых занять Темир-Хан-Шуру. Таким образом, к концу мая Добровольческая армия крепко обосновалась в Дагестане, в том числе в южной его части⁷⁴⁹.

Чуть раньше, 23 мая 1919 года, члены Союзного совета горцев Кавказа от Дагестанской области (Д. Апашев, Юсул-Кади Гасанов, Шихи Кади Аблуев, Ага Рагим Кади, Али Гасанов, Х.М. Хан-Магомедов, Г. Пензулаев, Абдурашид, Аслан Мурзаев, Молла Абди Джалиев, А.Д.К. Кухмазов, Молла Амрах Годаев, Абдул-Азиз Кади, Минкаил Халилов, М.Г. Аргуанский, М. Кади Дибиров, М.М. Мавраев, С. Куваршалов, М.М. Гаджи Магомедоглы, А. Далгат, В. Сеидов, Г. Бабаев и Зильбершид) под руководством и. о. шейх-уль-ислама Абдул-Басира Гаджи Мустафаева собрались в Темир-Хан-Шуре, чтобы выслушать пред ложения от командования Добровольческой армии. Эти предложения были озвучены градоначальником Петровска полковником Магомедовым. Данное собрание проводилось втайне от других делегатов Горской республики (чеченцев, ингушей, кабардинцев и осетин), которые также находились в это время в Темир-Хан-Шуре. Магомедов выступил с инициативой от Добровольческой армии, в ней указывалось, что Деникин не признает ни Горскую республику, ни ее правительство, но согласен иметь дело с правительством Дагестана, если таковое будет создано⁷⁵⁰. В поддержку этого обращения к дагестанцам выступил и. о. шейх-уль-ислама А.-Б. Гаджи Мустафаев⁷⁵¹, который заявил, что шариат запрещает лидерам народа втягивать его в неравную борьбу и тем самым подвергать опасности физического уничтожения. Его предложение было принято единогласно. Это частное собрание дагестанских депутатов также приняло решение предложить самороспуск Союзного совета горцев Кавказа. Однако, предполагая, что другие парламентарии не примут это решение, члены дагестанской фракции договорились, что в этом случае они просто покинут Союзный совет и не станут собираться под его началом. То есть было решено сделать все, чтобы власть горцев Северного Кавказа прекратила свое существование, что давало Дагестану шанс вести переговоры об автономии с Деникиным как отдельному субъекту. Был ли этот демарш со стороны Добровольческой армии актом признания Дагестана как субъекта переговоров? На самом деле пойти на такой шаг ее заставил тот факт, что захват Чечни обошелся дорогой ценой и новые сражения в Дагестане вынудили бы задействовать дополнительные силы, которых катастрофически не хватало генералу Деникину на других фронтах. То есть это был шаг, вызванный тактической необходимостью, временной необходимостью. И ничто в заявлениях генерала Деникина не говорило о возможности признания Дагестана в качестве субъекта переговоров в будущем. Деникин не воспринимал в качестве субъектов переговоров в будущем даже страны Закавказья, считая, что их независимость – временное явление, пока центральная часть России занята большевиками. После расправы с ними все бывшие регионы Российской империи должны вернуться под ее власть. Поэтому вопрос о роспуске был подготовлен в узком кругу, и попытки М. Халилова представить это как знамение времени, а не результат закулисных игр с представителями Добровольческой армии не совсем корректны.

Авторитет П. Коцева как главы правительства был ничтожен. Сам факт, что у него не было поддержки даже в Кабарде, делал его уязвимым в Дагестане, в окружении местных политиков и шейхов. Поэтому генералу М. Халилову не потребовалось много усилий, чтобы распустить правительство. Другое дело, что произошедшее нужно было узаконить, чтобы оно не выглядело со стороны как свержение. Для этой цели и необходимо было решение парламента Горской республики. Парламент состоял из 36 дагестанских депутатов и 28 депутатов от остальной части Северного Кавказа. Но и здесь стоит иметь в виду, что порой депутатом могли назвать кооптированного члена, а не выборного тем или иным округом. Более того, по словам генерала М. Халилова, чаще всего это были совершен но случайные люди, оказавшиеся в тот момент в Темир-Хан-Шуре⁷⁵². М. Халилов обвинял свергнутое им правительство в разбазаривании средств, в неумении организовать воинские части, кумовстве и прочих негативных явлениях. И это на фоне массового набора большевиками добровольцев! Красная армия готова была платить по 300 рублей николаевскими, лишь бы люди не уходили в части Горской республики, где деньги выдавались обесцененными азербайджанскими бонами.

Единственным поводом для принятия отставки П. Коцева генерал М. Халилов назвал угрозу свержения его правительства большевиками. Получив информацию о том, что большевики готовят провозглашение Советской республики 13 мая 1919 года, он якобы и решил взять власть в свои руки. Совещание большевиков было сорвано их арестом. И только после трехдневного обсуждения в парламенте и консультаций с военным советом генерал взял власть в свои руки⁷⁵³. На самом деле Халилов приложил для этого максимум усилий. Будучи товарищем министра в кабинете министров, он на деле занимался блокированием всех его решений. С офицерами бывшего Дагестанского конного полка Туземной дивизии было решено установить военную диктатуру и на пост диктатора призвать губернатора в Чечне М. Джафарова. Однако, по словам очевидцев – офицеров, которых вызвали в Темир-Хан-Шуру на собрание, на котором М. Джафарову было предложено немедленно занять пост диктатора (наместника), тот якобы ответил: «Я, господа, сейчас нахожусь слегка в нетрезвом состоянии, но если бы я был совершенно пьяным, и то не согласился бы с вашим предложением». После чего офицерство отказалось от планов установления диктатуры, так как у него не было никаких шансов найти поддержку за пределами этого собрания. Поэтому генерал М. Халилов предложил трансформировать идею из диктатуры в директорию из трех человек: генерала М. Халилова, полковника М. Джафарова и шейха Узунхаджи. Но и эта идея не была поддержана М. Джафаровым, поэтому было решено действовать руками парламента, вернее, депутатов от Дагестана, которые составляли большинство в парламенте Республики горцев Северного Кавказа и Дагестана.

По мнению Халилова, кабинет и так распадался: ушел министр внутренних дел Р. Капланов⁷⁵⁴, ушел министр князь Н.-б. Тарковский⁷⁵⁵, отказался от поста шейх-уль-ислама Н. Гоцинский⁷⁵⁶. Кабинет министров так и не смог стать кабинетом северокавказцев, он практически все больше и больше замыкался на Дагестане. Это то, чего добивался генерал И. Эрдели, который был заинтересован вести переговоры в отдельности с каждым народом, а не с неким единым центром, представляющим весь Северный Кавказ и Дагестан.

Новый кабинет военных оказался очень компактным: премьер-министр, министр внутренних дел и военный министр в одном лице – генерал М. Халилов, заместитель по гражданской части – полковник Мусулаев, заместитель по военной части – полковник Хаджи-Мурад Арацханов, министр народного хозяйства – Али Гасанов, министр путей сообщения и почт – Багадур Малачиханов, министром иностранных дел, просвещения и юстиции также должен был стать один человек, который еще не был к тому моменту найден. Считалось, что этот пост сохранит за собой Г. Баммат, который в этот момент находился в Париже. Пост шейх-уль-ислама был предложен Али-хаджи Акушинскому, но тот уже через три дня, то есть 18 мая 1919 года, под предлогом необходимости быть дома накануне месяца рамадана неожиданно покинул лагерь генерала Халилова.

Начало работы кабинета давало основания предположить, что генерал Халилов и вправду намерен навести порядок в Дагестане. Он решил обратиться к парламенту с инициативой довести армию Горской республики с 1,5 тысячи человек до 5 тысяч (притом что армия генерала Деникина на Северном Кавказе насчитывала до 25 тысяч человек)⁷⁵⁷. Странным было то, что даже после взятия под полный контроль Петровска генерал Халилов пытался выяснить «истинные цели деникинцев в Дагестане». Для этого он направил к генералу Драценко своего посланника – полковника Магометова.

О том, насколько кандидатура генерала Халилова была приемлемой для Добровольческой армии, свидетельствуют поздравительная телеграмма от генерала Драценко на имя нового председателя Горского правительства, визит Халилова к Драценко в Петровск и приглашение генерала Эрдели в Темир-Хан-Шуру (он был встречен музыкой, танцами и военным парадом)⁷⁵⁸.

Свои совместные с деникинцами действия генерал Халилов объяснял ультиматумом со стороны генерала Драценко, который предупреждал, что намерен продвинуться вглубь Дагестана, если тот будет настаивать на том, что представляет Горскую республику. По его словам, 22 мая 1919 года⁷⁵⁹ к нему в качестве переговорщиков от Добровольческой армии прибыли два именитых дагестанца. Один из них, полковник Тарковский, объяснил генералу, что задача Добровольческой армии – поддержание спокойствия на железной дороге от Владикавказа до Дербента путем очищения этого пространства от большевиков. Переговорщики заявили, что если Халилов представляет Горскую республику, то Добровольческая армия будет вести с ней войну. Если же он представляет только Дагестан, то они готовы вести с ним переговоры и содействовать установлению его власти на этой территории.

23 мая 1919 года генерал Халилов провел совещание с самыми влиятельными людьми из парламента и подробно рассказал им о миссии князя Тарковского и Магометова. По словам Тарковского, в Петровске было уже до 5 тысяч казаков, которые якобы находились там только для борьбы с большевиками. Разумеется, эта цифра должна была показать преимущество армии генерала Деникина и внушить мысль о том, что горцам не стоит вступать в конфликт с тем, кто предлагает Дагестану мир. В условиях, когда под началом у генерала Халилова было 500 человек в Темир-Хан-Шуре, 250 в Петровске и 150 в ЧирЮрте, он принимает решение пойти на условия генерала Драценко и сдать пост главы правительства Горской республики⁷⁶⁰.

Вечером 23 мая 1919 года генерал Халилов вынес на обсуждение парламента решение о самороспуске. Это решение было зачитано депутатом Апашевым: «Выслушав заявление Председателя Правительства, Парламент, ввиду бессилия Дагестана бороться с добровольцами, предложил разойтись». Однако эта резолюция было встречена в штыки чеченскими, ингушскими и кабардинскими депутатами. Депутат Апашев, понимая, что при голосовании большинство будет на стороне противников роспуска парламента, заявил: «Дагестанская фракция отказывается участвовать в голосовании и принимать участие в заседаниях парламента, если он решит продолжить заседания». Тогда председательствующий произнес: «Объявляю заседание Союзного совета закрытым»⁷⁶¹.

Как бы ни оправдывался генерал Халилов, он не просто отказался от поста главы правительства Горской республики, он именно распустил правительство и парламент и поэтому несет прямую ответственность за свержение правительства Горской республики в угоду Добровольческой армии. Роспуск парламента не был прерогативой президента, он не мог себе этого позволить, так как Горская республика была республикой парламентской и не могла прекратить свое существование по желанию или по приказу президента. Именно это обстоятельство позволяет считать ликвидацию Горской республики с юридической с точки зрения недействительной. Таким образом, сформованный позднее Совет обороны из числа депутатов и бывших членов правительства может считаться законным преемником парламента и власти Горской республики.

Правительство генерала Халилова просуществовало чуть больше недели, и трудно поверить, что его действия не были целенаправленным шагом. Иначе встает вопрос: почему в таком случае он просто не ушел в отставку и не позволил избрать новое правительство? Почему генерал Халилов, складывая с себя обязанности главы правительства по настоянию генерала Драценко, заставил разъехаться и членов парламента Горской республики, лишая их возможности избрать новое правительство?

Генерал Халилов сразу же обратился к населению края с обращением. Это обращение, зачитанное во всех мечетях Дагестана, привлекло внимание представителей иностранных миссий на Кавказе. Например, французская миссия не прошла мимо отдельных пассажей в его выступлении. В том числе и объяснения, почему он пошел на союз с Доброармией: «Ни Союз горцев, ни союз Дагестана с Азербайджаном не может предотвратить резню десятков деревень в Дагестане…»⁷⁶² Такого подарка иностранные миссии не могли себе даже представить. Фактически благодаря действиям генерала Халилова с политической арены был устранен один из участников событий – Горская республика.

В подтверждение своей пророссийской позиции он в июне фактически сдает власть Горской республики и принимает на себя обязанность правителя Дагестана, уполномоченного Добровольческой армией. При этом сам генерал не очень переживал по поводу того, что он сделал. Он оправдывался перед жителями края тем, что деникинцев интересует только железная дорога и морской порт в Петровске⁷⁶³. В своем «Воззвании к дагестанскому народу от 15 июня 1919 года» он отмечал, что «ко времени прихода в Петровск добровольцев фактически никакого Союза горцев не было, а в нем оставался лишь только один Дагестан»⁷⁶⁴. При этом он не мог не понимать, что разрыв с Горской республикой куда менее опасен, чем разрыв с мусульманским духовенством. Он попытался найти согласие с А. Акушинским, но тот, уже будучи под влиянием противников роспуска Горской республики, осудил его связь с деникинцами⁷⁶⁵. В ответ недолго думая генерал Халилов попытался поставить во главе мусульманской общины Дагестана нового шейх-уль-ислама – Абдул-Басира Мустафаева, который был не против временно занять этот пост до выборов на всеобщем съезде мусульманского духовенства, созывавшегося по приказу Халилова. Но этого было мало. Общество было не готово к смещению почтенного старца Али-хаджи Акушинского по приказу «белого» генерала.

4 июня 1919 года в Темир-Хан-Шуру прибывает главноначальствующий и командующий войсками Терско-Дагестанского края генерал И.Г. Эрдели. В этот же день издается приказ от имени главнокомандующего всеми сила ми на Юге России генерала Деникина о назначении генерала Халилова временным правителем Дагестана, в котором особо указывается, что это назначение будет действительно до созыва Дагестанского народного съезда⁷⁶⁶. При временном правительстве назначаются Т. Пензулаев, полковник Мусулаев 2-й, генерал-майор Хаджи-Мурад назначается заведующим военным отделом, командиром Дагестанского стрелковой бригады назначается полковник Мусулаев 1-й. Командиром 1-го Дагестанского стрелкового имама Шамиля батальона назначается полковник Мусулаев 1-й⁷⁶⁷. В своем обращении к дагестанским народам Деникин вновь разъяснил свои претензии к Союзу горцев Северного Кавказа, все территории которого уже признали власть Добровольческой армии. Также было отмечено, что принятые им решения нашли поддержку у английской и американской миссий на Кавказе.

На фоне этого государственного переворота горские политики, оставшиеся в Грузии, предпринимают шаги по поддержанию имиджа Горского правительства даже в столь трудной исторической ситуации. В отсутствие А.-М. Чермоева и Г. Баммата горцы добиваются разрешения принять участие в открывшейся в эти дни Кавказской конференции в Тифлисе. В делегацию северокавказцев на Кавказской конференции вошли А. Кантамир, Мурундин Панзулаев и А. Бутаев.

Председатель горской делегации А. Кантамир выступил с разъяснением ситуации на Северном Кавказе. Из его выступления выяснилось, что до вступления Добровольческой армии на Северный Кавказ Горское правительство по инициативе союзного командования заключило с Добровольческой армией соглашение о сотрудничестве в борьбе с большевиками⁷⁶⁸. Однако данное соглашение было нарушено именно стороной генерала А. Деникина. Согласно А. Кантамиру, войска Горского правительства захватили Владикавказ, однако сутки спустя большевики перехватили инициативу и низвергли Горское правительство во Владикавказе. В связи с чем они понадеялись на заверения союзного командования, обещавшего помощь со стороны Деникина, который не только не помог Горскому правительству, но, продвигаясь к Грозному, объявил о непризнании им правительства горцев. То есть получилось, что А. Деникин выступил не столько против большевиков, сколько против Горского правительства. О том, что наступление не было неожиданностью для англичан, заметил и представитель армянской делегации Мамиконян, по его словам уход английской миссии из Темир-Хан-Шуры предрешал захват ее армией Деникина. При этом он посчитал, что само дело горцев уже потеряно⁷⁶⁹. После чего А. Кантамир жестко потребовал решения вопроса о Горской республике, иначе нет никакого смысла присутствия на конференции горцев, если закавказские республики не намерены жестко высказаться против действий Добровольческой армии. Азербайджанская делегация в лице Х.Б. Хас-Мамедова выступила не просто в защиту горцев, но потребовала от закавказских республик сделать все, чтобы помочь Горскому правительству, которое полностью и однозначно поддерживается правительством Азербайджана⁷⁷⁰, и на границу, к реке Самур, были высланы войска республики. От имени грузинской делегации в лице Н.Б. Рамишвили было предложено выступить перед Мирной конференцией в Париже с требованием немедленного вывода армии Деникина и заменой войсками Союзного командования⁷⁷¹.

В общей сложности конференция, продолжавшаяся почти полтора месяца, так и не смогла выработать единой позиции по границам, финансам и, главное, не смогла определиться, как именно помочь горцам Северного Кавказа в условиях оккупации. Практически Азербайджан и Грузия самостоятельно решили, как помочь северокавказцам, и выводы конференции в Тифлисе не имели существенного влияния на их решения.

Тем временем 1 июня 1919 года на имя президента Азербайджана поступило письмо от генерал-майора, командующего британскими силами в Закавказье Г.Н. Кори с заверениями, что армия Деникина не будет пересекать границу по линии «устье реки Бзыбь к северу по этой реке до границы Сухума, оттуда к востоку по областям Сумской, Кутаисской, Тифлисской, Дагестанской до точки, находящейся на 5 миль к югу от Петровска дагестанской железной дороги, до точки на Каспийском побережье на 5 миль южнее Петровска»⁷⁷². Таким образом, в зоне влияния Деникина оставалась почти вся территория Северного Кавказа за исключением центральной и южной части Горного Дагестана. Эта демаркация от британцев не могла не обеспокоить Грузию, которой предлагалось отойти за реку Бзыбь⁷⁷³.

Однако продвижение деникинцев на юг в направлении Дербента не могло не тревожить и Азербайджан. Президент Азербайджана заявил, что это было именно то, чего он ожидал, и что, как только Деникин достаточно укрепится в Дагестане, он повторит маневр и в его республике. Такого же мнения придерживались в Грузии, на фоне действий англичан там потеряли веру в политику и добрую волю союзников. Северо-Кавказская республика ранее получила такие же заверения в территориальной неприкосновенности, как Азербайджан и Грузия, и захват первой Добровольческой армией будет означать, что такая же участь постигнет ее соседей. В ситуации, когда правительство Северного Кавказа перестало существовать и, следовательно, делегаты Северо-Кавказской республики в Париже потеряли право на свои представительские функции, происходящее вызвало значительное беспокойство в Закавказье. Союзная политика, которая позволила Добровольческой армии поглотить одно из государств, целостность которого была обещана союзниками до окончательного решения мирной конференции, подверглась критике⁷⁷⁴.

В Баку прошли митинги в поддержку горцев Северного Кавказа. На их фоне власти начали думать о вводе азербайджанских частей в Дагестан⁷⁷⁵. Эти планы привели к обострению отношений между деникинцами и Азербайджаном. Генерал Эрдели потребовал от дипломатического представителя при правительстве горцев А. Ахвердова покинуть Темир-Хан-Шуру⁷⁷⁶. И уже к августу англичане заявили об изменении границ между территорией, подконтрольной Добровольческой армии, и закавказскими государствами. На этот раз было решено включить весь Дагестан в сферу влияния Деникина⁷⁷⁷.

Неудивительно, что на фоне сопротивления, оказанного горцами Добровольческой армии, известие из Парижа, что делегации горцев и кубанских казаков подписали в июле 1919 года Договор о дружбе между Правительствами Кубани и Республики Союза горцев Кавказа, привело Деникина в бешенство и вылилось в физический разгром Кубанской рады в целом⁷⁷⁸. О том, что Кубанская рада, в противовес политике генерала Деникина, придерживается иных взглядов в отношении Республики горцев Северного Кавказа, стало понятно по заявлению главы делегации Рады на Мирной конференции в Париже, в котором была однозначно выражена поддержка горцам на фоне действия Добровольческой армии⁷⁷⁹. В своем обращении к горской делегации он заявил, что уверен, что мир и хорошие отношения между казаками и горцами будут прочными.

Сам договор мало что решал, фактически его стоило рассматривать как попытку сгладить определенные конфликтные ситуации между горцами и казаками. Это была своего рода декларация о намерениях, так как в реальном положении дел он не мог что-либо изменить⁷⁸⁰.

Объектами нападок генерала Деникина стали все подписанты этого договора, они же члены делегаций на Парижской мирной конференции. От имени Кубани его подписали: председатель делегации Л. Быч, члены делегации В. Савицкий, А. Кулабаков и А. Намитоков. Со стороны горцев его подписали А.-М. Чермоев, в качестве председателя делегации и И. Гайдаров, Х. Хадзарагов и Г. Баммат как члены делегации. Объявив всех подписантов преступниками перед Россией, Деникин издал приказ об их физическом уничтожении – всех без исключения, как делегатов Кубани, так и делегатов Горской республики. Не остался в стороне и командующий Кавказской армией генерал барон фон Врангель: «Прикрываясь именем кубанцев, горсть предателей, засев в тылу, отреклась от матери-России. Преступными действиями своими они грозили свести на нет все то, что сделано сынами Кубани для воссоздания Великой России, все то, за что десять тысяч кубанцев пролили свою кровь. Некоторые из них дошли до того, что заключили преступный договор с враждебными нам горскими народами, договор, предающий в руки врага младшего брата Кубани – Терек…»⁷⁸¹ Пытаясь спасти положение и вывести первых лиц Кубанской рады из-под удара, кубанский войсковой атаман генерал-лейтенант Филимонов попытался объяснить главнокомандующему, что договор, по словам подписавших его, подготовлен исключительно как проект, требующий подтверждения Кубанской радой на тот случай, если большевики завладеют этой территорией и страны Антанты признают их власть⁷⁸².

Однако Деникину нужен был пример жесткого подавления своих же союзников в качестве назидания другим. Не дождавшись внятного и скорого осуждения со стороны руководства Кубанской рады, он отдал приказ о расстреле А. Калабухова, который был приведен в исполнение утром 7 ноября 1919 года⁷⁸³. Другим, отказавшимся осудить подписанный договор, удалось в буквальном смысле сбежать⁷⁸⁴ и через Одессу покинуть Россию. Этот шаг генерала Деникина был своего рода военным переворотом в масштабах Кубани. Вся власть над казачеством Юга России теперь была сосредоточена в его руках⁷⁸⁵.

О том, что расстрел угрожал и членам горской делегации, свидетельствует выезд из Владикавказа Х. Хадзарагова, который узнал о приказе арестовать его и предать военно-полевому суду буквально за полчаса до прихода казаков⁷⁸⁶. Уйдя в горы Осетии, оттуда он перебрался в Грузию.

В этой ситуации позиция терских казаков оказалась нейтральной, что было воспринято горцами как предательство по отношению к ним и к кубанцам⁷⁸⁷.

Главнокомандующий русской армией генерал Деникин не мог позволить кому-либо решать вопросы, связанные с обустройством народов Кавказа. В его личной концепции будущей России не было места самостийности регионов. Столь жесткий удар по тем, кто подписал договор, должен был продемонстрировать, что такого рода шаги для него неприемлемы ни в ситуации лета – осени 1919 года, ни в будущем.

На фоне попыток Добровольческой армии захватить полностью Северный Кавказ никаких договоров у казаков с горцами на тот момент не могло быть. Данный договор стоит рассматривать всего лишь как демонстрацию намерения в будущем оформить отношения на основании такого рода документа. Тем более что военное командование Белой армии все еще было нацелено на быстрое решение вопроса с горцами. Однако, нанеся удар по политической верхушке казаков Кубани, по словам атамана Филимонова, «следуя безрассудным советам молодых генералов и потворствуя их тщеславным планам, Деникин подрубил сук, на котором сидел сам»⁷⁸⁸.

Тем временем на Северном Кавказе Добровольческая армия, несмотря на бравые заявления о победе, вынуждена была держать большое число своих войск. После захвата равнинной части предстоял второй этап – продвижение в горы. Командование белых не могло не понимать, что вторжение в горы приведет к еще более затяжной борьбе. Вместо того чтобы обезопасить свой тыл, Белая армия фактически заложила мину, которая могла взорваться в любую минуту.

6 сентября 1919 года в селе Урус-Мартан был проведен съезд чеченского народа, на который власти пригласили только тех, кто признавал власть генерала Деникина. Уже тот факт, что правитель Чечни генерал Э. Алиев не выступал на съезде первым лицом, свидетельствовал о конфликте с командованием деникинцев. Съездом руководил председатель Чеченского исполнительного совета И. Чуликов. Было решено создать единый фронт борьбы против отрядов шейха Узун-хаджи. За каждым делегатом закреплялся населенный пункт в Грозненском округе, для того чтобы не допустить в них формирования каких бы то ни было сил в поддержку шейха Узун-хаджи. В решении съезда особо указывалось, что именно Грозненский округ должен стать базой против Узун-хаджи. Это и есть признание фактической власти деникинцев на сентябрь 1919 года в Чечне.

Три недели спустя, 24 сентября, в Грозном под руководством того же И. Чуликова проходит собрание представителей крупнейших родов Чечни, где было объявлено о создании Чеченского комитета по изгнанию большевиков и банд Узун-хаджи из пределов равнинной Чечни. Председателем был избран Ибрагим Чуликов, товарищем председателя – Ахмет Цутиев и членами комитета – Ахмат-хан Эльмурзаев, Магомат Мациев, Ахмат Арсамирзоев, Умар Хамирзоев, Абдул-азани Мустафинов, Эмби Исламов, Кесум Баширов, Абубакар Мирзоев, Эльмурза Мациев и Эши Яндаров⁷⁸⁹.