Текст книги "Голод Рехи"

Черные линии

Вечер на пустоши наступал, когда красные сумерки полностью сливались с алой точкой на горизонте, которой обозначалась мифическая Разрушенная Цитадель. Тогда все окутывал первозданный мрак, который эльфы любили даже больше, чем время, когда люди видели более или менее отчетливо и ясно. Темнота всегда скрывала лазутчиков-эльфов.

Рехи скучал по временам, когда водил свой отряд, никому не подчиняясь, на очередную охоту. Тогда все казалось невероятно простым и честным. Они ловили жертв, пили кровь, возвращались в деревню, слушали рассказы стариков, раздумывали над смешными загадками Здоровяка, потом обычно разбивались на парочки. Кому как везло. Рехи уединялся с Лойэ… И все выглядело крайне понятным.

В поселении полукровок все расплывалось, как лицо призрака: точно Ларт умел обращаться в ящера и сам рыскал по пустоши в облике Ветра. Впрочем, если в ящера перекидываться и не умел, у предводителя все равно существовало несколько личин. С врагами он был зол и беспощаден, с Рехи вел странную игру, зато со своими оставался неизменно добр и обходителен. Он даже распорядился перенести к себе в шатер всех раненых, которые могли двигаться. Они-то просили не «вечный пир», а нормальный, с едой. И Ларт не отказал.

«Только бы не я был едой. Только бы не я!» – твердил, как заклинание, Рехи, дотрагиваясь до следа от укуса. Ощущения потрясли его, перевернули всю привычную картину, как будто всегда нападали на него, а не он был хищником. Теперь он неизбежно ощущал себя жертвой, а там и до жалости к людям недалеко. Но если жалеть «еду», то остается только умереть от голода, поэтому Рехи сосредоточился на мечте когда-нибудь напиться крови Ларта. Эта мысль приободряла и распаляла здоровую ярость выживания. Но все равно приходилось сидеть смирным зверем по правую руку от трона, который топорщился выщербленным деревом с узорами.

В шатре тем временем собирался народ, шумный, неистовый и, пожалуй, веселый. Полукровки оказались разными, теперь-то удалось их слегка рассмотреть: где-то мелькнули рыжие и черные космы, где-то взметнулась не по-эльфийски длинная борода. Но сквозь мельтешение разномастной публики Рехи вдруг снова увидел множество линий мира. Словно провалился на другой – неправильный – уровень. Он заметил, что все вокруг состоят тоже из склизких черных веревок. В ком-то мелькали удивительные белые, но редко. Рехи задумчиво оглядел себя – такой же. Пробитый насквозь темными стеблями, увитый ими целиком. Как и все. Как и все…

«Из какой же мерзости мы состоим, – с отвращением подумал он. – Мы опутаны этим с ног до головы. Наверное, поэтому эльфы теперь так жаждут крови, а полуэльфы – сырого мяса. Отравлена сама наша природа».

Странная мысль вернула к реальности. Он моргнул, и этого оказалось достаточно, чтобы возникла прежняя картинка – заполненный веселым народом шатер. Вскоре под бурные овации и улюлюканье в него зашел Ларт в короне. Он приветствовал подданных, поворачиваясь то направо, то налево, а затем вальяжно развалился на троне. И после череды речей жестом заставил всех замолчать и начал торжественно:

– Друзья мои, вчера мы вновь одержали победу над дерзкими выскочками с пустоши. Однако я хотел бы спросить: где же среди вас, подданные мои, настоящие герои? Кто? Может, ты? А может быть, ты?

Он указывал пальцем то на одного, то на другого мощного воина, отчего те, довольные, выдвигались вперед, но тут же недоуменно, с тайной завистью отступали, когда предводитель выделял кого-то другого.

– Да, вы отлично сражались, но где вы были, когда в меня летела горящая стрела? – Ларт вдруг повернулся к ссутулившемуся у трона гостю, который хотел быть как можно незаметнее. – Рехи, подними руку!

Рехи неуверенно поднял раненую руку, но Ларт с силой дернул за запястье, заставляя растопырить пальцы и показать всем ожог, который отозвался новой вспышкой острой боли.

– Почему? – громогласно возвестил предводитель. – Я спрашиваю, почему сегодня мою спину прикрывал едва знакомый нам эльф? И он не побоялся подставиться под огненную стрелу! Чистое везение и, конечно, его мастерство, что он поймал ее рукой, а не грудью!

В шатре повисла напряженная тишина, от нее по спине Рехи прошел мороз. Ему показалось, что после такого заявления полукровки растерзают пленника и, чего доброго, свергнут своего слишком своевольного правителя. Обычно так и делали, если вождь чем-то не угождал племени.

– Да выслужиться хотел, чтоб его не съели. Тьфу, к трехногим! – подал кто-то голос из притихшей толпы. Очевидно, один из стражников.

– Советую и вам так же «выслуживаться», иначе я всегда могу решить, кого следует съесть, – колко заметил Ларт ухмыляясь.

«Ну, хватит уже! Так они меня в темном углу подкараулят и сожрут!» – запаниковал Рехи, выслушивая напыщенные речи, и скоро разгадал новый каверзный замысел Ларта: так он лишь дополнительно пленял, привязывал к себе.

Теперь Рехи в пределах деревни оказывался обречен следовать тенью за предводителем, ночевать в углу его шатра, как ручной сцинк, и молча сидеть подле его трона. Не хватало только цепи с ошейником. В сердце заклокотала обжигающая ярость от такой скрытной, но ужасающей несправедливости, против которой даже возразить было нечего. Не потребуешь же прекратить восхвалять за ничтожный по своей сути «подвиг».

Показалось, что так Ларт и собрал вокруг себя полукровок: всех делал чем-то себе обязанными. Может, сначала запугивал или приманивал обещанием относительной безопасности, а потом привязывал либо темной тайной, либо чувством вины, либо вот такими похвалами.

– Но это не умаляет ваших заслуг, друзья мои! Мы дали отличный отпор врагам! Поэтому сегодня по-настоящему пируем! – радушно развел руками Ларт, указывая на двадцать связанных крепких пленников, приведенных в шатер. Для людоедов такая добыча и правда выглядела невероятным пиром. Рехи надеялся, что уж теперь-то ему удастся досыта напиться крови. Постепенно на душе становилось легче.

Полукровки взволнованно зашептались, разглядывая поживу. Битва принесла больше добычи, чем любая охота. Связанные люди истошно мычали и извивались, но веревки опутывали их с ног до головы, делая похожими на личинок. Вскоре с них сняли часть пут, повалив наземь ударами по голове, и оставили только веревки на руках и ногах.

Полукровки терпеливо выжидали, хотя некоторые из них тряслись и обливались слюной. Рехи не желал ни в чем походить на них, но тоже испытывал голод и хотел вкусить свежей крови.

Ларт же намеренно тянул, заставляя стражников разложить пленников в центре шатра рядком. Люди извивались и брыкались, кто-то уже обмяк, кто-то пытался подняться в последней бессмысленной попытке спасти свою жизнь. Но Рехи вопреки ожиданиям не обнаружил в себе никакого сочувствия. Он не среди них, не среди жертв, не он лакомство на пиру – и уже замечательно.

Голодное напряжение полукровок достигло предела, они колыхались единой массой, как накануне враги. И вот Ларт поднялся с трона, выдержал паузу и ликующе воскликнул:

– Пируем! Пируем, братья мои, все вместе! Никого не отталкиваем! Всем хватит!

И тогда толпа кинулась на желанную добычу. Без небольших драк не обошлось: кто-то слишком проворный и наглый отталкивал более слабых. И уже даже кляпы не заглушали неистовый предсмертный вой разрываемых заживо пленников. Куски мяса отрывали без разбору: кто-то вгрызался в лица, кто-то обгладывал руки и ноги, другие не брезговали и потрохами, выдирая их из еще живых людей и принимаясь смачно жевать. В ту минуту в полукровках не оставалось и толики сходства с разумными существами.

Может быть, от этого Рехи опять увидел линии – черные-черные, как беспросветный мрак за стенами шатра. Оцепенев, он не двигался с места, в задумчивости привалившись к трону.

К реальности его вернул голос Ларта, который кинул под ноги извивающегося связанного человека. Рехи вздрогнул, и вместе с этим его тело вспомнило о голоде.

– Это наш, – довольно констатировал Ларт. – На правах предводителя делюсь.

– Что значит «наш»? – удивился Рехи. Ему совсем не нравилось такое особенное обращение с собой. То Ларт мучил его, то одаривал чем-то необычным, оттого негласно оставляя за собой право снова мучить.

– Тебе кровь, мне мясо, – беззаботно сказал Ларт. – Нормально получается. Так и будешь тут жить. Тебе же только кровь нужна? А мне и мяса хватит. Я так решил.

«Конечно, я-то ничего здесь не имею права решать. Мяса тебе хватит… А кровь ты мою будешь теперь пить?» – подумал зло Рехи, но от угощения не отказался. Хотя ему не нравилось, что жертва в путах. Инстинкт пустынного хищника велел преследовать добычу, впиваться в нее клыками в поединке, хитро выслеживая из засады. А здесь убогий пленник только мычал через кляп, а после укуса и вовсе оцепенел. В горло полилась привычная человеческая кровь. Ларт одновременно вцепился в его руку, начиная отрывать куски плоти.

– Ну что? Мы теперь вроде того… как братья. Разделили еду, – сказал Ларт, вскоре разгрызая берцовую кость и с видом гурмана выедая ее внутренность. – Хочешь попробовать? Тут тоже кровь есть. На вкус такая же. Или другая. Вы в этом лучше смыслите.

– Не… – пробормотал Рехи. Он съежился возле трона, ему вовсе не нравилось, что даже во время насыщения кровью он чувствовал, как скользкие холодные линии колышутся рядом. Из них состояло все, а вокруг Ларта они извивались жутковатой воронкой – к нему тянулись линии от всех соплеменников. Да еще внезапно проявился печальный голос в голове, который непривычно слабо, как через завесу, еле достучался:

 
«Сбился с пути ты.
Опасайся злой дружбы:
Тьма придет в сердце».
 

Рехи помотал головой, он слишком устал за последнее время и не знал, как сбежать. А предостережения не подсказывали четких планов. Хорошо говорить о спасении, не обладая телом: можно и через каменную стену перелететь, и от челюстей ящера сбежать. А при попытке настоящего побега Ларт с удовольствием добавил бы Рехи к прочим блюдам очередного безумного пиршества. Как же Рехи возненавидел само это слово!

Предводитель никаких линий не видел, поэтому развалился на троне, задумчиво перекатывая в ладони вырванные глаза пленника, оставленные на закуску. Ларта тянуло поговорить, он как будто опьянел от сытости, поэтому начал пространно:

– А знаешь, что я сделал со своим отцом? С этим животным, которое как-то раз поймало и взяло силой мою мать?

– Ну… догадываюсь, – пожал плечами Рехи, не подумав испугаться. – Убил.

– Убил! Убил! – Ларт злорадно рассмеялся, перегнувшись через подлокотник. – Не-е-ет, не просто убил! Я его сожрал.

– Вот прямо так? – Рехи указал на остатки пиршества. Лоскуты кожи, внутренностей и снятые скальпы с волосами разметались по шатру, а полукровки сосредоточенно доедали свои куски. Они уже сыто смеялись и общались друг с другом, умело играя роли разумных существ.

– Не так, не-ет! – заманчиво протянул Ларт. – Сначала я его поймал, караулил сутками возле людской деревни, но потом все-таки поймал его, привязал к сухому дереву и долго с наслаждением мучил, отрезая от живого руки, потом ноги, потом выковыривая глаза. Они лопались у меня между зубами, сначала один, потом другой. А он кричал и умолял пощадить. Но я поедал его заживо. С тех пор мне понравилось поедать их заживо!

– Как ящер, – вкрадчиво кинул Рехи, вспоминая, как рептилии добивали его деревню.

– Я еще много что придумал тогда. – Ларт разочарованно развел руками: – Только он долго не выдержал. Потом я его освежевал. Ну и съел, разумеется. Не пропадать же мясу! Жесткому, правда. Еще он горчил. Наверное, мясо всех трусов горчит.

– Есть еще удивительные истории? – задумчиво потирая кончик носа, проговорил Рехи. Почему-то рассказ Ларта ничуть не шокировал его, лишь добавил логичный эпизод в предположения о судьбе предводителя. Значит, по матери он происходил из эльфов, оттуда же и шла жгучая ненависть к людям.

– О да, есть, эльф, – ухмыльнулся зловеще Ларт. – Я ведь еще и эльфятину ел. Здесь раньше торчало убогое селение эльфов. Они держали троих полукровок как рабов. Эльфы! Как же! Вы всегда ставите себя выше других!

– Да никак я себя не ставил… – возразил тихо Рехи, но его не слушали.

– Мы пришли и смели его подчистую. Пировали вашим холодным мясом, наверное, неделю. А потом возвели стену. Так и живем здесь. Да, холодное мясо мертвецов – это не то. Кровь живого – это нечто, эльф. Нечто…

Рехи поежился, хотя он никогда не слышал о поселении. «А меня ты решил не съесть, а выпить? Распробовал для себя новый вкус, да?» – зло подумал он.

В этот момент в шатер внесли дополнительное «лакомство»: с почестями и под общие завывания на щите прибыло тело убитого утром воина. Рехи остолбенел, когда понял, что Ларт отдает на съедение своего друга, вернее, его оболочку. В груди что-то болезненно сжалось и оборвалось. Рехи закрыл глаза, пока Ларт говорил с ложным пафосом:

– Друзья, теперь наш брат на вечном пиру. Так продолжим же мы наш краткий пир!

«Да, у них мало еды, у них просто мало еды», – убеждал себя Рехи, но все еще сидел с закрытыми глазами, только обоняние не удавалось обмануть, когда вновь обдало запахом крови, уже не свежей и горячей, но все же… Нет, она не будила голод, наоборот – все больше и больше хотелось сбежать. А впрочем, из-за чего? Раньше бы он и не удивился. В пустоши все ели, что попадалось. Но, наверное, страх за себя мешал трезво оценивать.

Ларт же не на шутку разошелся, все объясняя Рехи:

– Полукровкам все равно, какое мясо. Мясо! Мясо! Одной кровью мы не можем питаться.

– Тогда чем вы лучше людей? – поморщился Рехи, уставившись на Ларта.

– А эльфы чем лучше? А люди чем лучше нас? Вас… Или вы их, – Ларт рассмеялся.

– Но мы не едим своих.

– Эльфы нам тоже не свои.

– Но ты же и мясо полукровок ешь! – воскликнул Рехи и вскочил с места, указывая на медленно исчезавшее под челюстями полуэльфов тело их воина.

– Еды нынче мало. Смертельно раненные принесут деревне больше пользы, если мы их съедим и не умрем от голода. Он сам так попросил, это уже вроде традиции, – невозмутимо отвечал Ларт.

– Нет, все же в твоем людоедстве есть что-то еще, – сощурился Рехи, надеясь выудить как можно больше информации. – Что?

– Приручение ящеров, – гордо объяснял довольный собой Ларт. – Не знаю почему, но эти твари слушаются только тех, кто подобен им: жрет любое мясо. Если похитить яйцо ящера и делить потом с вылупившимся детенышем еду на протяжении многих лет, то это создание оказывается невероятно верным, считает тебя братом. Так я и научился есть с ними всякое мясо. Разницы нет. Попробуй.

И в лицо Рехи настойчиво ткнулась все та же разгрызенная берцовая кость; пришлось отвернуться и в который раз настоять:

– Я же не ем никакое мясо, только кровь… Но есть сородичей… Это же…

– Цена выживания, – оборвал Ларт, а затем с наслаждением отвлекся на что-то более интересное: – О! Вот и главная церемония любого победного пира!

В шатер с неторопливой торжественностью внесли большой сияющий серебром чан, наполненный мутноватой водой. Или не водой. По крайней мере, не кровью. По бокам старинной чаши вились узоры с изображением неизвестных плодов и листьев, которые Рехи едва-едва припоминал по своим снам.

Ларт встал с трона и подошел к чану, зачерпнул оттуда несколько раз ладонью и вместо долгих речей возвестил странный призыв:

– В полет!

– В полет! В полет! – радостным гомоном взорвался шатер. Потом чан пустили по кругу, уже в строгом порядке давая испить сначала наиболее важным фигурам: воинам-всадникам, стражникам и стражницам. После пробы содержимого у всех на лицах расплывалась еще более довольная ухмылка, чем во время кровавой трапезы.

– Что это? – подивился Рехи, не отходя от трона. Шатер казался ему пристанищем враждебных сил, но чем дальше тянулось это безумие, тем меньше оставалось воли сопротивляться. Отказываться от еды он не привык.

– Кое-что, что мы вспомнили из знаний старых людей, – многозначительно ткнул его локтем Ларт. – Хорошая вещь: туманит разум, но проясняет мысли.

Затем чаша вернулась к трону и ее поднесли Рехи, он с опаской принюхался:

– Ларт, я это не буду.

Уже совсем на дне плескалось нечто – не вода… От жидкости исходил резкий незнакомый запах.

– Будешь, – усмехнулся зловеще Ларт. – Это часть ритуала во время пира. Ты не имеешь права отказаться, если чашу тебе подносит сам король.

– Но эльфы не могут пить ничего, кроме крови, – вжал голову в плечи Рехи, измучившись и устав от противоречий и неизвестности чуть ли не больше, чем в пылу битвы.

– Ну что ж…

С этими словами Ларт выхватил крошечный ножик и прочертил вдоль широкой ладони, а затем сжал кулак, щедро добавив к мутноватой белесой жидкости свою темно-алую кровь. Проклятый предводитель!

От долгожданного дурманного запаха у Рехи все поплыло перед глазами, он превратился в одно обоняние, картина мира исчезла, сужаясь до контуров окровавленной руки Ларта. Хотелось жадно приникнуть к раненой ладони, вгрызться в нее, напиться. Но Ларт лишь еще больше раздразнил: уловив невольные намерения эльфа, он провел ладонью по лицу Рехи, оставляя на его коже аромат своей крови.

– Пей.

Дыхание перехватило, когда ладонь отстранилась, Ларт резко встал и ушел из поля видимости, принимаясь за новую добычу. Тогда аромат его крови смешался с привычным запахом человеческой, стекавшей по чьей-то оторванной голове.

Но зато из кубка веяло незамутненной кровью предводителя. Рехи без раздумий выпил залпом до самого дна, ощущая долгожданный вкус. Правда, тут же до хрипа закашлялся: неведомая мутная водица обожгла горло не хуже, чем линия мира – ладонь.

– Прошлые люди явно были безумны, раз… кх-кх… раз пили такое! – прошипел Рехи, сгибаясь пополам.

– Слабак, – хохотнули в его сторону несколько воинов.

– Я эльф! – рыкнул на них Рехи, подскакивая с места. Ему казалось, что своим восклицанием он все объяснил, но его не понимали. Да и вообще все стало другим: пол и потолок поменялись местами, в ногах появилась то ли каменная тяжесть, то ли небывалая легкость. Хотелось не то рухнуть ничком, не то танцевать.

Внезапно к нему подошла девушка с глиняным кувшином, из которого она вылила в серебряный чан ту же огненную воду.

– Будешь еще? – спросила она Рехи.

– О, нет-нет! – запротестовал он, неуверенно вставая с места. Что же все-таки с ним сотворили? Отравили? Но страха за себя почему-то не осталось. Наоборот – на душе сделалось до отвращения весело.

– Странно, все пьют, а ты отказываешься.

Он поймал насмешливые взгляды других полукровок, как будто для них было развлечением – напоить несчастного пленника.

– Ну ладно, еще немного, – поморщившись, согласился Рехи. На этот раз питье обожгло уже чуть меньше, зато в ногах появилась легкость. Несмотря на то, что накануне пришлось ожесточенно сражаться и денек выдался нелегким, Рехи вскоре выскочил в центр шатра, подпрыгивая и восклицая:

– Вот как я могу! Видите?! Я все могу!

При этом он выписывал невероятные кульбиты, подлетая под потолок и крутя сальто. Он прыгал выше своего роста и ходил на руках, забавно дрыгая ногами. Какая-то неведомая сила заставляла его двигаться, бездумно выплескивая накопившуюся резвость.

– Танцуй! Танцуй, эльф! – громогласно засмеялся с трона Ларт. – Еще танцуй!

И Рехи танцевал под нестройное пение и музыку стучащих друг о друга костей. Он веселил полукровок, но уже не осознавал этого. Голова и щеки горели, в руках и ногах сосредоточилась жажда движения.

В своем путешествии по пустошам он обычно бережливо сохранял силы, а здесь это показалось бессмысленным. Не хотелось ни думать о чем-либо, ни кого-то вспоминать. Рехи крутился волчком, делая стойку на руках.

– Я тоже так могу! – присоединился к нему кто-то и перекувырнулся в воздухе, хвастаясь своей удалью.

– И я! Смотрите, как я могу!

– Весело, эльф! Ты веселый! – уже раздавались одобрительные возгласы.

Лучше уж смешить врагов, чем становиться едой на их пиршестве. Ларт какое-то время наблюдал с трона, но потом не выдержал и присоединился ко всем. Его трюки Рехи видел еще в первую встречу в ущелье. Теперь же в шатре предводителю явно не хватало места, чтобы развернуться и во всей красе показать сальто назад и прочие умения. Но о них и так все знали.

Вот уже большая часть присутствующих вскочила со своих мест, и в шатре сделалось совсем тесно. Соревнования в ловкости превратились в подобие общих племенных танцев, больше напоминавших топтание на месте. Волей случая Рехи оказался притиснут к девушке, которая налила ему второй раз жгучий напиток.

– Как тебя звать? – поинтересовался Рехи.

– Телла, – беззаботно бросила она. Голос ее с трудом прорывался через общий гомон. Петь полукровки не умели, но каждый старался на свой манер, поэтому стоял невыносимый шум, сливающийся в единое веселое завывание.

– Все танцуешь, эльф? Танцуй-танцуй! Ночь только началась! Мы еще потанцуем! – Мелькнуло на мгновение ухмыляющееся лицо предводителя. Новая знакомая приветливо улыбнулась ему, но от Рехи не отошла, зато спросила:

– Что вы делали с Лартом в пещере?

– А ты откуда знаешь?

– Да видела, как вы туда пошли. Так что?

– Он пытался меня утопить, – безразлично ответил Рехи, лениво зевнув. Ему вовсе не хотелось вспоминать про укус. И вообще разговаривать не хотелось, слова вязли на языке.

– И все?

– А что еще надо?

– Ну… Ларт может что угодно, – отвечала неопределенно Телла. Чтобы продолжить разговор, они переместились ближе к краю шатра. Рехи пригляделся к новой знакомой: вперед выдавалась пышная высокая грудь, едва прикрытая бурой туникой, светло-песочные волосы доходили до покатых плеч, чуть вздернутый нос не портил миловидного лица с округлыми щеками. Зато на шее и руках алели многочисленные старые отметины. В них угадывались и укусы, и порезы, и еще множество мелких повреждений. Жизнь потрепала Теллу. Как их всех.

– Эти шрамы на тебе тоже от «чего угодно» от Ларта? – неодобрительно хмыкнул Рехи. Новая знакомая изменилась в лице, поежилась, но нарочито беззаботно дернула плечами:

– О, нет-нет. Это от людоедов. Когда я жила в их деревне, то была рабыней. Как же, полукровка, уродец… Они передавали меня друг другу, когда очередной хозяин проигрывал пари. Знаешь, что такое пари?

– Нет. Но чую – это мерзко, – поморщился Рехи.

– Мерзко, – почти всхлипнула Телла, но воодушевленно и мечтательно продолжила: – А Ларт бывает ласковым, очень ласковым. С кем угодно, кто ему понравится. Он для нас все! Нам больше некуда пойти. Ларт кормит нас, он научил нас приручать ящеров.

– Ты тоже ешь с ящерами мясо? – Рехи вспоминал недавний рассказ предводителя и не мог отделаться от отвращения.

– У меня еще нет своего ящера. Но будет, обязательно будет, – наивно твердила Телла. – И у тебя будет, если Ларт разрешит. Попроси его – и он разрешит, если ты останешься с нами.

Все здесь сходилось на Ларте, на их предводителе. Телла не была воином и вообще не производила впечатления бойца. Да еще ее как будто специально подослали, чтобы она уговорила остаться в деревне. «Но я пойду дальше, все равно пойду», – хотел возразить Рехи, но не успел, потому что Телла вопросительно подняла на него глаза:

– А ты будешь со мной?

Она подалась вперед и нежно коснулась ладонью щеки Рехи, он слегка опешил:

– Прямо сейчас?

– И когда захочешь, – приветливо улыбалась ему Телла.

Безумные танцы в шатре заканчивались: кое-кто ушел, оставшиеся полукровки постепенно разбивались на парочки, а кто-то уже предавался любовным играм на разбросанных шкурах. Поблизости Ларт самодовольно и жадно целовал незнакомую темноволосую девушку, одновременно раздирая на ней тунику. Она глупо смеялась, отвечая на его настойчивые ласки. Рехи огляделся и насмешливо ответил Телле:

– Не боишься эльфа?

– Вы лучше людей. Я полуэльф, мать была чистокровной, но рабыней в деревне людей.

– И ее не съели? – неуместный вопрос едва не испортил продолжение ночи.

– Нет. Но делали вещи похуже, – глухо отозвалась Телла. – Как и со мной, когда я подросла.

Лицо ее вытянулось, подернулось мрачной тенью, губы плаксиво искривились, едва не потерялось манящее очарование соблазнительницы. По щеке ее скатилась одинокая слеза. Не хотелось, чтобы разговор перерос в рыдания, поэтому Рехи понимающе погладил новую знакомую вдоль спины, слегка встряхнув.

– Эй-эй! Ладно, это в прошлом. Не думай об этом, – доверительно проговорил он, заглядывая в глаза Теллы. А они оказались красивые и необычные: темные, с синеватым отливом, теперь чуть замутненные стоявшими в них слезами. Рехи даже залюбовался.

– Так помоги мне забыть! – воскликнула Телла, обвивая тонкими руками его шею. Рехи в ответ обнял ее и с наслаждением впился в приоткрытые губы, будто пробуя их на вкус, затем спустился к шее, оттянув ворот туники и оголяя плечо. Она только улыбалась в ответ, уже украдкой распуская тесемки его штанов.

«Похоже, ночь будет жаркой», – не без удовольствия отметил Рехи и не ошибся. Шатер постепенно наполнялся сладострастными стонами и довольным рычанием. Вскоре одежда полетела в сторону, а кожу приятно защекотали ворсинки шкур мохнатых ящеров, разбросанных на полу шатра. Телла оказалась податливой и мягкой, в отличие от Лойэ. Она позволяла делать с собой все что угодно. Рехи чуть не заскучал: все приходилось брать в свои руки.

Он входил в нее легко, размашисто и двигался, пожалуй, слишком быстро. А девушка лишь выгибалась навстречу и повторяла движения, которые указывал ей партнер. Может, она так привыкла с Лартом? Наверное, с ним… Предводитель всегда брал что пожелает, и не принимал отказов. Его не интересовало чужое мнение, но под его началом деревня укрепляла свои позиции. Поэтому им восхищались, ему все позволялось.

Рехи же не привык так, с Лойэ приходилось каждый раз вести опасную игру, завлекать ее и приручать, словно хищника. Да еще потом терпеть укусы – проявление страсти. Телла же только тянулась мягкими губами, приникала к шее, но у нее не оказалось длинных клыков. Она ласково обнимала, проводила руками по спине, прижимаясь всем своим естеством, словно даже во время первобытного торжества страсти искала защиты. И вместо пьянящего безумства пробуждалась жалость к ней.

Тело продолжало по привычке совершать движения вперед-назад, но перед глазами маячил образ Лойэ и мучил сердце незнакомой тоской. Но скоро разум окончательно померк под действием ядовитого питья полукровок, а ночь только начиналась… Все вокруг слилось в один похотливый организм: переплелись руки и ноги, ладони гладили кожу, язык натыкался в поцелуе на оскаленные клыки, пальцы упоенно перебирали длинные волосы – песочные, черные, белые. Рядом оставалась покорная Телла, а образ Лойэ унесся призраком пустоши. Но как же не хотелось его терять!

– Лойэ… – срывалось с губ, когда искаженное сознание совершало подмену, перед глазами все плыло, лица путались. Одновременно с невероятной скорбью об утраченном захлестывало непреодолимое веселье. Рехи с легкостью поддавался ему, не замечая времени, не ведая границ дозволенного.

* * *

Утром Рехи проснулся с ужасной головной болью среди смятых влажных шкур мохнатых ящеров. Он лежал на Телле, вернее, поперек нее, но лицо его уткнулось в шею… Ларта. Проклятый предводитель!

С другой стороны к королю томно прижималась незнакомая темноволосая девушка. Чуть поодаль растянулось еще несколько парочек. Похоже, пиршество удалось, безумие захлестнуло всех.

«Больше я эту гадость ни за что не выпью! Что было? Что тут было-то?» – Рехи силился вспомнить прошедшую ночь. Но в голове только звенел ветер.

Всплывали в памяти чьи-то жаркие прикосновения, долгие, настойчивые поцелуи, сладостные стоны и несколько разгоряченных тел, плавно извивающихся, как лепестки огня. Кажется, он целовал и темноволосую подружку предводителя, и Теллу. То ли по очереди, то ли одновременно…

А что было еще? Больше он ничего не вспомнил. Да не так уж и важно. Наверное, сначала они развлекались с Теллой, затем с темноволосой красоткой, потом одну из девушек подхватил Ларт. Или все было как-то иначе?.. Уже во сне Рехи инстинктивно подполз к Ларту на запах его крови, который болезненно являлся в видениях. Почему-то от предводителя шел странный аромат. Телла больше пахла как человек, и вторая девушка тоже – ничего особенного.

«Хотя как же ничего особенного? Раньше я людей только как еду воспринимал! Хотя… не так уж много между нами различий. К тому же они полуэльфы», – оправдал себя Рехи, все еще не двигаясь с места.

На самом деле, его ничего не смущало: лучше проснуться в чьих-то объятьях, чем в цепях. Еще накануне он ждал какой-нибудь очередной мерзкой подлости после пира, но ничего опасного не случилось. Не считая того, что его опоили, отравили… Закружили… И не считая пробуждения в клубке обнаженных тел: подружка предводителя обнимала Рехи, одновременно держа в длинных пальцах ладонь мирно посапывавшей Теллы. Ларт так вообще по-хозяйски распластался между ними, загребая их к себе, словно ему принадлежали все.

Теперь он не казался опасным. Не топил, не скидывал в гущу сражения, не отдавал на корм ящерам или соплеменникам – уже хорошо, очень хорошо. Рехи на всякий случай проверил след на шее – нет, даже кровь больше не пил. Поэтому на какое-то время внутри воцарилось умиротворение, двигаться не хотелось, мучить память в поисках ответов – тоже.

Ларт разрешал слушать пульсацию жилы на шее, даже позволял облизывать кожу вокруг нее, но не кусать. Рехи остался один на один с искушением напиться крови полуэльфа и тут же умереть от мечей верных стражников, которые уже протрезвели и стерегли вход в шатер. Но аромат слишком щекотал ноздри. Ощущая неправильность происходящего, Рехи приник к горячей, совсем человеческой коже, слушая ритмичные быстрые щелчки пульса. Волшебно!

«Я раб этой крови… Все эльфы – рабы крови, – думал он. – Но если полукровки так манят нас, как самая желанная добыча, не значит ли это, что мы хотели бы поедать друг друга? Почему я никогда не пробовал на вкус кровь эльфов? Что-то запрещало. Да и от нее нет толку, она же не теплее крови ящеров».

Телла слегка пошевелилась, Рехи бесцельно погладил ее вдоль талии, спускаясь к бедрам, затем провел по волосам, и она снова заснула, умиротворенно вздохнув:

– Рехи… ты такой милый…

Его же продолжали мучить раздумья, внезапно они пронзили озарением: «Я все понял! Вкус крови эльфов заглушается тем, что она холодная и вязкая. Зато у полукровок человеческая часть разгоняет ее, будит этот аромат. И в Ларте эльфийская кровь сильнее, чем в Телле и другой, как ее звать-то… Проклятье, значит, мы вкусные! Очень вкусные! Да о чем я вообще думаю? Проклятье к трехногим! Ларт, какая же ты гадина, солнце тебе на голову! О чем я… А хотя о чем должен?»