Текст книги "Чужак"

Глава 16

– Что-нибудь не так? – полюбопытствовал служащий.

– Произошло убийство, вот и все, – мрачно ответил Шерри, не без удовольствия отметив, что служащий удивился и сконфузился.

– Я знал, что ничем хорошим это не кончится, – заявил он. – Никогда не видел, чтобы человек поглощал виски в таких количествах, как этот моряк, эта крыса. Иногда по паре литров в день! Настоящая бездонная бочка!

«Действительно бездонная бочка, если за один день опрокидывал в себя по паре литров!» – подумал Малыш, осматривая комнату. Чтобы стало светлее, он открыл ближайшее к столу окно.

– Человек, проспиртовавший свои мозги, практически способен на все. Этот вел себя как помешанный. Даже посреди ночи смеялся или горланил в этой самой комнате!

Шерри слушал служащего вполуха. Его внимание занимало другое. Посмотрев на водосточную трубу, проходящую у окна, он неожиданно обратил внимание, что небольшой ее кусок сильно отличается по цвету и выглядит новее, будто его пощадила ржавчина. Малыш Лю протянул руку наружу и дотронулся до этого места. От прикосновения железо подалось внутрь трубы, как дверца на петельках. Фактически это и была замаскированная дверца! Но для чего она предназначалась?

Шерри принялся рассматривать ее более внимательно. Ему стало ясно, что металл прорезали недавно. А сделать это было нелегко, поскольку труба была свинцовая!

Но тут ему в голову пришла одна мысль, и он поспешно вышел в сад прямо туда, где кончался водосток. Служащий высунулся в окно.

– Что-нибудь нашли, Шерри? – нетерпеливо полюбопытствовал он.

Малыш Лю немного постоял, закрыв глаза и глубоко вдыхая крепкий и горьковатый запах, идущий от земли. Вокруг водосточной трубы трава погибла, стала коричневой. Она пропиталась алкоголем, который сюда сливали. Вот зачем была нужна потайная дверца в водостоке! Это объясняло геркулесовые возможности поглощения спиртного липовым пьяницей.

– Что-нибудь нашли? – опять крикнул служащий.

– Абсолютно ничего, – отозвался Шерри. Затем прямиком отправился к лошади и легким галопом поскакал в поместье Вилтона.

По дороге у него вдруг возникло сильное желание взять да повернуть коня в другую сторону, ускакать из Клейрока и навсегда забыть о жестоком преступлении. Любопытно, что остановила его вовсе не мысль о Беатрис, а Питер Ленг, дожидавшийся его в поместье Вилтонов и старающийся раскрыть их тайну.

На крутом подъеме дороги к дому Шерри перешел на шаг и так доехал до самой конюшни. Из кухни вышел повар-китаец с баком мусора в руке и испуганно уставился на него, будто он был опасным существом из потустороннего мира. Малыш Лю обошел дом и у парадного входа увидел шерифа, Ленга и доктора Леймана, которые стояли рядом и рассматривали какую-то одежду, лежавшую перед ними на земле.

Оказалось, что Ленг обнаружил ее среди деревьев, пытаясь пройти по следам Феннела от места, где упал Вилтон. Это были пальто, старая шляпа и уродливые башмаки, которые были на моряке, когда он встретился с троицей в саду.

– Совершив преступление, убийцы, естественно, убегают, – изрек доктор. – Думаю, нет сомнений, что убил Оливера Феннел.

– Похоже на то, – согласился шериф.

– Слава Богу, далеко он уйти не сможет, – продолжал Лейман. – Тем более с такой фигурой и с такой физиономией! В Клейроке его уже многие знают. Надеюсь, через несколько часов вы его схватите, шериф?

– В этом деле надо принять во внимание еще кое-кого, – вставил Ленг.

Шерри свирепо посмотрел на него, но так как его друг даже не удосужился на него взглянуть, резко спросил:

– Что ты имеешь в виду, Пит?

Ленг отмахнулся от вопроса.

– Я хочу поговорить с шерифом, – гнул он свою линию. – Убийство – это черное дело, и если есть возможность докопаться до истины, то я готов в этом помочь.

– Точно, – похвалил Герберт Мун. – Убийство – это черное злодеяние! Но к сожалению, в здешних местах немало людей, которые не разделяют вашу точку зрения. Убийство – черное дело! И вокруг него всегда сгущаются сумерки. Сумеете ли вы рассеять эту темноту, мистер Ленг?

– Попытаюсь, – пообещал Пит. – Хочу сообщить вам кое-что о мисс Вилтон.

– Пит! – в отчаянии воскликнул Шерри.

– Послушайте, приятель, – запротестовал доктор. – Вы имеете в виду Беатрис? Беатрис Вилтон? О ком вы говорите?

– Надеюсь, вы знаете, в чем заключается ваш долг, Ленг, – ограничился замечанием шериф.

– Я знаю, в чем состоит мой долг, и я его выполню. Для меня все ясно, и я хочу сказать об этом. Я и старина Малыш, вот он, видели эту девушку, когда она тренировалась в лесу в стрельбе из малокалиберного револьвера с глушителем, так что выстрелов не было слышно. До нас доносилось только что-то вроде «паф». Так вот, некоторое время назад Малыш наткнулся на нее в лесу. Она там сидела задумавшись, а револьвер лежал у нее на коленях. А теперь я хочу указать, что Вилтона убили пулей как раз из такого оружия и что мы с Шерри шли следом за ним и не слышали звука выстрела!

– Это из-за ветра! – нетерпеливо вмешался Шерри. – В тот момент в лесу завывал и шумел ветер. Он вполне мог заглушить звук выстрела.

– Звук выстрела из револьвера… на расстоянии всего в сорок ярдов?

Шерри тяжело вздохнул, сознавая абсурдность своего высказывания.

Доктор и шериф промолчали. Они напряженно слушали Ленга, ни на мгновение не отводя глаз от его лица. А Пит между тем продолжал:

– Говорить такие вещи нелегко. Должен объяснить, что я ненавижу, когда убивают из-за угла. А если это делает женщина, то она гораздо коварнее мужчины. Потому что если ее поймают, то ей гораздо легче выпутаться. Ну, на этот раз женщину поймали, и надеюсь, ее вздернут за убийство… Когда мы с Малышом стали разыскивать Вилтона, которого не оказалось на дорожке, то услышали какой-то шум за кустами. Я попросил Лю посмотреть, в чем дело. Он проверил и наткнулся на Беатрис Вилтон. Она пряталась и в руке держала оружие, дуло которого было еще теплым, а в барабане – стреляная гильза. Девушка перепугалась до смерти. Первое, что она сказала, было: «Я не делала этого!» Шерри пришлось нести ее на руках к месту убийства. Она чуть не потеряла сознание. А еще ее рука была окровавлена!

Вот таким образом, быстро нагромождая друг на друга факты, Пит Ленг выдвинул против девушки обвинение.

Шериф сложил свои маленькие ладони и, подняв голову, посмотрел на темные облака, скользившие по небу.

– Мун! – с горечью воскликнул доктор Лейман. – Надеюсь, вы не собираетесь серьезно отнестись к сказанному этим человеком? Не станете записывать эти показания против Беатрис Вилтон?

Шериф промолчал.

– Да разве вы не знаете Беатрис Вилтон? – продолжил возмущаться доктор. – Она же настоящая леди…

– Она из породы Вилтонов, – сухо отозвался шериф, – которые известны своими странностями, доктор Лейман.

– Но кого вы слушаете? – попытался подойти доктор с другой стороны, возбуждаясь все больше и больше. – Неизвестного погонщика скота? Простого охранника? Вилтон нанял его, чтобы сохранить в доме покой, а он дает показания против Беатрис! Шериф, не думаете ли вы, что для этого у него есть какие-то свои основания? Ведь если бы у него не было причины, разве он стал бы ее обвинять? Мужчина с Дикого Запада никогда не будет лезть из кожи вон, как это сделал Ленг, чтобы обвинить женщину!

Шериф спокойно посмотрел на доктора, вроде бы обдумывая его слова, а Ленг поднял палец и направил его, как пистолет, на Леймана.

– Вы говорите лишнее, и к тому же очень громко! – заявил он.

– Полагаете, что меня хоть сколько-нибудь задевают ваши угрозы? – строго спросил доктор и даже на шаг приблизился к Питу. – Я презираю вас и всю вашу шайку наемных громил! Шериф, прошу, чтобы вы прямо сейчас заверили меня, что не примете во внимание показания этого головореза!

Но шериф ограничился словами:

– С Ленгом находился мистер Шерри. Вы ведь были там в момент выстрела?

– Да, был, – мрачно подтвердил Малыш Лю.

– Есть ли у вас основания подозревать, что Ленг перевирает факты? – поинтересовался Мун.

Шерри уставился на друга.

– Не беспокойся, Лю! – вежливо обратился к нему Пит. – Ты не обязан поддерживать меня. Я понимаю, что ты чувствуешь!

Шерри тяжело вздохнул.

– Я не могу солгать, – признался он. – Прости меня, Господи, но я должен подтвердить, что все, сказанное Ленгом, правда. Он ничего не преувеличил.

– Сожалею об услышанном, – отозвался шериф. – Это заставляет меня обратиться к мисс Вилтон. Вы не скажете, где она находится?

Доктор в отчаянии развел руки, затем крепко ударил себя по лбу:

– Она в комнате с правой стороны. В той, из которой застекленная до потолка дверь выходит в сад.

– Не пройдете ли вы вместе со мной? – предложил шериф Малышу Лю.

Здоровяк пошел следом за маленьким Гербертом Муном к стеклянной двери. В ответ на их стук раздался неуверенный голос Беатрис:

– Кто там?

– Шериф Мун, – отрекомендовался представитель закона.

Даже снаружи было слышно, как девушка судорожно вздохнула.

От ее сдавленного стона у Шерри потемнело в глазах. Он ударил плечом в дверь и вышиб ее. Раздался треск, полетели осколки. Ворвавшись в комнату, Малыш увидел, что Беатрис Вилтон метнулась к столу, стоящему в центре комнаты, схватила лежащий на нем револьвер и поднесла его к голове. Малыш не дал ей совершить задуманное, отбив револьвер в сторону.

От толчка Беатрис ударилась о стену, раздался выстрел, пуля пробила потолок, а Шерри, прыгнув к девушке, обхватил ее руками.

Глава 17

Услышав приглушенный звук выстрела, Ленг и доктор бросились в комнату. Но шериф не позволил им войти.

– Мне надо допросить мисс Вилтон, – объяснил он. – Мистер Шерри будет свидетелем. Если вы, джентльмены, хотите мне помочь, то можете еще раз осмотреть местность. А вы, доктор Лейман, проинформируйте, пожалуйста, следователя по делам об убийствах. – Сказав это, он закрыл перед их носом разбитую дверь и вернулся в комнату.

Шерри усадил Беатрис в кресло. Она склонилась набок, упершись рукой в подлокотник и низко опустив голову, словно вот-вот упадет в обморок. Малыш встал за ее спиной, сложив на груди руки и напрягая под ними мышцы, надеясь таким образом унять бешено колотившееся сердце.

Шериф уселся на стул, стоящий у стола, и предложил Шерри сесть рядом, но тот покачал головой.

– Мисс Вилтон, – начал Герберт Мун. – Вы арестованы за убийство Оливера Вилтона. Я обязан вас предупредить. Все, что вы сейчас скажете, на суде может быть использовано против вас. Принуждать вас говорить что-либо я не стану. Вы меня поняли?

Она слегка качнулась. Шерри протянул руку, чтобы в случае надобности ее поддержать. Однако в следующий момент выпрямилась и оглядела комнату, как будто надеялась набраться сил и храбрости от вида родной обстановки. Это была элегантная комната в чисто женском духе. В углу ее стояла низкая, с позолоченной спинкой, итальянская кровать, которую почти целиком закрывала крашеная ширма, поэтому спальня одновременно могла служить и гостиной. На стенах висели яркие, жизнерадостные пейзажи, три ковра покрывали пол цветными пятнами. Неожиданно Шерри представилось, что разбитая дверь приобрела смысловое значение – она как бы символизировала, что безопасность девушки нарушена, на нее свалились все существующие на свете несчастья.

Беатрис взглянула на шерифа и кивнула.

– Мне все понятно, – произнесла она.

Ее голос прозвучал ровно, но сердце Шерри опять дрогнуло, только на сей раз от восхищения. С горечью он признался самому себе, что для него не важен ее поступок. Главное – она красивая и смелая. И одного этого ему вполне достаточно.

– Я не собираюсь воспользоваться вашим затруднительным положением, – продолжал Герберт Мун. – Кстати, полагаю, и ваш друг Шерри не позволит мне этого сделать.

Беатрис бросила через плечо взгляд на возвышающуюся сзади нее фигуру Малыша.

– Вы не знали, что он ваш друг? – поинтересовался шериф.

Повернувшись к здоровяку, Беатрис слегка ему улыбнулась.

– Я хочу, чтобы вы откровенно все рассказали, – произнес между тем Мун. – Это облегчит вашу душу. Чем искреннее вы будете, тем быстрее я смогу установить вашу невиновность. Не скрою, некоторые факты свидетельствуют против вас. Однако должен вам сообщить, что заявление подозреваемого сразу же после его ареста перед лицом закона приобретает удвоенную важность. Как полагают, в такие моменты возбуждения и смятения правдивые слова просто вертятся у него на кончике языка. Несомненно, вам есть что сказать. Хотите ли вы это сделать прямо сейчас?

– Почему она должна говорить прямо сейчас? – вмешался Шерри. – Это такое дело, когда приглашают адвоката. На ее месте, я бы не сказал ни слова, не посоветовавшись с адвокатом, причем с хорошим!

– Что ж, это хороший совет, – согласился шериф. – Я с сожалением должен заметить, что значительная часть служителей правопорядка обычно стремятся осудить обвиняемого. Но я состарился на этой работе, мистер Шерри, и надеюсь, вы поверите, что у меня при каждом деле лишь одно огромное желание: добиться справедливости, а не полосатой тюремной одежды для подозреваемого. Так вот, мисс Вилтон, желаете ли вы мне что-нибудь поведать?

Шерри решительно вышел из-за кресла и встал рядом с шерифом, чтобы видеть лицо Беатрис. Ее глаза перестали бегать по сторонам. Она заговорила, но смотрела при этом не на Муна, а на красивое, строгое лицо Малыша Лю. Иногда переводила взгляд на его крупные руки, почерневшие от загара, потом на широкие плечи, знаменитые на пастбищах Запада.

– Я шла по лесу. Была расстроена… – Она помолчала и добавила: – Была напугана.

– Вы были напуганы, – постарался слегка подбодрить ее шериф. – Скажите, чего же вы испугались?

Беатрис облизнула губы, попыталась снова заговорить, но не решалась. Однако, доверчиво посмотрев на Шерри и словно почерпнув у него сил и вдохновения, сообщила:

– Боялась моего дяди.

Шерри предостерегающе поднял руку.

– Я бы не советовал прерывать ее! – резко воскликнул Герберт Мун.

– Неужели непонятно, – все-таки высказался Шерри, – если вы признаете, что боялись своего дяди, то этим доказываете, что могли желать…

– Убить его? – спросила она совершенно твердым голосом. – Конечно понимаю. Я пытаюсь рассказать, как все было.

– Вы боялись дяди, – напомнил шериф. – Сказали так, когда ваш друг прервал вас. Шерри, вам придется выйти из комнаты.

Беатрис Вилтон сразу же напряглась.

– Нет! Разрешите ему остаться, – умоляюще произнесла она. – Его присутствие помогает мне говорить правду!

– Тогда… как вам угодно, – любезным голосом разрешил шериф. – Давайте продолжим наш разговор как трое друзей. И не забывайте, юная барышня, правду говорить всегда лучше. И не только чтобы быть в ладах с законом, но и потому, что Господь, в чем я уверен, слышит нас всех!

Конечно, на пастбищах для скота не часто вспоминали о религии, а суровые представители закона не были склонны произносить святые имена, как и безответственные погонщики скота и бандиты, которых они пытались держать в узде. Поэтому Шерри воспринял упоминание шерифом Бога с удивлением и трепетом. А девушка некоторое время переводила взгляд с Шерри на Герберта Муна, но потом остановила его на здоровяке.

– Итак, вы боялись вашего дяди, – вновь повторил шериф. – Но почему вы его боялись?

– Деньги моего отца через несколько дней должны были перейти в руки моего опекуна – дяди Оливера. Конечно, они все равно принадлежали мне, но допустим, я бы умерла. Тогда следующим законным наследником стал бы дядя Оливер. Это понятно?

Шериф кивнул:

– Ваш дядя стал бы наследником. И вы думали, что он способен… лишить вас жизни из-за этих денег?

– Не знаю. Но я боялась!

– Что внушило вам такую мысль?

– Многие обстоятельства. Он странно вел себя. Жил в этом доме как в крепости. Постоянно тренировался в лесу за домом в применении оружия. К тому же я однажды случайно подслушала… – Она замолчала.

Однако шериф не стал ее торопить, это сделал легким кивком Шерри.

Тогда девушка продолжила, обращаясь прямо к нему:

– Моя жизнь в этом доме протекала довольно одиноко после смерти отца. Не знаю почему. Раньше здесь царило веселье. Мы жили как на гребне волны. Можно было одним взглядом окинуть весь город, равнину, холмы и возвышающиеся за ними горы. Но потом все померкло, стало холодным. Я возненавидела дом и стала проводить большую часть времени в саду, гуляя среди деревьев. Однажды я допоздна задержалась там. Зашло солнце, и мне уже следовало быть дома. Да, я помню, что видела между стволами багровые отблески заката. Но возвращалась я очень медленно, потому что было противно идти домой. И вероятно поэтому шла почти бесшумно. И вдруг услышала голоса, точнее, возбужденный голос дяди.

– А кто был его собеседником? – поинтересовался шериф.

– Не знаю. Тот говорил значительно тише. Я практически ничего не поняла из того, что он сказал. Но вроде бы это был голос доктора Леймана.

– Продолжайте, пожалуйста.

– Мой дядя кричал: «Я же говорю вам, что у меня их нет. Я их потерял. Не осталось ни одной!» Потом выругался, как обезумевший от гнева человек, и продолжил: «Неужели вы считаете, что если бы я смог их найти, то стал бы тратить драгоценное время здесь, пытаясь…»

– Как он закончил это предложение?

– Он его не закончил, умолк, а потом заявил: «Да простят меня Небеса! Да простят меня Небеса! Люди считают, что я благородный человек. Если бы они только знали, что у меня на душе и в уме! А тут являетесь вы, чтобы меня изводить! Но клянусь, нет ни одной! Разве я задержался бы здесь, если бы они у меня были?»

После этого я четко услышала слова собеседника: «Это ваши проблемы. Они у вас были. Вы распоряжались ими. И знали, что должны были их сохранить. Вы обязаны достать деньги, чтобы это оплатить. Это не значит запрашивать слишком много!»

Мой дядя что-то так же возбужденно ответил, но тут поднялся ветер, и больше ничего не стало слышно. Я вернулась в дом и начиная с этого момента ужасно боялась, не придется ли мне погибнуть, опасалась даже еды, которую мне подавали за столом!

– Так, понятно. А что произошло сегодня?

– Я стала носить с собой револьвер, начала тренироваться. Полагала, если научусь хорошо стрелять, то смогу постоять за себя. Понимаете? Сегодня в саду занималась этим же делом. Зарядила барабан и сделала один выстрел… в молодое деревце.

– Вы попали в него?

Беатрис моргнула.

– Нет. Думаю, не попала. Я пошла среди деревьев, вышла на тропинку и тут увидела мужчину, лежавшего ничком на земле! Я наклонилась над ним и поняла, что это дядя Оливер. Дотронулась до его лица, надеясь привести в чувство. Но, испачкав руку кровью, отдернула ее, запаниковала и бросилась в кусты, где вы меня и нашли, а потом принесли обратно к покойнику!

Глядя на Шерри, она как-то криво улыбнулась, затем зажмурилась и побелела.

Глава 18

В этот момент Малышу Лю показалось, что бедная девушка полностью доказала свою невиновность. Он немного подался вперед, чтобы, повернувшись, посмотреть на лицо шерифа, рассчитывая увидеть в его глазах такую же убежденность. Но блюститель порядка наклонил голову и скороговоркой строго произнес:

– Мертвеца, конечно, видеть неприятно. Очень неприятно. Это подействовало вам на нервы, заставило броситься в кусты. Полагаю, у вас помутился разум, потемнело в глазах, верно? Бедняжка!

– Да, да! – пробормотала она, не открывая глаз.

Конечно, слова шерифа не могли успокоить девушку, они, безусловно, ярко вызвали в ее памяти ужасную картину увиденного. К тому же произнесены они были отнюдь не любезным тоном, а как-то слишком торопливо, с пылом, что не поддавалось пониманию Шерри.

Про себя он подумал: «Все-таки в этом маленьком мужчине есть что-то ядовитое. Все коротышки такие!» Он давно заметил, что чем меньше человек ростом, тем язвительнее его характер. Что же касается самого Малыша Лю, то его постепенно начала охватывать злость. Он мог вынести много насмешек и даже оскорблений – протест медленно рождался в нем. Но когда страсть охватывала голову, Шерри был уже не способен этого выносить и вступал в борьбу. В тот момент он решил, что шериф необоснованно позволил себе сделать выпад против беспомощной девушки.

Опять раскрыв глаза, Беатрис остановила их на Малыше, но он понял, что она его не видит.

Шериф поднялся.

– Не стану вас больше беспокоить, – проговорил он. – Полагаю, вы сообщили мне все, что знаете.

– Ничего другого не могу припомнить, – отозвалась она.

– Я ухожу, – продолжал шериф, – а Шерри останется на тот случай, если вам что-нибудь понадобится или вдруг станет плохо. Мистер Шерри позаботится о вас.

Он проворно покинул комнату, а Беатрис сразу же вышла из состояния транса, вскочила и подбежала к Малышу Лю. Она была очень маленькой, ее голова не доходила до его плеча. Девушка ухватилась за его руки, твердые, как стальные канаты.

– Он не поверил мне! – выпалила Беатрис.

– В таком случае Мун – глупец! – искренне высказался Шерри. – Но он не говорил, что не поверил вам. Знаете ли, защитники правопорядка ухитряются ловко уходить от прямых ответов.

– Он мне не поверил! – повторила она, качая головой, как бы отмахиваясь от неуверенного возражения Шерри. – Скажите, он ведь действительно не поверил тому, что я рассказала?

– Они чудные… все эти охотники за людьми! – отозвался Малыш. – Впрочем, не важно, что думает шериф. Он не судья. И уж тем более не может заменить двенадцать присяжных заседателей.

Казалось, она немного отошла от страха, но как-то ослабела. Опустилась в кресло возле стола, сцепила руки и поверх них уставилась на Шерри.

А он был просто зачарован, потому что уже очень давно не видел таких изящных и нежных белых рук. Даже почти забыл, что бывают такие – не утолщенные, не огрубевшие от натягивания поводьев и размахивания топором, не покрасневшие от мойки посуды, бесконечной стирки или работы тяжелой метлой.

Беатрис была из другого мира – утонченного и элегантного, поэтому Шерри глазел на кисти ее рук, которые с такой силой сжимали одна другую, что дрожали. Запястья походили на них – никакая жилка не вздулась! Малыш мог легко одной своей ладонью обхватить их оба. Но чем больше он осознавал свое физическое превосходство над девушкой, тем сильнее ее жалел и благоговел перед природой, создавшей такое чудо.

Когда она снова заговорила, ее голос изменился. Он стал хриплым, будто она долго кричала на ветру или горько рыдала.

– Вы считаете, что он будет настраивать на судебном разбирательстве? Вы так считаете, мистер Шерри?

– Это решает не он, – объяснил здоровяк. – Это зависит от следователя по делам об убийствах.

Беатрис протянула к нему обе руки ладонями вверх и полузакрыла глаза. Он испугался, что она вот-вот зарыдает.

– Неужели вы не понимаете? Здесь все поступают так, как того пожелает шериф Мун. Он тут все решает за весь Клейрок. Если он только нахмурился, меня тут же обвинят и не подумают о… о… – Не закончив фразы, она расцепила руки и одной из них провела вокруг глеи.

Он заметил тонкую голубую жилку на правой ее стороне и удивился, что видит через просвечивающуюся белую кожу – ведь вены скрыты так глубоко!

– О Боже! – воскликнул Шерри. – О чем вы говорите?! Неужели полагаете, что люди позволят случиться такому? Неужели считаете, что существуют такие тюремные двери, которые невозможно открыть и не найдется человека, чтобы вызволить вас из-за решетки?

Он протянул к ней руку, но не для того, чтобы привлечь к себе внимание, а потому что его вдруг охватило горячее чувство, которое придало ему силы, подобно тому, как сильный ветер раздувает мощное пламя. Льюис Шерри был прекрасным человеком, совершенно не похожим на людей в белых сорочках и черных обеденных фраках, умеющих искусно произносить жалящие слова. А сейчас он походил на могучего зверя, пылающего готовностью к действию.

Беатрис осмотрела его с ног до головы и неожиданно улыбнулась.

– Уж не вы ли распахнете для меня эти двери! – поинтересовалась она тем же хриплым голосом.

Потом, как бы набравшись от его вида сил, поднялась с кресла и, все еще улыбаясь, подошла к нему. Она была значительно ниже его, поэтому ей пришлось слегка запрокинуть голову, чтобы взглянуть ему в лицо. Шерри охватило сладостное чувство печали, подобно аромату последних роз в конце года. Ему хотелось попросить ее не улыбаться. От красоты и близости девушки его сердце переполнялось сознанием того, что она так глубоко верит ему потому, что стоит на краю гибели.

– Я больше никогда так не упаду духом, – пообещала Беатрис. – И вижу, что вы верите в меня.

– Это точно, – подтвердил Малыш Лю. – Я верю в вас.

Он произнес очень простые слова, но не сумел проконтролировать тональность голоса, прозвучавшего как колокол, как декларация веры. Если бы Шерри признался ей в любви, сказал бы, что боготворит ее, что будет служить ей, как только сможет, то, пожалуй, не выразил бы свои чувства яснее. Усталость и беспокойство мгновенно слетели с лица Беатрис, на нем появилось радостное выражение, которое так красит девушек.

– Если вы хотите помочь мне, свяжитесь с доктором Лейманом, – посоветовала она. – Он лучше других знает, что можно для меня сделать. Сообщите ему, что это я направила вас к нему. И если вы действительно желаете мне помочь, то непременно последуйте его совету! Потому что он мудрее всех остальных. Он даже умнее самого шерифа… и гораздо добрее его!

Малыш Лю почувствовал, что готов произнести какие-то безумные слова, потому что вдруг устыдился своего высказывания, а также потому, что Беатрис упомянула другого мужчину, что подействовало на него отрезвляюще. Все это заставило его тут же покинуть ее и, спотыкаясь, выйти в сад.

Здесь Шерри ослепил яркий свет. За то короткое время, что он находился в комнате девушки, ветер переменился, и темная масса облаков теперь не мчалась на юг, а плыла на северо-восток, разбившись на отдельные кучки, похожие на стены и башни, между которыми просвечивало голубое небо. Солнце клонилось к закату, свет его приобрел золотистый оттенок, опять вселив надежду всему миру и наполнив сердце Льюиса радостью.

Шериф уехал в город. Шерри нашел Леймана, который ходил взад и вперед по саду, иногда останавливаясь, чтобы пнуть ногой камень.

– Беатрис Вилтон посоветовала мне встретиться с вами, – объявил он. – Она считает, что вы подскажете мне, что надо делать.

Доктор не сразу взглянул на него. Руки он заложил за спину, отчего его худощавая фигура стала выглядеть еще более тонкой. В тот момент он показался Малышу истинным представителем интеллектуалов.

– Она направила вас ко мне? – переспросил доктор.

– Да.

– Черт ее дернул! – пробормотал доктор, продолжая идти дальше и сбивая с дороги мелкие камешки.

Однако Шерри не обратил внимания на его грубость, ибо подумал, что доктор поступает так потому, что сильно расстроен.

Остановившись на краю тропинки, Лейман наконец повернулся к нему и медленно произнес:

– Она послала вас ко мне. Но объяснила ли, какое вы имеете право разговаривать со мной о ней?

– Она сказала, вы подскажете мне, что я мог бы сделать, чтобы ей помочь.

– Помочь ей? Разве она нуждается в помощи? – так же резко спросил доктор.

Шерри почувствовал некоторое раздражение.

– После разговора с шерифом, пожалуй, нуждается.

– Шериф – упрямец, не так ли? – буркнул Лейман. – Похоже, он снискал себе такую репутацию. Но разве она не могла как-то на него повлиять?

– Она только рассказала ему, как было дело, – пояснил Шерри.

– И это не помогло?

– Нет, насколько я могу судить. – Шерри помолчал, затем поинтересовался: – Положим, я спрошу вас, зачем она отправила меня к вам за указаниями?

Доктор с сомнением посмотрел на него. Потом пожал плечами:

– Предположим, я сообщу вам, что мы помолвлены. Нужны ли вам теперь дополнительные объяснения?