Текст книги "Неоновый мир"

«А внутри – тот же культ Локи».

Алина вернула Борису бумаги и задала вроде бы невинный вопрос, который бармен мог истолковать как естественное женское любопытство:

– Слушай, а кто такой Тохтамишев? Ты его видел когда-нибудь?

– Нет, конечно! – беззаботно ответил Борис. Он скучал и поэтому был рад возможности поболтать. В вопросе Алины бармен не заметил никакого подвоха. – А договор мне передал его представитель. Да ты его знаешь! Он только что был здесь. Это – Илюха Топчий…

– Илья? – Алина изумилась. – Ты не напутал?

– Сам удивился, – сказал Борис. – Для меня это тоже неожиданность. Я думал, что Топчий ничем, кроме диджейства, не занимается. Не знаю уж, в какой он должности у Тохтамишева, но рабочие его боятся как огня! Видишь, как стараются?

Алина побледнела.

– Тебе плохо?

– Все в порядке, – едва выговорила Алина.

Взяв себя в руки, она спросила:

– А с кем ты раньше заключал договор?

– С той же самой «Дельтой» и Тохтамишевым…

– С кем непосредственно подписывал документ? – уточнила Алина.

– С Иваном, управляющим клубом. Его прошлой ночью арестовали…

– Так-так-так…

Алина испытывала острую потребность уединиться, хотя бы в «Пещере», и хорошенько поразмыслить надо всем, услышанным от Бориса. Но тут появился Илья в сопровождении рабочих, преданно смотревших на него и ловивших каждое его слово.

Илья раздавал указания:

– Эти балки должны лежать внизу, иначе они раздавят пластик. Понятно? Барную стойку погрузите отдельно. Понадобится еще одна машина, заказывайте без промедления. И не таскайте ничего через главный вход! Пользоваться только коридором, идущим через «Меркурий».

Увидев Алину, Илья остановился. Встреча оказалась неожиданной для обоих.

– Привет, – первой поздоровалась Алина.

– Здравствуй, – отозвался Ильи напряженным голосом. – Что ты здесь делаешь?

– Исследую неоновый мир, вывернутый наизнанку.

– Как впечатление?

– Так себе…

Алина намеревалась во что бы то ни стало проверить зарождавшееся подозрение.

– Похоже нам надо серьезно поговорить.

– Прямо сейчас? – Илья изучал Алину странным взглядом.

– Да.

– Тогда едем ко мне.

– Нет, лучше прямо здесь.

– Как хочешь, – Илья посмотрел на Бориса. Тот все понял без слов и поспешно удалился, забыв на стойке свой «неоновый» стакан. Затем Илья подозвал к себе одного из грузчиков, очевидно, бригадира, и что-то тихо ему сказал. Тот дал команду, и люди в униформе покинули помещение.

– Я тебя слушаю, – сказал Илья, когда они остались совсем одни.

От его голоса веяло непривычным холодком…

Надежда на завтра

Весь путь до развлекательного центра «Меркурий» Валентина Глушенкова и ее муж проделали под приятную мелодию, звучавшую по радио. Только перед самым въездом на стоянку эту мелодию сменили ритмичные звуки и колкий подростковый речитатив. Какая-то молодежная команда выплескивала на радиослушателей всю правду о нелегком тинейджерском житье-бытье. В конце песни звучал вопрос: «Кто даст нам надежду на завтра?» В голосах ребят чувствовалась какая-то обреченность.

Глушенкова и сама который уже год задавала себе этот вопрос и не находила ответа. Еще ни разу ей не доводилось повстречать человека, облеченного властью, пообщавшись с которым, она бы твердо сказала: «Он даст нам надежду на завтра!» А пора бы уже! Рынок ударил по самым слабым и незащищенным всей своей безжалостной мощью. Наркомания, проституция, бродяжничество, воровство и прочие напасти буквально захлестнули ее район, ее город, ее страну. Даже дети, которые воспитывались в, казалось бы, благополучных семьях, все чаще оказывались в поле зрения милиции.

Валентина вспомнила своих хороших знакомых Валька, Петьку Пряника, Вовку Кощея, Колю Пупса и многих других ребят, самостоятельно зарабатывавших на жизнь. Она вдруг с ужасом подумала, что как раз этих подростков, забывших, что такое школа и домашний уют, можно назвать более-менее благополучными. У каждого из них собственное дело, собственные деньги и твердые жизненные устремления. Вряд ли они променяют все это на иглу или тюремную баланд у.

«Приобщение к труду с самого раннего детства – уж не это ли панацея от всех социальных болячек?» – спрашивала себя Валентина. Она не знала точного ответа. Знала она только одно: если еще лет десять государство будет закрывать глаза на молодежные проблемы, страна погрузится в хаос.

– Валюша, мы уже минут пять как приехали, – прервал ее раздумья Аркадий.

Их «Волга» находилась на стоянке в окружении очень солидной компании. Слева стоял черный «Ягуар», который она уже где-то раньше видела, справа – темно-голубой «Вольво», а впереди чернел большой лимузин с голубым маячком на крыше.

«Вероятно, машина хозяина «Меркурия» Игоря Опарина, – предположила Глушенкова. – Что ж, большому человеку – большой автомобиль! Но вот мигалка – это явный перебор!»

Чуть поодаль стоял длинный фургон, рядом с которым неторопливо курили какие-то люди в рабочих спецовках.

Она открыла дверцу и едва выпростала ногу из салона, как рядом уже возник широкоплечий мужчина в черном костюме.

– Здравствуйте. – Мужчина помог Валентине выйти. – Мне велено встретить вас и проводить в кабинет.

– А вы, часом, не ошиблись? – на всякий случай спросила Глушенкова.

В роли VIP она чувствовала себя непривычно.

– Нет, нет, все верно…

Проходя по ступеням, ведущим к входу в развлекательный центр, Валентина заметила еще двоих людей в черном.

«Словно президента встречают или какого-нибудь важного свидетеля в деле против итальянской мафии. Не хватает только вертолета и снайперов на крышах!»

Зайдя внутрь, Валентина оказалась в обществе бронзовой статуи Меркурия и еще большего числа секьюрити, чем на улице. В сопровождении того же мужчины в черном она поднялась на второй этаж и постучалась в кабинет с табличкой «директор». Валентина знала, что эта табличка несколько устарела. Сразу после пожара в «Локи» руководство и персонал развлекательного центра были уволены, а новый штат еще не набран.

Как только она очутилась в кабинете, стало понятно, почему вокруг столько охраны. Помимо Игоря Опарина, там находился главный городской прокурор Виталий Чернышев.

«Так вот чей это лимузин с мигалкой!» – догадалась Глушенкова.

Главный прокурор и Опарин протянули ей руки. Поздоровавшись, Валентина присела в любезно пододвинутое мягкое кресло. Мужчины расположились на стульях.

– Большое спасибо, что приехали, – первым заговорил прокурор. – Мы вынуждены были прибегнуть к столь нестандартному месту встречи, исходя из обстоятельств. Вы наверняка уже наслышаны, что несколько дней назад при пожаре погибла моя дочь Тамара.

Твердый прокурорский баритон слегка дрогнул.

– Да, я знаю, – кивнула Валентина.

– Тогда, наверное, вы понимаете, что найти и покарать организатора этого поджога для меня теперь дело не только профессиональное, но и личное!

«Бедный Репейник!» – с горечью подумала Валентина, и это, как видно, отразилось на выражении ее лица.

– Нет, нет, вы меня неправильно поняли, – тут же среагировал прокурор. – Речь не идет об этом несчастном юноше. В последнее время я сам не свой. Совершенно разучился правильно формулировать мысли. Я хотел сказать, что пора кончать с теми, кто убивает наших детей, выдавая за достижения массовой культуры то, что ею вовсе не является!

Валентина испугалась еще больше: «Похоже, грядет крестовый поход против «неонового мира»!»

– Пора ударить по этой лжекультуре, развенчать ее, превратить в пыль! – продолжал Чернышев. – Я слышал о вашем умении работать с подростками, а также о вашей принципиальности и неподкупности. Поэтому именно вам я предлагаю возглавить «ударную группу». Закроем к чертовой матери все эти бордели и наркопритоны, украшенные неоновыми вывесками! Я дам вам в подчинение сотни людей, огромные денежные средства и неограниченные полномочия…

«Похоже, личное горе ударило по мозгам прокурора слишком сильно!» – не веря ушам, думала Валентина.

– Да, я знаю, вы ждете ребенка! – продолжал Чернышев. – Вы можете заняться этой работой после родов.

– А может, вам следует поступить иначе? – не выдержала Валентина. – Что, если предоставить неограниченные полномочия, людей и средства полковнику Успенскому и его отделу? Пользы будет намного больше.

Главный городской прокурор покраснел как рак. Не часто его так дерзко осаживали.

– Я искренне сочувствую вашему горю, – Валентина пошла в атаку. – Но нельзя все смешивать в одну кучу. Индустрия развлечений и наркоиндустия – совершенно разные вещи.

Глушенкова поймала себя на мысли, что защищает то, против чего еще недавно готова была бороться денно и нощно. Но тем не менее продолжала свою пламенную речь:

– Это как раз наша с вами вина, что два этих понятия слились воедино. Но теперь уже поздно посыпать голову пеплом! Нужно воспринимать действительность, как она есть! Нельзя закрывать ночные клубы. Как только это произойдет, героиновые реки хлынут на улицы, в школы и вузы. Нужно бороться с причиной. Нужно выбить экономическую почву из-под ног наркоторговцев, а с ними самими не нянчиться и не прикрывать со всех сторон.

Прокурор намеревался что-то сказать, но Валентина не дала этого сделать:

– Статистику арестованных и привлеченных к ответственности за распространение наркотиков я знаю, – сказала она. – Цифра впечатляет! Но за этой цифрой не видно логики. Тысячи осужденных за продажу двух-трех грамм героина или одной-двух таблеток экстази. А где же те, кто продают дрянь килограммами и коробками? Не пора ли браться за этих негодяев? Или они слишком высоко сидят?

Глушенкова замолчала. Достав из кармана носовой платок, она вытерла лоб от покрывшей его испарины. То же самое сделал и прокурор.

Игорь Опарин как-то странно улыбался.

– Что я вам говорил? – Опарин обратился к Чернышеву. – Валентина Андреевна – настоящий оратор! Чем не кандидатура?..

– Да-а-а, – согласился Чернышев. – И какая убежденность, какой напор! Похоже, Игорь, твой выбор оказался правильным.

Прокурор встал со стула и направился к выходу. У самой двери он остановился и, глядя Валентине прямо в глаза, сказал:

– Как бы высоко они ни сидели, мы все равно оторвем им головы. Это я вам обещаю!.. До свидания!

Прокурор удалился, оставив Глушенкову и Опарина наедине.

Валентина недоуменно посматривала на Игоря.

«Что все это значит?» – говорил ее взгляд.

– Валентина Андреевна, ради Бога, извините, что пришлось устроить весь этот спектакль! – заговорил Опарин. – Это была идея Чернышева. Он не поверил моим рекомендациям и захотел лично с вами встретиться. Посмотреть, что вы за человек!

– Он зря потратил время, – сказала Валентина. – Я никогда не соглашусь с его предложением. Воевать с ветряными мельницами – занятие не по мне!

На лице Опарина вновь появилась улыбка, из которой Валентина сделала вывод, что истинная цель прокурорских смотрин ей так пока и не известна.

– Валентина Андреевна, вы никогда не задумывались о том, чтобы заняться политикой?..

К подобному повороту Валентина была совершенно не готова, поэтому вопрос остался без ответа.

– Я понимаю, вопрос странный, и ответить на него вот так, с наскока, довольно сложно. – Опарин встал со стула и стал медленно прохаживаться по кабинету. – Посудите сами, сколько полезного вы бы сделали, управляя комитетом по делам молодежи, например.

– А куда же денется старый управляющий? – поинтересовалась Глушенкова.

Опарин удивленно посмотрел на собеседницу. Видимо, он рассчитывал на ее большую сообразительность.

– Управляющий собрался в отставку, нельзя руководить молодежной политикой при полном отсутствии молодежной политики, – пояснил он. – Вы слышали, что через полгода состоятся выборы мэра? Я собираюсь в них участвовать. Виталий Чернышев тоже. Нам нужен третий…

Пока Глушенкова удивленно моргала, Опарин продолжал:

– Я понимаю, что предложение возглавить комитет слегка преждевременное и напоминает дележ шкуры неубитого медведя. Но в ходе предвыборной гонки у людей наверняка возникнет желание узнать, кого мы именно мы предлагаем на ключевые посты. Я абсолютно уверен, что глава комитета по делам молодежи – пост не просто ключевой, а наиглавнейший. Уверен и в том, что лучшей кандидатуры на него, чем вы, просто не существует!

Глушенкова продолжала растерянно молчать.

– Прекрасно понимаю, что с рождением ребенка забот у вас прибавится, поэтому не прошу участвовать в самой предвыборной компании. Вы можете присоединиться к нашей команде после. Поверьте, люди соберутся весьма достойные!

Опарин остановился у окна, которое выходило на автостоянку, и неожиданно сменил тему:

– Вы видели на стоянке большой автофургон, возле которого курит с полсотни рабочих?

– Да.

– Это переезжает клуб «Локи».

Опарин повернулся и посмотрел на Глушенкову.

– Помните наш последний разговор?.. Тогда я вам обещал узнать, кто же истинный хозяин «Локи», кто скрывается под смешным псевдонимом Тохтамишев, кто отец «Освежителя», кто наводнил наш город наркотиками? Так вот, я выполнил обещание. Только, когда я это сделал, то понял, что это знание ничего не дает! Такая акула вам не по зубам! Не по зубам она и мне. Даже одержимому местью Виталию Чернышеву в одиночку с ним не справиться. Вот тогда я и принял решение пойти в политику, чтобы немного утяжелиться. Вы понимаете, о чем я?

«Ну и амбиции! – кивнув, подумала Валентина. – Но кто же это у нас такой крутой в городе, что даже такие люди, как Чернышев и Опарин, не способны его свалить?»

Есть только один человек рангом выше Опарина в бизнесе – Яков Заболоцкий, бывший союзник, а ныне главный его конкурент.

«Не зря Опарина прозвали Пиранья! Хочет вцепиться во врага, сидя в депутатском кресле, в союзе с убитым горем прокурором. Хотя – почему бы и нет. Но меня-то в вендетту и разборки впутывать ни к чему», – думала про себя Глушенкова.

– Только не подумайте, что я хочу свести счеты с конкурентом, – прочитал мысли Валентины Опарин. – Моя заинтересованность намного практичней и в тоже время глубже.

– У вас кто будет, мальчик, девочка? – спросил Опарин.

– Мальчик.

– А у меня девочка. То есть у моей жены, Динары, – с улыбкой поправился Игорь. – Она беременна. Скоро рожать. Когда я узнал о том, что у нас появится малыш, то невольно задумался – в каком мире он будет жить? И представьте себе, ужаснулся! Конечно, можно отгородить родное чадо от внешнего влияния многометровыми заборами и десятком охранников. Но тогда это не жизнь, а заточение. Так не лучше ли попытаться изменить саму окружающую среду, пока еще есть время?

Пока Опарин говорил все это, Валентина лихорадочно соображала. Яков Заболоцкий – торговец наркотиками? Но у него и так денег невпроворот. Впрочем, Опарин не похож на клеветника! Тогда в чем же дело? Неужели она ошиблась в предположениях? А может, это кто-то из близких людей Заболоцкого? Очень близких. Тот, за кого он будет драться, как за себя самого. Сын, например…

В голове ее вдруг зазвучала услышанная по радио музыка. Словно боевой клич перед кровавым боем в ушах звучал текст: «Кто даст нам надежду на завтра? Кто даст нам надежду на завтра? Кто даст нам надежду на завтра?»

Мысль, что этим самым человеком может стать она сама, сильно взволновала Глушенкову. На лбу снова выступила испарина. Она смахнула ее платком и подумала: «А почему бы и нет!»

Вдруг распахнулась дверь. Влетевший в нее охранник закричал:

– Игорь Михайлович, внизу в подземном гараже какая-то стрельба!

– Строительные пиропатроны? – предположил Опарин.

– Все рабочие на улице. У них перекур!

Не говоря ни слова, Опарин и Глушенкова покинули кабинет. В сопровождении нескольких охранников они пошли вниз по бывшему ВИП-коридору. Уже на ходу Валентина вспомнила, что у Заболоцкого есть сын… И его имя она много раз слышала. Она слышала его от Алины…

– Антон Заболоцкий…

«Мед поэзии» или «Сила золота»?

Когда война между асами и ванами завершилась, они в знак примирения совершили ритуальное смешение слюны, а затем сделали из нее мудрого человечка и назвали его Квасир. Но тот прожил недолго. Однажды цверги – злые карлики зазвали Квасира в гости и убили. Из его крови, смешанной с пчелиным медом, они приготовили напиток, который впоследствии стал называться «медом поэзии». Бог Один добыл этот мед и отдал его асам, а также тем людям, которые «умеют слагать стихи».

Алина не знала, почему вдруг она вспомнила этот древний миф. Может, потому, что стоявший напротив нее человек когда-то считался тем, кто «умеет слагать стихи», но сейчас превратился в злобного цверга.

Алина долгое время думала: с чего начать разговор? Илья Топчий – человек, которого она едва не полюбила, оказался оборотнем – торговцем смертью и убийцей брата. За такой сюжет ухватилась бы индийская кинокомпания… Ненависти к Илье Алина почему-то не испытывала. Скорее, она испытывала горечь и досаду на саму себя.

«Как же я сразу обо всем не догадалась?»

Алина вспомнила, как однажды, бродя по дому Ильи, она наткнулась на библиотеку, полки которой ломились от книг по древней мифологии. Мифы Скандинавии занимали одно из основных мест. Чего там только не было! «Младшая Эдда», «Старшая Эдда», «Сага об Инглингах», «Сказания о Нибелунгах» и, конечно же, «Деяния Датчан» Саксона Грамматика в различных изданиях.

«Поистине, любовь слепа!» – горько усмехнулась Алина.

Илья заметил ее усмешку.

– Я понимаю, как ты меня сейчас презираешь, – сказал он.

Он подошел к барной стойке, облокотился на нее… Алине показалось, что Илья немного покачивается.

– Было время, – начал он тихим голосом, – когда я ничем, кроме музыки, не занимался. Творил и был счастлив. Публика меня обожала, хозяин клуба «Планетарий», где я работал, души во мне не чаял. И в одночасье все рухнуло. Хозяин предложил слетать в Амстердам, отыграть парочку сетов в тамошних ночных клубах. Попросил прихватить оттуда упаковку дефицитного лекарства и дал мне бумажку с названием… Стас Шнитко тогда учился на химика и рубил в этом деле будь здоров! Я показал ему бумажку с названием лекарства. Стас ржал так, что я побоялся за его здоровье. Отдышавшись, он коротко сказал: «Наркота голи-мая! Лет на пять потянет, если поймают!» Я отказался от поездки, и меня тут же выкинули из клуба со всей моей шикарной музыкой. Помыкавшись полгода, я вернулся к хозяину и согласился «на все». Дальше пошло-поехало. Поездки, товар, деньги!.. Много денег! Столько, что я даже не знал, куда мне их тратить. Я купил себе шикарный дом, классную тачку, шмоток столько, что магазин можно открыть.

Илья сплюнул на пол и продолжил говорить.

– Постепенно я шел на повышение. Из курьера перешел в дилеры, затем в менеджеры, а сейчас я нечто вроде главного управляющего! Не скажу, что мне не нравится такая жизнь. Она мне по вкусу. Вот только с тех пор, как я стал шестеренкой в наркоконвейере, у меня совершенно перестала получаться музыка. Видимо, это плата за сделку с дьяволом! И только встретив тебя, я отважился сесть за сочинительство. С тобой у меня словно выросли крылья! Я люблю тебя!..

«Он что, умом тронулся? – подумала Алина. – В такой момент говорить о любви?»

– Я понимаю, не слишком подходящий момент для признания, но другого может и не быть. – Илья посмотрел Алине прямо в глаза. – Я слишком много знаю…

– И слишком много болтаешь, – неожиданно прозвучал голос из темноты коридора.

Алина всмотрелась в темноту и увидела два силуэта. Первым шел Вася Микроб, а вторым…

– Антон! – ахнула Алина. – Что ты здесь делаешь?

– Ох уж эти мне творческие личности! – игнорируя вопрос Алины, сказал Антон. – Добыватели «меда поэзии», мать вашу! Ни на кого нельзя положиться! Правда, Василий?

– Точно, – ощерился Микроб.

– Я не… – промямлил Илья.

– Заткнись! – рявкнул Антон. – Ты уже и так наговорил больше чем достаточно!

– Нет, нет… – Алина трясла головой, словно желая избавиться от навязчивого видения. – Этого не может быть! Только не ты?..

– А почему «не я»? – засмеялся Антон. Микроб его поддержал. – Или я тебя устраиваю только в роли половой тряпки, о которую можно вытереть ноги? Как ты себя чувствовала, издеваясь надо мной, а? Тебе нравилось? Скажи, нравилось?

Алина не могла проронить ни слова.

– Конечно, нравилось… – Антон перестал смеяться. И Микроб, словно верный пес, последовал примеру хозяина. – Власть, она всем нравится! Я видел, как блестели твои глаза. Ты, наверное, ощущала себя эдакой сексуальной стервой, способной творить с мужиками все что вздумается! Насчет сексуальности не спорю. Но вот до стервы тебе очень далеко! Моя теперешняя подружка Наташка – вот та настоящая стерва! А уж какая алчная и хитрая! Рассчитывает, дура, что я женюсь на ней… Хотя, что это я все о бабах. Вы, еще, чего доброго, начнете анализировать мои комплексы по Фрейду! «Какой-такой эпизод детства так сильно повлиял на психику несчастного?..»

Алина не могла скрывать своего удивления. Прежде ей казалось, что Антон не обременял себя чтением непростых книг.

– Да, Аля, представь себе, я иногда почитываю Фрейда. Да и вообще я люблю читать. Но с вами, маргиналками чертовыми, не успеешь познакомиться и пригласить в ресторан, как сразу же получаешь ярлык типа «чувак на мерине»! Ну а затем начинаете грузить темного человека по полной программе: ах, Ницше, ах, Шопенгауэр! Как, вы не читали Блеза Паскаля? А еще есть на свете Упанишады, Бхагаватгиты и «Гнев Телепинуса»…

«А парень-то и вправду с комплексами, – усмехнулась Алина. – Как это я раньше не замечала?»

– Улыбаешься, – заметил Антон. – А ты хоть знаешь, кто вот та старуха, что висит под потолком.

Алина посмотрела на единственную оставшуюся фреску.

– Нет, не знаю.

– Это Гулльвейг – «Сила золота». Из-за нее наступил каюк всем асам!

– Это мне известно, – сказала Алина. – Только, на мой взгляд, «сила золота» должна выглядеть соблазнительной красавицей, а не дряхлой старухой.

– Логично. Но данная претензия не ко мне, а к твоему дружку… – Антон небрежно кивнул в сторону Ильи. – Он отвечал за подобные мелочи.

– А ты, значит, разрабатываешь экономическую стратегию?

– Да. И это у меня неплохо получалось до тех пор, пока твой братец Баунти не заварил эту кашу! Из-за него все чуть было не погорело!

– Так это ты убил моего брата? – вдруг догадалась Алина.

– Я, – спокойно и твердо заявил Антон. – Микроб помогал. Держал его за руки, пока я вкалывал ему в вену стрихнин.

Алина, сжав кулаки, бросилась на Антона, но Микроб отшвырнул ее и тут же вынул из-за пояса пистолет. Илья опустил глаза.

– Не нужно лишних эмоций! – холодно заметил Антон. – Ты прекрасно знаешь – Баунти был приговорен к смерти намного раньше. Сначала его приговорила твоя мамаша, скинувшая младенца на шею государству, которому такой подарок совершенно ни к чему. А затем его приговорила ты. Разве не ты выставила братца за дверь, когда он нуждался в приюте?.. Баунти рассказывал как-то Стасу Шнитко о своей гадине-сестричке, которая бросила его на улице, а сама в этот момент трахалась со своим хахалем, то есть со мной!

– Ты еще иронизируешь?! Сволочь, убийца!

– Брось. Вспомни Ницше… Если есть цель, мораль отдыхает. А у меня цель есть. Я – счастливый человек.

– Ты – счастливый фашист! Тебе бы родиться в другой стране и в другое время, с концлагерями…

– Не смеши меня, – осклабился Антон. – Возомнила себя высоконравственной Дюймовочкой! Но посмотри, на чьей ты стороне? Кого защищаешь? Твой братец вовсе не Бальдр с крыльями. Он – конченый наркоша, свой выбор он сделал сам. Никто его не заставлял. Захотел срубить денег по-легкому! А легких денег не бывает! К тому же ты упустила из виду мелочь. Забыла, что у убитых им Лешки Моргулина и Стаса Шнитко есть матери и отцы, родственники и друзья, которые потеряли близких людей. А вместе с Моргулиным твой Баунти чуть не отправил на тот свет Орлеанскую деву и Гошу Модного. Их счастье, что они не любили кофе…

Алина прикусила губу. В этом Антон был прав.

– Честно говоря, помри с ними еще кто, я не слишком бы расстроилась, – призналась она. – Тогда все эти «неоновые людишки» казались мне плесенью, которую стереть не жалко. Пожив среди них, я поняла, что ошибалась. Мои подружки – очень славные девочки.

– Юлька-Ленка, – с издевочкой ухмыльнулся Антон. – Глупые курицы! Нашла, кем восторгаться!

– А кто рядом с тобой? Этот неандерталец?

Алина кивнула в сторону Микроба. На лице того не дрогнул ни один мускул.

– Это мой друг, – сказал Антон. – Единственный человек, на которого я могу положиться.

– Вот как. А тогда, во время съемок клипа, он врезал тебе по печени из дружеских побуждений?

– Это была инсценировка! И раз ты об этом вспомнила, значит, она удалась!

– Да, натурально у вас получилось! – согласилась Алина. – Такой смачный вышел удар! А я-то подумала, что это из-за меня. Юля с Леной шепнули по секрету, что Микроб по мне сохнет…

– Да гонят они! – возмутился Микроб.

– Спокойно, Вася, – засмеялся Антон. – Она пытается вбить между нами клин. Только здесь не урок психологии. Это жизнь. К тому же ты забыла одну вещь: игра на мужском эгоизме возможна, только если мужчина по-прежнему к тебе неравнодушен. Я же интересовался тобой потому, что хотел узнать, где прячется этот недоносок Баунти!

В коридоре послышался легкий шелест.

Антон посмотрел на Микроба.

– Иди проверь, что там?

– И побыстрее, а то твой «верный друг» рассердится! – посоветовала Микробу Алина.

Тот зыркнул на нее таким взглядом, что Алине впервые стало страшно, и скрылся в темноте.

– Скажи, Антон, – спросила Алина. – Ты всегда говорил, что ненавидишь клаберов и тот мир, в котором они живут? Значит, это был блеф?

– Почему блеф? Мне действительно не нравится весь этот сброд… – Антон обвел взглядом помещение так, если бы здесь находилось полно народа. – Я знаю, что почем в их продвинутой жизни. Прекрасно знаю! Когда я еще был сопливым пацаном, у меня был свой собственный клуб. Назывался он «Планетарий».

– «Планетарий»! – невольно вскрикнула Алина.

– Да, это был поучительный жизненный опыт! Именно тогда я понял, что движет клубной публикой. Прикрываясь гребаной «танцевальной культурой», эти трутни только жрут, бухают, нюхают и трахаются. Вот и вся культура!

Антон нетерпеливо посматривал в сторону коридора, куда только что скрылся Микроб. Когда тот появился, сказав, что все чисто, он вздохнул с заметным облегчением и продолжил разговор:

– Всем рулит экономика. Изготовление и продажа наркоты дает офигенную прибыль! Вот и все. Никаких комплексов и прочих заморочек!.. А с «Освежителем «Локи» все произошло, можно сказать, случайно. В тот момент я занимался производством и продажей героина. И меня как раз мучила одна серьезная проблема – кризис перепроизводства! Слышала о таком? Это когда товара так много, что его уже некуда девать. На внутреннем рынке у народа не хватало денег, чтобы поддерживать товарооборот…

В голосе Антона слышалось вдохновение. Ему доставляло удовольствие в открытую говорить о торговле наркотиками, как об обычной коммерческой деятельности.

– Я уж думал, что пора подсократить производство и продажу… А тут как-то приходит ко мне мой друг Василий и говорит, что один парень по имени Стас Шнитко ищет спонсора для того, чтобы запустить в производство новый товар. «Что за товар?» – спрашиваю. «Новый дискотечный наркотик», – отвечает. Я чуть не обалдел от радости! Так, после некоторых испытаний, – Антон ухмыльнулся, – появился на свет аэрозоль с замечательным «вставляющим» эффектом. Нужно было как-то его назвать и продвинуть на рынок! Разработку торговой марки я поручил Илье. Я высказал пожелание, чтобы бренд был сориентирован больше на западного потребителя. Там, в продвинутой Европе, и денег побольше, и отношение властей к легкой наркоте попроще. Илюха с заданием справился великолепно! «Аэрозоль» Локи» – название что надо! Но он пошел дальше! Предложил создать новый клуб, стилизованный в стиле мифов Скандинавии, где Локи будет главным персонажем. Идея мне пришлась по душе, и я дал добро. Наступила очередь талантливых исполнителей: Вовчика, Гены, Академика, Стаса Шнитко и Лехи Моргулина. Все они, конечно, не подозревали о моем существовании. Вся связь шла через Илью! Его они считали «большим боссом»! И именно его они сейчас сдают в милицейских кабинетах.

Антон не смог сдержать самодовольной усмешки. Илья сделал жест, точно хотел возразить, но промолчал.

– Так вот, по велению «босса» Вовчик арендовал помещение под клуб, да еще где? Под крылом у самого «Меркурия» – бога торговли! Улавливаешь символику? Гена предоставил помещение под производство. Академик создал фирму-прикрытие и «крышу». Стас взялся за промоушен. А Леха Моргулин наладил вояжи в Европу, чтобы прикормить тамошнюю публику аэрозольной приманкой. Механизм заработал, но тут вдруг случилось непредвиденное!..

Антон умолк и настороженно посмотрел в темноту коридора, где снова послышался какой-то шорох.

– Крысы, наверное, – уверенно успокоил его Микроб.

– Случилось то, чего я никак не ожидал, – продолжал Антон. За пару дней «кампания» потеряла сразу двух лучших людей. Сперва я подумал, что это результат внутренних разборок. Не поделили деньги или еще чего? Но затем я стал анализировать факты – Антон усмехнулся. – Представь, я тоже умею анализировать… Так вот, я заметил одну странность. Некто, по прозвищу Баунти, живший у Стаса Шнитко, а затем у Лехи Моргулина, за два месяца до их смерти бесследно исчезает. А в те же самые сроки неожиданно срывается в деревню… моя подружка Алина… Вроде бы какая связь?.. Но тут я вспоминаю рассказ Ильи о том, как Баунти поплакался однажды Стасу Шнитко про свою сестричку, которая его отыскала спустя четырнадцать лет, а затем кинула… Мне стало любопытно. Вот тогда-то я и вспомнил о своей бывшей пассии. А еще приставил к ней своего человечка.

Алина с отвращением взглянула на Илью. Тот стоял у стойки, понурив голову.

– А что, вполне гуманный ход. – Антон явно наслаждался ситуацией. – Не отдавать же было тебя в руки Академика или Ботаника? Кстати, они оба работали на меня. Правда, последний об этом даже не догадывался. Это мое ноу-хау в области бандитских технологий! Уголовный мир тоже живет по законам рынка. Стоит только появиться одной банде, контролирующей какой-то вид деятельности, как тут же появляется другая – конкурирующая. Я решил не дожидаться этого. С помощью моего друга Василия я нашел двух недалеких, но чертовски амбициозных бандюганов и стал подпитывать их материально. Деньги сделали свое дело. Никто не успел и глазом моргнуть, как Академик с Ботаником стали крутыми авторитетами. Разница в том, что Академик знал, на кого работает, а Ботаник нет. Мне оставалось лишь держать их конкурентную борьбу в цивилизованном русле.

«Зачем он мне это рассказывает?» – подумала вдруг Алина.

Ответ она прочитала в ледяном неподвижном взгляде стоявшего рядом Микроба. Алина перевела глаза на его руки. Микроб неторопливо натягивал бесцветные резиновые перчатки.