Текст книги "Мастер своего дела (сборник)"

Ольга Дорофеева. Пятое царство природы

Нажав кнопку «Отбой», Ковач задержал взгляд на телефоне и вздохнул.

Если бы внутри телефона сидел маленький человечек, он, конечно же, сразу бы осознал свою вину и самостоятельно набрал правильный номер, по которому Ковачу предложили бы несколько кандидатур на выбор. Вот так, да – у нас как раз есть три соискателя на эту или подобную должность. Мужчины, МГУ, биофак, опыт работы. И никаких шампиньонов, упаси боже!

Но у японцев давно кончились смышленые человечки, и телефоны теперь выпускались бестолковые. Приходилось все делать самому.

– Кажется, у нас когда-то проходил технолог по компосту, – задумчиво сказала девушка из очередного агентства, выслушав его просьбу. – Но вообще у вас заявка очень сложная, да еще и на два месяца. Найти не успеем, как ваш специалист выздоровеет. Может, вам на биржу труда обратиться? Или аспирант какой захочет подработать?

«Или школьник…» – Сдержанно поблагодарив, Ковач задумался. Биржа труда? С одной стороны, как бы эти любители не заморили его драгоценных шиитаке. А с другой – без специалиста они и сами скоро того…

* * *

– Ну, не знаю. – Инспекторша оторвалась от экрана компьютера. – Такая редкая специальность, мне не попадалась ни разу. Но пару дней назад приходила женщина, вроде бы биолог.

– Вроде бы?

– Документы она потеряла… С Украины приехала, закончила Харьковский университет, не смогла восстановить диплом почему-то. Но записалась биологом, где… ага, вот: миколог, производство посевного… – запнулась, – ми-це-ли-я, технолог производства… Ну что, вызвать ее для интервью?

«Документы потеряла, потеряла кошелек – посадили на горшок. Если она вообще видела это производство, технолог, блин, из Харькова. Два месяца продержаться, два месяца…»

– Будьте добры, – ответил Ковач.

* * *

Женщина оказалась уже немолодой, рыжеволосой, рыхлой, как перезревшая квашня. Больше всего она походила на засидевшуюся в школе учительницу, сонно дефилирующую от одного класса к другому и привычно повторяющую одни и те же темы. Ковач остро подозревал, что так оно и было на самом деле, поэтому не без возмущения пододвинул соискательнице поддон с несколькими бурыми грибочками.

– Lentinula edodes, – она осторожно, даже ласково взяла двумя пальцами невзрачную шляпку, улыбнулась, как старой подруге. – А это – Flammulina, похоже? Ну да, раз у вас производство, то должна быть Flammulina. На опилках выращиваете?

Ковач пожевал губами, подумал, потом встал.

– Пойдемте, покажу.

«Два месяца она продержится».

* * *

Дальше все пошло своим чередом. Биологиня со старомодным именем Леоция воцарилась в лаборатории и принялась холить и лелеять загрустившие было грибочки. Технологический процесс она не просто знала на отлично – она его словно чувствовала кожей. Входя в цех, безошибочно определяла температуру; запуская пальцы в опилки, мурлыкала и регулировала время полива. Драгоценные шиитаке расцветали огромными розовыми кустами, поворачивая ей вслед влюбленные шляпки. Мицелий зрел, контрольные высадки наливались здоровьем. Ковач, хотя и предпочитал дам с маникюром, был доволен и даже подумывал, что неплохо бы иметь двух технологов. Но зарплата, зарплата!.. Даже значительный прирост «поголовья» шиитаке еще одну зарплату не компенсировал бы.

К тому же в личном деле Леоции не все было так гладко, как на производстве. Мало того что она не имела никаких документов, кроме паспорта, так еще наотрез отказывалась говорить о своем трудовом прошлом.

– Может, я на секретном производстве работала, – сонно улыбалась она на расспросы замдиректора. – Не имею права разглашать. Но я ведь вас устраиваю, да? А через месяц ваш технолог вернется, мне все равно уходить. И зачем вам?

– Какие секреты с грибами, – вяло спорил Ковач.

– Не скажите. Генная инженерия, например.

– Грибы-убийцы? – До сих пор он слышал только про помидоры, да и то – в очень малобюджетной комедии. – Солдаты? Мухомор марширует в сторону фронта?

– Такие солдаты будут дороже, чем люди. – Технолог хихикала. – Про модификацию не думали? Например, у грибов не растут волосы, только бахрома. А если добавить человеческий ген…

– А, хватит, Леоция Петровна. Секретное производство выращивало волосатые грибы. Чтоб их чистить было интересней. Лучше признайтесь, что дома по хозяйству сидели, – все мне спокойней будет.

Или на рынке китайскими шмотками торговала. Или мыла подъезды. Или – работала на компанию-конкурента.

И до сих пор работает. Но это предположение было уж совсем никуда и заставляло сердце Ковача биться беспокойно.

* * *

Служба безопасности в компании «Экзотика» занималась исключительно охраной проходной и территории, поэтому с деликатным поручением Ковач решил обратиться к сисадмину Зайцеву. Тот задание понял правильно.

– Пробью по базам, еще могу запрос на Украину направить. Но быстро не будет, придется потрудиться. Где, говорите, она родилась?

– Поселок какой-то в Красноярском крае, – сказал Ковач. – Занесло ее в Харьков. Зайди, я тебе копию паспорта дам.

Энтузиазм Зайцева вызывал у него неприязнь, особенно вкупе с ярким воспоминанием о том, как в компании недавно подвисла клиентская база и тысячи драгоценных шиитаке завяли на отгрузке в ожидании накладных. К Леоции у Ковача таких претензий не было. Правда, работала она недавно, и вот эта неясность, страх этот… Замдиректора неожиданно решил контролировать ее пожестче, чтобы не пропустить возможной диверсии, и на следующее утро в восемь часов уже стоял перед дверью лаборатории.

– Проходите, посмотрите, как я здесь хозяйничаю, – после традиционных приветствий и реверансов Леоция провела его к вешалке с халатами и шапочками. Рядом на стуле стояла коробка с бахилами. – Стерильные условия, а как же. Это же не наша территория, а их. Грибное царство.

– Что? – переспросил Ковач.

– Одно из пяти царств, – объяснила технолог, поправляя голубую шапочку на гладко прилизанных волосах. – Растения, животные, бактерии, вирусы – и грибы.

– Вот что! А я было подумал, – замдиректора усмехнулся, – что царство здесь, в лаборатории. И вы – грибная царица.

– Бросьте, я просто прислуга. Смотрите, какие у меня прекрасные подопечные.

– Вроде раньше не видел этих грибов. По виду шиитаке, но странные.

– Это контрольная высадка. – Не глянув на поддон, Леоция прошла мимо. – Я поливаю их по другой схеме.

– А я подумал…

– Ой, откуда у меня другой мицелий? Конечно, дома была небольшая коллекция, но там условий нет совсем. Хочу, – она вопросительно посмотрела на Ковача, – сюда принести, а то совсем загнутся грибочки.

– Надеюсь, это не те, генномодифицированные? – засмеялся замдиректора. – Для чего этот поддон, такой большой?

– Посажу сюда какого-нибудь красавца, – улыбнулась в ответ Леоция. – Потрогайте, какой компост воздушный.

Ковач осторожно опустил ладонь на черную теплую поверхность. Влажная и податливая, она казалась живой, как шкура большого зверя, дышала, шевелилась под пальцами. Замдиректора погрузил руку в земляную россыпь – и вдруг вскрикнул от неожиданной боли: по пальцу резануло металлическое острие.

– Боже, забыла рыхлитель! – Леоция метнулась в сторону и вернулась с бумажными салфетками. – Давайте руку!

– Не надо промокать, – засопротивлялся Ковач, глядя, как салфетки напитываются кровью. – Надо промыть и обработать, там же компост, инфекция…

– Да нету у меня ничего! – Леоция швырнула красный комок в поддон. – Пойдемте в санчасть.

Кровь остановилась, и ранка, совсем небольшая, почти запеклась, пока они шли. Медсестра, насмешливо хмыкнув, мазнула ее йодом.

* * *

Запрос на Украину был отправлен, наверное, не по Всемирной паутине, а в клювах почтовых гусей, неторопливо шагавших мимо пограничных застав внутри единой когда-то страны. Во всяком случае, ответ на него пришел только через неделю, когда Ковач уже смирился с возможностью промышленного шпионажа, расслабился и перестал бояться. Результаты запроса ввергли его в ступор, а в голове забился бестолковый вопрос: «Что же делать дальше?»

– Но это еще ничего не значит, – обнадежил Зайцев. – Может, она под другой фамилией заканчивала. Потом вышла замуж, поменяла. И имя в документах могло быть другое – Елена, например. А то что это за комсомолка – Леоция?!

– Позвони ей, спроси, – решил Ковач. – Потом еще раз запрос отправишь.

– А смысл? Она же временная.

– Посмотрим.

Новость не давала ему покоя. Через несколько часов он не выдержал и решил навестить засекреченного миколога-технолога. «Заодно предупрежу, чтобы сообщила Зайцеву всю необходимую информацию. И контрольных шиитаке посмотрю», – думал он, направляясь к лаборатории.

– Здравствуйте, проходите, – кивнула гладкой головой Леоция. – Вот халатик…

– Что это за компост? – строго спросил Ковач. – А это что за гриб?

В большом поддоне лежало розовое, крупное, причудливо изогнутое.

– Auricularia, – удивилась Леоция. – Неужели не узнали?

– Такая большая?

– Будет еще больше. Я ее специально выращиваю, подкармливаю. Царевна растет. – Она нежно прикоснулась к мясистому краю, пронизанному красноватыми жилками.

– Вообще-то царь природы – человек, – заметил Ковач.

– Не скажите. – Леоция покачала головой. – Разве что в мире животных, да и то… Думаю, лев, тигр или слон охотно оспорили бы ваше заявление.

– А слон-то почему? Слоны приручаются человеком, подчиняются ему.

– Скорее, соглашаются сотрудничать. Это своеобразный симбиоз. Вообще мне кажется, что будущее – за симбиозом. Только существо, соединившее в себе все пять царств живой природы, сможет стать настоящим царем.

– То есть? – заинтересовался Ковач. – Как это могло бы произойти?

– Я миколог и разбираюсь только в грибах, – пожала плечами Леоция. – Может, человеку достаточно просто захотеть?

– Захотеть? Взять старую булку и сказать: плесень-плесень, стань моим симбионтом? Или съесть? Или… намазаться?

– Думаю, намазаться будет недостаточно, – серьезно ответила биолог. – Наверное, должна быть какая-то стадия перерождения. В прах и из праха. Возрождение новой жизни, как феникс, появляющийся из пепла.

– Хорошо, что это только ваши фантазии. Кстати, Леоция Петровна, что хотел сказать: вам позвонит Зайцев…

* * *

Через несколько дней Ковач встретил Леоцию в торговом центре. Точнее, не встретил, а увидел издалека: биолог стояла за стеклянной витриной у кассы, перед ней красовалась стопка светло-коричневой одежды.

– Вон та? – Марина, дочка Ковача недоверчиво подняла брови, прищурилась. – Она что, «фрогги» покупает? Повезло ее детям!

– Детям? – Ковач попытался вспомнить соответствующую страницу паспорта Леоции, никаких записей там будто бы не было. – У нее вроде нет детей… Может, сама решила помодничать?

– Да ладно! Это молодежная марка! Посмотри на нее – ей джинсы и на нос не налезут. Не, дочке покупает, точно.

– Нету у нее никого. – Ковач представил себе дочку Леоции: пухлую, розовую, но почему-то с темными, как шляпки шиитаке, глазами. – Хотя… кто его знает? Она странная.

– И недешево здесь, – продолжала Марина. – Пап, а давай и мне джинсики купим? Как вон те, «кофе с молоком»?

– Давай, но… попозже. – Встречаться и раскланиваться с технологом ему совершенно не хотелось. Голова и так шла кругом. Клиентская база продолжала сбоить, а Зайцев, мерзавец, с утра не вышел на работу. Появился ближе к вечеру, разговаривать не захотел, сославшись на чрезмерную занятость и на то, что он «сейчас как раз все исправляет».

«Если и завтра отгрузку сорвем, уволю к чертовой матери», – думал Ковач, автоматически протягивая кассиру кредитку. Дочка довольно шуршала пакетами.

* * *

На следующий день его плохие предчувствия не оправдались, но неприятный осадок все равно оставался. К тому же Зайцев опять опоздал. На этот раз Ковач решил поговорить с ним серьезно.

– Как же, исправил! – фыркнула сотрудница. – Опять все вручную набивали. У нас база данных неправильно организована, каждая отгрузка оформляется как новый клиент, а надо…

«Амбициозная молодая девушка, – думал Ковач. – Как же ее зовут?..»

– …говорю, а он: «Потом, все потом. Сейчас, – типа, – надо баблос делать. Поедем, Танька, в Сочи…» Какая я ему «Танька»? У нас отпуск, кстати, в разное время.

«Значит, Татьяна. И на чем Зайцев собрался заработать?» – Слово «баблос» почему-то неприятно напомнило о промышленном шпионаже.

– …со служебного телефона по межгороду, и еще на Украину, за границу. И так долго разговаривал! Ему там, видно, «нет», а он настаивает, расспрашивает. Потом только слушал и поддакивал, с полчаса, наверное. Телефон занял, я… – девушка запнулась, – по делам даже не могла позвонить!

«Беда, – затосковал Ковач. – Надо увольнять, пока не поздно. А где взять другого?»

– …ушел. Не домой, сумка его здесь. Позвонил по внутреннему и говорит: «Привет из Харькова». Потом: «С тебя причитается». Почему-то смеялся: «У меня, – говорит, – зарплата маленькая, а что ты мне хочешь предложить?» И договорился встретиться у ремонтного блока. Больше ничего не слышала, но совершенно точно: базу надо менять. Я раньше работала в ОИТе на комбинате, там несколько тысяч клиентов, и представьте…

* * *

На улице уже темнело. Идти к ремонтному блоку, который на самом деле был большим перестроенным гаражом, почему-то не хотелось. Недолго думая, Ковач позвал с собой охранника.

– Зайцев! Николай! – дверь оказалась открытой, но внутри было темно и тихо. Охранник щелкнул выключателем.

Яркий свет залил полупустое помещение, и они увидели на полу неопрятную зеленоватую кучу, прикрытую мужской курткой. Из кучи торчали ноги в растоптанных ботинках, руки…

– Зайцев. – Не веря собственным глазам, Ковач наклонился было и отпрянул. Безжизненное тело густо покрывала зеленая плесень – она росла на одежде, на волосах, на изуродованном гримасой лице.

В соседнем боксе послышался шум, что-то упало. Ковач с охранником бросились туда. Замдиректора не очень удивился, увидев Леоцию. Она была не похожа на себя: худая, словно высохшая; желтушно-желтые впалые щеки, заострившийся нос, волосы торчали клочьями как солома.

– Не подходите… – Голос прозвучал непривычно сипло, скрипуче. – Вон с дороги! Пропустите меня! Предупреждаю – мне терять уже нечего…

– Стой, стрелять буду! – крикнул охранник, цепляясь за кобуру.

«Интересно чем? – лениво и отстраненно подумал Ковач. Про свою службу безопасности и ее вооружение он знал все. – Но Леоцию надо как-то остановить. – Краем глаза он заметил верстак, на нем что-то долгоносое, знакомое еще по работе в студенческом стройотряде. – Эх, вспомним молодость!..» – Одной рукой замдиректора схватил горелку, другой ловко щелкнул зажигалкой. Ударило пламя.

– Леоция. – Ковач старался говорить спокойно. – Пожалуйста, оставайтесь на месте. Мы не причиним вам вреда, мы просто хотим узнать… – Он переложил горелку из одной руки в другую.

В глазах женщины мелькнул страх – или ему показалось?

В этот момент случайно сорвавшаяся искра упала Леоции на пальто. Она автоматически попыталась ее смахнуть, но ладонь вспыхнула, как пропитанный керосином ком ветоши. Пламя тотчас же охватило Леоцию целиком. Она горела диковинно и страшно, насквозь и изнутри, рассыпаясь золотыми брызгами, как соломенный человек в Масленицу, с шумом и треском. Через несколько мгновений все было кончено.

Ковач с охранником смотрели на дымную, просверкивающую искрами груду пепла.

– Надо бы милицию… – кашлянув, наконец сказал охранник.

– Да, – ответил Ковач.

– Пойду вызову?

– Да.

– Вам тоже не стоит здесь оставаться. Горелку-то поставьте…

– Конечно.

Они вышли из блока, постояли у двери.

– Наверное, лабораторию надо опечатать, – зачем-то сказал Ковач. Ему просто хотелось уйти.

Охранник замялся, неловко похмыкал, но не стал спорить.

* * *

У дверей корпуса Ковач столкнулся с девушкой. Он бы и не заметил ее, но они почти налетели друг на друга.

– Извините, – пробормотал замдиректора, присматриваясь к незнакомке. Совсем юная. Явно не из сотрудников. Пухлые розовые щечки.

– Нет, это вы меня… – Принюхалась, остановилась. Спросила с удивлением в голосе: – Пожар, что ли? Пахнет горелым… И вы испачкались. Тушили? – Она протянула руку и коснулась куртки Ковача. Только тут замдиректора понял, что был покрыт сажей – легкой, очень маркой.

– Скорее, поджигал, – неожиданно для себя брякнул он.

Девушка молча рассматривала испачканную руку. Внезапно ее темные глаза сверкнули.

– Мерзавец! – И она с размаху ударила Ковача ладонью по лицу. Кажется, оцарапала скулу ногтями или кольцом – кожу неприятно защипало.

– Что вы?.. Кто вы такая?..

Но девушка уже бежала прочь, в сторону проходной. «Ерунда какая-то! Придурочная… А лицо вроде знакомое». Замдиректора изумленно смотрел ей вслед. Черная курточка, спортивная сумка в руке, кофейные джинсы, как у его дочки. И волосы шикарные – темные, длинные, густые. Такие когда-то были у его мамы.

* * *

В лаборатории, само собой, никого не было – только грибы все так же радовались лампам, воде и компосту. Не надевая халата, Ковач бесцельно прошелся по комнатам, осмотрел высадки.

Большой поддон был пуст.

Под ногами что-то зашуршало. Наклонившись, он увидел измятый пакет с логотипом «Froggy».

* * *

До проходной Ковач бежал бегом, но девушки там уже не было.

– Молодая такая? На собеседование приходила, – объяснил вахтер. – Сказала, что потеряла пропуск. Что же мне ее, не выпускать? Кстати, у вас щека зеленая, испачкались где-то.

– Конечно. – Ковач потер скулу, но смотреть на руку не стал. Он и так понял.

– А вы уже уходите? – Вахтер еще не знал, что случилось в ремонтном блоке. Разумеется, он не мог знать и о том, что Ковачу больше некуда идти.

И что он уже не был прежним Ковачом.

Молча развернувшись, замдиректора направился обратно к корпусу. Там, в лаборатории, было единственное правильное для него место.

Как она говорила? «Достаточно просто захотеть»? «В прах и из праха». Может, она была права…

Может, у него еще был шанс?..

Сергей Фомичёв. Йота

– Вот и славно, – сказал Грицко, принимая из рук капитана ордер. – Осточертело торчать на Земле. Погостили, пора и честь знать.

– Да ты же из корабля не выходил, – возразил Роман и устало свалился в кресло.

– Как же не выходил? – Грицко вставил пластик ордера в приемное устройство. – У пассажирского терминала целый день отирался.

– Зачем? – Капитан принялся разминать плечо.

– Скупал неиспользованные обеды с лайнеров. От этих буржуев много чего остается. Цены смешные, а вкус получше стандартных флотских концентратов.

– Куркуль!

– Загружены в планшеты космические карты, – весело затянул Грицко, просматривая файл сопровождения. – Четыре контейнера с плюшевыми медвежатами на Де́серт? Это что, розыгрыш? Какой дурак выдумал тащить игрушки через полгалактики?

– На таможне тоже озаботились этим вопросом, – усмехнулся Роман. – Перещупали груз, сделали химический анализ, просветили рентгеном.

– Контрабанда?

– Все чисто. Мало того, парень, что выступил посредником, утверждает, будто закупил товар на ближайшей оптовой базе. Мытари проверили, все так и есть. Как бы то ни было, это большая удача, что нам подвернулись медвежата. Я как раз искал попутный груз на периферию, и вот – пожалуйста.

– Попутный? А основной тогда какой же? – Грицко пролистал файл. – Пассажир? Черт! А я все свободные каюты жратвой забил.

– Придется освободить одну. И вообще пора бы тебе прекращать это хомячество. Нам лету – месяц от силы, а ты всякий раз набиваешь припасов на год.

– Запас карман не тянет. А мне, знаешь ли, пришлось однажды торчать на убогой луне без еды. Отощал, страшно было к зеркалу подойти.

– Григорий, это было пятнадцать лет назад!

– Тем больше вероятность, что вскоре такое может случиться еще раз, – уперся пилот.

Роман махнул рукой. У всякого человека, достаточно долго болтающегося на межзвездных трассах, имелись свои слабости и пунктики. Маниакальное стремление набить до отказа кладовки относилось не к самой опасной группе всевозможных маний и фобий. Встречались случаи и посерьезней.

– Полет до Сакраменто и обратно, – продолжил чтение Грицко. – Оплачен компанией «Полюс». Йота. Псевдоним и только? Где имя, фамилия? Это что, секретный агент?

– «Полюс» занимается генетической оптимизацией.

– Что?! Генопт?! Я не желаю болтаться целый месяц на одном борту с модифицированным уродцем.

– Тебя никто и не спрашивает. За единственного пассажира мы получим больше, чем за весь остальной груз. За счет плюшевой медвежатины отобьем кредит, а основной контракт пойдет в прибыль, чем плохо?

– Чем плохо? Да я теперь заснуть не смогу. Видал как-то парочку таких. Хлопцы из эскорта шепнули, будто перевозили их для работы с токсичными отходами. Волос нет, кожа рыхлая, зубы торчат, как у вурдалаков. Страх! Как подумаю, что вот такой монстр будет за перегородкой храпеть или по кораблю шастать, мурашками покрываюсь. Тебе нужен второй пилот с воспаленным от паранойи мозгом?

– Брось, твои приятели тебя, скорее всего, разыграли. Генопты – такие же люди, как мы. – Капитан подошел к иллюминатору. – Можешь сам убедиться.

На площадку выехал зеленый «Чечако». Из него выбралась девушка лет двадцати в теннисном костюме и теннисных же туфлях, хотя, по мнению Грицко, для спортсменки она выглядела слишком хрупкой. Мясца недоставало, как выражался в подобных случаях его родной дядя. Забросив на плечо увесистый рюкзачок, девушка нажала кнопку на брелоке. Система возврата пикнула, машина, мигнув поворотниками, уехала, а пассажирка направилась к рампе.

– Йота. Погибель для пилота, – проворчал Грицко.

* * *

Пока он освобождал каюту от стопок запакованных в фольгу ланч-боксов, бортовой вычислитель принял данные пассажирки. Бросив взгляд на экран, Грицко в очередной раз чертыхнулся. Вместо имени – псевдоним, в контактах – адрес компании, а там, где у обычных людей значилась профессия, высветился код спецификации.

– Визы в порядке, медицинский допуск к полетам имеется, официальных ограничений на свободу передвижения в портовом информатории не выявлено, – протокольно произнес Роман. – Прошу на борт, сударыня.

– Держите. – Грицко протянул ей сверток. – Это аварийный комбинезон. Он гораздо легче скафандра. Кислородной шашки и поглотителя, встроенных в маску, хватит на пятнадцать минут активной деятельности, если не паниковать. Вполне достаточно, чтобы добраться до спасательного корабля или неповрежденного отсека. Нужное давление поддерживается упругостью материала. Но вы должны подогнать его под себя перед отлетом. Важно, чтобы ткань везде прилегала плотно, иначе заработаете гематому или чего похуже… там есть особые швы…

– Спасибо, я умею подгонять костюм.

Она направилась в каюту.

– Хотел бы я посмотреть на нее в таком облачении, – мечтательно произнес Роман.

– Типун тебе на язык! Я не желаю попадать в переделку ради сомнительного удовольствия увидеть синтетическую девчонку в обтягивающем наряде. Купи себе голограмму или манекен и наслаждайся.

– Что ты все ворчишь? – Капитан заложил ладони за голову и вытянулся в кресле, прикрыв глаза. – Я просто мечтаю.

– Не люблю загадок. На кой ляд пограничному миру чертов профессионал? Всю жизнь там без них обходились. Каждый и швец, и жнец, и на дуде игрец. А гонорар этой девочки наверняка потянет на годовой бюджет небольшой планеты. Кстати, а что за спецификация – «одиннадцать-двести»?

– «Одиннадцать» – это медицина. Я как-то встречался с массажисткой. Так у нее похожая спецификация была.

– Ты что, переспал с геноптой?

– А чего тут такого? Говорю же тебе, люди как люди.

* * *

Йота и правда ничем не отличалась от обычной девушки. Что, впрочем, только добавило пилоту тревог. По-своему заботясь о товарище, а равно блюдя неписаный кодекс коммерческого флота, осуждающий всякий флирт с пассажирами, Грицко старался не оставлять их наедине. Так втроем они и болтали о том о сем, коротая путь.

– Почему вы недолюбливаете геноптов? – спросила однажды Йота. – Боитесь, что они скоро оставят вас без работы?

– Нет, – отмахнулся Грицко. – Уж чего-чего, а этого я не боюсь. Поверьте на слово. Пилотов уже пытались когда-то заменить компьютерами. Ничего из той затеи не вышло. Потери кораблей и грузов возросли втрое.

– Но мы не компьютеры. Мы лучше обычного человека справляемся с любой специфической задачей.

– Распространенное заблуждение, – вмешался в спор капитан.

– Вот как?

– Да. На вашей стороне, сударыня, генетическая оптимизация, а на нашей – естественный отбор. Знаете, какой процент курсантов получает лицензию? А сколько из них остается на плаву в нашем бизнесе? Мы, кому повезло, вертимся на пределе рентабельности. Вот и считайте. Выращивание и воспитание генопта стоит заказчику очень дорого, а естественный отбор – ничего. Ведь за него платят сами пилоты. Подчас жизнями.

– Но я чувствую неприязнь.

– Я терпел его неприязнь лет десять, – засмеялся Роман. – Григорий у нас с Новой Хортицы, а там не любят хлыщей из метрополии. Считают Землю рассадником зла и разврата, а ее обитателей – редкостными снобами.

– А вы считаете ее центром цивилизации и средоточием мудрости! – огрызнулся Грицко.

– Но, Григорий, ведь так оно и есть!

– Если на Земле настолько хорошо, чего же тогда человечество разбежалось по галактике? – выложил любимый аргумент Грицко.

– Расселилось, – возразила Йота, так как капитан предпочел промолчать.

– Разбежалось, – настоял на своем пилот и переключил внимание на пассажирку. – И ведь жизнь на периферии не сахар. Там с нуля начинать надо. И работать от зари до зари без особой надежды вырваться из нищеты. Вот я с двенадцати лет в космосе. С ремонта орбитальных ретрансляторов начинал. Сам свою жизнь построил, в пилоты вышел, денег скопил на долю в компании. А Ромка – землянин. Кувыркался пять лет в кампусе, после колледжа сразу за штурвал. На все готовенькое пришел. И вот – он уже капитан. Нет, возможности не сравнить, куда там! Но люди-то все одно бегут.

– От чего же они бегут? – поинтересовалась Йота.

– Так ведь понятно от чего. От регламентов, предписаний, от суеты вашей неистребимой, от лжи и догм. Взять хоть планету, на которую мы направляемся.

– Что вы знаете об общине на Сакраменто? – резко спросила Йота.

– Обычные религиозные диссиденты, – пожал плечами Грицко. – Сбежали, чтобы не мозолить глаза крупным церковным шишкам.

– Фанатики, – лениво возразил Роман. – И преизрядные зануды. Колония мормонов в сравнении с ними просто парк развлечений.

– Пусть так, – согласился пилот. – У нас ведь свобода совести.

– Совести? – Йота нахмурилась. – Вы там бывали?

– Нет, – ответил за обоих капитан. – Может, расскажете, что там случилось?

– Я не обсуждаю работу.

– Бросьте скрытничать, – отмахнулся Роман. – Вы же врач, я не ошибся? А там шахты. Какой-нибудь вирус или грибок завелся? Рудный кашель ребят замучил?

– Я не обсуждаю работу, – упрямо повторила девушка.

– Как знаете. Скоро мы сами этот пробел восполним, – пообещал с улыбкой Роман. – Вот только медвежат на Де́серт забросим.

* * *

До Де́серта оставалось всего ничего. Они прошли впритирку к местной луне, желая сэкономить топливо за счет гравитационного торможения, как вдруг из расщелины вынырнул корабль и пошел вслед за ними, притом быстро сокращая дистанцию. Минуты две потребовалось, чтобы понять его намерения. Не патруль. Не случайный попутчик. Нечего честным кораблям делать на безжизненном каменистом планетоиде. И бросаться в погоню за другим кораблем при полном радиомолчании незачем.

Абордаж в открытом космосе – номер смертельный, а потому чаще встречается в комиксах и сериалах, нежели в реальной жизни. Причина проста – компенсаторы ускорения не действуют при столкновении двух объектов. И даже небольшая разница в скоростях или векторах движения обычно приводит к катастрофе. Но редкость события и его невозможность совсем не одно и то же.

– Гаплык! – констатировал Грицко и запустил программу тревоги.

Завыла сирена, зажглись аварийные огни, обозначающие проходы во тьме или при возможном задымлении; радиопередатчик в автоматическом режиме принялся рассылать просьбы о помощи и координаты. Но даже если б на Де́серте стоял наготове полицейский корабль, ему потребовалось бы несколько часов, чтобы прийти на выручку. А нескольких часов у них не было. Впрочем, ни полицейской станции, ни самой захудалой военной базы на Де́серте в реестрах не значилось. Раз в месяц, а то и реже, сюда заглядывает инспектор колоний. Вот и вся власть.

– Межорбитальный буксир, – просмотрев данные со сканеров, определил Роман. – Если дотянем до атмосферы, он туда не сунется.

– Не дотянем. Но двадцать минут у нас есть, – Грицко посмотрел на командира. – Накаркал. Что ж, твои эротические фантазии вот-вот воплотятся. Ты увидишь девочку в комбинезоне.

Он ошибся. Йота набросила поверх комбинезона плащ. Обычный полиэтиленовый дождевик. Смотрелось это нелепо, но пристойно. Она вошла в рубку встревоженной, но без признаков паники и, даже уяснив, в чем дело, сохранила хладнокровие. Молча уселась в свободное кресло и сложила руки на коленях, как бы демонстрируя, что позволяет экипажу и впредь заботиться об участи пассажира.

– Признавайтесь, барышня, кому вы успели досадить? – Роман открыл дверцу потайного шкафчика и вытащил два пистолета. – Или, возможно, кому-то помешал ваш контракт?

– Не исключено, хотя и маловероятно, – спокойно ответила Йота. – Но с чего вы взяли, что их интересую именно я?

– Но не мишки же! Их дешевле купить, чем подготовить ограбление.

* * *

Мощности у буксира как раз хватило, чтобы догнать жертву и держаться рядом, несмотря на хаотичные эволюции, предпринимаемые пилотом. Через полчаса лязгнули фиксаторы, и абордажная команда, вскрыв один из ремонтных люков, проникла в трюм. Дверцу они, впрочем, за собой прикрыли, не желая, видимо, сражаться и работать в скафандрах, и почти сразу же, едва осмотрелись, вырубили систему визуального контроля. В рубке даже не успели толком разглядеть гостей. Только то, что их оказалось трое, и они притащили с собой какой-то тяжелый агрегат на треноге, напоминающий отчасти любительский телескоп, отчасти противотанковую ракетную установку.

– Излучатель, – предположил Грицко.

– Похоже, – согласился Роман. – Вот только что именно он излучает?

– Что будем делать? Дадим им подышать вакуумом?

– А груз?

– Закрепил надежно, не беспокойся, а контейнеры давление выдержат, – сказал Грицко. – Должны выдержать! Мишки вспухнуть не успеют, как дело будет сделано.

– Попробуй, – одобрил капитан.

Вариантов противодействия пиратам за века освоения космоса придумали великое множество. Но все эти хитрые трюки были известны как жертвам, так и налетчикам. Грицко ввел команду на открытие створок грузового отсека. Компьютер воспротивился, намекая на то обстоятельство, что корабль находится в космическом пространстве. Грицко настоял. Вычислитель пискнул, но вместо зеленого огонька подтверждения на экране распустились красным несколько тревожных докладов.