Текст книги "Большая книга по истории Ближнего Востока. Комплект из 5 книг"

Глава 16
Город Саладина

Иерусалим – самый прославленный город. Но есть у Иерусалима и недостатки. И потому о нем говорят: «Иерусалим – это золотой кубок, полный скорпионов».

Шамс ад-Дин Абу Абд Аллах Мухаммад ибн Ахмад ибн Абу Бакр аль-Макдиси. Лучшее разделение для познания климатов

История захвата Иерусалима султаном Саладином начинается с сельджукского полководца по имени Занги – основателя династии Зангидов. За храбрость в стычках с франками его прозвали «Имад ад-Дин» (араб. – столп веры). Имад ад-Дин Занги объединил под своей властью территории на севере Сирии и Месопотамии, из которых было образовано государство с центром в Мосуле. В 1127 г. или 1128 г. Занги покорил Алеппо, в 1129 г. – Хаму, в 1132 г. – Эрбиль, в 1135 г. – Ракку, в 1139 г. – Баальбек, в 1143 г. – Хомс. Спустя год под ударами туркоманов пало Эдесское графство – первое из четырех государств, основанных крестоносцами на Ближнем Востоке. Графство Триполи не помогло Эдессе, поскольку их правители ранее поссорились.

Потеря форпоста оказалась очень болезненной для Европы и обусловила Второй крестовый поход (1147–1149), который протекал для рыцарей крайне неудачно и закончился их разгромом под Дамаском – одним из главных городов исламского мира. Дамаском тогда правил Муин ад-Дин Унур аль-Атабеки из туркоманского рода Буридов. Город принадлежал сельджукам, но по-прежнему являлся исторической арабской столицей – и франки совершили роковую ошибку, напав на него, вместо того чтобы осуществить первоначальный план по возвращению Эдессы. Поражение уничтожило армию крестоносцев и навсегда развеяло миф об их непобедимости; кроме того, исчезла критически важная буферная зона между Иерусалимским королевством и владениями Зангидов. В 1154 г. Дамаск взял Нур ад-Дин – сын Имад ад-Дина Занги, расширяющий унаследованные от отца земли.

Через девять лет Нур ад-Дин, подчинив себе Сирию, нацелился на фатимидский Египет. Фатимиды ослабли, от былого блеска халифата не осталось и следа – и Нур ад-Дин отправил туда армию под командованием курдского военачальника Асада ад-Дина Ширкуха. Его сопровождал племянник Юсуф ибн Айюб. В историю он войдет как султан Салах ад-Дин (в западной традиции – Саладин).

Саладин появился на свет в 1137 г. в иракском Тикрите (спустя восемь веков в близлежащей деревне родится Саддам Хусейн). Будущему завоевателю исполнилось 26 или 27 лет, когда Нур ад-Дин приказал его дяде вторгнуться в Египет (1164). За пять лет Ширкуху и Саладину удалось взять и удержать Каир; Фатимиды являлись марионетками, номинально контролирующими страну. В том же 1169 г. Ширкух умер при невыясненных обстоятельствах, и Саладин, занявший его место, служил как визирем[248]248
  Визирь – министр, чиновник высшего ранга.


[Закрыть] фатимидского халифа аль-Адида, так и представителем Нур ад-Дина. Интересно, что египетская верхушка исповедовала шиизм, а Саладин – суннизм (есть версия, что его утверждение на посту визиря объясняется желанием Фатимидов расколоть вражеский лагерь). Как бы то ни было, в 1171 г. аль-Адид, предчувствуя скорую кончину, послал за визирем – видимо, дабы назначить того регентом при своих детях. Однако Саладин не приехал. Когда аль-Адид умер, Саладин принес байят (присягу) суннитскому монарху – аббасидскому халифу аль-Мустади, а себя провозгласил султаном Египта, упразднив Фатимидский халифат. Ключевые должности он раздал своим родственникам, тем самым основав династию Айюбидов и собственное государство. Аббасидский халиф тогда являлся символической фигурой, реальной властью в Багдаде обладали сельджуки. Таким образом, присягнув аль-Мустади, Саладин просто избавился от клятвы верности Фатимидам и превратился в суверенного правителя, признающего авторитет халифа лишь номинально. Через несколько лет после того, как новоиспеченный султан стал хозяином Египта, к праотцам отправился Нур ад-Дин – и Саладин забрал земли бывшего господина, расправившись с его наследниками и прочими конкурентами.

Далее Саладин начал планировать джихад с целью выбить крестоносцев из Святой Земли и заполучить Иерусалим. Султану приглянулась концепция Али ибн Тахира ас-Сулами (XI в.) – улема из Дамаска, автора «Книги джихада», который проповедовал борьбу с европейцами после Первого крестового похода.[249]249
  На ас-Сулами опирается другой знаменитый улем – Абу Хамид аль-Газали (XI–XII вв.); его главный политический труд «Наставление правителям» включен в Федеральный список экстремистских материалов и запрещен в РФ. Вообще из данного контекста проистекают многие актуальные эпизоды и явления джихадизма и терроризма – например фетвы Усамы бен Ладена, который в наши дни развивал исторический исламский нарратив о «крестоносцах».


[Закрыть] Этот улем возродил концепцию «священной войны», переосмыслил тематические постулаты, существовавшие в исламской доктрине с середины VIII в., а также изложил новые правила ведения джихада, которые Саладин применил на практике.

Ас-Сулами считал причиной успеха крестоносцев междоусобицы среди мусульман и утверждал, что для победы над франками требуется единый исламский фронт. Он писал: «Их [крестоносцев] слабость в небольшом количестве кавалерии и снаряжения, которые они имеют в своем распоряжении, и в расстоянии, с которого приходят их подкрепления… Это шанс, который нужно использовать быстро». За несколько десятилетий до Занги, Нур ад-Дина, а затем и Саладина улем говорил о важности контактов с соседями: «Государь… должен посвятить себя отношениям с государями других стран, Сирии, Джазиры [Аравии], Египта и прилегающих областей, ибо действия [крестоносцев] могут примирить жителей этих стран [между собой], успокоить их старую ненависть и тайную вражду, а также отвратить их от их соперничества и взаимной ревности». Примечательно, что ас-Сулами рассматривал Крестовые походы как испытание правоверных и их готовности к джихаду. Улему не суждено было увидеть, как его учение претворено в жизнь, – но он разработал план, которым руководствовался Саладин.

Определение джихада как «справедливой войны», данное ас-Сулами, послужило основой для исламских атак на крестоносцев – на том основании, что мусульмане пытались вернуть утраченные земли и защитить еще не потерянные. Аргументы ас-Сулами были аналогичны аргументам другого средневекового улема, Абу Хамида аль-Газали, убежденного, что джихад является обязанностью каждого дееспособного мусульманина, любое нападение на крестоносцев надо считать оборонительным и действия мусульман должны быть коллективными.

Саладин, приняв указания ас-Сулами, призвал мусульманских правителей отставить разногласия и сплотиться против крестоносцев. В 1175 г. султан велел своему визирю Кади аль-Фадилю составить документ, где изложил стратегию объединения Египта, Сирии, Месопотамии и Йемена ради возвращения Иерусалима: «И с помощью Аллаха мы сможем освободить мечеть [Аль-Акса], из которой Аллах поднял Своего Посланника на Небеса». Но Саладину потребовалось 12 лет, чтобы подчинить себе других исламских монархов. До второй половины 1180-х гг. Айюбиды одновременно боролись с единоверцами за региональное господство и выгодно торговали с Европой. Конфликты с франками происходили, если нарушались договоры, включая территориальные соглашения. Параллельно Саладин пропагандировал ненависть к христианам – но пропаганда являлась неотъемлемым элементом исламского империализма. Айюбиды хотели создать собственный халифат, и характер их взаимоотношений с европейцами определялся именно этой целью. Султан не враждовал с крестоносцами, пока те ему не мешали, и наносил удары, когда выпадала такая возможность.

Кампании Саладина против «неверных» отнюдь не всегда были успешными. Одно из наиболее серьезных поражений он потерпел 25 ноября 1177 г. в битве при Монжизаре близ Рамлы. Султан во главе огромной армии (по разным данным, от 20 000 до 26 000 человек) намеревался захватить Иерусалим, но его остановили несколько тысяч крестоносцев под командованием иерусалимского монарха Балдуина IV. Юный Балдуин (которому на момент битвы исполнилось 15 лет) с детства страдал от проказы. Первым насторожился историк Гийом Тирский, воспитатель мальчика – он заметил, как во время игры дети щипали друг друга, но царственный ребенок не чувствовал боли. Проказа поражает нервные окончания – поэтому Гийом Тирский увидел в потере чувствительности кожи симптом недуга. Через несколько лет его опасения подтвердились. Несмотря на тяжелую болезнь, Балдуин IV достойно прожил свою короткую жизнь – в частности, выступал как король-воин и неоднократно присутствовал на поле брани, хотя поездки давались ему с большим трудом.

В фильме Ридли Скотта «Царство Небесное» (2005) Балдуин IV скрывает обезображенное лицо под маской. Это художественный вымысел – по имеющимся сведениям, король носил полупрозрачную накидку.

После смерти 24-летнего Балдуина (1185) и череды дрязг в Иерусалимском королевстве престол занял Ги де Лузиньян – муж Сибиллы (старшей сестры покойного монарха), которому было суждено наблюдать переход Священного Города в руки мусульман. Предпосылками к этому явились события лета 1187 г. Пока иерусалимские бароны грызлись между собой, Саладин осадил Тивериаду (ныне израильская Тверия) – оплот важного феодала, графа Раймунда III Триполийского. Эскива, жена Раймунда, запертая в Тивериаде, взывала о помощи, и ее письмо, привезенное запыхавшимся гонцом, вынудило рыцарей срочно начать плохо продуманную спасательную операцию – возможно, по замыслу Саладина, который хотел выманить врагов из Иерусалима.

Некоторые историки обвиняют в падении Иерусалимского королевства французского рыцаря Рено де Шатильона – одного из богатейших и влиятельнейших сеньоров Святой Земли, князя Антиохии (1153–1160) и лорда Трансиордании (1177–1187), снискавшего репутацию безответственного авантюриста. В отличие от идеализированной личности Саладина личность Рено, наоборот, демонизирована: так, распространен миф, что он изнасиловал и убил сестру султана, после чего разгневанный Саладин, объявил франкам джихад. В реальности этого не было, хотя Рено вел себя безрассудно – например, нападал на арабские караваны, тем самым нарушая перемирие и позволяя неприятелю возобновить боевые действия. По иронии судьбы, триумф мусульман над крестоносцами, повлекший за собой взятие Иерусалима, обусловлен стечением обстоятельств. Здесь очень много «если»: если бы Рено де Шатильон не ограбил караван в определенный момент; если бы он по требованию султана освободил пленных и вернул добычу; если бы христиане собрали против Айюбидов не большую армию, а скромный отряд… При соблюдении любого из данных условий последующее сражение получило бы гораздо меньшую огласку – или вообще не состоялось бы.

Впрочем, история не знает сослагательного наклонения. Битва произошла 4 июля 1187 г. в Галилее – у подножия двух холмов, именуемых Рогами Хаттина, где, по легенде, Иисус Христос произнес Нагорную проповедь. Саладин переправился через Иордан с 20 000 человек и встретил равное по численности войско крестоносцев. Франки, измотанные после марша по жаркой пустыне, были разгромлены, а их лидеры погибли или попали в плен, как Ги де Лузиньян и Рено де Шатильон. Одержав победу, Саладин повернул на юг и начал брать города, почти не встречая сопротивления, – Хайфу, Кесарию, Арсуф, Яффу, Рамлу, Лидду (Лод), Аль-Халиль (Хеврон)… «Мы также обложили Аскалон [Ашкелон], известный своими укреплениями, на 14 дней, и вернули его в результате капитуляции, – вспоминал Саладин. – Знамена единобожия подняты на вершины его башен и стен. Он заселен мусульманами после очищения от неверных и многобожников… Ничего не осталось в прибрежной зоне от Джубайля [Библоса] до границ Египта, кроме Иерусалима.[250]250
  Тем не менее Саладину не удалось захватить Тир (сегодня Сур в Ливане), который защищал будущий король Иерусалима – Конрад Монферратский; в дальнейшем султан также не раз терпел поражения от крестоносцев.


[Закрыть] Дай Аллах, чтобы его выздоровление было легким».

О взятии Иерусалима Саладином рассказали Эрнуль («Хроника Эрнуля») – оруженосец рыцаря Балиана II Ибелина, патриарх Сирийской Православной Церкви Михаил Сириец («Хроника»), а также исламские летописцы XII–XIII вв. Среди мусульман – Ибн аль-Асир; Абу Шама аль-Макдиси («Книга двух садов в известиях двух династий»); Имад ад-Дин аль-Исфахани («История завоевания Сирии и Палестины Салах ад-Дином») – секретарь Нур ад-Дина, а затем Саладина; и биограф султана Баха ад-Дин ибн Шаддад («Жизнь Салах ад-Дина»), который привлек его внимание, написав в 1188 г. трактат «Добродетели джихада». Еще один труд, «Книга путей к познанию правящих династий», принадлежит перу более позднего автора – египтянина Таки ад-Дина Абуль-Аббаса Ахмада ибн Али аль-Макризи (1364–1442).

Летом и осенью 1187 г. в Иерусалиме катастрофически не хватало защитников. Большинство франков вернулось в Европу еще в 1099 г., в Палестине осталось около 300 дворян и 3000 других вооруженных людей. Многие рыцари полегли при Хаттине несколькими месяцами ранее. Когда Балиан II Ибелин – один из немногих аристократов, уцелевших в галилейской мясорубке, – был допущен в Священный Город с дозволения Саладина, он обнаружил там, по разным сведениям, от двух до четырнадцати рыцарей. Будучи благородного происхождения и обладая авторитетом среди иерусалимских баронов, Балиан, по словам Ибн аль-Асира, воспринимался мусульманами как «более или менее равный королю». Он договорился с султаном, пока тот стоял в Аскалоне, и обещал, что просто заберет из Иерусалима свою жену и детей до прибытия исламской армии, – но, очутившись внутри крепостных стен, отправил Саладину письмо, заявив, что патриарх Ираклий Иерусалимский запретил ему уезжать.

Далее по просьбе патриарха, королевы Сибиллы (супруги пленного Ги де Лузиньяна) и рядовых горожан Балиан принялся энергично организовывать оборону. Первым делом он произвел в рыцари от 50 до 60 человек – оруженосцев, мещан и дворянских сыновей старше 15 лет. Ряды защитников пополнили пехотинцы, спасшиеся при Хаттине. Население Иерусалима увеличилось за счет беженцев из Рамлы, Газы и других городов – все они, как отмечает Ибн аль-Асир, искали защиты от приближающегося исламского войска. К приезду Саладина в Иерусалиме могло находиться до 100 000 человек, но Ибн Шаддад оценивает количество боеспособных в 60 000, а Ибн аль-Асир и аль-Исфахани – в 70 000.

Эрнуль, Ибн Шаддад и аль-Исфахани солидарны в том, что Саладин – приехавший к Иерусалиму 20 сентября 1187 г., – поначалу атаковал его с запада, неся тяжелые потери. Описывая первую неделю боев, аль-Исфахани восхваляет мужество крестоносцев: «Они сражались мрачно и боролись изо всех сил, бросаясь в бой с абсолютной решимостью, они орудовали наконечниками своих копий, дабы напоить их вражеской кровью; они расправлялись с теми, кто потерял самообладание, и раздавали кубки смерти… Они упрямо стояли на своем, они делали себя мишенью для стрел и призывали смерть… Они сказали: “Каждый из нас стоит двадцати, а каждый десяток стоит сотни!”».

Наконец Саладин осознал свою ошибку и велел солдатам переместиться к северной стене – подобно завоевателям, осаждавшим город в предыдущих битвах. 25 сентября 1187 г. мусульмане и христиане «начали самую ожесточенную борьбу, какую только можно вообразить», – ибо и те, и другие расценивали ее как религиозный долг. Решающая схватка за контроль над северной стеной длилась неделю. Саладин послал к стене саперов, 10 000 лучников выпустили стрелы, и 10 000 кавалеристов приготовились вступить в бой. Защитники осыпали нападавших камнями и копьями, лили расплавленный свинец, – но сарацины все равно проделали в стене зияюшую брешь. «Враги видели, в какое беззащитное положение они попали, и им были ясны признаки того, что наша истинная религия победит ложную», – резюмирует ибн Шаддад.

Мусульмане пробили стену недалеко от места, где оборону прорвали персы царя Хосрова II в 614 г. – и там же, где это сделали рыцари в 1099 г. Готфрид Бульонский воздвиг в обозначенной точке каменный крест, напоминавший о победоносном взятии города, – но воины Саладина разрушили его метательным снарядом из катапульты.

Франки, понимая, что развязка близка, делегировали Балиана к Саладину, дабы обсудить капитуляцию. Айюбидский правитель намеревался сокрушить город огнем и мечом. Как записал аль-Исфахани, султан сказал Балиану: «Вы не получите ни прощения, ни милосердия! Наше единственное желание навечно покорить вас… Мы будем убивать и брать вас в плен скопом, проливать кровь мужчин и обращать бедняков и женщин в рабство». Это подтверждается в письме Саладина – там сказано, что в ответ на просьбу франков о капитуляции «мы наотрез отказались, желая только проливать кровь мужчин и обращать в рабство женщин и детей». Кроме того, во время первой встречи Балиана и Саладина гремели бои; в какой-то момент сарацины взобрались на северную стену и подняли над ней флаг. Увидев это, султан спросил, почему Балиан просит о сдаче Иерусалима, если тот уже пал. Однако крестоносцы отбросили мусульман от стены. Разгневанный султан отправил рыцаря восвояси, – но наутро Балиан вернулся и пригрозил, что, если не будет приемлемых условий сдачи, то сарацины получат выжженную землю.

Ибн аль-Асир передает эту речь: «Знай, о султан, что нас очень много в этом городе, одному Богу известно, сколько… если мы увидим, что смерть неизбежна, то клянусь Богом, мы убьем наших детей и жен, сожжем наше имущество, чтобы не оставить вас ни с динаром, ни с драхмой, ни с одним мужчиной или женщиной для порабощения. Когда это будет сделано, мы разрушим Святилище Скалы [Купол Скалы, Куббат ас-Сахра], мечеть Аль-Аксу и другие священные места, мы убьем 5000 мусульман, которых держим в плену, убьем всех лошадей и других животных, которыми владеем. После этого мы выйдем сражаться с вами, и когда каждый из нас, прежде чем погибнуть, убьет себе подобных, мы умрем с честью или одержим благородную победу!»

Все советники Саладина были за то, чтобы он предоставил гарантии, запрошенные франками, не принуждая их к крайним мерам, исход которых нельзя было предугадать. «Давайте считать их нашими пленниками, – сказали они [советники], – и позволим им выкупить себя на условиях, согласованных между нами», – сообщает Ибн аль-Асир. В итоге монарх одобрил сделку. По утверждению Ибн Шаддада, капитуляция была принята в пятницу, 27 раджаба [2 октября] 1187 г. Таким образом, Саладин получил Иерусалим в годовщину ночного путешествия Мухаммеда, когда пророк переместился из Мекки в «отдаленную мечеть» верхом на Бураке, а потом вознесся на небеса с Харам аш-Шариф.

Возвращение Иерусалима мусульманам легло в основу красивой, но неправдоподобной легенды о Саладине – «победителе крестоносцев». Султан прославился как благородный персонаж, чье безупречное поведение резко контрастирует с ужасными выходками его варварских врагов. На протяжении столетий Саладин изображается настоящим Рыцарем с большой буквы, у которого учились гуманизму и нравственности дикие европейцы, – и чьи моральные принципы якобы легли в основу пресловутого рыцарского Кодекса чести. В качестве наивысшего проявления великодушия султана подается то, что в 1187 г. он позволил франкам уйти из осажденного Иерусалима, – хотя крестоносцы, взяв город в 1099 г., разграбили его и учинили чудовищную резню. Это центральный эпизод мифа о милосердном Саладине – и здесь надо учитывать ряд объективных факторов.

Прежде всего, в 1187 г. у Саладина еще не было героического, романтического или рыцарского образа. Будучи средневековым исламским полководцем, он неоднократно расправлялся с пленными франками – и расправлялся жестоко.

23 ноября 1177 г. – за два дня до поражения при Монжисаре – сарацины захватили пленников возле Аскалона, и монарх приказал отрубить им головы.

В 1178 г. франки, разграбившие окрестности Хамы, были доставлены к султану. Тот велел обезглавить их «набожным людям, сопровождавшим его», – то есть улемам. Примечательно, что Саладин почти всегда обращался к улемам за одобрением кровопролития, – хотя некоторые его приближенные, наоборот, проявляли гораздо больше сочувствия к невольникам. Сохранилась история о том, как один из придворных уговорил султана не убивать пленного христианского юношу, но обменять его на пленного мусульманина. Известна фраза Кади аль-Фадиля – личного секретаря и доверенного лица Саладина: «Убивать пленника со связанными руками… это дурное деяние».

В 1179 г. в сражении на реке Иордан к сарацинам попал Балдуин Ибелин (через восемь лет его брат Балиан II Ибелин будет защищать Иерусалим от Саладина). Узнав, что Балдуин не может собрать выкуп, Саладин распорядился «вытащить из его рта все зубы». Потеряв пару зубов, Балдуин взмолился о пощаде, и монарх увеличил сумму до 200 000 безантов. За рыцаря в итоге заплатил византийский император Мануил Комнин.

В августе 1179 г. – после битвы у брода Иакова – Саладин казнил большинство из 700 или 800 тамплиеров и других обитателей замка Шастеле. Они были расстреляны арбалетными болтами в затылок.

1183 г. – умерщвлены все взятые в плен люди Рено де Шатильона (около 170 человек) – «в наказание за их замысел против Священного дома [Каабы в Мекке]». Абу Шама аль-Макдиси и Ибн аль-Асир уточняют, что невольников разослали в Египет, Медину, Мекку и, вероятно, в Багдад, где и казнили.

В том же году моряки с корабля Рено сдались и получили аман (гарантии безопасности) – то есть им надлежало сохранить жизнь. Однако султан потребовал казнить франков, заявив: «Божий приговор над людьми, подобными этим, не представляет затруднений для ученых, он вполне ясен. Пусть будет исполнено решение убить их». По замечаниям исламских хронистов, это возмутило даже аль-Адиля (Сайф ад-Дина) – младшего брата Саладина, впоследствии правителя Айюбидского султаната.

4 июля 1187 г. – после разгрома крестоносцев при Хаттине – пленные тамплиеры и госпитальеры (от 200 до 230 человек) были обезглавлены, а Саладин то ли собственноручно убил Рено де Шатильона, то ли велел с ним разделаться.

Говоря о взятии Иерусалима крестоносцами (1099) и Саладином (1187), необходимо учитывать, что крестоносцы его штурмовали. По законам средневековой войны это давало победителям карт-бланш на грабежи, поджоги, изнасилования и убийства. Аналогичным образом обстояли дела и у мусульман – можно вспомнить захват османами Константинополя (1453), когда Мехмеду II, вопреки традиции, пришлось остановить своих солдат, которые уничтожали город, или осаду Вены (1683), когда великий визирь Мерзифонлу Кара Мустафа-паша надеялся вынудить венцев поднять белый флаг, дабы не отдавать столицу войскам после штурма, а преподнести ее османскому султану Мехмеду IV. Иными словами, если население хотело сохранить жизнь и отчасти имущество, то оно капитулировало. В противном случае все заканчивалось атакой, разорением, реками крови и горами трупов. Саладин не брал Иерусалим штурмом – город сдался ему на заранее оговоренных условиях.

Кроме того, султан не отпускал франков безвозмездно. Они выкупали себя. Мужчина стоил 10 динаров, ребенок (независимо от пола) – два динара, женщина – пять динаров. Все, кто заплатил требуемую сумму в течение 40 дней, были освобождены; те, кто не заплатил, стали рабами.

Поступок Саладина не являлся ни милосердным, ни великодушным – султан просто выполнил условия, на которых капитулировал Иерусалим. Для Средневековья это была нормальная практика. Крестоносцы тоже отпускали жителей Арсуфа (1101) и Сидона (1110), сдавшихся до взятия города. Не все иерусалимцы сумели выкупиться (хотя за некоторых платили – например, Балиан отдал 30 000 динаров за 18 000 бедняков). Патриарх Ираклий заплатил только за себя, потратив 10 динаров, – и уехал со всем своим имуществом, хотя его сокровища обеспечили бы свободу очень многим.

По свидетельству Ибн аль-Асира, в плен попали 16 000 человек, по данным аль-Исфахани – 15 000 (7000 мужчин, 8000 женщин и детей). «Женщины и дети вместе числом около восьми тысяч были быстро поделены между нами, их стенания вызывали улыбку на лицах мусульман, – вспоминает аль-Исфахани. – О, сколько милых женщин стало исключительной собственностью одного мужчины! Сколько близких было разлучено! Сколько знатных жен было опозорено, сколько девочек, едва достигших брачного возраста, выдано замуж; сколько девственниц обесчещено и сколько гордых женщин предано поруганию! Сколько алых женских губ было покрыто поцелуями, сколько строптивиц укрощено! Сколько благородных мужей взяли их себе в качестве наложниц, и как много высокородных дам было продано за гроши!»

Из этого эпизода выросли истории о терпимости и других высоких моральных качествах султана Юсуфа ибн Айюба, чье почетное прозвище «Саладин» («Салах ад-Дин») на арабском означает «благочестие веры» (араб.). Обладатель этого прозвища торжественно вступил в Иерусалим 9 октября 1187 г. Европейцы, заплатившие за свою свободу, покинули город через ворота Давида (ныне Яффские ворота) тремя колоннами во главе с тамплиерами, госпитальерами и патриархом соответственно. Сарацины сняли с Купола Скалы позолоченный крест – и их радостные вопли слились с горестными криками христиан, раздававшимися из-за городских стен. Как пишет Ибн аль-Асир, сочетание стонов и криков было «настолько громким и пронзительным, что земля содрогнулась».

Саладин превратил Иерусалим в мусульманский город – и он оставался таковым на протяжении всей эпохи Айюбидов (1187–1244). Первым делом султан велел привести в порядок исламские святыни. Отовсюду удалялись христианские символы – мозаики сбили, фрески замазали; мечети окропили розовой водой, доставленной из Дамаска. Жилые помещения, кладовые и уборные, пристроенные тамплиерами к Аль-Аксе, были снесены, Соломоновы конюшни – очищены от грязи и нечистот, а мраморные плиты, которыми европейцы облицевали Краеугольный камень, – сняты (хотя железная решетка сохранилась до наших дней). Купол Скалы – старейший из ныне существующих в городе памятников мусульманской архитектуры – подвергся реставрации. Из Алеппо привезли красивый деревянный минбар,[251]251
  Минбар – трибуна, кафедра в мечети.


[Закрыть] изготовленный по распоряжению Нур ад-Дина задолго до взятия Иерусалима. Минбар простоял в Аль-Аксе 800 лет – до 1969 г., пока не сгорел во время пожара, устроенного сумасшедшим австралийским туристом.

Далее Саладин взялся за наследие иноверцев. Церковь Святой Анны стала медресе Салахия, получив имя в честь завоевателя. Базилика на горе Сион – которую на протяжении веков неоднократно разрушали и возводили заново,[252]252
  Крестоносцы восстановили ее как церковь Святой Марии на горе Сион (лат. Sancta Maria in Monte Sion).


[Закрыть] – была в очередной раз стерта с лица земли. Гробницу царя Давида, священную для иудеев, христиан и мусульман, переделали в мечеть. Над храмом Гроба Господня теперь возвышался минарет. Помимо того, султан решил, что Масличная гора будет вакфом (сакральной исламской собственностью); это означало, что христианам больше нельзя там молиться, а евреям – хоронить.

Позже Саладин смягчился и проявил щедрость к восточным христианам – грекам, сирийцам и армянам, владевшим арабским языком. Первых он пригласил обратно в город, вторым выделил средства на ремонт церкви Святого Марка, а третьим даровал личный указ о защите. Правитель был благосклонен и к евреям, отменив запрет на их возвращение, наложенный крестоносцами. В 1190 г. иудеи обосновались на юго-востоке Иерусалима, где вырос Еврейский квартал Старого города (он существует по сей день). Поначалу мигранты стекались из прибрежных населенных пунктов, разоренных сарацинами, но затем в Иерусалим потянулись иудеи из Марокко и Йемена.

Одни палестинские мусульмане восхищались этими переменами, другие оставались равнодушными. Родословные некоторых людей, вернувшихся в Иерусалим, уходили корнями в глубину веков и были неразрывно связаны с городом. Отпрыски старых династий не забыли легенды, рассказанные в X в. арабским историком Мутаххаром ибн Тахиром аль-Мукаддаси, – например, что в Судный день в Иерусалиме начнется воскрешение из мертвых. Исламская традиция превозносила достоинства города, указывая на особое чувство, которое Аллах испытывает к нему: «Аллах смотрит на Иерусалим дважды в день»; «Судный день не наступит, пока Аллах не приведет лучших из Своих рабов жить в Иерусалиме».

Конечно, у Иерусалима – или, как его называют мусульмане, Аль-Кудса, – имелись и недоброжелатели. Негативное отношение выражено в пословице, отрицающей ценность посещения города: «Если бы [расстояние] между мной и Аль-Кудсом было два парасанга [11 км], я бы туда не поехал». Но критики не пытались изменить статус Иерусалима в сакральной иерархии. Его рейтинг был формализован благодаря знаменитой поговорке, которая ранжирует города в соответствии с ценностью молитвы в них: «Одна молитва в Мекке равна 100 000 молитв в другом месте; одна молитва в Медине равна 50 000 молитв в другом месте; одна молитва в Аль-Кудсе равна 40 000 молитв в другом месте; одна молитва в Дамаске равна 30 000 молитв в другом месте».

Вести о катастрофе при Хаттине и потере Иерусалима достигли Западной Европы до конца 1187 г. В октябре того же года умер папа Урбан III – по слухам, от горя. Его преемник Григорий VIII призвал западных монархов вернуть Священный Город. Падение Иерусалима взбудоражило европейское рыцарство, и в 1189 г. в Святую Землю отправился могучий старик Фридрих I Барбаросса – правитель Священной Римской империи. Кроме него, участие в Третьем крестовом походе приняли французский король Филипп II Август и английский король Ричард I Львиное Сердце.

Приключения Барбароссы завершились летом 1190 г., когда он, будучи облаченным в тяжелые доспехи, упал с лошади и утонул во время переправы через реку Селиф (Гексу), что на территории нынешней Турции. Теперь лидером крестоносцев считал себя харизматичный и высокомерный Ричард I – лучший полководец Западной Европы того периода. С ним связан один из судьбоносных эпизодов Третьего крестового похода – осада Акры (1198–1191).

Акра – сейчас израильский Акко, стратегически важный порт на Средиземном море, – пала под ударами крестоносцев 12 июля 1191 г. после двухлетней осады. Ричард Львиное Сердце прослыл чудовищем за то, что якобы велел вырезать местное население – несколько тысяч мусульман. На самом же деле 2600 пленных сарацинов являлись не мирными жителями, а гарнизоном крепости, и пребывали в статусе заложников.

Договорившись с королем об обмене пленными, Саладин не сдержал слова и казнил дворян, которых обещал передать Ричарду. Тот отказался от обмена; дальнейших переговоров с султаном не последовало. Цитата из переписки монарха от 20 августа 1191 г.: «Но сроки истекли, и, поскольку соглашение, к которому мы с ним [Саладином] пришли, утратило силу, мы, как полагается, сарацин, которых держали в темнице, – всего около 2600, – предали смерти». Таким образом, Ричард не нарушил тогдашних законов войны.

Интересно, что в качестве причины казни исламские авторы называют месть Ричарда мусульманам за регулярно совершаемые ими массовые убийства христиан. К тому же Роджер Ховеденский – пожалуй, самый информированный английский хронист второй половины XII в. – отмечает, что Саладин сыграл косвенную роль в этом кровопролитии, спровоцировав Ричарда на зеркальные меры: 18 августа 1191 г., – еще до капитуляции города, – султан велел перебить всех пленных франков. Факт резни подтверждается разными источниками – в том числе Ибн аль-Асиром, – но уже после уничтожения гарнизона Акры. Видимо, убийства все же имели место (по словам Ибн аль-Асира, мусульмане сами убивали тех христиан, которых взяли в плен), – либо слухи о резне дошли до крестоносцев и обусловили решение Ричарда (а сомневаться в достоверности подобных слухов не было причин, учитывая поведение Саладина). Примечательно, что, узнав о резне в Акре, султан какое-то время приказывал приводить к нему всех захваченных рыцарей и отрубать им головы в его присутствии.

Овладев Акрой, рыцари двинулись на юг вдоль побережья Средиземного моря. Они не сумели отвоевать Иерусалим (не хватало ни сил, ни логистических возможностей), – но зато трижды разгромили Саладина (под Акрой, при Арсуфе и при Яффе). Третий крестовый поход все же был успешным – только воспринимать его надо как попытку спасти остатки Иерусалимского королевства, чья столица была перенесена в Акру.