Текст книги "Терпение дьявола"

47

Еще две бомбы рванули в кинотеатре. Такие же самодельные взрывные устройства, как и в прошлый раз. Но теперь жертв среди зрителей было больше, чем в голливудском боевике, который в тот день шел на экране.

Одновременно в вестибюль телеканала TF1 явился некий гражданин с охотничьим ружьем и открыл огонь по мониторам на стенах с воплями о том, что, дескать, настало время свергнуть власть медийных манипуляторов. По счастью, охрана его скрутила до того, как он успел кому-либо навредить – дело ограничилось несколькими мониторами. При обыске у гражданина в карманах нашли несколько коробок с патронами, а также список адресов «Франс Телевизьон», BFM, редакций газет «Фигаро», «Либерасьон» и «Монд».

В предместьях больших городов Франции той же ночью сгорели сотни машин, а звонков в полицию, пожарную охрану и «Скорую помощь» поступило больше, чем когда-либо.

Насилие полыхнуло пожаром, который разгорался все сильнее – сомнений в этом уже не осталось.

Кризис, тревога, повседневные проблемы – и без того взрывоопасная смесь, а резкое увеличение тяжких преступлений, которые произвели сильное впечатление на все общество, стало той самой искрой, подпалившей фитиль.

И все же этим пятничным утром Лудивина, прибежавшая в жандармерию, чувствовала себя гораздо лучше, чем накануне. Настолько лучше, что даже испытывала нечто похожее на… радость. Она боялась запоздалой реакции психики на ночное вторжение, поскольку ей лучше, чем кому-либо, было известно: посттравматический шок принимает различные формы, он может проявиться не сразу и самым неожиданным образом – вдруг рвануть и привести к тяжелым последствиям. Но впадать в уныние из-за пережитого она ни в коем случае не собиралась.

Вечер с Бенжаменом прошел на удивление хорошо, ее страхи не оправдались. Он проявил деликатность, в душу не лез и вообще ничем не докучал; они даже немного поболтали за ужином, прежде чем разошлись спать по разным комнатам, оба уставшие за день. Лудивина хоть и не сразу заснула, но впервые за много ночей ей не снились кошмары, и до утра она ни разу не вскакивала.

Сеньон ее хорошего настроения, похоже, не разделял.

– Что-то не так? – поинтересовалась она, усаживаясь за рабочий стол.

– Нет, просто не с той ноги встал.

– Надеюсь, ты приведешь себя в норму как можно скорее, потому что мы едем в клинику Святого Мартина Тертрского и мне не хочется всю дорогу смотреть на твою кислую физиономию.

– Что тебе там еще понадобилось?

– Доктор Малюмон составил портрет убийцы, и весьма любопытный. Он все расскажет нам в подробностях.

– А по телефону нельзя?

– Вчера он потратил на чтение досье пять часов личного времени и наверняка еще полночи готовил детальный доклад, так что ему хочется выступить перед зрителями. А поскольку эта тема его явно зацепила, я думаю, нам удастся вытянуть из него заодно побольше сведений о пациентах клиники. Мне кажется, на этот раз он не будет так строго соблюдать врачебную тайну.

Лудивина решила пока не делиться с коллегой тем, что ей уже сказал Малюмон, чтобы не лишать психиатра непосредственной реакции Сеньона, и еще потому, что она сама еще не обдумала все до конца. Подозрительных врачей или криминологов на горизонте не наблюдалось. Разумеется, были психиатры, так или иначе общавшиеся с некоторыми преступниками – тот же Малюмон, Брюссен, доктор Каршан из Вильжюифа, – но никто из них не имел доступа ко всем сумасшедшим. Никто не годился на роль общего знаменателя. Лудивина прокрутила в голове этот вопрос десятки раз и рассмотрела его под всеми углами – ни один врач из списков, составленных по нескольким расследованиям, не подходил, ни один не мог стоять в центре замкнутой и запутанной криминальной сети, и уж тем более криминолог или какой-нибудь эксперт из научной полиции на эту роль не годился.

Гильем ворвался в кабинет, как ураган:

– Прикиньте, у начальства дикий переполох!

– Да ну? – удивилась Лудивина. – А почему?

– Без понятия. Я слышал, как Жиан на кого-то вопил, а майор надрывался по телефону. Похоже, тревогу подняли где-то на самых верхах из-за общей криминальной ситуации и паники в СМИ. Так что готовьтесь – скоро нас начнут прессовать со всех сторон.

– Как будто это что-то изменит… – Лудивина записала адрес клиники на стикере, чтобы вбить его в GPS, на всякий случай проверила, на месте ли жандармское удостоверение, и махнула Сеньону, требуя следовать за собой. – Гильем, ты точно не хочешь прогуляться? – спросила она, вспомнив жалобу коллеги насчет того, что он чувствует себя их секретаршей.

Гильем указал на две стопки документов по бокам от клавиатуры:

– С удовольствием прогуляюсь, когда вы перестанете закидывать меня тоннами данных для анализа.

Впрочем, у него на лице было написано, что ему и так неплохо.

Лудивина уже собиралась выйти, когда из коридора навстречу ей шагнул низенький человечек в светло-зеленом костюме, желтой рубашке и красном галстуке-бабочке. У него были короткие седые волосы, аккуратно подстриженные усики и очки в толстой черепаховой оправе.

– Мне нужна мадемуазель Лудивина Ванкер.

– Это я.

Человечек протянул ей руку, широко улыбнувшись и поблескивая глазами:

– А я профессор Кольсон, токсиколог.

– Ох, да-да… Я, честно говоря, не ждала вашего визита, – пробормотала Лудивина, которую он застал врасплох.

– Вчера я позволил себе полюбопытствовать, доводилось ли вам бывать в лабораториях, и вдруг подумал, что сам никогда не бывал в Парижском отделе расследований. И поскольку у меня есть для вас информация, решил лично ее доставить. – Профессор достал из внутреннего кармана пиджака сложенный листочек и помахал им в воздухе.

– Результаты анализа? – мгновенно подобралась Лудивина.

– Вы сказали, что для экспертизы была предоставлена ваша собственная кровь, верно?

– Да.

– А вы хорошо себя чувствуете?

– Реакция положительная?

– Я использовал жидкостный хроматограф вкупе с масс-спектрометром, и…

– Профессор! – нетерпеливо воскликнула Лудивина.

– Да-да, положительная.

Это слово – «положительная» – раскатилось в ее сознании, как эхо от удара гонга, и тотчас нахлынуло невероятное облегчение. Значит, она не сошла с ума и не встречалась с дьяволом…

– На что именно?

– О, вот это и заставляет меня беспокоиться о вашем самочувствии, – покачал головой токсиколог. – На кетамин. Он разрабатывался как анестезирующее средство, которое применяли для наркоза, но также кетамин вызывает сильнейшие галлюцинации, «трипы», грозящие кардиологическими нарушениями. Кроме того, в вашей крови присутствуют триметоксиамфетамин – тоже мощный галлюциноген – и адреналин в таком количестве, которое сам организм не способен был выработать. Вдобавок ко всему я нашел следы ЛСД.

– Вау! – присвистнул Гильем. – Это всё?

– Ей нужно в больницу? – забеспокоился Сеньон.

Профессор Кольсон указал свободной рукой на Лудивину:

– Очевидно, что она уже оправилась. Общее содержание этих веществ, по счастью, было крайне мало, иначе вы бы не выжили – сердце просто взорвалось бы. Но в любом случае вы очень крепкая. А воздействие на мозг, наверное, было просто… взрывным.

– Вы сказали, содержание этих веществ крайне мало. Настолько, что при менее точном методе анализа, чем хроматография, их можно было не заметить?

– Вероятно, да, вы правы.

Наконец-то! Это был ответ на один из самых важных вопросов, которыми они задавались с самого начала: как убить человека страхом. Дьявол оказался опытным химиком. Сразу вспомнились слова доктора Малюмона. Да, убийца вытаскивал «темную материю» из глубин подсознательного жертвы, заставлял ее это увидеть, провоцировал «трип».

И одной жертве удалось выжить.

Потому что он дал мне слишком маленькую дозу. Не хотел рисковать, изначально собирался оставить меня в живых – ему нужен был привилегированный свидетель его поступков, успехов и достижений.

Потому что несчастен тот охотник, которому некому показать свои трофеи.

– Признаться, просматривая результаты анализа, я весьма озаботился вашим здоровьем, мадемуазель Ванкер, – искренне улыбнулся профессор. Он вообще был очень милый и трогательный пожилой господин.

– Лулу, – снова начал Сеньон, – тебе надо в больницу.

– Я уже там была – с сердцем и с головой у меня все в порядке.

– Ну хотя бы отлежись немножко! Возьми отпуск на пару дней.

Профессор Кольсон покивал:

– Учитывая, что эти вещества пока не выведены из организма, они могут в любой момент снова дать о себе знать тем или иным образом. В любом случае они продолжают влиять на ваше поведение и на мыслительный процесс. Ваши рефлексы, так же как и настроение, будут находиться под их воздействием еще в течение суток, а то и двух.

Отмахнувшись от проблемы, Лудивина задала вопрос, который ее на самом деле волновал:

– Такой коктейль можно распылить в воздухе?

Рот профессора Кольсона сложился в удивленное «О», брови взметнулись над очками, но он все же задумался на мгновение и ответил:

– Честно говоря, при определенных навыках эту смесь можно сделать летучей, но нужна чертовски высокая концентрация, чтобы не потерять активный эффект каждого из элементов.

– А где можно добыть эти элементы? – спросил Сеньон.

– Где-нибудь в медицинской среде. Самым сложным будет найти ЛСД, как вы догадываетесь.

Доктор Малюмон предполагает, что убийца – врач.

– Ищущий да обрящет, – отрезала Лудивина, понимавшая, что по этому следу дьявола не вычислить – он слишком хитер, чтобы засветиться, покупая наркотики. – Профессор, позвольте попросить вас еще об одной услуге. Вы можете провести хроматографию других образцов крови? Доктор Леманн передаст их вам сегодня же.

– Полагаю, права на отказ у меня нет?

– Это кровь мертвых людей, но мне нужно официальное заключение.

Она знала, что это просто формальность – механизм убийства страхом уже и так ясен, бумажка нужна для досье. Жозе Солис, девушка из Таверни, мужчина в парижской квартире, Фредерик и Альбана из леса Сен-Жермен-ан-Лэ – все они были отравлены тем же коктейлем. На секунду Лудивине в голову пришла мысль отдать на экспертизу «Некрономикон» – в тот вечер, когда она листала дневник ГФЛ, ей мерещились голоса в коридоре… Возможно, книгу тоже опрыскали смесью из галлюциногенных наркотиков? Очень возможно, но пока у них иные приоритеты.

Эту мысль вытеснила другая неожиданная идея, Лудивина даже прищелкнула пальцами:

– Профессор, последний вопрос. Такой коктейль можно обнаружить в организме живого человека через много дней после его попадания в кровь?

– Вероятно, не все элементы – это зависит от многих обстоятельств, но если будет образец крови и прядь волос, я могу попробовать. Вам известно, что волосы – подробный бортовой журнал человеческого организма? Внимательно изучив их, я смогу перечислить все, что вы ели и пили, пока они росли. А такие длинные, как у вас, подробно расскажут о вашей жизни как минимум за последние пять лет!

Лудивина изобразила вежливую улыбку, но мыслями была уже далеко.

Ей предстояло добыть по пряди волос и немного крови у нескольких человек. Память уже одно за другим диктовала имена.

48

Дети в автобусе пели хором.

Мадам Лемин, учительница лет пятидесяти с каштановыми кудряшками и в просторном платье в цветочек, не скрывающем лишние килограммы, размахивала дирижерской палочкой, а малышня без особой охоты начала с выкрикивания рифмованных считалочек, чуть с большим энтузиазмом перешла к народным песенкам, а теперь на очереди были хиты. Летиция даже немного заинтересовалась, что у них в репертуаре. Мадам Лемин казалась ей закомплексованной старой девой – любопытно, какие у нее музыкальные предпочтения? Одна девочка предложила Матта Покора, и все ее поддержали, кроме мадам Лемин; в конце концов хор заголосил песню… Жан-Жака Гольдмана, и мадам Лемин подхватила ее в первых рядах.

Летиция уже смирилась со своей судьбой – первые полчаса поездки сражалась с дурным настроением, но победила-таки и теперь вовсю улыбалась вполне искренне. В конце концов она сейчас ехала с детьми на экскурсию, о которой они мечтали, погода была чудесная, атмосфера в автобусе праздничная, Натан и Лео сидели рядом с ней – что плохого?

Только вот водитель автобуса слегка напрягал.

Он ехал слишком быстро.

Мадам Лемин уже сделала ему замечание один раз, затем в дело вступил Шарль, сексуальный папаша Рашель Леанен, и водитель сбросил скорость. Но теперь, когда они свернули с шоссе, он опять взялся за свое, и обеспокоенная Летиция уже готова была в свою очередь призвать его к ответственности.

Шарль Леанен, видимо, прочитал ее мысли, потому что встал со своего места в конце салона, где он присматривал за самыми непоседливыми мальчишками, подошел к шоферу, и с раздражением произнес:

– Вам уже сказали ехать потише! Что не ясно?

Летиция испытала восхищение. Ей всегда нравились уверенные и властные мужчины. К тому же Шарль был чертовски привлекателен внешне – ладно скроен, с седыми висками и соблазнительной улыбкой.

Летиция много лет назад перестала запрещать себе любоваться мужской красотой. В конце концов, как в пословице говорится, если не участвуешь в застолье, это не значит, что тебе нельзя заглянуть в меню. Она прекрасно знала, что никаких последствий ее интерес не повлечет: Сеньон ее муж, она его любит и всегда была честной женщиной.

– Если не перестанете так зверски жать на газ, я позвоню вашему начальству, – грозно предупредил Шарль. – В автобусе дети!

Он зашагал в конец салона, а когда проходил мимо Летиции, перехватил ее взгляд, и сердитое выражение лица мгновенно сменилось обаятельной улыбкой на все тридцать два зуба.

Знаешь, пупсик, будь я неверной женой, могу поспорить, что оказалась бы в твоей постели на раз-два!

Однако со счетов нельзя было списывать мадам Леанен – Летиция видела ее однажды на родительском собрании: роскошная рыжеволосая красотка, грудь как – две ядерные боеголовки, а задница выглядит упругой, как батут. Не женщина, а парк аттракционов для мужчины.

Но похоже, временами парк закрывается на реконструкцию…

У Шарля был голодный взгляд – это бросалось в глаза.

Летиция покосилась на двух других женщин, участвующих в поездке, – мадам Лемин и мадам Берто, две училки, одна суровее другой. Посплетничать с ними о Леаненах, конечно, не удастся. Ну и ладно.

Мадам Лемин, сидевшая в первом ряду, перед Летицией, наклонилась к водителю:

– Прошу прощения, но это не та дорога, не в Туари, я что-то не узнаю окрестности…

– Я в курсе.

– Но нам нужно в Туари!

Шофер в глубоко нахлобученной кепке с надписью Coca-Cola взмахнул рукой – как показалось Летиции, довольно резко:

– Я даю вам советы, как вести школьные уроки? Нет. Может, пустить вас за баранку, а? У каждого своя работа.

Летиция в этот момент порадовалась, что с ними в автобусе есть мужчина, который может призвать к порядку водилу – тот уже начинал напрягать ее своим поведением.

Помолчав, шофер все-таки снизошел до объяснений:

– Я хорошо знаю эти места. Решил поехать в объезд, потому что департамент затеял дорожные работы – мы бы там застряли часа на два.

Мадам Лемин обиженно кивнула.

Но прошло минут пятнадцать, а автобус продолжал катить по сельским дорогам, становившимся все более глухими и пустынными.

Учительница снова наклонилась к шоферу:

– Мне все-таки кажется, что вы заблудились.

Человек в кепке ткнул пальцем в лобовое стекло:

– Сейчас я остановлюсь вон там, подальше, и мы это обсудим.

Вероятно, он действительно хорошо знал эти места, потому что метров через пятьсот дорога сделала плавный изгиб и открылась большая поляна, заросшая травой и уединенная, идеально подходящая для загородного пикника.

Как только мотор заглох, водитель поднялся.

Летиция впервые рассмотрела его как следует: поло в красную и белую полоску, туго обтягивающее огромный живот, мешковатые джинсы и прежде всего лицо – круглое и какое-то кукольное. На скулах и крыльях носа алели сеточки кровеносных сосудов; Летиция отметила также кустистые брови, очень светлые глаза и выпирающие вперед желтые зубы. Да уж, не все люди рождаются равными, а некоторые даже не пытаются ничего сделать, чтобы это как-то изменить…

Водитель поправил красно-белую кепку – видимо, это было его любимое сочетание цветов, – наклонился за своей сумкой, закинутой за сиденье, и достал оттуда какой-то хромированный предмет – Летиция не поняла сразу, что это такое, и удивилась, когда дети в автобусе возбужденно загалдели.

У водителя в руке был пистолет.

– Слышь, курица, вали отсюда, ты дальше не едешь, – спокойно произнес он под завороженным взглядом мадам Лемин. – И вы там, все взрослые, пошли вон.

Летиция, похолодев, застыла на месте.

– Шевелите булками! – рявкнул водитель, а дети уже начинали трястись.

– Но… – выдавила мадам Лемин. – Но…

– Давай выходи, или я тебе башку снесу прямо здесь, на глазах у сопляков.

В голосе звучала ледяная ярость, и это было страшнее, чем если бы он дергался и бесился. Это была ярость человека, полностью осознающего свои действия, того, кто все хорошо продумал, взвесил и тщательно подготовился.

Берто, вторая учительница, двинулась к выходу, за ней последовал Шарль Леанен, который на этот раз даже не пытался возражать.

Водитель запустил механизм, дверца автобуса открылась с электропневматическим шелестом. Тут, уже ступив на подножку, Шарль Леанен собрал-таки все свое мужество и обернулся к шоферу:

– Что вы творите? Здесь же дети…

– Так и задумано. Выходите, быстро.

– Послушайте, дайте мне хотя бы забрать дочь, она…

– Три секунды. У тебя три секунды на выход.

– Вы что, сумасшедший? Нельзя же…

– Да пошел ты.

Громыхнул выстрел, и Шарля Леанена отбросило на землю пулей крупного калибра, попавшей прямо в грудь. Автобус загудел от плача и криков сорока двух детей от восьми до одиннадцати лет.

Человек в кепке и ухом не повел. Он невозмутимо повернулся к Берто с Лемин и холодно произнес:

– Выходите.

Летиция обернулась к сыновьям. Они были напуганы и не понимали толком, что происходит, но догадывались – что-то серьезное. Крайне серьезное. И их тоже захватила всеобщая паника. Летиция не могла оставить близнецов с психопатом. Это было просто невозможно.

И она мгновенно приняла решение.

Обхватила голову Натана, чмокнула в макушку, то же самое проделала с Лео, встала, пошла к водителю и остановилась, только когда в нее почти уперлось стальное дуло револьвера. У подножки автобуса в луже крови еще подергивалось тело Шарля.

– Полегче, красотка, выходи спокойно, без резких движений.

– Не могу. Я не могу их оставить.

– Как скажешь.

Летиция понимала, что это, вероятно, последние секунды ее жизни, но из любви к своим мальчикам не могла ни замолчать, ни попытаться как-то спастись. Она говорила, выпрямив спину, будто проглотила кол, каждый миг ожидая выстрела, который отбросит ее на землю, и собрав все силы, чтобы не поддаться истерике:

– Нет-нет! Вам нужна моя помощь, чтобы их успокоить! Дети будут кричать и плакать. Я не знаю, что вы задумали, но если хотите куда-то увезти детей, вам нужен кто-нибудь из взрослых, чтобы их утихомирить. Я могу это сделать для вас.

Водитель, секунду назад собиравшийся спустить курок, передумал – слова Летиции заставили его погрузиться ненадолго в размышления. Он пожевал губами и наконец склонил голову:

– Хорошо. Но если кто-нибудь из них зашумит, ты получишь пулю. Ясно?

Летиция энергично закивала, а водитель посмотрел на двух учительниц.

– Ты тоже останешься, чтобы ей помочь, – сказал он мадам Лемин. – А старуха пусть проваливает.

Лемин с отчаянием уставилась на Летицию, а мадам Берто двинулась к выходу из автобуса почти с сожалением, бросив последний взгляд на детей. Можно было подумать, что две учительницы с удовольствием поменялись бы ролями.

Но мадам Берто не успела открыть рот, чтобы обратиться к водителю, – пуля разнесла ее голову вдребезги, и ошметки мозга разлетелись по траве на корм для птиц.

В этот раз дети молчали.

49

Все трагедии мира могли бы разыграться прямо на пороге Парижского отдела расследований – Гильем и бровью не повел бы, ибо он точно знал, что такое настоящий ад. Каждое утро, глядя на себя в зеркале, он видел воплощенное страдание, страх, сомнения и тщетную надежду. Ничто, вот абсолютно ничто – он был твердо в этом уверен – не могло сравниться с кошмаром организации свадебного банкета.

Приготовления к торжественному бракосочетанию продвигались медленно, но верно, неделя за неделей, а чертов план рассадки гостей за столом оставался незаконченным, и его призрак незримой угрозой нависал над союзом с Мод, скелетом скребся в шкафу, отравляя их интимные отношения. Гильем постоянно возвращался к плану – «усаживался за стол», как он говорил, стараясь показать ироничное отношение к проблеме, – и у них еще было время, но с каждым днем и с каждой попыткой взять эту высоту, ему все яснее становилось, что битва заранее проиграна. Тут нужен талант дипломата, стратега, кудесника, пройдохи и всепланетного чемпиона по кубику Рубика одновременно – иначе рассадить родственников со стороны невесты и родственников со стороны жениха так, чтобы не возникло недоразумений, будет невозможно.

По сравнению с этой пыткой все остальное казалось Гильему приятным. Даже ежедневный ввод огромных массивов данных в компьютерную программу, анализ отчетов и поиск совпадений, построение схем, призванных связать между собой фигурантов нескольких дел, обзвон телефонных операторов и получение от них длиннющих списков звонков на проверку – все это было истинным счастьем рядом с решением головоломки, которая никак не хотела сложиться магическим образом так, чтобы свадебный банкет удался.

Все утро Гильем наблюдал, как Лудивина и Сеньон суетятся, добиваясь разрешения на анализ крови Кевена Бланше по прозвищу Чудила и психопата из торгового центра. Они круто наехали на прокурора Республики, чтобы получить ордер на такой же анализ крови двух покончивших с собой подростков из скоростного поезда и Людовика Мерсье. Высказанная Лудивиной версия о том, что все недавние преступления связаны, должна была подтвердиться с помощью токсикологических тестов. Она была убеждена, что тот, кто выдает себя за дьявола, отравлял всех вокруг наркотиками, даже своих подручных, или, по крайней мере, наименее фанатичных из них. Возможно, он использовал коктейль с меньшей концентрацией, чем та, что была нужна для убийства, но в его состав определенно входили элементы, изменяющие сознание и лишающие людей воли, а может, наоборот, вызывающие неконтролируемое нервное возбуждение, в зависимости от целей дьявола.

Ближе к полудню позвонил сам профессор Кольсон. Следственный судья уже распорядился о проведении подробной токсикологической экспертизы тел двух убийц из поезда Париж – Андай. Анализ проводила токсикологическая лаборатория Парижской префектуры полиции, находившаяся в том же здании, что и Институт судебно-медицинской экспертизы, и Кольсон, получив результаты, лично связался с Лудивиной.

Смесь веществ в крови подростков оказалась примечательной – почти такой же, как у Лудивины, но без адреналина и с другой дозировкой элементов. Кетамина было меньше – возможно, чтобы не спровоцировать сердечный приступ, – и ЛСД тоже. Зато там присутствовали метамфетамин и в изрядном количестве бензилпиперазин, больше известный, в основном в Соединенных Штатах, как «соль для ванны», – наркотик, вызывающий приступы буйства и бреда; в тех странах, где он популярен, под воздействием этого наркотика совершались массовые убийства, акты каннибализма и множество суицидов.

Лудивина только что доказала, что существует несомненная связь между несколькими тяжкими преступлениями, совершенными за две прошедшие недели.

На полковника Жиана это произвело сильное впечатление. Теперь нужно было пересмотреть все расследования, все реорганизовать и проинформировать высшее руководство. Задача нарисовалась колоссальная, особенно при нынешних обстоятельствах, когда вся страна пережила потрясение и граждане опасались за свою безопасность. Жиану предстояло возглавить не просто масштабное расследование, но десяток таковых в рамках одной следственной группы.

Лудивина, верная самой себе, не ожидала от полковника никаких указаний. В полдень она уже утащила за собой Сеньона в клинику Святого Мартина Тертрского послушать хваленого психиатра.

Гильем тем временем пробил все телефонные номера, предоставленные версальским РУСП по делу пары, найденной в лесу Сен-Жермен-ан-Лэ, и выяснил, что ни один из них не совпадает с теми, что зарегистрированы на имена, которые фигурируют в других делах. На всякий случай он внимательно прочитал список фамилий в отчете РУСП.

Затем в течение часа Гильем вносил персональные данные этих граждан в аналитическую программу, строчка за строчкой, уже не слишком вчитываясь и врубив музыку в наушниках.

И вдруг Analyst Notebook отреагировала, подсветив одну ячейку в таблице.

У Гильема екнуло сердце.

Он склонился к экрану и кликнул по ячейке, вызывая полный отчет программы.

Мало-помалу его лицо расслабилось. Наушники соскользнули на шею.

После десятков часов за компом, тысяч прочитанных страниц, тонны внесенных данных Гильем поднялся с кресла и в благодарственном жесте воздел руки к потолку.

За одно-единственное мгновение программа придала смысл всему, что он до сих пор делал.

Выпало имя. Ответ, на поиски которого люди потратили бы недели, а то и месяцы.

И принадлежало это имя не случайному человеку.

Гильем рванулся к телефону.

Надо было немедленно предупредить Лудивину.

Она ехала прямиком к нему.

Но Гильем не успел – в кабинет вихрем ворвался полковник Жиан.

– Где лейтенант Дабо?

– Сеньон?.. Э-э… уехал с Лудивиной. А что?

Жиан был в испарине, и вся его привычная невозмутимость куда-то исчезла. Большого ума не требовалось, чтобы догадаться: случилась катастрофа.

– Меня только что проинформировали, что автобус с четырьмя десятками детей исчез в неизвестном направлении, а какой-то велосипедист нашел двух застреленных взрослых, которые, судя по всему, их сопровождали. Я жду подтверждения данных.

– Делом будем заниматься мы?

– Пока что не напрямую. Похищенные дети – ученики школы Де Брусса в нашем округе, и нас попросили помочь. Директор школы только что передала мне список учеников, ехавших на экскурсию, и тех, кто их сопровождал. В списке имена сыновей и жены Сеньона. Мы с майором внимательно изучили список. Сеньон Дабо – единственный наш сотрудник, связанный с этим происшествием. И он должен быть здесь до того, как сам узнает о том, что случилось. Мне не нужно, чтобы по городу метался хорошо обученный военный ста девяносто пяти сантиметров роста и с оружием за поясом. – Жиан схватил трубку стационарного телефона на столе Сеньона. – Вы знаете номер его мобильного?