Текст книги "Где начинается небо"

Любовь убивает чувство долга.

«Игра престолов» Дж. Мартин

Глава 1

Десять дней до совершеннолетия принца Роберта

Лиана Саливан ненавидела утро. А еще жаворонков. То есть, людей-жаворонков, против птиц она ничего не имела.

По мнению Лианы, утро придумали, чтобы довольные жизнью жаворонки издевались над нормальными людьми.

Её отец был жаворонком. Каждое утро он вставал ни свет ни заря – в пять утра. В пять! Какой нормальный человек встаёт в пять утра?

Он громко и совершенно не музыкально пел в душе, потом готовил яичницу с беконом – такую ароматную и скворчащую, что и покойник бы поднялся.

Лиана держалась. Она залезала с головой под одеяло, сопела в подушку и проклинала утро и всех жаворонков на свете.

Поспать удавалось, когда отец отправлялся на пробежку. Он снова пел, пока надевал кроссовки и даже пока разминался в коридоре. Только когда дверь за ним закрывалась, Лиана вылезала из своей комнаты; отчаянно щурясь, брела на кухню, наощупь находила сковороду, причмокивая, всасывала в себя остатки яичницы. Потом тащилась обратно, натыкаясь на стены и пересчитывая углы. Падала поперёк кровати и засыпала нормальным сном здорового человека без двадцати шесть утра.

Как возвращался отец, она уже не слышала. Как он, одеваясь, снова пел – слава богу, тоже.

Отец будил её ровно в шесть тридцать. Сумрачная фигура в чёрном костюме (разве что без косы) врывалась в её сон и с воодушевлением сообщала:

– С добрым утром, красавица!

"Красавица" (в шесть тридцать? серьезно?) сонно думала, что утро добрым по определению не бывает.

– Я ухожу, – добавлял отец. – Лика, ты меня слышишь?

Лиана согласно дрыгала ногой.

– Проснись и пой! – смеялся отец.

– У-у-у! – доносилось из-под подушки.

– Ладно, я ушёл, – повторял отец. А потом всегда добавлял: – На улицу не выходи, дверь не открывай, в окна не смотри. Ты помнишь.

Окна в доме были только в его комнате, да ещё в коридоре. Иногда Лиана в них смотрела. Аккуратно поддевала створки жалюзи и подглядывала. А что? Когда ты всю жизнь проводишь дома, хочется хоть какого-то развлечения!

– Лиана.

– Слышу-слышу…

– Поцелуй.

Лиана, не открывая глаз, поднималась на локтях и чмокала отца в нос. Иногда промахивалась – получалось в лоб. Отец улыбался и всегда – чёрт возьми, всегда! – перед уходом включал стенные панели. Комнату заливал солнечный свет и гомон птиц.

Лиана опять со стоном пряталась под подушкой.

– Давай, Лика, режим. Вставай.

– Удачи на работе, пап.

Потом, когда входная дверь закрывалась на все десять замков, Лиана всё-таки вставала. По стенным панелям нужно было шлёпнуть ладонью, а с кровати никак не дотянуться.

После Лиана спала – ещё положенные два или три часа. Если ты всю ночь рубился в онлайн РПГ-шку или писал новый код, твой организм требует законного отдыха.

Лиана предпочитала давать своему организму всё, что он требует. Она спала до девяти или десяти, потом кое-как поднималась, наощупь брела в ванную, отмокала в хлопьях розовой пены, потом кидала на сковородку всё, что находила в холодильнике. И оживала лишь после завтрака. Торопиться было некуда.

Так начиналось её нормальное утро. Всегда.

Но не сегодня.

Сегодня Лиана сама проснулась в пять утра и еле вытерпела папин утренний ритуал. Требовалось делать вид, что всё в порядке. Она дрожала и покрывалась холодным потом под одеялом от нетерпения. Папа пел в душе, жарил яичницу и всё не уходил. Его пробежка длилась целую вечность, а на "проснись и пой!" Лиана чуть не сорвалась. Хотелось выпихнуть отца за дверь, кинуть ему вдогонку портфель и крикнуть: "Я люблю тебя, ДО ВЕЧЕРА!"

Лиана совершенно не умела терпеть, но сегодня она очень старалась. Папа как будто ничего не заметил. То есть, он положил руку ей на лоб, нахмурился: "Жара вроде нет… Лика, пиши, если что, поняла?"

Она фальшиво закашлялась и изо всех сил сделала вид, что всё нормально, обычная простуда, сколько раз уже такое было… И наконец-то – какое счастье! – отец ушёл.

Лиана подождала ещё полчаса – вдруг он что-то забыл?

Да нет же, умеет она терпеть!

Когда часы показали семь, а ждать сил уже не осталось, Лиана пулей выскочила из-под одеяла и бросилась в ванную. Времени хватило только на душ, и тот Лика приняла в рекордные для себя пять минут. Потом кинулась к сковороде с холодной яичницей, тут же – к холодильнику, включила плиту и сразу же метнулась к планшету.

– Силия!

– Доброе утро, Лиана, – бодро откликнулся механический женский голос.

Лика уже приплясывала от нетерпения.

– Полная проверка!

Система ушла на перезагрузку, а Лиана полетела в гардеробную. Черт! Что надеть?! Нормальной одежды – кот наплакал. То есть, домашних костюмов много, а на выход нет ничего вообще!

Лиана задумчиво перебирала плечики. Хм… Пожалуй, вот эта футболка вроде ничего… И эти шортики…

– Силия! Прогноз погоды!

Но система ещё грузилась, и Лиана торопливо ударила ладонью по стене, переключая канал.

На улице обещали солнце и плюс двадцать семь. Лиана натянула шорты, покрутилась перед зеркалом. Ну да, принт с котиками, но это даже мило.

Экраны на стенах тем временем переключились с прогноза погоды на новости – заседание Совета Тринадцати.

Лиана кинула взгляд на планшет – тот снова ушел на перезагрузку.

Тогда она уселась со сковородой и вилкой прямо на кровать. Папа говорил, что завтракать под политические новости вульгарно и нездорово, но чёрт возьми, сейчас все девочки Каэлии с гарантией пялились на экран. Ещё бы! Совет Тринадцати означал присутствие в зале Маркуса Роберта Эдмона Ринальдо, наследного принца Каэлии.

Когда ты принц, красив (о, ещё как!), молод и не женат, девушки просто обязаны по тебе сохнуть.

Принца Роберта последнее время показывали и обсуждали чаще, чем других советников, даже чаще короля, который из-за болезни в свет выходил редко. Лиана расправлялась с яичницей, беззастенчиво рассматривала вьющиеся волосы принца, яркие голубые глаза и очаровательные ямочки, которые появлялись всякий раз, когда его высочество улыбался. И думала, что папа неправ: это очень благотворно влияет на пищеварение. От этого прямо бабочки в животе!

Вообще, глупо, конечно. Это почти то же самое, что влюбиться в известного актёра или певца. В смысле, выбирай она с кем встречаться, Лиана предпочла бы кого-нибудь поприземлённее, чтобы с ним можно было запросто чатиться полночи, познакомить с отцом, гулять за ручку… Нормального парня для нормальной девочки (Лиана любила думать о себе как о нормальной). С принцем всё это не прокатит.

Но его высочество был красив – то есть, очень красив. И Лиана, не увлекавшаяся политикой, каждое утро смотрела на него в новостях, как на картинку. Естественно, в записи, потому что даже принц не мог заставить её вставать в шесть утра для прямого эфира.

А у советников на экране тем временем назревали неприятности – как и всякий раз, когда слово выхватывал граф Лавлес. Именно выхватывал – ждать своей очереди для господина советника было слишком мелко. Он всегда и всех перебивал. И тоже был весьма популярен, правда не у девушек, а у дам за сорок. Его считали остроумным и харизматичным (хотя Лиана бы с этим поспорила). Например, он мог назвать принца "ты" и "глупый мальчишка" в прямом эфире и даже не извиниться. А уж перебить докладчика для Лавлеса было обычным делом, даже если докладывал казначей его величества. В смысле, какой идиот будет перебивать восьмидесятилетнего старика? Дедушку как минимум жалко.

Лорд Лавлес не жалел никого.

– И где же в нашем годовом бюджете статья о помощи безработным? – ехидно поинтересовался он.

Лиана вздохнула. Ей было немного неловко за Лавлеса: речь шла о здравоохранении, и безработица тут ну никаким боком!

Советники заёрзали в своих огромных креслах, зашептались. Сторонники оппозиции, которую возглавлял Лавлес, ободряюще загудели.

– Что, господин Вагнер, этого вам ассистент не написал? – рассмеялся Лавлес, когда немедленный ответ не последовал. – Да вы очки-то протрите, вдруг найдёте. А может, на другой странице об этом написано, а?

Старик-казначей как раз переворачивал страницу и действительно, нервничая, снимал очки. От голоса Лавлеса он их выронил, нагнулся над трибуной, как вопросительный знак и тут же схватился за поясницу.

– Господи, да у нас уровень безработицы больше шести процентов, – громко вздохнул Лавлес, – а этот дедуля ещё не на пенсии. Господин Вагнер, вам помочь?

К казначею уже бросился его ассистент ("Суфлёр", – прокомментировал Лавлес), который встал потом за трибуну вместо старика и с грехом пополам завершил доклад. Голос у него с непривычки дрожал, а иногда даже блеял.

– Вот так и замалчиваются действительно важные вопросы, – заявил Лавлес, очевидно с огромным трудом дождавшийся конца этой речи. – А наше правительство безмолвствует. Где король? Почему молчит принц? Я не понимаю.

Камеры снова показали принца: он или королевский секретарь объявляли каждый доклад из дворца.

Лиана подумала, что на месте его высочества она сейчас или врезала Лавлесу (давно напрашивается), или залезла под стул. Когда тебя обвиняют во всех грехах – это само по себе плохо. А когда делают это под прицелом камер – вообще паршиво.

Принц, однако, прятаться под стул не спешил. Оправдываться, впрочем, тоже. Он невозмутимо посмотрел на Лавлеса и спросил:

– Граф, вы что-то хотите сказать?

– Очень хочу, – усмехнулся Лавлес. – Но слово в Совете обычно дают не мне.

"Вот уж неправда, – подумала Лиана, дуя на горячий бекон. – Ты только и делаешь, что болтаешь! И всегда не по делу".

Принц дождался тишины: сторонники графа снова поддержали Лавлеса дружным гудением.

Потом мягко улыбнулся (ах, эти ямочки!). И сказал:

– Прошу вас.

Да, иногда заседания Совета бывали куда круче сериалов по второму каналу. Там сюжетные повороты чаще всего предсказуемые, вроде брата-близнеца, появляющегося, внезапно, как черт из табакерки, а тут прямо реалити-шоу какое-то!

Лиана чуть не подавилась яичницей.

– Ты что, сдурел? – поинтересовалась она у принца. – Он сейчас и тебя, и всё королевство ка-а-ак…

Лавлес уже начал "ка-а-ак", и это было сильно. Он ожидаемо прошёлся по безработице (с неё как-никак начали), потом затронул налоги, низкую пенсию и в довесок как обычно объявил, что "только наша страна такая отсталая, что до сих пор управляется абсолютной монархией!" Ну да, в соседней Австании и то недавно случилась революция, а сейчас там протекторат. Отлично живут люди без короля! Никто не жалуется.

Что короля эти счастливые люди расстреляли, Лавлес благоразумно умолчал, но все и так это знали.

А вот у нас, говорил Лавлес, сплошь традиционализм и суеверия. Король стар и немощен, власть отдали неопытному мальчишке, и все вокруг носятся с этим драконовским артефактом…

– Вы считаете Сердце Каэлии суеверием? – перебил Лавлеса принц. Голос его звучал очень доброжелательно, как в сериалах, где психоаналитики общаются с пациентами.

– Я считаю глупостью саму мысль, что моя судьба, как и судьба всего королевства, безраздельно зависит от того, найдет ли двадцатилетний мальчишка в ближайшие дни свою любовь или нет. Как у вас с этим, кстати, принц? Сайты знакомств не пробовали?.. Вы только подумайте! В наш просвещенный век…

Лиана отвлеклась проверить планшет. Тот закончил диагностику и проблем не обнаружил. Отлично. Значит, можно идти…

Она собралась было выключить настенные экраны, но те снова показали принца. Он безмятежно слушал. С таким видом наслаждаются комедией, а не нападками на тебя и твою семью.

– Вдобавок, у нас до сих пор не отменили рабство! – припечатал Лавлес. – Что мы делаем с несчастными детьми?

Тут зароптали даже сторонники графа, а Лиана против воли приникла к экрану.

– Вы про полукровок? Отдаём их опекунам, – проворчал герцог Элиний, поправляя пышные усы. – Граф, не забывайтесь. Вы все-таки говорите о драконах.

– Драконы вымерли сотни лет назад! – воскликнул Лавлес.

В зале заседания наступила ледяная тишина. Даже Лиана поёжилась.

Камера снова показала принца, а от него переметнулась к тени за креслом и спрятавшегося там секретаря его высочества, Сильвена.

– Для вымерших они неплохо колдуют, – хмыкнул герцог.

– Да неужели! – театрально всплеснул руками Лавлес. – Ни разу не видел. А вы, господа, – он обвёл взглядом советников, – вы видели? Мы обрезаем им крылья, наши маги проводят ритуал запечатывания. Те самые маги, которые сами ничего эффектнее кролика из шляпы показать не могут! Так есть ли у бедных детей магия, которую мы так боимся?

Лиана затаила дыхание.

– Принц, – Лавлес повернулся к нему. – Попросите вашего… Любезного друга-дракона показать нам какой-нибудь фокус. Ну же. Просим! Просим!

Камера снова повернулась к Сильвену. Тот замер и, как сыч, медленно моргал. Крупным планом показали его глаза: алые, с вертикальными змеиными зрачками.

Лиана закусила губу. Всякий раз, когда показывали секретаря принца, ей хотелось что-нибудь разбить. Легко не думать, глядя на красавца Роберта, что у него есть раб-дракон. Ах да, не раб, а подопечный. И чтобы никто не забыл о полной власти опекуна над ним, этот подопечный носит кулон со стальным пером из собственного крыла.

Иногда Лиана задавалась вопросом: оставили ли Сильвену крылья? Отец говорил, что рождённому в неволе дракону их отрезают. Но это же зверство, а у нас на дворе – как там Лавлес сказал? – просвещенный век!

Граф наконец замолчал – наверное, выдохся. Тишина в зале стала уже не ледяной, а мёртвой. Лиане даже захотелось проверить звуковую карту, вдруг опять накрылась?

Камера снова показала принца. Он с интересом смотрел на Лавлеса, словно на актёра в комедийной сцене. Потом, будто опомнившись, захлопал в ладоши. С опозданием, но к нему присоединились остальные советники, даже сторонники Лавлеса. Те, очевидно, ничего не поняли, потому что опять одобрительно загудели. Лавлес покраснел, но шутку поддержал и принялся театрально раскланиваться. Принц же, дождавшись тишины, спросил:

– Граф, вы закончили?

Лавлес только открыл рот – несомненно, чтобы продолжить, – но теперь принц не стал его слушать.

– Тогда давайте вернёмся к тому, с чего мы начали. Уровень безработицы действительно последнее время вызывает нашу тревогу. И вот, что мы намерены предпринять…

Лиана отправила сковороду и вилку в посудомоечную машину. Слушать про количество возможных рабочих мест, в случае если план принца сработает, она не хотела. Лавлес больше не пикнул, а вот другие советники приняли инициативу его высочества с одобрением. Тот говорил спокойно, даже убаюкивающе – Лиана ещё полюбовалась на его глаза, потом вспомнила про перо на шее Сильвена и ударила ладонью по экрану. Тот немедленно погас.

Тогда она взяла планшет, сжала его до размера наручных часов, закрепила на запястье электронный браслет. И встала перед зеркалом.

Глаза у неё были куда ярче, чем у принца.

Голубые глаза с вертикальным змеиным зрачком.

Лиана расправила полупрозрачные дрожащие крылья. Выдохнула – по комнате немедленно пронесся ветер, бросил в угол папины тапки, вытащил из-под дивана грязные носки.

Лиана медленно моргнула и сложила крылья. Потом провела ладонью перед лицом.

Если Лавлес хотел увидеть, как колдуют драконы, ему стоило сейчас посмотреть на Лиану. Быть может, это зрелище было уникальным. Она вполне могла оказаться единственным в Каэлии, а то и во всем мире драконом с незапечатанной магией.

И если кто-нибудь об этом узнает, её отца арестуют, а ей повесят перо на шею. Воздушное перо из её крыла. А потом продадут за огромные деньги на королевском аукционе.

Поэтому Лиана никогда в жизни не покидала стен своего дома.

Никогда – до сегодняшнего дня. Сегодня она могла больше не бояться. Ни один компьютер ни одной охранной системы не распознает в ней магию. Она об этом позаботилась. Она долго к этому шла, долго тренировалась.

– Я буду нормальной, – сказала она медленно. – Я буду.

И открыла глаза.

Отразившаяся в зеркале девочка была совершенно заурядной – сероглазой и русоволосой. Обыкновенной.

Лиана радостно улыбнулась.

***

Принц Роберт сидел в пылающей комнате – малой гостиной Дворца Советов – и набирал на планшете памятку:

Двенадцать стульев – обивка зелёного шёлка, каркас – ольха;

Один круглый стол, дубовый;

Один проектор;

Одна электронная доска;

Три стенных панели;

Двенадцать электронных переводчиков;

Двенадцать гарнитур;

Паркет "лесенка", ясень;

Зелёные шторы "под старину"…

Рядом раздался оглушительный рёв. Роб оглянулся: Сильвен только что разбил головой первый слой окон. Вторые, пуленепробиваемые, пока держались.

"Стеклопакет на три окна, внутренний", – добавил в записку Роб.

Оглянулся – ничего нового разбить Силь пока не успел. Тогда принц принялся методично, уже по старой памяти проставлять стоимость погибших вещей. Всё вместе тянуло на десять с лишним миллионов золотых кэлов, что ровно в десять раз дороже, чем стоил сам Силь.

Зашить бы этому Лавлесу рот! Или позволить Силю сжечь его голосовые связки. Роб не был уверен, что это в принципе возможно, но почему бы не помечтать.

Раз уж так все плохо.

Утро не задалось с самого начала. Проснулся Роберт от боли в груди и учащенного дыхания. Голова кружилась, мысли не шли. Роб никогда не жаловался на тахикардию, а тут пульс временами зашкаливал.

Роб знал, что это значит: его время кончается. Его и Каэлии. Какую бы чепуху не нёс Лавлес, в одном принц был с ним согласен: это ненормально, что будущее королевства зависит от какой-то неизвестной девчонки. Которая ещё и неизвестно где – может, вообще на другом конце света?

Отец говорил, что за полтысячи лет не было ещё случая, чтобы наследник Каэлии не нашёл суженую до совершеннолетия. "Что ж, – думал Роб, считая дни. – Всё когда-нибудь случается впервые". До его двадцать второго дня рождения оставалось всего-то десять дней. И ни следа той самой вечной любви.

Суши вёсла – всё пропало. Роб снова схватился за грудь: ту кололо во время заседания нещадно, да и сейчас не отпускало. Это теперь все десять дней так будет? А потом?

Рёв Сильвена превратился в громкий стон, и Роб торопливо убрал планшет.

К тому моменту, как огонь вокруг погас, не оставив после себя даже дыма, принц придерживал бьющегося в судорогах дракона и успокаивающе гладил его по волосам. Их то и дело сменяла чешуя: Сильвен пытался обратиться, не мог и, как ребёнок, плакал от ужаса.

Роберт думал, как же это несправедливо: граф Лавлес в очередной раз решил порисоваться, а у Сильвена из-за него приступ. Уже второй за неделю.

Что ж такая невезуха-то, а?

– Тише, – шептал он Сильвену. – Тише, всё хорошо…

А получалось, словно себя успокаивал.

Дракон царапал его когтями – кровь сворачивалась и раны исчезали, как по волшебству. Хотя почему "как"?

А потом Сильвен перешёл на отборный (грузчик позавидует) мат, и Роберт облегчённо выдохнул.

– Тебе лучше?

Сильвен ответил непечатно и тут же с надеждой прохрипел:

– Скажи, что захватил мне сменку!

Роберт молча вытащил из огнеупорного рюкзака костюм.

– Благодарения небесам, – прошептал Сильвен и огляделся. – Вот черт!

"Шкаф платяной, ольха, на заказ", – добавил в записку Роберт.

Одиннадцать миллионов.

Дворцовому управителю, благообразному старику за семьдесят, принц потом с очаровательной улыбкой сообщил:

– Прошу прощения, я снова уронил зажигалку. Какой я неуклюжий!

Всё ещё пышущий жаром, Сильвен за его спиной гипнотизировал пол.

– Ваше высочество, – всплеснул руками управитель. – Вы же знаете: вам опасно играть с огнём!

Роберт про себя от души послал его со всеми советами так далеко, как только можно. Вслух же с улыбкой сказал:

– Действительно. Но что делать, мне так лучше работается.

Горничные за спиной управителя дружно улыбались. Роберт по привычке стрельнул в них взглядом, улыбнулся и добавил:

– Я уже послал счёт в казначейство.

Управитель только поклонился. Раньше он пообещал бы наябедничать отцу, но сейчас, когда наследник уже почти совершеннолетний…"Поостережется", – решил Роб. Это было неважно, отец и так всё узнает, его тайная полиция не дремлет.

Впрочем, с некоторых пор платить им стал принц, так что… Может, и не узнает. В любом случае, ничего особенного не произойдет.

Королевская семья давным-давно научилась закрывать на выходки дракона принца глаза. Король только подписывал счета. Сам Роб полагал это малой платой за то, как когда-то обошлись с Силем.

Хотя… Одиннадцать миллионов… Зато у него самый дорогой дракон в королевстве. Но вряд ли это повод для гордости.

– Прости, – неожиданно сказал Силь уже в каре, когда они летели во дворец.

Роб изумлённо поднял брови: Силь никогда не извинялся за свои припадки. Да и вообще ни за что.

– Ты точно в порядке?

– А ты?

Роб пожал плечами и снова повернулся к окну. Внизу проплывал правительственный квартал столицы, до омерзения ровный, как под линеечку. А на горизонте ощетинился зубастой пастью королевский дворец. Предок Роберта, Вильям Победосносный, любил эпатаж и не любил драконов. Свой дворец он возвёл в скелете побеждённого им короля Дастиса. Поверженный дракон в изначальной ипостаси был огромен, а человеческие маги ещё укрепили его кости. Прошла тысяча лет, за это время дворец несколько раз перестраивали, но драконий остов почти не менялся.

У Роберта раньше замирало сердце, когда их маленький кар влетал в пасть, полную огромных острых зубов. Потом привык.

Сегодня он задумался, каким драконом был бы Сильвен, если бы смог перевоплотиться. В нем не было королевской крови, так что вряд ли он сравнился бы размерами с Дастисом. Но даже будь он поменьше, то насколько? Как пятиэтажный дом?

Человеком Силь был высоким, куда выше Роба.

– Тебе плохо, – сказал он вдруг, и принц невольно вздрогнул. – Рассказывай.

Роберт искоса посмотрел на него. Говорить не хотелось. Ничего не хотелось.

Не дождавшись ответа, Сильвен резко сменил тему

– Хм! А может, нам и правда попробовать сайт знакомств? – Он стукнул пальцем по запястью, вызывая из плашета голограмму экрана.  – Как насчёт…

– "Подружка.ком" ? – подхватил Роберт. – Где ты постоянно чатишься?

– Чего? – вскинулся Силь.

– Рыжий Лес – твой основной ник, но есть еще с десяток второстепенных аккаунтов. – Роб покачал головой. – Глядя на твои успехи, что-то не хочется.

Сильвен пару мгновений смотрел на него так, словно не мог решить: возмутиться или сразу двинуть в нос. Но сказал только:

– Как же ты меня иногда бесишь!

– Взаимно.

Роберт невольно потёр грудь, где опять нещадно закололо. Поймал внимательный взгляд Силя.

– Это Сердце, да?

– Ага, что-то пошаливает. Может, давление? – Они как раз пролетали мимо клыков Дастиса. Те до сих пор казались острыми.

– Роб, не валяй дурака. Ты прекрасно знаешь, о чём я. Сердце Каэлии проснулось? Я же чувствую… Вижу.

Принц не стал отвечать: он отвернулся и принялся мысленно напевать песню, которую мельком слышал от горничных.

Он всегда так делал, когда грустил: замыкался в себе и никого не подпускал. Именно так прошла половина его детства: грустил тогда Роб постоянно. Когда твоя мать умерла, а отец где-то там правит королевством, и на день рождения присылает гору подарков, но не приезжает поздравить сам… Это повод для грусти.

Сильвен сполз с кресла, устроился на коленях на полу, заглянул принцу в глаза и сложил перед собой руки, изображая щенка.

– Ну хозя-я-яин! Ну не хандри! Р-р-рав! Не хандри, я сказал, или сейчас покусаю! – И действительно вцепился в штанину Роба.

– С ума сошёл? – Роберт попробовал выдрать из драконьих зубов штаны, но это было как пытаться разжать пасть болонки Лавлеса. Однажды она повисла на руке Роберта и не отпускала, пока хирург не примчался. Королевская охрана оказалась тогда совершенно бесполезна: они вдесятером тянули собачку, как репку в детской сказке, но Фру-фру держала принца крепко. Даже жевать пыталась.

Лавлес же как обычно острил…

– Пусти! Силь, ну!

– Фе фущу! – отозвался дракон. – Фе! Фафафыфай.

Он вполне мог тащиться в таком виде по дворцу, так что Робу ничего не оставалось, как согласиться.

Сильвен был седьмым компаньоном Роберта. Остальные шесть – люди, вторые и третьи сыновья состоятельных каэльских бизнесменов – проводили в компании принца не больше месяца, прежде чем навсегда исчезнуть из его жизни.

Маленький Роберт от них прятался. Его беда была в том, что он родился интровертом, то есть среди других людей чувствовал себя не в своей тарелке, а это не то качество, которым будущий король может гордиться. Малыш Роб, отправленный отцом расти в провинцию, подальше от дворца и, главное, подальше от Сердца Каэлии, наслаждался одиночеством слишком сильно, и незнакомцы его пугали. Когда ему исполнилось семь, король решил, что неплохо было бы принцу завести наконец друзей. Ему устраивали шумные детские праздники, возили в парки аттракционов, кукольные театры, увеселительные центры. И присылали компаньонов, которым приказано было с Робом дружить. Нет, они не были плохими. Роберт, вспоминая, назвал бы их весьма достойными детьми. Кто-то был тихим, как и он, кто-то любил шалости, и все страстно желали подружиться с будущим каэльским королём.

Вот только своему сыну его величество приказать не мог, и дружить Роб вовсе не хотел. Зачем, если можно спокойно заняться своими делами? Одиночество Роб очень ценил.

До тех пор, пока в летнюю королевскую резиденцию не приехал Сильвен. У него причин любить Роберта было ещё меньше, чем у других, но ему принц мог приказать. Что он немедленно сделал, обозначив границы: я тебя не замечаю, ты меня не замечаешь, и через месяц мы расстаемся.

Силь всё это молча выслушал, и ночью же явился к нему в спальню, улёгся на полу и стал смотреть. По-драконьи, не мигая. А потом поинтересовался: "Ну как, страшно? Мне тоже страшно здесь одному".

Роб тогда решил, что Силь ненормальный. Кто этих драконов знает, может они все того?

Силь был определённо того – своим обществом он наслаждался почти как Роберт. Только предпочитал делать это в компании принца. Например, играть в камешки: сколько раз кругляш от воды отскочит. Или рисовать. Или даже читать. Читал Силь вслух, очень выразительно. А уж с каким упоением он пел!..

Роб был упрям, но дракон оказался упрямее.  И через месяц никуда не уехал: наоборот, его кровать поставили в спальню принца, и в камешки они играли уже вместе. А ещё сбегали в соседний город, обворовывали игровые автоматы, чатились с девочками, – в общем, наслаждались жизнью.

Ту половину детства принц считал счастливой.

– Я тут пару книг в архиве нарыл, – сказал Сильвен, выслушав сбивчивые объяснения Роберта. – Так вот, там описан случай, когда каэльский наследник встретил суженую за час до совершеннолетия.

Роб насторожился.

– И что?

– И женился на ней, – хмыкнул Силь. – Что ж ещё?

Они уже вернулись в покои принца, и Роберт завтракал. То, что с едой делал Сильвен, завтраком назвать было невозможно: дракон ел за пятерых и с такой скоростью, что дух захватывало. Манеры его тоже оставляли желать лучшего, так что принц старался на друга не смотреть.

– Женился, – повторил Роберт. – Знаешь, мне не нравится мысль прожить жизнь с девушкой, о которой я ничего не знаю. Времени как следует познакомиться у нас уже нет… А вдруг она храпит?

Сильвен, только что разделавшийся с уткой (несчастная птица!), поднял брови:

– И что? Ты говорил, я храплю.

– Вот именно! И вас будет уже двое.

Силь обиженно хмыкнул, но от булочек с сыром это его не отвлекло.

Роберту же кусок в горло не лез.

– Нет, это просто… Так ведь нигде не живут!

– Хочешь революции, как в Австании? Ты прям как этот придурок.

– Силь, здесь камеры, между прочим, а ты говоришь о графе.

– Ну а ты зануда. Что? Меня теперь повесят? Или сразу на электрический стул?

Роб молча погонял ложкой зефирину в какао. Потом снова не выдержал.

– А вдруг я не сделаю её счастливой? Вдруг она меня не полюбит?

Силь захохотал с полным ртом.

– Фефя?

– Ну а что? Это же я буду знать, что она та самая. А она-то как будет? Она меня любить не обязана.

– Тогда она дура, – прожевав, заключил Силь. – И у неё вместо мозгов лента, которая уши держит. Серьёзно, Роб, ты без пяти минут король. Дай ей безлимитную карту в горячие источники, или отправь с шоппинг-консультантом на Рамблу, и она твоя со всеми потрохами.

– А если нет? – Роберта это всерьёз волновало. Он вовсе не хотел, чтобы его жена была как компаньоны до Сильвена. То есть любила по приказу. Не бывает такой любви, принц это отлично знал.

– Тогда, – зубасто улыбнулся Сильвен, – я с ней поговорю.

– В смысле?

– В смысле, спрошу, как она относится к горячим, неотразимым драконам с отличным чувством юмора, который может её случайно спалить. А если и тогда её лента для ушей не зашевелится, я приглашу её полетать над дворцом.

Роб укоризненно взглянул на него.

– А в этих твоих манускриптах не сказано, что делать, если королева тебя не любит?

– А то ты не знаешь, – буркнул Силь. – Отправить в монастырь для душевнобольных. Там ей мозги быстро вставят, и всё будет отлично.

Роберт хмуро вздохнул.

– Я не верю, что мы это обсуждаем.

– Во-во, я тоже. По тебе все каэлки сохнут! Расслабься. А с твоим сердцем, – Сильвен посерьёзнел, – мы вот что сделаем… Давай-ка я тебя прикрою, а ты прогуляйся в свой любимый квартал красных фонарей.

Роб покосился на камеру под потолком и хмыкнул.

– Серьёзно, Силь? – Идея была очень заманчивой, но… – Не сейчас. У меня работы по горло, ты же знаешь.

– И я, как настоящий друг, соберу за тебя все данные и напишу те письма, которые ты уже три дня сочиняешь. А ты мне за это… – Силь театрально задумался. – Ты за это намекнёшь той рыженькой горничной, Алисе, что некий дракон не прочь прогуляться с ней вечером по висячим садам и посмотреть на луну. И добавь, пожалуйста, что этот некий дракон очень горяч, прямо-таки пылает. Добавь, Роб, а не как в прошлый раз. Идёт?

Принц вздохнул и сдался.

– Идёт. Но не больше двух часов.

– Моё свидание?

– И твоё тоже.

Силь улыбнулся.

– Ага. Передавай привет тем красоткам из красного… Ну, с вот такими…

Роберт мрачно покосился на него. Дракон поймал его взгляд и добавил:

– И если хоть одну с собой притащишь, я её сожгу к чёртовой матери.

Роб промолчал. Мысленно он уже был в том квартале.

Когда спустя час принц гулял по Городу мастеров, он был совершенно уверен, что от охраны удалось оторваться. А ещё: что ни одна живая душа его не узнает.

Он всегда жил под прицелом камер, а телохранители не отходили от него ни на шаг. И конечно, ещё в детстве заветной мечтой принца было вырваться из-под их опеки и почувствовать себя нормальным. Хотя бы час в неделю. Не очень много, правда?

Достаточно, чтобы террористы успели тебя взорвать, считал начальник тайной полиции, и король был с ним согласен. Повзрослев и испытав три покушения, Роберт понял, что они были правы. Но мечтать не перестал.