Текст книги "Падение в рай"

Глава шестнадцатая

Они вернулись в отель усталые и молчаливые, миновали холл, поднялись на лифте и прошли по натертому до блеска деревянному полу коридора до комнаты, в которой жила Либби.

– Не огорчайтесь! – ободрил девушку Джон, нарушив молчание. – Может, мы получим весточку от матросов с «Элизы-Марии». Они ведь знают, как найти нас. Люди хотят помочь и обещают сообщить любую новость.

Либби вымученно улыбнулась:

– То, что вы обещали деньги за любые сведения, обнадеживает. Большое вам спасибо.

Джон покраснел и покачал головой:

– Пустяки.

Он взял ее руку и наклонился, рассматривая кисть. Ее глаза остановились на его макушке. Ужасно захотелось дотронуться до этих завитков!

Либби умирала от желания открыть дверь и втащить его без лишних слов в комнату. Но она осадила себя.

– Я вам так благодарна за то, что вы поехали со мной, вы так мне помогли.

Он поймал ее взгляд и улыбнулся:

– Надеюсь, мои усилия не пропадут даром.

– Уверена, так и будет. – Она заметила, что его взгляд упал на ее губы, и желание пронзило ее. Ее пальцы сжали его руку. Они целый день были вместе. Переживания, радость и разочарование, испытанные разом, сблизили их.

Он наклонился, и она потянулась к нему. Их губы встретились на полпути. Перед тем как соединиться в поцелуе, он слегка отодвинулся и вопрошающе посмотрел на нее. Она закрыла глаза, разомкнула губы, и он взял их в плен.

Либби встала на цыпочки, для полноты ощущений, и он тут же обнял ее за талию и теснее прижал к своему телу. Ее руки блуждали по его торсу и наконец замерли на широких плечах. Она открыла рот и впустила его вопрошающий язык, машинально сжимая его бицепсы.

Они с трудом оторвались друг от друга. Оба дышали как бегуны, одолевшие длинную дистанцию.

Кроме желания обладать ею, она читала в его глазах уязвимость, о которой подумала всего несколько минут назад. Маленький одинокий мальчик-сирота до сих пор скрывался под маской сильного мужчины. Ей пришлось еще раз напомнить себе, что она не может остаться с ним в его времени. Она вернется домой при первой же возможности. А он, растерянный и, возможно, страдающий, останется здесь. На пристани он признался, что хочет ее. И она должна быть честной: она отнюдь не против того, чтобы лечь с ним. Тем не менее, это невозможно. У них нет будущего, а женщина, которая на время войдет в его жизнь, ему не нужна. Он так глубоко переживал смерть своих родных! Уж если он решится открыть женщине сердце, то свяжет с ней жизнь навсегда. Либби не могла предложить ему себя навеки. А время, которое ей осталось, не позволит разделить с ним все, что ей хочется.

– Спокойной ночи! – прошептала она. Его, как видно, не расстроила ее внезапная холодность. Он взял длинный тонкий ключ, который она достала из ридикюля, и открыл дверь.

– Доброй ночи, Либби.

Фолк провел ее в комнату, подождал, пока она зажжет лампу, и пожелал еще раз спокойной ночи. Либби глядела ему вслед, и сердце разрывалось у нее в груди.

Она разделась, обтерлась губкой над умывальником и скользнула под хрустящие простыни.

Утром они возвращаются в форт. Джон должен быть там. А о Томасе Кейне до сих пор ничего не известно. Остается только ждать.

Либби молилась, чтобы пришла весточка о нем до того, как полковник снимет запрет. Чем больше она думала об отъезде, тем яснее понимала, как будет трудно расставаться. Тем более, не вкусив его любви. Долго ли она будет думать о том, чем бы все это могло закончиться? Сможет ли она после встречи с Джоном найти мужчину своей мечты в своем времени? И сумеет ли он занять место призрака?

– Какая жалость, что вы ничего не узнали в Пенсаколе, Либби. Но вы правы, Джон никогда не выглядел так хорошо. – Каро, еще в халате, крутилась на кухне: она только что встала с постели после непродолжительного сна. Пилар поздоровалась с Либби и ушла к себе. Ее торопливость навела Либби на мысль, что отношения в семье Будро потеплели. Джон, не заходя домой, отправился на службу.

Либби пришлось напустить на себя разочарованный вид, чтобы Каро не подумала, что поиски семьи были всего лишь уловкой. Но войти в роль окончательно ей не удалось.

Джон выглядел хорошо, и она знала, что это ее заслуга. Ей удалось сделать так, что он на время забыл о гарнизоне и Джеронимо. И даже неудача с поисками Кейна не могла омрачить ее радость по этому поводу.

– Действительно, он отлично выглядит!

Каролина видела, как горят от радостного возбуждения глаза Либби. Она внимательно посмотрела на девушку, а затем рассмеялась.

– Вы влюблены в него?

Либби смутилась и низко опустила голову. Что она могла сказать? Лицо выдавало ее. Она никогда не чувствовала ничего подобного и не знала, как скрыть свои чувства.

– Как я рада! – воскликнула Каро. Она выпустила полосатую скатерть и взяла Либби за руки. – Ох, я знаю только, что вы очень подходите друг другу.

Либби вздрогнула, поняв, что Каролина может неправильно истолковать их отношения. Она не должна позволить, чтобы домоправительница думала, будто у нее с Джоном есть будущее.

– Мне известно, что вы хотите вспомнить свое прошлое, а Джон мечтает забыть о своем, и тем не менее у вас все будет хорошо. А что, уже…

– Нет, Каро, – перебила девушка экономку, пока та не заговорила об их свадьбе и имени первенца. – Вы не поняли. Я не отрицаю, что люблю Джона, но через несколько недель я уеду. И Джон не сможет поехать со мной.

– Не сможет поехать? Что вы имеете в виду? – Ее лицо просветлело, и она торопливо добавила: – Если вас пугает жизнь в гарнизоне, то не надо волноваться. Он уже давно подумывает оставить армию. Если вы хотите вернуться к своей семье, он с удовольствием поедет с вами. Я вижу, как он изменился благодаря вам, Либби. Как можно отмахнуться от такого?

– Ох, Каро, я не хочу ранить Джона. Я тоже увидела, как он переменился. Как бы мне хотелось, чтобы между нами все было по-другому, но это невозможно.

В глазах у Либби выступили слезы, и она знала, что теперь весь день будет плакать. Сколько сил она потратила на то, чтобы внушить себе, что расставание не будет таким страшным и тяжелым. Но она обманывала себя, разлука разобьет ей сердце.

– Тихо, тихо, девочка моя, – успокаивала ее Каро. – Вы в растерянности из-за того, что потеряли память.

– Нет. – Либби подняла голову и приготовилась рассказать ей правду. Она любила Каро и не могла больше лгать ей.

– У меня нет никакой амнезии и никогда не было. Я знаю, кто я и откуда, и знаю, что должна вернуться, когда настанет срок. А это все, – сказала она, обведя рукой вокруг, – на время. Мне и не снилось, что я встречу тут людей, которых полюблю так, как полюбила вас и Джона. Я думала просто скоротать время до отъезда на остров, – и слезы хлынули из ее глаз с новой силой. – Я и не предполагала, что влюблюсь.

– Почему? Почему вы притворялись, что ничего не помните?

Либби стало нестерпимо стыдно.

– Сожалею, Каро, но я не могу сказать правду никому. – Она действительно не может. Кто же поверит ей?

– Понимаю.

Ее морщинистое лицо выражало разочарование. Либби чертыхнулась про себя. Своим признанием она все испортила. Каро считает, что ее предали. Ведь она доверила девушке сокровенную тайну своего сердца, а Либби не смогла ответить ей взаимностью. Единственное, что ей остается, это добиться того, чтобы Каро поняла ее.

– Каро, прошу вас, попытайтесь меня понять, – умоляла Либби дрожащим голосом. Она считала, что контролирует свои чувства, но, как оказалось, она не в состоянии справиться с печалью, которая поселилась в ее сердце. – Я не хотела никому навредить, сделать больно.

Каролина схватила Либби за руки и притянула к себе.

– Все в порядке. Вы не обязаны ничего рассказывать. Мне хорошо известно, каково держать все в себе. Помните, я рядом. Это на тот случай, если решитесь поговорить. Если вы не сможете рассказать, что вас гложет, ничего страшного. Я не собираюсь выпытывать у вас ничего.

Действительно, подумала Либби, Каро никогда не лезет в душу. Она обняла подругу и поразилась силе своих чувств к ней. У Либби никогда не было таких отношений даже с матерью. Конечно, она любила мать, и та дарила ей любовь и нежность. Но они никогда не были так близки, как она с Каро в эту минуту.

– Если вы говорите, что не можете остаться, так тому и быть. Вам лучше знать. Девочка моя, – продолжала Каро, слегка отодвинув ее, чтобы лучше видеть глаза Либби, – постарайтесь провести оставшееся время вместе с Джоном, ловите момент.

– Каро, что вы… – начала было Либби. Каролина взмахнула руками, чтобы Либби замолчала:

– Не говорите ничего. Вы утверждаете, что любите капитана. И только это имеет значение. Меня не волнует, замужем вы, помолвлены и тому подобное.

Либби тотчас замотала головой, опровергая предположения Каролины. Но домоправительница жестом попросила ее не мешать.

– Вы оказали неоценимую услугу Джону, и я уверена, ему станет еще лучше, если вы откроете ему свои объятия. Я прожила достаточно долго на этом свете, чтобы понять одну простую вещь – жизнь слишком коротка, чтобы тревожиться о том, что подумают люди. Если сердце подсказывает вам, – закончила она, прижимая руку к груди, – будьте счастливы, пока можете. Вот вам мой совет.

Либби смахнула слезы с лица и села в кресло.

– Вы советуете мне…

– Вот именно. Я рассказала вам о моем прошлом. Вы знаете, как сильно я любила Томаса, хотя мне было известно, что он никогда не женится на мне. Но я готова повторять без конца, что не жалею ни об одной минуте, которую мы провели вместе. И если бы мне предстояло снова принять решение, я бы ни секунды не колебалась. Бывает так, что в жизни вам дано испытать лишь краткий миг счастья, но это все равно лучше, чем ничего. Если вам не суждено быть вместе, смиритесь. Но смотрите, не упустите ни мгновения из тех драгоценных часов, которые вам отведены судьбой.

– Вы предлагаете мне закрутить с ним роман? Но ведь он будет терзаться еще сильнее, когда я уеду.

– По крайней мере, он почувствует, что пережил за эти дни больше, чем за многие годы. Воспоминания могут быть сладкими и болезненными. Я не отрицаю этого. Но не испытывать никаких чувств – значит вообще не жить…

Либби вскочила и вцепилась руками в спинку кресла. Ее сердце колотилось с такой силой, что она слышала его удары. Она окинула взглядом кухню, прежде чем обернулась и посмотрела на Каро. Казалось, еще немного и сердце не выдержит, разорвется от переполнивших его чувств.

– А если сказать ему правду? Может, он поймет, что я не могу тут остаться? – робко спросила она, совершенно растерявшись.

– Тогда все будет в порядке. Если вы оба этого хотите, не мешкайте, за чем дело стало? – Она подмигнула девушке. – Вы уже взрослые и должны понимать себя, свои чувства.

– Да, конечно! Я уверена, что люблю Джона. И даже если с его стороны нет любви, ему меня не обмануть. Он испытывает ко мне какие-то чувства.

Она вспомнила его признание на пристани, и горячая волна желания окатила ее. Он желает ее так же, как она его. Каро права. Зачем загонять в подполье свои чувства? Пока она будет честна с ним, Фолк не будет страдать.

Она с удивлением посмотрела на Каро. Откуда в это время у такой женщины могли появиться подобные взгляды? Либби верила в свободную любовь. Но легкий флирт не в ее стиле. Она любит Джона Фолка глубоко и страстно и не стыдится своих желаний. Что вовсе не означает, что Джон согласится.

– Вам легко говорить, Каро. Я тоже с легкостью подвела базу под свои желания, но мы не учли одного обстоятельства: что скажет Джон?

Каро подернула плечами, не отрывая глаз от Либби.

– Чего гадать – попробуйте!

Либби еще раз поймала себя на том, что некоторые вещи остаются неизменными. Не в первый раз она находила совпадения, несмотря на разницу в сто лет. Каро права. Они должны использовать время, которое им суждено провести вместе. И первый шаг придется сделать ей.

Глава семнадцатая

Сколько еще он выдержит, неизвестно.

Джон смахнул бумаги со стола и сорвал шляпу с вешалки. К черту апачей! К черту армию! С него хватит! Он уже как-то хотел подать прошение об отставке. Сейчас он жалел, что не сделал этого.

Страстное нетерпение охватило его. Он желал только одного – как можно быстрее оказаться дома с Либби и Каро. Никогда прежде он так не мечтал быть в мире с самим собой, как сегодня. Как ему осточертели стычки, предательство, лавирование! Он не взял лошадь и теперь проклинал себя на чем свет стоит. Ему надо быть дома немедленно.

Расстояние между штабом и домами, в которых размещались офицеры, уменьшалось. Он миновал быстрым шагом нескольких солдат, которые, заметив выражение его лица, постарались убраться с его глаз.

Подойдя к дому, он сбавил шаг. На губах заиграла улыбка. Сперва ему казалось странным, что он улыбается, смеется, но при помощи Либби он к этому привык. Она, всюду она. Его Либби.

Задняя дверь была открыта – чтобы можно было постоять на сквознячке и насладиться ветерком. И он остановился в тени крыльца, наблюдая за тем, как Либби металась по кухне, что-то вытирая, поливая, переставляя с места на место. Как всегда, она напомнила ему небольшой вихрь: она, казалось, была повсюду в одно и то же время. Он покачал головой и усмехнулся уголками рта.

Подол ее юбки был заткнут за пояс, она носилась босиком по пыльному полу. На лбу у нее была повязана полоска темной материи, которая удерживала ее кудряшки. Румянец окрасил ее щеки, а из расстегнутого лифа виднелась грудь, усеянная капельками пота. Он никогда не видел никого прелестнее. Фолк тихо ступил на крыльцо. Либби не услышала его шагов, которые заглушали дребезжание кастрюль и грохот, производимый ею.

– Как вкусно пахнет! – сказал он и негромко засмеялся. Она так резко обернулась, что чашка выскользнула из ее рук и ударила его по лодыжке.

– О, Джон! – воскликнула она и провела руками по лицу, платью и опять по волосам. – Что вы здесь делаете?

Он усмехнулся и вошел в кухню, которая выглядела как после урагана.

– Я здесь живу.

Она покраснела и нетерпеливо откинула черную прядь, которая упала ей на глаза.

– Я хотела сказать, что вы делаете здесь так рано? Я думала, вы будете позже.

Он было решил обидеться, но передумал. Ему не хотелось впускать в эту светлую, веселую кухню свои извечные проблемы!

– Я решил остаток дня отдохнуть.

– О…

Конечно, он рассчитывал на другую реакцию, но решил не обращать на нее внимания.

– Так что вы готовите?

– Обед.

Он кивнул:

– Понятно, я не слепой. Меня интересует, что именно?

– Креветки по-креольски с рисом и молодой картошкой.

– Пахнет фантастически. Каро отыскала новый рецепт? По-моему, мы раньше этого не ели.

– Это мой рецепт. Каро пошла навестить Пилар, так как капитан Будро на ночном дежурстве в форте Пикенс. Мы – я имею в виду вас и себя – будем обедать в одиночестве.

Джон чуть не поперхнулся. Одни? Он не надеялся на такое. А может, все к лучшему, если учесть, как он страдает?

– Хорошо, я пойду приведу себя в порядок и спущусь помочь вам.

– Не надо, – ответила она, не обращая внимания на кавардак. – Уже почти готово. – Либби бросилась к дверям. – Я сейчас. Пойду переоденусь и принесу вам лимонад на веранду.

Она проскочила и исчезла на лестнице, прежде чем он смог ей ответить. Что с ней? Почему она ведет себя так, словно у нее шило в одном месте?

Он пошел в свою комнату, снял портупею и саблю, почистил ботинки, надел чистую рубаху, предварительно ополоснув руки и грудь, провел расческой по волосам, решив не завязывать их.

Поскольку Либби смутилась, что он застал ее в таком виде, Фолк еще некоторое время оставался в комнате, чтобы дать ей возможность привести себя в порядок.

Выйдя на веранду, он застал там Либби со стаканом в руке. Как она и обещала. Она выглядела прелестно в бледно-желтом платье в мелкий цветочек. Талия была схвачена широким желтым бантом. Волосы Либби спрятала под тонкую кружевную косынку, в которой была в Пенсаколе. Она робко улыбалась.

– Вы чудесно выглядите.

Либби расцвела.

– Вы тоже недурно, – ответила она, а ее взгляд свидетельствовал о том, что это не просто обмен любезностями.

Она сделала шаг ему навстречу и протянула стакан, но нечаянно наступила на подол платья и споткнулась. Лимонад пролился на пол, стакан упал.

Джон подхватил ее и прижал к себе.

– О дья… – она осеклась, и Джон чуть не прыснул, глядя ей в лицо.

Но он не выдержал, расхохотался и опустил ее на пол. Ее остекленевший взгляд заставил его замолчать.

– Либби, что случилось? – Неужели она собиралась плакать? Боже, он никогда не видел ее слез, даже когда силой увез с острова и заставил предстать пред полковником Ленгдоном.

– Ничего, – сказала она и отвернулась, чтобы поднять стакан, который упал на пушистый ковер и не разбился.

Джон наклонился, обхватил ее талию и резким движением поднял Либби.

– Надо протереть пол.

– Оставьте. Поговорите со мной. Вы, кажется, собирались заплакать?

– Нет, что вы. Я просто разозлилась на себя. Мне казалось, что я уже привыкла к длинному платью.

Ее слова лишь усилили его подозрения. Она помнит все, вплоть до мельчайших деталей. Но где, скажите на милость, она могла жить, не нося длинных платьев? Чепуха какая-то.

– Я должна посмотреть, как там обед.

– Либби! – Его голос заставил ее замереть у двери. Она повернулась к нему – в ее глазах читалось разочарование.

Не сказав больше ни слова, он протянул к ней руки. Какую-то долю секунды она помедлила, но тут же кинулась в его объятия.

– Я так мечтала хорошо встретить вас. Но вы пришли слишком рано и все испортили. Я выглядела как замарашка. А потом уронила стакан с лимонадом. – Она вытерла нос платьем.

– Зачем? – Он держал ее подбородок. Она попыталась опустить голову, но он сверлил ее взглядом. – Скажите мне…

– Я хотела, чтобы сегодняшний вечер был особенным.

Его захлестнула волна желания. Нежный запах ее духов разбередил его чувственность, пальцы заскользили по застежкам корсета. Каро говорила, что Либби бунтовала, отказывалась носить его. Внезапно он понял, что зашел слишком далеко, и почувствовал панический страх.

Однако желание, страсть, которую он сдерживал так долго, победили. С его губ сорвалось ее имя, и он склонился над ней. Наконец-то! Боже, как он жаждал заключить ее в объятия и целовать не отрываясь!

Разомкнув ее губы, он припал к ним, пил их нектар. Господь всемогущий, он никогда не насытится! Фолк теснее прижал ее к себе и почувствовал ее ответное движение. Джон застонал, а она в ответ ласково замурлыкала, поощряя его.

Желание прикоснуться к ее нежной коже было нестерпимым, как наваждение. Он поднял руки, чтобы погладить ее лицо, шею. В ответ ее пальцы откровенно заскользили по его плечам: вот уже она направляет движение его руки, которая неумолимо приближается к ее груди. Каждый удар сердца отдавался у Джона в ушах. Он обхватил ее груди и слегка сжал их. Пальцы скользнули за вырез платья. Плоть разожгла плоть. Она со стоном наклонилась, углубив декольте: так ему будет удобнее.

– Либби, Либби! Боже, что мы делаем! – Его губы блуждали по ее шее. Его плоть рвалась наружу. Он испугался, что пуговицы на брюках вот-вот начнут отлетать с треском.

– Ничего особенного, – ответила она, продолжая страстно ласкать его напряженную спину. Она гладила каждый дюйм его тела, будто хотела сохранить на ладонях воспоминание о его коже.

– Я безумно хочу тебя.

– И я тоже, – ни капельки не смущаясь, призналась она.

Ему приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы сдержать восставшую плоть.

Он отпрянул. И вместо ее жаркого, податливого тела ощутил холод и пустоту. Он вожделел ее, но понимал, что этому не бывать. Ни теперь, ни когда-либо.

– Не могу, Либби! – Собрав всю свою волю, он выпустил ее из объятий и отступил на шаг. Но она потянулась к нему, и его решимость тут же пошла на убыль.

– Будущее мое в тумане. Я не вправе сказать вам слова, которые жажду произнести.

Она подняла глаза и нервно облизала сухие губы. Сдерживаться больше не было сил.

– Не нужно никаких слов. Не будем тратить попусту время, которое нам суждено провести вместе. Тем более, что осталось его, увы, совсем немного.

Имеет ли он право? Вот так напасть! Как ему хотелось сжать ее в объятиях и не выпускать никогда. Но что он мог предложить ей? Вопрос с отставкой для себя он решил. Никаких перспектив, даже собственного дома нет. Этот ему придется освободить, как только он подаст рапорт. Ни кола, ни двора.

Поняв, что вот-вот с его губ сорвутся слова, которые положат конец их любовному свиданию, она взяла инициативу в свои руки.

– Будущее меня не колышет. Скоро я уеду. Неужели мы расстанемся, не изведав любви? Не могу в это поверить.

– О, Либби, я люблю вас. Да, люблю! – Он вновь прижал ее к себе с такой силой, что испугался: а вдруг ей больно. – Я никогда не пойду на это, зная, что вы должны покинуть меня. Но просить вас остаться со мной, когда я не имею ни малейшего представления, где и как буду жить, тоже нечестно. Одна ночь может разрушить всю вашу жизнь!

Либби высвободилась из его объятий и посмотрела Джону в глаза. Огонь, который он зажег, все еще горел в них. И несмотря ни на что, он мечтал, чтобы он не затухал.

– О, Джон, так вот что сдерживает вас? Вы беспокоитесь о моей репутации?

– О ней и о вашем будущем. Вы еще встретите свое счастье, Либби. Я не вправе взять то, что вы отдадите человеку, за которого выйдете замуж.

Она с пониманием взглянула на него.

– Увы, того, что вы не можете взять, у меня уже нет, – призналась она, слегка смутившись.

– Вы были замужем? – прищурившись, спросил он.

Он был в шоке. Почему эта мысль никогда не приходила ему в голову. Она не касалась в разговоре своего прошлого. А ведь доктор Стейн предупреждал его о возможном существовании мужа.

– Вы до сих пор замужем?

– Нет, все не так. Я никогда не была замужем. Я… – она смолкла, виновато глядя на него.

Не прошло и минуты, как его лицо запылало гневом. Она предполагала, что он будет в шоке, но гнев? Девушка смотрела на Джона с сожалением.

– Позвольте, я объясню, – прошептала Либби, придвигаясь к нему.

Джон попятился:

– Кто он, Либби?

– Не имеет значения, – отрезала она. – Это было давно.

– Он изнасиловал вас?

– Нет.

Ее отрывистое «нет» словно ножом полоснуло его.

– Заставил?

Она покачала головой. Предчувствие боли затаилось в ее глазах.

– Соблазнил?

– Нет, да поймите же…

– У вас была любовная связь с мужчиной, Либби? Вы отдались ему добровольно? Что, собственно, собирались проделать сейчас со мной?

– Это было совсем не так, как с вами, Джон. Мне только казалось, что я люблю его. Я была совсем юной. Ему не хотелось связывать себя обещаниями и обязательствами, и я согласилась.

– Ситуация повторяется.

– Нет! – вскричала она, сжав его запястья. – Я не любила его.

– Боже мой, Либби, тем хуже для вас. – Он стряхнул ее руки.

– Вы не понимаете! Там, откуда я пришла, все по-другому.

– Откуда вы пришли, Либби? Расскажите мне, где это женщины не носят длинных платьев и вступают в близкие отношения с мужчинами, ничего не требуя от них взамен?

Ее губы разомкнулись, но она не издала ни звука. Боль читалась в ее взгляде. Девушка подавила рыдание. Как бы он хотел забыть все, что услышал от нее. Но нет, этого ему не забыть никогда. Гнев и любовь сделали его жестоким.

– Думаю, настало время кое-что объяснить мне. Уверен, вы не теряли памяти. Ни на минуту. Что вы делали на острове в тот день? Занимались своим ремеслом? Вероятно, моя первоначальная догадка была верной? Какой же я осел, Либби! Вам удалось провести меня! Вы, наверное, решили, что в гарнизоне заработаете больше, чем на Пикенсе? А я, как видно, ваш первый клиент? А может, вы принимаете меня за простака, который влюбился в вас по уши? Думаете, он женится на вас и отпадет необходимость так тяжко зарабатывать себе на хлеб. Полагаю, капитан неплохая добыча?

Крик боли и отчаяния сорвался с ее побелевших губ. Она прижала руки к животу, словно он ударил ее. Джон остолбенел. Неужели он попал в точку? Все проще простого! Она из публичного дома! Тамошние женщины не любят скромных одежд и отдаются мужчинам просто за деньги! Он стоял как громом пораженный. Джон почувствовал ком в горле. А что если Либби удрала не от жестокого мужа, а из дома свиданий?

Проклятие, которое так и не сорвалось с ее уст, вырвалось у него. Он потряс головой, не желая соглашаться с тем, что было единственным разумным объяснением.

Джон повернулся и вышел из комнаты. Он помчался по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, чтобы как можно быстрее отделаться от Либби. Фолк слышал, как она пыталась догнать его.

– Джон! – вскричала девушка, врываясь в его комнату без стука. – Позвольте мне все объяснить.

– Нет, я ничего не хочу слышать. Боже всемогущий, я любил вас, Либби! Не заставляйте меня выслушивать подробности.

– Это не то, что вы думаете, клянусь вам!

Джон был глух к ее мольбам. В порыве отчаяния он вытащил из-под кровати чемодан.

– Что вы собираетесь делать? – дрожащим голосом спросила она.

Ему пришлось туго. Он с трудом подавил желание подойти и утешить девушку. Джон сжал кулаки. Мосты сожжены. Он принялся кидать в чемодан веши без разбору.

– Уезжаю. Найду себе жилье, пока Ленгдон не снимет запрет. А вас отвезет на остров Кристофер Будро. И вы сможете вернуться туда, откуда пришли.

– Джон, перестаньте…

Он довел Либби до слез. Из ее груди вырвались рыдания. Ему невмоготу было смотреть, как под градом его обвинений она превратилась в беззащитного ребенка, но его собственная боль была такой нестерпимой, что у него не осталось сил пожалеть ее.

Она стояла в дверях. И он заколебался. Слезы, катившиеся по ее лицу, капали ей на грудь. Влажное пятно расплывалось, как рябь на пруду. Он погладил ее по щеке – это все, на что он был сейчас способен, и проскочил мимо. Не решив, куда и зачем он идет, Фолк, не оглянувшись ни разу, покинул дом.