Текст книги "Блуждающий свет за окном"

Глава седьмая. Савелий

«А Макарыч-то ох как не прост! – думала я, на неуверенных ногах направляясь к дому Савелия. – Похоже, дед действительно что-то умеет. Разгон туч, конечно, не его заслуга, обычное совпадение, а вот моя реакция на его последние слова… Словно под гипнозом была, хотя гипнозу в принципе не поддаюсь».

Как-то под Новый Год к нам в институт приехал гипнотизер. Выйдя на институтскую сцену, он велел собравшимся сцепить пальцы в замок, а, чуть позже, предложил развести руки в стороны. У многих тогда не вышло, даже у бывшей подруги Светки, так и сидели бедняги со сцепленными пальцами, пока сам артист не пришел им на помощь. У меня же пальцы разжались сразу. Нескольких студентов, включая Светку, гипнотизер пригласил на сцену. Я попыталась примкнуть к ним, но артист решительно вернул меня в зал. Мне осталось лишь с завистью наблюдать из партера, как другие студенты на сцене изображают маленьких детей, рвут с пола несуществующие цветы, лежат между двух стульев, опираясь на них головой и пятками. Мне очень хотелось быть среди них, но сидевший рядом Павлик пояснил, что я не поддаюсь гипнозу. С такими, как я, артистам работать нельзя, выйдет сплошной конфуз, зато Светка для них просто подарок!

Выходит, неправ был Паша, и я поддаюсь гипнозу, все дело в силе гипнотизера… Иван Багров вовсе не колдун! Старик – сильнейший гипнотизер, намного круче, чем наш заезжий артист. Его бы тогда на сцену – неделю б никто рук не расцепил! Так что я сегодня легко отделалась. Надеюсь, следующий объект исследования не обладает подобным даром.

Издалека дом Савелия мне понравился. Пригожий, чистенький, аккуратный, недавно выкрашенный в желтый цвет. Три окошка в ряд смотрят на улицу. Сбоку уютная застекленная веранда, где в жаркий день приятно почаевничать с радушным хозяином, неспешно поболтать на разные темы…

Подойдя ближе, я осознала свое заблуждение. Не был хозяин избы радушным. Отнюдь!

Забор вокруг дома оказался выше моего роста. Хороший забор, добротный, в таком даже щели не найдешь, чтобы во двор заглянуть! По центру – железные кованные ворота, рядом с ними – калитка… А за забором злобный лай сразу двух собак. И не каких-нибудь мелких шавок – немецких овчарок, а то и ротвейлеров!

Отыскав между воротами и забором небольшую щель, я приставила к ней глаз. Насчет собак я не ошиблась – по двору совершенно свободно бегали две огромные немецкие овчарки. Псины с лаем носились вдоль забора, периодически наскакивая на него передними лапами. Перемахнуть столь серьезную преграду они, конечно, не могли, тем не менее хотелось уйти от дома куда-нибудь подальше.

Что-то у меня пропало желание беседовать с Савелием! Еще немного полюбуюсь на домик и пойду дальше, к Лукерье. А домик-то любопытный!

Все выходящие на улицу окна, включая веранду, плотно зашторены, словно у хозяина врожденная светобоязнь. Над высоким крыльцом новенький деревянный навес. Дверь стальная, добротная – в глухих деревнях такие встретишь нечасто. А прямо над дверью что-то намалевано – темной краской или обычным углем…

У меня довольно острое зрение – в проверочной таблице я легко читаю верхнюю строчку. Приглядевшись, я смогла различить рисунки. Странные какие-то. В один ряд были нарисованы: перевернутая пятиконечная звезда, за ней – знак, напоминающий фашистскую свастику, за ним – крест, у которого верхняя часть почему-то была длиннее нижней. Дальше шло изображение какого-то животного (тут даже мое острое зрение дало сбой, больно уж мелко).

Пока я разглядывала рисунки, стальная дверь без скрипа отворилась, и на крыльцо вышел хозяин. Он оказался крепким мужиком лет сорока или чуть больше, в клетчатой рубашке навыпуск и свободных серых брюках. Рыжевато-русые волосы были подстрижены в кружок, редкая светло-рыжая бородка оформлена клинышком.

Надо же, еще один рыжий! Уж не родственники ли они с Егором? Впрочем, кроме рыжеватого оттенка волос никакого сходства между ними нет. У Егора и черты тоньше, и фигура стройней. Этот же настоящий слон!

Небольшие, глубоко посаженные глазки недоуменно осматривали забор, вдоль которого с лаем носились собаки. Постояв на крыльце, он неспешно двинулся к воротам. Пришлось и мне оторваться от щели в заборе и чинно пристроиться за калиткой. В ней оказалось небольшое окошко, как раз на уровне моего лица. Распахнув его, хозяин уставился на меня водянисто-голубыми радужками.

– Вам, девушка, кого? – недовольным тоном начал он, но, встретив мой взгляд, вдруг улыбнулся какой-то робкой, неуверенной улыбкой, совершенно не вязавшейся с его мощной фигурой.

Я тут же решила, что мужик на меня запал, и почувствовала себя намного уверенней. Любим мы, женщины, осознавать свою власть над мужчинами, ох любим! Я быстренько изложила свою «легенду», в которой была отчасти правда, отчасти – стопроцентная ложь.

По легенде, я – внучка Марии Ельцовой (что истинная правда), учусь на факультете журналистики (на самом деле я учусь в мединституте, но мужик-то этого не знает, поскольку с бабушкой моей не контачит!), по заданию редакции одной известной газеты провожу опрос среди местного населения (тоже ложь, да только пусть попробует проверить!). Меня интересует все, что касается нелидовской аномалии, в первую очередь, конечно, причины ее возникновения. Не мог бы он…

Окошко в калитке внезапно захлопнулось. Шокированная столь хамским поведением человека, который вроде бы на меня запал, я уже собралась уйти, когда услышала короткий приказ собакам: «Сидеть!» и скрежет открываемого засова. Приоткрыв калитку примерно на треть, Савелий протиснулся наружу и плотно прикрыл дверцу за собой. Теперь он стоял напротив меня, улыбаясь все той же неуверенной улыбкой и пристально глядя мне в глаза. Он был выше меня примерно на полголовы, но из-за общей массивности фигуры не выглядел высоким. Больше центнера сплошных мышц – лишнего жира в нем не было ни грамма!

– Значит, вы по поводу аномалии, – не отводя от меня пристального взгляда, сказал Савелий. – А вы для какой газеты пишете?

– Для «Московского комсомольца», – снова соврала я.

Не опуская взгляда, он задумчиво почесал голову.

– Внучка Ельцовой, говорите… А как вас зовут?

– Вика.

– Очень приятно. А я, значит, Савелий.

Отвернувшись, Савелий пригладил рукой рыжеватые волосенки, указательными пальцами быстро протер глаза, после чего вновь уставился на меня.

– И со многими вы уже поговорили?

– Да нет. Всего несколько человек опросила.

– А со Зверевым говорили?

– С каким еще Зверевым? – слегка удивилась я.

Савелий кривовато усмехнулся.

– Ну, он тут у нас главный по аномалии. Говорят, диссертацию пишет. Не знаю уж, чего он там пишет…

– Так вы о Егоре? – догадалась я и тут же сделала самое презрительное лицо, какое только смогла. – С ним я уже говорила. Пустая трата времени. Он, знаете ли, страшный консерватор, ни во что, выходящее за рамки, в принципе не верит. Такие, как он, не видят дальше собственного носа. Да и вообще, тормозной он какой-то.

Пристальный взгляд Савелия приобрел слегка озадаченный оттенок.

– Он вас чем-то обидел?

– Да нет. Просто мне такой тип людей не нравится. И хватит о Егоре. Давайте вернемся к аномалии.

– Давайте, – согласился Савелий, окидывая оценивающим взглядом мою фигуру. На груди и ногах задержался, как водится, чуть дольше.

От этого взгляда мне стало неприятно. Не люблю, когда мужчина так скоро и так явно демонстрирует свое желание! Такой мужчина либо примитивен, как амеба, либо совсем не уважает женщин (впрочем, возможны оба варианта сразу). Что же касается Савелия… Этот, скорее, примитивен. Сейчас, наверное, начнет меня «клеить»! Ничего, отобьемся.

– Вы, я смотрю, такая молоденькая и симпатичная, – сказал Савелий, неохотно отводя взгляд от моих ног. – Наверное, от парней отбоя нет?

Ну, вот, уже и «клеит».

– Может, и так, только у меня жених есть. А кроме него мне никто не нужен!

Услыхав о женихе, Савелий сокрушенно покачал головой.

– Жених-то ровесник или постарше будет?

– Ровесник.

Хозяин иронически скривил губы.

– Знаю я современную молодежь… – пробурчал он. – Никакой ответственности! Пообещает жениться, затащит в постель, сделает дитя и бросит.

– К моему парню это не относится! – яростно возразила я. – У нас с Андреем все серьезно. Никаких таких вольностей. Мы свадьбы ждем.

– Вот как? – удивленно промолвил Савелий и снова окинул меня быстрым взглядом с головы до пят. Затем вновь пригладил свои жидкие волосенки, а, заодно, и клиновидную бородку. Откровенно говоря, его нехитрые знаки внимания уже стали меня раздражать.

«Все! Пора уходить!» – подумала я, но он, словно почувствовав мой дезертирский настрой, внезапно перевел разговор в нужное русло.

– Так вас аномалия интересует? Что ж мы у калитки-то топчемся? Заходите во двор, не стесняйтесь!

Пока я молча раздумывала, уйти мне или, все-таки, остаться, Савелий распахнул калитку, сердито цыкнул на собак, которые, поджав хвосты, убежали куда-то за дом, и снова предложил мне войти. Я, наконец, приняла решение. Одернув свой цветастый сарафан, опасливо шагнула за калитку.

Участок оказался тщательно ухоженным. На мой взгляд, даже слишком тщательно. Между геометрически правильной формы грядками пролегали абсолютно прямые, посыпанные мелким гравием дорожки. Даже зелень на грядках росла идеально ровными рядами, словно ее высаживали по линейке. Грядки занимали центральную часть участка. Слева стройными рядами росли плодовые деревья и кустарники. Справа располагались хозяйственные постройки: ближе к дороге, почти вплотную к забору, стоял добротный кирпичный гараж, за ним располагалась большая теплица, сквозь стекла которой проглядывали крупные огуречные листья, за теплицей был сооружен навес, под которым разместились продолговатый столик и две деревянные скамейки, далее виднелось какое-то строеньице, возможно – баня.

«Хозяйственный мужчина, сразу видно! – с невольным уважением подумала я. – А живет, похоже, совсем один. Странно…»

Вопреки опасениям, Савелий не пригласил меня в дом, а предложил присесть на одну из скамеек под навесом. Я вздохнула с облегчением. После его красноречивых взглядов в дом как-то не хотелось…

Плюхнувшись на дощатую скамейку, я откинулась на ее жесткую спинку и подняла глаза к небу. А в полуденном небе развернулась вчерашняя, изумительная по красоте картина. У левого края деревни, как раз над домом Ивана Багрова, сияла прозрачная насыщенная голубизна, ближе к центру деревни уже появлялась легкая перистая облачность, неуклонно сгущавшаяся к правому краю деревни, где находился дом моей бабушки. На правой окраине облака были темными, а воздух под ними казался серым и мутным – там, судя по всему, шел дождь.

– Так что вы хотели узнать об аномалии? – усевшись на лавку рядом со мной, спросил Савелий.

Чтобы не затягивать беседу, я решила сразу перейти к сути. Задам два-три вопроса, и до свидания! Как-то не верилось, что Савелий знает что-то важное, а на очереди еще были Лукерья и Марфа…

– Не могли бы вы… – смущенно кашлянув, вновь начала я, – высказать свое мнение… Короче, может ли аномалия быть как-то связана с ворожбой, колдовством? Говорят, вы в этом деле человек сведущий…

Тут Савелий внезапно напрягся.

– Бабуля ваша что-то обо мне наговорила?

– Да ничего она о вас не говорила, – заверила я Савелия. – Вообще ни слова!

– Тогда почему вы решили, что я – сведущий?

На этот раз я решила не раскрывать свои источники. Прогонит, так прогонит! Только что-то мне подсказывало, что Савелий меня не прогонит.

– Да так… Ходят по деревне слухи… Между прочим, не только о вас, о вас даже меньше, чем о других… Я к ним отношусь скептически – в деревнях людям свойственны суеверия.

– Суеверия? – быстро переспросил собеседник, зачем-то осмотрелся по сторонам, словно на обнесенный двухметровым забором и охраняемый собаками участок мог кто-то незаметно проникнуть, и сделал знак говорить тише. – Вот здесь вы, Вика, ошибаетесь. Сам-то я к колдовству никакого отношения не имею – злые языки местных баб в колдуны записали. Видят, мужик обеспеченный, работящий, непьющий, к тому же одинокий… Ну, как такое чудо объяснить? Вот и наговаривают всякое, мол, колдун и все такое… Но кое в чем они правы, неспокойно тут у нас.

Словно в подтверждение его слов над дальней окраиной сильно громыхнуло. Хозяин опасливо взглянул на небо, но креститься не стал, лишь коснулся рукой небольшого медальона у себя на шее. Затем, развернувшись к дому, указал мне на знаки, нарисованные над входной дверью.

– Видите вон те рисунки? Думаете, сбрендил Савелий, в детство впал, каракули над дверью малюет? Только не каракули это вовсе, а оберегающие знаки.

– А что за зверь там изображен? – с любопытством спросила я.

– Это – древнее ритуальное животное!

Приглядевшись к древнему животному повнимательней, благо расстояние теперь позволяло, я удивленно воскликнула.

– Похоже на обычного козла!

– Козел и есть ритуальное животное, – авторитетно заявил собеседник. – А его изображение над дверью выполняет защитную функцию.

– И от чего же оно защищает?

– От порчи, сглаза, приворота… Короче – от всяких недобрых чар. Живут у нас в Нелидовке один колдун и три ведьмы. Очень опасные люди, особенно колдун! Он, кстати, мог и с погодой намудрить…

Желая показать свою осведомленность, я спросила:

– Вы случайно не Ивана Багрова имеете в виду?

Савелий мгновенно прижал палец к губам и вновь огляделся.

– Тсс! Говорите шепотом, он может услышать.

От изумления я вытаращила глаза.

– За десяток домов отсюда?!

Хозяин загадочно улыбнулся.

– Есть у него такая способность.

Поверить в столь тонкий слух было невозможно. Представить, что хитрый Багров, усыпив овчарок подмешанным в мясо снотворным, тайно нашпиговал участок Савелия подслушивающими устройствами, было еще труднее. Напрашивался естественный вывод – надо мной откровенно смеются. Понятно, что смеются, но… ноги, сами собой уносящие меня от дома Макарыча, исчезнувшая прямо на моих глазах туча…

– Интересная способность, – недоверчиво глядя на хозяина, сказала я. – А мог бы он, скажем, тучу разогнать?

Савелий ответил мне тихим голосом.

– И не только это. Я бы мог вам перечислить с десяток его любимых «фокусов», но, боюсь, вы мне не поверите.

– Перечислите хотя бы парочку-троечку, – попросила я, – чтобы я могла решить, верить или не верить.

– Ладно, слушайте, – промолвил Савелий и придвинулся ближе ко мне. Я почувствовала терпкий запах мужского пота и как бы случайно прижавшееся к моей ноге массивное жесткое бедро, но, боясь разрушить атмосферу доверительности, отодвигаться не стала. Потерплю уж как-нибудь!

– Хотите верьте, хотите нет, но он может стать полностью невидимым!

Хозяин немного подождал, ожидая от меня реакции, но я, похлопав глазами, промолчала. Тогда, придав голосу пущую таинственность, Савелий продолжил:

– Еще он может проникать сквозь стены и зависать над землей.

Я по-прежнему молчала, не зная, как прокомментировать столь явную чушь.

– Может наслать на человека смертельную болезнь.

– Порчу, что ли, навести? – вяло поинтересовалась я.

– Ну, да, порчу. Еще он может обернуться черным котярой…

– Кем, кем?

– Котом. Абсолютно черным. Я бы сам не поверил, но тому есть надежные свидетели. Про такую мелочь, как чтение мыслей, даже говорить не стоит… А уж разогнать или пригнать тучи для Макарыча легкая разминка!

Пытаясь произвести на меня впечатление, Савелий явно перестарался. Хождение сквозь стены, превращение в невидимку, в черного кота… Да за кого он меня принимает? За полную идиотку? Секретность изображает, а сам толстой ляжкой норовит прижаться! Наверное, думает: «Сейчас она уши развесит, тут я к ней и подкачу!» Глупо.

И я решительно отодвинулась от Савелия сантиметров на тридцать.

Вновь придвигаться ко мне он не стал, лишь горестно покачал головой, вроде как такой реакции и ожидал.

– Вижу, не верите вы мне, – со смущенным видом промолвил он. – Думаете, сказки рассказываю. Что ж… Я бы на вашем месте тоже не поверил.

Некоторое время мы сидели молча, размышляя каждый о своем. Когда я окончательно решила, что настал момент подняться с нагретой солнцем лавки и вежливо попрощаться с хозяином, он внезапно встрепенулся, словно в голову ему пришла интересная мысль.

– А если б вы увидели все собственными глазами? Тогда бы поверили?

«Последняя попытка привлечь к себе внимание, – подумала я и осталась сидеть на лавке. – А вдруг?..»

– Не знаю. Возможно… Почему вы спрашиваете?

Савелий ответил не сразу. Круглое лицо его приняло задумчивое и в то же время какое-то тревожное выражение, словно, высказав мысль, он сам ее испугался.

– Но это опасно, чертовски опасно, – наконец, пробормотал он и добавил. – Впрочем, все будет зависеть от вашего благоразумия. Если вести себя тихо и не высовываться…

– О чем это вы? – уже всерьез заинтересовалась я.

– Так вы хотите увидеть «фокусы» Макарыча?

– Конечно, хочу! И когда же я смогу это сделать?

Отвернувшись, хозяин снова замолчал, видно, все еще испытывал какие-то сомнения. В ожидании, я разглядывала его простоватый профиль, весь какой-то округлый – никаких прямых линий и углов. Выпуклая линия не слишком высокого лба, вогнутая линия переносицы, плавно переходящая в закругленный кончик носа, мягкий, рыхловатый подбородок, которому даже бородка клинышком не придавала жесткости…

Минуты через две он тихо-тихо произнес:

– Очень скоро, точнее – завтра. Если вы, конечно, не робкого десятка…

Признать, что я «робкого десятка», и тем самым отказаться от захватывающего приключения было просто невозможно. Отбросив всякие опасения, я твердо заявила:

– Говорите, когда и где.

– А вы смелая девушка, Вика! – восхищенно глядя на меня, произнес Савелий.

– Так когда же?

– Сегодня ведь двадцать первое июня? – ответил он вопросом на вопрос.

Я неуверенно кивнула, с датами у меня всегда были напряги.

– Вроде бы… А что?

– А то, что завтра – двадцать второе, канун дня святого Иоанна Крестителя… Для них это не простой день!

– Для них?

– Для всех колдунов и ведьм! В ночь на двадцать третье июня они устраивают тайные сборища, в народе именуемые шабашами. Наши, между прочим, тоже соберутся. Лысой горы у нас в окрестностях нет, поэтому сборище пройдет в ближайшем лесу. Там Макарыч и продемонстрирует свою колдовскую силу.

– Неужели я смогу это увидеть?

– Сможете. Я проведу вас туда, но только при одном условии: никому ни слова!

От радости у меня внезапно вспотели ладони. Побывать на настоящем колдовском шабаше! Это было просто сказочной удачей, такой же, как если бы мне всерьез предложили слетать на Луну или опуститься в батискафе на самое дно мирового океана. Страшновато конечно, ну да где наша не пропадала! Какое там условие он ставит? Чтобы никому ни слова? Ладно, пообещаю.

– Да мне и рассказывать-то некому, – успокоила я собеседника. – Кроме собственной бабушки, я тут никого не знаю.

– Бабушке вы, естественно, не расскажите, – улыбнулся Савелий, – иначе она вас из дома не выпустит. Но, помнится, вы что-то говорили о знакомстве с Егором Зверевым…

– Да какое там знакомство! – отмахнулась я. – Дважды поговорили по пять минут…

– И все-таки хочу вас предупредить… Никому о шабаше не рассказывайте, а особенно – Егору! Ему – ни в коем случае!

– Почему именно ему? – с любопытством спросила я.

– Шибко правильный, – неприязненно ухмыльнулся хозяин, – запросто может дров наломать. Раструбит о шабаше на всю деревню, еще и в милицию сообщит! Сажать ведьм, конечно, никто не станет, допросят и отпустят, а мне потом точно не жить. Да и Егору, думаю, несдобровать… Багров сумеет отомстить!

В душе я не согласилась с такой характеристикой Егора. Не побежит он в милицию! Он вообще никуда не побежит, поскольку, кроме собственной диссертации, его, похоже, ничто не волнует. Но уж если я пообещала Савелию, то так и быть: ничегошеньки не скажу Егору… до шабаша. Зато после… После – обязательно! Ведь, откровенно говоря, главное – не увидеть, главное – кому-нибудь рассказать об увиденном. И рассказать я собираюсь именно Егору. Впрочем, Савелию об этом знать не обязательно…

– Не волнуйтесь, буду молчать, как рыба! Давайте, наконец, ближе к делу.

– Значит так… – Савелий почесал затылок, затем в упор взглянул на меня. На этот раз похоти в его глазах не наблюдалось – напряженный был взгляд, тяжелый. Возможно, он уже жалел о своей затее, да отступать было поздно…

– Завтра вечером будьте наготове! Дождитесь, когда бабушка уснет (нелидовские старухи встают спозаранку, зато спать ложатся рано), и начинайте собираться. Оденьтесь потеплее, ночью в лесу прохладно, обуйтесь так, чтоб не промокнуть… В половине одиннадцатого выходите из дома. От калитки повернете направо и дойдете до края деревни. Сразу за деревней начинаются две тропы: одна налево, к хвойному лесу, другая – направо, к реке. Идите по той, что к лесу. Я буду ждать вас у опушки и тайными тропами выведу к поляне, где вся эта нечисть собирается. Покажу хорошее укрытие и, уж извините, оставлю одну. Наблюдайте за ними сами, мне их свистопляски у костра не интересны! К рассвету они угомонятся, потянутся к деревне, ну и вы за ними тихонько следом. Если будете осторожны, никто вас не заметит. Не до вас им там будет, да и не ждут они подвоха…

Поднимаясь с лавки, я еще раз заверила:

– Не волнуйтесь, все выполню в точности. Значит, до завтра?

Хозяин, в задумчивости, кивнул и молча проводил меня к калитке.

Внутри у меня все ликовало – наконец-то наклевывалось нечто стоящее. Представляю, как удивится Егор!