Текст книги "Большая книга по истории Ближнего Востока. Комплект из 5 книг"

Глава 12
Город раввинов

Так сказали мудрецы: человек пусть белит дом свой, но пусть оставляет небольшое место небеленым в воспоминание о Иерусалиме; пусть он приготовляет все, что требуется для пиршества, но пусть сделает малое упущение в воспоминание о Иерусалиме; пусть женщина украшает себя, но пусть сделает небольшое упущение в воспоминание о Иерусалиме.

Талмуд – Сота, 9:11, 15

До разрушения Второго храма (70) львиная доля политической и религиозной власти в Иудее принадлежала синедриону – совету еврейских вождей, старейшин и представителей элиты Иерусалима. Греческие и римские повелители предоставили ему значительные полномочия. Будучи высшим местным судом в гражданских и религиозных делах и действуя под руководством первосвященника, синедрион создавал и реализовывал законы, управлявшие еврейским народом.

Десятилетиями в синедрионе заседали саддукеи – но заправляли там фарисеи, доминировавшие также среди раввинов. Термин «раввин» (др.-евр. – господин мой, учитель мой) являлся уважительным титулом, который ученики давали своим иудейским наставникам; позже он стал обозначать ученое звание, подразумевающее квалификацию в толковании Торы и Талмуда. Гораздо важнее власти и влияния, коими фарисеи обладали в синедрионе до 70 г., оказалось то, что они – единственные из всех течений, направлений и сект иудаизма – пережили национальный катаклизм. С гибелью Иерусалимского храма исчезли остатки еврейской автономии и все иудейские группы, кроме фарисеев. Иными словами, современные формы иудаизма в конечном счете происходят от фарисеев. Американский историк Норман Коткер в книге «Земной Иерусалим» пишет: «Храмовые жрецы утратили свою функцию; они и их потомки, многих из которых звали Ааронсон или Коэн, что означает “священник”, стали просто кастой с незначительными ритуальными обязанностями, ничем не отличающейся от основной массы евреев. Их аристократические союзники, саддукеи, утратили фундамент своей власти. Больше не было никакой еврейской политической администрации, которую они могли бы контролировать. Вся национальная жизнь теперь была сосредоточена на фарисеях, которые посвятили себя сохранению единственного драгоценного, что осталось у евреев, – Закона [Торы], который они бесконечно изучали, запоминали и толковали. Разделяя евреев как народ, Закон должен был сохранить их».

После разорения Иерусалима началась реорганизация еврейской жизни в Явне – между нынешним Тель-Авивом и побережьем Средиземного моря. Под руководством фарисея Иоханана бен Заккая этот городок превратился в новый центр иудейского образования. Поняв, что столица обречена, Иоханан бен Заккай покинул ее еще до окончания Первого восстания. Иерусалимцам запрещалось уходить из осажденного города, поэтому раввин распустил слух о своей смерти. Затем ученики вынесли его в гробу за ворота и направились в лагерь римского полководца Веспасиана. Иоханан бен Заккай назвал Веспасиана будущим императором (и не ошибся), а также попросил разрешения для себя и других раввинов обосноваться в Явне для изучения Торы и сохранения еврейских традиций.

Вскоре в Явне возникли бейт-дин (иудейский религиозный суд) и академия «Керем Явне» («Виноградник в Явне»), где собрались еврейские книжники. Кроме того, в городе поселились мудрецы из уважаемой иерусалимской семьи Бней-Батира. «Таким образом, – отмечает английский раввинский ученый Исидор Эпштейн, – впервые Иерусалим и его Храм были оставлены людьми, представляющими те элементы еврейского народа, которые при всем своем патриотизме и привязанности к Святой Земле не хотели, чтобы духовный прогресс подвергался географическим ограничениям».

Иоханан бен Заккай неустанно трудился, чтобы сберечь и укрепить еврейское духовное наследие. Несмотря на разрушение Иерусалима, у иудеев по-прежнему была Тора – она стала основой для принятия решений и сердцем еврейской жизни вместо храма и правления первосвященников. Гамалиил II – преемник бен Заккая – преобразовал бейт-дин в Великий Синедрион и возложил на него административную, судебную, законотворческую и образовательную функции. Возрожденный явненский синедрион – наследник иерусалимского – предложил широкий спектр религиозных, гражданских и уголовных законов в рамках, дозволенных римлянами. Старые правила, сосредоточенные на священстве, были преданы забвению; каноны богослужения перерабатывались, адаптировались и дополнялись мольбами о восстановлении Иерусалима и храма.

Великий Синедрион быстро зарекомендовал себя как главный иудейский орган, обладающий верховной юрисдикцией над еврейской жизнью, – его признали даже иудеи в далеких Персии и Мидии. Важнейший способ, благодаря которому явненский синедрион приобрел авторитет над мировым еврейством, заключался в реализации традиционной прерогативы иерусалимского синедриона. Мудрецы Явне предупреждали иудейские общины о новолунии – а значит, о начале нового лунного месяца, от которого отсчитывались даты последующих праздников и постов. Помимо того, синедрион превратился в уполномоченного представителя еврейского народа перед римскими властями.

В образовательном плане фундаментальной целью синедриона было обучение молодежи Устной Торе. По мнению раввинов, Бог открыл Моисею две Торы на горе Синай. Первая – Письменная Тора (или просто Тора) – это первые пять книг Ветхого Завета (Пятикнижие Моисеево). Вторая – Устная Тора – разъясняет Письменную Тору и передается от одного раввина к другому.

Сохранение и преподавание Устной Торы осуществлялось с помощью методов мидраша и мишны, которые практиковались в иудейских школах Палестины и Вавилонии задолго до уничтожения Иерусалимского храма в 70 г. Мидраш (др.-евр. מדרש – изучение, толкование) – экзегеза Священного Писания, которая подразумевает обсуждение и интерпретацию библейского текста. Когда этот метод приводил к пункту закона или юридической доктрине, его относили к категории Галаха. Термин «Галаха» имеет корень «халах» (ивр. הלך – ходить) и обозначает нормативную часть традиционного иудейского права. Оно показывает, что должен делать человек и каким путем ему надо следовать, дабы угодить Богу и соблюсти все требования иудаизма. Галаха регулирует повседневную жизнь религиозных евреев.

Результаты, полученные при использовании метода мидраша, не всегда соответствовали Галахе, – и тогда раввины включали их в Аггаду (др.-евр. אגדה – повествование), корпус еврейской литературы, которая не содержит законодательных предписаний. Аггада состоит из легенд, философских притч, басен, анекдотов, герменевтических штудий, поучений, афоризмов, наставлений, назиданий и т. д. Она высоко ценится в иудаизме, но не имеет обязательной силы Галахи. Впрочем, Галаха и Аггада неразрывно связаны – первая нормирует жизнь людей, вторая воспитывает их в духе галахических норм.

Наряду с мидрашем обучение Устной Торе велось еще одним способом. Мудрецы Явне принялись упорядочивать галахот – законы иудаизма – в соответствии с их предметом. Этот метод называется мишна (ивр. משנה – повторение). Пионером мишны являлся раввин Иоханан бен Заккай; позже раввин Акива бен-Йосеф – тот, что поверил в мессианство Бар-Кохбы, – разработал структуру и устройство галахот. Процесс усовершенствования мишны достиг апогея в трудах раввина Иехуды ха-Наси (135–219) – непревзойденного систематизатора Устной Торы. Иехуда ха-Наси классифицировал и отредактировал различные толкования и дополнения, распределив их по разделам и трактатам. Плодом его усилий стала Мишна – древнейший после Библии сборник еврейских законов и первый текст, содержащий базовые религиозные предписания ортодоксального иудаизма.

В 200–500 гг. еврейские мудрецы, учившиеся в Эрец-Исраэль и Вавилонии, продолжали комментировать Мишну. Эти наборы комментариев известны как Гемара (ивр. גמרה – завершение, совершенство); в совокупности с Мишной они образовали Иерусалимский Талмуд и Вавилонский Талмуд, каждый из которых представляет собой свод правовых и религиозно-этических положений иудаизма. Текст Вавилонского Талмуда считается стандартным из-за его большей детализации, но Иерусалимский Талмуд – не менее важный исторический источник, ибо в нем упоминаются факты, которые в противном случае были бы утеряны.

Оба Талмуда – настоящий кладезь сведений об Иерусалиме, поскольку мудрецы Явне – равно как и более поздние теологи – уделяли колоссальное внимание не только адаптации иудейских правил к новому образу жизни без храма, но и планам реконструкции Третьего храма в возрожденном Иерусалиме. Одержимость идеей восстановления города означала сохранение огромного количества информации о нем. Книжники тратили много времени на разговоры о природе Иерусалима, который существовал до разрушения римлянами. Они воссоздавали в своем воображении новый Иерусалим и передавали этот образ из поколения в поколение. В итоге идеализированная концепция Священного Города, увековеченная раввинами, обрела собственную жизнь, и ряд характеристик, приписываемых реальному Иерусалиму до 70 г., олицетворял мифические представления о нем.

По утверждениям раввинов, иудейский закон выделял Иерусалим из всех других поселений, и ни одному колену Израилевому не дозволялось владеть им – ибо это был город патриархов и Дом Небесного Царя. Раввины заявили, что Галаха не разрешала сдавать жилье и даже кровати паломникам – поэтому добрые иерусалимцы бесплатно уступали им свои дома. Оказывается, из-за святости Иерусалима тщательно соблюдались особые нормы, – например, не допускались кучи мусора, захоронения проводились за пределами городских стен и никогда не нарушался запрет оставлять труп в городе на ночь. После разрушения – а возможно, вследствие него, – Иерусалим сохранил особый статус, который воспевался в галахот. Во время молитвы надлежало повернуться лицом к Иерусалиму; будучи в Иерусалиме, требовалось обратить сердце к храму. Вход на Храмовую гору был строго воспрещен из-за ритуальной нечистоты, охватившей всех евреев в 70 г., – словом, Храмовая гора превратилась в сакральное пространство. К обязанности совершить паломничество в Иерусалим прибавилась обязанность оплакивать его. Кроме установленных дат поста и траура иудеям нельзя было есть мясо и пить вино в те дни, когда они воочию осматривали руины города и храма. Воздержание от наслаждения усугубляло печаль и осознание трагедии 70 г. – но раввины пошли еще дальше, рассудив, что Иерусалим надо оплакивать ежедневно и в любом месте. Галаха предписывала евреям скорбеть по Иерусалиму в заурядных мирских делах, которые ассоциируются с обновлением и удовольствием, – будь то ремонт или приготовление обеда.

Под влиянием галахот в иудаизме развились обычаи, призванные даже в минуты величайшего счастья напоминать о разрушении Второго храма и бедствиях, постигших еврейский народ. Один из самых известных обычаев такого рода – разбивание женихом бокала во время свадебной церемонии. Поломка чего-либо ценного уменьшает радость, символизируя, что храм еще не восстановлен.

Многочисленные высказывания раввинов об Иерусалиме можно разделить на те, которые касаются исторического города, и те, которые описывают город идеальный. Если верить им, то никогда не было и не будет места, подобного Иерусалиму, ни во времени, ни в вечности; из десяти мер красоты, отпущенной миру при сотворении, Иерусалим взял девять; а человек, не видевший Иерусалима во всем его великолепии, никогда не видел красивого города.

Еврейские мудрецы активно обсуждали причины падения Иерусалима, ибо надеялись устранить любые проблемы, которые к этому привели, – и тем самым ускорить восстановление Священного Города. Иоханан бен Заккай объяснял гибель храма неспособностью евреев исполнить волю Бога, – в частности, расцветом пороков, а также увеличением числа убийц, прелюбодеев и прочих грешников, живших в Иерусалиме до 70 г. Раввин признавал, что вина за уничтожение Иерусалима лежит на его обитателях, но римляне не освобождались от ответственности, – и, значит, в искуплении грехов было отказано именно язычникам, а не иудеям. Некоторые книжники усмотрели корень зла в несоблюдении иерусалимцами субботы (шаббата) и пренебрежительном отношении к ученым людям. Один мудрец утверждал, что Иерусалим рухнул из-за того, что дети прогуливали уроки. С точки зрения других, он пал, ибо горожане подчинялись букве закона, а не его духу, и обращались с ближними недостаточно милосердно. Раввин Иоханан бен Торта – современник и критик Бар-Кохбы – говорил: «Мы знаем, что в период Второго Храма они [иерусалимцы] изучали Тору, строго следовали заповедям, и среди них были обнаружены все виды хороших манер, но они любили деньги и ненавидели друг друга без причины».

Интересны обнадеживающие прогнозы мудрецов об Иерусалиме – прекрасном городе, который возведет Господь, и евреи благополучно вернутся домой. Законоучитель III–IV вв. Самуил бен-Нахман, известный своими афоризмами, однажды произнес: «Иерусалим не будет восстановлен, пока не соберутся изгнанники, и если кто-нибудь скажет вам, что изгнанники собрались, а Иерусалим не восстановлен, не верьте этому». По мнению Иоханана бен Заккая, город расширится во все стороны и «достигнет ворот Дамаска». Вообще Иерусалим станет идиллическим местом – раввин Шимон бен Лакиш предрекал, что город, построенный из сапфиров, обзаведется тысячью садов и тысячью башен, его воды исцелят всех больных, его пределы будут полны драгоценных камней и жемчуга, «и камни сии будут сиять, как солнце, и придут народы и увидят славу Израиля».

В раввинистической литературе реальный Иерусалим неразрывно связан с Небесным Иерусалимом – образом Царства Божьего, посланного в конце истории. Еврейские мудрецы называли этот город Пупом Земли – ибо как пуп человека расположен посередине тела, так и Эрец-Исраэль является центром земли, Иерусалим является центром Эрец-Исраэль, Храм является центром Иерусалима, а с Камня Основания на Храмовой горе началось Сотворение мира. По легенде, пуповина, которая тянется от Небесного Иерусалима, прежде соединялась с храмом, а после его разрушения соединяется с Храмовой горой. Знатоки Талмуда подчеркивали близость земного города и Небесного Града, уверяя, что первый возродится во всем своем великолепии, дабы соответствовать второму.

Эта идея была настолько важна для раввинов, что отразилась на религиозных ритуалах. Отныне город упоминался в основных иудейских молитвах. Ключевая из них – амида, евреи читают ее ежедневно, обратившись лицом к Иерусалиму. Амида содержит 18 благословений, и тринадцатое – «Восстановление Иерусалима» («Биньян Йерушалаим») – полностью посвящено ему: «Вернись милостиво в Твой город Иерусалим и обитай в нем по Своему обещанию. Устрой его вскорости, в наши дни, навеки, и престол Давида в нем утверди вскорости. Благословен Ты, Господи, Устрояющий Иерусалим».

Глава 13
Византийский город

Место, которое евреи именуют Божьим Градом, – это Иерусалим, буквально: «Видение мира».

Филон. Мечтания

Популярная тенденция ссылаться на старые конфликты и события давно минувших лет в пропагандистских целях искажает и прошлое, и настоящее. История Иерусалима – не исключение. Например, в июле 2000 г. на саммите в Кэмп-Дэвиде президент Палестинской национальной администрации Ясир Арафат заявил: «В Иерусалиме не было храма, он был в Наблусе… Там ничего нет [то есть нет никаких следов храма на Храмовой горе]». Другие участники саммита – Билл Клинтон (президент США), Эхуд Барак (премьер-министр Израиля) и Деннис Росс (специальный посланник США на Ближнем Востоке) – очень удивились. 20 сентября 2000 г. Арафат сказал французскому лидеру Жаку Шираку: «Руин храма не существует! Наши [палестинские] исследования показывают, что на самом деле руины, сохранившиеся на Храмовой горе, – греческие и римские».

В январе 2001 г. в центре внимания прессы очутился Икрима Саид Сабри – Великий муфтий Иерусалима, главный мусульманский священнослужитель на Храмовой горе – или, как именуют ее арабы, Харам аш-Шариф. Израильская газета «The Jerusalem Post» привела слова Сабри: «На Храмовой горе нет исторических артефактов, принадлежащих евреям». Муфтия процитировало и немецкое издание «Die Welt»: «Нет ни малейшего указания на существование еврейского храма в этом месте [на Храмовой горе] в прошлом. Во всем городе нет ни одного камня, указывающего на еврейскую историю». Через несколько месяцев Аднан аль-Хусейни – отпрыск знаменитой арабской семьи Аль Хусейни и директор Иерусалимского исламского вакфа[220]220
  Иерусалимский исламский вакф – мусульманский фонд, управляющий Харам аш-Шариф (Храмовой горой), где расположены мечети Аль-Акса и Куббат ас-Сахра (Купол Скалы).


[Закрыть] – отметил: «Воля Аллаха на то, чтобы там [на территории Харам аш-Шариф] была мечеть. Не мне идти против Него. С исламской стороны компромисса нет. Это место для мечети. Это место для молитвы мусульман и никого другого».

В основе отрицания как еврейской, так и арабской истории Иерусалима лежат взаимные претензии иудеев и мусульман на Храмовую гору. Ее оспариваемый статус – это наглядный и характерный для Иерусалима пример своеобразной преемственности святынь, которые адепты разных конфессий считают сугубо своими – и которыми не хотят ни с кем «делиться». Вопреки утверждениям Арафата, Сабри и аль-Хусейни, Аль-Акса и Куббат ас-Сахра находятся там, где, по мнению многих археологов, раньше стояли Первый и Второй храм. Эти мечети построены свыше 1200 лет назад – в течение века после завоевания Иерусалима мусульманами в 638 г. Как такое случилось? Истоки ответа кроются в позднеримском и византийском периоде истории города, когда он назывался Элией Капитолиной.

На протяжении 200 с лишним лет после разрушения храма в 70 г. Иерусалимом владели язычники, которые не придавали Священному Городу особого духовного значения. Но в IV в. все изменилось. К 311 г. соправителем огромной Римской империи стал Константин I, позже нареченный Великим. Его влияние на христианство началось с издания Миланского эдикта в 313 г., согласно которому все религии уравнивались в правах – и, значит, традиционное римское язычество теряло свой официальный статус. Кроме того, эдикт предусматривал возвращение христианам всей собственности, отнятой во время гонений.[221]221
  Миланский эдикт считается переломным документом на пути превращения христианства в официальную религию Римской империи.


[Закрыть]

В 324 г. Константин – уже единовластный хозяин государства – основал собственную столицу, Новый Рим (вскоре этот топоним забылся, и еще при жизни монарха город назвали в его честь – Константинополем). Константинополь – ныне Стамбул – вырос на месте древнегреческого поселения Византий на европейском берегу пролива Босфор, ориентировочно в 1500 км к востоку от Рима. Римская империя продолжалась, но приобрела ярко выраженный греческий оттенок.

Эти события сыграли важную роль для Иерусалима. Христианские правители и церковные деятели принялись строить планы относительно Священного Города. На Никейском Соборе, созванном Константином I в 325 г., Макарий – епископ Элии Капитолины – доложил о состоянии городских святынь и немедленно получил разрешение снести храм Венеры, ибо, согласно христианской традиции, он стоял на месте Гроба Господня, где Иисус Христос был погребен после распятия и затем воскрес. Макарий также пригласил мать императора, Елену, совершить паломничество в Элию Капитолину – что она и сделала в 326 г., в возрасте 79 лет.

Позднеримский и византийский периоды Иерусалима сформировали христианское понимание его истории и духовного значения. В II–VI вв. город процветал и преображался, становясь сакральным для христиан. После 200 г. пилигримы приезжали сюда толпами – поэтому возникла потребность в новых церквях, монастырях и приютах. По иронии судьбы, христианский Иерусалим родился не в эпоху Иисуса, а гораздо позже, – и христиане верили, что он должен принадлежать только им. Американский историк Роберт Уилкен пишет: «По мере того как менялись поколения и Палестина превращалась в христианскую страну, в христианском отношении к ней происходил медленный переворот. То, что случилось в Иерусалиме и Иудее, не имеет аналогов в христианской памяти или опыте. Ни один другой город, даже Рим, не занимает такого места в христианской любви и воображении. То, что приключилось с христианами с IV в. по VII в., напоминает опыт евреев веками ранее. Христиане стали думать об Иерусалиме как о своем городе, а о Палестине – как об особом месте».

После Никейского Собора Константин I сделался не просто политическим лидером – его воспринимали как угодного Богу руководителя духовной и светской жизни. Константина называли «тринадцатым апостолом», что в дальнейшем обусловило практику цезаропапизма в Византии, где монарх аккумулировал в своих руках светскую и религиозную власть, выступая сразу в качестве главы государства и главы Церкви. Император назначал священников, определял догматы христианского вероучения, разрешал богословские споры и т. д. По воле Константина эпоха Элии Капитолины завершилась – и Иерусалим, обретя свое прежнее имя, стал важным центром христианства. Находясь под сильным влиянием своей матери-христианки Елены и впечатленный ее визитом в Палестину, император принялся возводить церкви в Риме, Иерусалиме, Константинополе и прочих городах Малой Азии. Он распорядился освятить в Палестине места, связанные с рождением, жизнью, смертью, погребением, воскресением и вознесением Иисуса. Кроме того, Константин приказал построить храм Гроба Господня[222]222
  Другое название – Иерусалимский храм Воскресения Христова.


[Закрыть] там, где прежде стояло святилище Венеры, снесенное в 325 г. по просьбе Макария (епископа Элии Капитолины). Тем самым монарх положил начало существенным изменениям в городском ландшафте.

Сейчас храм Гроба Господня – это монументальный архитектурный комплекс, охватывающий Голгофу, а также иные сакральные локации и объекты. Инициатором строительства являлась Елена – мать Константина. Во время путешествия в Иерусалим (326) она организовала раскопки, в ходе которых, по легенде, удалось найти Животворящий Крест, Гроб Господень и другие христианские реликвии. Отыскать их оказалось непросто – например, Животворящий Крест, согласно преданию, обнаружили в заброшенной цистерне. Епископ Евсевий Кесарийский в «Жизни Константина» рассказывает, как велись поиски пещеры Гроба, где был похоронен Иисус: «Сию спасительную пещеру некоторые безбожники и нечестивцы умыслили скрыть от взора людей, с безумным намерением скрыть через это истину. Употребив много трудов, они навезли откуда-то земли и завалили ею все то место. Потом, подняв насыпь до некоторой высоты, замостили ее камнем, и под этой высокой насыпью сокрыли божественную пещеру. Окончив такую работу, им оставалось только на поверхности земли приготовить странную, поистине гробницу душ, и они построили мрачное жилище для мертвых идолов, тайник демона сладострастия Афродиты [Венеры], где на нечистых и мерзких жертвенниках приносили ненавистные жертвы».

Несмотря на трудности, освящение храма Гроба Господня состоялось 14 сентября 335 г. Это радостное событие позволило Константину I организовать Иерусалимский Собор – через 10 лет после Никейского Собора, где разразился спор о божественной и человеческой природе Иисуса Христа. Иерусалимский Собор прошел спокойно – и особый статус Иерусалима в глазах верующих упрочился, ибо, по их мнению, сам город способствовал миру и единению среди христиан.

Помимо храма Гроба Господня, в Палестине при Константине возводилось множество церквей – причем строительной программой руководила его мать Елена. Император поощрял паломничество в Святую Землю – он понимал, что христиане, по словам Оригена Адаманта,[223]223
  Ориген Адамант (185–254) – греческий христианский философ и богослов.


[Закрыть] хотят «пройти по стопам Иисуса». В Иерусалим стекались пилигримы из разных стран, придерживающиеся различных доктринальных взглядов: эфиопы, армяне, копты, сирийцы и, конечно, православные греки, которые быстро стали доминирующей общиной в городе.

Паломничество стимулировало развитие Иерусалима; даже рядом с безлюдной южной оконечностью Храмовой горы выросли дома и бани. Возник оригинальный жанр христианской литературы – итинерарий (путеводитель, описывающий Святую Землю). Итинерарии не имели практической направленности, но были наполнены религиозным содержанием, поскольку авторы гораздо больше рассказывали об увиденных достопримечательностях, нежели о собственных приключениях. Первый и самый известный пример итинерария – а заодно и паломнической поездки европейца-христианина в Иерусалим, – датируется ориентировочно 333 г. и принадлежит анонимному пилигриму из Бордо (Римской Галлии). Его наблюдения – важный источник информации об Иерусалиме в эпоху Константина. Бордосский пилигрим рассказывает о городе и окрестностях; упоминает часовни и базилики, появившиеся благодаря Елене (в частности, в Вифлееме и на Елеонской горе); перечисляет знаменитые локации (дом первосвященника Каиафы; место, где Иисус предстал перед Пилатом; храм Гроба Господня, который еще строился). Примечательно, что христиане поднимались на Храмовую гору, но ничего там не строили, – пока город богател и расширялся, она лежала в руинах на протяжении 500 лет, с момента уничтожения Второго храма римлянами в 70 г. Александрийский патриарх и церковный историк Евтихий II (877–940) объясняет это осознанной политикой Константинополя. Иисус однажды произнес следующие слова: «Се, оставляется вам дом ваш пуст» (Мф. 23:38) и «Истинно говорю вам: не останется здесь камня на камне; все будет разрушено» (Мф. 24:2). Развалины на Храмовой горе служили визуальным напоминанием о пророчестве Иисуса – потому христиане ее не благоустраивали.

Многие иерусалимские святыни, посещаемые сегодня туристами и паломниками, обязаны своим возникновением, сохранением и увековечением Константину и Елене. Константин был крещен только на смертном одре (337) – но в годы его правления роль Иерусалима как центра христианства неуклонно росла. Иерусалим действительно стал христианским – в частности, потому что строго соблюдался указ императора Адриана, запрещавший евреям входить в город (за исключением ежегодного траура – 9 ава, когда они оплакивали гибель храма).

Впрочем, при очередном римском владыке, Юлиане II (361–363) по прозвищу «Отступник», Иерусалим едва не изменился кардинальным образом. Будучи племянником Константина, Юлиан жаждал возродить по всей империи язычество. Симпатизируя иудаизму, он отменил запрет на доступ евреев в Священный Город и задумал заново отстроить Иерусалимский храм. Отчасти это было преднамеренным оскорблением христиан, которые видели в разрушении храма исполнение пророчества Иисуса и подтверждение триумфа своей религии над иудаизмом. Однако планам Юлиана II не суждено было сбыться: сперва на складе стройматериалов, предназначенных для реконструкции храма, вспыхнул пожар (очевидно, в результате землетрясения), – а затем, летом 363 г., сам император умер, и на троне его сменил ревностный христианин Иовиан. Таким образом, восстановление храма закончилось, даже не начавшись.

В годы правления Иовиана и его преемников в Иерусалиме служили несколько выдающихся епископов. Первым являлся великий проповедник и богослов Кирилл Иерусалимский. В период его пребывания на посту (350–386) Священный Город наводнили христиане из Британии, Галлии, Эфиопии, Индии, Персии и Италии. Пилигримы собирали и распространяли легенды о том, где и как происходили евангельские события, – и в Палестине множились памятные здания (церкви, часовни и пр.). Монахи из разных частей Римской империи – например из Армении и Каппадокии – перебирались в пустыню возле Иерусалима. Они видели себя в образе Авраама, которому Бог сказал: «Пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего [и иди] в землю, которую Я укажу тебе» (Быт. 12:1), – и именовались «жителями Святой Земли». Церковь делегировала Иерусалиму и его окрестностям сакральный статус, коим прежде обладал Второй храм. В древних культурах храм представлял собой место встречи неба и земли, – и теперь, спустя века после катастрофы 70 г., в храм превращался сам город.

Преемником епископа Кирилла стал Иоанн II (386–417). При нем – под руководством церковного деятеля Иеронима Стридонского (Святого Иеронима) – несколько аристократических семей переехали из Рима в Иерусалим, соблазнившись близостью святынь. Среди переселенцев присутствовала благочестивая и щедрая женщина – Мелания, в дальнейшем канонизированная как святая Мелания Старшая. Она и ее подруги построили ряд церквей – в том числе церковь Вознесения (378) и Гефсиманскую церковь (390). Выбрав аскезу, Мелания отказалась от мужа и детей ради монашества. На Елеонской горе она при поддержке христианского писателя Руфина Аквилейского основала монастырь и странноприимный дом. Не желая отставать от Мелании и Руфина, Иероним и его сподвижница – богатая матрона Павла Римская – учредили монастырь в Вифлееме.

В 380 г. римский император Феодосий I Великий сделал христианство официальной религией своей державы. Спустя 15 лет она распалась на Восточную Римскую империю (Византию) со столицей в Константинополе и Западную Римскую империю, чьей столицей в разные годы являлись Рим, Медиолан (Милан) и Равенна. Оба государства были христианскими (но с определенными отличиями и особенностями) – и на заре V в. значение Иерусалима возросло. Его престиж упрочили роскошные культовые сооружения – например базилика Святого Сиона, возведенная на рубеже IV–V вв. на горе Сион епископом Иоанном II. Из-за впечатляющих размеров базилику прозвали «Матерью всех церквей». Некоторое время там покоились мощи Стефана Первомученика (святого Стефана) – еврея, приговоренного синедрионом (иудейским судом) к побитию камнями за христианскую проповедь в Иерусалиме в 30-х гг.[224]224
  Сегодня на месте базилики Святого Сиона стоит монастырь Успения Пресвятой Богородицы (Дормицион) – немецкое католическое аббатство ордена бенедиктинцев.


[Закрыть] Иными словами, роль Священного Города становилась все более важной и заметной, и Ювеналий – епископ Иерусалимский с 428 г. – решил ее формализовать. Он дважды пытался добиться высокого титула патриарха, в котором иерусалимским епископам отказал еще Никейский Собор (325), – и потерпел неудачу на Эфесском Соборе (431), но через 20 лет все же получил желанный сан. Таким образом, Иерусалимской Православной Церкви – основанной, согласно Новому Завету, Иисусом Христом, – был дарован статус патриархата, и Иерусалим стал административным и духовным центром христианства наряду с Римом, Антиохией, Александрией и Константинополем.

В 438 г. Иерусалим посетила Евдокия – супруга василевса[225]225
  Василевс – византийский император.


[Закрыть] Феодосия II. Императрица влюбилась в город, и когда в 443 г. поссорилась с мужем, заподозрившим ее в неверности, то уехала из Константинополя в Палестину, где и жила до самой смерти в 460 г. Евдокия изменила Иерусалим гораздо больше, чем кто-либо другой в византийский период; по размаху деятельности она может сравниться только с Еленой – матерью римского императора Константина I. Жена Феодосия тратила огромные суммы на благотворительность. Среди профинансированных ею зданий – патриарший дворец; приют для пилигримов; церковь у Силоамской купальни в честь Девы Марии и собор Святого Стефана, куда перенесли мощи мученика из базилики на горе Сион, – и где потом была похоронена сама Евдокия. Кроме того, императрица включила в Иерусалим христианские пригороды и обнесла его с юга стеной, которая защищала Город Давида, долину Тиропеон и Западный холм. Строительство стены она рассматривала как исполнение завета из древних псалмов: «Облагодетельствуй, [Господи,] по благоволению Твоему Сион; воздвигни стены Иерусалима» (Пс. 50:20).