Текст книги "Терпение дьявола"

Полыхающее огнем лицо дьявола вспышкой возникло в памяти – глаза с бушующей внутри лавой, серное дыхание и огромные когти.

Лудивина заморгала и поднесла руку ко лбу.

– Вам нехорошо? – спросил Малюмон. – Хотите воды?

– Нет-нет, сейчас пройдет… – Она сделала глубокий вдох и выпрямилась с натянутой улыбкой. – Просто голова закружилась.

Все-таки мысль о сообщнике Брюссена не давала ей покоя. Версия, конечно, маловероятная, но отбрасывать ее нельзя – ведь возил же он с собой ГФЛ в Брюнуа, даже если допустить, что это было что-то вроде ритуала посвящения с целью ошеломить ГФЛ и обеспечить себе его безоглядную верность.

– Может быть, у Брюссена есть друзья среди персонала клиники?

– У него одинаково хорошие отношения со всеми.

– Но, возможно, с кем-то он общается чаще, чем с остальными? В прошлый раз мне показалось, что он довольно близко знает вашего ответственного за безопасность.

Лудивина помнила того громилу с похотливым взглядом – он вызвал у нее очень неприятные эмоции.

– Вы о Лоике? Нет, не думаю. И если хотите знать мое мнение, человек, которого вы ищете, не разделяет его идей, у него другая патология. Дьявол любит доминировать, командовать и не опускается до уровня тех, кем он манипулирует. У него могут быть адепты, но не партнеры. Среди персонала у Сержа нет «подчиненных» или «ведомых», здесь у всех другие отношения.

Лудивина кивнула, усмехнувшись себе под нос – по этому вопросу их с Малюмоном мнения полностью совпадали. Она еще раз напомнила о расписании дежурств Брюссена, и они вместе сверили его с теми днями, когда была похищена и убита пара из Эннери. В прошлую пятницу после обеда, а также в субботу и в воскресенье Брюссен не работал. Затем Лудивина достала листок с датами убийства девушки из Таверни, мужчины в парижской квартире и Жозе Солиса в Брюнуа.

Все совпадало: каждый раз у Брюссена либо был выходной, либо преступления совершались ночью, а утренние часы на следующий день у него оказывались свободными.

– В среду, когда мы приезжали сюда с моим коллегой, Брюссен поздно ушел с работы? У него не было ночного дежурства?

Тут Малюмону даже не понадобилось сверяться со своими записями:

– Дежурства не было. И по-моему, он ушел рано, вскоре после вас.

Назвать все это совпадениями уже никак было нельзя.

Попался.

– Сегодня он в клинике? – спросила Лудивина.

Малюмон понял, к чему она клонит, и его лицо напряглось, вертикальные морщины на щеках обозначились отчетливее.

– Да. Но если вы хотите сейчас с ним встретиться, это, на мой взгляд, не лучшая идея. Брюссен умный человек и очень наблюдательный, он сразу…

– Я знаю, – перебила Лудивина.

Однако в глубине души она вдруг загорелась желанием немедленно оказаться лицом к лицу с Брюссеном. Здесь полно людей – сбежать ему не дадут, а она вооружена и настроена крайне решительно. Возможно, с ее стороны это будет глупо и безответственно, но даже если Лудивина не чувствовала себя в нормальной физической форме, она сомневалась, что ее желание схватить убийцу – результат латентного воздействия коктейля из наркотиков, которые еще плавали где-то в ее кровеносной системе. Нет, это не запоздалое последствие отравления. Это стремление сделать последний рывок на пути к цели.

Ей не терпелось увидеть, какое лицо будет у Брюссена, когда он поймет, что попался. Что для него все кончено.

И что известие о приговоре принесла ему именно она.

Лудивина вдохнула полной грудью – кровь понесла к мозгу огромную дозу кислорода.

Она приняла решение.

53

Дурное предчувствие – неприятная штука. Как будто стоишь, пытаясь удержать равновесие, в лодке, которую раскачивают ледяные волны, и хочешь добраться до берега, но видишь при этом, как шторм набирает силу.

Сеньону и так было несладко в его утлом суденышке, а ветер все крепчал и гнал его в открытое море.

Чутье настойчиво подсказывало: происходит что-то страшное, это касается его лично, и никто не хочет ему все рассказать.

Он уже много раз пытался дозвониться до Летиции. Сначала телефон долго звонил в пустоту, потом всякий раз из динамика звучал механический голос, предлагавший оставить сообщение. Сеньон знал, что утренний экспромт жене не понравился – у нее весь день был расписан по минутам, и она пожертвовала своей пятницей ради него. Может, вечером его даже ждет скандал…

Жена и дети – самое главное в его жизни. Все остальное не имеет такого огромного значения.

И если у них отберут дело преступников-психопатов, как боится Лудивина, он не сильно расстроится.

Вспомнив о напарнице, Сеньон подумал, что зря отпустил ее в клинику одну. Но что он мог сделать против этой разъяренной фурии, которая уперлась всеми рогами и копытами? Надеть на нее браслеты, как на преступницу, и силой утащить в казарму? Так или иначе, Лудивина пообещала держаться подальше от Брюссена, а выполнять обещание она умеет.

Если только на ее способность здраво мыслить не повлияют остатки наркотиков в крови…

Сеньон тряхнул головой. Лудивине можно доверять. К вечеру она вернется и привезет все, что хотела узнать. А пока у него есть другие заботы.

Когда он вошел в здание жандармерии, ошалелые взгляды коллег подтвердили, что интуиция сработала правильно. В черной ледяной воде вокруг лодки мгновенно замелькали акульи плавники, и он, перепрыгивая через две ступеньки, бросился наверх искать полковника Жиана.

Шеф устроил большой сбор – вся группа «666» сидела в самом просторном конференц-зале, на столе перед каждым были разложены блокноты, айпэды, мобильные телефоны. Сеньон читал на лицах тревогу и напряжение, необычную серьезность и даже признаки паники. Это было совещание по поводу чрезвычайной ситуации, не больше, не меньше.

Жиан предложил ему сесть, но Сеньон отказался. Он догадывался, что происшествие выходит за рамки расследования и касается его напрямую. Гильем, Магали, Франк и Бенжамен подошли к нему, пока полковник подыскивал слова для того, что никак не мог заставить себя произнести.

Когда все-таки прозвучали имена его жены и детей, а потом слова «пропали» и «похищены», мир перевернулся вместе с лодкой, и Сеньон с головой ушел в черную ледяную воду.

Вода бушевала и бурлила, в ней резвились мерзкие твари, и глубинные течения увлекали его в бездну.

Вода была такая холодная, что заморозила в нем все чувства.

* * *

Сеньону потребовалось минут десять, чтобы снова включиться в реальность. Все суетились вокруг него, Жиан даже велел позвать врача. Но здоровяк сам поднялся со стула.

– Как это произошло? – бесстрастно спросил он.

– Из зоопарка позвонили в школу узнать, почему экскурсионная группа так опаздывает. Директриса попыталась связаться с учительницами, но ни одна, ни вторая не ответили, и через два часа она позвонила в полицию. Поисками поначалу занялась полицейская бригада из Моля, зоопарк у них рядом, а потом они получили информацию о двух трупах, найденных у обочины сельской дороги часом раньше. В карманах у обоих были документы – оказалось, это учительница, сопровождавшая учеников на экскурсию, и один из родителей.

– Не моя жена?

– Нет, не Летиция, – мягко заверил Жиан.

– А что с автобусом?

– Исчез. Несколько моторизованных патрулей прочесывают местность, но пока ничего.

– Но ведь автобус не может просто так исчезнуть, – пробормотал Сеньон, по-прежнему пребывавший в состоянии шока.

– Все наши мобилизованы, ищут свидетелей, собирают показания, опрашивают прохожих на дорогах во всех окрестных городках. Мы оповестили АДКПН[64]64
  АДКПН – Автодорожная компания Париж – Нормандия.


[Закрыть] и другие дорожные компании, камеры видеонаблюдения автобус не упустят, и пункты сбора пошлины тоже. Наши мотоциклисты прочесывают государственные и департаментальные автомагистрали.

Сеньон обхватил голову руками. Всем в комнате было неуютно, оттого что они больше ничего не могли сделать.

Гильем смотрел на товарища с невыносимым отчаянием человека, который не в силах ничем помочь. В этот самый момент сотни жандармов и полицейских искали автобус, найти его было делом нескольких минут, в крайнем случае – часов, потому что если сумасшедший берет в заложники сорок два ученика начальной школы, он не сможет долго скрываться.

Мало-помалу становился очевидным факт, что преступник все продумал заранее. Когда облава только началась, никто не знал, случайный это захват или хорошо продуманный план, но с тех пор как автобус свернул с автомагистрали А13, он не попал в объектив ни одной камеры. Жандармы были повсюду, они действовали с чрезвычайной скоростью, просмотрели все существующие видеозаписи, иногда прямо на месте, на пунктах видеонаблюдения, но автобуса не обнаружили.

– У вас есть номера мобильников взрослых из сопровождения? – внезапно вышел из ступора Сеньон. – Их можно засечь с помощью геолокации!

– Мы уже пробовали, – почти извиняющимся тоном ответила Магали. – Телефоны либо выключены, либо сломаны.

– Всех родителей оповестили?

– Нет, их слишком много, мы пока были заняты другим, но сейчас уже начали их обзванивать.

– А в автобусе есть маячок, или GPS, или как там еще автомобильные компании отслеживают свои машины?

– Нет. В автобусе нет ничего такого.

Сеньон сжал кулаки, вскочил и зашагал по залу – ему нужно было двигаться, чтобы хоть как-то избавиться от нарастающего нервного напряжения.

– Кто координирует поисковые группы? Мы?

– В данный момент да. По крайней мере вся информация от патрулей поступает к нам, – отозвался Жиан, прижимая к уху мобильный. – Мы на связи со всеми без исключения, в том числе с полицией.

– И какой у нас план?

Жиан отвернулся, чтобы ответить собеседнику по телефону, и разговор с Сеньоном продолжила за него Магали:

– Пока идут поиски, ребята из уголовной полиции пытаются составить профиль водителя на основании скудных данных, которые удалось собрать. Он пришел за автобусом в депо – флики просматривают записи с той камеры наблюдения, чтобы установить его внешность, а криминалисты снимут отпечатки пальцев там, где он к чему-нибудь прикасался. Если, конечно, на нем не было перчаток…

– А что еще?

Сеньон не находил себе места, и все посматривали на него краем глаза, разговаривая по телефонам и делая записи, однако никто не решался попросить его уйти, хотя, учитывая личную заинтересованность, он не имел права здесь находиться и в таком состоянии ничем не мог помочь.

Гильем в конце концов встал и, обняв коллегу за плечи, увлек его в коридор. Они вместе перешли в свой кабинет.

– Сеньон, я понимаю, ты с ума сходишь от того, что сейчас творится, но послушай меня: пусть команда спокойно работает. Они все профессионалы, ты же в этом не сомневаешься. А теперь садись тут, и я тебе расскажу все, даже то, что они не решаются говорить. Хорошо?

Сеньон крутанулся на месте, как разъяренный хищник, запертый в клетку, но все же опустился в кресло за своим столом.

– Мы сейчас восстанавливаем хронологию преступления. Вот что уже известно: в семь пятьдесят он убил настоящего водителя в депо и отволок труп в подсобку, чтобы его сразу не нашли, – таким образом рассчитывал выиграть время. Расчет оправдался – покойника обнаружили только ближе к полудню. До этого никто в депо не замечал ничего подозрительного. В восемь тридцать пять он подъехал к школе и примерно без десяти девять уехал оттуда с детьми и четырьмя взрослыми из группы сопровождения, среди них была Летиция. Как ты знаешь, они должны были отправиться на экскурсию в зоопарк Туари, но водитель с самого начала изменил маршрут – вместо того чтобы ехать на юг по трассе Н12, он поехал на север и дальше по А13.

– Почему он выбрал именно этот автобус? А? Почему автобус с моими детьми?

– Непонятнее всего то, что он не просто угнал автобус, но и прихватил всех, кто в нем был. Вот что удивительно – он знал, куда этот автобус направляется и в котором часу должен быть у школы. Либо преступник заранее подготовился, либо настоящий шофер сказал ему об этом перед смертью, и убийца решил заодно украсть его жизнь, в каком-то смысле.

– И что ты обо всем этом думаешь?

– Маг считает, что…

– Нет! Плевать мне, что считает Маг, я хочу услышать твое мнение, выводы нашего аналитика!

Гильем покусал губу, вздохнул и наконец просто сказал:

– Нет у меня ни мнения, ни выводов, Сеньон. Пока многое неясно, нужно больше информации.

Здоровяк опять в отчаянии обхватил голову руками.

– Прости, мне очень жаль, – пробормотал Гильем.

Воцарилось молчание, и оно затягивалось – Гильем почти физически чувствовал, как воздух в кабинете густеет и становится трудно дышать. Он попытался хоть как-то сменить тему, зная, что разговор о Лудивине немного отвлечет Сеньона, поэтому спросил:

– А где наша королева бала?

Сеньон как будто только сейчас вспомнил о ее существовании.

– Поехала в клинику.

– Черт, к Брюссену?! – выпалил Гильем.

Здоровяк вопросительно поднял бровь:

– Вообще-то к Малюмону. При чем тут Брюссен?

– Лудивина тебе не сказала?! Аналитическая программа наконец-то выдала общий знаменатель – во всех психушках, где побывали те, кто имеет отношение к нашему расследованию, работал Серж Брюссен. Я думаю, он именно тот, кто нам нужен. Я как раз копал в этом направлении, когда пришло сообщение об автобусе, поэтому успел только поставить в известность Жиана. Он ждет меня после обеда, чтобы выслушать, что у нас есть на Брюссена, и решить, что делать дальше. Боюсь, как бы Лудивина не натворила бед в клинике.

– Она девушка порывистая, но не идиотка. В худшем случае вернется оттуда с пустыми руками и в ярости, а в лучшем – привезет расписание рабочих часов Брюссена, чтобы проверить, есть ли у него алиби по всем преступлениям. – Однако, договорив, Сеньон сжал зубы и теперь казался еще более встревоженным.

– Если Жиан узнает, что она одна помчалась в клинику, он нам яйца оторвет, – вздохнул Гильем.

– У него сейчас других забот полно. СМИ уже в курсе насчет автобуса?

– Пока нет, но шум поднимется с минуты на минуту.

Голоса, доносившиеся из конференц-зала, вдруг сделались громче – народ там оживился, и Сеньон, вскочив с кресла, бросился в коридор.

Флики только что установили личность преступника.

Патрик Маон, сорок семь лет, безработный, проживает в Нуази-ле-Гран. В молодости привлекался за мелкое воровство, хранение краденого, развратные действия, избиения, в дальнейшем – неоднократно за жестокое обращение с животными, мошенничество со страховкой, попытку убийства; подозревался в нескольких криминальных поджогах и как минимум в одном изнасиловании. Находился в заключении то в тюрьмах, то в психиатрических больницах, и ни один судебный эксперт не мог с уверенностью сказать, где его место.

– Коллеги отсмотрели видеозаписи с камер наблюдения в депо, – громко объявила Магали дюжине собравшихся вокруг нее жандармов. – На них засветился наш парень, сейчас нам пришлют стоп-кадр с его физиономией. Перчаток на нем не было, и он там все облапал своими жирными ручищами, так что личность установлена по отпечаткам.

– Обыск у него в доме уже проводят? – спросил Сеньон.

– Едут туда.

– У него есть семья? – поинтересовался Франк. – Жена? Дети? Хоть кто-нибудь, кто может что-то знать о его намерениях или по крайней мере о психическом состоянии?

– Не знаю, но думаю, что уголовная полиция этим вопросом уже занимается.

У Магали снова зазвонил мобильный. Она внимательно выслушала собеседника, попросила подтверждения и нахмурилась.

– Патрик Маон заранее наметил жертву, – сообщила она присутствовавшим. – На видеозаписях он ждет и пропускает двух шоферов, затем нападает на третьего. Ему нужен был конкретный человек, это не случайное убийство.

– Что у полиции есть на мертвого шофера? – спросил Жиан. – Личность хотя бы установили?

Магали заглянула в свои записи и прочитала:

– Рене Довер, приводов не имел, на первый взгляд ничего подозрительного.

– В любом случае у Маона с ним были свои счеты, – подытожил полковник. – Ив, займитесь этим Довером параллельно с полицией. Мне нужна о нем исчерпывающая информация – круг общения, с кем спал, где бывал, короче, все без исключения. Он определенно здорово насолил нашему преступнику, если тот с ним расправился и решил присвоить себе его работу. Это явно не из-за простой ссоры в баре. Нужно защитить семью Довера – если Маон украл у него работу, возможно, он бросит где-нибудь автобус и примется за его близких.

– Понял, – кивнул Ив и зашагал прочь из кабинета; за ним последовали еще двое из его бригады.

Жиан хлопнул в ладоши:

– Капелль, собирайте своих людей, поедете со мной в Ивелин. Весь департамент перекрыт и под наблюдением. Автобус, несомненно, все еще находится там, и я хочу быть поближе к месту событий. Майор Рейно, остаетесь тут за главного.

Сеньон заступил Жиану дорогу:

– Я с вами, полковник.

Жиан поиграл с ним в гляделки со всей решительностью своего звания и опыта, но в конце концов кивнул:

– Но имейте в виду, Дабо: официально вы в этом не участвуете. Учитывая ваше состояние, будете простым наблюдателем.

Конференц-зал опустел за несколько секунд, остался только Гильем наедине со своими мыслями и новыми идеями – они метались в лабиринтах огромных массивов информации, от которых у него голова шла кругом.

54

Способность бороться против собственной природы – вот что отличает нормального человека от психопата.

Первый ведет нескончаемую войну с собственными желаниями, учится не поддаваться им, а если и уступает, то крайне редко, и самые экстремальные порывы всегда держит под контролем, тогда как второй либо терпит до тех пор, пока природа сама не берет над ним верх, либо добровольно сдается на милость своим наихудшим качествам.

Лудивина мысленно повторяла эти истины, пытаясь отыскать в навороченном «бокстере» скважину замка зажигания. Ей удалось обуздать свои желания и порывы, поскольку было ясно, что до добра они не доведут. Нельзя вступать в одиночное противостояние с Брюссеном. Пусть еще несколько часов побудет в уверенности, что он проскочил все ловушки, и тогда завтра на рассвете можно взять его тепленьким.

Наконец она нашла дырку для ключа слева от руля и вспомнила, что уже искала ее, когда выезжала из прокатной конторы в аэропорту.

Мотор приветливо зарокотал – пока еще совсем не агрессивно – и сразу затих, словно затаившись в ожидании, когда Лудивина подаст ему правой ногой сигнал и можно будет показать всю свою мощь, яростно взреветь и взвыть на высоких нотах. Лудивине это понравилось, еще когда она заставила родстер дать задний ход. Теперь, на обратном пути, уже можно было получать наслаждение от дороги и от крутой тачки. Она откинула складной верх – электроника сработала плавно, и пока Лудивина потихоньку разворачивалась и выруливала на дорогу, над ней открывалось небо.

Сейчас она чувствовала себя гораздо лучше. Несмотря на психологический шок от недавнего вторжения, душу переполняла радость – почти ликование, которого она давно уже не испытывала. Главный преступник за все поплатится. Месть, можно считать, уже свершилась. Даже если Жиан сегодня объявит, что у них отбирают дело, завтра она будет присутствовать при аресте – решение принято и отмене не подлежит, никто не сможет ей отказать в этом удовольствии. Никто.

Лудивина наслаждалась свежим ветром, возвращаясь той же дорогой мимо буковой рощи и обширной поляны справа, ниже по склону. Она прибавила скорость, и «порше бокстер» сразу откликнулся, готовый порезвиться. Но Лудивина все же ослабила давление на педаль газа, рассудив, что момент для того, чтобы влететь в какой-нибудь дуб, совсем неподходящий.

Длинное здание клиники уменьшалось в зеркале заднего вида, потом фасад и вовсе исчез, и теперь о ее существовании можно было догадаться лишь по оранжевой полосе черепицы в просвете между кронами буков.

Зато на повороте впереди показался другой фасад – туберкулезного санатория, давным-давно заброшенного. Здоровенное чудище из желтого кирпича, владыка праха и пыли, паучий царь, притаился за спиной старого замка. Лудивина невольно поежилась, глядя на этого забытого монстра, зажатого со всех сторон лесом, угнездившегося на склоне холма вдали от людей и жизни. Она представила себе больных туберкулезом, умиравших в этих стенах с чувством, что общество вышвырнуло их далеко на обочину, чтобы не видеть чужих страданий. Сколько их плевалось гнилыми легкими под этой крышей? А сейчас по коридорам гуляет и стонет ветер, свистит больным дыханием призраков, в которых превратились все погибшие здесь пациенты.

Под ярким майским солнышком, в окружении ромашек, выныривающих повсюду из густой высокой травы, Лудивина сказала себе, что надо что-то делать со своим болезненным воображением, если оно посреди такой красоты рисует зловещие картины. Пора уже очистить сознание ото всех этих ужасов, накопившихся в ней за последние две недели, и отдать должное удобному кожаному креслу, свежему воздуху и мощному мотору.

Но шестеренки в голове крутились и искрили, редко позволяя себе короткие передышки – из-за этой разрушительной особенности неугомонного мышления, от неумения переводить разум в режим офлайн, ей, в отличие от большинства людей, никогда не удавалось легко засыпать. Нейроны продолжали трудиться, память подбрасывала в их сеть слова, образы, звуки и запахи, а чутье объединяло все это в единую схему под влиянием сознательно и бессознательно накопленного опыта.

Идея сформировалась мгновенно. Сначала появился какой-то смутный зуд, потом нарисовалась ниточка, и Лудивина дернула за нее, пока не очень представляя зачем. Ниточка распрямилась, натянулась – и хитрый узел развязался, как по волшебству.

Лудивина убрала ногу с педали газа, одновременно повернув голову в сторону здания из желтого кирпича.

У Сержа Брюссена есть семья – значит, он не мог держать пленников в своем доме. Но Альбана и Фредерик провели в заточении несколько дней, и вряд ли Брюссен заткнул им рот – ему хотелось слышать их плач, мольбы, питаться страхом обреченных людей. Поэтому он должен был найти какое-то уединенное место. Заброшенное здание, куда никто не сунется.

Обширные владения психиатрической клиники обнесены высокой оградой, попасть сюда можно только по предварительной записи через главные ворота, которые открывает сторож; любопытствующие граждане не рискнут забраться так далеко, а у персонала есть дела поважнее, чем бродить по неприветливым развалинам.

Кроме того, учитывая интенсивный рабочий график и личную жизнь, пусть даже сведенную к минимуму, Брюссену было бы трудно выкроить время, чтобы наведаться к жертвам, если только они не находились поблизости, прямо-таки под рукой, готовые в коротких перерывах потешить его своими криками.

Идеальная тюрьма для пленников.

Лудивина посмотрела на дорогу, уходившую влево, к старому туберкулезному санаторию, и свернула на нее, больше не раздумывая.

Как только «порше бокстер» остановился в тени замка, она заглянула в бардачок. По счастью, там нашлось то, что нужно, – карманный фонарик.

Подойдя поближе к огромной глыбе из желтого кирпича, Лудивина почувствовала себя совсем маленькой, и в голове мелькнула мысль: а не вернуться ли сюда с Сеньоном, просто из осторожности? Но это было бы проявлением слабости – нет уж, она не принадлежит к разряду впечатлительных девиц. По крайней мере, давно перестала быть таковой.

Лудивина спустилась по откосу, поискала вход и озадаченно поняла, что его нигде нет – двери и редкие окна на первом этаже были давным-давно замурованы или забиты досками. Но наверняка же должен быть какой-то лаз или дыра в стене…

Она замерла, увидев вдруг свежие следы на земле и траве, – они вели к узкой двери, загороженной деревянной решеткой из перекрещенных планок. Решетка поддалась – Лудивина сумела отодвинуть ее на достаточное расстояние, чтобы протиснуться внутрь заброшенного санатория.

Теперь ей предстояло поднять облака пыли, распугать пауков и послушать завывания призраков.

В глубине души она надеялась даже, что призраки поведают ей свои тайны.