Текст книги "Союз горцев Северного Кавказа и Горская республика. История несостоявшегося государства. 1917– 1920"

Второй съезд Союза горцев Северного Кавказа и Дагестана

Второй съезд Союза горцев Северного Кавказа и Дагестана во Владикавказе 21 сентября 1917 года должен был стать своего рода продолжением того, что происходило в Анди в 20-х числах августа 1917 года, поскольку не все были согласны считать августовский съезд Вторым съездом Союза горцев Северного Кавказа¹⁸¹.

Делегатам едва хватило времени, чтобы добраться до Владикавказа после съезда в Анди. Состав участников также изменился. К примеру, делегация от Чечни пополнилась новыми лицами, которые должны были представлять интересы влиятельного на тот момент чеченского суфийского шейха А. Митаева. Его представителями были определены два делегата из числа жителей села Автуры: Бислан Вагабов и Нуни Абдул Каримов¹⁸². Именно этим объясняется отсутствие на столь важном съезде такой фигуры, как шейх Али Митаев.

Делегатам съезда была предложена немного иная повестка дня, несмотря на то что в Анди не был рассмотрен ни один из восьми пунктов, вынесенных на обсуждение. На этот раз предполагалось рассмотреть уже 12 вопросов, в том числе аграрный вопрос, о создании советов крестьянских депутатов, лесное дело¹⁸³. Новым был и вопрос о включении в состав Горской республики Абхазии – тем самым в нее вошла бы часть Закавказья. Было решено пересмотреть конституцию, принятую на Первом майском съезде. После подачи заявления представителями абхазской делегации было решено изменить название на ЦК Союза объединенных горцев Северного Кавказа, Дагестана и Абхазии¹⁸⁴.

Ситуация накануне съезда быстро развивалась в сторону рассредоточения центральной власти, через многочисленные Советы на местах, что было проявлением признаков кризиса власти в целом по всей стране. ЦК Союза горцев не смог занять достойное место в обществе. Все его внимание было нацелено на предотвращение всевозможных конфликтов в столь пестрой по своему составу Горской республике. Выжидательная позиция в отношении возможного созыва Учредительного собрания была также ошибочным решением и влекла за собой потерю времени. Но подобное было характерно практически для всех регионов на пространстве распавшейся Российской империи.

На фоне казачье-горского противостояния появился и очаг недопонимания с Закавказским революционным комитетом во главе с Евгением Гегечкори¹⁸⁵. Временный Кавказский ревком без учета мнения северокавказских политиков принял одностороннее решение о включении в зону своих интересов всего Северного Кавказа. В ответе Г. Баммата, занимавшего на тот момент пост председателя Тифлисского мусульманского комитета, указывалось на недопустимость объединения двух частей Кавказа в силу нереальности создания единого пространства Закавказья и Северного Кавказа. На Северном Кавказе считали достоянием Февральской революции децентрализацию власти и вывод ее из административного подчинения Тифлису. Лидеры Южного Кавказа продолжали считать центром Кавказа Тифлис.

Передислокация частей Кавказского туземного корпуса в районы Горской республики могла бы стать гарантом и силой правительства горцев, найди они возможность с первых же минут задействовать их в качестве своих подразделений¹⁸⁶.

Съезд во Владикавказе начался с многочисленных пленарных заседаний, на которых чаще всего говорилось об анархии в области и об обострении отношений горцев с казаками. Хотя все выступающие призывали к дружбе и братству, на самом деле линия отчуждения между горцами и казаками становилась все отчетливее¹⁸⁷. Неудивительно, что даже в период съезда особое место уделялось столкновениям казаков и горцев. Председателю ЦК А.-М. Чермоеву пришлось объяснить, что все это можно предотвратить только при наличии власти на местах, а этого пока недоставало. Для того чтобы в будущем предотвратить такого рода случаи, предлагалось использовать части бывшей Дикой дивизии как силы, подчиненные ЦК Союза объединенных горцев¹⁸⁸. Насколько это было серьезно, показывает тот факт, что председатель ЦК и одновременно председатель съезда А.-М. Чермоев был вынужден в спешном порядке посетить Хасавюрт, где начались столкновения горцев близлежащих чеченских сел и солдат, расквартированных в городе¹⁸⁹. Вообще в течение всего периода от распада Российской империи до установления советской власти на Северном Кавказе, как правильно замечает П. Полян, остро стоял вопрос отношений чеченцев и ингушей с казаками: «Каковы бы ни были главные акторы Гражданской войны на Северном Кавказе – Терско-Казачье ли правительство Г. Бичерахова, Горское ли правительство Т. Чермоева – П. Коцева, Красная ли или Белая армия, или даже эмират Узуна-Хаджи, вайнахскоказачье противостояние неизменно считалось одной из главных пружин Гражданской войны в Терской области»⁶.

То, что этот вопрос всегда оставался в центре внимания политиков тех времен, связано с тем, что если брать границы нынешнего Северного Кавказа, то три четверти всех казаков России приходилось на Северный Кавказ, из 13 казачьих войск три находились здесь, в том числе самое большое – Донское¹⁹⁰. И их расселение на землях горцев не могло не вызвать обратной реакции, то есть попыток вытеснения казаков с земель горцев.

Незаслуженно обойден вниманием исследователей и факт изменения Конституции Союза горцев. Второй съезд постановил, что Союз горцев является автономной частью России, и это решение оставалось в силе до созыва Учредительного собрания. Организаторы пытались держаться в рамках умеренной политики¹⁹¹ и не идти на конфликт с Временным правительством в надежде, что их автономия будет признана Учредительным собранием. С докладом по вопросам федерации и автономии выступил даргинец Башир Далгат, который обосновал необходимость более широкой автономии для горцев Северного Кавказа. Это требование было, по его мнению, созвучно с планами Временного правительства, которое не препятствовало любой форме автономии в рамках России¹⁹². Лидеры мусульманской партии (А. Цаликов и Г. Баммат) считали автономию для мусульманских районов приоритетным делом¹⁹³.

Видимо, здесь стоит учесть изменение настроений среди горской политической элиты, которое стало заметнее на фоне событий на окраинах Российской империи: в Финляндии и в Польше. К примеру, уже летом сейм Финляндии в одностороннем порядке провозгласил свою независимость от России; окончательно она была признана большевиками полгода спустя. Временное правительство шло навстречу и полякам в создании Польского государства. Поэтому по мере поступления информации о процессах, происходящих на территории бывшей империи, горцы стали ориентироваться на большую автономию в составе России, чтобы не упустить возможность объявить о полной независимости.

Не менее остро перед депутатами стоял и вопрос о разбое. В крае без четко выраженной власти на местах наметился рост числе разбоев на дорогах и нападений на населенные пункты. По предложению А.-М. Чермоева съезд избрал Особую комиссию для выработки мер борьбы с грабежами. Делегаты констатировали, что дальнейшие попытки организации карательных экспедиций в горские округа при помощи солдат и пехотных частей могут спровоцировать массовые волнения горцев. Съезд поручил А.-М. Чермоеву возглавить Особую комиссию.

Причиной роста анархических настроений съезд посчитал полное отсутствие властей как в Веденском, так и в Хасавюртовском округах бывшей Терской области. Столкновения горцев и казаков происходили по всей области, и их интенсивность набирала обороты¹⁹⁴. Для срочного вмешательства и налаживания властных структур в этих округах также была создана специальная комиссия¹⁹⁵. Стоит иметь в виду, что налеты случались на казачьи станицы, на железнодорожную ветку всегда в этой части Северного Кавказа. Именно эта проблема заставила в 1911 году руководство Терской области передать все дела, связанные с грабежами, разбоем и нападениями на казачьи станицы, в ведение Военно-окружного суда, чтобы такого рода уголовные разбирательства имели выход на смертную казнь¹⁹⁶. Но неверно уделять чрезмерное внимание только Чечне или Ингушетии; к примеру, в Кабарде князь Докшукин вынужден был создать своего рода «летучий отряд», который оперативно реагировал на любого рода сигналы о нападении со стороны горцев. В Хасавюртовском округе проблема была также актуальна – горцам потворствовал полковник Котляровский, бывший начальник Хасавюртовского района. Примерно такая же картина наблюдалась и в Дагестанской области, и в Осетии, она не была характерна только для какой-то одной этнической группы.

Стоит заметить, что и на Первом, и на Андийском, и на Втором съезде горцев большой популярностью пользовался А.-М. Чермоев. Это выражалось и в том, что его выдвигали на все чрезвычайные посты, ему доверяли разные политические силы – от монархистов до большевиков, более того, его принимало и само общество.

Съезд также, уже второй раз за месяц, принял решение утвердить муфтием Северного Кавказа Н. Гоцинского, избранного на съезде в Анди в августе. Газеты того времени сообщали: «Алим Нажмуддин Гоцинский, так же как на Андийском съезде, был избран муфтием всех кавказских мусульман и на Владикавказском съезде Горских народов Кавказа»¹⁹⁷.

Это было сделано для того, чтобы не было слухов о нелегитимности его избрания. Такого рода слухи могли иметь почву, поскольку съезд в Анди не стал полноправным съездом горцев Северного Кавказа. Это был съезд представителей народов Северного Кавказа¹⁹⁸, чего было недостаточно для избрания – даже на столь представительном форуме, каковым, безусловно, был съезд в Анди – лидера мусульман. С юридической стороны правильно, что это было сделано официальными властями, на официальном съезде, то есть духовное лицо было признано частью самой власти. Это важно, чтобы предотвратить возможный раскол среди мусульман Северного Кавказа в вопросе о его легитимности. Стоит отметить, что светская власть, назначая или выбирая духовного лидера, тем самым превращала его в часть и светского аппарата управления. Хотелось этого северокавказским политикам или нет, но в тот исторический момент они никак не могли игнорировать влияние мусульманского духовенства. Поэтому выбранный на съезде горцев в Анди духовный лидер должен был быть с этой властью и при власти. Никаких «отдельных» имамов власть Союза горцев Северного Кавказа не могла себе позволить, иначе это свидетельствовало бы о двоевластии в регионе. Таким образом, на Втором съезде горцев Северного Кавказа Н. Гоцинский был переизбран или, вернее, утвержден на посту лидера мусульман всего Северо-Кавказского региона именно в должности муфтия, а не имама.

Съезд во Владикавказе продемонстрировал, что ислам сопричастен власти, а не диктует ей условия и не пытается подменить ее. Мусульманское духовенство на Северном Кавказе было мощной силой, способной в корне изменить ситуацию в регионе. Другое дело, что и само мусульманское духовенство не совсем осознавало те процессы, которые происходили в момент развала Российской империи.

При этом ни Наджмутдин Гоцинский, ни противостоящие ему другие муллы и шейхи Северного Кавказа не стали членами ЦК Союза объединенных горцев Кавказа. Это должно было успокоить казачество Терской области и осетинских христиан и убедить их в том, что Горская республика не будет идти по пути исламского доминирования в политике.

Съезд рассмотрел и другие вопросы, в том числе финансовый. Все понимали, что Союз горцев пока существует на пожертвования известных северокавказских и мусульманских меценатов из Азербайджана. Необходимо было найти источник пополнения своего собственного бюджета.

На местах власть была намерена действовать посредством исполкомов, назначенных представителем Временного правительства в регионе М. Карауловым по рекомендации Союза горцев.

Таким образом, Второй съезд горцев Северного Кавказа, Дагестана и Абхазии был насыщенным по количеству рассмотренных вопросов и принятых решений. Он был если не более, то уж точно не менее важным, чем Первый съезд горцев Северного Кавказа и Дагестана, прошедший в мае 1917 года.

Казаки и Юго-Восточный союз (до конца 1917 года)

Отношения горцев и казаков в первые дни распада Российской империи носили выжидательный характер. Горцы рассчитывали возвратить свои земли, отнятые у них в период российской колонизации в XIX веке. Казаки, в свою очередь, надеялись, что не будет глобальных изменений, более того, рассчитывали на полное сохранение своих прав на землю в пределах Северного Кавказа.

Казаки являлись субэтносом, который изначально включал в себя представителей разных народов. Специфика казачества на окраинах Российской империи заключалась в неприятии им власти Московии. Своего рода бунт, отказ подчиняться русским царям и привел их первоначально на земли горцев. Но со временем именно те, кто бежал от царя, стали проводниками его воли на окраинах империи. Они стали со временем надежной опорой российской власти, так как получили землю и массу привилегий. В случае конфликта с горцами они должны были знать, что за них вступится царь. Таким образом, союз казаков и власти был обоюдно выгодным, что и делало его перспективным на долгие годы вперед.

Казаки, расселенные вдоль бывших военных линий в предгорьях Северного Кавказа, оказались в итоге на всех плодородных землях Предкавказья, а горцы были вытеснены в неблагоприятные для жизнедеятельности места. Казачий надел составлял от 8 до 23 десятин. И это притом, что чеченский надел имел в среднем 1,2 десятины, у кабардинцев и ингушей – 0,3 десятины, в горной Осетии – 0,4 десятины¹⁹⁹. По словам известного политика революционных лет А. Шерипова, только в одной станице Червленной земли было больше, чем у всего чеченского народа²⁰⁰.

Терское казачество могло при необходимости выставлять до 12 полков, не считая отдельных сотен, дивизионов и батарей, и четыре команды, расквартированные в станицах Грозненская, Горячеводская, Прохладненская и Владикавказская. Таким образом, это была реальная сила, способная не только защитить себя, но и наносить чувствительные удары по горцам.

Горское руководство по мере обострения ситуации в регионе с первых же дней пыталось установить диалог с населением, требующим возврата своих исконных земель, занятых казаками.

Столкновения с горцами в 1917 году чаще всего провоцировались не столько казаками, сколько солдатами, отозванными с фронта. Солдаты, возбуждаемые слухами о возможных действиях против казаков, брали на себя инициативу и роль защитников казаков и начинали действия против горцев. Так было и в период зверских убийств ингушей во Владикавказе в июне 1917 года. После этого чеченцы напали на хутор Сорохтинский, а казаки станиц Карабулакской, Троицкой и Слепцовской в начале сентября набросились на ингушей, затем 6 сентября казаки убили ингушских делегатов съезда, ехавших из Владикавказа. В ответ ингуши совершили набег на станицу Фельдмаршальскую²⁰¹, а в сентябре было отмечено также нападение на Хасавюртовский округ.

Но были ли эти столкновения чисто межэтническими? Вот как описывает отдельные случаи конфронтации горцев и казаков начальник Туземного конного корпуса П.А. Половцев²⁰²: «Картина борьбы между ними получается такая. Обыкновенно в воскресенье казаки, подвыпив… выкатывают пушку и начинают угощать шрапнелью ингушские аулы, а затем мирно заваливаются спать. В понедельник ингуши проводят мобилизацию, переходят в энергичную контратаку на казаков, вторник идет война, а в среду заключается перемирие… В четверг происходят дипломатические переговоры, в пятницу заключается мир, в субботу разъезжаются после торжественных клятв… а в воскресенье вся история начинается вновь…»²⁰³ В действительности мы имеем дело с перманентными вылазками всех против всех. И национальное здесь использовалось как дополнительный фактор, но не как основное, доминирующе антагонистическое составляющее столкновений.

Попытки М. Караулова, как представителя Временного правительства в Терской области, объявить в области 15 ноября 1917 года военное положение мало что смогли изменить в сложившейся ситуации²⁰⁴. Для этого как минимум надо было иметь силы, способные привести данный приказ в действие, а таковыми он уже не располагал и мог опираться только на поддержку казаков.

Когда части казачьих полков были на фронте, любые поползновения со стороны горцев на возможное установление порядков, противоречащих тем, что были при Российской империи, рассматривались как часть возможных агрессивных планов с далеко идущими целями. Нужно отдать должное руководству горцев, и, в частности, ЦК Союза объединенных горцев, что они не рассматривали казаков в качестве потенциальных врагов. Более того, руководство в лице А.-М. Чермоева, П. Коцева, Р. Капланова, Н.-Б. Тарковского и других поддерживало порой и дружественные контакты с военными лидерами казачества и пыталось заручиться их поддержкой. Именно на них возлагались надежды по нахождению варианта мирного сосуществования горцев и казаков в пределах одного государственного устройства – союза горцев и казаков²⁰⁵.

Практически руководство горцев находилось между двух огней: с одной стороны – горцы, с другой – казачество. Каждая из сторон считала себя вправе требовать от противоположной стороны уступок. Разгулу бандитизма способствовало и то, что одновременно со структурами, создаваемыми в регионе Союзом объединенных горцев, большевики пытались укоренить свои органы власти – Советы. Этот параллельный аппарат, представители которого обещали все, что хотели от них услышать горцы, вносил сумятицу.

Тем очевиднее становилась необходимость создания в этот сложный период более сильных структур в союзе с казаками. На конференции юго-восточных областей во Владикавказе 16–21 октября 1917 года было окончательно официально оформлено образование «Юго-Восточного Союза казачьих войск, горцев Кавказа и вольных народов степей»²⁰⁶.

Подписание данного договора стало политической победой сторонников тесного союза горцев и казаков со всеми народами Кавказа и Закавказья²⁰⁷. В противовес тем, кто считал казаков «контрреволюционными» силами. В договоре указывалось, что цель его подписания – «способствовать установлению наилучшего государственного строя, внешней безопасности и порядка в Государстве Российском… Достижение скорейшего учреждения Российской Демократической Федеративной Республики с признанием Членов Союза отдельными ее штатами…». Членами Союза были обозначены практически все национальности Северного Кавказа: все народы Дагестана (аварцы, даргинцы, кази-кумухи, кюринцы, кумыки, табасаранцы, лезгины и иные); все горские народы Терского края (кабардинцы, балкарцы, осетины, ингуши, чеченцы, кумыки и салатавцы); все терские народы Кубанского края (карачаевцы, абазинцы, черкесы, ногайцы и иные); абхазцы и степные народы Терского края (ногайцы и караногайцы) и Ставропольской губернии (ногайцы и туркмены), с одной стороны, и с другой стороны казачьи войска: войско Донское, войско Кубанское, войско Терское и войско Астраханское и примкнувший к войску Астраханскому калмыцкий народ²⁰⁸. Каждый член Союза должен был послать в состав Объединенного правительства по два человека (кроме Астраханского казачьего войска и калмыков, которые должны были представить по одному человеку). Временным центром функционирования Объединенного правительства объявлялся город Екатеринодар (ныне Краснодар).

Таким образом, речь идет об обширной территории от Дона до Главного Кавказского хребта, от Черного моря до степей Калмыкии и Каспийского моря. Например, только территория Кубанского казачьего войска в 1919 году была больше, чем Бельгия, Голландия и Дания, вместе взятые²⁰⁹. Общее население данного Союза достигало 10,5 миллиона человек²¹⁰.

О присоединении к данному союзу 31 октября объявило и Уральское казачье войско²¹¹. В военном отношении речь шла о регионе, способном выставить свыше ста казачьих полков и с десяток полков из числа горцев. Таким образом, Союз становился весомой силой для Временного правительства в Петрограде.

Что касается целей вхождения Союза горцев в этот Союз, то в его обращении от 9 декабря 1917 года по этому поводу отмечалось: «Сохраняя полную свободу в отношении внутренней жизни Союза и не связывая себя никакими политическими обязательствами, способными затормозить политические задачи Союза, Центральный Комитет таким путем достигнет значительного увеличения своей помощи, поднятия материального благосостояния и возможности внутреннего строительства… Установление живой связи и взаимной поддержки народов, населенных от Дона до Закавказья, обеспечивает порядок и правильный товарообмен по линии железной дороги и открывает широкие пути для разрешения финансовых проблем, принимающих весьма тяжкий характер, после фактического разрыва с Петроградом и со всем Севером»²¹².

Таким образом, данный Союз рассматривался горцами как шаг к расширению своего влияния на Кавказе, это позволило бы им иметь большую материальную базу в достижении своих политических и экономических задач.

Но наряду с плюсами подобный Союз имел слабую сторону – разнородность; она таилась именно в расширенном варианте Союза горцев и казаков. Не столько национальная разнородность, сколько приверженность к различным политическим партиям, имевшим порой диаметрально противоположные взгляды на устройство Российского государства. Фактически внутри Союза столкнулись две совершенно разные политические силы: монархисты и сторонники широкой автономии в составе новой, как они рассчитывали, демократической России.

Одновременно данный Союз рассматривался горцами и как возможный вариант для предотвращения столкновений чеченцев и ингушей с терскими казаками. Хотя и те и другие понимали, будучи реалистами, что это будет трудно сделать. Процессы дезинтеграции в Чечне, Ингушетии и в Хасавюрте вели к неизбежности таких столкновений.

28 ноября 1917 года была опубликована Декларация о создании объединенного правительства Юго-Восточного союза казачьих войск, горцев Кавказа и вольных народов степей²¹³. В декларации указывалось, что «на территории Юго-Восточного Союза Объединенное правительство ставит своей первейшей задачей борьбу с анархией, насилиями, восстановление и сохранение завоеванных революцией свобод и укрепление нормальных условий общественно-политической жизни, обеспечивающих всем гражданам свободное и непринужденное изъявление своей воли, дабы явилась полная возможность создать опирающуюся на все здоровые слои станичного, сельского и городского населения краевую и союзную власть в началах национально-территориального представительства»²¹⁴.

При этом вновь и вновь указывалось на приверженность единой России в рамках федеративного государства: «Признавая Демократическую Федеративную Республику наилучшей формой государственного устройства России, Юго-Восточный Союз в своей практической деятельности будет держаться линии поведения, свойственной сторонникам федеративной формы правления. Гарантируя своим членам полную независимость внутренней жизни, Союз обязуется содействовать им всеми союзными средствами в подготовке их внутреннего устройства как самостоятельных штатов будущей Российской Демократической Федеративной Республики»²¹⁵.

Для того чтобы объяснить цели и задачи вступления в Юго-Восточный союз, 9 декабря 1917 года ЦК Союза объединенных горцев Кавказа выступил с обращением ко всем народам Кавказа. В нем говорилось, что вступление в ЮВС обеспечит не только улучшение материального положения горцев Кавказа, но и позволит облегчить «почти непосильную, в случае разъединения общих сил, борьбу с контрреволюцией и анархистскими выступлениями дезорганизованных солдатских масс»²¹⁶. Здесь впервые ЦК Союза горцев упоминает проблему солдат, которые стали для него головной болью.

Октябрьские события в Петрограде не нашли какого-либо отклика в документах Союза, однако заставили его лидеров искать сторонников для противодействия большевикам²¹⁷, для обуздания хаоса в регионе. После долгих консультаций в ноябре 1917 года А.-М. Чермоеву и М. Караулову удалось заключить союз между Горским правительством Союза объединенных горцев и Войсковым правительством Терского казачьего войска, а 1 декабря 1917 года подписать документ о создании объединенного Терско-Дагестанского правительства²¹⁸. Союз объединенных горцев искал всевозможные пути для продвижения своей главной цели – автономии для народов Северного Кавказа и Дагестана²¹⁹. Имелась в виду автономия в рамках новой России, которой, по их мнению, могла стать бывшая империя после Учредительного собрания. Ожидания, связанные с Учредительным собранием, объяснялись желанием не выходить за рамки права.

Трудно определить, кто был главой правительства вновь образуемого Союза, потому что два первых лица – Р. Капланов и М. Караулов – занимали в нем посты министров. По всей вероятности, и глава терского казачества М. Караулов, и глава Горского правительства Р. Капланов вместе председательствовали в объединенном правительстве. Представитель горцев Рашидхан Капланов подписывался как комиссар по внешним сношениям Терско-Дагестанского правительства (МИД). Терско-Дагестанское правительство состояло из 12 министров: министром МВД был назначен П. Коцев, министром финансов М. Караулов, министром обороны генерал Мирасадбек Талышханов, народного просвещения – Валентин Абрамов, продовольствия – Ахмед Дударов, торговли и промышленности – Асланбек Бутаев, контроля – Висан-Гирей Джабагиев, управляющим делами был К. Черкезов, он же – министр труда и т. д.²²⁰

Однако убийство взбунтовавшимися солдатами 13 декабря М. Караулова на станции Прохладная²²¹ только ускорило смерть новорожденного правительства, которому было суждено просуществовать всего три месяца. Этим убийством был разрушен мост, связывавший казаков с горцами. М. Караулова обвинили в уступках горцам, что на тот момент расценивалось как предательство интересов казачества²²².

Хотя правительство просуществовало недолго, оно успело выпустить денежные знаки, которые ценились наравне с керенскими, а те, в свою очередь, уступали только николаевским. Они были в ходу вплоть до ухода с Северного Кавказа армии Деникина, то есть денежные знаки ненадолго пережили само правительство. Смена власти на Северном Кавказе в пользу большевиков уже в марте привела к тому, что деньги, выпущенные Терско-Да гестанским правительством, изымались и заменялись советскими денежными знаками²²³. Тот факт, что Горское правительство не сумело создать свою валюту, будучи у власти в регионе, стоит отнести к ее слабым сторонам. Даже эмиратство Узун-хаджи в 1919 году пыталось за краткий срок ввести свои денежные знаки и тем самым избавить свое государственное устройство от недостатка денежных сумм. Горское правительство полностью исходило из тех сумм, что выдавались ему в помощь Азербайджанской Республикой и Грузией. И это несмотря на то, что в крае был сильный дефицит денег. Некоторые банки, например Азово-Донской банк, пытаясь хоть как-то сбить этот кризис, вынуждены были выпускать свои собственные боны, которые принимались населением с доверием, хотя некоторые из них были даже без печатей, а только за подписью выпускающих банков²²⁴. То есть это не был вопрос технического характера: Горскому правительству не хватило политической решимости в столь трудный и судьбоносный период времени.

Данный проект считался немцами настолько удачным, что они летом 1918 года даже рассчитывали реанимировать этот союз, считая его выходом из ситуации, когда на постимперском пространстве возникли многочисленные образования, которые к тому же имели взаимные претензии, то есть заставить их выступить единым фронтом можно было только под единым флагом. В августе 1918 года, будучи в Киеве, представитель Горского правительства П. Коцев застал здесь же и делегации кубанского и донского казачеств, однако и под контролем немецкого командования они не могли согласовать свои цели; при этом Германия требовала восстановления союза как можно скорее²²⁵. То есть в Берлине проект Юго-Восточного союза не считали окончательно похороненным.