Текст книги "В погоне за удачей"

Глава 30

Быстро скользнув за письменный стол, Пирс прочитал три записки, оставленные Моникой по поводу присланных ему сообщений. Два были от Дженис Лангуайзер с пометкой «Очень срочно. Позвоните, как сможете». Еще был звонок от Коуди Зеллера.

Пирс отодвинул записки в сторону, прикидывая, с чего лучше начать. Он не думал, что от Лангуайзер можно ожидать приятных новостей. А после произошедшего только что в конференц-зале выслушивать все это просто не было сил. Пирс чувствовал себя перевозбужденным, ему не хватало воздуха. Он подошел к окну и распахнул его настежь.

Пирс решил сначала позвонить Зеллеру, рассчитывая, что приятелю удалось откопать что-то новенькое. Уже через минуту его сообщение на пейджер откликнулось телефонным звонком.

– Прости, друг, – извиняющимся тоном произнес Зеллер. – Ничего не удалось сделать.

– Что ты хочешь сказать?

– Я не сумел отыскать никаких следов этой Люси Ла-порт. Ни единой зацепки. Эта дамочка даже не была подключена к кабельному телевидению.

– Вот как?

– А ты уверен, что это ее настоящее имя?

– Она мне сама сказала.

– Это одна из девиц с того веб-сайта?

– Да.

– Черт побери, ты должен был сказать мне это раньше. Они, как правило, не пользуются своими именами.

– А вот Лилли Куинлан пользовалась.

– Ну а Люси Лапорт? Похоже, это имя навеяно какой-то театральной пьесой типа «Трамвай „Желание“». И вероятность того, что она сообщила тебе хоть слово правды, в том числе свое имя, один шанс из...

– Нет, это правда, потому что было сказано в очень доверительной ситуации, когда просто невозможно солгать, уж поверь мне.

– Доверительная ситуация? Но ты же говорил, что у вас с ней ничего не было.

– Да, не было. Мы с ней беседовали по телефону, тогда она и сказала.

– Ну, секс по телефону – это одно из их любимых занятий.

– Ничего подобного, Коуди. Извини, мне пора.

– Подожди еще минуту. А как дела с «китовой охотой»?

– Все прошло отлично. Как раз сейчас Чарли заканчивает его обработку.

– Классно.

– У меня есть дела, Коуди. Спасибо за то, что пытался помочь.

– Об этом не беспокойся. Счет я пришлю позднее.

Пирс нажал кнопку отбоя и тут же набрал номер Лангуайзер. Трубку взяла секретарша и соединила его с адвокатом.

– Где вы пропадали? – воскликнула она. – Я просила вашу помощницу сразу передать мое сообщение.

– Она сделала все, что ей полагалось. Я запретил ей отрывать меня от дел. Что случилось?

– Ну, достаточно сказать, что вашему адвокату пришлось прилично потрудиться. Слава Богу, у меня есть надежные источники в полиции.

– Ну и?..

– То, что я вам сейчас расскажу, сугубо конфиденциально. В принципе эта информация служебная. И если об этом узнает кто-то посторонний, то вполне может начаться расследование по факту ее утечки.

– И что это за сведения?

– Так вот, источник сообщил мне, что сегодня Реннер почти целый день провел за письменным столом, чтобы обосновать выдачу ордера на обыск. И уже успел показать эту заявку судье.

Все: и тон ее предыдущих сообщений, и это предупреждение – буквально подавило Пирса.

– И что все это значит?

– Это значит, что он собирается обследовать вашу собственность. Квартиру, машину и, возможно, даже дом, где вы жили до переезда на набережную, поскольку все случилось именно в то время, когда вы там проживали.

– Вы имеете в виду исчезновение и возможное убийство Лилли Куинлан?

– Вот именно. Но – и это очень удачное для нас «но» – запрос Реннера был отклонен. Судья объявил ему, что представленных доказательств для выдачи ордера недостаточно.

– Тогда все в порядке, не так ли? Значит, ничего страшного.

– Реннер в любое время может повторить свою попытку, как только добудет больше фактов. Полагаю, что свою заявку он основывал на магнитофонной записи – той, где зафиксировано ваше признание. Поэтому можно только радоваться, что судья, несмотря на эту запись, ему отказал.

Пирс мысленно все сопоставил, однако вся эта юридическая казуистика была вне его компетенции.

– Теперь он может попробовать поторговаться с судьями, – продолжила Лангуайзер.

– Вы хотите сказать, он обратится со своим прошением к другому судье?

– Ну да, более покладистому. Хотя наверняка Реннер сразу направился к самому податливому из них. Поэтому повторное обращение может оказаться для него проблематичным. И если судья узнает, что с этой заявкой он уже обращался к его коллеге, то может даже назначить служебное расследование.

Пирс еще раз попытался вникнуть в суть этих юридических нюансов, но безрезультатно. И вообще сведения, сообщенные Лангуайзер, его не слишком беспокоили. Хотя в глубине души он понимал, что ее нервозность объяснялась тем, что она не была полностью уверена в его невиновности. Видимо, у нее оставались сомнения в том, что полиция действительно может обнаружить что-нибудь при обыске.

– А если разрешить им провести обыск без всякого ордера? – предложил Пирс.

– Ни в коем случае!

– Но, Дженис, ведь они ничего не найдут, поскольку я к этому не причастен. Я даже никогда не встречался с Лилли Куинлан.

– Не имеет значения. Не надо им помогать. Едва начнете с ними сотрудничать, сразу попадете в ловушку.

– Я вас не понимаю. Если я невиновен, то о какой ловушке вы говорите?

– Генри, ведь вы пригласили меня, чтобы я давала вам оветы?

– Да.

– Вот и слушайте мой совет. Не надо добровольно исполнять увертюру для оперы, которую сочиняют ваши противники. Нам надо держать Реннера на заметке и внимательно следить за его действиями.

– Согласен.

– Очень признательна.

– А вы сможете узнать, когда он начтет торговаться с судьями или снова направится к первому судье – уже с новыми материалами?

– У меня есть в полиции свои уши. И мы сумеем его опередить. Но в любом случае, как только услышите об этом ордере на обыск, сделайте вид, что удивлены. Я не имею права выдать свой источник информации.

– Я так и сделаю.

Но в этот миг Пирс вспомнил нечто такое, отчего у него стиснуло грудь и потемнело в глазах.

– А как насчет моей лаборатории и офиса? Их он тоже собирается обыскать?

Случись такое, это было бы настоящей катастрофой. Вся история выплеснулась бы наружу и стала предметом обсуждения в широких кругах, в том числе среди коллег. И самое главное, наверняка достигла бы ушей Годдара и Бичи.

– Трудно сказать наверняка, но мне такой вариант представляется маловероятным. В подобных случаях принято обследовать те места, где совершение расследуемого преступления наиболее вероятно. Если же он попробует выпросить у судьи ордер на обыск офиса, где такое событие весьма мало вероятно, это ему будет сделать еще труднее.

В голове Пирса пронеслась мысль о телефонной книжке, спрятанной в шкафу копировальной комнаты, о которой он почти забыл. Ведь это было прямое указание на его причастность к делу Лилли Куинлан. Надо при первой возможности забрать ее оттуда.

Тут же он вспомнил и еще кое-что.

– А знаете, – сказал Пирс, – насколько я понял, они уже обыскивали мою машину, стоявшую в ту ночь около дома Лилли, когда меня увезли в участок.

Лангуайзер ответила после паузы:

– Если они это сделали, их действия незаконны. Однако без свидетелей это практически невозможно доказать.

– Там не было никого, кроме самих полицейских.

– Полагаю, это был беглый осмотр с помощью фонаря, торопливый и поверхностный. Вот когда они получат ордер на обыск, то сделают это по всем правилам и очень скрупулезно. Проверят все ниточки, волоски и даже пылинки. С обычным фонариком такие вещи не обнаружишь.

Пирсу пришел на ум недавний тост, который он произнес в конференц-зале. Он понял, что теперь крошечная пылинка может определить его судьбу.

– А может, все-таки дать согласие на обыск, если уж они так хотят? – продолжил он более настойчиво. – Убедившись, что я чист, они начнут искать настоящего убийцу.

– У вас есть какие-то мысли по этому поводу?

– Нет.

– Поэтому на данный момент вам следует больше думать о собственной безопасности. Похоже, вы еще не понимаете всей тяжести создавшейся ситуации. Я имею в виду ордер на обыск. Неужели вы думаете, что, если они ничего не обнаружат, с вас мгновенно снимут все подозрения?

– Послушайте, Дженис, я химик, а не адвокат. И знаю одно – я оказался в гуще всей этой передряги, хотя к самому происшествию никак не причастен. Мне действительно непонятно, в чем тяжесть этой ситуации лично для меня, поэтому и прошу вас разъяснить.

Впервые Пирс открыто выплеснул свое раздражение в адрес адвоката, о чем сразу пожалел.

– Суровая реальность заключается в том, что этот детектив прочно сидит у вас на хвосте и вряд ли смирится с отказом в выдаче ордера. Зная Реннера, могу предположить, что для него это лишь временная неудача. Он очень терпеливый человек и будет копать до тех пор, пока не найдет то, что нужно, и тогда снова потребует ордер на обыск. Понимаете?

– Да.

– И все это только начало. Реннер – настоящий мастер своего дела. Все толковые полицейские, которых я встречала в жизни, отличаются безжалостностью.

Пирс чувствовал, как его снова охватывает жар. Он не знал, что еще сказать, и просто молчал. Повисла томительная пауза, которую прервала Лангуайзер:

– И вот что еще. В субботу вечером вы беседовали с ним по поводу второй квартиры Лилли Куинлан и дали ему адрес. Они сразу отправились туда и осмотрели дом, однако сделали это без официального разрешения, которое Реннер оформил лишь в воскресенье днем. Пока неясно, жива Лилли или нет, хотя уже понятно, что занимается проституцией и другим нелегальным бизнесом.

Пирс кивнул. Кажется, он начал понимать ход мыслей Реннера.

– Значит, он взял официальный ордер, чтобы обезопасить себя – проговорил он. – На случай, если обнаружит какие-нибудь свидетельства ее темных делишек или если Лилли вдруг объявится и поинтересуется, какого черта они делают в ее доме.

– Вот именно. Но у него была и другая причина.

– Как я понимаю, раскопать доказательства моей причастности.

– Вы догадливы.

– Но какие доказательства он надеется найти против меня? Я же сам рассказал ему, что был там. Отпечатки моих пальцев в той квартире можно найти почти везде, потому что я искал Лилли и пытался выяснить, что случилось.

– Это ваша личная история, и я вам верю. А вот Реннер нет и считает, что вы все выдумали, желая прикрыть тот факт, что бывали в ее доме и раньше.

– Невероятно!

– По закону он должен запротоколировать результаты проведенного обыска не позднее двух суток. По сути, это подробный отчет обо всем, что было обнаружено в ходе осмотра.

– Реннер уже составил такой протокол?

– Да, написал, и мне удалось раздобыть его копию. Он не запечатал отчет в конверт – это была его ошибка. В общем, там приводится подробный перечень всех вещей, например, расчески для взятия образцов ДНК... Большой раздел посвящен отпечаткам пальцев, описанию корреспонденции, ящиков стола, ювелирных украшений, парфюмерии, косметики и даже специальных приспособлений для сексуальных утех.

Пирс молча слушал ее. Он припомнил пузырек с духами, который брал в руки в квартире Лилли. Неужели такая чепуха могла быть использована в качестве доказательства против него? Он почувствовал, как в груди защемило, а к лицу прилила кровь.

– Почему вы молчите, Генри?

– Просто размышляю.

– Только не говорите, что прикасались к этим орудиям секса.

Пирс покачал головой.

– Нет, их я даже не видел. Я лишь брал в ванной склянку с духами.

Он услышал, как адвокат тяжело вздохнула.

– Какого черта вы прикасались к этим духам?

– Не знаю, просто взял в руки. Похоже, они мне что-то напомнили. Или кого-то. Но как этот пузырек можно связать с убийством?

– Это неотъемлемая часть обстоятельств возможного преступления. Ведь вы сказали полиции, что зашли в дом просто убедиться, там ли она и все ли в порядке.

– Да, именно так и было.

– А о том, что вы брали и нюхали эти злосчастные духи, вы им, конечно, забыли сообщить? Может, вы и в ящиках с бельем копались?

Пирс не знал, что ответить, готовый лопнуть от раздражения и досады. Схватив стоявшую под столом корзину для мусора, он швырнул ее в угол.

– Генри, сейчас я веду себя с вами, как прокурор, чтобы вы поняли, в какую опасную ситуацию попали. Все, что бы вы ни сказали и ни сделали, может быть повернуто против вас. И то, что вам видится под одним углом, другие могут выставить совсем в ином свете.

– Ладно, ладно. Как давно они обнаружили отпечатки пальцев?

– Вероятно, пару дней назад. Но пока не найдено тело, эти материалы не представляют интереса ни для кого, кроме Реннера. Насколько мне известно, его напарник занимается сейчас другими делами, а это расследование Реннер ведет в одиночку.

– Вы поддерживаете связь с его напарником?

– Об этом я вам не говорила, и не стоит сейчас это обсуждать.

На некоторое время воцарилась пауза. Пирсу было нечего сказать, хотя беседа с Лангуайзер и вселяла в него определенную надежду.

– Я составила список людей, с которыми можно было бы поговорить, – наконец продолжила она.

– Какой список?

– Людей, которые тем или иным образом связаны с этим происшествием и у которых можно что-то выяснить. Ну, вы понимаете, когда понадобится.

– Да.

Пирс сообразил, что Лангуайзер имеет в виду его возможный арест и судебные слушания, если против него выдвинут официальное обвинение.

– Мне надо кое-что подработать и уточнить, – добавила адвокат. – Если выяснится что-нибудь новое, я сразу перезвоню.

Попрощавшись и повесив трубку, Пирс, тяжело опустился на стул, размышляя об услышанном. Итак, Реннер явно нацелился на него. Даже не обнаружив тела пропавшей Лилли. Пирс понимал: надо позвонить Никол и объяснить, что полиция подозревает его в убийстве и, возможно, захочет провести обыск у нее в доме, где он тоже недавно жил.

Мысль об этом вызвала новый приступ боли. Рассеянно взглянув на валявшуюся мусорную корзину, Пирс уже хотел встать, но в дверь кто-то постучал.

Глава 31

В дверях кабинета показалось разгоряченное лицо Чарли Кондона, на котором сияла широкая ослепительная улыбка, чем-то напоминавшая раскрытые ворота гаража.

– Ты сделал это, старина! Ты, черт возьми, добился своего!

Пирс перевел дыхание и постарался хотя бы на время отбросить тяжелые мысли.

– Это наша общая заслуга, – сказал он. – Где Годдар?

Кондон прошел в комнату и закрыл за собой дверь. Пирс обратил внимание, что Чарли потерял где-то свой галстук.

– У меня в кабинете разговаривает по телефону с адвокатом.

– А мне казалось, его адвокат – Джастин Бичи.

– Да, она, конечно, адвокат, но адвокат особый, если ты понимаешь, что я хочу сказать.

Пирс поймал себя на том, что никак не может сосредоточиться на разговоре с Кондоном, поскольку в голове мелькали обрывки недавней беседы с Лангуайзер.

– Не хочешь выслушать его последнее предложение?

Пирс кивнул и взглянул на Кондона.

– Так вот, в течение пяти лет он собирается вложить в наши работы пятнадцать миллионов долларов. Кроме того, он просит двенадцать процентов от прибыли и пост председателя совета директоров компании.

Пирс наконец выкинул из головы мысли о Реннере и внимательно посмотрел на улыбающуюся физиономию Чарли Кондона. В целом предложение звучало неплохо. Может, и не так здорово, но неплохо.

– Недурно, Чарли.

– Что значит недурно? Просто отлично!

Сейчас манера Кондона напоминала речь тигра из мультфильма о Винни-Пухе, который всегда выкрикивал последнее слово. Похоже, он прилично выпил.

– Но это только начало, – заметил Пирс. – Не исключено, что он захочет пойти дальше.

– Это я тоже понимаю. Для начала давай выясним пару моментов. Во-первых, кресло председателя совета директоров. У тебя нет возражений?

– У меня-то нет, а как ты думаешь?

На данный момент этот пост занимал Чарли Кондон. Однако сама по себе должность не давала ему реальной власти, поскольку компанию контролировал Пирс. У Кондона же было только десять процентов, еще восемь процентов принадлежали разным мелким инвесторам – намного меньшего калибра, чем Морис Годдар, – и еще десять процентов были распределены между ведущими сотрудниками «Амедео». Остальными же семьюдесятью двумя процентами, составлявшими контрольный пакет, владел Генри Пирс. Поэтому в совете директоров Кондон скорее занимал почетную должность главного советника и готов был без особого сожаления расстаться с должностью.

– Думаю, он обрадуется, узнав об этом, – воскликнул Кондон. – А как насчет процентов? Если он подтвердит свое согласие выделять по три миллиона в течение пяти лет, ты дашь ему эти двенадцать процентов?

Пирс покачал головой.

– Нет. Дело в том, что разница между десятью и двенадцатью процентами в результате может вылиться в несколько сотен миллионов долларов. Поэтому проценты я придержу. А он должен инвестировать минимум двенадцать миллионов в течение трех лет. Четыре миллиона в год – таков нижний порог. Проработай с ним эту идею.

– Легче сказать, чем исполнить. Фактически ты пока согласился уступить ему лишь кресло председателя в совете директоров.

– Вовсе нет. Нашим главным козырем является важное открытие, с которым он сегодня познакомился. Чарли, ты видел его глаза, когда включили свет после демонстрации опыта? Годдар не просто сел на крючок. Он заглотил его до самых кишок и готов прыгнуть на сковородку. Тебе остается только уточнить детали. В общем, заканчивай это дело, и пусть выписывает первый чек. Никаких дополнительных процентов, а с него причитается не меньше четырех миллионов баксов в год. Нам надо обязательно сохранить лидерство.

– Ладно, я попробую, хотя этим лучше бы заняться тебе самому. В таких вопросах ты выглядишь более убедительно.

– Вряд ли.

Кондон покинул кабинет, и Пирс опять остался наедине со своими грустными мыслями. Он снова проанализировал все, что услышал от Лангуайзер. Итак, Реннер собирается провести обыск в его квартире и осмотреть машину, на этот раз имея в кармане официальное разрешение и уже куда более тщательно. Похоже, он рассчитывает обнаружить пусть и мелкие, но твердые доказательства того, что в этой машине перевозили тело Лилли.

– Господи! – чуть не вскрикнул Пирс.

Он решил проанализировать ситуацию тем же методом, которым всегда пользовался при оценке результатов лабораторных экспериментов, – снизу вверх и от простого к сложному. Взглянуть на факты под одним углом, а затем повернуть их другим боком. Истолочь образец в порошок и взглянуть на частички через увеличительное стекло.

Для начала главное – ничего не принимать на веру.

Пирс взял блокнот и на пустой страничке выписал основные фрагменты беседы с Лангуайзер.

Обыск: Квартира

Дом на Эмэлфи-драйв

Машина – второй раз – вещественные доказательства

Офис/Лаборатория?

Полицейский отчет об отпечатках пальцев:

Отпечатки везде – в том числе, на пузырьке с духами

Пирс задумчиво поглядел на строчки, но никаких идей в голову не приходило. Тогда он вырвал страницу из блокнота, скомкал и бросил в мусорное ведро, стоявшее в углу кабинета, но промазал.

Откинувшись на спинку стула, Пирс устало прикрыл глаза. Он понимал, что должен позвонить Никол и подготовить ее к неизбежному. Полиция в любую минуту могла оказаться у нее дома и начать обыск. Никол по своей природе крайняя индивидуалистка и вторжение в свои владения будет переживать очень болезненно, что окончательно похоронит надежды Пирса на воссоединение.

– Проклятие, – пробормотал он, осознав возможные последствия.

Выйдя из-за письменного стола, Пирс подобрал валявшийся на полу скомканный листок и вместо того, чтобы еще раз попробовать попасть в корзину, отнес его к столу, где аккуратно разгладил.

– Ничему не верить, – произнес он вполголоса.

Слова, выписанные на измятой странице, сначала привели его в чувство, но потом он понял, что, по сути, они ничего не значат. В остервенении Пирс снова скомкал листок, скатав из него шарик, и уже приготовился отправить его в корзину, как вдруг внутри что-то екнуло. Разгладив многострадальную бумажку, он внимательно прочитал одну из строчек.

Машина – второй раз – вещественные доказательства

Ничему не верить. Ведь это значило, что еще никто не доказал, что именно полиция рылась в его машине. В голове сверкнула искра озарения. А если вовсе не полиция обыскивала его машину? Тогда кто же там шарил?

Зато дальнейший ход рассуждений Пирса был вполне очевиден. А почему он вообще решил, что его машину обыскивали? Правда состояла в том, что никаких доказательств этого не было. Единственное, что можно было сказать наверняка, что в его машине, припаркованной на аллее рядом с шоссе, кто-то побывал. И кто-то осмотрел его рюкзак. Но вот проводился ли обыск, это еще был вопрос.

Пирс понял, что погорячился насчет того, что полиция – а конкретно Реннер – обыскивала его «БМВ». По существу, на этот счет у него не было никаких фактов, даже косвенных. Ему было лишь известно, что кто-то там побывал, но из этого заключения вытекали самые разнообразные варианты. И версия полицейского обыска была лишь одним из них. Другой возможностью был тот же обыск, но проведенный неким частным лицом. Третья версия была связана с тем, что из машины хотели что-то украсть.

Но оставался еще и последний вариант – в автомобиль могли что-то подложить.

Заинтригованный столь разнообразными версиями, Пирс быстро вскочил со стула и покинул кабинет. В коридоре он нажал кнопку вызова лифта, но не вытерпел и ринулся вниз по лестнице. Четыре пролета Пирс проскочил за несколько секунд. Выбежав через проходную, он даже не поприветствовал охранника и тут же бросился к своей машине.

Начал он с багажника. Отогнул синтетический коврик, заглянул под запаску, проверил ящик с инструментами. Все на месте – ничто не исчезло, и ничего не подбросили. Затем Пирс перешел в салон, где минут десять потратил на тщательную проверку сидений, пола и ящика для перчаток. Все на месте, ничего нового.

Последним оставался двигатель, но его осмотр занял совсем немного времени. И снова – ничего.

Рюкзак он приберег на закуску. Прихватив его с собой, Пирс закрыл машину и вернулся в лабораторию, где снова предпочел подняться на второй этаж по лестнице. Проходя мимо стола секретарши, Пирс заметил ее взгляд.

– В чем дело? – спросил он Монику.

– Ничего. Просто у тебя такой... зловещий вид.

– Да, я и в самом деле очень зол.

С этими словами Пирс вбежал в кабинет, закрыл дверь на замок и швырнул рюкзак на стол. Даже не присев, он принялся расстегивать молнию за молнией и заглядывать во все отделения. В рюкзаке были специальный отсек для ноутбука, отделение для папок и бумаг, а также три небольших кармашка на молниях для мелких изделий – авторучек, карандашей, блокнотов, жевательной резинки и прочей ерунды.

Пирс не обнаружил ничего особенного, пока не добрался до заднего кармана, где лежал довольно объемистый кошелек на молнии, в котором свободно могли поместиться паспорт, документы и денежные банкноты. В кошельке не было ничего секретного, но его было легко спрятать за книгой или среди газет во время путешествия. Пирс расстегнул молнию и проверил содержимое.

Пальцы нащупали нечто похожее на кредитную карту. Вначале он подумал, что это одна из его старых карточек, которую он по забывчивости сунул в рюкзак во время очередной командировки. Но, вытащив ее на свет, увидел, что это была незнакомая ему магнитная пластиковая карта черного цвета с логотипом компании «Ю стор ит». Такой карты Пирс раньше никогда не видел.

* * *

Выложив пластиковый прямоугольник перед собой на стол, Пирс задумчиво оглядел его. Он знал, что «Ю стор ит» – известная американская компания, сдававшая в аренду многотонные грузовики и боксы в специально оборудованных хранилищах, как правило, вблизи автострад. Пирс помнил, что вывески с названием этой фирмы пару раз попадалась ему на глаза в окрестностях Лос-Анджелеса.

По спине пробежал холодок нехорошего предчувствия. Значит, в прошедшую субботу какой-то незнакомец подбросил эту магнитную карту ему в рюкзак. Пирс понял, что попал в ситуацию, которая абсолютно не поддается его контролю. Его использовали и подставили с какой-то заранее продуманной целью.

Он постарался отогнать от себя леденящий душу страх, понимая, что спокойно ждать больше нельзя – надо что-то делать. Предпринимать ответные действия и ни в коем случае не пасовать.

Пошарив рукой по полкам тумбочки, на которой стоял монитор, Пирс вытащил оттуда толстый том телефонного справочника. Быстро его перелистал и нашел список фирм, предоставляющих помещения и другие услуги для хранения. Адреса отделений и перечень услуг фирмы «Ю стор ит» занимали почти полстраницы. В окрестностях Лос-Анджелеса имелось восемь филиалов этой компании. Взяв телефон, Пирс наугад набрал номер отделения в Калвер-Сити. В трубке раздался звонкий юношеский голос. Пирс сразу представил прыщавого подростка из «Всеамериканской почты».

– Вам это может показаться странным, – начал он. – Дело в том, что я арендовал у вашей фирмы бокс для хранения, но не могу вспомнить, в каком отделении. Знаю только, что это «Ю стор ит», а вот где именно, не помню.

– Ваше имя?

Подросток отвечал спокойным тоном, как на давно привычные звонки.

– Генри Пирс.

Он слышал, как щелкали клавиши клавиатуры.

– Нет, у нас нет.

– А вы можете связаться с другими филиалами? И спросить у них, не...

– Не могу, у нас нет с ними связи. Мы – самостоятельная компания.

Пирс удивился, почему у них нет центральной информационной базы, но решил не терять время. Он просто поблагодарил оператора и набрал номер следующего ближайшего к нему отделения.

Его имя компьютер отыскал только в третьем по счету филиале. Женщина-диспетчер полусонным голосом сообщила, что шесть недель назад он арендовал бокс размером четыре на три метра в хранилище, расположенном на бульваре Виктория. Она привычно добавила, что в помещении имеется кондиционер, подведено напряжение и установлена сигнализация. Доступ разрешен круглосуточно.

– А какой адрес записан в моей регистрационной карте?

– Этого я сказать не могу, сэр. Если вы продиктуете свой адрес, я проверю по компьютеру.

Шесть недель назад Пирс даже не предполагал переезжать и не занимался поисками квартиры, поэтому сообщил свой старый адрес на Эмэлфи-драйв.

– Это он, сэр.

Пирс ничего не сказал и еще раз взглянул на черный пластиковый прямоугольник, лежавший перед ним на столе.

– Какой номер бокса? – спросил он у оператора.

– А это я скажу, когда увижу ваше удостоверение личности, сэр. Только приходите до шести и захватите свои права, тогда я и напомню номер бокса.

– Вы только что сказали, что хранилище работает круглосуточно.

– Хранилище – да. А вот диспетчерская – с девяти до шести.

– Понятно.

Пирс прикинул, что бы еще спросить, но ничего не придумал, и, поблагодарив, повесил трубку.

Посидев еще некоторое время за столом, он сунул пластиковую карту в нагрудный карман и поднялся со стула. Потом снова потянулся к телефону, но передумал.

Пирс понимал, что надо позвонить Лангуайзер, но ему не хотелось еще раз выслушивать ее рассудочные профессиональные советы. Поэтому он решил действовать на свой страх и риск. Он также осознавал, что пора позвонить Никол, но боялся нарваться на скандал и снова затеять бессмысленный спор. Хотя и знал, что предупредить ее о возможном обыске рано или поздно придется.

Можно было бы позвонить Коуди Зеллеру, но Пирсу был неприятен его постоянный сарказм.

Мелькнула даже шалая идея связаться с Люси Лапорт, но Пирс отбросил ее. А в голове гвоздем засела другая тягостная мысль – вот он оказался в самой тяжелой за всю свою жизнь ситуации, и во всем мире не нашлось ни единого человека, к кому он мог бы обратиться за помощью и советом.

Ни одного. От осознания этого простого, но жестокого по своей сущности факта Пирс похолодел.