Текст книги "Терпение дьявола"

22

Японский писатель Харуки Мураками однажды сказал, что фундаментальный принцип бега заключается в том, чтобы правильно распорядиться ресурсами организма – исчерпать себя ровно настолько, насколько позволяет индивидуальный лимит, – и что, по его мнению, это идеальная метафора писательского труда.

Сейчас, на пределе сил, на грани полного опустошения, когда кажется, будто сознание отделяется от тела, Лудивина, вспоминая эти слова Мураками, испытывала парадоксальное чувство, что она достигла апогея своего короткого существования и ступила на порог смерти. Из-под ее пера не вышел восьмисотстраничный шедевр – она всего лишь отмахала пятнадцать километров на беговой дорожке в спортзале, врубив ее на скорость гораздо больше обычного, и все получилось – она достигла индивидуального лимита. Пот покрывал тело плотной пеленой, как саван, упавший на остатки сил.

Спасибо, Мураками. Я себя исчерпала.

Она уже выходила из душа, закутавшись в клубное полотенце, когда зазвонил мобильный телефон. Номер на экране высветился незнакомый.

– Это Ив. В Лилле началась движуха. Мы работаем с парнями из местного отдела, чтобы выиграть время. Они просмотрели видеозаписи с камер наблюдения у входа в банк и в бакалейный магазин рядом с тайником, записали все номера машин, которые засветились там в промежуток времени, когда произошел обмен деньгами и кусками кожи. Были тачки, участвовавшие в гоу-фасте – мне это пригодится для досье, но коллеги заодно проверили машины, засветившиеся там до и после.

– Среди владельцев есть кто-то из наших знакомых?

– Нет, зато есть один тип с очень любопытной биографией. Привлекался за жестокое обращение с животными, нанесение тяжких телесных повреждений и попытку убийства. И наверняка состоит на учете в психдиспансере. А вот тебе вишенка на торт: знаешь, где он работает?

– В морге?

– Лучше. В мясном отделе супермаркета. Спец по разделке туш.

– О’кей, он нам нужен. Ребята из Лилля еще что-нибудь узнали?

– У них есть его адрес и большое желание наведаться. Вчера в их краях пропала девочка-подросток, и где-то неподалеку был замечен белый фургон, такой же, как у мясника. Могу тебя заверить, что наши парни не станут дожидаться понедельника.

– Если мясник решил подработать в выходные, дело плохо. Я еду в Лилль. Ты со мной?

– Предупреди прокурора и полковника, а я созову своих людей. Мы будем готовы к двум часам, встречаемся в казармах. Позвоню в Лилльский отдел расследований, скажу, чтобы запасались кофе.

* * *

Пейзаж в серо-коричневых и бледно-желтых тонах – нескончаемая равнина с разбросанными кое-где по ней колокольнями, рощами и фермами – простерся до горизонта, когда предместья Лилля закончились и дорога пошла дальше на юго-восток. Жандармы доехали до Женека – тихого села, разместившегося между автострадой А23 и разноцветным полотном полей, – там свернули на восток и вскоре остановились под деревьями у опушки леса. Пять машин выстроились в ряд, одна за другой.

Командовал операцией майор Отэн из Лилльского отдела расследований – низенький седой жандарм с живыми серыми глазами и довольно высоким голосом, которому, однако, хрипота придавала мужественности, подобающей чину. Его помощником был представитель Бригады по борьбе с наркотиками Жан-Луи Эрто – пухлый, с уродливо вытянутой головой, набухшими веками, мясистым ртом и шрамом от заячьей губы, при этом обаяние и мягкость с подчиненными были обратно пропорциональны его физической непривлекательности. Эрто лично посвятил Лудивину в детали операции, убедился, что у нее с коллегами есть вся необходимая экипировка, и в свою очередь засыпал ее градом вопросов о расследовании, чтобы лучше во всем разобраться и помочь. От Парижа до Лилля Лудивина, Сеньон и Гильем доехали в компании Ива и троих его людей.

Всего из пяти машин вышли человек пятнадцать жандармов в штатском – большинство надели бронежилеты поверх простых футболок.

– Подозреваемого зовут Михал Баленски, – сообщил Эрто. – Живет на ферме с той стороны леса. Судя по всему, один.

– Сколько ему лет? – спросила Лудивина.

– Тридцать. Работает в супермаркете в Орши, недалеко отсюда. У него несколько судимостей, в том числе за издевательство над животными, и психиатрический диагноз – шизофрения.

– Он прошел курс лечения?

– Да, и не раз. Последний курс, как нам сказали, был очень успешным.

Лудивина неодобрительно вскинула бровь. Если Баленски – тот самый свежеватель, у его психиатров возникнут большие проблемы…

– С его стороны можно ожидать вооруженного сопротивления, – заметил Ив.

– Поэтому мы все здесь, – отозвался Эрто.

– А фургон – единственная связь с исчезновением девушки? – спросила его Лудивина.

– Да. Свидетель дал подробное описание машины, но модель довольно популярная, это может быть простым совпадением. Пока выводы делать рано.

К Лудивине подошел майор Отэн:

– Я связался с вашим полковником Жианом, мы решили все вопросы. Прокуратура дала ордер на арест, так что у нас зеленый свет. Сейчас мы занимаем позиции и наблюдаем, действовать будем только с наступлением сумерек, до этого не высовываемся, чтобы подозреваемый нас не заметил.

Лудивина не сумела скрыть удивления:

– А если это он похитил девушку? Вдруг она сейчас еще жива?

– У нас нет доказательств, что это он, всего лишь свидетельство о похожем фургоне в районе похищения. В любом случае на первом месте безопасность моих людей. При свете дня он за километр увидит, как мы приближаемся, и у него будет время выбрать удобное местечко, чтобы перестрелять нас, как кроликов. Я рисковать не намерен, поэтому повторяю: занимаем позиции и наблюдаем. Разумеется, если кто-то увидит хоть намек на присутствие похищенной девушки, план меняется. Если нет – ждем, пока не стемнеет.

Спорить в данном случае Лудивина не имела права, так что пришлось вздохнуть и подчиниться.

Они обошли лес по южной опушке и пристроились на откосе, откуда ферма хорошо просматривалась в бинокль.

Лудивина начала медленно и методично изучать территорию. Приземистый длинный дом и двор, заваленный хламом; покосившийся, полуразрушенный амбар; маленький сарай, крытый листовым железом; автоприцеп-кемпер, поставленный на каменные блоки вместо колес; стойло, открытое всем ветрам; а вокруг всего этого – кособокие деревца и заросшие жухлой травой поля, словно сама природа заразилась царящим здесь злом и начала чахнуть.

– Вон его машина, – указал Эрто. – Белый фургон «пежо», тот же, что на видео с камеры наблюдения.

Вокруг жандармов хором раскаркались вороны – эти циничные зрители нетерпеливо ждали начала спектакля.

Сеньон пихнул локтем Гильема.

– Чего? – обернулся тот, пыхнув электронной сигаретой.

– Идеальное местечко для твоей брачной ночи, а?

– Он выходит! – сообщил кто-то из людей Эрто.

– Нам нужны доказательства, что девушка у него! – не сдержалась Лудивина, хотя это и без нее все понимали.

Она привстала на коленях над откосом и снова поднесла к глазам бинокль. Михал Баленски шагал по двору с ведром в руке, и даже на таком расстоянии было видно, что это человек огромной физической силы: широкий торс, здоровенные ручищи, кулаки такие, что быка можно убить одним ударом. Он был совсем светлым шатеном с плешью от макушки до лба; на затылке и по бокам головы длинные волосы свисали до уровня подбородка. Одет в серо-белую футболку – возможно, это был не рисунок, а разводы грязи, – спецовку, джинсы и тяжелые ботинки. Лудивина проследила за ним до колонки – он набрал в ведро воды и вернулся в дом. В целом мясник являл собой какой-то карикатурный образ маньяка – мерзкая здоровенная тварь будто выскочила прямо из фильма «Резня бензопилой». Стереотипный портрет серийного убийцы – из разряда самых примитивных, не имеющих ничего общего с изощренным Ганнибалом Лектером. Лудивина прекрасно знала, что на одного злодея макиавеллиевского толка с высочайшим уровнем интеллекта приходится десяток тупых убийц с ай-кью как у мухомора. «К нашему счастью», – подумала она.

Легкий ветерок освежил Лудивину, которая еще раз окинула взглядом всю территорию фермы. Место было запущенное и угрюмое; вокруг дома валялись обломки сельхозинструментов, проржавевшие остовы тракторов, гнутые косилки, рваные поливочные шланги. Да и сам дом до сих пор держался только благодаря толстому слою грязи, плющу и зарослям ежевики, настолько он был старый. Трава там вымахала выше колена, земля была топкая, вода – мутная… Лудивина подумала о кусках человеческой кожи, изъятых у наркоторговцев. Если этот «товар» производится здесь, какими были последние часы жертв? Она представила себе, как ее саму, потрясенную внезапным похищением, выталкивают здесь из фургона посреди ночи, оглушенную кулаками, полумертвую от страха перед могучим монстром.

Но ты-то как раз не беззащитна перед такими тварями, как он, верно? Ради этого ты столько времени занимаешься боевыми искусствами, ради этого стреляешь в тире до мозолей на пальцах, так ведь? Чтобы тоже стать машиной для убийства. Не облажаться. Не поддаться снова тому страху, который одолел тебя в загородном домике Сирила Капуцина и в Валь-Сегонде…

Сирил Капуцин умер от ее пули, а в Валь-Сегонде она выжила.

Ты ведь отлично понимаешь, что часы тренировок – это защитный панцирь, который ты создаешь вокруг себя. Это твой боевой щит, дающий ощущение уверенности и силы, с ним тебе кажется, что ты ничего не боишься, но, по сути, он служит доказательством, что ты перепугана до смерти. Однако боишься ты вовсе не этих хищников.

– Лейтенант Ванкер, – позвал майор Отэн, отвлекая Лудивину от размышлений. – Я собираюсь изложить свой план задержания.

Она встала и поправила бронежилет; остальные жандармы уже столпились вокруг майора.

– Группа Жан-Луи идет через главный вход. Ив, вы со своими людьми обходите дом сзади. Лейтенант Ванкер и двое ее коллег держат под контролем сарай, автоприцеп и стойло на всякий случай. Как только подозреваемый будет нейтрализован, начинайте обыскивать территорию. Опасайтесь собак – учитывая, кто тут хозяин, нельзя исключать неприятные сюрпризы. Я буду следить отсюда за ходом операции. Когда произведете арест, встречаемся у машин. Пока продолжаем наблюдение за фермой до захода солнца, а как только стемнеет, начинаем операцию – вы подходите к дому, разумеется, пешком, с погашенными фонарями, так, чтобы вас нельзя было заметить из окна. Все всё поняли? Вопросы? Нет? Отлично. Жан-Луи, дайте мне рацию, все держим связь.

– А если он попробует сбежать в фургоне? – спросил Эрто.

– Поставим заслон на дороге – не хочу, чтобы он ушел у нас из-под носа.

Ждать пришлось очень долго – сидели на опушке леса, переговаривались, слушали радио, смеялись, пили энергетики; трое парижских жандармов во главе с Лудивиной тем временем, растянувшись на откосе и приставив к глазам бинокли, изучали территорию фермы метр за метром, пока намертво не выучили все детали. Михал Баленски еще раз вышел из дома, скрылся в автоприцепе на каменных блоках, несколько часов не показывался и наконец опять вернулся в свое жилище. Когда он захлопывал за собой дверцу автоприцепа, многие, в том числе Эрто, предложили начать операцию немедленно, поскольку похищенная девушка могла находиться именно там и была вероятность, что она еще жива. Но майор наотрез отказал. Он считал Баленски торговцем человеческой кожей – этому было больше доказательств, чем его причастности к киднеппингу, – и прежде всего хотел обеспечить безопасность своих людей, дать им время освоиться на местности, определить возможные препятствия и понаблюдать издалека за подозреваемым. Лудивина заметила, что, когда майор излагал свой план, у него начался нервный тик, так что, несомненно, это решение далось ему нелегко.

Как только стали сгущаться сумерки, жандармы взяли на изготовку помповые ружья, предварительно проверив боезапас, поправив бронежилеты и убедившись, что шнурки завязаны крепко-накрепко. Перед началом штурма все разбились на группы и переключились на один радиоканал. По жухлому полю к ферме они двинулись тремя цепочками по одному, будто невидимый осьминог раскинул щупальца, а затем растянулись в кольцо, не снижая скорости бега, чтобы охватить в темноте весь периметр фермы.

Лудивина, Сеньон и Гильем бежали в высокой траве, стараясь дышать ровно, чтобы не закололо в боку и не рассеялась концентрация. Все трое не спускали глаз с темного силуэта фермы, готовые в любую секунду броситься на землю или вступить в бой. Группа Жан-Луи Эрто остановилась сбоку от дома и ждала, пока Ив со своими людьми займет позицию. Лудивина подняла кулак, сигнализируя о том, что они на месте и ведут наблюдение за остальными постройками.

– Сеньон, смотри за сараем, – приказала она. – Гильем, на тебе амбар и стойло. Я веду наблюдение за автоприцепом. Не двигаемся с места.

Все тяжело дышали и держали оружие стволом в землю, готовые вскинуть его при первой же необходимости.

Парень из команды Эрто подобрался к освещенному окну фермерского дома и заглянул внутрь, затем энергично кивнул товарищам на входную дверь. Эрто с остальными, приблизившись к крыльцу, дождался подтверждения от разведчика – тот еще раз заглянул в окно и на этот раз поднял большой палец. Один жандарм открыл дверь, Эрто первым стремительно переступил порог, а за ним в логово Михала Баленски бросились четверо подчиненных с криком «Жандармерия!».

Лудивина пристально смотрела на темный силуэт автоприцепа.

Из дома донеслись хлопки выстрелов, приглушенных стенами; белые вспышки за окнами осветили на несколько мгновений двор. Затем ферму сковала страшная тишина.

Лудивина, выхватив из-за пояса рацию, вызвала Эрто и его людей.

Рация ответила статическим треском.

Откуда-то наползло облако, в мгновение скрыв луну, которая все это время таращилась на них серебристым, блестящим от любопытства огромным глазом, тускло освещая фермерские постройки и окрестные поля.

Тишину по-прежнему ничто не нарушало.

23

Где-то в ночной темноте затявкала лиса. Тявканье перешло в скорбный вой, показавшийся Лудивине мучительным стоном.

Она обернулась к Сеньону и Гильему.

– Почему Ив не отвечает? – озабоченно спросил здоровяк.

Лудивина еще раз вызвала по рации Эрто, затем Ива, но опять услышала только неприятное потрескивание.

– Черт, – буркнула она. – Идем в дом.

Сеньон схватил ее за плечо:

– Дождемся подкрепления. Если парни попали в ловушку, втроем туда соваться нельзя!

– А если девушка там и он держит ее в заложниках?

– Лулу, ни у тебя, ни у меня нет для этого спецподготовки. – Сеньон пристально смотрел на нее, глаза белели в темноте.

– Почему майор тоже не отвечает? – подал голос Гильем. – Может, проблемы с радиосвязью?

В этот момент из дома вышли двое жандармов, качая головой. Вид у обоих был вполне нормальной – похоже, в перестрелке никто не пострадал. Один из них поднял вверх большой палец, глядя в сторону группы Лудивины.

– Ну вот, проблемы со связью! – с облегчением констатировал Гильем. – Парни его взяли!

– Надо обыскать сарай, – сказал Сеньон.

– Сначала автоприцеп, – возразила Лудивина.

Михал Баленски провел в автоприцепе почти полдня, не выходил оттуда несколько часов, и нужно было выяснить, что он там делал. Может, у него там разделочный цех с инструментами из личной коллекции? А то и с чем-нибудь пострашнее…

Лудивина встала у двери автоприцепа спиной к стенке, Сеньон взялся за ручку и коротким резким движением распахнул створку. Лудивина, ступив на подножку, шагнула внутрь, в одной руке держа перед собой фонарик, в другой – «зиг-зауэр», нацеленный в неизвестность и готовый сеять смерть ради ее защиты.

В ноздри ударил запах со свежим металлическим привкусом – так пахнет в мясницких лавках, но здесь вонь была концентрированная до одури, пронзительная и едкая. Зловещая.

Луч фонарика мазнул по грязным стенам, заляпанным темными пятнами, в подтеках и брызгах – одни были старыми и подсохшими, другие казались недавними. Кривыми спиралями с потолка свисали причудливые сталактиты – Лудивина не сразу догадалась, что это мухоловки. Здесь были десятки таких клейких лент, повсюду, и тысячи мушиных трупов. Не только трупов – некоторые еще барахтались и слабо жужжали на этих омерзительных гирляндах. Сколько же лет Михал Баленски должен был собирать свою гнусную коллекцию, чтобы накопилось столько экспонатов?..

В центре автоприцепа занимал значительную часть пространства тяжелый буковый стол, застеленный куском белого полипропилена. В круг света от фонарика попали сотни порезов на скатерти; кое-где их края были покрыты бурой каймой… Лудивина поняла, что это огромная мясницкая разделочная доска и что она множество раз служила по назначению.

Потом свет заиграл бликами еще на одной коллекции – ножи, топоры, резаки, сверкая начищенными лезвиями, висели на длинной планке вдоль стены…

Лудивина затаила дыхание.

Она медленно поворачивалась вокруг своей оси, выставив перед собой фонарик. Длинная полка над столом была забита флаконами и банками с какими-то химикатами, сбоку на ней лежала стопка прозрачных пластиковых пакетов и аппарат для вакуумной упаковки. Для упаковки определенного товара…

На полу были свалены большие ведра с буро-красными следами их недавнего содержимого.

В поле бокового зрения попало белое пятно – ветер, залетавший в открытую дверцу автоприцепа что-то покачивал в углу. Что-то легкое, большое и страшное. У Лудивины быстрее забилось сердце. Она медленно переместила конус света вверх и увидела привинченную к потолку рельсу с мясницкими крюками, а затем – натянутую между двумя стенами железную цепь, на которой висела Диана Кодаэр.

Лудивина рефлекторно вскинула руку, прикрыв рот сгибом локтя – словно хотела защититься от ужасного зрелища и подавить крик.

Вместо лица у девушки была пустая маска с опущенными веками, тело свисало, как выстиранная смятая пижама – плечи сползли на талию, под ними темнели лобковые волосы; грудь болталась двумя сдутыми шариками с розовыми сосками. Руки и ноги сушились в стороне, порезанные на плоские, влажно поблескивающие ленточки. Диана Кодаэр, лишенная содержимого, превратилась в чудовищный пазл, в кошмарную куклу, которую не успели набить тряпьем и еще не пришили конечности.

С Дианы Кодаэр методично срезали весь кожный покров.

Лудивина сжала пальцы на рукоятке пистолета, осторожно убрав указательный со спускового крючка, чтобы не начать палить от ярости во все стороны.

Вонь с металлическим привкусом, запах освежеванного мяса и крови… Это был запах Дианы Кодаэр, девушки с опущенными веками, которая сейчас странно улыбалась ей обвисшими губами.

* * *

Лудивина, запрокинув голову, смотрела на луну, будто пыталась найти ответы в ее единственном глазу, и жадно глотала свежий ночной воздух. Имя Дианы было для нее всего лишь очередной строчкой в длинном списке жертв из скоростного поезда и ресторана… Было до этой скорбной, нестерпимой встречи лицом к лицу.

Она же ребенок, подросток…

Беззаботная девочка осознала всю тяжесть бытия лишь в тот самый момент, когда чудовище сломало ей шею и поволокло в берлогу, чтобы сожрать, не подавившись.

Лудивина поежилась. Впервые за долгое время где-то в самой глубине, в центре груди, набух ком и подкатил к горлу. Она ненавидела это чувство душевного волнения, но не могла его подавить. Нет, это лишнее чувство. Она ведь робот. Всего лишь машина.

Сеньон, ухватившись за дверцу, выбрался из автоприцепа, но дверцу так и не отпустил. К ферме по подъездной дороге мчались на всех парах машины жандармерии, сверкая фарами и мигалками.

– Мясника взяли, – доложил Гильем, коротко переговорив с человеком из группы Эрто. – Радиосвязь и правда временно отключалась.

– Как все прошло? – глухо спросила Лудивина, не отрывая взгляда от луны.

– Он был вооружен и открыл огонь, как только парни приблизились. Эрто выстрелил в ответ ради самозащиты и попал ему в голову.

Теперь уже Лудивина все-таки повернулась к коллеге:

– Ты хочешь сказать, мясника ранили?

– Михал Баленски мертв. Его пытались реанимировать, но это было бесполезно – в черепе здоровенная дыра, мозги всмятку.

– Мать его… – процедила Лудивина и наконец заметила Сеньона – тот стоял, наклонившись вперед и уперев ладони над коленями. – Ты как, нормально? – тихо спросила она.

– Никогда не привыкну, – отозвался великан сквозь зубы. – Думаешь, это та девушка, которая пропала вчера вечером?

– Боюсь, что да. Кожа… там… вроде бы свежая.

– Проклятье! Он полдня проторчал в автоприцепе, вдруг она была еще жи…

– Нет, – торопливо перебила Лудивина. – Нет, Сеньон. У этого парня был бзик на внешности, на «багряных одеждах», как говорил ГФЛ, так что он не мог оставить ее в живых надолго. Если хочешь знать мое мнение, мясник ее убил сразу, как привез сюда.

– Почему ты так думаешь? – вмешался Гильем.

Лудивина, занявшись логическими вычислениями, почувствовала, как гаснет душевное волнение – ей стало лучше. Она собралась с мыслями и с силами.

– Выходя из автоприцепа, я успела рассмотреть на стене фотоколлаж, который соорудил мясник. Ты видел это, Сеньон?

– Увы, да.

Рядом с дверцей там по всей стене были развешены три десятка фотографий мужчин и женщин, вырезанные из журналов. Поверх этих фотографий Михал Баленски аккуратно наклеил фрагменты других – куски мяса из торговых каталогов полностью покрывали тела, отчего люди казались освежеванными.

– Это напрямую связано с тем, что он делал с кожей, – сказала Лудивина.

– Не понимаю, – помотал головой Гильем. – В действиях этого психопата была какая-то извращенная логика?

– Если я правильно угадываю механизм его мышления, он считал, что человек – это всего лишь мешок с мясом. Не знаю, почему и как у него появилась эта навязчивая идея, но он на ней свихнулся. Люди – мясо, и Баленски хотел видеть нас такими, какие мы есть на самом деле. Именно поэтому он и снимал кожу со своих жертв. Тела девушки в автоприцепе нет.

– Нет, – подтвердил Сеньон. – Там только ее… кожа.

– Он уже избавился от тела, – кивнула Лудивина, обретая все больше уверенности в своих умозаключениях. – Сразу вынес его из автоприцепа, чтобы не было запаха разложения и других неприятностей. Он сделал это прошлой ночью или сегодня утром.

– Нужно прочесать всю территорию вокруг фермы, – поддержал ее Гильем. – Где-то должна быть разрыхленная земля.

Но Лудивина покачала головой – у нее была другая версия. Убийцы редко совершают случайные поступки – по крайней мере, если это связано с их бредовыми фантазиями. Во всем их образе действий должна прослеживаться обобщающая цель – Микелис не раз это подчеркивал.

– Я думаю, мы не найдем здесь могилу Дианы Кодаэр. И трупов его предыдущих жертв в земле тоже нет.

– Почему?

– Потому что на том фотоколлаже в прицепе люди заклеены снимками кусков мяса, в том числе упакованного, с полок магазинов, в целлофане и со штрих-кодами. Баленски вырезал их из торговых каталогов супермаркета.

– И что?

– Он аккуратно вырезал фрагменты фотографий мяса и приклеил их так, чтобы они соответствовали частям тела убитых людей. И если там есть расфасованные, выставленные на продажу куски, это неспроста – для него они имели значение. Он считал, что мы – готовые продукты со штрих-кодом, уже упакованные и выложенные в свободный доступ как часть ассортимента, предложения, удовлетворяющего массовый спрос.

– Что же получается? – наморщил лоб Гильем. – Он присвоил себе право убивать, то есть делать покупки среди нас, так?

– О господи… не может этого быть! – выдохнул Сеньон, который быстрее коллеги сообразил, к чему клонит Лудивина.

– Я полагаю, все немного сложнее, – сказала она Гильему. – Ты помнишь, где работал Михал Баленски?

– В мясном отделе супермаркета?.. Нет… Нет, ты же не думаешь, что он…

– Могу поспорить, он избавлялся от трупов, выкладывая их куски на прилавки вперемешку со свининой и говядиной.

– Охренеть… Теперь я не смогу есть стейки…

– Если ты права, у него где-то здесь должна быть морозильная камера, чтобы хранить мясо до утра понедельника, когда можно будет отвезти его в супермаркет. – Сеньон указал на фермерский дом. Оттуда все время выбегали жандармы и забегали обратно; несколько человек на крыльце разговаривали с майором.

Лудивина и двое ее спутников подошли к ним, доложили о том, что нашли в автоприцепе, и направились в дом.

Большинство военных собрались в комнате, которая, видимо, была тут основным обиталищем – замызганная кухня-гостиная, набитая старой мебелью и немытой посудой. Ноги Михала Баленски торчали из-за дырявого дивана, над ним склонились несколько жандармов.

Лудивина заглянула в следующую комнату. Там воняло затхлостью и потом, посередине на полу валялся матрас без наволочки, вокруг него – грязная одежда, порножурналы и автомобильные ревю. При одной только мысли о том, что Диана попала в руки этой мерзкой свиньи, Лудивину затошнило.

Никаких чувств. Только не сейчас.

Она попыталась совладать с эмоциями, поставить непробиваемый заслон между ними и логическими умозаключениями.

Коридор привел ее к помещению, которое, вероятно, служило кладовкой. Там хранились пустые деревянные ящики, садовые и строительные инструменты, а посреди всего этого стояла морозильная камера.

Лудивина натянула латексные перчатки и взялась за ручку на крышке.

Еще не подняв ее, она уже знала, что увидит внутри.

Там лежит набивка тряпичной куклы, висящей в автоприцепе. Куски плоти, которые один за другим должны были поступить в розничную торговую сеть, оказаться на продовольственных прилавках, а потом в корзинках славных проголодавшихся покупателей.