Текст книги "Убийство у Тилз-Понд. Реальная история, легшая в основу «Твин Пикс»"

– Хейзел была здесь прошлой зимой, оставалась три недели, пока не работала, – сказал Тейлор. – Ей здесь нравилось, но у нее не было компании. Ушла вроде бы довольная, пообещала приехать еще. Тогда я и видел ее в последний раз.

Тейлор утверждал, что никогда не спрашивал Хейзел, что ее беспокоит, поскольку не способен помочь больным. Он также предположил, что ему сообщили, если бы случилось что-то серьезное. Ева и Джозеф съехали с фермы вскоре после визита Хейзел, из-за ссоры с дядей, но об этом Уильям, похоже, не хотел вспомнить.

– Теперь, мистер Тейлор, я хочу спросить вас еще раз, хорошенько подумайте, прежде чем ответить мне: когда вы в последний раз видели свою племянницу? – спросил Кей.

Тейлор не колебался ни секунды:

– Прошлой зимой, как я вам и говорил.

– Вы по-прежнему придерживаетесь этого утверждения?

– Конечно, почему бы и нет? – сказал Тейлор. – Это правда, говорю вам.

* * *

В тот день детективы покинули дом Тейлора, не зная, что и думать. Тейлор был своеобразным, совершенно неприятным персонажем, но был ли он способен убить собственную племянницу?

Где он находился в ночь на 7 июля, начиная с 8:15, когда Ричмонды уехали в Аверилл-Парк? Он утверждал, что лег спать в девять вечера, но никто не мог это подтвердить. Ричмонды вернулись около одиннадцати, но Тейлора не видели до следующего утра.

Был ли у Тейлора мотив для убийства племянницы? Человек драчливый, задиристый, неуравновешенный, склонный к насилию, он враждовал с семейством Дрю. За год до смерти Хейзел Тейлор так жестоко обошелся с одним молодым работником, что властям пришлось вмешаться. Тейлор был одиноким вдовцом, ищущим общения: недавно он сделал предложение вдове Совальски, которая отвергла его не раздумывая. Его поведение – как 7-го, так и 11 июля – вызывало недоумение. В тот день, когда все в Сэнд-Лейке говорили об обнаруженном в озере теле, которое вполне могло принадлежать его племяннице, Тейлор отправился бриться.

Журналисты потребовали объяснить, почему он не попытался опознать тело, и он ответил: «Зачем? Вы же говорите, что черты лица нельзя было распознать. Я мог узнать ее только по одежде. Но я так давно не видел Хейзел, что понятия не имею, во что она была одета в этот раз, так что какой в этом прок?»

И самое странное – он проигнорировал предложение соседа сообщить сестре, что ее дочь мертва.

В пятницу, 17 июля, окружному детективу Уильяму Пауэрсу и детективу полиции Трои Луису Ансеру было поручено установить слежку за Тейлором. Согласно сообщениям прессы, дядя был опасно близок к аресту.

Глава 6
Последние дни

По мере того как накапливались вопросы без ответов, Джарвис О’Брайен все больше сосредотачивался на одной загадке: как Хейзел провела ночь в понедельник, 6 июля? Просидев полночи взаперти с окружными детективами Дунканом Кеем и Джоном Мурнейном, он сказал журналистам: «Пока я не узнаю тайну вечера понедельника, об аресте не может быть и речи». Но на самом деле следователи на тот момент совершенно не представляли, как Хейзел провела большую часть своих последних двух дней на земле.

Когда Хейзел Дрю покинула дом Кэри на Уитмен-корт тем утром, у нее был с собой светло-коричневый чемодан с выгравированными на ручке инициалами и то ли коричневая сумка для покупок, то ли большая дамская. По словам Минни Тейлор, Хейзел прибыла в дом ее работодателя Джорджа Б. Харрисона на Поулинг-авеню примерно полчаса спустя, все еще с чемоданом и сумкой.

И все же, когда тридцать три часа спустя Хейзел была замечена на Табортон-роуд, примерно в половине восьмого вечера во вторник, 7 июля, у нее, по-видимому, не было при себе ни чемодана, ни сумки. О’Брайен и вся его команда детективов хотели знать почему. Неужели оставила сумки там, откуда пришла? Или привезла сумки с собой на Сэнд-Лейк и спрятала их в кустах? Где они сейчас? Ими завладел убийца?

Если Хейзел приехала в Табортон без своих сумок, она почти наверняка не собиралась там ночевать. Джулия Дрю, например, была убеждена в этом: Хейзел так привередливо относилась к своей пижаме, что отказывалась ложиться спать в чем-либо, кроме собственной ночной рубашки.

– Куда бы она ни пошла, она всегда брала с собой ночную рубашку, если только не была уверена, что вернется домой спать, – сказала Джулия. – Она даже брала ее, когда приходила на ночь к своей сестре. Хейзел никогда бы не оставила ночную рубашку, если бы не собиралась зайти за сумкой перед сном. Джон Дрю, который, казалось, почти ничего не знал о своей старшей дочери, включая ее день рождения, согласился со своей женой по этому поводу.

Был и другой вариант: что, если Хейзел привезла сумки с собой на Сэнд-Лейк, а убийца бросил их в пруд Тила, чтобы никто их не нашел? Не спрятана ли в одной из этих сумок какая-то важная улика?

Шаг был рискованный, но попробовать стоило, решил О’Брайен: он поручил своим детективам осушить пруд.

* * *

Гром прокатился по горам Табортона утром во вторник, 14 июля. Место преступления стало популярной достопримечательностью как для туристов, так и для местных жителей – просто зевак или сыщиков-любителей, которые верили, что смогут сами раскрыть преступление, – и этот день ничем не отличался от других, несмотря на облака, нависшие на оловянном небе.

Народу собралось много, «Трой рекорд» писала: «Горная дорога перекрыта всеми известными видами транспорта – автомобили всех марок выстроились вдоль узкого шоссе, фермерские фургоны и дорогие городские транспортные средства, малолитражки и двухместные экипажи составляли внушительную картину. Женщины и мужчины из города и местные жители толпятся на северном берегу пруда, который находится всего в шаге от дороги». Некоторые смелые туристы даже отважились войти в сам пруд, заполнив небольшой водоем жутковатой флотилией. Газеты окрестили это «вторжением». В этой хаотической обстановке трагедия едва не повторилась, когда некая молодая женщина потеряла равновесие и упала с лодки. Какой-то оставшийся безымянным зевака подбросил письмо, начинавшееся словами «Дорогая Хейзел…» и подписанное то ли Ларри, то ли Гарри – с приглашением на свидание в Аверилл-Парке. Поскольку записка не выглядела ни промокшей, ни испачканной, а надпись, сделанная свинцовым карандашом, все еще была разборчивой через несколько дней после обнаружения тела, власти не обратили на нее особого внимания.

Расследование убийства Хейзел Дрю стало светским событием сезона.

* * *

Сотрудник офиса окружного прокурора Уильям Пауэрс и детектив полиции Троя Луис Ансер возглавляли расследование в сельской местности и уже поговорили с Конрадом Тилом о временном демонтаже плотины, которую он возвел для создания небольшого пруда. Посматривая на грозно темнеющее небо, Пауэрс обдумал варианты: отложить или приступать? Если тучи разразятся дождем, пруд может наполниться быстрее, чем они успеют его осушить. Но с вероятной ночи убийства Хейзел Дрю прошла целая неделя, и любой возможный след остывал с каждой минутой. Любая задержка могла привести к катастрофическим последствиям.

– Ну что, Билл, – сказал Ансер, – каков твой вердикт?

– Давайте сделаем это.

Им удалось откачать около двух футов воды до того, как пошел проливной дождь. Разочарованные зрители поспешили в укрытие. Вскоре стало ясно, что сегодня не тот день, чтобы найти пропавшие вещи. Пауэрс повернулся к своему напарнику и сказал:

– Лу, я начинаю задаваться вопросом, пойдет ли что-нибудь для нас так, как надо, в этом деле.

* * *

На следующий день, когда небо над головой прояснилось, детективы снова отправились осушать пруд. Те зрители, которых не испугал прошедший накануне ливень, вернулись в почти прежнем количестве. Пока уровень воды в пруду медленно опускался, Пауэрс отправился в ближайший лес, взяв с собой только Ансера.

– Эй! – окликнул их какой-то репортер. – Вы это куда?

– Оставайтесь здесь, – уклончиво ответил Пауэрс. – Лу, пойдем со мной.

Мужчины тщательно осмотрели прилегающую к пруду территорию, но нашли только мужской носовой платок с вышитой на нем буквой П.

– Это что-нибудь значит для вас, детектив? – спросил Пауэрс.

– Нет, если только ты не убил Хейзел Дрю и не уронил при этом свой носовой платок, – парировал Ансер.

К полудню пруд был осушен и протрален от одного конца до другого. Детективы, надев резиновые сапоги, несколько часов возились в грязи. К двум часам дня они уже почти сдались, когда Пауэрс заметил двух полицейских, увлеченно что-то обсуждающих между собой. Один из них только что прибыл из Троя.

– Что за шум? – спросил Пауэрс.

– Они там только что нашли чемодан, – сказал приехавший из Троя. Все это время он был в городе!

– Вот те на, – подумал Пауэрс.

Он повернулся, чтобы посочувствовать напарнику, но обнаружил, что тот изо всех сил пытается вытащить сапог из похожей на зыбучий песок трясины, которую они сами же непреднамеренно создали. Покачав головой, Пауэрс предоставил Ансера самому себе и побрел в сторону более надежной почвы.

* * *

В то время как Пауэрс и Ансер боролись со стихией и местными жителями в сельской местности, окружной детектив Дункан Кей, выполняя задание, проверял комнаты хранения и отели в Трое.

Удача улыбнулась ему около 16:00, благодаря мужчине с редким именем Адельберт Этвуд – посылочному клерку на Юнион-Стейшн, который вспомнил молодую женщину, регистрировавшую багаж во второй половине дня во вторник, 7 июля.

– Ничего странного в этом не было, но с тех пор вещи здесь.

У Кея екнуло сердце.

– Давайте посмотрим, – предложил он.

Этвуд повел детектива в заднюю комнату, где взялся за поиски пропавшей сумки.

– Я думаю, что они все еще здесь, – сказал он. – Просто нужно найти эти… Ага!

Он вытащил из-под груды багажа светло-коричневый чемодан.

Чемодан был похож на тот, который носила с собой Хейзел. Перевернув его, Кей нашел именно то, на что надеялся: на ручке были выгравированы буквы Х.А.Д. На корешке билета чернилами были написаны время и дата транзакции: 1:49 ночи, вторник, 7 июля – примерно за шесть часов до того, как Хейзел Дрю в последний раз видели в Сэнд-Лейке.

– Что вы помните о человеке, который сдал это? – спросил Кей. – Это была девушка? Как она выглядела?

– Молодая девушка. Блондинка. Это почти все, что я могу вспомнить. Здесь бывает довольно оживленно, особенно летом.

– Понимаю. Взгляните на это, – сказал Кей, показывая Этвуду фотографию Хейзел.

– Может быть. Не могу сказать наверняка. Вроде бы она.

– Она была одна? Или с кем-то?

Этвуд в глубокой задумчивости потер подбородок. Его молчание, казалось, длилось целую вечность.

– Хотел бы я сказать, мистер, но, честно говоря, не могу вспомнить. Она была просто еще одним клиентом, сдававшим багаж.

Кей поблагодарил Этвуда, схватил чемодан и убежал так быстро, что ошеломленный клерк не успел даже пожать руку любопытному детективу.

Быстро вернувшись в здание суда округа Ренсселер, взволнованный Кей разыскал О’Брайена в его кабинете.

– Смотри, что я нашел, – сказал он, поднимая свою удачную находку.

Глубокие темные глаза О’Брайена заблестели. Он даже вскочил со стула.

– Ей-богу, мне бы не помешали хорошие новости.

Кей положил чемодан на стол О’Брайена и открыл его. Двое мужчин принялись нетерпеливо рыться в содержимом. В желтом блокноте Кей записал все, что они нашли: черная кожаная сумочка, золотой медальон в форме сердечка с диагональной скобкой из искусственных бриллиантов, расческа, зубнаяю щетка, кимоно с японским принтом, ночная рубашка, отделанная розовой лентой, мочалка, нижнее белье, носовой платок.

– Должно быть, оно, – сказал Кей.

– Точно оно, – согласился О’Брайен.

– Ну, и что дальше, шеф?

О’Брайен на мгновение задумался. Потом вздохнул.

– Давай завтра утром доставим сюда тетю – для подтверждения.

* * *

Минни Тейлор подтвердила то, что О’Брайен и Кей уже знали: чемодан и его содержимое принадлежали Хейзел.

Когда ее допросили позже, Джулия Дрю сначала была удивлена тем, что в багаже только чемодан: она была уверена, что у Хейзел была еще коричневая сумка из искусственной кожи длиной около шести дюймов и шириной четыре дюйма, украшенная лентой. По ее словам, Хейзел никуда не ходила без этой сумки, в которой хранила кошелек с монетами и носовой платок. Поначалу это вызвало настоящий переполох, пока подруга Хейзел, Кэрри Уивер, не объяснила в конце концов, что Хейзел потеряла коричневую сумочку во время поездки на выходные в Нью-Йорк в День памяти. Но был и еще один неоспоримый факт: коричневая сумка для покупок, которая была у Хейзел, когда Минни видела ее в последний раз, и половина багажного билета все еще отсутствовали.

Для О’Брайена и Кея наличие чемодана на Юнион-Стейшн устранило все сомнения в том, планировала ли Хейзел провести ночь 7 июля в Табортоне. Должно быть, она собиралась вернуться в Трой той же ночью. Но как? Единственными деньгами, которые она имела при себе, была пятицентовая монета в пальце перчатки, из-за чего ей не хватало пятнадцати центов на проезд в трамвае обратно в Трой. Правда, хозяйственная сумка пропала, и вполне возможно, что убийца скрылся с теми средствами, которые у нее были при себе, но Хейзел, как говорили, хранила свои деньги в сумочке, которую она положила в чемодан на Юнион-Стейшн в Трое. Кей, по крайней мере, был убежден, что пять центов – это все деньги, которые были у нее при себе в момент смерти. Как же тогда она вообще смогла бы заплатить за чемодан? И, уволившись с работы у Кэри, куда она собиралась отправиться, забрав его?

Прошли дни, а следователи все еще мало продвинулись в отслеживании передвижений Хейзел с того момента, как она оставила Минни Тейлор на Паулинг-авеню в Трое утром 6 июля, до тех пор, пока ее увидели на Табортон-роуд около семи тридцати следующего вечера. О’Брайен и его следователи еще не знали, что нехватка улик сменится их лавиной. И в конце концов, просеяв все, что на них обрушится, они смогут собрать воедино более полную картину последних дней Хейзел в Трое.

Генриетта Робертсон, чья дочь Лилиан дружила с Хейзел, рассказала, что столкнулась с ней между 11:20 и 11:30 утра в понедельник, 6 июля, на Юнион-стейшн. Девушка показалась ей веселой и беззаботной. Они поздоровались.

– Куда направляешься? – спросила Генриетта.

– Собираюсь, как говорится, немного спуститься по реке, – сказала Хейзел.

«Хм, – подумала про себя Генриетта. – Почему так уклончиво?»

– И как далеко вниз?

– Я еду в Нью-Йорк.

Их беседу прервало объявление: поезд вот-вот отправится. Генриетта не могла вспомнить пункт назначения, но сказала, что Хейзел попрощалась с ней и поспешила к окошку с билетами. Потом женщина увидела, как Хейзел спускается под землю, предположительно, чтобы сесть в свой поезд на другой стороне вокзала.

Лоуренс Иган, работник продуктового магазина У. Э. Керина, утверждал, что видел, как Хейзел шла на запад по Конгресс-стрит в сторону Пятой авеню где-то между 11:00 и полуднем в понедельник. Иган сказал, что он повернулся к Анне О’Доннелл, кассирше, и сказал: «Разве она не красотка?» Анна подтвердила разговор, но так как не знала Хейзел, то не смогла подтвердить ее личность.

Свидетельство представлялось вполне достоверным, учитывая встречу Хейзел незадолго до или вскоре после этого с Генриеттой Робертсон и близость магазина к Юнион-Стейшн. Но Эдвард Дж. Кнауфф, житель Троя, утверждавший, что знал Хейзел, сказал детективам, что Иган ошибся как во времени, так и в личности женщины. Кнауфф делал покупки в том же продуктовом магазине, когда Иган указал О’Доннелл на женщину, и был уверен, что это не Хейзел.

– Я был в магазине за несколько минут до шести часов, делал кое-какие покупки, когда услышал, как один из сотрудников сказал: «Разве она не красотка?», имея в виду проходившую мимо девушку. Я взглянул на девушку, которая была блондинкой, носила очки и была одета в белое платье. Несколько минут спустя та же самая девушка села в трамвай, на котором я ехал домой, и я уверен, что это была не Хейзел Дрю.

Когда Игана прижали, он заявил, что не может быть уверен ни во времени суток, ни в личности женщины.

Примерно в 1:15 пополудни в тот же понедельник женщина, соответствующая описанию Хейзел, вошла в офис «Экспресс-службы Уэсткотт» на Юнион-Стейшн и попросила, чтобы ее багаж забрали из дома Кэри и доставили родителям на Четвертой улице.

Это должно было означать одно из двух: либо Хейзел так и не села в поезд, к которому направлялась, как показалось Генриетте Робертсон, либо она вернулась в Трой сразу после прибытия в пункт назначения.

Между 13:00 и 14:00 в понедельник Жанет Марцелл, жительница Троя, которая ждала подругу из Шагтикока, штат Нью-Йорк, увидела Хейзел в зале ожидания на вокзале Юнион и обменялась с ней приветствиями. Вскоре после этого Марцелл зашла в дамскую комнату, где снова столкнулась с Хейзел, которая смотрела в зеркало и поправляла шляпу и прическу.

Ходили также смутные слухи о том, что известный торговец недвижимостью в Трое знал, что у Хейзел и Минни было назначено свидание с двумя молодыми людьми в Аверилл-Парке в понедельник, что, вероятно, было за день до убийства Хейзел. О’Брайен отправил Дункана Кея в салун на углу Конгресс-стрит и Шестой авеню, чтобы допросить человека, идентифицированного только как Линдерманн, который предположительно знал этих двух мужчин, но, как ни странно, результаты допроса никогда не были обнародованы.

– Где-то в понедельник вечером, по словам стюарда на борту «Саратоги», парохода «Новой линии Гудзона», «плавучего дворца» длиной девяносто и шириной двадцать метров, следовавшего из Олбани в Нью-Йорк, молодая женщина, представившаяся мисс Дрю, подошла к нему и попросила каюту. Стюард ответил, что все номера забронированы, хотя в конце концов все же нашел ей тот, который остался невостребованным. Бортовой журнал подтвердил показания: имя мисс Дрю было внесено 6 июля. Другой член экипажа на борту судна также сообщил, что заметил молодую светловолосую женщину – «но не из тех, которые крашеные».

Детективы связались с полицией Нью-Йорка и со всеми семьями Дрю, которых смогли найти в Олбани и его окрестностях, чтобы выяснить, смогут ли они внести ясность в этот пункт, но никто, с кем они разговаривали, не мог предложить ничего конструктивного. Предполагая, как это сделали следователи, что пассажиром на борту судна была не Хейзел, ее местонахождение в ночь на понедельник, 6 июля, оставалось неизвестным. Тот факт, что стюард не был вызван в качестве свидетеля на дознание несколько дней спустя, похоже, указывает на сомнения О’Брайена относительно появления Хейзел на борту корабля.

Между 11:00 и полуднем следующего дня, во вторник, 7 июля, Хейзел была замечена Томасом Кэри на южной стороне Конгресс-стрит, когда она в одиночестве шла по направлению к Пятой авеню, в трех-четырех кварталах от Юнион-Стейшн. Кэри, пожарный, который знал Хейзел и жил в квартале от ее родителей на Четвертой улице, был уверен, что не обознался.

Во вторник в 13:49 Хейзел – или девушка, похожая на нее, – сдала свой чемодан Адельберту Этвуду в посылочном отделении Юнион-Стейшн.

Примерно в 15:00 во вторник Питер Кипперли, пожилой фермер из деревни Северный Гринбуш на озере Снайдерс, сел в трамвай в Альбии, направляясь в Аверилл-Парк. Хотя прямого сообщения от Троя до Аверилл-Парка не было, Хейзел могла сесть на линию от центра Троя до Альбии, а затем пройти квартал или около того до остановки трамвая, который ходил каждые тридцать минут летом (и ежечасно зимой). Когда он сел, Кипперли с некоторым раздражением отметил, что, как обычно, молодые люди монополизировали места впереди, где обзор лучше, а ветер сильнее. Кипперли знал, что, когда вагон въедет в депо, молодежь спрыгнет и побежит рядом с ним, просто ради забавы, хотя никогда не понимал, в чем тут смысл.

Внимание Кипперли привлекла молодая женщина, сидевшая прямо перед ним, лет девятнадцати-двадцати. Он никогда не встречался с Хейзел Дрю, но, как вспомнит позже, она очень походила на мертвую девушку, которая появлялась на фотографиях в газетах после убийства. Ее светлые волосы были уложены в прическу «помпадур». Девушку сопровождал молодой человек примерно того же возраста. Он был высокий и стройный, со смуглой кожей, каштановыми волосами, длинным худым лицом, залысинами, острыми глазами и выдающимся носом. Он был одет в черную одежду, черную шляпу и коричневые ботинки.

«Какой странный парень», – подумал Кипперли.

Мужчина, сидевший вполоборота к женщине, казалось, был поглощен тем, что она говорила. Присмотревшись немного внимательнее, Кипперли увидел, что девушка держит большой лист бумаги с какими-то написанными на нем заметками. Пара читала или смотрела на страницу с явным интересом.

– Она и молодой человек сидели далеко впереди, – сказал Кипперли О’Брайену в субботу, 18 июля, после того как добровольно явился для дачи показаний через целую неделю после обнаружения тела. – День был ужасно жаркий, и она держала шляпу в левой руке. Правая рука мужчины лежала у нее на плечах. Рассмотреть ее лицо получше я смог, только когда встал, но времени у меня было достаточно, и я запомнил его хорошо. Молодой человек наклонился к ней поближе и играл с кружевами на рукавах ее блузки. Я сошел на углу Снайдерс, а они продолжили путь в сторону Аверилл-Парка. Еще четыре человека сидели в вагоне позади них и должны были запомнить эту пару.

Когда ему показали фотографию Хейзел, Кипперли заметил сходство, но не мог с уверенностью сказать, та ли это женщина, которую он видел в вагоне. Девушка на фотографии казалась моложе, сказал он.

О’Брайен испытал облегчение: фотография, хотя и самая новая в его распоряжении, была сделана четырьмя годами ранее, когда Хейзел было всего шестнадцать, до того, как она уложила волосы в «помпадур».

Тот трамвай, на котором ехал Кипперли, должен был добраться до Аверилл-Парка – ближайшей остановки к Тилз-Понд – в 16:30.

Орилла Э. Хортон, владелица универсального магазина напротив отеля Крейпа у подножия горы Табортон, утверждала, что в понедельник, примерно между 18:15 и 18:30, видела молодую женщину, соответствующую описанию Хейзел, на левой стороне дороги. Орилла, сидевшая в то время на крыльце, не знала Хейзел Дрю, но обратила внимание на внешность женщины, особенно на ее светлые волосы и черную шляпу.

– Я заметила свисающие черные перья на шляпе и ее светлые волосы, – сказала она. Хотя ее описание было многообещающим, следователи, похоже, отвергли рассказ миссис Хортон как не заслуживающий доверия. В Сэнд-Лейке также ходили разговоры о местной женщине, которая была так похожа на Хейзел, что пресса называла ее «двойником», и детективы могли бы прийти к выводу, что на самом деле это была та женщина, которую видел Хортон.

Хейзел Дрю больше не видели до 19:00 вторника, когда Роллманы заметили девушку, собирающую малину на Табортон-роуд.

* * *

О’Брайену и Кею предстояло немало потрудиться, отделяя зерна от плевел. С тех пор как округ объявил награду в тысячу долларов за ценную информацию, а несколько газет увеличили премию, следователям довелось услышать много историй – и правдоподобных, и нет.

Генриетта Робертсон и Жанет Марцелл, которые утверждали, что видели Хейзел около 11:30 и 14:00 в понедельник соответственно, казались надежными свидетелями. Обе знали Хейзел и утверждали, что разговаривали с ней. Томас Кэри, который видел Хейзел прогуливающейся по центру Троя во вторник между 11:00 и полуднем, также знал Хейзел и утверждал, что видел ее недалеко от Юнион-Стейшн незадолго до того, как она сдала свой чемодан. Тоже правдоподобно.

– Итак, что мы знаем? – сросил О’Брайен. Они с Кеем снова заперлись в кабинете окружного прокурора. – Она уходит от Минни Тейлор около половины одиннадцатого утра в понедельник, сказав, что собирается в Уотервлит, но затем появляется на Юнион-Стейшн час спустя. Неужели передумала? Неужели солгала Минни? Неужели Минни солгала нам?

– Все возможно, – устало сказал Кей. – Не знаю насчет Минни.

– Итак, Хейзел, предположительно, садится на поезд… куда-то, но возвращается в Трой менее чем через два часа и делает заказ на свой багаж. Куда она отправилась?

– Я проверил, – сказал Кей. – Единственный поезд, отправляющийся с Юнион-стейшн в это время, идет по Кольцевой и прибывает в Олбани в 11:55.

– И что тогда?

– Ну, если она сказала Генриетте Робертсон правду, то отправилась в Нью-Йорк, но это не имеет смысла, если она была в Уэсткотте в 1:15.

– Могла ли она сесть на Кольцевой до Троя? – спросил О’Брайен.

– Могла, – сказал Кей, сверяясь со своими записями. – Выезжает из Олбани в 12:30, прибывает в Трой в 12:55, что соответствует графику.

– Итак, вопрос в том, что могло произойти в Олбани, что заставило ее развернуться и отправиться обратно в Трой.

– Вероятно, что-то не очень хорошее, – заключил Кей.

* * *

Теперь О’Брайен предполагал, что Хейзел намеревалась отправиться из Олбани в Нью-Йорк днем 6 июля, но кто-то ее отговорил. Тот факт, что Хейзел доставила свой сундук в дом родителей только после того, как вернулась в Трой, казалось, подтверждал эту теорию. Возможно, первоначальный план состоял в том, чтобы отправить сундук куда-нибудь еще.

Ожидала ли Хейзел встретить мужчину в Олбани? Может, он не приехал? Встретился ли он с ней в Олбани, но отменил все договоренности, которые они заключили? Возможно, они договорились встретиться снова на следующий день в Трое – или следующей ночью у пруда?

Табортонский лес казался странным выбором для места встречи, хотя, возможно, и не для Хейзел. Гилберт Миллер, который жил прямо у пруда и знал семьи Тейлор и Дрю, рассказал детективу Уильяму Пауэрсу, что летом видел Хейзел в лесу у пруда «три или четыре воскресенья».

– Она всегда была одна. Я никогда не разговаривал с ней в таких случаях… Иногда она оставалась в лесу по три-четыре часа, бродила или сидела.

«Ивнинг уорлд» писала, что подруга Хейзел, Лилиан Робертсон, «сообщила окружному прокурору О’Брайену, что Хейзел часто посещала фермы в этом районе и много раз предлагала им отправиться к пруду Тила.

«Это место, по-видимому, привлекало ее», – заключала газета.

* * *

На временной шкале все еще оставались огромные дыры: между 14:00 понедельника и 11:00 вторника, а затем снова с 14:00 вторника до тех пор, пока ее не увидели на Табортон-роуд около 19:00 Роллманы. Где была Хейзел в эти промежутки, оставалось окутанным тайной. По словам Мэри Грин, работодателя хорошей подруги Хейзел, Кэрри Уивер, Хейзел обещала проводить Кэрри в ее трехнедельный отпуск в Огайо на Юнион-Стейшн в понедельник вечером, но так и не появилась, что было на нее не похоже. Кэрри никогда больше не увидит свою подругу.

О’Брайен и Кей совсем не были уверены, что делать с историей Питера Кипперли. Детективы проверили его – скромный человек с солидной репутацией в Снайдерс-Лейк. Доктор Элиас Бойс, который был первым врачом на месте происшествия после обнаружения тела Хейзел и проводил вскрытие, утверждал, что видел похожую пару в Сэнд-Лейке днем 7 июля. Но ни один из них никоим образом не был уверен, что женщина – именно Хейзел. Кипперли так и не вызвали в качестве свидетеля на дознание (как и Ориллу Хортон – по-видимому, О’Брайен не принял во внимание его рассказ).

Фрэнк Смит утверждал, что Хейзел 7 июля села в трамвай до Аверилл-Парка, но О’Брайен не верил ничему из того, что говорил юноша. Следователи опросили каждого кондуктора и машиниста на линии, многие из которых знали Хейзел в лицо. Никто не вспомнил, что видел кого-то похожего на нее 7 июля. Позже в ходе расследования ливрейный служащий Джон Абель утверждал, что видел привлекательную молодую женщину, севшую в стриткар в направлении Табортона, но это было незадолго до 19:00, и Абель, который знал Хейзел, не смог точно ее идентифицировать. Уильям Клеменс, высокомерный и зачастую опрометчивый обозреватель «Ивнинг уорлд», сообщил, что все четыре постоянных кондуктора этого маршрута взяли выходной – один отправился в поход, а трое других посетили бейсбольный матч в Альбии – и их сменщики не знали Хейзел. Но, как выяснили следователи, все, что писал этот человек, подлежало тщательной проверке.

Станция Аверилл-Парк, последняя из двадцати с лишним остановок на девятимильном пути из Альбии, находилась примерно в полутора километрах от Хрустального озера, которое окружали дома и отели. Могла ли женщина, одетая как Хейзел, пройти весь путь до Табортон-роуд от конечной остановки, не будучи замеченной множеством людей?

Может быть, Хейзел поехала в Аверилл-Парк в экипаже или автомобиле? И все же никто не заявил, что подвез ее, и никто не сообщил о странной машине или экипаже на дороге тем вечером.

Печальная реальность заключалась в том, что, основываясь на собранных до сих пор доказательствах, О’Брайен и его детективы не могли с уверенностью сказать, как Хейзел попала в пруд 7 июля. И почему она туда отправилась.

Ранние предположения о том, что она навещала своего дядю Уильяма Тейлора, теперь казались маловероятными: Хейзел, похоже, не испытывала эмоциональной привязанности к угрюмому старику, а ее брат и невестка Джозеф и Ева Дрю уехали с фермы несколькими месяцами ранее.

Какое еще могло быть объяснение? Тайное свидание? Возможно.

Передышка от всего стресса, накопившегося за предыдущие дни – прерванная поездка на озеро Джордж, расставание с Кэри, разочарование от того, что произошло в Олбани? Этого нельзя было исключать.

Какими бы ни были планы Хейзел на последние два дня ее жизни, никто – ни семья, ни работодатель, ни ближайшие друзья, – казалось, ничего о них не знал.

Если только кто-то что-то не скрывал.

* * *

Окружной прокурор имел привычку делать смелые заявления. Некоторые считали это показным. Тем не менее, будучи успешным политиком, он одинаково ловко скрывал информацию всякий раз, когда ему это было нужно.

В течение следующих трех дней публике предстояло увидеть обе стороны Джарвиса О’Брайена.

В пятницу, 17 июля, когда О’Брайен уехал по делам в Олбани, окружной детектив Уильям Пауэрс, демонстрируя свою независимость, объявил, что вот-вот арестует трех человек: двух мужчин, живущих недалеко от места преступления, и женщину из Троя – не по подозрению в совершении преступления, а за сокрытие информации, которая может привести к задержанию убийцы.

– Я удовлетворен тем, что пришло время произвести три ареста, – сказал он журналистам. – Я буду действовать, как только смогу связаться со своим начальником. Конечно, аресты будут произведены исключительно для того, чтобы не дать подозреваемым скрыться и заставить их рассказать все, что они знают. Более серьезное обвинение будет зависеть от доказательств, собранных в ходе следствия.

Пауэрс так и не определил свои цели, но предположения были сосредоточены на Фрэнке Смите, Уильяме Тейлоре и Минни Тейлор.