Текст книги "Географические открытия"

Песьеголовцы, гиганты, гномы и амазонки на пути к Эльдорадо

Новый Свет предлагал европейцу такое разнообразие «чудес», что на этом фоне источник вечной молодости выглядел вполне правдоподобно.

Обследовав залив Пария, куда впадает река Ориноко, Колумб совершенно уверился, что открыл преддверия земного рая, и доказывал это в своих писаниях, ссылаясь на авторитетных богословов, и при этом он верил рассказам индейцев о племени киноцефалов (людей-собак).

Первый историк Нового Света Пьетро Мартире д'Ангьера слышал рассказы моряков о тритонах и уверенно предрекал, что в открытых землях найдут также «листригонов и Полифемов».

Америго Веспуччи обнаружил острова, заселенные гигантами, точнее, он открыл остров Кюрасао, назвав его Островом гигантов, так как здешние туземцы были людьми необыкновенно рослыми.

Конкистадор и поэт Хуан де Кастельянос поминает в своих знаменитых «Элегиях» людей с двумя лицами, пигмеев размером с локоть, гиганта гермафродита.

В 1530 году немецкий авантюрист и наемник, состоявший на испанской службе, Николаус Федерман утверждал, что наблюдал многоголовое чудище, пожирающее людей целыми деревнями, и что во время пребывания в Южной Америке он встречался с гномами, жившими в глубине материка. Правда, несмотря на достоверное и убедительное описание индейцевкарликов, наемнику тогда не поверили, современники восприняли это сообщение как плод фантазии ландскнехта. И вряд ли кто-нибудь вспомнил бы рассказ Федермана, если бы не сенсационная находка в наши дни. В столице Венесуэлы Каракасе во время рытья канав для водопровода было обнаружено кладбище около 2000 крохотных человечков ростом с младенца, но обладавших анатомическим строением и пропорциями взрослого. Удивительным посчитали и то, что на всех были надеты ожерелья, сделанные из морских раковин. Именно такие украшения видел и описал почти 500 лет назад Николаус Федерман. Теперь ученые ломают головы – что это были за гномы и что еще в писаниях Федермана может оказаться правдой?

Многие конкистадоры разыскивали на континенте известные из мифов и легенд царства, например Франсиско де Орельяна – еще один испанский конкистадор, навсегда вошедший в историю не своими подвигами, а одним единственным «речным» путешествием, во время которого он открыл великую реку Амазонку и пересек Южную Америку в самой широкой части этого материка – счел, что он достиг мифического государства амазонок.

Если бы не его имя и скудные подробности биографии, Орельяна можно было назвать очередным «неизвестным героем-конкистадором». Нам неизвестны ни точный год его рождения (1511, 1512, 1513 – ?), ни родители, никакие подробности его детства, проведенного в Испании. Биография Орельяны похожа на сотни судеб обнищавших дворян-идальго, не всегда умевших написать свое имя и ринувшихся в Новый Свет с единственной целью – завоевать богатство.

Он «опоздал к началу» – большинство первых прославленных конкистадоров, которые годились ему в отцы, уже успели совершить не одно плавание в этот Новый Свет, уже успели стать богачами или погибнуть от индейской отравленной стрелы, шпаги бывшего друга, ставшего конкурентом, или от рук королевского палача – за неуемную жадность в ущерб интересам короны.

Но зато Орельяна в течение своей короткой жизни (он прожил примерно 35 лет) всегда спешил «за горизонт» – он отправился за океан уже в пятнадцать лет и прошел суровую школу завоевательных походов, став вскоре отважным солдатом. Он принимал участие во всех значительных походах и сражениях во время завоевания Перу. Позже, в 20 лет произведенный за мужество и находчивость в офицеры, он участвует в захвате столицы империи инков – Куско, а через пять лет под руководством одного из братьев Франсиско Писарро – воинственного и бесшабашного Гонсало – отправился с ним в качестве одного из «замов» в поход в поисках далекой страны Эльдорадо.

Для Писарро поход обернулся неудачей – испанцы, не имея практически никакой карты местности, доверившись случаю, перешли через Восточные Кордильеры и открыли реку Напо – один из притоков тогда еще неизвестной испанцам Амазонки. Там под руководством Орельяны была построена бригантина и вскоре на ней он отправился по приказу своего «непосредственного шефа», Гонсало Писарро, на разведку.

Так разошлись пути Орельяны и Писарро. Гонсало Писарро, так ничего и не нашедший на своем пути (и, как следствие собственной неудачи, обвинивший после своего возвращения Орельяну в государственной измене и подлом дезертирстве), был вынужден вернуться домой.

А Орельяна, отпраздновав Рождество 1542 года, продолжил путь. Его экспедиция состояла тогда всего лишь из 57 испанских солдат на самодельной бригантине и четырех индейских каноэ. Вокруг них была дикая природа Амазонии и по понятным причинам не горевшие дружелюбием индейцы. Этот путь, который совершался наугад, был описан позже одним из его спутников, монахом-доминиканцем Гаспаром Карвахалем, в труде под названием «Повествование о новооткрытии достославной реки Амазонок». Название труду было дано позже, после столкновения с теми самыми амазонками. Путь назад был отрезан – их несло вперед течение, а возвращаться пешком через джунгли было равным самоубийству.

Но вот наконец-то окружающие реку заросли кончились, и 11 февраля 1542 года испанцы вошли в русло широкой реки, которая не имела названия. Берега были густо заселены. Так Орельяна увидел великую реку, которая, по словам очевидца, «была широка, как море». Путешественники еще не знали о том, что вышли на Амазонку – самую многоводную реку мира. Им предстояло пересечь с запада на восток весь Южноамериканский материк.

Этот великий, вошедший в историю географии момент – открытие Амазонки, – Карвахаль описывает так: «Здесь мы оказались на краю гибели… Опасно было плыть по реке, так как в ней было много водоворотов, и нас швыряло из стороны в сторону. С превеликим трудом мы все-таки выбрались из этого злополучного места, но так и не смогли подойти к берегу… А затем потянулись необитаемые края, и, лишь пройдя двести лиг[44]44
  Лига – старая испанская и португальская единица измерения расстояния. 1 лига – около 4,18 км.


[Закрыть], мы заметили какое-то жилье…»

Путешественникам казалось, что великой реке не будет конца. Иногда на ней разыгрывались штормы, не уступающие морским бурям. Бригантина с трудом противостояла стихии. В конце июня испанцы достигли страны, где снова видели много селений, в том числе очень больших.

Испанцы причалили к берегу, где неподалеку было индейское селение Апария. Здесь два с лишним месяца строили более крепкую и надежную бригантину, поскольку рассчитывали найти золото (искали же все-таки Эльдорадо, а не амазонок) и вернуться в Испанию. Орельяна как всегда спешил – новую бригантину торжественно окрестили «Викторией» и 24 апреля 1542 года снова отправились в путь – уже на двух бригантинах.

Аборигены рассказали Орельяне и Писарро, что ниже по течению, всего «в десяти солнцах», лежит земля, где много пищи и золота. «Там мы неожиданно набрели на благодатную землю и владение амазонок» – писал Карвахаль. Путешественники, начав систематически грабить индейские поселения, встретили сопротивление, причем даже женщины организовали вооруженные отряды. Это напомнило европейцам древний миф об амазонках.

24 июня, по свидетельству монаха, испанцы, высадившись на берег, вступили в сражение с индейцами, предводительствуемыми амазонками. «Битва, здесь происшедшая, – пишет Карвахаль, – была не на жизнь, а на смерть, ибо индейцы перемешались с испанцами и оборонялись на диво мужественно… Мы увидели воочию, что в бою они сражаются впереди всех и являются для оных чем-то вроде предводителей… Сии жены весьма высокого роста и белокожи, волосы у них очень длинные, заплетены и обернуты вокруг головы. Они очень сильны, а ходят почти нагие – только прикрывают стыд. В руках у них лук и стрелы, и в бою они не уступают доброму десятку индейцев, и многие из них – я видел это воочию – выпустили по одной из наших бригантин целую охапку стрел…» Амазонки атаковали испанцев, но были отбиты и потеряли семь человек.

Испанцы посчитали, что увидели и вступили в бой с легендарными воительницами греческих мифов, но прихватить с собой в качестве живого трофея не сумели ни одну из амазонок.

Существовали ли эти племена амазонок в действительности? Это так и осталось тайной. Исследователи полагают, что в рассказе Карвахаля смешались правда и вымысел. До сих пор неизвестно, были ли это индейские женщины, сражавшиеся наравне и рядом со своими мужчинами, или испанцы просто приняли в азарте боя желаемое за действительное – обычных местных длинноволосых индейцев за легендарных женщин-воительниц. К этому добавились рассказы индейцев, в которых отражались реальные сведения, например о перуанском храме «Дев Солнца». Карвахаль описывает «полную золота» страну амазонок не как увиденную своими глазами, а как рассказ одного из пленных индейцев.

Страну амазонок, будто бы открытую Орельяной, не нашла ни одна из более поздних экспедиций. А рассказ монаха стал одной из географических легенд.

Впрочем, главное дело в судьбе Орельяны уже случилось – одно описание, без единого доказательства существования этих амазонок и даже существование целой страны амазонок, которую видел Орельяна и его спутники, так потрясло весь цивилизованный европейский мир, вспоминавших древнегреческий миф об амазонках, что когда Орельяна по праву первопроходца захотел назвать своим именем эту великую реку, то название «не прижилось». Ошибка стоила Орельяне уязвленной гордости, потому что величайшая в мире река, которую он по праву первопроходца чаял назвать своим именем, все-таки была названа рекой Амазонок, в русском языке мы называем ее в единственном числе – Амазонкой.

Уже в 1553 году название «река [племени] Амазонок» упоминается в книге «Хроника Перу» Сьеса де Леона: «Но и сейчас открываются и обнаруживаются реки такой удивительной величины, что они кажутся больше заливами моря, чем реками, текущими по земле. Так представляется из того, что утверждают многие испанцы, прошедшие с аделантадо Орельяна, которые говорят, что река, спускающаяся из Перу к северному морю (та река обычно называется [рекой племени] Амазонок (de los Amazonas), или Мараньон (del Maranon) – имеет в длину более тысячи лиг, а в ширину местами более 25».

Сам благородный испанский идальго-авантюрист умер всего через четыре года после своего триумфального возвращения, оставив больше описаний новых мест и нераскрытых до сих пор загадок, чем найденных им сокровищ.

Миф о семи городах Сиволы и Кивиры

В 40-е годы XVI века многочисленные экспедиции испанцев и португальцев бродили по территориям нынешних Аргентины, Бразилии и Парагвая в поисках мифического Белого царства с Серебряной горой; в верховьях Амазонки пытались обнаружить богатейшую страну Омагуа, в северных отрогах Анд – страну Херире; в пустынях Североамериканского материка скитались экспедиции, разыскивая страну Сиволу (Сайбола), иначе страну Семи городов.

С поисками богатого города Сиволы связаны важнейшие географические открытия в Новом Свете. Когда мавры разбили христиан в битве при Хересе и окончательно завоевали весь Пиренейский полуостров, архиепископ и шесть епископов якобы бежали, как мы уже упоминали, на отдаленный остров, где основали семь городов. Города быстро достигли невиданного великолепия; там выросли красивые дома в шесть-семь этажей, там жили счастливые и радостные люди… Так, еще в VI веке в Испании возникла легенда о счастливом острове.

Попав со временем на другую сторону океана, это предание слегка изменилось: поверившие в сказку конкистадоры искали уже не остров Семи городов, а богатую и счастливую страну Семи городов, получившую вскоре название Сивола. По мнению «очевидцев», эти города были больше и величественнее Мехико.

Еще до этого на анонимной и недатированной карте, которая в настоящее время находится в Британском музее, относящейся, как полагают, ко времени около 1508 года, обозначено семь городов, расположенных вдоль восточного побережья Северной Америки.

Можно сказать, что впервые ощутимая связь Семи городов с Североамериканским континентом наметилась в 1528 году. Это был год, когда Панфило де Нарваэс начал осуществлять свою неразумную попытку создания колоний на берегах Мексиканского залива. Экспедиция потерпела неудачу, большинство людей погибло, а те немногие, что остались в живых, попали в плен к индейцам. Среди них был и Альваро Нуньес Кавеса де Бака. Но о нем чуть позже, пока он долгие годы скитался среди индейских племен, к поискам Сиволы готовился Нуньо Гусман.

Фернандо Кортес, завоеватель Мексики, несмотря на колоссальное везение – с небольшим отрядом солдат покорил огромную страну, захватил баснословно богатую добычу, избавился от множества завистников самого разного ранга, перехитрив, купив или умертвив их, – все же однажды потерпел поражение, которое вывело на историческую сцену новое лицо – Нуньо Гусмана.

После так называемого Гондурасского похода завистники Кортеса направили сотни доносов в Испанию. Должно быть, и сам король, получив причитающуюся ему по закону пятую часть захваченной в Мексике добычи, не смог побороть чувства зависти – ведь такая же доля досталась Кортесу, и, кто знает, не оставил ли тот себе сокровища еще более ценные, чем те, что прислал? Недолго поразмыслив, он назначил вместо Кортеса нового наместника.

И в это же время в Мексике объявился знатный дворянин по имени Нуньо Гусман, ставший губернатором провинции Пануко. Для того чтобы разобрать многочисленные доносы на Кортеса и «восстановить справедливость», король повелел созвать «аудиенсию» – специальную судебно-административную коллегию. Председателем ее был назначен Нуньо Гусман. С этим человеком связаны самые жестокие и кровавые страницы в истории испанских завоеваний в Новом Свете. На совести Гусмана десятки тысяч жизней. Алчность его не знала границ.

Гусман немедленно стал одним из самых ярых завистников и врагов Кортеса, но погубить Кортеса ему не удалось, несмотря на всю пристрастность и изощренность руководимой им «аудиенсии». Король в конце концов милостиво простил Кортесу все прегрешения, даже наградил богатыми поместьями, даровал титулы маркиза и «генерал-капитана Новой Испании и Южного моря». В отличие от великого множества других конкистадоров, Кортес в 1540 году, как мы помним, вернулся в Испанию с несметным богатством.

Что ж, мыслил Гусман, раз не смог погубить, сослать, разорить соперника, остается одно: добиться большего, чем он – во что бы то ни стало необходимо найти и завоевать страну, которая превзошла бы богатствами государство ацтеков.

К северу от Мексики лежали жаркие, безводные пространства, куда редко заходили отряды испанцев. В пустыне нет селений, которые можно грабить, из которых можно было бы увести рабов. Но выжженные земли должны же где-то кончиться! Так что же там – моря, города, острова? По приказу Нуньо Гусмана индейцев подвергали самым жестоким пыткам, стремясь выведать, какие страны расположены за бескрайними пустынями? Индейцы не знали. Но искать новую «золотую страну» можно было только в этом направлении, на севере, потому что все другие направления были к этому времени достаточно хорошо разведаны.

Наверное, теперь уже никто не узнает, как Гусман получил сведения, которых так добивался. Возможно, индеец действительно знал какие-то легенды о северных странах, передаваемые от племени к племени. Может быть, просто все придумал, прекрасно понимая, что дороже всего на свете ненавистным белым пришельцам. Этого индейца Гусман отпустил: своим чудесным рассказом тот заслужил столь щедрое «вознаграждение».

А поведал тот следующее: именно на севере, в сорока днях пути от Мехико, лежит некая страна. В ней процветают семь больших городов. Каждый из них не уступает богатством и великолепием самому Мехико. На улицах этих городов множество лавок мастеров золотых и серебряных дел. Там живут счастливые, богатые люди, и очень гостеприимные – каждого, кто приходит в их города, они щедро одаривают золотом…

Если эти семь городов были порождены фантазией индейца, то ему исключительно повезло. Ведь число их совпадало с тем, о котором говорилось в легенде о Сиволе. И Гусмана словно молнией пронзило «озарение»: значит, корабль с архиепископом и иже с ним добрался не до острова, а совершил куда более длинный путь через всю Атлантику. На самом деле страна Семи городов находится здесь, на материке!.. Похоже, что он, Нуньо Гусман, нашел наконец свою собственную золотую страну, которую ни с кем не надо будет делить! У Кортеса была Мексика и несметные сокровища ацтеков, а у него будет страна Сивола, которая должна оказаться еще богаче. Правда, города основаны соотечественниками-христианами… Но совесть не будет мучить завоевателя.

В 1530 году, чуть позже, чем конкистадоры впервые услышали об Эльдорадо, Нуньо Гусман снарядил экспедицию на поиски страны Сиволы. Его отряд насчитывал четыреста испанцев и несколько тысяч индейцев, служивших носильщиками снаряжения и провианта. Солдаты были хорошо вооружены, и, как это всегда бывало, предводитель не сомневался в успехе своего предприятия, считая, что конечная цель стоит всех мучений и тягот.

Однако экспедиция Гусмана оказалась непродолжительной. Он вел свой отряд вдоль западных отрогов Мексиканского нагорья, направляясь на северо-запад. С каждым днем жара становилась все более нестерпимой, безводье, жажда, смерть…

Отряд поднялся лишь до 25° с. ш. А впереди лежали еще многие дни нестерпимой, убийственной дороги. Наконец Гусман сдался и приказал вернуться. Между тем неудача и бессмысленная жестокость предводителя вызвали протесты и негодование даже среди самых преданных ему людей. Теперь на него самого идут доносы. Пока, правда, Гусмана еще не смещают с занимаемых постов, но ко всему, что он делает, испанское правительство относится с недоверием. О новой экспедиции на поиски Сиволы пока не может быть и речи.

Проходят годы. В 1536 году произошло событие, которое снова всколыхнуло веру в существование Семи городов. После восьмилетних скитаний в страну, завоеванную Кортесом, пришли люди, совершившие одно из самых замечательных путешествий того времени. Упомянутый ранее Альваро Нуньес Кавеса де Вака в 1536 году появился на северной границе захваченной испанцами Мексики с тремя людьми, которых ему удалось освободить из индейского плена. Он завоевал симпатии индейцев, выдавая себя за целителя. При всяком удобном случае он пользовался своим положением для спасения попадавших в плен испанцев. Среди них был негр по имени Эстеванико из экспедиции Нарваэса. Пограничная стража подобрала этих бродяг и доставила их в город Мехико.

Они участвовали в экспедиции, посланной для завоевания Флориды. Но поход завершился неудачей. Испанцы, найдя золотую погремушку в ближайшем прибрежном селении, забыв обо всем на свете, ринулись в глубь континента на поиски драгоценного металла. Однако их встретили неимоверные лишения, и, наконец, они решили возвратиться к побережью. Но кораблей здесь не оказалось – они должны были ждать отряд в другом месте. Тогда участники экспедиции построили из подручных средств несколько парусных лодок, на которых и отправились вдоль побережья. Их разметал шторм, и оставшиеся в живых испанцы вынуждены были искать приюта среди индейских племен и долгие годы скитаться по неизвестным краям. В конце концов их осталось только четверо: трое испанцев и мавр-слуга. Они прошли как раз по тем землям, что лежали на севере. Рассказы их, пожалуй, могли служить подтверждением того, что где-то в горах действительно есть большие города.

Любопытные снова и снова требовали сведений о том, что происходило за восемь лет непрерывных скитаний. И почти каждый задавал один вопрос: видели ли они там, в дальних землях, чудесную страну Сиволу и семь ее городов?

Нет, путешественники ничего не могли сказать об этой стране. Но все-таки было в их рассказах то, чего ждал, наверное, каждый. В одном из племен Кавесе де Ваке – так звали предводителя маленького испанского отряда – и его спутникам подарили пять наконечников для стрел, «сделанных из изумрудов». Когда де Вака спросил, откуда взялись столь красивые камни, индейцы ответили, что они принесены с очень высоких гор, расположенных на севере; их обменяли на хохолки и перья попугаев у жителей горных селений. Эти селения как будто бы очень многолюдны, и там есть большие дома…

Интерес к стране Сивола и загадочным Семи городам снова мгновенно ожил, точнее не интерес к легенде, а ко вполне весомому желтому металлу и драгоценным камням.

Нет оснований предполагать, что в это время испанцы всерьез верили в существование на Американском континенте мифических Семи городов старой легенды или что они вообще все еще верили в причудливую древнюю легенду. Но они, несомненно, были убеждены в том, что существуют более богатые индейские царства, которые можно завоевать, и любопытно, что многие легенды северных индейцев, доходившие до них, совпадали с их собственными. Существовала, например, легенда ацтеков о Семи пещерах, находящихся где-то на севере, откуда пришли их предки. Из уст в уста передавался рассказ безымянного индейского раба о его богатой золотом родине на севере и о соседней земле, которую он однажды посетил со своим отцом, где было семь городов, каждый не меньше Мехико, и в каждом из них была улица серебряных дел мастеров. Было что-то сверхъестественное в постоянном повторении числа семь, и испанцы, памятуя о легенде своих предков, по-видимому, поверили в возможность разыскать эти семь поселений. Таким образом, миф о Семи городах слился воедино с мифом о Сиволе.

Казалось бы, теперь Гусман должен был ликовать и сколачивать новую экспедицию. Но именно в этот момент его наконец смещают со всех постов. И не последнюю роль в этом сыграл по иронии судьбы как раз Кавеса де Бака.

Годы скитаний среди индейских племен научили этого человека гуманизму: он открыл в туземцах такие черты характера, которые можно встретить не у каждого европейца, и стал другом и горячим защитником индейцев. Столкновения де Баки с людьми Гусмана, творившими по его приказу жестокости, последовавшие протесты против них явились последней каплей, решившей судьбу конкистадора, ведь у него было немало врагов, в том числе, конечно, «генерал-капитан Новой Испании и Южного моря» Эрнандо Кортес.

Теперь на поиски страны Сиволы отправились другие люди. Правда, в них принял участие и мавр Эстеванико, странствовавший вместе с де Вакой.