Текст книги "Дома страха и лжи. Комплект из 3 книг"

56. Кристиан

Гевин молча сидит на скамье в парке Райтвуд; глаза у него закрыты, ладони сложены так, будто он молится.

Битых три часа мы толкуем об одном и том же – сначала за ланчем, потом за пивом и вот теперь здесь, в парке по соседству с его ЖК «Линкольн-Парк». Мне даже пришлось нарушить наше правило не называть никаких имен, которое до сих пор помогало нам прятать друг от друга свои делишки. Раньше он знал Вики только как «номер 7», а Саймона – как «мужа номера 7», но теперь, когда события приняли другой оборот и в наше уравнение затесалась новая неизвестная – «любовница мужа номера 7», – пользоваться старым кодом стало сложно. Так что теперь Гевин знает имена Вики Ланьер, Саймона Добиаса и Лорен Бетанкур.

Тут он открывает глаза, разводит руками и говорит:

– Знаешь, ничего другого не придумывается.

– Господи, неужели? – говорю я, хотя и сам не могу выдумать ничего нового.

– Ну, тебе виднее, Ник, – продолжает Гевин. – Ты ведь среди них крутишься. Я же совсем ничего о них не знаю.

По правде сказать, я тоже.

– Я знаю Вики. Ее я понимаю. Без проблем.

– А эту Лорен?

Я пожимаю плечом:

– До сегодняшнего дня я, можно сказать, даже не знал, что она существует. Вики пару раз говорила, что давным-давно, в молодости, у Саймона были серьезные отношения и девчонка, типа, разбила ему сердце. Но теперь, после дневника Саймона… короче, Лорен – это я. Моя женская версия. Она нацелилась на большой куш и не позволит никому встать между ней и этими деньгами. Она для Саймона то же, что я для Вики.

– О’кей, допустим. Ну а сам Саймон?

– Это уже сложнее. Почти все, что я знаю о Саймоне, рассказала мне Вики. А теперь еще дневник… в нем, кстати, почти все то же, что она говорила.

– То есть?

– Умный, но бестолковый – короче, академик. Дай ему квадратное уравнение, так он его решит даже без ручки, в уме, зато с обычным консервным ножом не справится.

Гевин согласно кивает – ясно, мол.

– Бабы им вертят как хотят, – продолжаю я. – А он служит им как дурачок, типа, рыцарь. Вот и теперь – давно понял, что брак у него хреновый, но пальцем не шевельнул, пока эта Лорен на него глаз не положила.

– И все же, похоже, он – темная лошадка, – говорит Гевин. – Я про Сент-Луис.

– То-то и оно. О нем неизвестно главное. Что-то парень затаил, это точно. Ну, в смысле обозлился на отца и не простил, планировал убийство. Перед самым экзаменом взял машину, поехал в Сент-Луис, пырнул папаню в живот, скинул в бассейн, вернулся сюда, а утром пошел сдавать.

– Хладнокровный сукин сын, – соглашается Гевин. – Но знаешь, нам это в каком-то смысле даже на руку.

– В каком?

– С одной стороны, с ним надо быть очень осторожным. Ходить возле него на цыпочках.

– Мягко сказано. – Я разминаю руки, чтобы сбросить нервное напряжение.

– Но, с другой стороны, ты сам сказал, что копы в Сент-Луисе до сих пор уверены, что это сделал он, только доказать не могут, так?

– Так говорила Вики. И я то же самое читал в инете.

Гевин наклоняет голову набок, глаза у него блестят.

– Так нам это поможет. Нам это очень сильно поможет.

* * *

– Так, давай еще раз пройдемся по тому, что мы имеем, – говорю я. Мы уже у Гевина, в его двушке с отличным видом на запад – уютное холостяцкое гнездышко, иначе не скажешь.

– Вариант первый, – говорит Гевин, выставляя большой палец. – Ты оттираешь Саймона. Убивать нельзя, его смерть закроет путь к деньгам Вики, а значит, и тебе. Но его можно побить или ранить так, чтобы он попал в больницу и полежал там до после третьего ноября, желательно без сознания.

– Если б знать, как это сделать, то это был бы самый лучший вариант, – говорю я. – А так – слишком сложно.

– Согласен. Значит, первый вариант отпадает.

У Гевина хорошо получается планировать, продумывать ходы. У него мозги под это заточены. В бейсболе я был бы отличным игроком, а он – тренером.

– Вариант два – ты делаешь то, что у тебя получается лучше всего, – втираешься между Саймоном и Лорен, – говорит он. – Для этого ты прикидываешься крутым инвестором с хреновой тучей миллионов, кружишь Лорен голову, отбиваешь ее у Саймона. Она его бросает, и он опять приползает к Вики. И это можно было бы провернуть, – добавляет он, – будь у нас время. Но мы должны уложиться в неделю.

– Еще как можно, – говорю я. – Но ты прав, времени нет.

– Вариант три, – говорит Гевин. – Ты угрожаешь Лорен. Запугиваешь ее. Но это ненадежно. Для начала я даже не знаю, как ее напугать. Приставить ей к виску пистолет и требовать: «Брось Саймона?» А потом что? Вообще не представляю.

– Ты прав, это не сработает. – Я сажусь на диван рядом с ним. – Он сразу сообразит, что меня подослала Вики. А кто еще-то? И тогда он подаст на развод немедленно.

– Значит, у нас остается всего один вариант, друг мой. – Гевин хлопает меня по спине. – И вопрос: насколько сильно ты хочешь заполучить двадцать один миллион долларов?

57. Вики

– Значит, у нас остается всего один вариант, – говорит Кристиан, останавливаясь посреди гостиной своего кондо.

– А именно? – спрашиваю я его с дивана, где слушала, как он разносит в пух и прах все прочие варианты, которые и вариантами-то не были.

На часах половина седьмого. У Кристиана я во второй раз за день: сгоняла в Грейс-Парк, где вернула на место компьютер и зеленую тетрадь Саймона, а заодно поработала на интернет-сайте приюта – точнее, делала вид, что работаю, а сама больше гадала, что же придумает Кристиан.

– Заметь, я не говорю, что мы обязательно должны это сделать, – мямлит тем временем Кристиан. – Но я просто не вижу другого выхода…

– Говори давай, – перебиваю я.

– О’кей. – Он протягивает ко мне руку, как будто хочет меня успокоить. – Я весь день строил разные планы и, как мне кажется, нашел единственный выход, который отвечает всем нашим целям.

– Выкладывай.

– Ну, мы… ты понимаешь. – Он складывает пальцы одной руки так, что она становится похожей на пистолет, подносит «дуло» к виску и делает вид, что стреляет. – Ну, ты понимаешь.

Я смотрю на него, вытаращив глаза.

– Мы… заставим ее убраться, – шепчет он.

– Ты хочешь сказать, что мы убьем Лорен?

– Я… да. Да.

И ему понадобился целый день, чтобы додуматься до этого? Да я уже через десять секунд поняла, что другого выхода нет.

– Я боялась, что ты так скажешь.

Вообще-то я боялась совсем не этого: я боялась, что он этого не скажет и мне придется наталкивать его на эту мысль. Но он сказал сам, и так гораздо лучше.

– Я понимаю, это экстрим. – Кристиан разводит руками. – Но мне кажется, что просто отпугнуть ее не получится. Значит, придется изымать ее из уравнения полностью. Я не говорю, что мы сделаем это сами, только…

– Другого выхода нет.

– Точно, – соглашается он.

– Угу. – Я киваю. – И… гипотетически…

– Ну да, чисто гипотетически.

– …как это можно сделать? Если у Саймона с ней роман, то у нее в доме везде его следы. И, если с ней что-нибудь случится – ну, застрелят ее, задушат, зарежут или еще что-нибудь, – первым, на кого падет подозрение полиции, будет человек, у которого с ней роман. А вторым – жена этого человека.

– Да, наверняка ты, Саймон и Конрад будете основными подозреваемыми, – соглашается Кристиан. – Так что тебе никак не отвертеться. А если подозрение полиции падет на тебя или на Саймона, то ты не сможешь получить его деньги. Слишком много глаз будут следить за тобой со всех сторон.

– Ты прав. Ты совершенно прав.

– Вот почему я думаю… что сделать это придется мне.

– Ты?.. – Я вытаращиваю на него глаза. – Но…

– Что – но? – перебивает он. – Ты же сама только что сказала – нельзя, чтобы на тебя упала даже тень подозрения. Иначе тебе несдобровать.

– Я знаю, но… Кристиан, ты же успешный… у тебя куча денег и ты такой успешный… Зачем тебе лезть в это?

Он подходит, опускается передо мной на колени, берет мои руки.

– Для тебя эти деньги – все. Они – твой шанс на новую жизнь.

– Для меня – да. А тебе они зачем? У тебя-то денег больше, чем у бога.

– Но я же сделаю это не для себя, – говорит он. – А для тебя.

– Я не могу… не могу просить тебя об этом.

– Ты и не просишь. – Он касается пальцами моего лица. – Ты все еще не поняла, что значишь для меня?

Я опускаю взгляд и мотаю головой:

– Я никогда не… никогда…

– Я тоже. Пока не встретил тебя. И даже не знал, что смогу.

Я смеюсь:

– А я не думала, что смогу.

Кристиан начинает расстегивать мою блузку.

– Я сделаю это для тебя, – говорит он, – но только если ты согласишься. Ты должна сказать мне, что согласна.

Соглашусь ли я?.. Да я на все сто, абсолютно, совершенно, целиком и полностью согласна.

Потому что иначе зачем ты мне, Кристиан? Думаешь, я тебя люблю? Думаешь, ты такой неотразимый мачо? А я – «одинокая домохозяйка», ненасытная до твоего безразмерного, пульсирующего мужского начала?

Я тебя умоляю. Именно для этой задачи я тебя и выбрала. Ведь я знала о Лорен еще до того, как впервые увидела тебя. А сегодня просто настал день, когда я решила рассказать о ней тебе. Мой план созрел раньше, чем я вошла в твой шикарный офис.

И никакой ты не удачливый инвестор. Ты – Ник Караччи, дешевый надувала, аферист, мошенник, который верит, что встретил свой джекпот в моем лице.

И ты, конечно, никуда не вложишь мои деньги. Хотя бы потому, что я тебя к ним и близко не подпущу.

Мне от тебя только одно и нужно – чтобы ты убил Лорен Бетанкур.

58. Кристиан

Отлично. С Вики пока все в норме. Она в деле. Ждет не дождется, чтобы нам помочь.

Я не тороплюсь. Не хочу ошарашивать ее всем сразу, чтобы не отпугнуть. Но мы с Гевином уже все придумали, в общих чертах.

Во-первых, все должно случиться тридцать первого октября. Между сегодня и вторым ноября, когда Саймон пойдет подавать на развод, этот день самый удобный. Сегодня вторник, двадцать пятое. Завтра или послезавтра, в среду или в четверг, еще слишком рано, я не успею подготовиться. Уикенд тоже не годится. Пятницы и субботы слишком непредсказуемы, особенно вечера, к тому же Лорен, судя по ее странице в «Фейсбуке», привыкла проводить выходные с подружками где-нибудь в городе.

А вот понедельник, тридцать первое октября, самое то. Это же Хэллоуин! Все сидят по домам, встречают ряженых… Вот и я напялю костюмчик, в котором незаметно пройду куда угодно. И даже оружие спрятать смогу либо под костюм, либо в мешке для сладостей. Хэллоуин – единственный день в году, когда женщина спокойно откроет дверь своего дома мужчине в маске.

Но, как уже сказал, я не хочу ошарашивать Вики всем сразу, поэтому сначала выдаю ей «Ники спешиал» – трахаю ее стоя, прижав спиной к стене. Она обнимает меня ногами, а я долблю ее до тех пор, пока она не кончает с громким криком. Спорю на что угодно – Саймон никогда с ней такого не делал. Да куда ему – он ее на весу-то не удержит. А я удержу, да и кончает она быстро. Как правило. К тому же все эти разговоры об убийстве, они вроде афродизиака. Ну, для меня так точно.

Короче, пусть помнит, что она потеряет, если не разделается с малышом Саймоном.

* * *

После секса Вики, расслабленная и голенькая, в одной моей рубашке, накинутой на плечи, сидит на диване с бутылкой воды.

– Хэллоуин? Это… великолепно, – говорит она, когда я выкладываю ей все. – К тому же в Грейс-Виллидж – ты должен это знать – выключают свет после семи вечера.

Я не знал. Но теперь знаю благодаря ей.

– Все гасят свет в семь часов, – посвящает она меня в местные обычаи. – Так что ты можешь прийти туда чуть раньше – и окажешься последним, кому она откроет дверь.

Могу. Я до сих пор не верю, что планирую все это. Собираюсь кого-то застрелить. Убить человека. Но я повторяю четыре волшебных слова, проговариваю их про себя по слогам.

Двад-цать о-дин мил-ли-он дол-ла-ров.

* * *

О’кей, с этой частью плана я справился. Дальше может оказаться сложнее. Мы с Гевином долго об этом спорили, но чем больше я думал, тем яснее понимал, что он прав.

Вот оно.

– Слушай, есть одна проблема. Я имею в виду полицию. Что они подумают, когда найдут Лорен…

– Что она сдохла.

Надо же, сколько пыла, я и не ожидал. Но мне нравится ее злость. Чем больше злости, тем лучше – значит, она вовлечена.

– Да, – продолжаю я. – В этом ты права. Но, Вики, как, по-твоему, сколько им понадобится времени, чтобы узнать о ее романе с Саймоном? Думаю, немного. Как и о том, что начался он не вчера – это давняя история. Он ведь встречается с ней в ее пижонском жилом комплексе в центре, так? А там ведь наверняка и секьюрити есть, и швейцары, и…

– Полиция все это быстро сообразит, я знаю, – говорит она. – Это-то меня и беспокоит. Они станут смотреть на Саймона – и увидят меня, его жену.

– Есть у меня на этот счет одна мысль. Если уж они все равно начнут смотреть в его сторону, а от этого никуда не деться, то, может, поможем им сосредоточиться на нем одном?

Вики выпрямляется, настораживается.

– О чем ты?

– О том… Может, есть что-нибудь такое, что поможет нам подогреть интерес полиции к Саймону…

– То есть подставить его?

Я вскидываю обе руки.

– Я же защитить тебя хочу, Вики. Только защитить, и все…

– Хм. – Вики встает с дивана и начинает вышагивать по комнате.

«Хм» – это не то же самое, что «нет». С задумчивым видом она медленно расхаживает по гостиной и смотрит куда-то вдаль, словно представляет, как все будет.

– Я знаю, он небезразличен тебе, но…

– Был небезразличен, пока я не узнала, что он трахает Лорен, – перебивает она. – И протрахивает с ней мои деньги.

Надо это запомнить. Когда я уведу у Вики все деньги, мне лучше будет сесть на самолет и улететь куда-нибудь подальше.

А пока пусть думает, не буду ее подталкивать. Я делаю себе кофе и выпиваю чашечку, а она все кружит по комнате, то бубнит что-то себе под нос, то качает головой, как будто не верит, что дело дошло до этого. Мечется между злостью на неверность Саймона, злостью на собственную глупость и поисками ответа на вопрос, как далеко она готова зайти, чтобы исправить положение.

Нарезая уже двадцатый круг по моей гостиной, Вики вдруг останавливается, поворачивается на пятке и, поставив руки на бедра, кивает:

– Так мы и сделаем. Увлечем копов настолько, чтобы они думать обо мне забыли и во все глаза глядели только на Саймона. Подставим этого хитрожопого ублюдка. – Она качает указательным пальцем. – И я совершенно точно знаю, как это сделать.

59. День после Хэллоуина. Джейн

Джейн Бёрк возвращается в дом Бетанкуров в конце самого длинного рабочего дня, который выпадал на ее долю за годы службы в полиции, а сама все время думает о школе.

– Роб, – говорит она, сидя за рулем с гарнитурой в ухе.

– Привет, Джейн, – отвечает Роберт Далилло, сержант отделения-близнеца их собственного отделения, полиции Грейс-Парк. – Слышал, у вас там прямо настоящее преступление случилось?

– Ага, и догадайся, кто ведет расследование?

– Да ну? Повезло тебе. Зачем звонишь?

– Помнишь Саймона Добиаса из нашей школы?

– Э-э… нет. А что, должен? Он был в моем классе или в твоем?

– В моем, – отвечает Джейн. – Умный такой парнишка. Речь говорил. На выпуске.

– Я мало кого знал из тех, кто был моложе.

– Да ладно, не важно. Слушай, там твои ребята отыскали в архивах жалобу, которую Саймон Добиас подавал в две тысячи четвертом году…

– Это имеет какое-то отношение к вашему убийству?

– Поживем – увидим. Слушай, не могли бы твои ребята еще поискать в архивах и передать мне все, что у вас есть на него? Саймон Добиас. Д-О-Б-И-А-С.

– Да конечно, Джейн, не проблема. Завтра с утра займусь. Думаешь, парнишка из твоего класса угробил вашу мадам?

– Рано пока говорить, – отвечает Джейн, сворачивая на Латроу у дома Бетанкуров. – Ладно, до завтра. Мне пора.

* * *

– Надеюсь, ты не весь день провела здесь, – говорит Джейн эксперту-криминалисту Риа Пераино, которая встречает ее на пороге дома Бетанкуров.

– Нет, я съездила домой, уложила детей спать и вернулась. Знала, что тебе и без меня есть чем заняться. К тому же мою работу лучше делать ночью. Днем свет мешает: окна большие, на улице солнце… Ничего не разглядишь.

Джейн натягивает на руки перчатки, на ноги – бахилы и, ступая след в след, идет за Риа, идет по проложенной тропе, вверх по лестнице на площадку второго этажа, где все и случилось – именно здесь преступник нагнал жертву, одолел ее и накинул петлю ей на шею.

Риа опрыскивает деревянный пол люминолом. Пшиканье баллончика наводит Джейн на мысли о том, какая грязь у нее дома и как там давно не было уборки.

– Готова?

– Готова, – отвечает Джейн.

Риа выключает свет, погружая во тьму весь дом. В темноте по всей лестничной площадке второго этажа проступают цепочки мерцающих голубоватых пятен – точки, штрихи, мелкие лужицы, химолюминесцентная реакция, результат взаимодействия люминола с частичками железа, содержащегося в крови человека.

Как обычно, крови оказывается больше, чем кажется на первый взгляд. На полу в холле брызги в основном разрозненные, но на участке между лестницей и перевернутым столиком они сгущаются, как кляксы на промокательной бумаге.

– Преступник ударил ее по голове сзади, справа, возможно, прямо здесь, – говорит Риа, показывая пальцем; его контуры еле видны на мерцающем фоне голубой от реактива крови. – Там, где капель больше всего, они самые крупные и, значит, самые тяжелые. Капли помельче и полегче разлетаются дальше.

Джейн прослеживает расстояние взглядом.

– Крови не очень много, да и рана была не слишком серьезной.

– Зато есть второе сгущение кровяных следов, у столика, – говорит Джейн. – Там, где мы нашли телефон.

– Да, а вот это интересно, правда?

Риа распыляет раствор люминола на кровь возле столика, отчего голубое свечение становится еще ярче.

– Пятна крови. Сначала телефон упал и проскользил по полу несколько футов, но до столика не долетел. А потом скользнул еще на несколько футов и оказался там, где мы его нашли.

Джейн видит следы. Действительно, небольшой предмет скользнул по полу, замер – пятно побольше и более четкое; потом скольжение продолжилось, но под другим углом, на десять-пятнадцать градусов в сторону от первоначального направления, и завершилось прямо под столом.

– Вот что мне здесь кажется странным, – говорит Риа. – С первым пятном все понятно. В пылу борьбы телефон упал и скользнул в сторону. На его корпус попала кровь, вот из-за нее он и катился по полу так легко.

– Ну и?..

– Это могло произойти несколькими разными способами. Например, преступник мог напасть на жертву вот здесь, скрутить, подтащить к лестнице, ударить по голове, отчего кровь брызнула в разные стороны, жертва упала, выронила телефон, и тот отлетел в сторону.

– А может быть, преступник отшвырнул телефон сам, – предполагает Джейн. – Чтобы не дать жертве воспользоваться им.

– Может быть, и так. А может, это она уронила телефон, потом потянулась за ним, но не смогла схватить, а, наоборот, оттолкнула еще дальше – в разгаре борьбы такое бывает… Короче, неизвестно. Но дело не в этом. Меня смущает совсем не то, что телефон скользнул по полу.

– А что тебя смущает?

– То, что он сделал это дважды. Причем во второй раз под слегка другим углом, видишь?

– Вижу, конечно.

– Вот это второе движение телефона меня и настораживает.

– Согласна, – говорит Джейн. – Значит, во второй раз его подтолкнули. Во время борьбы он мог скользнуть и сам, но во второй раз ему точно кто-то помог. Может… может, это она пыталась схватить его, чтобы позвонить в «девять-один-один». Или нападающий пнул телефон ногой, чтобы не дать ей до него дотянуться…

– Конечно, в теории все возможно, но есть одна вещь, – говорит Риа. – Если кто-то пнет, или толкнет, или как-то иначе воздействует на телефон, уже лежащий на полу, то рука или нога этого человека, скорее всего, войдет в контакт с полом, так?

– Ну… наверное, так, да.

– Не наверное, а точно, Джейн. Вот представь: я бросаюсь на пол в попытке схватить телефон. Я уже ранена, я борюсь за жизнь, но при этом аккуратно беру телефон за корпус двумя пальчиками сверху? Да нет же, я скорее упаду прямо на него, и тут все будет в моей крови, так что и не разберешь, что вообще случилось. А что видим мы? Мы видим точно прочерченную линию, чуть надломленную посередине – след двух движений телефона.

– То есть никто не бросался за телефоном. Его просто подтолкнули ногой?

– Тоже нет. Никто не наступал ни на сам кровяной след, ни рядом с ним. Следов обуви нет. Видишь?

– О’кей, значит, кто-то встал рядом с кровавой полосой, не наступая на нее, и слегка толкнул телефон носком или боковой стороной ботинка. Поэтому и следов не осталось, верно?

Риа включает свет.

– Ну, в общем, да, – говорит она. – Но разве это не странно?

Глаза Джейн не сразу привыкают к яркому свету.

– О ком мы говорим? В холле в момент убийства были двое – убийца и его жертва. Жертва никак не могла встать, подойти к телефону и аккуратным движением ноги послать его точно под стол, как гольфист посылает мяч в лунку.

– Разумеется, нет, – соглашается Джейн. – Жертва вообще ничего не могла делать аккуратно. Она же боролась с убийцей. Значит, это сделал он.

– Согласна. Но, пока Лорен жива, он тоже вряд ли будет действовать спокойно, аккуратно, размеренно и методично. Так он сможет себя вести, когда все будет кончено. Когда умрет жертва. Разве не так?

– Так. – Джейн переводит дыхание, задумывается. – Телефон подтолкнул убийца, и сделал он это, когда Лорен уже была мертва.

– Вот и представь. – Риа начинает ходить по площадке, в действии реконструируя свою теорию. – Жертва мертва, убийца подходит к телефону и осторожно, чтобы не наступить в кровь… – Она делает левой ступней такое движение, как будто загоняет что-то под стол. – И отправляет телефон под стол, даже не коснувшись ногой пола.

Джейн ненадолго задумывается, кивает:

– Согласна. Похоже, что все именно так и было.

– Но зачем отправлять телефон под стол?

– Чтобы… чтобы спрятать его. Нет?

Но Риа не по вкусу эта теория.

– Джейн, Лорен в это время уже болталась в петле. Кругом была кровь. Преступник же не дурак. Он не мог не знать, что убийство будут расследовать и копы прочешут весь дом, и особенно холл, до последнего уголка. Или ты думаешь, он надеялся, что мы не догадаемся заглянуть за столик в пяти шагах от того места, где убийца сбил жертву с ног?

– Так-то оно так, но не забывай: преступники постоянно делают ошибки. Особенно непрофессионалы. Они же нервничают. Вот смотри: он только что убил Лорен, он психует, видит телефон и пинком загоняет его под стол. Это, конечно, не самый интеллектуальный поступок в его жизни, но разве не мог убийца просто свалять дурака?

Риа мотает головой.

– Я что-то упустила? – спрашивает Джейн.

Риа пожимает плечами:

– Да нет, ты, может, и права. Ну, увидел он телефон, психанул и в панике закинул его куда подальше…

– Вот именно.

– Но почему он просто не забрал аппарат с собой?

– Почему не… ха. – Джейн начинает мерить шагами комнату, как делает всегда, когда раздумывает над чем-то сложным, но тут же останавливается, вспомнив, сколько тут следов, которые легко испортить. – Так, – говорит она. – Допустим, я – убийца. У меня роман с Лорен. У нас есть предоплаченные телефоны, которыми мы пользуемся только для одной цели – посылать друг другу любовные сообщения.

– Так.

– И вот я убиваю Лорен, – продолжает Джейн, – то ли умышленно, то ли случайно, в пылу ревности, и вдруг вижу на полу ее розовый телефон. Я знаю, что он такое. Понимаю, что если он попадет в руки копам, то они наверняка прочитают все наши сообщения и узнают о нашем романе. И тогда я подхожу к этому телефону и…

– Забрасываешь его под стол? – не выдерживает Риа. – Зная, что мы его там найдем?

– Нет. Я поднимаю его. – Джейн смотрит на Риа. – Поднимаю и уношу с собой. Я не оставлю его здесь, не допущу, чтобы он достался копам. Я забираю телефон с собой, так, чтобы полиция даже не догадалась о его существовании. Только так полиция никогда ничего не узнает. В этом-то и смысл предоплаченного мобильника. Его владельца невозможно вычислить.

– Так зачем он тогда забросил его под стол, если знал, что мы его там найдем? – настаивает Риа.

Джейн вскидывает голову:

– Он хотел, чтобы мы его нашли. Нашли как бы случайно – он же не преподнес его нам в подарочной коробке с бантом. Нет, он обставил все так, словно телефон оказался под столом по недосмотру. Ты правильно говоришь – ни один преступник не может быть глуп настолько, чтобы верить, будто полиция не найдет улику в трех шагах от места убийства.

Риа кивает:

– Он хотел, чтобы мы нашли этот телефон.

– Хотел, чтобы мы его нашли. – Джейн обдумывает эту мысль. – Хотел, чтобы мы зациклились на человеке, который стоит за этими любовными записочками, – на бойфренде Лорен. – Она смотрит на Риа. – Черт меня подери.

– Так, может, это не бойфренд ее убил? – говорит Риа. – И, может, нам стоит перестать называть убийцу «он»?

Джейн запускает в волосы пальцы.

– У меня и так был долгий день. А тут еще ты со своими вопросами… Мне надо хорошенько все это обдумать.

– Прости, я не хотела осложнять тебе жизнь, – говорит Риа.

Джейн улыбается ей в ответ, но ее улыбка тут же гаснет.

– Так, может, у нас тут не треугольник, а квадрат? Что, если бойфренд Лорен тоже был женат? Его жена узнала о любовнице, убила ее и обставила все так, чтобы мы заподозрили ее неверного мужа…

Риа поворачивается к ней с улыбкой:

– Вот она, фантазия женщины, которая хоть раз стала жертвой измены, – говорит она. – Двух птиц одним камнем.