Текст книги "Мастер своего дела (сборник)"

Александр Подольский. Колумбарий

День клонился к закату, а шара все не было. Крохотные облака пытались сбежать от линии горизонта, ветер копался в высокой траве у колодца. Со стороны моря ползла прохлада, распугивая последние солнечные лучи.

Старик подхватил ведро с водой и зашагал по каменистой тропинке к дому. Следом двинулся Иафет, волоча свою несуразную тушку на коротких лапах. Пес старался не отставать от хозяина, успевая при этом ворчать на болтающихся в воздухе насекомых. Глядя, как неуклюжий бассет забирается по ступенькам, старик в очередной раз подивился его чудной породе. Иафет уткнулся носом в дверь и с важным видом завилял хвостом. Пропустив собаку внутрь, старик обернулся к солнцу. Последние облака растворились в спускающихся сумерках, тени выползали из углов, а силуэт маяка приобрел какой-то зловещий вид. В небе не было ничего. Никакого воздушного шара. И старику все это очень не нравилось.

На печи вода вскипела быстро, и старик уселся за стол с кружкой травяного чаю. Вокруг огарка свечки колыхались тени, за окнами выл ветер. Иафет развалился на своей лежанке у стены, и огромные уши прикрыли его глаза. Вскоре к треску горящих головешек прибавилось собачье сопение.

Старик размышлял. Если шар не прилетит и завтра, приготовленные урны придется распихать обратно по ячейкам. Такого не случалось никогда, за многие-многие годы хозяин колумбария успел забыть собственное имя, потому что некому было его произносить, но шар всегда выплывал из зарослей облаков, как только солнце добиралось до самой высокой точки неба. Что могло случиться там, наверху, страшно было даже предположить.

* * *

Факел чадил и сыпал искры в ночь. В облаке света шел старик, а темнота пожирала его следы. Стоящий на скальном выступе маяк был хорош – стройный белоснежный исполин с чешуей из гладких лестничных ступенек, которые переплетали его тело, словно виноградная лоза. Единственное, что умаляло его величие, это циклопических размеров здание колумбария, на фоне которого терялась даже такая громада.

– Я же говорил тебе остаться в комнате, – сказал старик, но Иафет уже просеменил мимо.

Старик понимал, что Иафету все сложнее преодолевать некоторые препятствия в силу возраста, но не мог себе позволить запереть собаку. Тысячу, а может, и все две тысячи лет назад, когда его борода еще не была такого пепельного цвета, а Иафет только осваивался на острове, старик нашел его в кустах шиповника. Крошечный щенок влез в самые заросли колючек и запутался в них ушами. Он жалобно скулил, пытаясь вырваться из плена, но цепкое растение не отпускало. Старик вызволил собаку, и та уткнулась холодным носом ему в плечо. Тогда-то старик и осознал, что это живое существо станет единственной радостью, которая будет скрашивать дни хранителя колумбария. Он понятия не имел, кому наверху пришла мысль прислать собаку, но теперь не представлял себе другой жизни. Пускай поначалу находка этого комочка шерсти в обычно пустой корзине воздушного шара и не вызвала особой радости.

Поднявшись на самый верх, старик отворил дверь. Иафет просочился сквозь щель, не давая себя опередить. Больше маяка он любил разве что прогулки у береговой линии. Не зажигая сигнального огня, старик посмотрел в подступившую ночь. Море бесшумно колыхалось у подножья скалы, черными брызгами хватая холодные камни. Луна так раскрасила полоску воды, словно в глубине затаилась огромная светящаяся рыбина. Россыпь звезд глядела на забытый всеми кусок земли холодно и безразлично.

– И все-таки тут очень красиво.

Иафет среагировал на голос, поглядев на хозяина умными глазами. Подъем на маяк дался псу нелегко, и теперь его язык свисал к полу наравне с ушами.

– Что скажешь?

Пес только облизнулся, продолжая пристально смотреть на старика.

– Что же случилось с шаром… Неужели у них там места кончились? Не может ведь быть такого, никак не может.

Но Иафет уже не слушал, он проковылял в затемненную часть башни и стал что-то вынюхивать. Старик улыбнулся и подпалил вязанку дров, сложенную в специальной нише. Затем проверил все зеркала и линзы. Пока огонь нехотя обволакивал дерево, снаружи громыхнуло. Далеко за горбатыми рифами занималось зарево бури. На востоке сразу стало чуть светлее, когда горизонт перечеркнули первые молнии.

– Пойдем, Иафет. Похоже, к нам движется гроза. Плохой сегодня день, очень плохой.

Иафет выполз из темноты, морду покрывал слой паутины. Громко чихнув, он с готовностью выскочил наружу, цокая когтями по каменным ступенькам. Старик еще с минуту смотрел в черноту за стеклом, пока вокруг разгорался сигнальный свет. Увидеть его было некому, маяк лишь притягивал тот улов, за который отвечал старик. И он не сомневался, что завтра утром сети не окажутся пустыми.

– Очень плохой день, – повторил он. Вдалеке отозвались раскаты грома. В месте, откуда приходил шар, по небу размазывались красные вспышки.

Когда на землю упали капли дождя, кругом властвовала ночь. Только маяк ронял в море свет, да едва заметный огонек проглядывал на высоте первого этажа колумбария. Так засыпал этот мир.

* * *

Утром старик сидел на прибрежном валуне и наблюдал за тем, как Иафет играет с волнами. Как только вода откатывалась обратно в море, пес с отважным лаем топал следом, но тут же давал деру, спасаясь от новой волны. Отпечатки маленьких лап на песке быстро затапливались и растворялись в соленом потоке. Старик улыбался, хоть и знал, что после таких пробежек Иафет будет отсыпаться минимум до вечера.

В первых сетях обнаружилась только рыба. Старик не стал ее забирать и оставил до следующего раза. Сейчас его интересовало совсем другое. Урны оказались всего в двух крайних сетях – гораздо меньше обычного. Они были совершенно разные: одни напоминали вазы, другие шкатулки, некоторые и вовсе походили на самые натуральные гробницы с крестами и могильными плитами. Объединяли их только наглухо заделанные крышки, чтобы прах не вымыло наружу во время морского путешествия.

Набив уловом мешок, старик побрел наверх мимо занятных каменных скульптур, которые, словно стражники, охраняли проход на скалу. Пасмурное небо выглядело еще печальнее, чем вчера. Старик был почти уверен, что шар не прилетит и сегодня. А может, и вообще никогда.

– Иафет!

Мокрая, грязная, но очень довольная собака перестала терзать водоросли и потащилась за хозяином.

Над крышей кружили черные точки – птицы, будто напоминая, что сперва колумбариями называли голубятни. Теперь же, когда это место стало хранилищем урн с прахом, голуби бывали тут редкими гостями.

Старик прошел единственную жилую комнату и остановился напротив пустых ячеек первого яруса. Ему не нужны были надписи на урнах, он и так мог рассказать все о людях, прибывших на эту перевалочную станцию. Их дальнейшая судьба открывалась ему сразу или через много лет, яркими картинками или полупрозрачными штрихами. Кому-то из них предстояло ждать решения несколько дней, кому-то – века, но так или иначе все уходили либо на шар, либо во впадину. Бесконечные ряды ячеек тянулись во все стороны, превращая стены колумбария в безумную систему окон, за каждым из которых скрывались людские души. Десятки тысяч урн с прахом заполняли хранилище сверху донизу, поднимались под самую крышу и спускались на подземные уровни. Старик-смотритель год за годом раскидывал по свободным местам выловленные в море урны, а за ночь на зов маяка откликались новые умершие. Они стекались к его обители, желая побыстрее преодолеть последний шаг на пути к вечности.

Очередная урна обдала старика волной холода. Он увидел, как все произошло. Девочка лет десяти возвращалась домой из школы в компании подруг. На перекрестке было слишком много машин, и один из водителей решил проскочить на красный свет… Затем перед глазами возникли похороны и заплаканные родители. Улыбающуюся фотографию девочки в углу пересекала черная диагональ. Старик поставил урну в свободную ячейку и поморщился. Дети всегда уходили на шар, но что делать, если он больше не явится? Зато судьба водителя была предельно ясна, и оставалось лишь дождаться урны с его останками. Впадина всегда с удовольствием принимала таких, как он.

Из библиотеки раздался какой-то звук.

– Иафет, ты чего хулиганишь?

Дверь в библиотеку была приоткрыта, и оттуда полз тусклый солнечный свет. Старик переступил через порог и оказался в царстве знаний. Пыльные томики заполняли все вокруг, походя на диковинный ковер, сшитый из книжных корешков. Собаки внутри не оказалось.

– Иафет? – позвал старик.

В комнате было тихо. Слишком тихо даже для такого места. Старик огляделся, но ничего странного не нашел. Все книжки стояли на местах, шуму взяться было неоткуда. Вот только старик не сомневался – что-то гулко ударилось об пол минуту назад.

Иафет практически слился с лежанкой и всем своим видом показывал, что не горит желанием тащиться до впадины. Старик не стал его тормошить, тем более что на улице собирался дождь. Загрузив урны в небольшую деревянную тележку, он вытолкал ее на заросшую чертополохом дорогу. Колеса нехотя скрипнули, старик толкнул чуть сильнее – и тележка сдвинулась с места. Над головой ворчали серые небеса, в воздухе ощущался запах грозы. Теперь на фоне облаков не было видно ни одной птицы.

С силой захлопнулась дверь, и старик, отошедший всего на десяток шагов, врос в землю. Он медленно повернулся к колумбарию, чувствуя усиливающуюся дрожь в руках. На пороге было пусто, здание выглядело как обычно. Из маленьких окон смотрела темнота.

– Ветер, – сказал он себе под нос. – Это ветер.

Старик часто разговаривал сам с собой, просто чтобы не забыть собственный голос. Но сейчас он его не узнал. Слова больше походили на воронье карканье, во рту сразу пересохло.

– Проклятый шар, – процедил старик сквозь зубы, – все из-за тебя…

Впадина раскрыла свою пасть севернее маяка, ближе к другой стороне острова. Неровная дыра в земле размерами была у́же колодца, по краям покоились черные булыжники, словно очерчивая круг. В радиусе нескольких метров всю траву будто сожрал огонь, обугленные скелеты кустов клонились к пепельной земле.

Взяв в руки первую урну, старик за секунду увидел всю жизнь умершего. Им оказался никчемный человечек, убийца и наркоман. Для его души альтернатив не было, и урна полетела в черный зев, ударяясь о каменные стены. Следом отправились и остальные, чьи судьбы давно оказались предрешены. Старик на секунду замешкался. Ему вдруг пришла в голову мысль, а не нарушит ли он своими действиями равновесие? Ведь на небо часть урн так и не попала.

– Прах к праху, – произнес он наконец и опустил последние урны во впадину. Он делал эту работу уже так долго, что не довести ее до конца просто не мог.

Обратная дорога была куда легче, опустевшая тележка чуть ли не сама скакала по колдобинам.

В гуще деревьев мелькнула чья-то тень. Фигура казалась слишком большой, и старик сначала не поверил глазам. Быть здесь никого не могло, это место населяли лишь рыбы, птицы и мелкие насекомые. Не считая старика с Иафетом, конечно. Остальные же могли попасть сюда только в урне в виде праха. По крайней мере так было до недавнего времени.

Когда из придорожных зарослей показалась уродливая черная голова, старик побежал. Он не помнил, бегал ли вообще в своей бесконечно долгой жизни, но сейчас на то имелась причина. И на лице этой причины горели узкие глаза, оранжевые как свет маяка.

Дверь была открыта. Еще не зайдя внутрь, старик услышал возню в хранилище. Урны с грохотом летели на пол, сыпались стекла в ячейках. Стараясь не шуметь, старик прошел в свою комнату. Лежанка была пуста, только одеяльце, в которое любил заворачиваться Иафет, комком валялось у перевернутого стола.

– Иафет…

Старик вернулся к входу и шагнул к двери библиотеки. Визитеры были слишком заняты в хранилище и не слышали его передвижений. Нижние ряды книг засыпали пол вокруг огромной дыры. Из черной воронки тянулся смрад, от которого кружилась голова.

– Иафет? – шепотом позвал старик, чувствуя, как к горлу подступает ком. Складки в уголках глаз стали влажными.

Раскат грома ударил по ушам, сотрясая стены, и в стекло забился дождь. Одно из окон, едва держась на ржавых петлях, отстукивало на ветру какую-то странную мелодию.

– Иафет!!! – Старик не выдержал и закричал во весь голос.

И тут в комнату медленно вошли они. Горбатые черные фигуры, больше похожие на зверей. В руках у всех были урны.

– Мало вам грешников?! – рявкнул старик, глядя в светящиеся глаза. – Как вы посмели сюда вылезти?! Это против всех правил! Убирайтесь!

Подземные гости побросали урны и стали окружать старика. В библиотеку входили новые горбуны, комнату заполнило громогласное рычание.

– Впадинские выкормыши! Что вам собака сделала?!

Старик швырнул в приближающихся тварей поднятую с пола книгу, затем еще одну. Визитеры никак не реагировали, словно изучая новое для них живое существо. Однако расстояние сокращали, и уже очень скоро старик уперся спиной в стену. Под ногами мешались книги и брошенные урны. Из дыры в полу показалась еще одна косматая голова.

– Вы все равно сгниете в своей грязной яме, – шепнул старик и закрыл глаза. Он не видел смысла сопротивляться. Похоже, за него уже все давно решили, и многовековая служба оказалась никому не нужна.

И тут его словно ударило током. К ноге подкатилась исцарапанная урна, и он узнал ее. Там был прах девочки, которую сбила машина. Старику стало противно от одной мысли, что эта невинная душа окажется внизу. Он схватил урну и бросился к окну, заметив боковым зрением, что тени пришли в движение. Вывалившись на улицу, он едва не захлебнулся в дожде, который сейчас больше напоминал водопад.

Старик ковылял к маяку, пробираясь сквозь ливень, спотыкаясь и оскальзываясь. Повсюду вставали горбатые фигуры, они выскакивали из окон колумбария, вылезали из-за деревьев, выглядывали из колодца. Тварей было очень много, и стена дождя превращала их в бесконечные темные кляксы.

Теперь старик понял, для чего в маяке сделали запоры. Раньше ему не приходило в голову, что ими когда-нибудь придется пользоваться – а теперь задвинутые изнутри двери перекрыли дорогу существам снаружи. Хотя бы на время. До самой башни им было не дотянуться, но дверь не могла задержать их надолго.

В окне плескался мрак. И океан, и береговая линия, и громада колумбария – все исчезло. Только едва заметные черные точки суетились в темноте внизу, стекаясь к маяку. Старик обшарил стол, но не нашел ничего, чем мог бы зажечь огонь. Он не верил, что сигнальный костер способен отогнать тварей, но рядом с ним по крайней мере было бы не так страшно встречать свою судьбу.

Удары снизу становились сильнее. Старик поставил урну перед собой и вздохнул.

– Не такой конец я себе представлял…

Тут его глаза уловили пятно света в небе, будто одна из звезд решила спуститься пониже и осмотреться. Огонек парил в воздухе и увеличивался, походя на заблудившееся солнце.

– Что…

Когда огромный светляк достиг пределов маяка, старик не смог сдержать радости.

– Шар! Быть не может, это же шар!

Воздушный шар плыл в потоке дождя, качаясь в вихрях, словно лодка на волнах. Старик запихнул урну за пазуху и подошел к настенной лестнице, которая утыкалась в люк. Уже забравшись под потолок, старик услышал, как в темноте ворочаются поленья. Он только сейчас сообразил, что кто-то мог залезть сюда раньше него, ведь дверь никогда не закрывалась. Дрожь в пальцах не давала сладить с засовом на люке, старик впопыхах пытался отпереть створку, а снизу кто-то утробно рычал. Наконец задвижка слетела в сторону, и через открывшийся проход внутрь хлынул дождь. И тогда старик услышал лай. Такой знакомый и родной.

– Господи, Иафет!

Старик спрыгнул с лестницы, едва не задавив бассета. Тот сразу приник к хозяину, пытаясь встать на задние лапы.

– Вот молодец, вот же умница! Иди сюда, нужно убираться.

Пристроив передние лапы пса у себя на плече и поддерживая задние рукой, старик стал очень осторожно подниматься на крышу. Иафет был тяжелым, да еще и ерзал на месте, охаживая хозяина языком. Перехватывая лестничные ступеньки только одной ладонью, старик все же смог выбраться наверх. Он чувствовал, как колотится сердце прижавшейся к нему собаки, и по лицу вместе с дождем текли слезы радости.

Шар был уже у крыши, его корзина, как обычно, пустовала. Купол метало из стороны в сторону, дождь словно старался помешать им выбраться отсюда. Снизу лязгнула дверь – в башню все-таки прорвались. Но старику было уже все равно. Как только он с Иафетом оказался в корзине, шар быстро стал набирать высоту, будто кто-то тянул его за веревочку. Темный маяк удалялся, и ветер доносил только звуки бьющихся стекол в башне да разозленный вой.

Старик отдышался и в последний раз взглянул вниз. Буря проглотила остров, и пелена дождя практически стерла скалу из видимости. Величественная махина колумбария превращалась в маленькую точку где-то в глубинах прежнего мира. Хранилище урн с прахом теперь обрело других хозяев. Но все же одну душу старику спасти удалось. Он улыбнулся и поправил металлическую вазу за пазухой.

Иафет быстро нашел себе удобное место и улегся на кольцах каната. Пес возвращался домой, туда, откуда он пришел много лет назад. Шар летел сквозь облака, и огонь под куполом развеивал ночную темноту. Высоко в небе, куда не по силам забраться даже солнцу, расцветал яркий силуэт врат. Старик почесал бороду и устало опустился на пол. Он лишь надеялся, что наверху найдется место и для него.

Когда ослепительный свет принял шар, Иафет едва заметно вильнул хвостом. Ему снились другие собаки.

Тим Скоренко. Сцена для Джона Доу

Сначала Мэри не поверила, что клиента зовут Джоном Доу[1]1
  Джон Доу (John Doe) – термин, использующийся в ситуации, когда истец на суде неизвестен или анонимен, а также обозначение неопознанного тела в морге (в американской практике).


[Закрыть]. Она посмотрела на него внимательно, но глаза Доу выражали безразличие и какую-то собачью покорность. Он не волновался, протягивая ей водительское удостоверение и карточку социального страхования, не оглядывался по сторонам. Он отдал документы с таким видом, будто делал это ежедневно.

В его карточке соцстрахования значилось: Джон Доу, родился шестнадцатого января тысяча девятьсот шестьдесят девятого. Тридцать восемь лет. В водительских правах стояло то же имя. Но Мэри все равно не поверила. Джонов Доу не бывает в действительности. Она помнила, что так звали маньяка-убийцу в фильме «Семь» с ее любимчиком Брэдом Питтом в главной роли.

– Вас зовут Джон Доу? – переспросила она.

– Да. – Он кивнул.

Мэри стала заполнять бланки. Родился в Канаде, штат Онтарио. Ныне – гражданин США. Права получил в возрасте семнадцати лет. Все документы в порядке. Мэри вводила данные автоматически, не вдаваясь в подробности. В день через нее проходило несколько десятков клиентов, и всем нужна была одна и та же операция: открыть счет.

В этот момент картинка на мониторе – серая табличка с графами для заполнения – застыла.

– Черт! – тихо выругалась Мэри.

– Что такое? – Доу мягко улыбнулся.

– Боюсь, компьютер завис. Я недавно работаю, не знаю, сохраняется ли информация. Вызову старшего по смене.

Доу кивнул.

– Вам придется немного подождать.

Доу снова кивнул.

– Конечно.

– Там есть кресла, – Мэри показала на уголок для отдыха, – можете почитать журнал. Это займет минут пять-десять.

Доу поднялся, маленький человек в серой куртке, чуть поклонился и пошел к указанному креслу.

Мэри нравились покладистые клиенты. Иногда попадались форменные идиоты, которые готовы были подать на банк в суд за то, что коврик у входа лежит криво и не соответствует их представлению о честности банка.

У стола появился Гилберт, немолодой, лысоватый, но в целом приятной наружности.

– Что случилось?

– Завис, – показала Мэри на монитор.

– Не волнуйся. Нажимай «ресет», данные по этому клиенту потеряются, вобьешь их снова.

Мэри даже стало обидно из-за своей глупости.

– Спасибо, – сказала она.

Гилберт ушел. Мэри нажала на «ресет». Тут-то все и началось.

У двери в банк раздались крики. Мэри посмотрела туда. Четыре человека в плащах и масках шли по направлению к ряду касс. Мэри работала операционисткой, и денег в ее кассе не было, но это не значило, что ей придется легче других. Еще два человека в плащах и масках баррикадировали дверь.

Под столом у Мэри замигала красная лампочка: кто-то из кассиров нажал тревожную кнопку. До приезда полиции оставались считаные минуты. О чем думали преступники, решаясь на такую авантюру, было непонятно.

– Всем собраться в центре зала! – заорал один из грабителей и поднял карабин.

Выстрел в воздух снес одну из небольших люстр. На кого-то посыпалось стекло.

– Быстро! В центр зала! – орали грабители.

Они подгоняли людей карабинами, один вытаскивал из-за кассовой стойки упирающуюся Дженни, пухлую негритянку. Другой бил по голове пожилого охранника Рипли.

Мэри сама перелезла через стойку и встала там, где указали.

А Джон Доу сидел в углу. Никто его не замечал во всеобщей суматохе, даже бандиты.

Снаружи послышался рев сирен, и через полминуты перед стеклянными дверями банка появились первые полицейские автомобили.

Грабители согнали всех в центр зала. Всех, кроме Джона Доу. Он продолжал сидеть в углу. Лица бандитов скрывали черные вязаные маски, только у главаря маска была красного цвета. Вероятно, для того чтобы выделяться.

– На пол! – заорал главарь.

Люди в панике ложились, а Мэри, уже утыкаясь носом в пол, успела бросить на Доу взгляд. Тот сидел и смотрел на происходящее с апатичным видом.

Главарь огляделся и вдруг заметил сидящего в кресле человека.

– Эй, ты! Какого хрена ты там делаешь? Сюда, на пол, живо!

Он направил на Доу карабин.

Доу встал, спокойно прошел к центру зала и лег рядом с потливым толстяком, дрожавшим мелкой дрожью.

Снаружи звенели сирены, переливались мигалки. Из-за заложников полицейские не решались войти в банк. Главарь схватил за волосы одну из женщин-клиенток, высокую блондинку лет тридцати пяти. Рывком подняв, он потащил ее к двери, прикрываясь заложницей как щитом. Из кармана он достал широкий спиртовой маркер и большими буквами написал на стеклянной двери, намертво закрытой его соратниками, номер телефона. Затем бросил маркер и демонстративно поднял над головой мобильник.

Все молчали. Кто-то всхлипывал. Толстяк дрожал. Мэри осторожно подняла голову и осмотрелась.

Мобильник зазвонил.

С того момента, как грабители вошли в банк, прошло минут пять, не больше. Мэри казалось, что пролетело несколько секунд. Вот только что она сидела и разговаривала с Джоном Доу, и вот она уже лежит, а над ее головой ходят негодяи с оружием.

– Молчать! – сказал главарь.

Он сказал это в трубку, а не заложникам.

– Слушайте меня, – говорил он спокойно. – Вы меня видите?

Он явно получил утвердительный ответ.

– Вы видите эту женщину?

И снова остался доволен. Он обернулся и кивнул одному из помощников. Тот поднял с пола молодого человека в сером костюме и подвел к главарю.

– Вы видите этого человека? – спросил главарь.

Ответа не было слышно.

– Так вот. Если мои требования не выполнят, я стану убивать по одному человеку через каждые полчаса. У меня двадцать один заложник.

За кассами раздался шум. Двое бандитов выволакивали из заднего помещения еще троих человек. Один из новых заложников – охранник из нижнего этажа, Томас – был без сознания. Его тащил на себе старый Берни, главный по хранилищу. Третьим оказался мистер Риксон, директор отделения.

– Двадцать четыре, – поправился главарь. – Так что на двенадцать часов мне хватит. У вас есть полчаса, чтобы подтвердить выполнение моих требований, а потом еще полчаса, чтобы их выполнить. Тогда никто не погибнет.

Ему что-то сказали.

– Требования очень простые. Банк мы и так возьмем. Но нам нужен армейский вертолет. Я знаю, что в городе есть база, поэтому не надо врать, что это невозможно. Еще мне нужно десять миллионов долларов наличными. Мелкими немечеными купюрами. У вас есть час на сбор. Если через полчаса вы не подтвердите, что требования будут выполнены, я начну расстреливать заложников.

Трубка что-то сказала.

– Ну и что, что я взял банк? Я сказал: мне нужно еще десять миллионов.

Он выслушал ответ.

– А чтобы не было сомнений в моих намерениях, я сделаю так, – сказал главарь и кивнул помощнику.

Тот приставил к голове человека в костюме пистолет и нажал на спуск. Кровью забрызгало стекло. Блондинка в руках у главаря завизжала.

– Я жду звонка, – сказал главарь и спрятал мобильник в карман.

«Почему банк?» – подумала Мэри.

Вероятно, потому что грабители не рассчитывали уйти из ограбленного банка до приезда полиции. Они изначально планировали не только взять куш, но и поживиться дополнительно.

Мобильник зазвонил снова. Главарь поднял трубку. В трубке что-то сказали.

– Следующий звонок – когда будут результаты, – сказал он и закрыл телефон.

Мэри приподняла голову и осмотрелась. Грабителей в зале было только трое. Остальные пошли вскрывать сейфы. С собой они забрали мистера Тиккерса, казначея. Она точно помнила, где он лежал, а теперь он исчез.

Джон Доу прижимался щекой к полу и смотрел на Мэри грустными собачьими глазами.

Главарь ходил вокруг лежащих кругами. Девушку, использованную в качестве живого щита, он бросил на пол, в общую кучу. Она дрожала и плакала.

Со своего места Мэри видела круглые настенные часы. Секундная стрелка двигалась крайне медленно. Мэри повернулась, чтобы не видеть их. Знать время в такой ситуации – значит увеличивать свой страх.

Десять минут. Пятнадцать. Двадцать. Грабители молчали.

В какой-то момент раздался звонок. Мобильник зазвонил не у главаря, а у кого-то из заложников. Главарь посмотрел на лежащих.

– Чей? Поднять руку.

Худой мужчина лет сорока поднял руку.

– Сюда.

Мужчина осторожно достал из кармана телефон и подтолкнул по полу к главарю. Тот раздавил его ногой. Во все стороны полетели осколки.

Главарь обернулся к подельнику.

– Собери у них телефоны.

Бандит начал ходить между лежащими людьми, толкая их по очереди ногами. Все не колеблясь отдавали мобильные телефоны. Все, кроме Джона Доу.

– У меня нет телефона, – сказал он.

В его глазах – Мэри видела их – было все то же собачье выражение.

«Жалкий», – почему-то подумала она. Пустое место. Серый человечек в серой толпе.

Грабитель рывком поднял Доу на ноги и стал обыскивать. И вправду не найдя мобильного телефона, он сшиб Доу обратно на пол. Судя по звуку, тот больно ударился.

Из хранилища выносили мешки с деньгами. Было очевидно, что прежде, чем вытащить наверх охранников и директора филиала, грабители выяснили у них коды доступа к сейфам и воспользовались ключами, плюс устроили серьезную встряску казначею Тиккерсу, которого приволокли и бросили среди остальных заложников. Ячеек хранения в этом филиале не было; впрочем, до них бандиты все равно бы не добрались, потому что для каждой требовался индивидуальный ключ клиента.

Один из грабителей выгребал наличность из кассовых сейфов, в рабочее время они обыкновенно были открыты.

Минуты продолжали тянуться медленно. Бандиты ходили кругами, в одном из углов лежали мешки с деньгами, главарь сидел на полу рядом с блондинкой-заложницей и смотрел на дисплей мобильного телефона.

Мэри исхитрилась еще раз бросить взгляд на настенные часы. Прошло двадцать минут с момента объявления условий. Еще десять. Если снаружи не подтвердят, что ультиматум будет выполнен, главарь расстреляет первого заложника. Судя по всему, блондинку.

Девять минут. Восемь. Семь.

Наблюдение за ходом секундной стрелки было хоть каким-то занятием, пусть и растягивало время ожидания.

Шесть.

Главарь щелкнул предохранителем прямо над ухом блондинки. Она зарыдала.

– Три минуты, – сказал главарь.

Мэри немного ошиблась, когда прикидывала время.

Главарь встал, рывком поставил на ноги блондинку. Мэри поймала взгляд Джона Доу: все та же собачья покорность судьбе.

Главарь подошел к стеклянным дверям, держа заложницу. Он поднял мобильный телефон над головой, и в этот момент тот зазвонил.

– А-ал-ло, – растянуто сказал главарь.

Из трубки не было слышно ни звука, но говорили, судя по всему, долго и активно.

– Хорошо, – сказал наконец бандит. – У вас есть полчаса.

Он нажал на «сброс» и произнес, обращаясь к заложникам:

– Ну что же, кажется, вас решили спасти. Пока власти выполняют мои условия.

На улице началась суета и послышались крики. Мэри было неудобно поднимать голову, чтобы посмотреть, что творится за окном. Но она и так поняла, что происходит, потому что где-то далеко раздалось характерное урчание вертолетного винта. Оно становилось все громче и громче. Мэри решилась и приподняла голову. Никто из грабителей не обратил на это внимания: все смотрели на садящийся перед зданием вертолет.

Это была огромная зеленая машина с военной базы. Грабители неспроста выбрали этот банк: площадь перед ним позволяла посадить геликоптер практически любых размеров, а база располагалась совсем недалеко.

Один из бандитов зааплодировал, остальные его поддержали.

– У-ух! – взвизгнул кто-то торжествующе.

Главарь поднял руку вверх, призывая к молчанию.

– Еще деньги, не стоит забывать.

– Ну, полдела сделано, – протянул один из бандитов.

Главарь отошел от дверей и оттолкнул блондинку прочь. Его помощник подхватил ее и уложил на пол рядом с остальными заложниками.

С момента звонка прошло десять минут. Вертолет ревел за окнами.

Телефон зазвонил.

– Готово?

Главарь молча слушал, что ему говорили. Затем он посмотрел на часы и ответил:

– Через семнадцать минут я убью заложника. Через сорок семь – еще одного. Меня не касаются ваши проблемы.

Мэри стало страшно. Прибытие денег откладывалось. Значит, могут быть еще жертвы.

Телефон зазвонил. Главарь сбросил звонок.

И снова потянулось время. Вертолетный рев утих.

Главарь наматывал круги вокруг заложников. Он заметно волновался. Так всегда происходит, когда все идет по плану. Ведь чем выше взлетишь, тем больнее падать.

Осталось десять минут. Телефон зазвонил. Главарь поднес трубку к уху. Некоторое время он слушал, после чего сказал: «Семь минут», – и положил трубку.

Затем он подошел к заложникам.

– Ну, кто хочет познакомиться с Богом?

В вопросе не было ни капли иронии. Бандит говорил совершенно серьезно.

– Ты? – Он указал дулом на женщину лет сорока в синем платье.

Женщина, рыдая, уткнулась в руки, сложенные под головой.

– Ты? – На мужчину в сером джемпере.

Тот мелко задрожал.

Пять минут. Нужна отсрочка, подумала Мэри.

– А может, есть добровольцы? – спросил главарь.

И вот тогда поднялся Джон Доу.

– Я – доброволец, – сказал он тихо, маленький серый человечек.

Выражение глаз главаря в прорезях лыжной маски изменилось.

Мэри смотрела на маленького человека и где-то в душе понимала, что он – герой. Что он сейчас, в этот самый момент, спасает ее от смерти. Спасает их всех.