Текст книги "Блуждающий свет за окном"

Я тихо встала и подошла к окну. В небе висела полная луна, вернее, почти полная… Форма диска была чуть-чуть неправильной, судя по всему, полнолуние наступит завтра. Опустив взгляд, я внезапно вздрогнула. Вдоль кромки леса плавно двигался уже знакомый мне светящийся объект. Довольно крупный, шаровидной формы, красновато-дымчатый. «Я его метров с пятнадцати видел. Огро-омный такой инопланетянин!» – вспомнились мне откровения Васи Горячева. Земной или космический, большой или не очень, объект внушал ужас. Особенно пугало его ночное шастанье возле деревни. И чего он здесь забыл?

«Изыди, адское создание, уходи в лес! – мысленно приказала я, но объект вместо леса свернул к домам. Мне вдруг показалось, что он движется прямо на меня. В ту же секунду от окна меня как ветром сдуло. Нырнув в постель и укрывшись с головой одеялом, я стала ждать.

Воображение работало в ускоренном режиме. Мне представлялись стерильные операционные столы в недрах громадных космических кораблей, склонившиеся над несчастными людьми высокие глазастые создания с тонкими ручками-клешнями, крепко сжимавшими блестящие хирургические инструменты. Среди несчастных, естественно, была я. Еще мне виделись длиннющие коридоры с бесчисленными стеклянными клетками по обе стороны, в которых метались и выли какие-то странные твари. Я сидела в одной из клеток и громко выла вместе с другими. После клеток мне представились горные рудники под чужим палящим солнцем; там, падая от усталости, я совковой лопатой насыпала в вагонетки руду. Потом… Дальше не помню, наверное, уснула…

Глава одиннадцатая. Канун дня святого Иоанна

Возможно, в то утро мне не стоило идти в библиотеку – уж если решила выкинуть Егора из головы, то незачем лишний раз на него глазеть. Возможно, с утра мне стоило позагорать на речке, или поваляться в гамаке, почитывая старенький детективчик, а после обеда пару часиков поспать, чтобы к вечеру быть в полной боевой готовности – такой распорядок дня был бы разумным и правильным, но…

Но я хотела кое в чем убедиться – в том, что вчера не напрасно забила тревогу. А вдруг мне всего лишь показалось, что я неровно дышу к Егору? Ведь глупость какая-то получается, полный абсурд! Ну, не могла я за пару дней увлечься человеком, который даже не в моем вкусе. И уж точно не могла предпочесть его Андрею. Возможно, вчера, пообщавшись с Марфой, я была немного не в себе, а ее рассказ о прошлом Егора окончательно меня добил.

Но то было вчера! Сегодня я полностью пришла в себя. Сегодня я понимаю, насколько нелепо звучит фраза: «Егор, приготовить тебе завтрак?». Намного естественнее начать ее с имени Андрей.

Короче, в десять утра я была на «центральной площади». Прямо на меня, слегка подсвеченные лампами дневного света, смотрели два библиотечных окна. Приблизившись к одному из них, я заглянула в зал. Рыжий уже сидел на прежнем месте. Перед ним лежала кипа газет и журналов, в стороне – неизменный блокнот, но взгляд парня где-то блуждал. Голова опиралась на согнутую в локте руку с обгоревшей на солнце кожей.

Интересно, когда он успевает загорать, если с самого утра сидит в библиотеке? Наверное, после обеда… Не до вечера же он здесь торчит?! Обедает, конечно, дома, потом – дела по хозяйству. Нетрудно представить, чем он занят. Скинув рубашку, пропалывает сорняки на грядках, чинит осевший курятник, латает потекшую крышу… Играют под гладкой кожей рельефные мышцы… Вот бы на это взглянуть! Впрочем, на что тут смотреть? Все это грустно и совсем не романтично. Андрей бы от такой работы точно взвыл!

Словно прочтя мои мысли, парень за стеклом тяжело вздохнул.

Вот, бедолага! Достала его, видно, диссертация. Целый год над ней корпит, света белого не видит. Но бросить не может, потому как упертый. Деревенская закалка. Армянская ли, русская – не суть важно! Крестьянин, он и в Африке крестьянин. Пусть и дальше пишет свой опус, пригодится. Сейчас образованность снова в моде. Станет кандидатом наук – получит хорошую должность с высокой зарплатой!

А Надежда Федоровна опять где-то гуляет… Неплохо устроилась! Вроде бы и на рабочем месте, и мотается, где хочет. Пусть гуляет, она мне сегодня без надобности…

С трудом оторвавшись от окна, я толкнула обитую дерматином дверь и вошла в библиотеку.

– Здравствуй, Егор! – сказала я нарочито веселым голосом. – Что, не идет диссертация?

– Здравствуй, Вика! – ответил он, поднимая на меня слегка затуманенные глаза. – Не идет. Похоже, я зашел в тупик.

Я немного прошлась по зале, выбирая самую выгодную для себя позицию. Наконец, остановилась возле окна. Теперь он мог видеть меня с головы до пят – и мои новые джинсы-стрейч, сидевшие на фигуре почти идеально, и кокетливую, с большим вырезом, белую блузку, и открытые итальянские босоножки. Вертясь перед Егором, как начинающая модель на фотосессии, я мысленно ругала себя последними словами: «Вот дура, кретинка! Зачем так вырядилась, зачем кривляешься перед ним? Нравится он тебе? Значит, у тебя дурной вкус! Этот Егор тебе вовсе не нужен. Ты завтра же отсюда уедешь. Кстати, что он сейчас сказал? Что-то там про тупик…»

Я сделала озабоченное лицо.

– Почему в тупик? Разломы не там легли?

Он грустно пожал плечами.

– Можно сказать и так.

«Что ж, пора прощаться», – подумала я и внезапно затосковала. Прощаться определенно не хотелось.

«Прекрати, Вика! Что за комплексы? Ты всего лишь расстаешься со случайным знакомым!»

– А я завтра уезжаю! – натянув на лицо дурацкую улыбку, выпалила я. – Первым же автобусом…

«Вика, что ты несешь? Первым же автобусом! Словно признаешься в бегстве».

– А что так рано? – удивленно спросил Егор. Не огорченно, не с досадой, просто удивленно.

«Что, съела? Думала, он от твоего известия в обморок упадет? Не на того напала! Уедешь, он даже и не вспомнит. Может, сообщить ему сейчас об Андрее? Посмотреть реакцию? Впрочем, какая там реакция… Виктория, не будь смешной!»

– Да так… дела в Москве возникли. Зашла, вот, попрощаться.

– А как же твои исследования? Ты, кажется, местных волхвов собралась изучать…

Он вопросительно уставился на меня. Густые, темно-рыжие ресницы слегка подрагивали, отбрасывая короткие тени на впалые щеки. Прозрачные, светло-карие глаза были усталыми и серьезными.

– А я их, можно сказать, уже изучила. Весь свой вчерашний день посвятила только им. Материальчик собрала – первый сорт. В Москве его систематизирую и тебе по почте перешлю. Если ты, конечно, не против…

– Только – за! – одобрил Егор. – И много ты о них узнала?

– Больше, чем ты думаешь, – многозначительно сказала я.

Губы Егора едва заметно скривились – то ли в усмешке, то ли в улыбке, то ли в непроизвольном судорожном подергивании. Как же меня бесят эти неявные усмешки, от которых при желании так легко отвертеться: «Я над тобой смеюсь? Да ты, вообще, в своем уме?! Естественно, тебе показалось!»

– Похоже, ты вчера проделала большую работу.

– Немалую, – холодно сказала я, доставая из сумочки полученный от Егора список. – Возьми, он мне больше не понадобится. С каждым из них я вчера познакомилась лично.

Наконец-то заинтересованный взгляд!

– Когда же ты все успела?

В ответ я неопределенно улыбнулась. Успела, мол, а когда – мое дело.

– Ну, и как тебе новые знакомые? – с любопытством спросил рыжий.

– Необычайно интересные личности! – придав голосу как можно больше таинственности, сообщила я. – Я столько нового от них узнала, столько неожиданного…

Егор вдруг напрягся и взглянул на меня почти испуганно.

– И что же ты узнала?

Я сразу догадалась о причине его испуга. Рыжий боится, что кто-нибудь из «чародеев» выложил мне его историю. Вот дурачок, чего тут стыдиться?! Разве он виноват, что ему вместе с матерью пришлось покинуть родину? Никто в этом не виноват, обстоятельства так сложились. Не повезло… А то, что у него другая национальность, вообще не имеет никакого значения! По крайней мере, для меня. Но сам-то он, возможно, думает по-другому. Этот всплеск национализма в стране, будь он неладен…

Своим ответом я постаралась успокоить Егора. Пусть думает, что я ни сном, ни духом…

– Да много всякой всячины! И о повадках местных колдунов, и о тайных базах инопланетян, и о ночном визитере…

– О ком, о ком?

– О неком светящемся объекте, что движется по ночам за деревней… – пробормотала я, понимая, что выгляжу сейчас довольно глупо.

Доказательств-то нет на руках. А ведь могла бы прошлой ночью его сфотографировать! Могла бы даже на видео снять – в моем мобильном телефоне и такая возможность имеется. Пусть расплывчато, пусть без деталей, но главное было бы видно. Если б я тогда так сильно не струхнула…

– Неужели ты о нем даже не слышал?

(А, может, все-таки, о ней? Впрочем, сейчас это не важно…)

Егор озадаченно поднял правую бровь.

– Не знаю, что это такое, но я уже дважды видела его собственными глазами. Галлюцинациями я не страдаю, поэтому своим глазам привыкла доверять. И не я одна его видела. Еще и Вася Горячев!

– А, Вася! – почему-то обрадовался Егор. – Ну, тогда все понятно.

– Да что понятно-то?

Зверев глумливо хихикнул.

– Опять инопланетяне шалят! Шастают тут кругом, базы понастроили…

Я обиженно отвернулась к окну, втайне надеясь, что моя поза с полуоборотом вправо смотрится очень эффектно.

– Ладно, ладно! – неожиданно пошел на попятную рыжий. – Я же не говорю, что ты вообще ничего не видела. Возможно, что-то там и было, например… плазмоид!

Я тут же вновь повернулась к Звереву. Эффектная поза, конечно, хорошо, но все-таки хочется видеть парня. Последний раз ведь беседуем…

– Плазмоид?

– Плазмоид – это плазменный сгусток, существующий в собственном магнитном поле! Со стороны выглядит как светящееся пятно, чаще всего шарообразной формы. Плазмоиды довольно часто встречаются в местах геологических разломов, а здесь как раз такое место. Кстати, ты где его видела?

– За противоположными домами, у хвойного леса. Он двигался по направлению к деревне.

– А потом? – поинтересовался Зверев.

– Не знаю… Куда-то сгинул.

– Типичный плазмоид! Они существуют короткое время, потом бесследно исчезают. Распадаются на молекулы газа. Но если на что-то натолкнутся, могут взорваться! Короче, лучше к ним не приближаться.

Я вновь затосковала. Не потому, что плазмоиды взрываются, а потому, что завтра уеду. Вроде бы, чего грустить, радоваться должна: Андрея завтра увижу, в глаза его ясные посмотрю! И все же мне грустно. Этот ненужный разговор с Егором навеял на меня печаль. А, значит, пора его заканчивать. Я уже во всем убедилась: нравится мне рыжий, но не безрассудно. Обычная увлеченность, которую несложно прервать! Нужно всего лишь уехать…

– Пусть будет плазмоид, – покорно согласилась я. – Ладно, пойду готовиться к отъезду. Пока, Егор Зверев! Удачи тебе в работе!

Не дождавшись ответного «пока», я понуро поплелась к выходу. Не стоило сегодня с ним встречаться, только лишний раз растравила душу. Лучше бы уехала не прощаясь…

– Подожди! – внезапно окликнул меня Зверев. – Давай немного прогуляемся.

Я как столб застыла у двери.

«Уходи, Вика, уходи! Скажи, что спешишь и уходи. Хлопни напоследок дверью!»

Но ноги меня не слушались, а глаза неотрывно смотрели на Егора. Вот он закрывает подшивку газет, собирает в стопку журналы, сует все это на стеллаж… Вот он идет ко мне…

Он остановился всего в полуметре. Не шевелясь и почти не дыша, мы молча смотрели друг на друга. Меня вдруг охватило блаженное, томное, наполненное радостным предвкушением оцепенение. Подобное состояние было мне знакомо. Нечто похожее я испытывала с Андреем, целуясь с ним в полутемном подъезде, а до Андрея еще с одним парнем – моей «страстной любовью» в одиннадцатом классе. И вот оно снова… Что это – любовь или просто влечение? Сейчас это было совсем неважно. Пусть нечто похожее в моей жизни уже было, но никогда еще «это» не было таким мощным, таким властным. К Егору меня потянуло с неведомой прежде силой. Я даже не пыталась ей сопротивляться. Просто чего-то ждала. И дождалась.

Руки Егора уверенно легли мне на плечи, а в следующее мгновение он резко притянул меня к себе, и наши губы слились в долгом и страстном поцелуе. Его рот оказался мягким и нежным, объятия властными и тягучими, а широкая грудь напоминала упругую стену, за которой часто и гулко билось сердце. Его мускулистые бедра вплотную примкнули к моим, и я почувствовала какое-то напряженное давление на лобок…

Захлебываясь от возбуждения, я обхватила Егора руками и запрокинула голову. Что там буддисты говорят про нирвану? Что бы ни говорили, все ложь! Вот она, единственная на свете нирвана – отныне и вовеки веков!

Когда Зверев от меня оторвался, ни о каком прощании не могло быть и речи. Мне безумно хотелось продолжения.

– Пойдем на речку, – прошептал Егор.

– Пойдем, – ни секунды не раздумывая, ответила я.

Мы вышли из библиотеки, и он закрыл дверь собственным ключом. На «центральной площади», к счастью, никого не было. Но окажись там даже сто человек, во все глаза смотрящих на нас, меня бы это не остановило. Сплетни, толки, пересуды – все теряло значение по сравнению с огромным, заслонившим собою весь мир, желанием. Окажись на площади даже баба Маша, я бы, прильнув к Егору, гордо прошествовала мимо. Не потому, что такая бесстыжая, просто я уже не управляла собой. С тем, что двигало мною тогда, не было никакой возможности бороться.

Егор крепко взял меня за руку и повел в обход дома. Пройдя по узкой тропке между зданием клуба и чьим-то забором, мы оказались в поле. С правой стороны был смешанный лес, с левой – речка, вдоль берега которой тянулись густые заросли ивы. К ним через поле и повел меня Егор. Все так же крепко держа мою руку, он углубился в заросли. Мне показалось, что он не просто ищет укромное место, а точно знает, куда идти. И действительно, в самой гуще прибрежных ив оказалось нечто вроде крохотной поляны, поросшей мягонькой зеленой травкой.

Там он снова поцеловал меня, нежно увлекая за собой на траву. Мы продолжали целоваться, в то время как руки Егора умело меня раздевали. На секунду оторвавшись от моих губ, он сорвал с меня блузку. Потом, не прерывая поцелуя, расстегнул на мне бюстгальтер. Бюстгальтер улетел куда-то вслед за блузкой. Поцелуи плавно переместились мне на шею и дальше на грудь. Поглаживая руками его крепкую спину под трикотажной тенниской, я тихо постанывала от наслаждения. Потом, повинуясь внезапному импульсу, быстро стянула с Егора тенниску. Взору открылся поджарый, обгоревший на солнце торс с рельефно очерченными грудными мышцами, показавшийся мне в тот миг невероятно сексуальным. Мое возбуждение все нарастало. «Ну, давай же, давай!» – изнывая от неистового желания, прошептала я.

Он взялся за молнию моих новых модных джинсов.

– У тебя ведь уже был мужчина?

«О чем это он? При чем тут какой-то мужчина?» – не поняла я.

Наконец, до меня дошел вопрос Егора. Он хочет знать, был ли у меня с кем-нибудь секс! Что ж, пусть знает…

– Не было у меня мужчины! Никого не было до тебя. Ты первый, Егор!

– Что?!

Он внезапно отпрянул, изумленно уставившись на меня своими желто-карими глазами. Потом, отчаянно чертыхнувшись, перекатился в сторону и уселся на траву, обхватив руками колени. Он был все еще в брюках и спортивных туфлях. Даже пояс у брюк не был расстегнут. Бросив на меня виноватый взгляд, Зверев развернулся ко мне спиной, той самой гладкой мускулистой спиной, которую минуту назад нетерпеливо ласкали мои руки.

– В чем дело, Егор? – испуганно спросила я. – Что-то не так?

Рыжий молчал, глубоко и шумно дыша. Так прошло еще минуты три. Наконец, он хрипло выдавил:

– Все не так. Мы не должны… Я не должен!

– Не должен? Что за глупость?!

Я по-прежнему мало что понимала, но какое-то щемящее чувство уже подсказало, что на этом – все, продолжения не будет.

– Но почему, Егор, почему?

Он молча подобрал свою валявшуюся на траве тенниску и торопливо надел.

– Послушай, Зверев! – уже почти кричала я. – Ну, скажи, чего ты боишься? Я же сама этого хочу! Понимаешь, сама! И ты вовсе не обязан на мне жениться. Никто тебя потом в загс не потянет, и алименты платить не заставит. Это не ловушка, поверь мне, Зверев!

Все было впустую. То ли он мне так и не поверил, то ли не хотел менять однажды принятое решение, то ли уже просто ничего не хотел…

– Нет! – так и не взглянув в мою сторону, твердо сказал он. – Одевайся.

Дрожа от обиды и возмущения, я застегнула молнию джинсов, надела бюстгальтер (как потом выяснилось – наизнанку), натянула помятую блузку. Не найдя других слов, злобно выкрикнула: «Да пошел ты!», пулей вылетела из зарослей ивы и почти бегом устремилась к дому бабы Маши.

Все! Со Зверевым покончено раз и навсегда. Если у меня и были к нему какие-то чувства, то случившееся у реки разом все перечеркнуло. Напрасно я сегодня пришла в библиотеку, напрасно вырядилась, как на модную тусовку. Завтра же, первым автобусом! И больше в Нелидовку ни ногой, разве что он отсюда уедет…

– Что с тобой, внученька? – едва завидев меня, обеспокоено спросила бабуля. – Тебя кто-нибудь обидел?

– Никто меня не обидел, – раздраженно буркнула я. – Он для меня – никто и звать его – никак!

– Это ты о Егоре? – мгновенно догадалась она. – Что он тебе сделал?

– Ничего. Просто он… полный придурок! Таких законченных придурков я еще ни разу в жизни не встречала. В Москве они давно вымерли, только в вашей Нелидовке еще сохранились. Ему, вообще-то, лечиться надо. Не хочу больше о нем говорить! Все равно я завтра уезжаю.

– Как?! – всплеснула руками бабушка. – Всего-то три дня побыла!

Мне вдруг стало стыдно. Надо было еще вчера предупредить бабушку, что собираюсь уехать. И о чем только думала? Совсем помешалась из-за этого парня!

– Извини, баб Мань, – виновато промолвила я. – Не привыкла я к деревенской жизни. Сколько ж можно у речки загорать? Я по маме скучаю и еще по одному человеку…

«Ой, не хорошо врать-то! Не скучаю я вовсе по Андрею. Откровенно говоря, мне и видеть его не особенно хочется. Ничего, пройдет! Вот, обнимет меня Андрей, приласкает, и все забудется – и тот долгий поцелуй в пустой библиотеке, и обидная сцена в зарослях ивы…»

– Может, побудешь еще немного? – жалобно спросила бабушка. – Ну, хотя бы денька два-три? Здесь же такая красота! И воздух – разве с московским сравнить? А с парнем своим еще нагуляешься! Чай, за три дня не уведут…

«А ведь могут увести! – внезапно пришло мне в голову. – Пока я тут бегаю за Егором, Андрей в Москве совершенно один, и у него там масса свободного времени. А наши институтские девчонки – такие оторвы! Им только свистни, мигом прибегут. Взять хоть ту же Светку… Позови ее Андрей – тут же забудет все обиды и примчится. В первый раз не сумела удержать, сумеет во второй. И останусь я совсем без жениха. Конечно, есть еще Паша… Но Паша – это крайний вариант. Это все равно, что с „Мерседеса“ вдруг пересесть на отечественную „Девятку“! Нет, Андрюшу надо срочно прибирать к рукам! (Тут я невольно бросила взгляд на сумочку с приворотными атрибутами). Пусть женится, а там посмотрим!»

– Не скажи, баб Мань! Знаешь, какое нынче время? Это раньше ребята бегали за девчонками, а теперь – все наоборот. Уродов всяких расхватывают, а Андрюша у меня красивенький! Хочешь фотографию посмотреть?

– Конечно, хочу, – расплылась в улыбке бабуля. – Что же ты мне раньше-то не показала?

– А ты не просила! – почти весело ответила я, выводя на дисплей мобильника тот самый снимок, что недавно показывала Лукерье.

– Вот это да! – восхищенно ахнула баба Маша. – Повезло тебе, внученька. Настоящий принц, куда там некоторым!

Я бы ей поверила, если бы не жалостливый взгляд, украдкой брошенный на меня. Похоже, Андрюша бабуле не так уж и понравился.

После ужина я уединилась в комнате с детективом, который так и не раскрыла. Приближалось время встречи с Савелием, но после позорного фиаско у реки смотреть на шабаш мне как-то расхотелось. Не было прежнего куража! Ну, посмотрю я на это представление, расскажу потом Андрею и Светке… И что? Да ничего. Через пару месяцев забуду.

А Егор об этом даже не узнает, поскольку с ним у меня все кончено. К рыжему я больше и на пушечный выстрел не подойду. Отвергнуть такую девчонку, как я – умницу, красавицу, к тому же коренную москвичку! Ему что, жилплощадь в Москве не нужна?

Даже не потрудился объяснить… Впрочем, чего тут объяснять, все предельно ясно. Ответственности испугался! Решил, что потом жениться заставлю, что подкачу к нему со словами: «Была я вся такая невинная, а ты, мерзавец, меня совратил!» Ну, и черт с ним!

Так, может, и не ходить мне на этот шабаш, раз уж не хочется? Неудобно, правда, перед Савелием, будет у леса ждать понапрасну… А ничего, переживет! Подумаешь, немного прогуляется! Даже полезно перед сном… Не простоит же он там всю ночь! Подождет минут двадцать и поймет, что я передумала.

Ох, и подлец этот Зверев! Все настроение испортил. Такое приключение светит, а мне – не в кайф, и все из-за какого-то рыжего придурка…

Неправильно это, нехорошо! Нельзя поддаваться хандре. Жизнь продолжается – яркая, бурная, интересная! Пусть Егор в одиночестве кусает локти, а я буду развлекаться. И редкую возможность не упущу! Когда-то еще такой шанс выпадет? Жалеть ведь потом буду. Каждый раз, читая в книжках о шабашах, буду думать: «А ведь могла бы сама все увидеть!»

Эх, была, не была! Пойду назло Егору. Пусть не думает, что без него моя жизнь остановилась. И вовсе она не остановилась, а мчится вперед, как современный быстрокрылый лайнер. Чем сидеть тут и плакать от обиды, лучше уж как следует поразвлечься!

В половине десятого я как бы легла спать: разложила диван и плюхнулась на него так, что все пружины заскрипели. Спохватившись, встала и потушила свет. Вскоре услышала, как заскрипела кровать в комнате бабы Маши. Прав был Савелий – старики в деревне ложатся рано! Через час я тихонечко встала, отворила дверь и прислушалась. Бабуля спала, негромко и часто похрапывая, временами тихо охая, словно во сне ей показывали какой-то остросюжетный фильм.

«Быстрая фаза сна! – заключила я. – Быстрая, медленная – какая разница? Лишь бы не проснулась…»

Проворно и почти бесшумно я облачилась в джинсы, футболку, кроссовки, накинула на плечи теплую ветровку (коротать ночь в лесу это вам не на солнышке загорать!). Положила в карманы электрический фонарик, компактный газовый баллончик (для защиты от возможных посягательств Савелия), и, немного подумав, мобильный телефон. Нет, я не собиралась кому-то звонить из леса – тут и на открытых пространствах связи нет, просто в телефоне была маленькая цифровая фотокамера. А вдруг мне удастся что-нибудь заснять?

Вроде ничего не забыла…

Я тихо, на цыпочках, вышла из комнаты, так тихо, что ни одна половица подо мной не скрипнула. Крадучись, проскользнула по коридору и ступила на крыльцо. Внезапно что-то теплое и влажное мягко коснулось моей ладони. От неожиданности я чуть не заорала благим матом, но, тут же сообразила, что это – Балбес. Вылизывая мою ладонь, пес дружелюбно вилял хвостом. Как только я направилась к калитке, он, нетерпеливо поскуливая, потрусил за мной. Похоже, он собрался со мною на прогулку. Я остановилась в растерянности. Отказ от прогулки с Балбесом мог вызвать уже не тихое поскуливание, а громкий негодующий лай со всеми вытекающими последствиями. Надо было срочно что-то предпринять.

Подхватив висевший у калитки поводок, я быстро прицепила к нему пса и повела за дом. Мысленно чертыхаясь, минут десять выгуливала его возле забора, где он тщательно и неспешно метил территорию. Решив, что с него достаточно, тихо приказала: «Домой!» Пес тут же послушно побежал к калитке. Запустив его во двор, я заперла за ним калитку, взглянула на часы (ничего, успею!) и огляделась.

С центральной «площади» доносилась ритмичная музыка (в клубе еще вовсю гремела дискотека), зато окраина деревни была пустынной и погруженной во мрак. Окна в домах уже не светились, одинокий уличный фонарь не спасал положения.

Я быстрым шагом двинулась вдоль домов и вскоре оказалась на краю деревни. Посветив фонариком, увидела две тропинки: одна вела направо, к реке, другая – налево, к хвойному лесу. Она-то мне и нужна!

Лес казался черной неприступной стеной. Луна была полностью скрыта облаками, нависшими прямо надо мной. Широким фронтом облачность уходила к лесу и во мраке сливалась с ним. Картина была неприятной, почти жуткой. Светя фонариком и поминутно оглядываясь, я пошла по тропинке. Предстоящее приключение по-прежнему не радовало, а казалось глупой и опасной авантюрой. Несколько раз мелькнула мысль: «Не повернуть ли мне обратно?». Если бы не желание отомстить Егору, я бы так и сделала, но злость и обида гнали меня вперед. Вскоре я оказалась на опушке леса. Посветила по сторонам – Савелия нигде не было видно. Зажав в руке газовый баллончик, стала ждать.

Прошло минуты две, прежде чем он безмолвной тенью возник из ближайших кустов – вероятно, высматривал, не идет ли кто следом за мной. Осветив фонариком лицо Савелия, я отметила его угрюмость и напряженность. Похоже, мужик, как и я, был не в лучшем настроении. Натянуто улыбнувшись, он кивком приветствовал меня. В ответ получил неразборчивое «здрсте» и такую же вымученную улыбку.

– Что ж, поспешим! – сказал Савелий и попытался взять меня за руку.

Я отпрянула.

– Нет! Вы идите первым, а я за вами.

– Ну, как хотите, – усмехнулся он, включил собственный фонарь и направился в лес. С фонариком в одной руке и газовым баллончиком в другой я потащилась следом, раздвигая предплечьями колючие еловые ветки и поминутно спотыкаясь о торчащие из земли коряги. Потом уныло хлюпала кроссовками по сочной болотной траве среди чахлого редколесья, все так же крепко сжимая в руке заветный баллончик и думая лишь об одном: «Куда же он меня ведет?» Болотистая почва вновь сменилась твердым грунтом, а редколесье – огромными елями, а мы все шли и шли. Казалось, что наш долгий путь никогда не закончится. Наконец, мы вышли к большой овальной поляне, со всех сторон окруженной высокими деревьями и окаймленной густым кустарником. Мой проводник остановился и стал напряженно прислушиваться. Я вновь взглянула на часы (их круглый циферблат слегка светился в темноте). Без двадцати полночь. Мы шли чуть более получаса, а мне казалось – целую вечность!

Неясные шорохи, шелест ветвей, вскрикивания таинственных ночных птиц – все это не насторожило Савелия. Вероятно, он опасался каких-то других звуков. Мужик подвел меня к зарослям кустов и тихо приказал:

– Забирайтесь туда и ни гу-гу! Скоро они появятся.

– Кто – они? – слабо пискнула я.

– Я же вам говорил! Весь наш нелидовский колдовской клан. Макарыч, Марфа, Татьяна, Лукерья, Прасковья… Ну, и Пан, конечно.

– А кто это – Пан?

– Их главный!

– Магистр, что ли?

О так называемых магистрах я вычитала в той самой библиотечной книге в ламинированном переплете. Магистры главенствуют на шабашах, все ведьмы подчиняются им.

Савелий удивленно хмыкнул.

– Правильно, магистр. Но здесь его так величать не принято, здесь главного называют Паном. Местный колорит, знаете ли…

– А вам-то это откуда известно? – не удержалась я от коварного вопроса. – Вы что, тоже из кустов наблюдали?

– Было как-то раз, – неохотно признался Савелий. – Лет десять назад. Молодой тогда был, любопытный. Ну, и от родственницы слышал…

– А кто ваша родственница?

Мужик смущенно опустил голову.

– Одна из местного клана, старая колдунья Лукерья. Она – родная сестра моей матери, а мне, значит, теткой приходится. Мать-то была обычной женщиной, а эту бабка с детства к колдовству приучала. Способности у Лукерьи были. А толку ей от этих способностей? Замуж вышла, так муж на пятом году брака скончался – никакие способности не помогли! Дочка с шестнадцати лет в интернате для психических. Короче, не сложилась у тетки жизнь. А я вот тоже один остался, родители, царствие небесное, давно почили…

Савелий смахнул невидимую слезу и, словно ребенок, шмыгнул носом.

– Теперь эта старая колдунья – моя единственная родственница. Грустно ей, одиноко… Как дочку в интернате навестит, так потом целый день плачет. Жалко мне тетку, вот я к ней на огонек и заглядываю. Усадит она меня за стол, чайку нальет и рассказывает всякие небылицы.

«Так вот откуда он черпает информацию!» – подумала я и тут вдруг вспомнила об одном из перечисленных Савелием имен. Уж это имя, по моим представлениям, никак не должно было прозвучать!

– Вы, кажется, сказали «Прасковья»… А что, она тоже будет?

– Да куда ж ей деться-то? Повязана она с ними…

– Повязана?! Чем повязана?

Ответа я не дождалась. Взглянув на часы с крупным светящимся циферблатом, Савелий внезапно заторопился.

– Извините, но мне пора – они вот-вот явятся. Не хочу, чтобы нас здесь застукали! Короче, я пошел, а вы быстренько забирайтесь в эти кусты. Сидите тихо и ни в коем случае не высовывайтесь.

И мужик, круто развернувшись, потопал прочь.

Оставшись совсем одна, я испытала заметное облегчение. Откровенно говоря, рядом с этим странноватым Савелием мне было ужасно неуютно, вспоминались его похотливые взгляды и прижавшаяся к моему бедру массивная ляжка… Весь долгий путь к заветной поляне я внутренне готовилась к обороне, до судорог в пальцах сжимая маленький газовый баллончик. Но нападение так и не состоялось, Савелий даже не пытался ко мне приставать. И теперь я была в некоторой растерянности – если им двигала не похоть, то что? Ради чего он тащился со мной в темноте по болотам и чащобам, какая ему от этого выгода? Он ведь не бесплатный экскурсовод по ночному лесу! Должна же у его «альтруизма» быть какая-то цель!

Я, наконец, залезла в кусты. Посветив вокруг, опустилась на траву, погасила фонарь и постаралась устроиться поудобнее. Сидеть в этом укрытии, возможно, придется не час и не два. Эх, надо было захватить с собой подстилку – трава-то слегка влажная! Ничего, и так сойдет. Главное – был бы хороший обзор! А обзор из кустов прекрасный, вся поляна словно на ладони. И луна показалась из-за туч, как по заказу…

Луна была совершенно круглой – да здравствует полнолуние! Мягкий серебристый свет освещал просторную поляну со старыми невыкорчеванными пнями. Ближе к центру, как раз напротив своего укрытия, я разглядела след от потухшего костра и несколько уложенных полукругом бревен, а чуть в отдалении – аккуратно сложенные дрова, заготовленные для нового костра. Костер, похоже, жгли совсем недавно – головешки все еще тлели, испуская тусклое красноватое свечение. Возможно, костер разжигал тот, кто готовил дрова…

Выбрав самую удобную из возможных поз, я замерла и прислушалась. Ночной лес издавал странные и жуткие звуки. До слуха доносились какие-то шорохи, шумы, тихие потрескивания, пробуждая массу всевозможных страхов. А вдруг поблизости рыщет дикий зверь, или шастает таинственный светящийся объект, или бродит убийца с ружьем, тот самый, что когда-то застрелил мать Егора? Скорей бы уж появились эти «шабашники»! Все-таки люди… И, словно в ответ на мой призыв, из леса послышались неясные голоса.