Текст книги "Большая книга по истории Ближнего Востока. Комплект из 5 книг"

В основе идеологии Крестовых походов лежали представление о сакральности Иерусалима и потребность оградить его от кощунственных иноверцев-узурпаторов. Христианство разделяло иудейскую и мусульманскую картину, согласно которой город расположен в центре мира и начальной точке творения. Иерусалим считался единственным местом на земле, где человек мог быть физически ближе к Богу. Со временем Церковь признала паломничество способом получить отпущение грехов. Считалось, что суровость испытаний на пути в Святую Землю является не только покаянием за совершенные грехи, но и дает индульгенцию от грехов в будущем – а это было сильным мотивом для крестоносцев. Кроме того, Урбан II гарантировал, что имущество участников похода сохранится под чутким надзором Церкви, пока воин не вернется домой. Господь, как отметил понтифик, требует благочестивых намерений; однако обещание защиты имущества и намек на то, что в дальних странах есть шанс чем-нибудь поживиться, бередили умы потенциальных защитников веры.

Каждый член экспедиции должен был носить знак креста как символ преданности славному делу. Любой, кто принял крестное знамение, обязался дойти до Иерусалима. Тех, кто повернул назад или вовсе не отправился в путь, ждало отлучение от Церкви. Вооруженное паломничество являлось не просто захватнической войной; это было великое предприятие во славу Божию. Откликнувшись на призыв Урбана II, тысячи европейцев пришили себе на одежду кресты и приготовились к приключениям. Таким образом, Крестовые походы представляли собой сплав трех характерных побуждений средневекового человека: набожности, драчливости и жадности, – или, выражаясь благозвучно, Бога, славы и золота.

Весной 1096 г. – до того как европейские армии отправились на Ближний Восток, – в Палестину через долины Рейна и Дуная стихийно двинулись крестьяне, ремесленники, бродяги и нищие. Начался Крестьянский крестовый поход. В народном сознании представления о земном городе смешались с образом Града Божьего – поэтому простолюдины, добравшись до очередного населенного пункта, спрашивали, достигли ли они наконец Небесного Иерусалима. Лидерами Крестьянского крестового похода были монах-аскет Петр Амьенский (Петр Пустынник) и обедневший рыцарь Вальтер Голяк. Оба угрожали расправой евреям, встречавшимся по дороге, и вымогали у них деньги. Аналогичным приемом не брезговал и Готфрид Бульонский – герцог Нижней Лотарингии, возглавлявший одну из папских армий и позже ставший первым правителем Иерусалимского королевства.

По мере того как крестоносцы заполонили Европу, тысячи иудеев были убиты или насильно обращены в христианство, их дома – разрушены, а синагоги – сожжены. Пострадали некогда процветающие еврейские общины Кельна, Майнца, Трира, Руана… Кровопролитие не отражало официальную политику Церкви, но рыцарям казалось нелепым отправляться в долгий путь, дабы истреблять врагов Господа, если злейшие враги, виновные в распятии Иисуса, обитали посреди христианского мира. Вот что, например, пишет немецкий хронист Альберт Аахенский о графе Эмихе из Лейзингена, который учинил резню в Вормсе: «Не знаю, было ли это по велению Божию или по какому-то заблуждению в их умах, но паломники восстали в духе жестокости против евреев, рассеянных по многим городам Рейнской области. Они устроили им самую жестокую резню, особенно в королевстве Лотарингия, утверждая, что это начало их пути и убийства сослужат службу против врагов христианства… Граф Эмих был врагом всех евреев – пусть его кости раздробятся на куски в железных жерновах. Он был известен как человек, который не щадил ни стариков, ни девушек, ни младенцев, ни грудных детей, ни больных, который обращал народ Божий в пыль, как на молотьбе, который убивал юношей мечом и разрезал животы беременным женщинам».[245]245
  Крестьянский крестовый поход ожидаемо завершился полным крахом. Примерно 30 000 его участников умерли от голода и болезней, погибли от рук сельджуков, попали в рабство в Малой Азии или просто сгинули. Лишь немногие выжили, а некоторые из уцелевших присоединились к Первому крестовому походу.


[Закрыть]

В современной еврейской историографии погромы XI в. рассматриваются как первый пример вспышки массового народного антисемитизма, который с тех пор только разрастался и в итоге привел к Холокосту.

Классическим сочинением о Первом крестовом походе является «Иерусалимская история» Фульхерия Шартрского. Знаменитые труды принадлежат перу Гийома Тирского («История священной войны христианских государей в Палестине и на Востоке», более известная как «История деяний в заморских землях»), Петра Тудебода («История Иерусалимского похода»), Раймунда Ажильского («История франков, захвативших Иерусалим») и др. Есть также интересная хроника «Деяния франков», написанная анонимным крестоносцем около 1100 г. Ее полное название – «Деяния франков и прочих иерусалимцев» (лат. De Gesta Francorum et aliorum Hierosolymitanorum). Сохранились и немногочисленные работы арабских авторов – в том числе «Полный свод всеобщей истории» Ибн аль-Асира, «История Дамаска» Ибн аль-Каланиси, хроники Ибн аль-Джаузи и Ибн Муйассара. На основании этих источников мы можем составить картину событий, произошедших более 900 лет назад.

Папа Урбан II и василевс Алексей I Комнин договорились, что крестоносцы соберутся в Константинополе и там примкнут к византийцам, чтобы вместе с ними освободить Святую Землю. Ключевую роль в организации похода сыграли Раймунд де Сен-Жиль (граф Тулузы), Бодуэн де Эно (граф Фландрии), Готфрид Бульонский (герцог Нижней Лотарингии) и Роберт Куртгез (герцог Нормандии) – крупнейшие феодалы Западной Европы: каждый из них обладал большими земельными владениями, нежели король Франции. Граф Раймунд Тулузский повел за собой рыцарей Прованса. Граф Роберт Фландрский, герцог Роберт Нормандский (сын английского короля Вильгельма I Завоевателя), граф Этьен де Блуа и Гуго Великий, граф Вермандуа (брат французского монарха Филиппа I) руководили уроженцами Северной Франции. Князь Боэмунд Тарентский и его племянник Танкред возглавляли норманнов Южной Италии, а братья Готфрид, Эсташ и Балдуин Бульонские – лотарингцев. Костяк воинства составляла французская аристократия – поэтому мусульмане прозвали крестоносцев и вообще западных христиан «фиранджи» (или «франками», как обычно адаптируют данный термин для европейских языков). Арабские рукописи той эпохи изобилуют словами «фаранджад», «фарандж» и т. д. (последнее до сих пор используется в разговорной речи для обозначения европейцев). Также употребляются слова «аль-ифрандж» (араб. – европейцы) и «Фиранджа» (араб. – страна франков, то есть Европа).

Наконец в первой половине 1096 г. рыцари потянулись к Босфору. У командующих не было единого плана действий. Папа Урбан II назначил своим легатом (представителем) епископа Адемара Монтейльского, но дворяне не желали ему подчиняться. Порой армии мало чем отличались от толпы. Несмотря на это, франки пробивались из Европы в Палестину через всю Малую Азию и вдоль побережья нынешних Сирии и Ливана. По мере продвижения на Ближний Восток они покоряли новые территории и основывали христианские государства, первыми из которых стали Эдесское графство с центром в Эдессе (ныне турецкая Шанлыурфа) и Антиохийское княжество со столицей в Антиохии (сейчас турецкая Антакья). Оба государства были образованы в 1098 г. – и крестоносцам потребовался год, чтобы дойти из Антиохии до Иерусалима. Они пробирались на юг, сберегая силы для штурма – и 7 июня 1099 г., после трех лет опасных странствий и напряженных боев, увидели перед собой стены Священного Города.

Крестоносцы расположились лагерем на холме Наби Самуил и плакали от радости, созерцая город, ради которого проделали долгий и трудный путь. Иерусалим защищали фатимидские солдаты вместе с губернатором Ифтихаром ад-Даулой. Услышав о приближении франков, мусульмане изгнали всех христиан (большинство городского населения) и позволили остаться евреям, коих насчитывалось несколько сотен.

Роберт Нормандский и Роберт Фландрский осадили Иерусалим с севера, Готфрид Бульонский и Танкред Тарентский – с запада. Раймунд де Сен-Жиль дежурил на вершине Сиона. Затем отшельник на Елеонской горе сказал крестоносцам, что они должны атаковать немедленно – до того как построят осадные машины, – ибо будут укреплены своей верой. Это был не лучший совет – в чем франки с ужасом убедились 13 июня 1099 г.

Проблемы рыцарей не ограничивались неудачным штурмом. Арабы заранее отравили и засыпали все колодцы в округе, а также увели скот с пастбищ, – и европейцы мучались от голода и жажды. Наконец в Яффе бросили якорь корабли из Генуи, груженные провиантом и водой. Крестоносцы были вынуждены пробиваться к побережью и обратно – порой сражаясь с превосходящим по числу противником. Завладев припасами и разобрав на дрова одно судно, франки опять сосредоточились на Иерусалиме и принялись строить осадные машины. По словам Петра Тудебода, шанс проверить технику выпал, когда рыцари захватили шпиона. После допроса сарацина связали по рукам и ногам, «зарядили» им петрарий[246]246
  Петрарий – общий термин, обозначающий средневековые осадные машины для метания больших камней в стены осажденного города.


[Закрыть] и выстрелили в направлении города, думая, что он приземлится внутри стен, – но его выбросило с такой силой, что тело разорвалось в воздухе.

Итак, к июлю 1099 г. франки подготовились к финальному штурму. В начале осады в их рядах, вероятно, присутствовало 40 000–60 000 человек, способных носить оружие, – однако через месяц осталось максимум 20 000 «паломников обоего пола, всех возрастов и состояний» (из них ориентировочно 1200–1500 кавалеристов и максимум 12 000 пехотинцев); все прочие являлись больными, увечными и немощными, в частности – женщинами, детьми и стариками. Мусульман, оборонявших Иерусалим, насчитывалось гораздо больше – оценки Гийома Тирского и Раймунда Ажильского колеблются от 40 000 до 60 000 храбрых и прекрасно оснащенных бойцов.

Примечательно, что европейцы не отказались от своих намерений. Анонимный автор «Деяний франков» сообщает: «Прежде чем мы предприняли штурм, священники уговорили всех почтить Господа, пройдя вокруг Иерусалима великим шествием…» Это случилось в пятницу, 8 июля 1099 г. Образ грозной и торжественной процессии крестоносцев получился настолько мощным, что на протяжении веков изображался в различных произведениях искусства.

После шествия франки применили тактическую хитрость. В течение нескольких недель арабы внимательно наблюдали за возведением осадных орудий и срочно укрепляли слабые места в обороне – соответственно, перспективы грядущего штурма выглядели сомнительно. Заметив это, Готфрид Бульонский, Роберт Нормандский и Роберт Фландрский в ночь на 6 июля 1099 г. перетащили машины на позиции между церковью Святого Стефана и долиной Кедрон, нацелившись на исторически уязвимые подступы к городу. Правда, последовавшая серия атак не увенчалась успехом, – но теперь взятие Иерусалима стало вопросом времени.

14 июля 1099 г. кольцо вокруг Иерусалима сжалось. Крестоносцы настроились на последний штурм. Камни и стрелы посыпались градом; кроме них, осадные орудия метали горящие головни. Дерево обмакивали в смолу, воск и серу; затем металлической лентой привязывали к нему солому и паклю, поджигали – и стреляли. От огненного ливня не спасали ни мечи, ни укрепления. «Битва продолжалась от восхода до заката в такой великолепной манере, что трудно поверить, что когда-либо было совершено нечто более славное», – восторженно вспоминает Раймунд Ажильский.

Наконец франки – подобно римлянам в 70 г. и израильским десантникам в 1967 г. – пробили стену у ворот Ирода, напротив сегодняшнего Археологического музея Рокфеллера. Иерусалим пал 15 июля 1099 г. – между 9:00 и полуднем, когда, предчувствуя триумф, в город хлынули норманны. Их командир Танкред Тарентский одним из первых ворвался в Иерусалим с северо-запада – в районе башни, возведенной при Фатимидах, которая позже стала носить его имя. Вскоре фламандцы Готфрида Бульонского преодолели северо-восточную стену, а провансальцы Раймунда де Сен-Жиля – стену, примыкавшую к горе Сион.

«Войдя в город, наши пилигримы гнали и убивали сарацин до [самого] храма Соломонова», – свидетельствует Фульхерий Шартрский. «Храм Соломона» – это Аль-Акса; франки вырезали всех укрывшихся в мечети. «Что там стряслось! Если мы скажем только правду, то и тогда превзойдем всякое вероятие. Достаточно сказать одно, что в храме и портике Соломона ездили верхом в крови по колено всаднику и под уздцы лошади», – пишет Раймунд Ажильский. «Нигде сарацины не могли спрятаться от мечей – вторит ему Фульхерий Шартрский. – На вершине Храма Соломона, куда они взобрались, спасаясь бегством, многие были убиты стрелами и сброшены вниз головой с крыши. ‹…› Если бы ты был там, твои ноги по щиколотку были бы обагрены кровью». Багровые реки текли даже по склонам долины Кедрон. Франки страшно мстили врагам Христа.

За три дня крестоносцы уничтожили почти всех иерусалимцев – не только мусульман, но и иудеев (они заперлись в синагоге, но рыцари подожгли ее, и евреи сгорели). По словам Гийома Тирского, выжили единицы – в том числе группа сарацин во главе с губернатором Ифтихаром ад-Даулой, которые вместе с женами и детьми укрылись в Башне Давида у Яффских ворот. Они сдались Раймунду де Сен-Жилю через несколько дней после того, как франки взяли город. После уплаты крупной суммы арабам позволили уйти целыми и невредимыми.

Анонимный автор «Деяний франков» завершает рассказ о взятии Иерусалима весьма сдержанно: «После этого войско рассеялось по всему городу и завладело золотом и серебром, лошадьми и мулами, а также домами, наполненными всевозможными товарами». Фульхерий Шартрский также говорит, что Танкред Тарентский – двадцатиоднолетний командир норманнов, ответственный за бойню в Аль-Аксе, – разграбил Купол Скалы. Если верить Ибн аль-Асиру, Танкред украл «более 40 серебряных канделябров, большую серебряную лампу, 150 меньших серебряных подсвечников и еще много добычи». К тому же среди франков пополз слух, что мусульмане проглотили золотые монеты перед падением города. Как сообщают хронисты, оруженосцы и бедные пехотинцы вскрывали животы мертвым сарацинам, дабы извлечь деньги из их желудков и кишок. Потом они сложили трупы в большую кучу, сожгли дотла и рылись в пепле.

Улицы и площади Иерусалима устилали трупы. Питер Тудебод пишет, что груды мертвецов сжигали за пределами городских стен. Однако тел оказалось слишком много, и, по словам Фульхерия Шартрского, вонь от трупов, оставленных гнить на солнце, все еще была невыносимой, когда он посетил Иерусалим в конце декабря 1099 г. – через пять месяцев после завоевания.

Количество погибших неизвестно. Ранние исламские источники не содержат конкретных цифр; в более поздних фигурирует цифра в 70 000 человек, а у самых поздних мусульманских авторов она выросла до 100 000, из которых 70 000 были убиты только в Аль-Аксе. Впрочем, с точки зрения израильского профессора Адриана Боаса (специалиста по истории и археологии периода крестоносцев), это число гораздо больше «самых высоких оценок численности всего населения Иерусалима во времена осады», которое варьируется от 30 000 до 40 000 человек.

По оценкам Фульхерия Шартрского и Гийома Тирского, 10 000 иерусалимцев погибли в «храме Соломона» (Аль-Аксе) и еще столько же – в других местах. Взятие Иерусалима крестоносцами жарким летом 1099 г. приобрело печальную известность. Спустя сотни лет оно находит отклик в актуальных событиях на Ближнем Востоке – и это объясняет, почему заявление американского президента Джорджа Буша-младшего о «крестовом походе» после терактов 11 сентября 2001 г. вызвало гневную реакцию как в исламском мире, так и на Западе.

Последствия резни являли собой душераздирающее зрелище. «Невозможно было смотреть без ужаса, как валялись всюду тела убитых и разбросанные части тела и как вся земля была залита кровью, – пишет Гийом Тирский. – И не только обезображенные трупы и отрубленные головы представляли страшное зрелище, но еще более приводило в содрогание то, что сами победители с головы до пят были в крови и наводили ужас на всякого встречного… Остальные части войска разошлись по городу и, выволакивая, как скот, из узких и отдаленных переулков несчастных, которые хотели укрыться там от смерти, убивали их секирами. Другие, разделившись на отряды, врывались в дома и хватали отцов семейств с женами, детьми и всеми домочадцами и закалывали их мечами или сбрасывали с каких-либо возвышенных мест на землю, так что они погибали, разбившись. При этом каждый, ворвавшись в дом, обращал его в свою собственность со всем, что находилось в нем, ибо еще до взятия города было согласовано между крестоносцами, что по завоевании каждый сможет владеть на вечные времена по праву собственности, без смущения, всем, что ему удастся захватить».

Когда не осталось врагов, которых можно было убивать, и нечего было грабить, Иерусалим успокоился. В великом порыве благочестия лорды, епископы, рыцари и крестьяне направились торжественной процессией к храму Гроба Господня и там преклонили колени, вознося молитвы Богу, Который даровал им победу и позволил освободить Священный Город от нечестивцев.

Папа Урбан II так никогда и не узнал о взятии Иерусалима, ибо умер 29 июля 1099 г. – прежде, чем до него дошли вести из Палестины. Трон Иерусалимского королевства – очередного государства крестоносцев – занял пылкий и мужественный Готфрид Бульонский. Он получил титул Защитника Гроба Господня и был избран монархом единогласно – но, по легенде, отказался носить золотой венец там, где Царь царей, Иисус Христос носил терновый.

Через год Готфрид умер (то ли пал на поле брани, то ли скончался от холеры), и ему наследовал младший брат – проницательный и хитрый Балдуин I. Вчерашний хозяин Эдесского графства без колебаний надел корону и принялся расширять новообретенные владения. К середине XII в. Иерусалимское королевство своими очертаниями напоминало древнюю монархию царя Давида – его границы простирались примерно от Средиземного моря на западе до Трансиордании на востоке и от Ливана на севере до Элата (Эйлата) на юге.

Правление крестоносцев отличалось суровостью. Иудеям и мусульманам запрещалось селиться в городе в течение нескольких лет после завоевания. Защитив Гроб Господень, большинство франков вернулось в Европу, и Балдуин I придумывал разные уловки, дабы привлечь в Иерусалим латинских христиан, – в том числе налоговые льготы. В 1115 г. монарх снова допустил в город греков, сирийцев и других адептов восточных христианских церквей. Они заселили северо-восточный (ранее еврейский) квартал, который вплоть до начала османского периода именовался Сирийским. Восточные христиане предоставили рабочую силу, крайне нужную для оживления экономики Иерусалима, основанной на ремесленном производстве. Мастера стали сотрудничать с итальянскими купцами, которые привозили сырье (дерево, кожу, металл) и вывозили готовую продукцию. Город ожил, и его население постепенно увеличилось до 20 000 человек.

С годами крестоносцы становились более терпимыми к восточным христианам – хотя последние чувствовали, что европейцы высокомерны, чем напоминают исламских правителей. К тому же франки считались невежественными, жестокими и склонными к оскорблениям. Примечательно, что копты (египетские христиане) прекратили ежегодное паломничество в Иерусалим – по слухам, из-за грубости и враждебности, проявленной к ним франками.

Основным занятием крестоносцев в Иерусалиме было строительство. Город преображался на христианский манер. Храм Гроба Господня подвергся реконструкции, святыни восстанавливались после столетий забвения, новые культовые здания вырастали на месте разрушенных византийских монастырей и часовен. Самой красивой из всех церквей крестоносцев была базилика Святой Анны, посвященная матери Девы Марии. Она по-прежнему обладает прекрасными – возможно, даже лучшими – акустическими характеристиками по сравнению с прочими зданиями, когда-либо возведенными на Ближнем Востоке.

Масштабные работы проводились и на Храмовой горе. Готфрид Бульонский сделал Аль-Аксу своей резиденцией, но Балдуин I перебрался в цитадель – и бывшая мечеть превратилась в командорство тамплиеров. Тамплиеры (фр. templiers – храмовники) являлись членами рыцарского ордена, основанного в 1118 г. Гуго де Пейеном, крестоносцем из Шампани. Отремонтировав Аль-Аксу, люди де Пейена назвали ее «Храмом Соломона» (лат. Templum Solomonis) – отсюда и слово «тамплиер».[247]247
  Орден тамплиеров также известен под названиями «Орден бедных рыцарей Христа» (фр. L'Ordre des Pauvres Chevaliers du Christ), «Орден бедных рыцарей Иерусалимского храма» (фр. L'Ordre des Pauvres Chevaliers du Temple de Jerusalem) и «Бедные воины Христа и Храма Соломона» (лат. Pauperes commilitones Christi Templique Salomonici).


[Закрыть] Кроме того, франки добавили и переоборудовали пространство под платформой Иерусалимского храма, сконструированной еще при Ироде Великом, в конюшню для тысячи лошадей. Эта часть Харам аш-Шариф известна как Соломоновы конюшни, хотя не имеет отношения к царю Соломону.

Купол Скалы (Куббат ас-Сахра), расположенный рядом с Аль-Аксой, стал резиденцией Даимберта Пизанского. В декабре 1099 г. он, будучи архиепископом Пизы, путем интриг и подкупа получил сан патриарха Иерусалимского по латинскому обряду, сместив непопулярного Арнульфа де Роола, который занимал эту должность лишь несколько месяцев. Итак, с момента взятия города крестоносцами его христианской общиной руководил латинский патриарх (католик) – хотя прежде (с 451 г.) данные функции исполнял греческий православный патриарх. Последним из плеяды греков, служивших в Иерусалиме, являлся Симеон II – в 1099 г., незадолго до прихода франков, губернатор Ифтихар ад-Даула изгнал его и других христиан, и опальный церковник перебрался на Кипр.

Тамплиеры преобразовали Купол Скалы в церковь. Внутри соорудили алтарь, выложили мозаики, украсили стены фресками. Камень Основания (ас-Сахру) облицевали мрамором и окружили железной решеткой, чтобы паломники не откалывали от него кусочки на память. Надписи с цитатами из Корана перекрыли латинскими надписями, а купол увенчали огромным золотым крестом, заменившим полумесяц. Церковь, нареченная Храмом Господа (лат. Templum Domini), была освящена в 1142 г. Действия тамплиеров свидетельствуют об их одержимости реставрацией Аль-Аксы и Куббат ас-Сахры, сакральностью и таинствами как одним из столпов веры. Рыцари словно чувствовали, что с разрушением древних храмов – в том числе Иерусалимского – было утеряно нечто очень важное, но не знали, как это вернуть.

Помимо тамплиеров, на Святой Земле действовали госпитальеры. Корни этого ордена тянутся в VII в., когда в Иерусалиме по велению папы Григория I Великого был организован госпиталь для странников и паломников – позже уничтоженный персами, остроенный заново и расширенный Карлом Великим по договоренности с аббасидским халифом Харуном ар-Рашидом. Здание располагалось в районе Муристан, где, по легенде, лечебницы существовали с эпохи Маккавеев. Топоним «Муристан» образован от персидского «бимаристан» (перс. – больница). Слово же «госпиталь» (от лат. hospitalis – гостеприимный) обозначало не специализированное медицинское учреждение, но приют, где нуждавшимся оказывалась помощь. Постепенно в Муристане возникали разные богоугодные заведения, где заправляли монахи-бенедиктинцы.

На заре XI в. безумный фатимидский халиф аль-Хаким стер с лица земли многие здания в Иерусалиме, однако через некоторое время европейцы их восстановили. В 1080 г. купцы из итальянского города Амальфи основали в Муристане госпиталь святого Иоанна Крестителя, а французский монах Жерар Тен (Блаженный Жерар) создал христианскую мужскую организацию (братство) для заботы о больных, раненых и неимущих пилигримах. В 1113 г. устав братства подтвердил папа Пасхалий II, и оно трансформировалось в орден госпитальеров – точнее, в Орден братьев иерусалимского госпиталя святого Иоанна Крестителя (лат. Fratres Hospitalis sancti Ioannis Hierosolymitani).

Одной из известнейших благотворительных организаций Палестины был Орден Святого Лазаря, созданный в 1098 г. на базе иерусалимской больницы для прокаженных, которая находилась под юрисдикцией Греческой патриархии. Орден – до 1225 г. он не признавался Папским Престолом – принимал в свои ряды не только здоровых людей, но и прокаженных. Отсюда слово «лазарет»: в Средние века так называлось убежище для страдающих от «болезни Святого Лазаря» (то есть проказы, лепры).

Несмотря на недуг, лазаристы славились хорошей военной подготовкой. Болезнь, поражающая нервные окончания, делала их невосприимчивыми к боли. Из-за болезни лица и тела рыцарей были обезображены язвами. Сарацины боялись лазаристов, ибо те шли в бой без шлемов и не отступали, поскольку не дорожили своей жизнью и не боялись смерти, считая ее милосердием Божьим.

Госпитальеры облюбовали Муристан – центр сегодняшнего Христианского квартала Старого города Иерусалима. Они не ладили с латинским патриархом и были счастливы жить в той части города, которую исключил из патриаршей юрисдикции папа Пасхалий II, взявший рыцарей под свое личное покровительство. Патриарх между тем требовал подчинения ордена себе и уплаты церковной десятины – которую госпитальеры, согласно папской булле, могли оставить себе. Конфликт развернулся в полной мере, когда рыцари поняли, что духовенство пытается присвоить причитающуюся им долю налогов, взимаемых с населения. В отместку воины Христовы поднимали страшный шум у стен храма Гроба Господня всякий раз, когда патриарх по завершении литургии обращался с проповедью к прихожанам. Слов нельзя было разобрать, паства не горела желанием посещать храм – а значит, патриарх оставался без пожертвований. Он пробовал угрожать непокорным рыцарям – но те однажды ворвались в храм во время службы, вытолкали всех оттуда, а потом еще долго гнались за священниками с обнаженными мечами. Жалобы Пасхалию II ни к чему не привели – понтифику крайне не понравилось, что патриарх Иерусалимский указывает на недостатки тех, кому он, папа Римский, даровал привилегии.

Рыцарские ордена представляли собой военно-религиозные объединения, – поэтому их члены сочетали функции воинов и монахов, давали обеты бедности, целомудрия и послушания. Правителям Иерусалимского королевства требовались хорошие бойцы для вечных стычек с мусульманами. Госпитальеры и тамплиеры пользовались большим уважением у папы, который видел в них оплот христианства в Палестине. К тому же ордена и правда демонстрировали выдающуюся храбрость на поле боя – но их приоритетной задачей все же была защита паломников. После того как корабль с пилигримами бросал якорь в Яффе, рыцари сопровождали их в Иерусалим, – что усложняло жизнь египетским, тюркским и бедуинским разбойникам, караулившим добычу на дорогах. Паломники помнили об оказанных услугах, и их благодарность стала источником несметных богатств для рыцарей. Обеспеченные люди часто завещали орденам деньги, ценности и другое имущество.

При крестоносцах в Священном Городе жили в основном европейцы. Преобладали франки, и старофранцузский язык был широко распространен в Иерусалимском королевстве. Немцы учредили свою ветвь госпитальеров – Тевтонский орден, разместившийся между Храмовой горой и Сионскими воротами; венгры поселились недалеко от сегодняшних Новых ворот, испанцы заняли улицу около Дамасских ворот, а провансальцы обосновались возле Сионских. Улицы Иерусалима сохранились с римских времен. Кардо – первая центральная дорога, идущая с севера на юг, от Дамасских ворот до Сионских, – пересекала в середине Декуманус, вторую главную магистраль, протянувшуюся с востока на запад, – от ворот Святого Стефана до Яффских ворот. Сейчас Кардо – основная улица Старого города, издавна разделенного на четыре квартала, каждый из которых на протяжении столетий менял свой этнический и архитектурный характер.

Важным элементом иерусалимской жизни являлись рынки, снабжавшие горожан предметами первой необходимости, а паломников – сувенирами и памятными вещицами. Главными рынками были Овощной (он же – Рынок специй), Сводчатый (с галантерейными лавками) и Птичий (здесь продавали яйца, сыр и другие молочные продукты). Рядом располагалась площадь с заведениями общественного питания, где столовались пилигримы, – этакий средневековый эквивалент фуд-корта в торговом центре. Иерусалим никогда не славился своей кухней. Блюда на площади были настолько плохо приготовлены, что ее прозвали Rue de Malquisin («улицей злой кулинарии»).

Крестовые походы стали эпохой великого духовного возрождения христианства. Впрочем, мусульмане не смирились с тем, что их третий по значимости город теперь принадлежал франкам. Рассказы о катастрофической потере Иерусалима распространялись по Ближему Востоку, обрастая мифами и разжигая ненависть к рыцарям, – ненависть, не утихшую до сих пор. С середины XII в. адепты ислама предприняли мощное контрнаступление, стремясь вытеснить европейцев из региона. Государства крестоносцев – Эдесское графство, Антиохийское княжество, Иерусалимское королевство и графство Триполи – рухнули одно за другим, и Римско-Католическая Церковь утратила военную власть в Святой Земле. Попытки мусульман отбить Иерусалим увенчались успехом в 1187 г. – для этого им потребовался герой, султан Салах ад-Дин (Саладин); еще 104 года ушло на то, чтобы изгнать последних франков из Палестины.

Общие очертания Иерусалима 1099–1187 гг. сохранились до наших дней. Уцелело немало исторических документов. Из-за обилия книг и фильмов о Крестовых походах нам легко представить, как рыцари ехали по Иерусалиму под апокалиптические песнопения. Впрочем, церковные гимны вроде «Вперед, воины Христовы!» рисуют совершенно разные образы для христиан, мусульман и иудеев, знакомых с историей города, – который все они считают святым и вечным.