Текст книги "Дома страха и лжи. Комплект из 3 книг"

60. Дни перед Хэллоуином

ЧЕТВЕРГ, 27 ОКТЯБРЯ 2022 ГОДА

Наверное, я сошел с ума от того, что мне предстоит сделать. Возможно, чувство вины перед Вики тоже искажает мое восприятие. Но у меня полное ощущение того, что Вики стала вести себя со мной как-то иначе. Она более заботлива, выказывает привязанность.

Вчера вечером она даже легла со мной спать. Я – жаворонок, рано в кровать и рано вставать, как говорится, а вот она типичная сова, ложится за полночь и спит до восьми, а то и до девяти…

Но вчера Вики легла спать вместе со мной.

– Хочешь, составлю тебе компанию? – спросила она.

Я не знал, что делать. Во мне словно боролись два начала. Я ведь теперь с тобой, Лорен, во всем, кроме официального брака, так что спать с собственной женой показалось мне кощунством.

Надо же, как поворачивается жизнь… И до чего мне было больно и неловко, когда пришлось изобретать предлог, чтобы отказать ей!

Но это, наверное, просто моя паранойя. Ее внезапный интерес ко мне – чистая случайность.

Иначе и быть не может. Вряд ли Вики о чем-то догадывается.

61. Вики

Никто не обратит особого внимания на женщину в спортивном костюме, с наушниками в ушах, энергично шагающую по району, явно для тренировки, даже если она появляется здесь не в первый раз и даже если каждый раз задерживается у одного и того же дома. С мужчинами все по-другому. Если где-то регулярно останавливается незнакомый мужчина, в голову всегда приходят недобрые мысли – кого он подкарауливает? А вдруг он сталкер? Надо бы за ним понаблюдать… А женщина может ходить одним и тем же маршрутом изо дня в день, и никто даже не заметит.

По крайней мере, никто пока не заметил, что я вот уже несколько недель хожу мимо дома Лорен и даже иногда останавливаюсь рядом – правда, ненадолго, – притворяюсь, будто только что получила сообщение и мне срочно надо его прочитать. В конце концов, какой от меня может быть вред, ведь я безобидная женщина…

Иногда я не прохожу, а проезжаю мимо ее особняка, но машина – совсем другое дело: она большая, заметная и может вызывать подозрение. Так что на машине я приезжаю сюда только ночью и никогда не задерживаюсь дольше чем на пару минут.

В светлое время суток, вот как сейчас, в восемь тридцать утра, в четверг, я предпочитаю проходить тут пешком. Кстати, пешком легче варьировать маршрут, так что я могу пройти мимо ее дома второй раз секунд через тридцать, если понадобится.

Золотодобытчица Лорен, надо отдать ей должное, не поменяла привычный ритм жизни с наступлением осени. В восемь тридцать утра она каждое утро направляется на трехмильную пробежку по Грейс-Виллидж. В десять тридцать у нее теннис в «Грейс кантри клаб», каждый божий день, кроме уикенда. Потом ланч с партнером по теннису, а в час дня она встречается еще с одной компанией, и они вчетвером играют в гольф.

Я только перечислила все это – и уже устала. Но что поделаешь – золотодобытчицы должны поддерживать себя в форме, чтобы оставаться аппетитными, так ведь?

Интересно, какой у нее план на те дни, когда погода испортится по-настоящему, причем испортится внезапно, как это бывает в Чикаго? Неужели и тогда она будет колотить сначала ракеткой по мячу, а потом клюшкой по мячику для гольфа, пока не пройдет все восемнадцать лунок? А когда пойдет снег – никто ведь не играет на улице в такую погоду?

Хотя какая теперь разница? Лорен уже не увидит следующей зимы, ни в Чикаго, ни в другом месте. Ей осталось… так, погоди-ка… сегодня у нас четверг… 108 часов до конца ежегодной процедуры выбора между сладостями и гадостями в понедельник.

Хэллоуин – идеальный выбор. Она будет дома, на улице стемнеет, и, главное, Кристиан сможет пройти по улице в маскарадном костюме, не привлекая ничьего внимания. Без двух минут семь, когда ряженые уже разойдутся по домам, он шагнет под кирпичный портик над ее парадной дверью, позвонит, она откроет, и он успокоит ее навсегда из пистолета с глушителем. Как говорится, трам-бам, спасибо, мадам. А когда он повернется, чтобы уйти, свет во всей деревне уже погаснет, так что и без того темная осенняя ночь станет совсем непроглядной.

Так удобно – просто удивительно, почему не все убийства происходят на Хэллоуин.

Слава богу, что Кристиан…

Хотя что я все «Кристиан» да «Кристиан»? Великое дело – сила привычки. Так боюсь, чтобы имя «Ник» как-нибудь случайно не соскочило у меня с языка, что заставляю себя даже мысленно называть его только так: Кристиан Ньюсом, Кристиан Ньюсом, и никак иначе!

Короче, слава богу, что Кристиан сам додумался до этой идеи с Хэллоуином, а то пришлось бы втюхивать ему еще и эту мысль, да как-нибудь исподтишка, чтобы он не обиделся… Ох уж мне эти мужчины и их эго!

Идея подставить Саймона тоже, кстати, принадлежит ему. Еще одна очевидная мысль, которую я не хотела озвучивать сама. Все становится намного, намного проще, когда мужчина верит, что додумался до всего сам. К счастью, недостатком уверенности в себе Кристиан не страдает.

Интересно, обсуждал он наше маленькое дельце со своим дружком Гевином или нет? Да, о нем я тоже знаю. В школе я терпеть не могла делать домашние задания, но время идет, и человек меняется.

Этот план они наверняка сварганили вместе. Сидели, поди, несколько часов, обсасывали каждую возможность… Обсуждали, как Кристиан должен «подготовить» меня к идее убийства… А еще к тому, чтобы повесить все на Саймона – как будто для меня самой это было не главное.

Кстати… а если бы мне захотелось побывать в гостях у Лорен, но так, чтобы она об этом не узнала, то как бы я могла это устроить?

Войти в парадную дверь – нет. Конечно, там кирпичный портик, такой уютный, он загораживает каждого, кто стоит на крыльце, от взглядов с улицы, но нет – вряд ли Лорен имеет привычку не запирать дверь. Слева от парадной двери гараж на три машины – тоже не вариант. Справа от двери – справа, если смотреть с моей стороны, то есть с севера, – большущее окно, под ним кусты и сад. Заглянуть через это окно в дом наверняка можно, но сомневаюсь, чтобы оно когда-нибудь открывалось. Не ломать же его снаружи, на виду у всех, кто ходит и ездит по Латроу-авеню…

Нет, в дом надо входить с юга. Там, за гаражом, между домом и сплошной деревянной изгородью, за которой начинается соседский участок, есть дорожка, на нее выходит окно, и оно все последние пять дней стоит приоткрытым. Наверное, это окно кухни. Судя по его высоте и ширине, я в него пролезу. Правда, может, придется выдавить защитную сетку…

О, а вот и она. Чешет по Латроу-авеню, завершая трехмильную пробежку, – сексуальная зараза, Золотодобытчица Лорен собственной персоной, в велосипедках, так плотно обтягивающих ее безупречную задницу, что у каждого встречного мужика при одном взгляде на нее наверняка стояк делается.

Она, конечно, красотка, надо отдать ей должное. И я не виню Саймона за то, что он в нее втрескался.

Хотя нет, виню.

Но мне пора. Я в хорошем темпе прохожу мимо нее – наушники в ушах, сама вся такая спортивная – и даже не поворачиваю головы в ее сторону.

Наслаждайся жизнью, Лорен. Тебе уже немного осталось – всего пять дней.

* * *

Я возвращаюсь к машине, которая ждет меня у здания начальной школы – единственное место здесь, где можно спокойно встать у обочины, не вызывая подозрений, – сажусь за руль и еду назад, в Грин-Парк. Ставлю машину во втором гараже, который в переулке, и захожу в дом через черный ход.

Там, у входной двери, есть стенной шкаф, в который Саймон никогда даже не заглядывает. Я открываю его и достаю оттуда костюм, который припасла для Кристиана, – черный дурацкий балахон с длиннющим капюшоном. Я купила его в специальном магазине предпраздничных распродаж, которые открываются только в октябре, перед Хэллоуином. Платила, разумеется, наличкой. Причем спрятала волосы под бейсболку, надела очки без диоптрий и здоровенную дутую куртку. Правда, никаких камер наблюдения я там все равно не заметила, но если б они были, то вряд ли в таком виде меня смог бы кто-то опознать.

«Мрачный Жнец», так этот костюм именуется в продаже, шел в комплекте с серпом на длинной ручке, но этот аксессуар я сразу выбросила. Балахон полностью скроет фигуру Кристиана, а длинный капюшон не позволит никому разглядеть его лицо, хотя сам он при этом будет все видеть. Идеальный вариант.

На дне шкафа, под костюмом, стоит пара ботинок от «Пол Рой», модели «Пик эксплорер», тринадцатый номер – размер обуви Кристиана. Их я тоже купила за наличку в магазине уцененной обуви, для визита в который оделась совершенно иначе.

Беру костюм и ботинки и отношу их в другой шкаф, тоже на первом этаже, но возле входа из внутреннего гаража, где ставит машину Саймон. Открываю шкаф, заглядываю внутрь. Там пара старых прогулочных туфель, которые Саймон давно уже не носит, и запасная пара туфель для бега.

Ага, вот они, ботинки «Пик эксплорер». Та же модель, тот же цвет, что и у тех, которые я купила для Кристиана.

Я поднимаюсь наверх, в главную спальню, где открываю платяной шкаф Саймона. В его глубинах висит костюм «Мрачный Жнец», который Саймон купил себе в прошлом году, но так и не надел.

Точно такой, как тот, который я купила Кристиану.

Одинаковые костюмы, одинаковые ботинки.

Саймон не единственный, кто затаил обиду.

62. Кристиан

– Купила, – говорит Вики, взбегая по лестнице моего кондо, и протягивает мне пакет с костюмом Мрачного Жнеца.

– Платила наличными? – спрашиваю я. – От камер пряталась?

– Да.

Я вынимаю из пакета костюм и с помощью Вики натягиваю его через голову.

– Как я выгляжу?

– Сам знаешь, – говорит она. – Как персонаж из фильма по Стивену Кингу. Но знаешь, что главное? В нем ты абсолютно неузнаваем.

И мы идем в ванную, где я смотрю на себя в зеркало.

– Он же бесформенный, – говорит Вики. – И капюшон большой, лица снаружи не видно.

– Ага, точно.

– Он абсолютно анонимен. В нем что ты, что тощий подросток, что его толстый неуклюжий родитель, никакой разницы.

– Или твой муж Саймон?

– Вот именно.

– Мне нравится. Отлично. Ты молодец. А ботинки купила?

– Да, – говорит она. – Точно такие же есть у Саймона.

– А размер какой? Надеюсь, тринадцатый?

– Размер тринадцатый. И да, их я тоже купила за наличные, а еще надела шляпу, очки и другую одежду, не ту, в которой ходила за костюмом.

Хорошо, очень хорошо. Мы возвращаемся в комнату.

– Нам надо прервать все контакты друг с другом, – говорю я Вики. – Не должно остаться никаких следов нашей связи.

– Абсолютно.

– У тебя есть какие-то свидетельства связи со мной? Саймон знает, что ты со мной встречалась?

– Саймон не знает даже о том, что ты существуешь. Я не говорила ему, что ходила к советнику по финансам. И не хотела бы, чтобы он узнал об этом от кого-то другого.

– У тебя остались какие-нибудь материалы, брошюры из моего офиса?

– Кажется, да.

– Найди их и опусти в шредер или сожги.

– О’кей.

– Ты когда-нибудь набирала мое имя? Искала меня в инете?

Вики задумывается:

– Искала, когда подбирала советника по финансам.

– Тогда выброси свой компьютер.

– Я могу его почистить…

– Нет, нет, почистить мало. Копы сейчас умеют восстанавливать все стертое. Разбей компьютер на части и выброси в реку. Я не шучу, Вики. Это очень серьезно.

– О’кей, сделаю.

– Я уже отправил туда мой лэптоп. Разбил его, разделил на две половины и уничтожил каждую. Выскреб малейшие твои следы из этой квартиры.

– А копия трастового завещания Саймона у тебя? – спрашивает она.

Была у меня – прошедшее время. Я порвал ее сегодня утром, а клочки сжег в камине.

– Копы могут обыскать хоть всю квартиру, Вики. Твоих следов они здесь не найдут. Ни в компьютере. Ни на бумаге. Вообще никаких.

– А как насчет этих… ну… моих собственных?

– Ты про ДНК? Их тоже нет. Я избавился от постельного белья. Сначала выстирал, а потом выбросил в мусорный контейнер в переулке. Так что, когда все произойдет, оно будет уже далеко отсюда.

Я сажусь на диван рядом с ней.

– А теперь твой телефон. Ты же звонила мне и отправляла эсэмэски.

Вики краснеет:

– У меня одноразовый.

– Ты… у тебя одноразовый мобильник?

– Да, тот, по которому я тебе звонила. Предоплаченный. Ты удивлен? Думаешь, мне хотелось, чтобы Саймон заглянул в телефонные счета и спросил себя, что это за номер, по которому я все время названиваю?

Да, она права. Ф-фу… Одной заботой меньше. Конечно, я тоже все время звонил ей по одноразовому мобильнику, но я-то делал это совсем с другой целью – чтобы смыться потом от нее со всеми денежками, хотя ей вовсе не обязательно об этом знать.

– Значит, мы прикрыты со всех сторон. Ты разобьешь свой компьютер. Выбросишь телефон. И полный порядок. – Я потираю руки.

– Ты уже купил пистолет? – спрашивает Вики.

Нет еще. Пистолет я возьму у Гевина. У него с глушителем. Но про Гевина она ничего не знает.

– Скоро, – говорю я.

Просто не верится. Не верится, что я это делаю.

Двадцать один миллион долларов, – мысленно повторяю я себе еще раз. – Двадцать один миллион.

* * *

– Что-то случилось? – Эмили заглядывает ко мне в кабинет в четверг после полудня. – Вы меня звали?

– Да, зайди ко мне на секунду, Эм. Присаживайся.

Наверняка она ломает сейчас голову, что мне от нее понадобилось. До сих пор я почти ничего от нее не требовал. Она отвечает на звонки по телефону, который практически не звонит. При ней ко мне в офис целых пять раз приходили потенциальные клиенты – два раза Вики, а еще троих, которые появлялись после нее, я вежливо отшил, объяснив им, что мой текущий счет закрыт, но что я буду счастлив поговорить с ними, как только возобновлю финансирование.

Она никогда ничего за мной не стенографировала – я даже не знаю, требуется это еще от секретарш или уже нет. Она не написала ни одного письма, ни разу не приготовила кофе. Короче, я плачу этой девятнадцатилетней девчонке по девятнадцать долларов в час за четыре часа в день, чтобы она готовилась к занятиям у меня в офисе.

Эмили садится, раздумывая, не стоило ли прихватить с собой блокнот. Ее грязно-белый хвостик прыгает, когда она шарит по карманам в поисках ручки.

– Это ненадолго. Слушай, Эм. Мне предстоит релокация. Я решил уехать в Париж на время. Улетаю прямо сегодня.

– А, о’кей. – Она хорошо держит удар, хотя, спорю на что угодно, работа у меня ей нравилась.

– Так что собирай свои вещи и можешь быть свободна, прямо сейчас. – Я протягиваю ей деньги, две тысячи долларов. – Считай, что это твое выходное пособие.

– Я же временная помощница, мистер Ньюсом. Вы не обязаны платить мне выходные.

– Ничего, пусть это будет бонус. Мой вклад в фонд оплаты образования Эмили.

Она пересчитывает деньги и открывает рот в безмолвном «вау». Еще бы, я только что вручил ей месячную зарплату или даже больше.

– Правда?

– Правда. Удачи тебе, Эмили. Надеюсь, что о тебе еще напишут когда-нибудь в газетах.

* * *

Когда Эмили уходит, я снимаю со стола в приемной гладкий настольный ноутбук и разбиваю его на части. Потом повторяю то же самое с основной машиной. Осколки компьютеров слишком тяжелые для мусорного пакета, поэтому я складываю их в спортивные сумки.

Покончив с техникой, проверяю ящики письменного стола Эмили и нахожу блокнот для записи посетителей. На копирке, которой проложены его страницы, несколько раз отпечаталось имя Вики. Я разрываю эти страницы в клочки и тоже бросаю их в мусор.

Офис выглядит разоренным, как после бандитского налета. Но это уже не важно. Все равно «Ньюсом Капитал Гроуф» доживает свои последние часы в бизнесе.

А самое главное, здесь нет больше ни следа Вики Ланьер.

63. Вики

Пятница, четверть восьмого утра. Конрад Бетанкур выходит из здания на Мичиган-авеню, где у него квартира. На нем дорогое длинное пальто из шерсти, руки свободны, а сзади лифтер тащит за ним чемодан и что-то длинное вроде клюшек для гольфа.

Значит, все верно – Конрад живет в городской квартире, а не в доме в Грейс-Виллидж.

Пока он усаживается в черный легковой автомобиль, лифтер грузит его вещи в багажник. Машина отъезжает, лифтер подходит к двери, но не успевает войти внутрь, как появляюсь я.

– Извините меня, пожалуйста! Это не мистера Бетанкура я только что упустила?

Лифтер, высокий седой мужчина с добрым лицом, улыбается.

– Боюсь, что так, мисс. Только что выехал в аэропорт О’Хара.

– Вот черт… Я из «Трибьюн», мне надо задать ему пару вопросов. В аэропорт, говорите?

– Да, мэм. Вы можете оставить ему записку в фойе, на стойке портье.

– Спасибо, не надо. У меня есть его мобильный номер. Я надеялась сделать снимок для статьи…

– Мистера Бетанкура не будет до конца недели, мисс.

Конрад уехал на всю неделю?

Значит, в понедельник, 31 октября, его не будет в городе. Отлично.

64. Саймон

Утро пятницы выдалось сумрачным и промозглым, под стать времени года. От школы до Тайтл-энд-Траст-билдинг я иду пешком и задолго до десяти прихожу на место. Видимо, я шел быстрее обычного, хотя сам этого не заметил. Наверное, нервы.

В фойе я беру кофе и включаю телефон. В десять отправляю сообщение:

Доброе утро принцесса.

Ответ от нее приходит не сразу. Я пью кофе, смотрю, как входят в здание люди, как они отмечаются у охраны, как проводят пропусками по сканерам и металлические ворота пропускают их к кабинам лифтов. Наконец мой телефон пищит:

Привет

Не очень-то душевно. Мой ответ:

Ненавижу пятницы. Все любят, а я ненавижу. Потому что не смогу поговорить с тобой до понедельника.

Она не отвечает. Нормальный человек на моем месте решил бы, что она либо занята, либо не хочет общаться. Я даю ей еще один шанс:

Каждый день, когда я не вижу тебя и не пишу тебе, для меня пытка.

В строке ответа перемигиваются точки. Наконец через две с лишним минуты приходит и сам ответ:

Я знаю паршиво.

Так, так, значит, красноречием мы сегодня не блещем? Но я все же делаю попытку раскрутить ее на большее:

Очень скоро мы будем вместе всегда, а не только пн-вт-ср-чет.

Не отвечает. Кофе уже остыл, и его можно пить большими глотками. Так я и делаю – а что мне еще остается? Разговор явно не клеится. Я бросаю последний шар:

Что-то не так? Ты занята?

На этот раз ответ приходит почти мгновенно:

Да извини

Что – да? Ты занята или что-то не так? Нормальный человек – ну, или хотя бы наполовину нормальный, – получив такое сообщение, не будет настаивать. И я заканчиваю сеанс.

Ладно, надеюсь, у тебя все в порядке. Жду не дождусь, когда увижу тебя в понедельник. Доброго тебе уикенда! Люблю тебя! До встречи в понедельник, на Хэллоуин.

И опять ответ приходит быстро:

Я тоже.

Какое-то время я смотрю на телефон. Тишина. Я отключаюсь, сую аппарат в карман и выхожу из здания под первые капли дождя.

65. Вики

Пятница, полдень. Подхожу к двери гаража Кристиана в переулке. Набираю код. Дверь со скрежетом отъезжает в сторону. Я закрываю зонт, вхожу. Внутри меня уже ждет Кристиан. Он нажимает кнопку, дверь за мной возвращается на место.

Выглядит он как обычно – мужская модель, красавчик, но внутри весь на нервах, это видно по его хмурому лицу и темным кругам под глазами.

Я поднимаюсь за ним в квартиру. Здесь пахнет иначе. То есть обычно здесь вообще ничем не пахнет, разве иногда легкий аромат его одеколона или дезодоранта, если он после спортзала. Но сегодня в воздухе висит отчетливый запах дезинфекции.

– Ты убирался.

– Протер все поверхности. Не хочу, чтобы остались твои отпечатки. Пропылесосил. Надо было уничтожить все твои следы.

Молодец, Кристиан, хороший мальчик.

– Надеюсь, ты не против, если я зайду в туалет.

– Не против, – отвечает он. – Потом снова вытру.

Вот это я понимаю, серьезный подход к делу. Молодец, Кристиан! Нельзя, чтобы в его квартире хоть что-то от меня осталось.

Захожу в ванную, святилище его тщеславия, где главными предметами культа выступает титановый набор – зубная щетка, бритва, ножнички, триммер для волос в носу и гребаный контейнер для зубной нити. Странно, что контейнер для использованной туалетной бумаги в углу не из титана.

Когда я выхожу, он уже поджидает меня, нервный, как девочка перед первым причастием.

– Ты уничтожила свой компьютер?

– Разбила на куски и разбросала по разным помойкам.

– Хорошо. А одноразовый телефон, от него ты избавилась?

– Нет пока, – отвечаю я. – Вдруг нам еще придется поговорить? Сегодня же только пятница.

– По-моему, мы все уже сказали, – отвечает он. – И лучше нам до понедельника не встречаться. Да и после понедельника тоже. Какое-то время.

Я хмурю лоб так, словно меня очень тревожит грядущая разлука, словно я и представить не могу, как мне столько дней прожить без мужчины моей мечты.

– Какое-то время – это сколько?

– Вики, мы должны быть готовы к тому, что будет расследование. – Он кладет руки мне на плечи. Сейчас будет читать мне лекцию о том, что бывает после убийства, а я – внимать ему и кивать, хотя на самом деле он отстает от меня на десять шагов.

– Лорен – богатая женщина из города богачей, – продолжает Кристиан. – Дело будет громкое. Если, конечно, Саймон не проявил ум и не замел следы – а на это нам нельзя полагаться, – то полиция быстро вычислит, что у нее был с ним роман. Ты должна быть готова к тому, что однажды к вам домой придут с обыском.

Я и так готова.

– Приготовься к тому, что тебя будет допрашивать полиция.

Только не это. Для меня это будет настоящая катастрофа.

– Приготовься спокойно смотреть Саймону в глаза и разыгрывать неведение, когда он скажет тебе, что женщину по имени Лорен Бетанкур только что убили в Грейс-Виллидж.

Господи, да он сам просто комок нервов.

– Если Саймон хотя бы заподозрит, что за этим стоишь ты, – говорит Кристиан, – то может подать на развод не раздумывая. И тогда все это окажется зря…

– С Саймоном я справлюсь. Я с ним уже десять лет справляюсь.

– Да, но в это представление ты должна будешь вложить душу и сердце, детка.

– Пистолет уже у тебя?

– Не говоря о… Что?

– Пистолет уже у тебя? – повторяю я. – Ты говорил, что купишь…

– Да, у меня.

– Какой?

– Ты… разбираешься в оружии? – спрашивает он удивленно.

– Я выросла в Западной Вирджинии, ты что, забыл?

В Западной Вирджинии выросла не я, а Вики Ланьер, мое альтер эго. Но мой отец был заядлым охотником и иногда брал меня с собой на охоту. И в тир тоже брал, и даже давал пострелять, но только из пистолетов.

– Так какой у тебя пистолет? – спрашиваю я снова.

– «Глок».

– Какой «Глок»? Двадцать третий?

Он делает шаг назад.

– Ха, ты и правда разбираешься… Вообще-то семнадцатый.

– Очень хорошо. А подавитель звука к нему у тебя есть?

– Что?

– Глушитель, Кристиан. Тебе нужен глушитель.

– А, да, есть.

– Он уже надет?

– Да, он дал… он шел в комплекте.

«Он» – это, надо полагать, его дружок Гевин. У Гевина Финли есть идентификационная карта штата на ношение огнестрельного оружия, и пистолетов у него целых три, то есть три он купил легально.

Вот как полезно иметь в своей команде частного сыщика вроде Рэмбо.

Конечно, Гевин не дал Кристиану собственный пистолет. Этот «Глок» он наверняка купил где-нибудь с рук или через подставное лицо. По крайней мере, я бы так сделала.

– Дай посмотреть, – говорю я ему. – Хочу его проверить.

– Его здесь нет. Но не волнуйся: парень, у которого он сейчас, знает толк в оружии.

– Тебя он тоже знает? И меня?

– Нет, нет, нет, ничего подобного.

Да, да, да, а как же иначе. Речь наверняка идет о Гевине, и Гевин знает, кто я. Они с Кристианом – Ником – лучшие друзья с детства. Он, кстати, тоже мошенник, хотя и помельче.

– Потренируйся в стрельбе, – говорю я.

– Ты хочешь, чтобы я пострелял?

– У тебя же нет опыта. А чтобы попасть в цель даже с близкого расстояния, нужен опыт. Ты должен знать, что пистолет заряжен и готов к стрельбе, тебе надо привыкнуть держать его в руке, а уж стрельба с глушителем…

– Ну, ты прямо как детектив из телика.

Я хлопаю его по груди:

– Обещай, что постреляешь заранее. Нельзя, чтобы тридцать первого вечером ты взял пистолет в руки впервые в жизни.

* * *

– Как поживает зеленый телефон Саймона? – спрашивает меня Кристиан.

– Не знаю, не нашла. А ты забыл, что написано в его дневнике про телефоны? Они не включают их по выходным. С утра пятницы до утра понедельника между ними вообще нет связи.

– Нет, я не забыл. По выходным они залегают на дно. Умные, черти…

– Ага, еще поздравь меня с тем, какие они умные. Для меня это значит одно: где бы ни был сейчас зеленый телефон Саймона, он останется там до понедельника. И, скорее всего, он лежит у него в кабинете, на работе.

– Интересно, где хранит свой розовый телефон Лорен…

– Наверняка тоже прячет куда-нибудь на выходные.

Он мотает головой:

– Тогда не страшно. Вся нужная информация у нас есть. План тоже есть. Зачем нам их телефоны?

Тебе-то они, конечно, не нужны, Кристиан. А вот мне очень даже пригодятся.

– Действительно, – говорю я.

* * *

Кристиан выводит меня через гараж. Я поворачиваюсь к нему раньше, чем он нажимает кнопку.

– Не забудь избавиться от телефона, – говорит он мне. – Это твоя связь со мной.

– В понедельник избавлюсь.

– Вики…

– Для подстраховки. Вдруг мне еще понадобится связаться с тобой. Или тебе со мной.

– Хорошо, ладно, – бурчит он.

– Если возникнет что-то срочное, просто черкни что-нибудь. Телефон будет выключен, но я буду время от времени его проверять. О’кей?

– О’кей.

– Ну, до понедельника?

Он вздыхает, задумывается.

– Думаешь, нам стоит видеться до этого?

– Ну, на всякий случай, – говорю я. – Для успокоения. Просто убедиться, что ничего не случилось и все идет, как задумано. Может быть, проговорить все еще раз.

Он сдается.

– Ладно, наверное, и правда не помешает.

– Я заеду к тебе в полдень, – говорю я. – Ровно в полдень буду здесь, у гаража.

– О’кей.

– Обещай мне, что постреляешь в выходные, – добавляю я.

– Обещаю.

Мы молчим. Наверное, сейчас должен быть момент нежности. Он же считает, что я волнуюсь – и за него, и за наше будущее вдвоем. Короче, надо изобразить слезы перед разлукой, хотя и недолгой… Ладно, пожалуйста.

– Обещай, что мы будем вместе, когда все кончится, – говорю я, и меня даже не тошнит, вот чудо-то!

Кристиан берет меня за руки, нежно целует.

– Конечно, мы будем вместе, – шепчет он. – Иначе зачем тогда это все?

Я киваю, заглядываю ему в глаза:

– Не знаю, что я буду делать, если…

…если мне еще хотя бы секунду придется притворяться, что я без памяти влюблена в тебя, самодовольный кретин. Но эти слова я благоразумно опускаю.

– Со мной все будет хорошо, – заверяет он меня. – Даже отлично.