Текст книги "Убийство у Тилз-Понд. Реальная история, легшая в основу «Твин Пикс»"

Более чем вероятно, что какой-то не слишком щепетильный репортер подсказал матери Хейзел вопросы о мужчине, заворожившем ее дочь, а затем напечатал ответ, не предоставив читателям полного контекста. Такую модель поведения пресса использовала на протяжении всего расследования.

Но утверждение Джулии – позже опровергнутое – о том, что ее дочь была, возможно, загипнотизирована и похищена, не было самым странным событием, произошедшим после дознания. Скорее эта честь принадлежала фермеру из Табортона по имени Чарльз Рэнки.

28 июля Рэнки, казалось, исчез с лица земли, хотя его жена Элизабет, сестра Руди Гандрума, сообщила об этом властям только два дня спустя, заявив, что понятия не имеет, где он был, когда ушел и почему.

Рэнки сыграл второстепенную, но решающую роль в расследовании дела Дрю, рассказав детективам Уильяму Пауэрсу и Луису Ансеру следующее:

«Два воскресенья подряд до убийства я был поблизости от пруда и каждый раз видел у воды какого-то парня. Я не смог его хорошенько рассмотреть, но он, похоже, соответствовал описанию, которое дали Хоффеи, когда рассказали, что видели мужчину у обочины дороги, а другого, постарше, в кустах».

Следователи были особенно заинтригованы этим, потому что Гилберт Миллер, который жил прямо у Тилз-Понд, уже добровольно заявил, что не раз видел Хейзел у пруда в течение лета – в том числе по воскресеньям. Была также подруга Хейзел, Лилиан Робертсон, которая рассказала О’Брайену, что Хейзел часто посещала фермы в Табортоне вплоть до прошлого года и много раз предлагала им вместе сходить на пруд.

Имя Рэнки не фигурировало ни в одном из списков свидетелей ни в Аверилл-Парке, ни в Трое. Почему? Никто никогда так и не объяснил этого. Его исчезновение не было расследовано, хотя и привлекло внимание О’Брайена, который обсудил этот случай со своей командой 30 июля, во время перерыва в расследовании в Трое.

Через некоторое время после завершения дознания Рэнки вернулся домой, но никакого публичного объяснения того, куда он исчезал и почему, так и не было дано.

* * *

Дознание, проведенное в Аверилл-Парке, не привело к каким-либо драматическим открытиям, но у О’Брайена все еще оставались зацепки, например откровение Фрэнка Смита о том, что во время убийства одиннадцатилетний брат Хейзел, Вилли, жил у Либби Совальски, шестидесятилетней вдовы, и ее тридцатитрехлетнего сына Тома. Домишко Совальских располагался на Беарс-Хед-роуд, которая отходила от Табортон-роуд, где в последний раз видели Хейзел, и граничила с восточным краем пруда Тилз-Понд. На этом позднем этапе, когда расследование застопорилось, газеты отчаянно нуждались в новых зацепках, поэтому данная история получила максимальную огласку, даже если многие основополагающие факты были искажены в процессе. Пресса описала Вилли как «мужественного», что, возможно, привело к тому, что таблоиды неверно сообщили, что ему было пятнадцать лет, хотя на самом деле ему было одиннадцать. В последующих сообщениях его возраст снова был указан неверно – якобы ему было восемь лет. Сначала Вилли, летом живший у Уильяма Тейлора, но ушедший от него вместе с остальными, сказал, что Хейзел понятия не имела, что он живет у Совальских. Но потом сказал, что она знала.

Говорили, что Хейзел особенно любила Вилли и только с ним одним из всех членов своей семьи Дрю была близка. Конечно, она направлялась навестить его в ночь на 7 июля. Возможно, она покидала Трой навсегда и ей нужно было попрощаться с братом? Может быть, она так и не добралась до фермы, потому что ее перехватили на каменистой извилистой дороге и заманили к пруду Тила, где и нанесли смертельный удар?

Сначала Вилли ждал ее, потом не ждал, потом снова ждал.

– Я знал, что Хейзел никогда бы не ушла, не попрощавшись со мной, – сказал он. – Уверен, что она направлялась к миссис Совальски, когда поднималась по дороге мимо пруда.

Либби Совальски сказала, что мальчик постоянно говорил о своей сестре в течение недели до ее смерти:

– Когда мы услышали, что в пруду нашли девушку… и что на ней была хорошая одежда, Вилли сказал, что его сестра Хейзел тоже была в хорошей одежде. Потом он сказал: «Если бы я думал, что это моя сестра, я бы прыгнул в пруд и умер вместе с ней». Он думал только о ней.

Для расследования О’Брайен направил детективов Пауэрса и Ансера. Сначала они сосредоточились на всех, кто ночевал в ту ночь у пруда, поскольку кемпинги находились рядом с дорогой, а тропинка от лагеря к пруду разветвлялась, достигнув плотины, причем одно ответвление вело прямо к месту, где на берегу были найдены шляпа Хейзел, перчатки и очки. Единственная тропинка, свободная от подлеска, вела сюда от лагеря. Если бы Хейзел действительно намеревалась навестить Вилли в ту ночь, а у пруда находились отдыхающие, у них были бы все возможности совершить преступление, подумал О’Брайен.

Но чем глубже они погружались в тему, тем больше сосредотачивались на Томе Совальском, крупном, крепко сложенном мужчине, о котором говорили, что он «не совсем в порядке психически» и отличается «очень жестоким нравом», который проявляет «по отношению к лошадям и коровам». Ходили даже слухи, что Том мучил животных на ферме. Вилли сказал детективам, что он «большой и шумный».

– Я ездил в Трой 6 июля, но не уходил далеко от дома ни в тот вечер, ни в следующий, – сообщил им Том. – О том, что найдено тело Хейзел Дрю, я узнал только на следующее утро, когда Вилли, который жил в нашем доме, сказал мне, что едет в Трой, чтобы помочь найти убийцу.

Либби и несколько их соседей подтвердили, что Том был дома в ночь на 7 июля и никуда не выходил. Однако детективы также утверждали, что получили противоположную информацию от неизвестного источника, согласно которой Том ночью покидал дом и встречался с Фрэнком Смитом, хотя неизвестно, было ли это до или после того, как Смит встретил Хейзел Дрю на дороге.

Газета «Ивнинг уорлд», раздобывшая предварительный список тех, кто будет присутствовать на дознании 29 июля, заявила, что Тома Совальского вызовут в качестве свидетеля, но его так и не вызвали.

* * *

В 13:00 в четверг, 30 июля, в зале заседаний большого жюри суда округа Ренсселер в Трое начался второй и последний день дознания по делу Хейзел Дрю. Двадцать два дополнительных свидетеля были вызваны в суд для дачи показаний, в том числе родители Хейзел, ее тетя Минни Тейлор и ее хорошая подруга Кэрри Уивер, которая наконец-то вернулась из своего трехнедельного отпуска в Огайо.

К тому времени Джулия Дрю уже имела репутацию чудачки: она неверно указала возраст своей дочери, обратилась за помощью к экстрасенсу, чтобы прочитать ауру вокруг пруда Тилз-Понд, и официально утверждала, без каких-либо оснований, что ее дочь была загипнотизирована и похищена неизвестным богатым человеком из Троя. Поэтому, когда одетая в тяжелую траурную одежду женщина заняла свидетельское место и улыбнулась, просматривая различные предметы одежды и украшения, которые были на Хейзел, присутствующие истолковали это как еще один признак ее эмоциональной нестабильности и безразличия.

Джулия в последний раз видела Хейзел живой 2 июля, когда дочь нанесла ей визит в доме семьи Дрю на Четвертой улице в Трое, и с тех пор с ней не общалась. Джулия вспомнила, что в тот раз она одолжила ей два доллара и что Хейзел обсуждала недавнюю ссору у Кэри, но добавила, что Хейзел не упоминала о планах уйти с работы. На самом деле она была застигнута врасплох, когда сундук Хейзел доставили в ее дом днем в понедельник, 6 июля. Заплатив курьеру, она открыла багаж и узнала вещи Хейзел.

В последние годы Хейзел не проводила много времени дома и редко откровенничала с членами своей семьи. Джулия не знала ни о ком, с кем у Хейзел были проблемы, и ее дочь никогда не упоминала при ней, что ей угрожали или за ней следили на улице.

О’Брайен забрасывал ее вопросами в течение часа, но убедился лишь в том, что Джулия Дрю почти ничего не знает о жизни своей покойной дочери.

– Миссис Дрю, – спросил он, – вы как-то можете объяснить, почему в июле Хейзел отправилась в Аверилл-Парк или в окрестности Тилз-Понд?

– Не могу, – ответила Джулия.

Джон Дрю последовал за своей женой и внес еще меньший вклад. Он тоже утверждал, что мало знает о друзьях и знакомых Хейзел или о том, чем она любила заниматься в свободное время. Во время его показаний случился забавный момент. Когда Джон рассказывал, что в последний раз видел дочь примерно в 11:00 4 июля в верхней части города, возможно на Франклин-сквер, где Хейзел и ее тетя ждали трамвай, Минни Тейлор, сидевшая по диагонали справа от него, вдруг улыбнулась и покачала головой.

Минни Тейлор, которая в ходе расследования вызывала у О’Брайена столько подозрений и служила источником частого раздражения, держалась на удивление достойно и миролюбиво, хотя тоже добавила мало к тому, что было сказано раньше. Несмотря на то что вопросы ей задавались в резкой форме, она все время приветливо улыбалась.

На вопрос, была ли у них с Хейзел когда-нибудь и где-нибудь комната – с намеком на то, что у Хейзел могло быть тайное убежище, где она провела ночь на понедельник, 6 июля, – Минни почтительно ответила: «Нет, сэр».

Обычно она встречалась с Хейзел примерно три раза в неделю, и, поскольку вестей от нее не было с утра 6 июля, Минни позвонила своей сестре 9 июля, чтобы узнать, не там ли Хейзел. Джулия ответила, что ее нет, хотя чемодан уже прибыл. Минни испугалась, что Хейзел могла потерять работу у Кэри, но не предприняла никаких усилий, чтобы выяснить, куда подевалась племянница.

Под присягой Минни еще раз заявила, что понятия не имела о характере болезни Хейзел прошлой зимой, когда та выздоравливала на ферме Тейлора, но сказала, что Хейзел некоторое время жаловалась на здоровье до этого, и что в результате Минни иногда ходила в дом Тапперов, чтобы помочь Хейзел с ее работой. Даже после того, как Хейзел вернулась из дома Тейлоров, сказала Минни, она не спросила, в чем дело.

О’Брайен не поверил, но также смирился с тем фактом, что никто – ни Минни, ни Ева, ни Джозеф, ни кто-либо другой – не собирается раскрывать подробности болезни, постигшей Хейзел в конце декабря 1907 года. И все же он подозревал, что Минни и Ева точно знали, в чем дело, но боялись сказать.

Для репортеров Минни Тейлор была холодной старой девой, хранившей чужие секреты и знавшей намного больше, чем признавала. Минни рявкала на них, оскорбляла и упрекала, что они лезут не в свое дело. Пресса, конечно, возненавидела ее в ответ. Но даже журналисты не могли не признать тот факт, что, в отличие от своей сестры Джулии, Минни чуть не разрыдалась, когда возилась с одеждой Хейзел.

* * *

Неуловимая Кэрри Уивер не вернулась в Трой к началу дознания, но сделала следующее заявление из Огайо: «Я никогда не видела ее в компании мужчины все то время, пока была в Трое, и она не раз говорила мне, что у нее нет возлюбленного. Хейзел была замечательная девушка. Деньгами она умела распоряжаться гораздо лучше, чем любая другая женщина, которую я когда-либо видела. Ее зарплата была лишь немного больше моей, но мне никогда не удавалось купить такие красивые шляпы и такие шикарные костюмы, какие носила она, не говоря уже об обедах в модных ресторанах и частых поездках, которые она совершала за город. Судя по тому, что рассказала мне Хейзел, она, должно быть, отлично проводила время, когда уехала из дома. Она сказала, что нигде и никто даже не попытался нанести ей оскорбление. Она знала, как позаботиться о себе, но, понимая, сколько стоили наши маленькие совместные поездки, я думаю, что она, должно быть, потратила много денег на удовольствия такого рода. И я не представляю, как ни пытаюсь, как ей удалось сэкономить достаточно из своей зарплаты».

Гарольд Д. Нич был одним из немногих неожиданных свидетелей, вызванных в последний день дознания. В здании суда его появление даже вызвало некоторый переполох. По слухам, Нич был одним из тех людей в машине, которую Крис Крейп, владелец отеля Крейпа, видел в 2:00 ночи с выключенными огнями на пути к горе Табортон. Дата этого происшествия оспаривалась на протяжении всего расследования, так как Крейп, похоже, не мог определиться, хотя в конце концов остановился на понедельнике, 6 июля. Крейп все время утверждал, что машина вернулась через некоторое время, но уже без одного из прежних пассажиров, женщины, пропавшей без вести.

Нич был редактором газеты «Ивнинг стандард», и его внезапное появление в списке свидетелей в четверг, учитывая, что ранее он нигде не упоминался, вызвало переполох среди его коллег по Четвертой власти[9]9
  Отсылка к влиянию, которое имеет журналистика на общество. Первой, второй и третьей властями считаются соответственно законодательная, исполнительная и судебная ветви.


[Закрыть]. Репортеры грызли от нетерпения ногти. Какое значение вдруг приобрел в этом деле Нич, спрашивали они друг друга. Тем временем распространились слухи, что машина, которую видел Крейп, принадлежала Александру Крамрату, брату Генри, совладельцу лагеря за прудом, который, как поговаривали, удерживал там молодых женщин против их воли и устраивал дикие секс-вечеринки.

Из-за неких деловых обязательств было решено, что Нич выступит одним из последних свидетелей, и его фактические показания были даны слишком поздно, чтобы даже включить их в какие-либо известные отчеты о втором дне расследования. Однако еще до его показаний О’Брайен утверждал, что Нич не имеет никакого отношения к этому делу, его потерянные свидетельства, по-видимому, были чистой формальностью.

Дознание было остановлено ближе к вечеру в четверг. О’Брайен собрал свой коричневый кожаный портфель и занял привычное место за столом прокурора, где одержал так много побед за эти годы. Он наблюдал, как свидетели и зрители выходят из комнаты, пока наконец не остался один и не попытался собраться с мыслями. По прошествии девятнадцати дней расследование того, что газеты называли одним из самых загадочных случаев, когда-либо имевших место в округе Ренсселер, подходило к концу.

Все, что теперь оставалось коронеру, это обнародовать свое официальное постановление. О’Брайен точно знал, что его ждет, и это был не тот триумфальный финал, на который он надеялся.

* * *

В пятницу, 31 июля, коронер Моррис Строуп постановил, что Хейзел Дрю умерла в результате образования кровоизлияния в мозге, вызванного ударом по голове тупым предметом. Удар был нанесен неустановленным способом, и нанесло его неизвестное лицо.

В официальном вердикте, подписанном коронером округа Ренсселер, М. Х. Строупом, говорилось, что «…Хейзел Айрин Дрю умерла от кровотечения в твердой мозговой оболочке, вызванного ударом по голове неизвестным тупым предметом».

Критика со стороны прессы последовала незамедлительно: расследование было небрежным, пассивным. На протяжении всего расследования, особенно во время дознания, О’Брайен выглядел безразличным и равнодушным. Он был чересчур почтителен к свидетелям. Детективы упустили из виду ключевые улики, обнаруженные только представителями прессы. Неужели следователи отступили под политическим давлением? В конце концов, это был округ Ренсселер – такую возможность нельзя было сбрасывать со счетов. Расследование дела Мэми Киллион, в котором также участвовал О’Брайен, стало мощным напоминанием об этом.

О’Брайен незамедлительно занял оборонительную позицию, настаивая на том, что ему и его команде следователей не за что извиняться. Улик для ареста оказалось недостаточно. Они сделали все, что было в их силах и полномочиях, чтобы привлечь убийцу Хейзел к ответственности, но достичь цели без сотрудничества некоторых свидетелей было невозможно. Он и в могилу сойдет, полагая, что некоторые из них – в первую очередь Минни Тейлор – знают больше, чем говорят.

Неустанные поиски убийцы Хейзел будут продолжаться, пообещал О’Брайен, но детективы Луис Ансер и Джон Лоуренсон были сняты с этого дела и приступили к своим обычным обязанностям в Трое. Детективы Дункан Кей и Уильям Пауэрс продолжили расследование.

Кей повторил то, что говорил босс, добавив, что еще многое предстоит сделать.

На самом деле множество вопросов осталось без ответа. Куда направилась Хейзел, когда вышла из Юнион-Стейшн в понедельник, 6 июля? Где она провела ночь понедельника и утро вторника?

Почему она была в Табортоне вечером во вторник, 7 июля? Как она туда попала? Какова была природа таинственной болезни Хейзел прошлой зимой? Как она могла позволить себе жить так экстравагантно? Почему так внезапно ушла от Кэри? И, конечно же, кто убил Хейзел Дрю и почему?

Окружной прокурор О’Брайен и его команда не смогли удовлетворительно ответить ни на один из этих вопросов.

О’Брайен сообщил прессе, что Кей и Пауэрс сосредоточатся на том, что газета «Ивнинг телеграм» 31 июля назвала «самым многообещающим ключом»: поиске двух таинственных незнакомцев, которых Уильям и Элизабет Хоффей заметили у пруда в ночь на 7 июля.

– Власти заявляют, что будет сделано все для задержания этих людей, – сообщала газета.

Хорошее заявление, но было ли оно правдой?

* * *

Пройдет почти две недели, прежде чем в газетной статье будет сообщено о следующем событии в деле Хейзел Дрю. Считается, что это последнее обновление, которое когда-либо получала общественность.

12 августа стало известно, что власти обнаружили нового подозреваемого и получили в свое распоряжение письма, доказывающие, что Хейзел собиралась выйти замуж за этого молодого человека незадолго до трагедии.

«Молодой человек, занимающий видное положение в обществе, чьи письма показывают, что он знал и любил девушку, находится под наблюдением. Этот человек будет допрошен окружным прокурором Джарвисом О’Брайеном, и если подозреваемый не сможет обеспечить удовлетворительное алиби, ему, несомненно, будет предъявлено обвинение в нанесении удара, который привел к смерти его возлюбленной», – говорилось в «Скрэнтон-Уилкс Барре Рекорд». В статье утверждалось, что в письмах содержались доказательства того, что этот новый подозреваемый был с Хейзел в ночь перед трагедией и есть основания полагать, что они планировали встретиться снова днем 7 июля, в день ее убийства.

Было ли это сообщение точно? Или желтая журналистика попыталась выжать из трагедии несколько последних долларов? История не получила широкой огласки и могла быть составлена из предыдущих слухов о тайных любовниках и женихах. Если этот таинственный новый подозреваемый действительно существовал, у него должно было быть «удовлетворительное алиби», потому что никто и никогда не был арестован или обвинен в убийстве Хейзел Дрю. Дело кануло в Лету.

Эта тайна – кто убил Хейзел Дрю? – навсегда останется неразгаданной. Или нет?

Глава 13
Южный Трой против «Мира»[10]10
  Название главы на английском звучит как South Troy Against the World. World в данном случае не только «мир» в широком смысле, но и название газеты и вообще прессы, сыгравшей определенную роль в этой истории.


[Закрыть]

Свой последний вздох Хейзел Дрю, вероятно, испустила ночью 7 июля, где-то поблизости от мельничного пруда, в который убийца бесцеремонно сбросил ее тело. Ее гниющий труп оставался незамеченным в течение четырех дней, пока его наконец не заметили подростки из лагеря и впоследствии не вытащили из воды. К тому времени, когда семья Хейзел опознала тело утром в понедельник, 13 июля, прошла почти неделя, и дело, за которое взялся окружной прокурор Джарвис О’Брайен со своими детективами, уже остывало. Следователи остались с множеством, казалось бы, неразрешимых вопросов, начиная с очевидного: кто убил Хейзел Дрю? По мере углубления в расследование они узнают, что сначала нужно ответить на другой вопрос: кто такая Хейзел Дрю?

Разгадать все тайны, окружающие жизнь и смерть Хейзел, было невозможно, но сделали ли О’Брайен и его команда детективов округа и городской полиции все, что в их силах, чтобы поймать убийцу Хейзел? Был ли в деле аспект, который все каким-то образом упустили? Подозреваемый, которого преждевременно освободили от подозрений? Не осталась ли незамеченной некая важная улика, которая могла бы помочь решить загадку?

Невероятно, но мы полагаем, что так оно и было.

Странные дни

Сам О’Брайен с первых дней расследования подчеркивал, как важно установить местонахождение Хейзел в ночь перед убийством. В конечном счете решение поставленной задачи обернулось еще одной неудачей в их длинной череде, поскольку детективы так и не приблизились к ответу на этот вопрос. Говорили, что ее видели на борту парохода «Саратога», который шел из Олбани в Нью-Йорк. Следователь окружной прокуратуры Джон Мернейн и детектив полиции Троя Джон Лоуренсон потратили два дня на расследование этого заявления. Они опросили всех, кого смогли найти, носящих фамилию Дрю в Трое, Олбани и прилегающих районах, но никаких доказательств не обнаружили. Следователи Троя связались с комиссаром полиции Нью-Йорка Теодором Альфредом Бингемом и даже прислали фотографию Хейзел, но полиция Нью-Йорка не обнаружила следов ее присутствия на их территории ночью 6 июля или утром 7 июля. Кроме того, О’Брайен и его команда знали, что у Хейзел трудно с деньгами и что 2 июля ей пришлось одолжить два доллара у матери, чтобы заплатить за блузку. Наконец, поездка на пароходе в Нью-Йорк заняла бы около десяти часов, а Хейзел заметили в Трое уже на следующий день.

Вердикт был таков: кто бы ни обратился к казначею «Саратоги» насчет свободной каюты, по всей вероятности, это была не Хейзел.

Орилла Э. Хортон из Аверилл-Парка утверждала, что видела женщину, похожую на Хейзел, у подножия горы Табортон вечером 6 июля. Возможно, это была так и оставшаяся неопознанной публично женщина из Сэнд-Лейка, которая, как сообщалось, была почти двойником Хейзел? По какой-то причине следователи так мало поверили сообщению Ориллы, что даже не вызвали ее для дачи показаний на дознании.

Детективы знали, что Хейзел покинула дом Джорджа Харрисона на Поулинг-авеню около 10:30 утра в понедельник, сказав своей тете Минни, что отправляется через Гудзон повидаться с друзьями в Уотервлите. Тем не менее, судя по имеющимся свидетельствам, никто из ее друзей в Уотервлите не признался, что видел ее в тот день, и позже тем же утром ее заметили на Юнион-Стейшн. Крайне маловероятно, что Хейзел посетила Уотервлит в понедельник. Остается три возможных варианта: первый – Хейзел солгала Минни, второй – Минни солгала детективам, третий – Хейзел действительно планировала поехать в Уотервлит, но передумала где-то по пути.

Учитывая поведение Минни и тот факт, что Хейзел доверяла тете, мы считаем наиболее вероятным второй вариант: Минни лгала.

Но почему?

С первых дней расследования Минни упорно отказывалась разглашать имена определенных людей, с которыми они с Хейзел были связаны. Примечательно, что этот круг включал и двух таинственных мужчин, с которыми пара отправилась кататься на автомобиле 21 июня. В конце концов она смягчилась с условием, что О’Брайен скроет имена от прессы. Мы также знаем, что Минни тщательно оберегала семейные тайны. Кроме того, мы знаем, что Хейзел особенно волновалась из-за посещения озера Джордж в выходные 4 июля – вплоть до того, что сшила новую блузку. Но Минни отговорила ее от этой поездки якобы потому, что сама не любила путешествовать в переполненных поездах. И все же Минни, по-видимому, не возражала против посещения забитого публикой парка Ренсселер на празднование 4 июля или поездки в переполненном трамвае из Троя в Скенектади, где они в конечном итоге провели выходные.

Могла ли Хейзел планировать встретиться с мужчиной на озере Джордж в те выходные? Может быть, ее отвлекла тетя, которая не одобряла эту связь?

В следующий раз, в понедельник между 11:20 и 11:30, Хейзел попалась на глаза Генриетте Робертсон, которая знала девушку и разговаривала с ней в зале ожидания на вокзале Юнион. Мы сбрасываем со счетов сомнительный эпизод между 11:00 и полуднем понедельника с участием продавца бакалейной лавки Лоуренса Игана, который, похоже, был сбит с толку деталями и позже изменил свои показания. Однако нет причин оспаривать наблюдение Генриетты Робертсон. Если Хейзел была честна с Генриеттой, то всего через час после расставания с тетей она решила отправиться на поезде «вниз по реке». На конкретный вопрос, «как далеко», Хейзел ответила: «До Нью-Йорка». Но сначала она остановилась в Олбани, потому что это был пункт назначения единственного поезда, отправлявшегося с Юнион-Стейшн в то время, когда Генриетта видела Хейзел спускающейся в переход к железнодорожным путям.

Возможно, Хейзел просто останавливалась в Олбани по пути на юг в Нью-Йорк, но, каковы бы ни были ее намерения, она вернулась на вокзал Юнион-Стейшн в Трое в 13:15 того же дня, сделав заказ в службе «Уэсткотт экспресс», чтобы ее багаж забрали из дома Кэри и доставили ее родителям. Где-то между 13:00 и 14:00 ее снова заметили на вокзале, на этот раз Жанет Марцелл, которая также хорошо знала Хейзел. Опять же, нет причин оспаривать это наблюдение – эти двое даже поболтали, и Жанет подробно рассказала об их встрече.

Поездка на поезде из Троя в Олбани заняла около двадцати пяти минут. Если поезд приходил вовремя, Хейзел прибывала в Олбани в 11:55. В таком случае у нее осталось тридцать пять минут, чтобы успеть на поезд 12:30 обратно в Трой, прибывающий в 12:55, – время, которое совпадает как с рассказом Жанет Марцелл, так и с отчетом из «Уэсткотт экспресс».

Таким образом, Хейзел проделала весь путь на юг до Олбани только для того, чтобы всего через тридцать пять минут сесть на поезд обратно в Трой.

Что-то случилось в Олбани. Но что?

Либо Хейзел встретилась с кем-то и все пошло не так, как планировалось, либо она просто изменила свои планы по собственной воле. Тот факт, что девушка сделала заказ в «Уэсткотте» только после возвращения в Трой, говорит о том, что она, возможно, не была уверена в том, куда двигаться дальше, еще до происшествия в Олбани.

Следующий логичный вопрос: с кем Хейзел встречалась в Олбани?

Мы знаем, что братья Крамрат – владельцы якобы непристойного лагеря в горах – базировались в Олбани, но ни один из них никогда не был напрямую связан с Хейзел никакими доказательствами или свидетельствами очевидцев. Все известные друзья и партнеры Хейзел из Олбани, такие как Ф. В. Шлаффлин, упаковщик, с которым она познакомилась, катаясь на коньках в парке Ренсселер, были проверены, и никаких обвинений никому не предъявлялось.

Поезд кондуктора Джона Магнера в тот день проходил через Олбани по пути на север, в Трой. Известно, что Магнер неоднократно встречался на Юнион-Стейшн с молодой женщиной, похожей на Хейзел, но утверждал, что это была Анна Лабелль, продавщица из универмага Фрира. И все же доверие не было визитной карточкой Магнера. Первоначально он отрицал, что знал каких-либо молодых женщин в Трое, прежде чем его поймали на этой лжи. Он утверждал, что знает только то, что прочитал в газетах о Хейзел, хотя его имя и адрес в Нью-Йорке – куда Хейзел направлялась в тот понедельник, по словам Генриетты Робертсон, – были написаны на листке бумаги, обнаруженном среди ее вещей. Если Минни Тейлор можно верить, а давайте посмотрим правде в глаза, верить ей нельзя, Хейзел также призналась ей, что влюблена в кондуктора поезда из Нью-Йорка.

Так что, похоже, есть некоторые косвенные доказательства того, что Хейзел могла быть романтически связана с Магнером и встречалась с ним в Олбани в понедельник. Или, может быть, она была просто одержима им, независимо от того, отвечал он ей взаимностью или нет.

Питер Росс, возвращавшийся домой в Скенектади из Нью-Йорка 6 июля, утверждал, что молодая женщина, похожая на Хейзел, села в его поезд в нескольких милях к югу от Олбани и вступила в «серьезный» разговор с мужчиной в форме, соответствующим описанию Магнера. Оба, по его словам, вышли в Олбани.

Могли ли это быть Магнер и Хейзел? Житель Восточного Поэстенкилла Марк Маршалл, который вместе с нами расследовал убийство Хейзел Дрю, потратил много времени на изучение этого вопроса и пришел к выводу, что это маловероятно. Судя по отчетам, Росс ехал из Нью-Йорка поездом номер семь, Магнер же работал на так называемой «Линии быстрой почты номер три».

Теоретически Росс мог пересесть на линию Магнера в Ренсселере, не доезжая до Олбани, и Хейзел могла бы сделать то же самое, но зачем им это? Оба могли бы отправиться прямо в Олбани – Росс из Нью-Йорка и Хейзел из Трои – без пересадки в Ренсселере.

Кроме того, зачем Хейзел ехать на юг, в Олбани, чтобы встретиться с Магнером, когда его поезд тоже останавливался в Трое? Почему бы просто не подождать его на Юнион-Стейшн?

Опять же, Маршалл предлагает такое объяснение: Магнер работал на двух разных линиях; Хейзел, возможно, не знала, на какую линию его назначат в тот день. Через Трой проходил только один поезд, но оба остановились в Олбани. Единственное место, где Хейзел наверняка нашла бы Магнера, это Олбани.

Или, возможно, она просто не хотела, чтобы ее видели с ним в родном городе, где ее легко могли узнать.

Давайте предположим, что Хейзел действительно поехала в Олбани на свидание с кем-то. Возможно, с мужчиной, возможно, с Магнером.

В то время «Ивнинг уорлд» предположила, что Хейзел встречалась со своим тайным любовником, надеясь сбежать с ним, но мужчина не был заинтересован в женитьбе на ней. Вместо этого он решил положить конец отношениям – так или иначе. Возможно, эти двое назначили еще одно рандеву на следующий вечер в Табортоне – идеальном месте для убийства. Но в тех же газетных сообщениях говорилось, что любовник Хейзел был женатым мужчиной. Они, похоже, объединяли Магнера, который был холост, с другим проводником, Сэмюэлем Лероем, который был женат и имел детей. В итоге было установлено, что Лерой не имел никакого отношения к делу Хейзел Дрю.

В конце концов, против Магнера не было никаких прямых улик. Не было даже доказательств того, что он вообще знал Хейзел, – бульварная пресса, похоже, больше интересовалась им как подозреваемым, чем настоящие следователи. И все же сценарий, по которому Хейзел организует быструю встречу в Олбани, кажется правдоподобным. Если это было свидетельством какой-то романтической связи, то мужчина, с которым она встречалась, скорее всего, сыграл определенную роль в ее гибели. Если это был не Джон Магнер, то кто же тогда?

Что бы ни случилось в Олбани, Хейзел возвращается в Трой вскоре после своей короткой экскурсии. Жанет Марцелл разговаривает с ней на Юнион-Стейшн в тот же день. Затем Хейзел отправляется в «Уэсткотт экспресс», также на Юнион-Стейшн, чтобы оформить заказ на отправку ее багажа из дома Кэри.

Но где она собирается провести ночь?

Хейзел не может вернуться к Кэри. Она не особенно близка со своими родителями. Она не может навязываться Минни, которая живет в доме Джорджа Харрисона.

Следует рассмотреть две возможности: если она действительно поехала в Олбани, чтобы встретиться с кем-то, могли ли они вдвоем провести ночь в Трое – либо в отеле, либо в доме неизвестного мужчины? Отели как в Трое, так и в Олбани безуспешно обыскивали в поисках любых признаков Хейзел, но если Хейзел или ее спутник пытались скрыть свою личность, пара наверняка использовала вымышленные имена.