Текст книги "Наследство золотых лисиц"

Глава 7
Голос золотых лисиц

Выбрались. Впервые я так подумала, когда вдали замаячили пики до боли знакомых гор. Мы уже два дня ехали по территории герцогства Исэ, но дома я себя почувствовала лишь в этот момент. И подумала так не я одна: дядюшки тоже стали вести себя более свободно.

Я сидела на бортике повозки, свесив ноги, и бездумно смотрела вперед. Последние дни в моем сознании смазались, смешались, я не могла отделить один от другого. Я даже не была уверена, что жива.

Откат. Так назвала это мое состояние обеспокоенно хмурящаяся Алеша. Ари выругался. Дори зло сплюнул, помянув проклятое драконье обаяние. Сори… Сори лишь кивнул. В отличие от братьев он точно знал, что я в этот момент думала не о Сае. Я думала о себе. И о том, что мой мир в очередной раз рухнул.

Наверное, поэтому я и цеплялась так за этот камушек. Сжимала его в кулаке, скользила пальцами по отполированной поверхности, грела в руках… Янтарь Исэ. Символ рода, которого уже практически нет.

«Вот мы и дома».

Я вздрогнула и едва не выронила камень, услышав этот шепот. Голос был мне знаком. Вот только я еще не настолько обезумела, чтобы верить в воскресших мертвецов.

Где-то позади захныкал Нэ. Я взглянула через плечо. Сейчас с ребенком находилась Кайлэ. Обеспокоенно хмурясь, лисичка пыталась втиснуть в маленький ротик, раззявленный в недовольном крике, увенчанную соской бутылочку. Вот только у малыша явно было свое мнение на этот счет, поэтому он отворачивался, выплевывал предлагаемое и вообще тянулся ручками куда-то в мою сторону.

«Надо же… видит. А ведь мужчины эту способность не наследуют. Впрочем, ему вообще эти глаза достаться не должны были. Но, видать, слишком сильна лазурная сильфья кровь…»

Нерунэ. Я не осмелилась произнести это имя вслух, но неприятный холодок проскользнул под кожей. Никогда не была суеверной, но волей-неволей в голову приходят всякие бредни о том, чем заканчивают несчастные, которые внезапно обнаружили в себе способность говорить с ушедшими за грань.

«Не напрягайся так. Достаточно того, что меня, кажется, боится собственный ребенок. От тебя я такого не приму. Кстати, мне интересно: а ты меня видишь? Или тебя в итоге все-таки научили не видеть всякую потустороннюю хрень?»

Обычно Нэ не употребляла грубые слова. Я уже не раз говорила: она была особенной. Женственная, нежная, вся словно наполненная каким-то неземным светом…

И все-таки она была лисицей. А значит, ей не составляло особого труда стать кем угодно.

– Научили? О чем ты? – едва слышно произнесла я, устремив взгляд куда-то за горизонт. Рядом с собой я никого не видела. Разумеется.

«Спроси у дядюшек. Может, и расскажут чего. Не такая уж это и тайна. Просто глупое поверье, стоившее не одной человеческой жизни. Я же пришла не за этим».

– А зачем? – не столько произнесла, сколько выдохнула я.

«Я обещала тебе все рассказать помнишь? Правда, не думала, что это займет столько времени. Наш лисенок оказался по-драконьи эгоистичен. Весь в отца».

Нэ впервые подняла эту тему. До сего момента ребенок всегда был только наш. И вот у него появился отец… Дракон? Не уверена, что хочу знать.

«Забудь обо всем, о чем сейчас подумала. Несмотря на обстоятельства, наш лисенок зачат по доброй воле. Без любви, но и не в насилии. Я знала, на что шла. Мы все знали».

Удивительная искренность для лисицы. Хотя, может быть, смерть как-то по-особенному влияет на них. Не исключено, что и я за гранью превращусь в благодетельнейшую из женщин.

– Зачем это все было, Нэ? Почему именно так?

«Наверное, потому, что иного выхода никто не увидел», – полувопросительно прошептали у меня над ухом, а потом я словно почувствовала легкое прикосновение к волосам. Мягкое, скользящее движение на самой границе видимости – и ощущение чужого плеча рядом. Если закрыть глаза, то легко представить, что мы снова путешествуем все вместе от одной деревни к другой. Воздух знакомо пах наступившей осенью. Еще чуть-чуть, и все вокруг пропитает аромат осенних ярмарочных костров…

«Знаешь, у меня было время… пока я ждала тебя, я то и дело вглядывалась в грядущее. Цеплялась за зыбкое марево видений, достраивала свою жизнь и подводила итоги. Я ведь ничего не пропустила, понимаешь? Я видела первую улыбку нашего лисенка, его неуверенные, нетвердые шаги, слышала смех, видела его слезы… Я не упустила ни единого момента. В те несколько недель я прожила это. Я до дна вычерпала свою жизнь и не жалею. Поступи я иначе, его бы просто не было. И тебя бы не было, счастливой, нежной, такой удивительно сильной. Живой».

Она продолжала рассказывать что-то. О правильности. Об избранности. О пути, который всегда прокладывают золотые лисицы для своего народа и для остальных. Я слушала. Не столько речь, сколько сам голос. Родной, знакомый, он окутывал меня и укрывал от всего произошедшего. Я словно вновь оказалась в детстве. Неровный стук колес, тряска, пахнущий осенью сладкий воздух – и голос сестры.

Думаю, я могла бы ехать так вечно.

Вот только рано или поздно настает пора очнуться даже от самого прекрасного сна.

– Нэ, один вопрос… ты и Сай…

«Заключили сделку, – подтверждая все мои опасения, произнесла моя сестра. – Но об этом мы с тобой поговорим, когда ты поднимешься в башню. Одна. Есть разговоры, у которых не должно быть даже случайных свидетелей».

Я задумчиво кивнула, взглядом скользя по линии горизонта. Мне хотелось спрыгнуть с повозки, пройтись босиком по уже убранным полям, собрать припозднившуюся росу в ладони и развести руки над головой. Однако тело не успевало за желаниями сознания, скованное тысячами ограничений, оно продолжало существовать на зыбкой грани между этой реальностью и каким-то другим, неведомым мне миром.

– Вот мы и прибыли, – громко произнес Дори, сидевший на козлах, и твердой рукой остановил коней.

Повозка по инерции прокатилась еще чуть-чуть и наконец замерла.

Я спрыгнула на землю, не спеша отряхнула дорожное платье от налипшей соломы, которой было выстелено дно фургона, и повернулась.

Ворота выглядели так же, как и всегда. Их словно бы и не коснулась произошедшая здесь трагедия. Иллюзия. На самом деле петли с одной стороны были сорваны, да и в паре мест кованые прутья ограды погнулись… Но если не всматриваться, то этого не заметить. Имение не собирались разрушать. Его хотели только захватить. Теперь я это вижу. Но тогда почему все его защитники мертвы? Что произошло?

Сай, какой приказ ты отдал? Кому? И главное – кто тебе нашептал о замышляющемся перевороте? И почему ты поверил? Более безумной затеи и представить нельзя. Тем более в исполнении золотых лисиц!

Вот только некому отвечать на мои вопросы. У меня была возможность их задать, был шанс выяснить хоть что-то… Я упустила все. И теперь мне придется научиться жить с этим. Жить вместе со всеми призраками этого опустевшего, всеми покинутого дома.

– Все оказалось лучше, чем я ожидал, – закончив предварительный осмотр имения, подытожил Сори. – Дом практически не пострадал, да и не разграблен. Весь урон убранству был нанесен коротким боем. Ну и эти месяцы запустения ему на пользу не пошли. Но в общем и целом большинство комнат удастся восстановить в кратчайшие сроки. До поры снегопадов, думаю, со всем управимся.

– Отлично. В таком случае я сейчас в деревню. Закуплю продукты и договорюсь о найме, – ответил Дори и действительно куда-то засобирался.

Я порадовалась, что хоть кто-то способен на действия. Оказавшись снова дома, то и дело находя в родных стенах следы постороннего присутствия и запустения, я вновь была готова убивать. И уж конечно я бы никогда не позвала в дом тех, кто когда-то его предал!

Глупость полная. Опять во мне говорят эмоции.

Надо успокоиться. И заняться делом. Например, давно следовало проверить фамильные тайники. Особенно тот, в котором хранится книга рода.

Убедившись, что все заняты исключительно собой и обустройством на новом месте, я взяла ребенка и отправилась в библиотеку. Вход в маленькую семейную часовенку был спрятан именно там.

Ну что, малыш, пора тебя представить нашему роду по всем правилам.

«Значит, Нэрил?»

От смущения я даже вздрогнуть не смогла. На мгновение возникло ощущение, что Нэ заглядывает мне через плечо и с любопытством изучает написанное.

И пусть в голосе сестры слышалась лишь добрая насмешка, этакая дружеская подначка, я все равно не смогла удержаться от оправданий.

– В книге рода Исэ нет мужских имен, – не удержавшись от укора, ответила я.

«Еще бы! Да за рождение лисицы-мужчины еще столетие назад могли истребить весь род, не посмотрев на былые заслуги!»

– Да и теперь ситуация не сильно изменилась, – пробубнила я себе под нос.

Разумеется, Нэ услышала. Призраки вообще воспринимают этот мир иначе, тоньше и полнее.

«Ты не права. Лисицы стали другими. Они теперь не боятся своего темного прошлого».

– Зато все остальные, если бы узнали истину…

«Да, малышу проще быть драконом, пусть даже и незаконнорожденным».

И не поспоришь. Тем более ни от одного дракона его ребенка не укроешь. Насколько еще хватит лисьей магии? Нерунэ вложила в заклинание саму свою жизнь, но даже посмертные щиты не вечны…

«Опять думаешь о чем-то лишнем. Смотри, это даже наш лисенок почувствовал».

Малыш действительно уже не спал, а обеспокоенно хмурил бровки и морщил личико, словно собираясь вот-вот взорвать тишину недовольным криком.

Не желая, чтобы наше уединение кто-то нарушил, я подхватила ребенка на руки прежде, чем успела в очередной раз подумать, что не умею обращаться с детьми.

Нэ где-то рядом замурлыкала себе под нос песенку. Какую-то из северных, протяжных, мама часто мне пела что-то похожее в детстве, когда хотела успокоить. Прислонившись плечом к стене, я закрыла глаза, вслушиваясь в переливы голоса сестры:

 
Жил-был на свете ветра король,
Да ненавидел он свою роль.
С ночи до утра он должен трудиться,
Чтобы весь мир наш как должно крутился.
 

Странно, но это я слыша впервые. А ведь моя бабка была уроженкой северных земель, поэтому и песни ее родины звучали в нашем доме всегда.

 
Но как-то случились чудные дела,
В мир короля девчонка пришла:
Гуляя по лугу, случайно свалилась
В яму, что сама собой появилась.
Неясно, что стало причиной тому,
Да только грешат на сестрицу Судьбу…
Девушка та королю приглянулась,
Даже жажда жизни вернулась…
 

Ребенок на моих руках успокоился. И только заметив это, я осознала, что какое-то время уже не только слышу эту песню, но и сама пою.

 
Вот только короток людской век –
Миг, и истаял в веках человек.
Ребенок остался, смешливая дочка,
С глазами синее безоблачной ночи.
Только беда – растет человеком,
Как ни желай, не изменится это.
Разве что время замедлит свой бег…
И дарит дочери он оберег.
 

Занятная легенда. Северяне умеют объяснять необъяснимое. Их сказки всегда отражают их мир. Часто неточно, кособоко, но – с особым колоритом.

Такое присуще лишь жителям тех суровых краев.

 
Так и пошло по миру с тех пор:
Дитя, наследуя жизни срок,
От каждого по половине берет –
Пусть ненамного, но дольше живет.
Что же до короля и ребенка,
То вместе они были недолго.
К людям дочь отпустил наш король,
Чтобы и ей по душе нашлась роль.
 

Где-то за пределами моего мира негромко скрипнула дверь. Магия, рожденная звуками голоса моего и Нерунэ, дрогнула и начала истаивать, поэтому последние слова прозвучали чуть слышно:

 
Грустная сказка подходит к концу…
Жаль короля, но не к лицу
Смертным роптать на того, кто главней.
В этом и смысл басни моей.
 

– Откуда ты знаешь эту песню?

– Песню? – удивленно вскинулась я. На какой-то миг все случившееся выпало из головы. Такое бывает, когда слишком резко выныриваешь из красочного сна и, пока что-то не напомнит о нем, – ничего и не вспомнишь.

– Ясно. Опять заблудилась. – Ари улыбнулся с отеческой нежностью. – Иди сюда, ребенок, будем тебя лечить.

– От чего? – Я недоуменно склонила голову к плечу. Больной я себя совершенно не чувствовала.

– От излишней впечатлительности. Кстати, у этой песни есть еще один куплет. Не очень популярный, но какой есть.

– Да? – Саму колыбельную я уже не помнила, ну вот ни словечка, но мотив прицепился, непостоянный, переливчатый, он просто требовал, чтобы историю досказали до конца.

Ари кинул быстрый взгляд по сторонам и, только убедившись, что мы одни, заговорщицки мне подмигнул, а потом не столько пропел, сколько прошептал:

 
Но все же устал синеглазый король,
Давно опаскудела ему его роль.
Рад бы сбежать, да вот обещал,
Пока жива дочь, мир защищать.
Вот и играет сестрица Судьба
Жизнью несчастного короля.
Как сгинет из мира последняя дочь –
Вновь создает такую же в точь…
 

Наверное, за этими словами что-то стояло. Возможно, это было даже важно для меня, для моего окружения – для всех нас. Но думать мне об этом не хотелось. Да и какая в принципе разница? Разве что слова Фриа стали более понятны. Вот и вся польза.

Глава 8
Синеглазая дочь

Лисенок спал в другой комнате. Едва ли не впервые с момента нашего бегства из дворца я осталась по-настоящему одна. В комнате было темно и тихо, было слышно, как за окном тихо шепчет дождь. От внезапно накатившей тоски мне захотелось выть. Зажмурившись, пытаясь хоть так удержать злые слезы, я зубами вцепилась в край подушки. В этом доме слишком много чутких к звукам существ, а мне совсем не хотелось бы их тревожить.

Янтарь жег кожу почти нестерпимо, словно хотел вплавиться в мое тело. Я чувствовала присутствие Нэ и Ози. Где-то совсем рядом, но в то же время бесконечно далеко. Наверное, пожелай я того, смогла бы выдернуть их сюда. Пусть не живыми, пусть лишь бесплотными призраками…

И от этого становилось страшно. Прав был Ари: это болезнь. Да, протекает она почти незаметно, но постепенно ты отмечаешь то один симптом, то другой…

Впечатлительность? Ведь так он сказал? «Излишняя впечатлительность». Скорее уж тогда – восприимчивость. Я уже слышала их голоса. Громче всех говорила Нерунэ. И вот ей я была даже рада. Все эти месяцы больше всего мне не хватало сестры.

Но вместе с тем я отчетливо понимала, что чем больше всматриваюсь в тот мир, тем менее ярким для меня становится мой собственный.

«Расскажи все Ари. Наверное, мы с малышом случайно сорвали печать. Раньше все не было так абсолютно. Хотя ты всегда была сильной. В детстве, помню, всех пугала разговорами с чем-то незримым. Даже тетушка не всегда видела их, а ты с ними беседовала словно с лучшими друзьями».

Это мне сказала сестра сегодня вечером. В тот момент я почти ее видела. Легкий, колышущийся прозрачно-золотистый силуэт. Она обеспокоенно хмурилась и смотрела куда-то в сторону. А я любовалась ею. И в тот момент мне совсем не хотелось избавляться от проклятия, которым все считали мои видения. Жили же как-то золотые лисицы со своим даром предвидения, верно?

Но так казалось лишь среди живых. Стоило тишине ночи опуститься на мир, и я услышала шорох чужих голосов, иногда даже не различая отдельных слов, просто какой-то гул. Спать в таких условиях невозможно. Слишком тоскливо. Слишком больно. Одиноко.

– Нерунэ, – сев на кровати и подтянув ноги к груди, негромко позвала я.

«Не спится?»

Легкая золотистая дымка тут же появилась справа от кровати. Янтарь, теперь кулоном висящий у меня на шее, стал еще горячее. Каждая герцогиня Исэ оставляла в камне частичку себя. Вероятно, поэтому и призрак Нэ получался самым материальным.

– Поговори со мной.

«О чем?»

– Хотя бы о себе. Оказывается, я знала о тебе далеко не все.

«Все знать и невозможно!» – рассмеялась моя сестра и присела на край кровати.

– Ты права. Тогда… обо мне? Как видишь, даже о себе знать все не получается. – Я виновато развела руками. Забавно, но от себя у меня оказалось тайн не меньше, чем от других.

«Подобные вопросы тебе надо задавать дядюшкам, а не мне».

– Я задам. Но прежде мне надо хотя бы понять, о чем спрашивать. Та песня… я почти не помню слов, только изменчивую мелодию.

«Песня? Она о правителе. Не нашем, нет, о короле этого мира. Хотя, думаю, и это определение не совсем верно. Если верить хроникам, то он был тем, кто сумел пробить портал в этот мир, когда мы покидали свой, умирающий. Вот только и здесь нас ждал отнюдь не рай. Земли здесь были пусты и неплодородны. И тогда он первым додумался провести ритуал сродства, но не рассчитал сил и полностью растворился в новом мире. Так что драконы были вторыми. Правда, их эксперимент, в отличие от первого, увенчался удачей, потому что они не стали пытаться превратить в цветущий сад все вокруг – им было достаточно куска земли, пусть и размером с небольшую империю».

Я невольно улыбнулась. Нэ говорила с таким запалом, словно осуждала драконью жадность.

«Но что это я о драконах? Вернемся к нашему королю. Он растворился в мире, но не умер, понимаешь? Стал чем-то средним между призраком и самим миром. Возможно, обладай он чуть большими способностями, и до уровня бога дотянул бы. Но богом он не был и быть не стремился. Правда, не мог он больше ни жить, как все, ни умереть. Вечное пограничье. Наверное, поэтому и у потомков его проявился этот странный дар. У мужчин – способность видеть метку смерти на чужих аурах, знать, сколько и с какой целью их случайные знакомцы отняли жизней. У женщин – умение слышать, а порой и разговаривать с ушедшими. Но не это стало причиной всеобщей ненависти к таким вот синеглазым девчонкам. Это ведь мелочи: подумаешь, какая-то безумная разговаривает с кем-то незримым. Помимо этого у его дочерей проявился дар видеть тех, кто вскоре умрет. А кому охота слышать о своей смерти? Да и не ошибались они никогда… Вот и пошло поверье, что синеглазые девчонки приносят беды и несчастья. Особенно сильно оно на севере. Впрочем, оно и понятно: чаще всего наш король появляется именно там, а значит, и потомков его там предостаточно».

– Почему тогда я ничего не вижу?

«Потому что тетушка не хотела этого. Ты слишком плотно взаимодействовала с миром за гранью. Даже друзей предпочитала неживых, незримых. Это пугало. А после того, как ты предсказала пару смертей… Ли, ты была слишком мала и слишком искренна, поэтому не умела молчать. В результате родители приняли решение отгородить тебя от всего, что живым видеть не положено. Вот только, кажется, я своей магией случайно сорвала печать. Наш лисенок защищал тебя от незримого мира сколько смог… но и его способности далеко не безграничны».

– Защищал?.. – Я со смешанными чувствами посмотрела на дверь детской. Там, за стеной, сейчас находилась Кайлэ. Лисичка большую часть времени старалась проводить рядом с ребенком, словно действительно видела смысл своей жизни только в нем. Какая-то часть меня понимала, что это ненормально, что необходимо разобраться в причинах ее поведения, но желания влезать в чужие проблемы не было. Тут бы со своими разобраться.

«Ага, – в своей излюбленной легкомысленной манере кивнула Нэ. – Я ведь действительно думала, что объясню тебе все раньше… Но наш малыш окутал тебя своей аурой так, что было не подобраться. Он и сейчас пытается, но силенок пока не хватает. Эгоистичен, словно маленький драконыш. Совершенно не желает тобой делиться. Даже странно, что Сергила подпускал».

Я невольно нахмурилась. Вспоминать об императоре мне не хотелось. Это было то, что я бы предпочла оставить прошлому и в прошлом. Он был здесь. В этом самом доме. И он заключил сделку с Нерунэ. Какую? Не уверена, что так уж жажду это узнать. Лисицы коварны. А золотые, привыкшие просчитывать каждый свой шаг на пару десятков ходов, превосходят в этом искусстве всех прочих. Я знаю, ведь меня обучали… нет, из меня делали золотую лисицу. День за днем… Странно, что я поняла это только сейчас. С самого моего рождения меня готовили к венцу Исэ.

– Нэ… – Я испуганно посмотрела на сестру. В моей голове наконец-то сложились фрагменты головоломки. Из меня пытались сделать леди – не вышло. Из меня пытались вырастить убийцу – результат получился чуть лучше, но все равно эта роль оказалась не по мне. А вот лисьи маски приросли к лицу сразу. Десятки, сотни масок… Меня учили всему, что должна знать будущая герцогиня. Пусть оправдывали это возможной необходимостью пары-другой особых умений на моем тернистом пути… Вот только золотые лисицы всегда видели на пару десятков ходов вперед, ведь им покорялось само время, капризное, изменчивое, беспощадное – но именно с ним они общались на равных.

«Я же говорила, пока ты жива – род Исэ не прервется. Пусть и не по крови, но ты наша. Даже янтарь это понял. Кстати… – Нэ задумчиво откинулась на руки и поболтала в воздухе ногами, словно шаловливый ребенок, пользующийся тем, что его не видят. Она до сих пор так и не поняла, что с каждой новой беседой я чувствую ее присутствие все отчетливее. Теперь для того, чтобы наблюдать за ней, мне не требовалось каких-либо особых усилий. – Если все еще ищешь причину, то она ждет тебя в тайнике, в башне. Ну что? Пойдешь? Или испугаешься призраков?»

– Каких призраков, Нэ? Против таких, как ты, я не имею ничего против. Все это время мне безумно тебя не хватало… – со вздохом призналась я.

Лисичка повернула голову в мою сторону, окинула меня каким-то слишком задумчивым взглядом, после чего решительно вскочила на ноги.

«Призраков прошлого, Ли. Обычно боятся именно их. Все прочие суеверия редко вызывают отклик в душах. Чаще всего страшимся мы только встречи с собственным прошлым».

Не могу не согласиться. Я ведь действительно так и не смогла себя заставить подняться в башню. Даже если сейчас ничто не напоминает о произошедших там событиях – я-то помню!

«Ли, ты обещала. Мы должны поговорить. Не здесь. В башне».

Не обещала, но Нэ редко останавливали подобные мелочи. Если ей что-то было нужно, то она добивалась этого любыми методами.

– Ладно, пойдем. Но ты мне расскажешь все.

«Хорошо», – легкомысленно согласилась моя сестра, легкой дымкой устремляясь вперед.

Я, спустив ноги с кровати, кое-как нащупала тапочки и поспешила вслед за ней. Оставалось лишь надеяться, что у всего происходящего есть какая-то причина, а то ведь Нэ могла и от скуки подбить меня на подобную авантюру.

В башне царило запустение. За все это время никто из прибывших со мной так и не решился подняться туда. Даже слуги почему-то обходили это место стороной. Поэтому я не удивилась, увидев почти ту же картину, что и в прошлый раз. Даже Нэ была в комнатке. Она стояла у окна и смотрела вниз, туда, где под стеной конюшни раньше была вырыта яма…

«Наш мир жесток ровно настолько, насколько это необходимо. Запомни это, Ли. И глупо винить кого-то одного в том, что сделал бы любой на его месте».

С этим я согласиться не могла. Впрочем, в последнее время я только и делаю, что опротестовываю решения Нэ. Необычное чувство. Наверное, именно это и подразумевают под взрослением: не прожитые годы, не нажитый опыт, а умение делать собственные выводы и отстаивать свое мнение.

Если предположить, что это действительно так, то я наконец вышла из детского возраста. Не стала взрослой – еще нет, до этого мне далеко, но хотя бы признала сам факт своего взросления.

«Ли, тайник», – с улыбкой напомнила мне сестра о цели нашего визита и рукой указала на небольшой пейзаж.

И снова я поймала себя на мысли, что мне известны все тайники в этом доме. Обычно такие знания доверяют наследникам, но никак не случайно принятым в род девчонкам. Какой же глупенькой я была прежде! И как только раньше не поняла?

Перебирая в памяти все двусмысленные ситуации, что так или иначе касались меня и семьи, я приблизилась к картине. Если присмотреться, то можно увидеть, что часть деревьев безнадежно испорчена – это мы с Нэ в детстве решили придать изображению большей достоверности и попытались дорисовать опушку подступающего к имению леса.

Единственное сокровище, хранимое в тайнике, – несколько исписанных листов фамильной гербовой бумаги. Каждая такая страница зачарована на уровне персональной сокровищницы, поэтому и стоит каждая такая бумажка целое состояние.

Впрочем, обычно ценность документов определяется не материалом, а содержимым.

«Ну как? Что скажешь?» – Нэ словно озорной ребенок, выпрашивающий похвалу родителей, крутилась рядом, то и дело заглядывая мне через плечо.

Я же, не веря собственным глазам, перебирала бумаги. На каждой странице стоял оттиск императорской печати и золотые вензеля рода Исэ. Быстро пробежав глазами текст, я села прямо там, где стояла.

Это уже не шутки. Не удастся сделать вид, что все вышло случайно и в этом нет ничьей вины.

«Как видишь, все было к взаимной пользе. Ты это… Извинись за меня перед Ари. Я… мне правда жаль, что так получилось. Мне было хорошо с ним, но это не было нашей судьбой. Возможно, в каком-то другом мире… в другое время… Я действительно любила его. Но, видимо, недостаточно сильно, чтобы остаться верной этому чувству».

«Целесообразность». Если свести девиз рода Исэ к одному-единственному слову, то звучать он будет именно так. И с этим рано или поздно приходилось смириться каждому, кто имел несчастье полюбить золотую лисичку. Мой отец сумел принять это, научился даже подчиняться напору обеих своих женщин, потому что ни мама, ни Ози сдаваться не умели и не желали этому учиться. Но он был воздушным змеем, для него роль созерцателя в собственной жизни была естественна. Ари так не смог бы. Даже сейчас, узнай он о существовании этих документов, он вряд ли бы понял.

– Нэ… зачем?.. Что мне с этим делать?

«А уж это решай сама, – легкомысленно откликнулась моя сестра. – Эти бумаги могут стать твоей страховкой на крайний случай. Или билетом в столицу. Но так или иначе это будет твое и только твое решение. Тут я тебе не помощник».

Я медленно поднялась на ноги, вернула все документы в тайник и запечатала его магией янтаря. Есть тайны, которым нет места в нашем мире.