Текст книги "Географические открытия"

Писавший по-арабски испанский еврей Ибрахим ибн-Якуб в 965 году участвовал в кордовском посольстве к германскому императору Отгону I. Во второй половине X века славянские страны Центральной Европы все еще были для арабов «неведомыми землями». Ибн-Якуб – единственный раннесредневековый путешественник в славянскую Прибалтику, чьи личные наблюдения дошли до нас. Видимо, с торговыми целями он один проехал через Магдебург на средней Эльбе до «крепости князя Накона… именуемой Град… Море [Балтийское] с большим трудом проникает в страну Накона, ибо все его земли состоят из лугов, чащ и болот». Несомненно, Ибн-Якуб посетил славянский город Микилин, теперь Мекленбург, к югу от балтийского порта Висмара.

Ибн-Якуб описывает также путь от Магдебурга на юг, в страну Буислава (чешского князя Болеслава Грозного); через реку Мулдаву (Мульде, левый приток Эльбы), от нее 50 км до леса, который тянется «на 40 миль [80 км] по непроходимым [Рудным] горам. Проехав лес, попадаешь в Прагу». «Страна Буислава [Чехия] простирается от Праги до Кракова на три недели пути. Город Прага <…> крупнейший торговый центр в тех странах». Далее Ибн-Якуб описывает страну Мешко, т. е. Польшу, которой тогда правил князь Мешко I. «Это самая обширная из тех стран, и она богата зерном, медом и рыбой <…> Со страной Мешко на востоке граничат русы, а на севере – брусы [пруссы]. Брусы селятся на брегах Мирового океана [Балтийского моря], у них свой особый язык, родственный литовскому; языка своих соседей они не понимают». К северо-западу от страны Мешко, в болотистой местности, живут славяне; у них на морском берегу «есть большой город… [Юмна-Волин, в устье Одры]. Они воюют с Мешко, и войско их многочисленно…»

В первом десятилетии X века перс Абу Али ибн-Русте (или Руста), которого мы уже упоминали, составил на арабском языке большой труд под названием «Дорогие ценности». До нас дошла только часть, отведенная астрономии и географии, и в ней, между прочим, содержатся сведения и о народах Восточной Европы. Начинает он с тюркоязычных волжско-камских болгар, среди которых не позднее IX века начал распространяться ислам. Ибн-Русте в их стране не был, а сведения собрал, несомненно, от странствующих купцов-мусульман. «Болгария граничит со страной буртасов. Живут болгары на берегах реки, которая впадает в Хазарское море [Каспий] и прозывается Итиль [Волга], протекая между страной хазар и славян. Страна их покрыта болотами и дремучими лесами, среди которых они живут. Хазары ведут торг с болгарами, равным образом и русы привозят к ним свои товары. Все [народы], которые живут по обоим берегам помянутой реки, везут к ним [болгарам] товары свои <…> меха собольи, горностаевы, беличьи и другие. Болгары – народ земледельческий <…> Большая часть исповедует ислам <…> Между буртасами и этими болгарами расстояние трех дней пути <…> У болгар есть лошади, кольчуги и полное вооружение. Главное богатство их составляет куний мех <…> Звонкую монету заменяют им куньи меха».

Далее Ибн-Русте сообщает о славянах и русах. Этот сбивчивый рассказ, вероятно, заимствован у Муслима ал-Джарми, работы которого до нас не дошли. Ибн-Русте читал или слышал о городе Куяб (Киев), расположенном «у границы страны славян <…> Путь в их страну идет по степям, по землям бездорожным, через ручьи и дремучие леса. Страна славян ровная и лесистая; в лесах они и живут <…> Русы же живут на острове, среди озер. Остров этот <…> занимает пространство трех дней пути. Покрыт он лесами и болотами <…> Они совершают набеги на славян: подходят к ним на ладьях, высаживаются, забирают их в плен, отвозят в Хазарию и Болгарию и продают там. Пашен у них нет, и питаются они тем, что привозят из земли славян <…> единственный промысел их – торговля <…> мехами. Одеваются они неопрятно, мужчины у них носят золотые браслеты. С рабами обращаются хорошо. Городов у них много и живут на просторе. Они люди рослые, видные и смелые, но смелость эту они проявляют не на коне – все свои набеги и походы они совершают на кораблях».

Уроженец Багдада Абу ал-Хасан Али ал-Масуди (первая половина X в.), историк и географ, путешествовал большую часть жизни, посетил многие страны Старого Света – всю Переднюю и Среднюю Азию, Кавказ и Восточную Европу, Северную и Восточную Африку.

Не ограничиваясь личными наблюдениями, он собрал громадный опросный материал и широко использовал более ранних авторов. О его работе «Золотые копи и россыпи самоцветов» мы уже упоминали. В ней приводятся, помимо прочего, интересные сведения о странах и жителях Восточной Европы, в том числе о славянах. «В их стране много рек, текущих с севера. Ни одно из озер их не солоно <…> Страна, которая далее за ними к северу, необитаема по причине холода и множества воды. Большая часть их племен язычники <…> у них много городов, имеются церкви, где висят колокола…»

Масуди привел первые, но очень неясные сведения о пути с Волги на Черное море. Сам он, правда, не ходил этим путем и поэтому ошибся: слушая рассказы бывалых людей, он принял реальный волок за мнимую протоку, связывающую Волгу с Доном или прямо с Азовским морем. Масуди сообщил также о походе русов на Каспий в 912–913 годах. «Около 500 кораблей, из коих на каждом было сто человек <…> достигли <…> Хазарского [Каспийского] моря, [которое] не имеет рукава, соединяющегося с другим морем, ибо оно небольшое <…> известное со всех сторон». Итак, арабы, русские и все прикаспийские народы в X веке знали, что Каспий – замкнутое со всех сторон «небольшое море», т. е. озеро, а не часть Черного моря – или Северного океана, как считали западноевропейские географы по крайней мере еще три века, до путешествия Рубрука.

Единственным арабским путешественником, побывавшим в русских землях в 1150–1153 годах, был уроженец Гранады Абу Хамид ал-Гарнати. Посетив несколько стран Передней Азии, он в 1131 году достиг Дербента, а оттуда проплыл по Каспию до устья Волги и здесь, в большом торговом городе Саксин, прожил 20 лет, проповедуя ислам, но не упуская случая выгодно купить и продать. «А зима у них [хазар] холодная. Их зимние дома – из больших бревен сосны».

В 1135 году ал-Гарнати поднялся по Волге до города Булгар. Размеры реки поразили его: «… она будто море <…> замерзает… [она] так, что становится [твердой], как земля… Булгар тоже огромный город, весь из сосны, а городская стена – из дуба. А под землей есть бивни слонов [мамонтов], белые, как снег, тяжелые, как свинец». В Булгаре ал-Гарнати услышал об области, «которую называют Ару, в ней охотятся на бобров, и горностаев, и <…> белок. А день там летом 22 часа…» Он видел жителей этой Арской земли русских летописей, предков современных удмуртов, и описывает их, а также обитателей страны Вису, как краснощеких, голубоглазых, белокурых людей в льняных одеждах и меховых шкурах.

В 1150 году он вновь побывал в Булгарии и, поднявшись до устья Нахр-ас-Сакалиб («Славянской реки», т. е. Оки), отправился по ней на Русь. «А вода [Оки] черная <…> будто чернила, но… сладкая, хорошая, чистая». Страна славян «обширная, обильная медом и пшеницей, и ячменем, и большими яблоками <…> Рассчитываются они <…> старыми беличьими шкурками [без] шерсти <…> которые ни на что не годятся. И за каждую дают отличный круглый хлеб…» (На шкурах стоял княжеский знак, поэтому отказаться от них никто не имел права.)

В земле славян ал-Гарнати пробыл некоторое время и собрал первые сведения о народе мордва: они живут «среди деревьев <…> на [берегах] огромной реки [Оки] и охотятся на бобров». С Оки он перешел на Десну и по ней достиг Куйава (Киева), но о жизни города ничего не написал.

Затем он проследовал в Венгрию, где прожил до 1153 года, и вернулся в Киев, а оттуда через половецкие степи, южнее своего первого маршрута, прибыл в Саксин, в устье Волги. Эту часть путешествия он по неизвестным причинам обошел молчанием.

В своих записках Ибн-Фадлан и другие арабские путешественники четко различали русов и славян. В чем же заключается это отличие? Кто такие русы и кто такие славяне в понимании арабов?

Здесь необходимо первым делом разобраться то ли с лукавством, то ли с добросовестным заблуждением тех, кто утверждает, что для арабских авторов русы и славяне – одно и то же.

Собственно, такое утверждение у арабов действительно есть. Но история потому и история, что имеет дело со временем. Иными словами, высказывания арабов о славянах и русах нельзя анализировать вне временного контекста.

Считается, что наиболее раннее упоминание «златокудрых саклабов» содержится в поэме ал-Ахталя, написанной около 700 года. Это упоминание дошло до нас, конечно, в позднейшей передаче, но само известие и эпоха хорошо кореллируют между собой: и славяне, и арабы примерно в это время должны были познакомиться друг с другом на территории Византии в ходе экспансии – арабов с юга, славян с севера. Заметим, что поэт не говорит ничего о русах.

Затем о славянах говорит ал-Джарми – опять-таки в контексте достаточно реалистичном: об этом авторе рассказывает в X веке ал-Масуди, будто тот был в плену в Византии и был выкуплен в 845 году, и будто бы у ал-Джарми было сочинение о соседях византийцев. Масуди пишет: «про тех, кто с ними соседит из государств бурджан, аваров, булгар, славян, хазар и других». Свидетельство Масуди о сочинении Джарми не вызывает сомнения у профессиональных историков, поскольку на это сочинение было еще несколько ссылок у арабских авторов. Заметим снова: никаких упоминаний русов нет. Есть только славяне. Если бы восточные славяне были русами, то их нельзя было бы не упомянуть, раз были упомянуты такие же соседи империи через Черное море – хазары.

Но это вроде бы не опровергает гипотезы, что русы – это западные славяне, о которых арабы ведать не могли, но тем не менее ставит некую временную веху: арабы знали славян уже в конце VII – начале IX века, но еще не знали русов. Зато уже в X веке русы появляются на арабском горизонте – и снова настолько внезапно и массированно, что Черное море в их языке из Хазарского превращается в Русское (бахр ар-рус). И понятно, что речь не идет о славянах, иначе море было бы названо как-нибудь вроде «бахр ар-сакалиба».

Но вернемся к непосредственным упоминаниям у арабов славян и русов. Чтобы не путаться в различных авторах, которые частенько переписывали данные друг у друга, приведем эти упоминания в некой событийной последовательности, взяв ее из книги «Древняя Русь в свете зарубежных источников».

VI–VII века – первые упоминания о «сакалиба». Персидский принц Джамасба бежит в середине VI века через Дербент к хазарам и славянам.

Первая половина VIII века: упоминания славян связаны с описанием арабо-хазарских войн.

Середина IX века – снова славяне в контексте арабских войн в Закавказье.

Никаких русов нет. Первое смутное упоминание о них появляется в X веке, когда один из царей Кавказа направил посла к царю русов.

Но здесь, кажется, ошибка? Ведь упоминания о русах у арабов и персов встречаются в рассказах о событиях тех же VI–VII веков?

Нет, никакой ошибки нет. Ибо только что приведенное «смутное» высказывание является примером, когда в рукописях позднейших авторов русы совмещаются со славянами. Примеры такие есть еще.

Та же середина VI века: русы – враждебный арабам северный народ, союзный хазарам. Упомянуты в том же контексте (рядом с именем Хосрова I Ануширвана), что прежде славяне. Но только если о славянах писал ат-Табари (839–923), то о русах – ас-Саалиби (961-1038), когда на землях славян появилось государство Русь.

То же касается и следующего примера.

Середина VII века: говорится о необходимости охранять Дербентский проход от варварских народов. Вот только у ат-Табари эти народы поименно не названы, а у Балами, писавшем в 960-х, славных Святославовых годах, по свежим следам нашествий русов на Каспий, среди этих народов оказываются русы.

Итак, немногочисленные совмещения славян и русов ранних времен у арабских авторов достаточно спорны, поскольку авторы эти жили в более поздние времена, когда Русь действительно была уже вполне славянским государством, и у ее арабских современников возникала вполне закономерная путаница в названиях. Когда же об одном и том же событии писали авторы более древний и более поздний, то именно более поздний либо замещал славян русами, либо вовсе приписывал их туда, где «их не стояло».

Если же говорить о достоверных упоминаниях, то самым ранним автором, писавшим на эту тему, является Ибн-Хордадбех (820–912) – автором тем более ценным, что основную часть своей жизни провел в области Джибал, около южного побережья Каспия, на границе с нынешним Азербайджаном, то есть был ближе всех к тем народам, о которых писал.

Считается, что о русах он писал самое позднее в 840-х годах. И именно у него содержится наиболее «достоверное» свидетельство, что «ар-Рус – одна из разновидностей славян». Кроме того, он говорит, что переводчиками для русов служат славяне-евнухи и что русы называют себя христианами.

Однако в этой «достоверности» и таятся основные вопросы.

Начнем с самого простого – христианства (или язычества) купцов-русов. Были ли они христианами на самом деле – неизвестно, поскольку им ничего не оставалось, как ими называться. Ибо Коран повелевает убивать (если не обратились в истинную веру) всех язычников, зато достаточно веротерпим к «верам Книги» – христианству и иудейству. Даже если русы и не были христианами, у них не было иного выхода, как «стать» ими – ибо что у правоверного, что у иудея на теле есть неоспоримые следы их принадлежности к своей вере, а ни язычники, ни христиане ритуальные операции, оставляющие следы над теле, не практиковали.

Идем далее. Уже у младшего современника Ибн-Хордадбеха – Ибн-ал-Факиха – тот же рассказ о русских купцах уже не содержит упоминания о русах, говорится лишь о славянских купцах. Таким образом возникает противоречие, причем не первое и не последнее. Ибо к 903 году, когда, как считается, автор составил свой труд, русы контролировали славянские земли и, собственно, их этноним должен был замещать славянский, как это и происходило в дальнейшем во всей арабской литературе, касающейся русской темы. Логичное объяснение этому может быть только одно: кто-то не пускал русов на юг торговать с арабами. Но пропускал славян, тем самым проводя явное различие между ними.

Но есть действительно самое серьезное свидетельство того, что русы могли быть западными славянами. В этом убеждает наличие клада в Ральсвике на Рюгене, где собрано большое количество арабских дирхемов как раз середины IX века.

Однако и здесь не все однозначно: похожие клады первого периода обращения арабского серебра расположены и на территории будущей Древней Руси – и именно в тех местах, где локализуются мощные скандинавские артефакты и погребения – у Ростова, Чернигова, Гнездова и т. д.

Так что здесь, скорее всего, имеет место проявление той самой общности, чьи интернациональные представители оставили свои клады по всей территории своей торговой и боевой деятельности.

Далее мы видим усиления противоречий в арабских источниках. Как мы помним, Ибн-Русте в труде 903–913 годов снова разделяет славян и русов – причем на разные государства. Более того, русы, предводительствуемые хаканом (само по себе восточное понятие, едва ли применимое к вождям что скандинавов, что западных славян), нападают на славян, подплывают к ним на кораблях, высаживаются, забирают их в плен, везут в Хазарию и Булгарию и там продают. Они не имеют пашен, а питаются лишь тем, что привозят из земли славян. И все это происходит на непонятном фоне непонятного болотистого острова русов, с которого они все эти непотребства и совершают.

Совершенно очевидно, что здесь смешаны несколько различных свидетельств и описаний. Русы, предводительствуемые «царем, называемым хаканом» – блестящая аналогия с известием Вертинских анналов, где присутствуют шведы. Но у шведов не было хаканов, титул этот выдает восточную локализацию этого «острова», то есть такую, где титул хакана употребим и, главное, титулатурно понятен. Но никаких болотистых островов диаметром в три дня пути на востоке, вблизи хазар или булгар, мы не знаем.

Далее идет совершенно адекватное описание типичного норманнского нападения на береговых жителей, словно оно взято из западных летописей. И оно свидетельствует не только о том, что русы – не «вид славян», но и показывает их враждебно-агрессивные настроения в отношении последних.

То, что русы везут славян продавать к хазарам или булгарам, показывает, что локализованы они где-то поблизости от Волги, и уж вряд ли в районе Эльбы.

А далее мы видим почти классическое описание полюдья, как у Константина Багрянородного: русы не сеют, не пашут, а забирают необходимое у славян и тем торгуют. Это – описание оккупационной власти…

Что из всего этого следует? Прежде всего что русы не славяне и земли русов – не земли славян. Что русы являются агрессорами в отношении славян и не считают их равными себе, поскольку смело и без зазрения совести обращают их в рабство и торгуют ими. А в некоторых местах они уже установили режим, при котором имеют возможность возмещать свои материальные потребности прямым обложением славян данью.

Следующее свидетельство о русах – из 920-х годов от Ибн-Фадлана. Этот автор видел русов непосредственно, говорил с ними, видел их обряды. Интерес представляет описание этим автором нравов и обычаев русов, имевших небольшую торговую колонию в Булгарии на реке Итиль (Волга): «И я не видел [людей] с более совершенными телами, чем они. Они подобны пальмам, румяны, красны. Они не носят ни курток, ни кафтанов, но носит какой-либо муж из их числа накидку, которой он покрывает один свой бок, причем одна из его рук выходит из нее. С каждым из них секира, и меч, и нож, и он не расстается с тем, о чем мы [сейчас] упомянули. Мечи их плоские, с бороздками, франкские. И от края ногтя кого-либо из них [русов] до его шеи [имеется] собрание деревьев и изображений и тому подобного».

И в одежде, и в вооружении, и в обычаях у этих русов ничего нет общего со славянами, насколько мы знаем это по источникам. Впрочем, по мнению некоторых вполне уважаемых исследователей, черты славянской и финской культуры у них все же присутствуют. Но это и понятно: русы к этому времени уже полвека живут на славяно-финских землях даже по чисто летописным свидетельствам и почти двести лет – по археологическим (если считать от Ладоги).

Это смешение становится все более явным с течением времени. Ибн-Якуба в 960-х годах относит русов (как, впрочем, и печенегов с хазарами) к народам, говорившим по-славянски, так как они уже смешались со славянами. И так ведь оно и есть: это же времена вполне славянского уже великого русского князя Святослава!

Следующий автор – Ибн-Хаукаль – уже в 950–970 годах не упоминает славян на территории Руси. Для него уже существуют лишь три группы русов. Судя по тому, что каждый раз упоминается отдельный правитель, речь идет о трех княжествах русов – Куябе, ас-Славийе (Славии) и ал-Арсание (Арсании).

Ибн-Хаукаль пишет в «Китаб ал-масалик ва-л-мамалик»: «И русов три группы. (Первая) группа, ближайшая к Булгару, и царь их в городе, называемом Куяба, и он больше Булгара. И группа самая высшая (главная) из них, называют (ее) ас-Славия, и царь их в городе Салау, (третья) группа их, называемая ал-Арсанийа, и царь их сидит в Арсе, городе их. И достигают люди с торговыми целями Куйабы и района его. Что же касается Арсы, то я не слышал, чтобы кто-либо упоминал о достижении ее чужеземцами, ибо они (ее жители) убивают всех чужеземцев, приходящих к ним. Сами же они спускаются по воде для торговли и не сообщают ничего о делах своих и товарах своих и не позволяют никому следовать за собой и входить в страну свою.

И вывозят из Арсы черных соболей, черных лисиц и олово (свинец?) и некоторое число рабов».

Итак, Куйаба находится ближе всего к Волжской Булгарии и практически всеми исследователями идентифицируется как Клев.

Сложнее со Славней. Ее идентифицируют с Новгородом. Но вообще-то по транспортно-географической логике от Новгорода как раз ближе к Булгару, если идти через волоки и по Волге. С другой стороны, по той же логике и от Киева не очень далеко: через Десну в Оку – и мы практически на месте. Зато Славия дальше от арабского ареала, так что серьезных возражений против Новгорода можно не выдвигать.

А вот Арсания (или Артания) вызывает споры. Мысль о том, что это – Ростов, можно сразу отвергнуть – это географически ближе всего к Булгару. Черные соболя и олово в качестве экспортных товаров показывают на некие, с одной стороны, чащобно-лесные пространства, с другой – на какие-то горы. Можно ли это место как-то более точно локализовать – вопрос по-прежнему открытый.

Больше всего смущает наличие «царей» в этих землях. Если вспомнить, в какое время составлял свой труд Ибн-Хаукаль – 950-970-е годы, то это время единоличного правления на Руси князя Святослава. Никаких царей здесь быть не может.

С другой стороны, Святослав в это время как раз разделил Русь между сыновьями. В Куябе сидел Ярополк, в Славии (Новгороде) некий полузаконный бастард, поэтому у Славии царь не упомянут, а Арсания, по логике, это Древлянская земля под управлением Олега. Могли ли тамошние русы убивать всех иностранцев? Да почему бы и нет!

Но беда в том, что никакой столицы Арсы мы в Древлянской земле не находим. Искоростень же переделать в Арсанию-Артанию… Кажется, даже профессиональные арабисты до такого не дошли.

Тогда, возможно, Славия и Арсания – земли, к Руси собственно не относящиеся? Здесь можно только строить предположения. Славия, которая дальше от Булгара, это может быть и земля западных славян. К тому же про нее единственную автор не говорит как про землю, управляемую царем, – так что самая удаленная группа русов вполне может оказаться этим набором враждебных друг другу прибалтийских славянских племен. Но вот царь в Арсе не локализуется и в этом случае – ни одна, ни другая славянская земля под описание автора не подходит. Разве что она… не славянская, а… скандинавская!

Тут сходится все. Леса с горами, где есть и соболя и олово? – есть! Русы? – так они вроде бы отсюда и пошли! Враждебные к иностранцам? – Ну еще бы: по тем временам лишь отойди в сторонку от торгового городка – вмиг в рабах или убитых окажешься! Есть и название похожее: на карте ал-Идриси XII века примерно между zueda (Швеция) и norfega (Норвегия), чуть левее находится местечко под названием hars. Вот вам и Арсания, и ар-Русия, да и та самая, возможно, столь искомая Скандинавская Русь!

Но тут мы несколько отвлеклись. Если продолжить анализировать сочинения позднейших арабских авторов, то мы увидим, что они по-прежнему, хотя со все меньшей однозначностью, разделяют русов и славян.

Ал-Масуди до 956 года упоминает раздельно славян и русов на службе у хазар. Но в 912 году на Каспий у него направляются через Хазарию только русы. И вообще – у арабов плавают по морям в основном русы и почти никогда – славяне. Если же это случается, то тот же Ибн-Хаукаль снова отделяет корабли русов от кораблей славян.

Неизвестный автор «Худуд ал-Алам» поминает около 982 года славян и русов раздельно – в той же оппозиции, что и болгар, печенегов, хазар, алан и прочих. И эта традиция поддерживается примерно до XI–XII веков, когда русы в представлении арабов окончательно замещают славян.

Таким образом, из анализа арабских сообщений о русах и славянах можно сделать несколько выводов.

Русы нигде не идентифицируются с западными славянами.

Русы вообще редко идентифицируются со славянами и в основном у поздних переписчиков и интерпретаторов.

Когда русы совмещаются со славянами у древних арабских авторов, это вызывает множество новых загадок.

Славяне в целом предшествовали русам на восточноевропейском пространстве. Отношения между славянами и русами в восприятии арабов переживали несколько этапов:

– вражды и агрессии со стороны русов;

– оккупации русами славян;

– союза между русами и славянами;

– постепенного слияния в обычаях и обрядах;

– переноса названия русов на славян.

Поэтому арабские источники – один из главных козырей сторонников «норманнской» теории, согласно которой основателями первых государств восточных славян – Новгородской, а затем Киевской Руси – были скандинавы.