Текст книги "Большая книга по истории Ближнего Востока. Комплект из 5 книг"

Арабская весна (2010–2012) поставила крест на любых – даже самых робких – попытках реформ. Впрочем, арабские монархии – в отличие от республик – отделались малой кровью. Цензура усилилась. Подданные получили щедрые денежные выплаты. Но купленная лояльность не спасает от потрясений в долгосрочной перспективе. Сегодня в Заливе – как и во всем мире – на первый план выходят свобода слова, борьба с коррупцией и защита прав человека. Ни один из этих вопросов не является приоритетным для правящих династий Джазиры.

Ибн Сауд – основатель и первый король Саудовской Аравии – говорил, что его целью была «модернизация, а не секуляризация». Ислам зародился на Аравийском полуострове в VII веке. С тех пор он определяет настоящее и будущее стран Халиджа, их культуру и идентичность, менталитет и отношения с соседями. Шейх Зайд ибн Султан аль-Нахайян – «отец нации» в ОАЭ – превратил свою нищую страну в «новое чудо света». В интервью французской газете «Le Monde» (1979) он сказал: «Мы посвятили все свое богатство прогрессу и процветанию нашего народа. Если бы мы на мгновение почувствовали, что это противоречит нашей религии, мы бы этого не сделали». В том же году принц Абдалла – наследник КСА – пообещал, что деньги и нефть будут «использоваться в соответствии с исламским духом». Саудовский король носит титул «Хранитель двух святынь» (араб. خانم الحرمين الشريفين) – то есть мечетей Аль-Харам в Мекке и Ан-Набави в Медине. Ежегодно сюда стекаются миллионы паломников. Поэтому регион Персидского залива в целом и КСА в частности находятся в центре мусульманского мира – и в наши дни приобретают глобальное значение.

Династиям Халиджа приходится лавировать между сторонниками и поборниками глобализации и «западных ценностей». Кроме того, шейхи должны разрешить «конфликт поколений». Их народы стремительно молодеют – и разочаровываются в жизни без амбиций и стимулов. Половина населения Залива скоро будет младше 15 лет. В Саудовской Аравии 60 % подданных нет и 20 лет, а большинству руководителей исполнилось 70–80 лет. Салман – нынешний король – взошел на престол в 2015 году в возрасте 79 лет – и, по слухам, уже страдал деменцией. Тогда арабы шутили, что саудовцам срочно нужна пенсионная реформа. Кувейтский амир Сабах IV умер осенью 2020 года в возрасте 91 года. Государство возглавил его младший брат – 83-летний Наваф. Наследному принцу Кувейта, Машаалю, – 80 лет. Это уже не проблема отцов и детей – это проблема дедов и внуков, зияющий разрыв между правящими и управляемыми.

В других странах Залива возраст монархов не столь критичен – но они сталкиваются с теми же трудностями, что и Саудия с Кувейтом. Юноши и девушки из Халиджа считаются самыми образованными в арабском мире. Однако у них мало шансов проявить себя вне государственного сектора. Все престижные рабочие места заняты иностранцами. Аравийцев, трудящихся в сфере услуг или на стройках, резко критикуют. Несколько лет назад в КСА буквально затравили молодого человека за то, что он устроился официантом в ресторан.

С 1960-х годов правители Халиджа удовлетворяют свою жажду модернизации при помощи нефтедолларов. В итоге регион наводнили гастарбайтеры из-за рубежа. Одни построили аэропорты, отели, больницы и супермаркеты. Вторые укомплектовали их персоналом. Третьи стали управлять новой инфраструктурой. Сегодня иностранцы в Заливе трудятся на всех уровнях – от уборки мусора до менеджмента. Они готовят еду, проектируют небоскребы, стоят за прилавками магазинов, обслуживают нефтяные насосы – и составляют около 90 % рабочей силы и 80 % населения региона. У большинства аравийских семей есть филиппинские, пакистанские и малайзийские горничные, шоферы, повара и няни.

Аравийское общество изменилось. Его верхушка – местные жители, которые обладают различными привилегиями, но не имеют стимулов для карьерного и профессионального роста. Далее – высококвалифицированные кадры, преимущественно, с Запада (топ-менеджеры, бизнес-консультанты, финансовые аналитики, пиар-технологи, специалисты в IT-сфере, инженеры и архитекторы). Средняя прослойка – врачи, учителя, бухгалтеры, программисты и иные образованные экспаты, не занятые в элитных и уникальных проектах. Низший класс – выходцы из Африки, Южной и Юго-Восточной Азии. Они выполняют «грязную» работу, которой никто не хочет заниматься (таксисты, курьеры, грузчики, уборщики и т. п.). Но даже эти мигранты – в отличие от аравийцев – вежливы, расторопны, быстро адаптируются к новым условиям и говорят на нескольких языках (в первую очередь – на английском). Это очень важно в мультикультурном социуме, а в ряде сфер – например, гостиничной – и вовсе играет решающую роль. Без гастарбайтеров Залив не проживет и недели.

Халидж вступает в новую эпоху – но в регионе царит неопределенность. Борьба местных консерваторов и модернистов разворачивается на фоне размежду самими странами Залива. К тому же Аравия – часть Ближнегоногласий Востока, и ее соседи не слишком благополучны и дружелюбны. Новости из Джазиры – будь то недавние договоры с Израилем, немыслимые ранее реформы в Саудии или семейные скандалы шейхов – постоянно обсуждаются в СМИ. Все это – увлекательная история аравийских династий; история, которая сделала их такими, какие они есть – и которую они зачастую не хотят вспоминать.

Когда барабаны султана звучат на Занзибаре, жители Великих Озер[95]95
  Имеются в виду Великие Африканские озера: Виктория, Танганьика, Ньяса, Рудольф, Эдуард, Альберт и Киву.


[Закрыть] танцуют под их ритм.

Арабская пословица

Смомента возникновения ислама в VII веке Аравийский полуостров навсегда вписан в историю человечества. Но города Джазиры на протяжении веков не имели столичного статуса. Столица Арабского халифата находилась в Медине всего 26 лет (630–656) – потом она переместилась в Ирак, Сирию и Египет. Эль-Куфа, Дамаск, Анбар, Самарра, Багдад и Каир переживали расцвет и упадок – но в Аравии ничего не менялось. Очутившись на задворках империи, Джазира погрузилась в глубокий сон и просыпалась лишь раз в год – на время хаджа.

Аравию не разбудило даже османское завоевание. Султан назначал местных правителей каймакамами[96]96
  Каймакам – наместник османского султана. Турецкий термин «kaymakam» происходит от арабского «qa'im maqam» قانم مثاي) – «блюститель места».


[Закрыть] – и, разумеется, они открыто не возражали. Однако на большей части полуострова никогда не было турецких чиновников и военных гарнизонов. Местные правители не спешили признавать себя султанскими наместниками. Фейсал ибн Турки аль-Сауд подписывался как «амир Неджда», а Мубарак ас-Сабах – как «хаким Кувейта и глава его племен». Современная историография стран Залива отрицает сам факт османского господства над ними.

Многие города Халиджа были основаны в XVIII–XIX веках. Их названия отсылают к тем временам, когда по Аравии кочевали бедуинские племена. Так, топоним «Дубай» (араб. ١دبئ образован от наименования саранчи, коей изобиловали эти края. В окрестностях Абу-Даби (араб. بوظبي – отец газели) водилось множество газелей. «Рас-эль-Хайма» (араб. رأس الخيمة означает «верхушка шатра», «Доха» (араб. الدوحة) – «большое дерево», Эль-Кувейт (араб. الكويت) – «маленькая крепость, городок». В целом, названия нынешних столиц и мегаполисов Залива подчеркивали их бедность и провинциальность. Лишь топоним «Маскат» (араб.٠سقط – место., где бросают якорь) говорил о том, что у города есть экономический и военный потенциал.

Возвышение Залива в эпоху Нового времени начинается именно с Омана. В отличие от других аравийцев, оманцы начали вести оседлый образ жизни еще в древности, что повлияло на их культуру и нравы. Арабские источники истолковывают слово «Оман» (араб.غمان) как «место, где остановились». Греческие и древнеримские авторы – например, Клавдий Птолемей и Плиний Старший – использовали для обозначения Омана латинскую фразу «Omanum emporium» (от греч. – торговый город).

Исторический Оман состоял из четырех частей.

Первая – Центральный Оман (араб. اغمان الوسطى) или «настоящий

Оман» (англ. Oman Proper). Этот регион располагался вдали от Маската и охватывал земли на юго-востоке Аравийского полуострова за горным хребтом Джебель аль-Адхар. Центральный Оман не имел выхода к морю; его столица располагалась в городе Низва.

Вторая – Маскат, изначально небольшой султанат на побережье Оманского залива.

Третья – провинция Дофар на юге страны с центром в городе Салала.

Четвертая – «Пиратский берег», шейхства на северо-востоке Аравийского полуострова, ставшие в XIX веке Договорными государствами (сейчас ОАЭ)..[97]97
  Отсюда еще одно название Договорных государств – Договорный Оман (англ. Trucial Oman).


[Закрыть]

Современный Султанат Оман появился лишь в 1970 году. С тех пор он включает в себя все территории, на которые распространяется власть хозяина его столицы – Маската.

Оман – старейшее независимое государство арабского мира. Местные жители всегда отличались свободолюбием – в их стране не смогли удержаться ни Аббасиды, ни персы. Захватчиков всякий раз изгоняли: иногда – через несколько лет, а иногда – спустя десятилетия. Та участь постигла и португальцев, которые закрепились в Омане еще в первой половине XVI века – при жизни Васко да Гамы. У оманского побережья до сих пор находят обломки португальских судов, в частности – корабля «Esmeralda», которым командовал дядя да Гамы – вице-адмирал Висенти Содри.

Васко да Гама стал первым европейцем, обогнувшим мыс Доброй Надежды на юге Африки. В Малинди (Кения) он нанял опытного арабского лоцмана Ахмада ибн Маджида – уроженца Маската. Ибн Маджид привел португальскую эскадру в Индию[98]98
  Некоторые историки сомневаются в достоверности фигуры Ахмада ибн Маджида и его сотрудничестве с португальцами.


[Закрыть] Вскоре португальцы воцарились в акватории Индийского океана, которая раньше безраздельно принадлежала исламским купцам.

Маскат издавна славился мореплавателями. Среди них, помимо Ахмада ибн Маджида, – знаменитый Синдбад из сказок «Тысячи и одной ночи», собирательный образ восточного моряка.[99]99
  По другой версии, Синдбад родился в оманском городе Сохар.


[Закрыть] Сегодня за право называть Синдбада своим соотечественником спорят китайцы, иранцы, иракцы, кувейтцы и оманцы – но последние ходили по морю еще в IV–III тысячелетиях до н. э., когда в Египте строили пирамиды.

Пока маскатцы покоряли океан, население Центрального Омана жило под властью ибадитских[100]100
  Ибадиты – представители особого течения в исламе. Их движение образовалось в VII веке, когда мусульманская община распалась на суннитов, шиитов и хариджитов. Ибадиты – это «раскольники среди раскольников», они отделились от хариджитов и сейчас составляют 1 % от всех мусульман. Ибадитский имамат Оман возник на заре X века и функционировал вплоть до второй половины XX века. В наши дни ибадиты составляют большинство населения Омана.


[Закрыть] имамов, правивших на основе шариата. Эта теократия – имамат Оман – с небольшими перерывами существовала более 1000 лет. Сперва имамы избирались народом, но в XVII веке их государство столкнулось с политическим кризисом. В господствующей семье Йарубидов власть передавалась по наследству, и многие имамы получали ее, еще будучи детьми. Йарубидам удалось мобилизировать своих сторонников и в 1650 году выбить португальцев из Маската – однако внутридинастические распри переросли в гражданскую войну, осложненную персидским вторжением (1743).

На фоне этих бурных событий к власти пришел Ахмед бин Саид аль-Бу-Саид (1710–1783), по легенде – потомок пророка Мухаммеда. Ранее он успешно занимался торговлей, но, благодаря дружбе с последним йарубидским имамом, занял должность губернатора Сохара. Ахмед девять месяцев оборонял город от персов, а затем убедил Надир-шаха[101]101
  Надир-шах (1688–1747) – правитель Персии в 1736–1747 годах.


[Закрыть] покинуть Оман.

Убеждение состоялось в лучших традициях восточной дипломатии. Отбросив врага от Сохара, Ахмед занял Маскат, велел привезти туда много мяса и пригласил персов на примирительный пир. Оманцев обуял гнев – по их мнению, оккупанты заслуживали смерти, а не угощения. Но Ахмед отнюдь не был наивен – хотя очень хотел казаться таковым.

В разгар праздника в зал ворвались люди Ахмеда и перебили всех гостей, кроме 200 человек. Этих счастливцев погрузили на корабли и обещали отправить домой – ради их же безопасности. Но, когда корабли вышли в море, все члены команд спрыгнули за борт и доплыли до берега – не забыв напоследок поджечь суда. Флотоводец, руководивший операцией, доложил Ахмеду, что враги или утонули, или сгорели заживо – и, в любом случае, больше никому не угрожают.

После этого Ахмед заслужил всенародную любовь. В 1749 году оманцы признали его новым имамом – в знак искренней благодарности за хитрость и мужество, проявленные при освобождении страны. Новоиспеченный имам основал династию Аль Саид, которая правит Оманом по сей день.

Царствование Ахмеда положило начало Оманской империи. Купец и воин, он неустанно отправлял корабли покорять новые земли. Маскат превратился в шумный коммерческий город – здесь торговали специями, благовониями, чаем, кофе, сахаром, жемчугом, золотом, серебром – и, конечно, невольниками. В поисках новых рабов оманцы рыскали по африканскому побережью, возводили крепости в Южной Азии, строили фактории[102]102
  Фактория – торговое поселение, образованное иностранцами на территории другого государства или колонии.


[Закрыть] в Мозамбике, добирались до Китая, Цейлона, Суматры и Явы. Местные промыслы – будь то выращивание гвоздики на Занзибаре или добыча слоновой кости в Кении – приносили султану баснословный доход. Оманский военный флот являлся самым многочисленным в Индийском океане, уступая лишь британскому. Держава семьи Аль Саид была талассократией и в лучшие времена – в середине XIX века – раскинулась от пакистанского Гвадара до танзанийской Килвы и северо-запада Мадагаскара. Язык суахили обязан Оманской империи формированием и распространением, а Коморские острова – близостью к арабскому миру и, как итог, – членством в ЛАГ.

Расцвет Омана стал возможен, ибо в 1783 году – незадолго до смерти – Ахмед ибн Саид разделил династию на две ветви. Члены первой остались в Маскате и приняли титул султанов, а члены второй в статусе имамов отправились руководить Центральным Оманом. Ахмед, наученный горьким опытом Йарубидов, полагал, что это позволит его потомкам избежать ссор, сохранить власть и предоставить разным провинциям автономию, необходимую для их развития.

План реализовался только в последней части. На деле династия Аль Саид раскололась, и правитель Маската уже не претендовал на роль исламского лидера.[103]103
  Впрочем, Саидиты носят почетный титул сайидов (сейидов), который напоминает об их происхождении от пророка Мухаммеда. Это зафиксировано в наименовании династии – «Аль Саид» (другое ее название – «Аль Бу-Саид», по имени основателя).


[Закрыть] В дальнейшем воинственные имамы Центрального Омана будут постоянно конфликтовать с султаном из-за денег и иных ресурсов. Подобная борьба светского и религиозного характерна для Европы – и уникальна для Ближнего Востока, где монархические титулы имеют мусульманскую подоплеку, а монархами традиционно движет желание прославить себя во имя ислама.

Потомки Ахмеда ничем не отличались от других восточных деспотов – они так же свергали и убивали друг друга. Почти каждый мужчина рода Аль Саид мечтал сбросить с трона собственного отца или иного родственника. По всей стране множились форты и прочие крепости. Помимо охраны границ и складирования товаров, их использовали для заточения мятежников – потенциальных и реальных. Тогда же возникла любопытная традиция, согласно которой в тюрьме могли поочередно сидеть приближенные узника, «подменяя» его на несколько дней. Считалось, что окружение проштрафившегося должно разделить с ним ответственность, если тому потребуется ненадолго отлучиться из тюрьмы – чтобы, например, совершить коммерческую сделку.

Султан мог на время избавиться от самого агрессивного соперника, послав его в военную экспедицию, – дабы тот пал в бою или умер от чумы где-нибудь на окраине империи. Но если конкурент все-таки возвращался домой, то он смотрел на престол как на вожделенную и заслуженную добычу. Раздробленность династии привела к тому, что Маскат, надежно укрытый горами с суши, платил дань саудовским ваххабитам – бедуинам, у которых даже не было кораблей. Султан ибн Ахмед, заключивший союзный договор с британцами (1798), сделал это потому, что никто больше не желал его защищать.

При поддержке англичан Оманская империя достигла пика своего могущества, покорив «Пиратский берег», Бахрейн и Катар. Платой за это стало фактическое установление британского протектората над Оманом. Султан Саид, нареченный за военные успехи Великим, перебрался на Занзибар – центр прибыльного выращивания гвоздики и не менее прибыльной работорговли. Многие подданные последовали за своим господином.

Интересна судьба дочери султана – Саиды Сальмы. Она родилась в 1844 году на Занзибаре и после смерти родителей унаследовала несколько плантаций. Девочка самостоятельно научилась читать и писать, овладела двумя языками – арабским и суахили. Будучи грамотной, она стала секретарем своего брата Баргаша, который боролся с другим братом – Маджидом – за занзибарский престол. Но переворот не удался, Баргаш уехал в ссылку в Бомбей, и Саида помирилась с Маджидом.

На Занзибаре девушка познакомилась с немецким купцом Рудольфом Рюте и вскоре забеременела от него. В августе 1866 года – когда беременность уже нельзя было скрывать – она бежала на борт английского корабля и получила право на проезд в Аден (тогда – британский протекторат). В Адене пара воссоединилась. Саида приняла протестантизм, взяла имя Эмили и в 1867 году вышла замуж за Рудольфа. Затем семья отбыла в Европу и поселилась в Гамбурге. Там Эмили выучила немецкий язык.

Спустя три года Рудольф Рюте трагически погиб – его задавила конка. Вдова с детьми оказалась в крайне стесненных финансовых условиях. К тому времени Маджид умер, и Баргаш стал султаном Занзибара. Эмили попыталась встретиться с братом, чтобы обсудить возможность возвращения ее наследства. Но Баргаш отказался видеться с сестрой.

Канцлер Отто фон Бисмарк хотел использовать Эмили, чтобы подкрепить территориальные претензии Германии в Восточной Африке. Но в 1890 году Великобритания и Германия заключили Занзибарский договор, который урегулировал их колониальные интересы на «черном континенте». Занзибар отошел англичанам – и немецкое правительство забыло о существовании Эмили Рюте.

Для решения финансовых проблем Эмили написала книгу «Воспоминания арабской принцессы». Она была издана в Германии (1886), а потом – в Великобритании и США. Это первая известная автобиография арабской женщины.

Принцесса Занзибара Эмили Рюте скончалась в 1924 году в Йене. Похоронена в Гамбурге.

В 1840 году, когда остров превзошел в богатстве Маскат, Саид Великий перенес туда столицу. Его сыновья – Маджид (наследник Занзибара) и Тувайни (наместник отца в Маскате) – развязали междоусобицу за обладание всей империей. Семейный конфликт вылился в гражданскую войну – и останавливать ее пришлось британцам. В результате английского вмешательства династия Аль Саид снова пережила раздел власти (1860). Если первый раздел (1783) подразумевал дифференциацию светского и духовного влияния, то второй ознаменовал расчленение государства на два султаната: Оман (арабские, персидские и южноазиатские территории некогда единой державы) и Занзибар (ее владения в Восточной Африке – от севера Мозамбика до Сомали). Маджид воцарился на острове, Тувайни – в Маскате. Денег из африканских провинций он больше не получал.

Когда бык падает, над ним поднимается много ножей.

Арабская пословица

В наши дни арабы Залива (за исключением оманцев) предпочитают не вспоминать Оманскую империю. Для эмиратцев, бахрейнцев, катарцев и кувейтцев ее слава – синоним их собственной ничтожности. Однако, по иронии судьбы, первым человеком, который решил позабыть столь могущественную державу, стал сын ее главного завоевателя – Маджид ибн Саид.

Новоявленный хозяин Занзибара наотрез отказался контактировать с братом. Кораблям из Маската было запрещено приближаться к острову. Занзибарцы не могли сдавать жилье внаем аравийским купцам, а Маджид перестал посылать традиционные подарки шейхам Джазиры. Разрыв между родственными государствами привел к тому, что Оман, лишившийся дани и товаров из Африки, стремительно беднел. Пытаясь выручить хоть какие-то деньги, султан Тувайни поднял налоги. Это спровоцировало бунт воинственных племен хинави и гафири, которые при любой возможности хватались за оружие еще со времен Йарубидов.

Слабостью Маската воспользовались иранцы. Они вернули себе ряд стратегически важных портов в Персидском заливе, включая Ормуз

и Бендер-Аббас. В приграничных районах Кении и Мозамбика активизировались португальцы. На Мадагаскар нацелились французы. «Пиратский берег» контролировали англичане. К тому же – после открытия Суэцкого канала (1869) и установления британского протектората в Адене (1886) – Оман оказался в стороне от морских торговых путей. Оманцы массово уезжали на Занзибар. Население Маската сократилось с 55 тыс. до 8 тыс. человек.

Пока государство Тувайни приходил в упадок, наследники Маджида полностью сконцентрировались на «черном континенте», пытаясь извлечь из него максимальную прибыль. Однако расцвет занзибарской ветви династии Аль Саид продлился недолго. На Восточную Африку претендовали две колониальные империи – Великобритания и Германия, с которыми арабы не могли тягаться.

Султаны Занзибара поддерживали то англичан, то немцев. Внук Саида Великого, Хамад, умудрился снискать расположение обеих сторон, получив от каждой награду – британский Высочайший орден Звезды Индии и прусский орден Красного орла. Впрочем, это не мешало ему интриговать против своих маскатских родственников. Но летом 1896 года Хамад скоропостижно скончался. Трон занял его двоюродный брат Халид, который симпатизировал немцам – и, по слухам, отравил своего предшественника.

Халид стал последним султаном независимого Занзибара. Он правил два дня – с 25 по 27 августа 1896 года. Англичане потребовали, чтобы Халид отрекся от престола, – но тот собрал армию в 2800 человек и приготовился к обороне.

27 августа в 9:00 срок британского ультиматума истек, и грянула Англо-занзибарская война – самая короткая в истории. Она длилась 38 минут. Крейсер «St. George» расстрелял султанскую резиденцию. Халид и его соратники бежали. Однако занзибарский флаг по-прежнему развевался на дворцовом флагштоке, ибо его некому было снять. Англичане расценили это как намерение врага продолжать сопротивление – и вели огонь до тех пор, пока один из снарядов не угодил во флагшток. Лишь когда знамя султаната упало на землю, британцы засчитали капитуляцию. За получасовую кампанию был легко ранен английский офицер; занзибарцы же потеряли 570 человек убитыми.

Саидиты возглавляли Занзибар еще 68 лет, но все они являлись британскими марионетками. Султан Хамуд, сменивший мятежного Халида, по воле англичан в 1897 году запретил рабство и освободил всех невольников. За это королева Виктория произвела его в рыцари. Рыцарского титула были удостоены и преемники Хамуда. Теперь монархов величали сэрами – но их владения съеживались, будто шагреневая кожа.

Одни восточноафриканские территории султаната – например, Кения – приняли британский протекторат; другие же были отданы Германии по Занзибарскому договору (1890). Условия соглашения понравились не всем. Немецкая пресса писала: «Мы меняем королевства (Уганду, Виту и Занзибар) на корыто (Гельголанд)». Но занзибарских Саидитов это уже не интересовало. Отныне их влияние ограничивалось парой островов[104]104
  Имеются в виду Пембе и, собственно, Занзибар.


[Закрыть] – и не распространялось даже на нынешнюю столицу Танзании – город Дар-эс-Салам, который в 1860-х годах основал султан Маджид.

Занзибар обрел суверенитет в 1964 году – в результате революции. Негритянское большинство взбунтовалось и обратило в бегство малочисленную арабскую элиту. Последний султан – Джамшид ибн Абдалла – получил подданство Великобритании и поселился в Лондоне. Остров, которым когда-то правили его предки, вошел в состав Объединенной Республики Танзания.

5 сентября 1946 года на Занзибаре в семье парсов из Гуджарата родился мальчик, которого нарекли Фаррухом. Фамилия его отца – Булсара – была образована от названия города Валсад к северу от Бомбея (сейчас Мумбаи). Когда мальчику исполнилось восемь лет, родители отправили его учиться в Индию – в школу города Панчгани, что в 150 км от Бомбея. В Панчгани проживали старшие родственники Фарруха, которые за ним присматривали.

В Индии Фаррух больше увлекался творчеством, нежели науками. Он с удовольствием играл в школьных спектаклях, рисовал и пел в хоре. Директор школы обратил внимание на музыкальные способности мальчика и написал его родителям, предложив организовать для ребенка курсы игры на фортепьяно.

Родители согласились – и Фаррух принялся осваивать инструмент. Позже он с приятелями сколотил группу «The Hectics». Ребята играли рок-н-ролл на танцах и вечеринках.

В 1962 году Фаррух провалил выпускные экзамены и вернулся на Занзибар. Когда произошла антифеодальная революция, семейство Булсара эмигрировало в Великобританию.

Спустя десяток лет Фаррух Булсара прославился. Он стал суперзвездой и до сих пор является любимым певцом миллионов людей во всем мире. Мы знаем его как Фредди Меркьюри – великого музыканта, композитора и, конечно же, вокалиста легендарной группы «Queen». Имя Фредди он взял еще в годы учебы в Панчгани.

В обнищавшем Омане дела тоже обстояли скверно. Ибадитских имамов и их консервативных последователей возмущало английское вмешательство в дела страны. Британский запрет на торговлю рабами и оружием существовал лишь формально и никогда не соблюдался – но отнюдь не прибавлял популярности монарху, которого считали покорным слугой Лондона. Ярость ибадитов всегда обрушивалась на самую близкую и доступную цель – султана Маската.

Зависимость Маската от Лондона приобретала все более отчетливый характер. В 1895 году султан Фейсал бен Турки при помощи британцев подавил восстание, профинансированное его двоюродным братом – занзибарским орденоносцем Хамудом. Но Фейсал не желал покоряться англичанам. В 1898 году он в пику протектору разрешил французам строительство углезаправочной станции в порту Бандар-аль-Джисса. Англия не могла позволить Оману такого самоуправства. Британские корабли обстреляли султанский дворец в Маскате – тем самым опробовав сценарий, которые они реализуют в следующем году на Занзибаре. Фейсал сдался на милость победителя и прекратил сотрудничать с Францией.

В колониальной политике англичане руководствовались старым добрым принципом «разделяй и властвуй». Сперва они «отщипнули» от Омана шейхства «Пиратского берега», потом – Занзибар и Восточную Африку и, наконец, – внутренние районы государства.

С момента распада империи Центральный Оман официально подчинялся Маскату, но фактически существовал автономно. Имам Аззан ибн Кайс даже захватил столицу (1868) и ненадолго объединил страну, но после его гибели в 1871 году она вновь развалилась. Занзибарские султаны умело стравливали своих незадачливых родственников в Аравии, щедро спонсируя заговоры и мятежи. В 1911 году ибадиты опять восстали и спустя два года объявили, что не будут повиноваться монарху. Гражданская война растянулась на семь лет. Имаму Салиму ибн Рашиду аль-Харуси удалось примирить враждующие племена хинави и гафири и обратить их гнев против султана Таймура (сына Фейсала бен Турки). В 1915 году бунтовщики двинулись на столицу и взяли бы ее штурмом, если бы британские войска не отбили атаку.

Сибский договор (1920), заключенный по инициативе англичан между Таймуром и имамом, провозгласил автономию имамата. С тех пор династия маскатских Саидитов постоянно находилась под угрозой свержения. Все это напоминало «укусы морской щуки» – китайскую казнь, при которой от еще живого человека отрезали куски плоти.

Пока Оман балансировал на грани краха, султаны отдалялись от родины и арабского мира в целом. Потрясенный неудавшимся штурмом Маската, Таймур бен Фейсал уехал в Индию – под защиту британских чиновников. Там он провел почти 45 лет (из 79 прожитых) – и возвращался домой лишь изредка и ненадолго. В один из таких приездов – 10 февраля 1932 года – Таймур отрекся от престола в пользу своего сына Саида. Тогда еще никто не подозревал, что годы беспросветной нищеты и унижения Омана породили настоящего восточного деспота – грозного султана Саида бен Таймура. По крайней мере, таким он вошел в историю.