Текст книги "Вишня в шоколаде"

Глава 4

Странно, но в этом незнакомом и новом для себя доме Марианна уснула сразу же. А проснувшись, немедленно вскочила и босиком по скрипучему полу подошла к окну. Хотя было еще темно, на небе уже проглядывали неясные розовые и серые полосы, словно мазки пастельных красок с палитры художника. Близился рассвет. Бриллиантовый блеск заиндевевшего снега был таким ярким в полутьме, что на его фоне ясно и четко выглядели дальние холмы и деревья.

От потрясающего пейзажа у нее так же захватило дух, как и прошлым вечером.

Скрестив руки на груди, Марианна вздрогнула, словно предвкушая грядущий день. Настраивая себя на оптимистичный лад, она сказала себе, что стоит на пороге нового этапа своей жизни. И это замечательно! И совершенно не страшно.

Какое-то время она просто стояла, любуясь заснеженными холмами и высокими деревьями, вершины которых исчезали в облаках.

Перед ней словно возникла волшебная иллюстрация к одной из детских сказок. Она могла бы даже вообразить себя сказочной принцессой, заточенной в башне. Принцесса стоит у окна и пристально вглядывается в великолепное королевство своего злобного поработителя…

Марианна вспомнила раздраженный голос школьного учителя: «Лучше бы ты меньше грезила наяву, Марианна Локвуд, а уделяла больше внимания школьным занятиям».

«Но учителя знают далеко не все», – подумала она мрачно.

Иногда невнимательность ребенка объясняется тяжелыми условиями в семье. Такими, например, как домашние скандалы или родитель, пропивающий свою жизнь. «Мечтать наяву очень важно в таких случаях», – могла бы сказать Марианна своему учителю. Но она ему ничего не говорила. Она переживала боль в себе.

С трудом оторвавшись от волшебного пейзажа, она направилась в ванную комнату. Было еще только начало седьмого, а ее новый работодатель говорил, что Рикардо встает рано. Когда она найдет его, Рикардо разъяснит ей, в чем будут заключаться ее новые обязанности помощницы по хозяйству.

– Доброе утро. Проголодались?

Когда Марианна наконец нашла вход в огромную кухню – после того, как обследовала весь первый этаж с его бесконечными коридорами и бесчисленными комнатами за закрытыми дверями, – она обнаружила Рикардо, жарящего яичницу с беконом. В полосатом фартуке, надетом поверх джинсов и трикотажной рубашки, он орудовал с таким видом, словно с самого рождения занимался этим делом. Марианна открыла рот от удивления. В кухне стоял соблазнительный запах еды, и ее желудок откликнулся на него. Вчера она почти ничего не ела, переволновавшись, но сейчас была голодна как волк.

– Доброе утро… и да… Я бы с удовольствием что-нибудь съела! – Окинув взглядом стол и увидев на нем мюсли, фрукты, свежий хлеб, масло и огромный кувшин с апельсиновым соком, она с удивлением взглянула на Риккардо: – У вас всегда такой обильный завтрак или к нам присоединится мистер де Сауза?

– Он еще спит и будет завтракать позже, – объяснил Рикардо, повернувшись к ней. Он хорошо говорил по-английски, но Марианна услышала небольшой акцент. – Любите яичницу с беконом? Я приготовил традиционный английский завтрак специально для вас. – Он широко улыбнулся: – Пожалуйста, не отказывайте себе ни в чем.

– Поскольку мне не каждый день готовят завтрак, разве я могу отказаться?

Выдвинув стул, Марианна села за стол и налила себе стакан апельсинового сока. Он был холодным, терпким и освежающим.

Марианна редко баловала себя хорошей едой с тех пор, как не стало Доналда, и вообще плохо заботилась о себе. «Но теперь, когда ситуации изменилась, все пойдет по-другому!» – поклялась она себе.

Вспомнив слова Рикардо о том, что ее работодатель все еще спит, она сдвинула тонкие брови.

– Мистер де Сауза всегда встает намного позже вас? – спросила она.

Рикардо на мгновение замер, но на этот раз не повернулся. Через секунду Марианна увидела, как он бросил кусочек бекона на сковородку и профессиональным жестом перевернул яичницу с помощью металлической лопаточки.

– Когда как, – ответил он. – Вы сами увидите. – Выложив яичницу на подогретую тарелку, он поставил ее перед Марианной. – Осторожно… тарелка горячая. Приятного аппетита!

– Спасибо… С удовольствием поем.

– Сейчас я приготовлю нам с вами кофе, и мы сможем поговорить о вашей новой работе.

– Хорошо.

– А вы не возражаете против кофе? Может быть, предпочитаете чай?

Марианна, приготовившаяся поднести ко рту вилку с кусочком великолепно поджаренной яичницы, с благодарностью взглянула на него:

– Кофе – это прекрасно. Спасибо. Кстати… яичница выглядит фантастично. Вы всегда так хорошо готовили?

– Я учился у своей матери, как все мои братья и сестры. А теперь ешьте. Я сварю кофе.

Наслаждаясь вкусной едой, Марианна время от времени бросала взгляды на высокого молодого человека, который перемещался по кухне так, словно это была его естественная среда обитания. Женская работа нисколько не смущала Рикардо и не унижала его мужского достоинства. Было ясно: он чувствовал себя органично везде и всегда, что бы ни делал.

А еще Марианна интуитивно почувствовала, что он безгранично предан своему хозяину.

«Интересно, чем Эдуардо де Сауза заслужил такую преданность?» – подумала она. Ее любопытство в отношении этого человека все возрастало. Например, как случилось, что у него нет жены? Возможно, она и существовала, но предпочла остаться в Бразилии? Или, может быть, он разведен?

Когда Марианна расправилась с яичницей, Рикардо убрал ее тарелку, поставив на стол кофейник с только что сваренным кофе, крошечную фарфоровую сахарницу, молочник и чашки. Он сел напротив нее, не сняв, к ее удивлению, своего полосатого фартука.

– А теперь поговорим, – объявил он, разливая ароматно пахнущий кофе по чашкам.

– У мистера де Сауза была до этого какая-то помощница по хозяйству?

– Да, в Рио-де-Жанейро, откуда мы родом, но не в этом доме. В Англии он нанимает приходящих уборщиц. Очень хорошо, что вы появились здесь, Марианна. Надеюсь, вы останетесь в этом доме.

Сомнение, которое она уловила в его голосе, еще больше усилило ее любопытство.

– А почему бы мне не остаться? – спросила она.

– Надеюсь, вы не найдете эту работу слишком трудной или дом чересчур… уединенным. Вот и все.

– Понятно. – Внимательно взглянув в бронзовое лицо человека, сидящего напротив, Марианна поняла, что он имел в виду совсем не это, но решила промолчать. – А мистер де Сауза…. Он работает дома? – полюбопытствовала она.

– Вообще да. Но в данный момент не работает, но много занимается благотворительной деятельностью.

– А-а-а…

Может, поэтому он и помог ей? Поскольку это была его жизненная позиция – помогать менее удачливым людям? На миг Марианну захлестнуло чувство вины. Будет неразумно тянуть с объяснением истинных обстоятельств ее жизни. Или, по крайней мере, тех истинных обстоятельств, которые она недавно изменила по своей воле.

Заметив настороженность во взгляде Рикардо, который явно опасался не слишком удобных вопросов, Марианна улыбнулась, чтобы успокоить его:

– Лучше объясните мне круг моих повседневных обязанностей. А потом, когда мы закончим разговор, я помою посуду.

Рикардо сразу успокоился:

– Это хороший план. Ну… для начала вы должны будете вставать в четыре утра.

– В четыре? – оторопела Марианна.

– Да я шучу! – хохотнул Рикардо, и темные глаза весело блеснули. – Первое, что вам придется делать в эту отвратительную холодную погоду, – это разжечь камины. Я все подготавливаю для этого еще вечером – перед тем, как лечь спать.

В это утро, чистя пылесосом нескончаемый красивый ковер в холле верхнего этажа, Марианна на короткое время выключила шумный агрегат, чтобы получше рассмотреть картину, висящую на стене.

Маленькая золотая пластинка на нижнем краю рамы сказала ей, что на картине изображен этот самый дом в начале столетия. Как и сегодня, все вокруг дома было укутано сверкающим нетронутым снежным покрывалом.

«Интересно, кто жил тогда здесь?» – подумала она. Безусловно, какие-нибудь лорд и леди. Марианна на мгновенье представила их себе, даже добавила детей к воображаемому сценарию – маленьких девочку и мальчика, с ангельскими личиками, губками бантиком и розовыми щечками.

Ее мысли переключились на собственных детей, которых у нее пока не было, но о которых Марианна страстно мечтала. Впрочем, уже давно это желание все более и более казалось ей несбыточным. Кто теперь будет любить саму Марианну и кто станет отцом ее детей, когда Доналд ушел? Хотя он…

Она отогнала от себя эту мысль и вернулась к созерцанию картины. Может быть, тогдашние собственники переживали трудные времена и были вынуждены продать свой обожаемый дом какому-то богатому промышленнику? Марианне вдруг пришло в голову, что ее новый работодатель, должно быть, исключительно богатый человек, если смог приобрести такой великолепный старинный дом. Он был меценатом, как мельком упомянул Рикардо. Откуда у этого человека богатство? Может, наследство?..

В самый разгар ее размышлений в конце коридора распахнулась дверь, и из нее вышел мужчина, о котором она только что думала, – словно ее мысли материализовались. Он был в черных джинсах, ладно сидящих на длинных ногах, и в дорогом темно-синем свитере крупной вязки.

Тусклое золото волос и заметная бледность лица немедленно приковали к себе внимание Марианны.

– Доброе утро!

– В следующий раз начинайте уборку пылесосом с нижнего этажа и не поднимайтесь на этот, пока я не встану и не позавтракаю!

Эдуардо не ответил на ее дружелюбное приветствие и после назидательной тирады, произнесенной раздраженным тоном, прошел мимо, опираясь на свою трость и бросив на нее леденящий взор, который, как немедленно заметила Марианна, был полон боли.

Ее изначальный шок от его замечания быстро улетучился, а на первый план вышло волнение. После недель, проведенных у больничной койки мужа, Марианне была слишком хорошо знакома такая бледность. Ее охватил страх.

Не болен ли он? Вдруг это что-то серьезное? Если так, почему ни он, ни Рикардо не сказали ей правды?

– Мистер де Сауза! – Марианна торопливо устремилась за ним, чувствуя, как бешено колотится ее сердце.

– В чем дело?

Остановившись, он медленно повернулся и взглянул на нее.

Боль в его взгляде не уменьшилась. Даже костяшки его пальцев, сжимающих трость, побелели.

– Не хочу показаться навязчивой… но что-то случилось? Я бы хотела помочь, если это в моих силах.

– Помочь? – Он презрительно скривил губы. – Разве вы способны творить чудеса? Может, мне называть вас тогда святой Марианной? – Он буквально рассекал ее на части своим острым как сталь ледяным взглядом. – Почему вы задаете мне такой вопрос? Может быть, вообразили себя в какой-то еще роли? Вы всего лишь помощница по хозяйству в этом доме!

Марианна застыла, потом начала бормотать:

– Нет, конечно…. Я просто…

– Тогда мой совет вам, мисс Локвуд: занимайтесь-ка своим делом и позвольте мне заниматься своим!

Закусив губу, Марианна отвернулась.

Через секунду она вновь услышала его голос. На этот раз он звучал с искренним раскаянием:

– Сожалею, что разговаривал с вами так. Но на самом деле… будет лучше, если вы не станете обращаться ко мне с разговорами, когда я только что встал… По крайней мере до того, как я выпью кофе. Я плохо сплю, и мне требуется некоторое время на то, чтобы несколько прийти в себя. Разве Рикардо не предупредил вас об этом? Боюсь, он все еще надеется на то, что я чудесным образом изменюсь. Вы позавтракали, полагаю?

– Да. Рикардо был очень любезен и приготовил мне завтрак. Я не особенно хорошо ела вчера – были разные причины. Поэтому сегодня позавтракала с большим удовольствием!

Сильно бьющееся сердце Марианны никак не хотело успокаиваться. Честно говоря, она с ужасом думала о следующем взрыве раздражения своего нового хозяина. Ясно, что все это вызвано физической болью, а не недостатком сна, как объяснил Эдуардо. Про себя она решила, что в будущем будет пылесосить гораздо позже.

– Хорошо, тогда можете продолжать заниматься своей работой.

– Я… Мне очень жаль, что вы плохо спите. Я не буду убираться здесь, пока вы не встанете.

– Весьма благодарен. – Голубые глаза скользнули по ее лицу, после чего хозяин дома продолжил свой путь по коридору.

В это утро его хромота казалась гораздо заметнее, и Марианна снова забеспокоилась. Однако теперь она повела себя умнее – вместо того, чтобы смотреть ему вслед, поспешно вернулась к своей домашней работе.

На случай, если он заподозрит, что она наблюдает за ним…

– Вот! – На столе перед Эдуардо рядом с кофейной чашкой появились две белые капсулы. Рикардо озабоченно наклонился над ним: – Вы не очень хорошо выглядите сегодня. Насколько я вижу, плохо провели ночь. Знаю, вы не слишком жалуете обезболивающее, но, может быть, сегодня утром все-таки примете? Лекарство может принести вам облегчение.

– Я не немощный, слава богу. И убери это – сам знаешь куда!

Сунув капсулы в руку молодого человека, Эдуардо опять пожалел, что не смог справиться со своим раздражением. Ночью он спал не больше часа и чувствовал, как воспалились глаза. Но разве мог он, страдая от беспощадной острой боли в ноге, ждать чего-то другого? Он знал, что днем боль немного утихнет – если он сможет достаточно отдохнуть. И тогда он обойдется без обезболивающих средств… Но пока это казалось несбыточной надеждой.

По какой-то необъяснимой причине Эдуардо вдруг вспомнил, как новая обитательница его дома ласково спросила, все ли у него хорошо и не может ли она чем-то ему помочь. И тут Эдуардо охватило страстное желание, да такое непреодолимое и сильное, что почти лишило его самообладания…

Он поспешно взял себя в руки. О чем он, черт возьми, думает? Может, эта девушка и свежа как весенний сад после теплого дождя, но чем она ему поможет?

Эдуардо мог бы найти сейчас одно-единственное применение привлекательной женщине. С его стороны было бы полнейшим безумием думать о маленькой уличной певичке в этом смысле! Его честь просто не позволит этого – после того как он предложил ей работу и кров и, возможно, первое безопасное место обитания за долгое время.

Он поднялся и потянулся за своей тростью, бросив взгляд на Рикардо:

– Я не хотел кричать на тебя. Бывает, ты же знаешь!

– Уверен, когда-нибудь все изменится к лучшему.

Услышав глубокое сочувствие в голосе Рикардо и увидев понимание в его глазах, он едва не споткнулся. Рикардо оставил свой дом и семью в Рио-де-Жанейро и, не задумываясь, решил разделить со своим работодателем новую незнакомую жизнь в Англии. Этот парень не имел никакого представления о том, когда сможет вновь вернуться домой. Просто он был абсолютно убежден, что после той трагедии, которая унесла жену и так и не родившегося ребенка Эдуардо, тому просто необходимо видеть рядом человека, к которому он всегда может обратиться в трудную минуту. Рикардо и был тем самым человеком. Он работал у семьи де Сауза с того момента, как в семнадцатилетнем возрасте попал к ним из городских трущоб. Семья де Сауза предоставила ему работу и крышу над головой, и Рикардо считал своим долгом продолжать служить хозяину до тех пор, пока тот сам не решит расстаться с ним.

Сейчас, вспомнив это, Эдуардо молча выругал себя.

– Мне не кажется, что все может измениться к лучшему, друг мой. Как это может случиться? Я обречен, обречен навсегда… Пройдет ли моя физическая боль или нет, ничто не изменит этого.

Не торопясь с ответом, Рикардо повернулся к кухонной столешнице, схватил какую-то тряпку и начал тереть и без того сверкающую мраморную поверхность, которую уже вытерла Марианна.

– Вряд ли ваша жена хотела бы, чтобы вы так жили… чтобы винили себя так долго, – пробормотал он. – Вряд ли она вообще хотела, чтобы вы себя винили.

– Давай оставим эту тему, хорошо? Я пойду сейчас в свой кабинет. У меня полно работы. Это поможет мне отвлечься и не думать о малоприятных вещах.

– Тогда я принесу вам туда газеты и еще одну чашку кофе.

– Спасибо, – угрюмо произнес Эдуардо и направился к двери, но, не дойдя до нее, остановился. – Кстати, как там моя новая помощница?

Лицо Рикардо немедленно посветлело.

– Я уже могу сказать, что она очень прилежная. Такая тощенькая, но при этом упорная!

– Ладно… дай мне знать, если возникнут какие-то проблемы, – бросил Эдуардо через плечо и вышел.

Несмотря на раздражение и боль, он не мог не улыбнуться, думая о характеристике, грубоватой, но очень точной, которую дал Марианне его слуга: «Такая тощенькая, но упорная».

В дверь кабинета осторожно постучали. Эдуардо оторвал взгляд от экрана компьютера. Он как раз читал присланную ему благодарность международного детского благотворительного фонда за неизменную щедрую поддержку.

– Войдите! – сказал Эдуардо.

– Извините за беспокойство…

Это была Марианна, раскрасневшаяся, с волосами, собранными на макушке в ненадежный пучок, который, судя по выбившимся прядям, грозил вот-вот рассыпаться. В полосатом фартуке, надетом поверх алых хлопчатобумажных брюк и мужского мешковатого кремового свитера, в котором она, обладательница изящной фигурки, почти утонула, девушка выглядела очень худенькой и в то же время чертовски привлекательной.

«Не в этом ли наряде она была сегодня утром, когда я встретил ее в коридоре?» – Эдуардо точно не помнил. Он слишком оторопел в тот момент от ее предложения помочь и от нежности и искренней тревоги во взгляде миндалевидных ореховых глаз, чтобы обратить внимание на одежду девушки.

– Что такое? – заинтересованно спросил он, забыв о том, что боролся с напряжением и усталостью.

– Прошу прощения, что немного запоздала, но обед готов. Я пекла хлеб и варила суп, и это заняло больше времени, чем я предполагала.

– Вы испекли хлеб и сварили суп? А что за суп?

– Картофельный… Вам будет полезно, особенно в такую погоду. Уверена, вам понравится. Но… – Неожиданно она смутилась, словно решила, что слишком много на себя взяла. – Где вы хотели бы пообедать? Прямо здесь, в своем кабинете? Или мне накрыть в столовой?

– А вы сами где собираетесь есть? На кухне?

– Да. Рикардо уехал в город за продуктами и сказал, что поест позже.

Неожиданно почувствовав, что слишком устал от своей замкнутости, и вдохновившись заманчивой идеей отведать хлеба домашней выпечки и супа, Эдуардо потянулся за тростью и встал.

– Я поем вместе с вами на кухне! – твердо заявил он.

– Хорошо. – Довольно мрачную комнату с темно-вишневыми кожаными диванами и книжными полками неожиданно осветила лучезарная улыбка Марианны.

Продолжая улыбаться, она посторонилась и пропустила Эдуардо, который пошел впереди нее.

Глава 5

Марианна верила – чудеса существуют. В то время, когда она усердно молилась о том, чтобы ей встретился какой-нибудь добрый человек, в ее жизни появился Доналд.

Сейчас, видя перед собой худощавое красивое лицо с непроницаемым выражением, она молча размышляла о том, что и в жизни такого мужчины непременно должно произойти чудо.

И снова она подумала, что ему угрожает какая-то смертельная болезнь… Поднеся ложку ко рту, Марианна почувствовала, как у нее сжалось горло, а аппетит пропал.

– Очень вкусно, – произнес Эдуардо, попробовав суп. Он пристально взглянул ей в глаза, и Марианна затрепетала:

– Спасибо.

Отломив ломоть от еще теплой буханки хлеба, он попробовал кусочек.

– А вы действительно умеете готовить. Это тоже очень вкусно.

– Говорят, необходимость всему научит. Я росла в не слишком большом достатке, но у моих родителей был какое-то время огород. Однажды мы собрали огромный урожай лука-порея, моркови и турнепса. Надо было что-то делать с этим. Самым легким решением стал овощной суп. С тех пор я начала интересоваться готовкой и экспериментировать. Оказалось, что выпечка хлеба – к тому же своего рода терапия.

Взгляд ее собеседника стал более заинтересованным.

– А я думал, что у вас нет родителей.

– Все это было давно…

Почувствовав, как у нее защемило сердце, Марианна с трудом проглотила ложку супа и замолчала.

– Что случилось с ними? – Эдуардо замер в ожидании ответа.

– Когда мне было четырнадцать лет, моя мама уехала в Америку с… одним человеком. Отец…

– Да?

– В данный момент мой отец, вероятно, лежит пьяный под каким-нибудь лондонским мостом. Тауэр-бридж был его излюбленным местом. По крайней мере, когда я видела его в последний раз…

– Как давно это было?

Марианна опустила глаза.

– Около трех лет назад. Он безнадежный алкоголик. Поэтому моя мама не смогла оставаться с ним. Ешьте свой суп, а то остынет.

Она поднялась и пошла по просторной кухне к раковине, чтобы налить себе стакан холодной воды.

Мучительные детские воспоминания… Разговор на эту тему только увеличивал ее страдания.

Сознавая последствия расставания с единственной дочерью, мать уговаривала Марианну уехать с ней в Америку. Но даже в столь юном возрасте – а Марианне было четырнадцать лет – девочка понимала, что не сможет бросить жалкую развалину, в которую превратился отец. Ведь в глубине ее сознания еще жили теплые воспоминания о том, как он возился с ней и играл, когда она была совсем маленькой, называя своим ангелом. Правда, воспоминания о последующей жизни становились все более печальными…

Они остались вдвоем в доме, который перестал быть их семейным очагом. Отец безутешно плакал и умолял Марианну простить его за то, что он потерял работу и все время пил…

– Марианна?

– Простите. Мне надо было попить.

Она вернулась к столу, села и, поймав на себе взгляд Эдуардо, попыталась улыбнуться.

– Вам надо что-нибудь съесть, – произнес он резко, но его взгляд был полон такого сочувствия!.. Марианна опустила голову, отводя от Эдуардо глаза. – Детям нужен отец… Сожалею, что ваш отец не смог заботиться о вас, как должен бы был.

– А у вас есть родители? Братья или сестры? – спросила она.

– Мои родители живут в Бразилии. В местечке неподалеку от моего дома на побережье. Они уже пенсионеры. К сожалению, судьба не подарила мне братьев или сестер. Я у них – единственный сын.

– Я очень мечтала о брате или сестре, когда была маленькая, – призналась Марианна, – но может, оно и к лучшему… Боюсь, мои мать и отец не были созданы для исполнения родительских обязанностей.

Воцарилось долгое молчание. Марианна искренне радовалась, что Эдуардо не стал расспрашивать ее дальше о столь несчастливом прошлом. Да и он, как ей показалось, тоже с благодарностью отнесся к тому, что она не проявляла любопытства и к его жизни. Вот только ее впечатление о том, что Эдуардо – человек замкнутый, еще больше усилилось. Она больше не будет засыпать его докучливыми вопросами. В конце концов, Эдуардо дал ей работу и кров, а то, что он не хочет рассказывать о себе… Это его право. Надо с уважением относиться к стремлению человека оставлять некоторую информацию при себе.

И тем не менее тот факт, что хозяин этого дома очень болен, мучил Марианну, давая излишнюю волю необузданному воображению. А может, ей удастся осторожно разузнать об этом у Рикардо, если представится такая возможность?

– Я обычно совершаю прогулку после завтрака. – Потянувшись за своей тростью, Эдуардо встал из-за стола. – Не хотите присоединиться?

Промокнув губы льняной салфеткой, Марианна с тоской взглянула в окно на заснеженный пейзаж. Такие солнечные дни были излюбленными у лыжников. Над ними – безоблачное синее небо, все вокруг покрыто сверкающим снегом. О такой волшебной прогулке она могла только мечтать! Но Марианна покачала головой – она работала у этого человека, а не гостила.

– Я бы с удовольствием погуляла, но уже наметила уборку в некоторых комнатах… Их так много, что, наверное, у меня уйдет целое утро на то, чтобы обойти их все.

– Борьба с пылью может и подождать. Это не так важно, – немного раздраженно произнес Эдуардо, направляясь к двери. – Жду вас у черного входа через пятнадцать минут. У вас найдется подходящая обувь? Если нет, в прихожей полно сапог. Я уверен, вы подберете пару своего размера.

– Спасибо… но у меня есть свои сапоги, которые я захватила с собой.

– Вот и отлично! – Эдуардо окинул ее цепким взглядом. – Пятнадцать минут! – бросил он через плечо и отвернулся.

Последнее, что успела увидеть Марианна, – широкая спина в синем свитере крупной вязки.

К сожалению, вскоре снова повалил снег. Интересно, сколько еще дней небо будет продолжать плакать пушистыми слезами?

Эдуардо радовался наступающей непроницаемой тишине, которую приносил с собой снег и в которой он искал убежища от всего остального мира. А в следующее мгновение уже испытывал непреодолимую тоску по теплу, звукам, запахам и ощущению жизни – всему тому, что было присуще месту, где он родился.

Тяжело вздохнув, он искоса взглянул на идущую рядом спутницу и увидел, что ее яркая шерстяная шапочка была усыпана быстро тающими кристалликами льда. На бледной атласной коже ее скул рдели розовые пятна, легкое облачко пара вылетало при дыхании.

– Если вы замерзли, пойдемте в дом, – предложил он, но весьма неохотно.

– Я вполне счастлива, – ответила Марианна. Ее удивительные глаза сияли. – Когда замерзаешь, всегда можно согреться. А что там?

Они перешли через перекинутый над оврагом резной мостик, облупившуюся зеленую краску которого недавно обновил Рикардо, и остановились перед развилкой дороги. Одна тропинка вела к широкой лужайке, примыкающей к дому, другая, петляя, уходила в чащу окружающего поместье леса.

На лесную тропинку Марианна и показала своей рукой в варежке.

Эдуардо пожал плечами:

– Лес… Я никогда не ходил по этой тропинке. Даже не представляю, куда она ведет.

– Вы это серьезно? А мне, если я оказываюсь в незнакомом месте и вижу, что дорога куда-то поворачивает, особенно за городом, всегда интересно: какое приключение может ждать за этим поворотом? А вам совершенно не любопытно? – Она резко остановилась, недоверчиво качая головой.

– Пока не было любопытно, – признался он. – Что касается приключений… я лично их не очень жажду. – Эдуардо почти машинально опустил взгляд на свою изуродованную ногу и трость, на которую опирался.

– Из-за вашей ноги? – догадалась Марианна.

До этого момента она была невероятно деликатна, ничего не спрашивая о его травме. Но сейчас он сам, пусть и ненамеренно, привлек к своему увечью внимание девушки. И страшно разозлился за это на себя.

Большая черная ворона, каркая, низко пролетела над ними. Резкий неприятный звук только усилил раздражение Эдуардо. Не хватало только потерять над собой контроль!

– Погода, похоже, ухудшается. Наверное, нам лучше вернуться домой. – Его тон показался даже ему самому слишком холодным.

– Нога сильно болит? – В глазах Марианны светилась ласковая забота.

Эдуардо заволновался. Снег густыми хлопьями падал на них, превращая их в живых снеговиков.

– Я не хотел бы это обсуждать, если вы не возражаете.

– Я спросила только потому, что беспокоюсь!

– Тогда, пожалуйста, не беспокойтесь!

– Прошу прощения, если вам показалось, будто я внедряюсь в ваше личное пространство. Я не хотела. Я просто… понимаете… если вы больны и это что-то серьезное, возможно, мне лучше было бы узнать о вашей болезни?

– Вот тут вы ошибаетесь! – Теперь Эдуардо просто пришел в ярость. Он злился на нее и на себя. Прежде всего за то, что предложил ей сопровождать его. – Я слышал, дети алкоголиков часто испытывают потребность выявлять и решать проблемы других людей. Пожалуйста, не пытайтесь решить мою проблему!

С этими словами Эдуардо неожиданно для самого себя повернул назад к мостику, через который они только что перешли. Он уже открыто злился, потому что потерял контроль над собой и задел ни в чем не повинную Марианну.

Ее отец-алкоголик либо уже покинул этот свет, либо валялся сейчас пьяный где-то под лондонским мостом.

Эта девочка получила травму – ее растили родители, которые оказались настолько эгоистичны, что даже не заметили страданий своей дочери. Иначе почему ей пришлось зарабатывать себе на жизнь игрой и пением на улице? Он просто не имел права обижать ее так, каким бы рассерженным ни был!

Эдуардо даже не пришло в голову, что сейчас он осудил себя больше, чем когда-либо. Кроме дня, когда произошла трагедия.

В тот день он возненавидел себя.

Марианна, наверное, уже в десятый раз терла одно и то же пятно на огромном буфете красного дерева. В голове у нее все крутились слова Эдуардо: «Я слышал, дети алкоголиков часто чувствуют потребность выявлять и решать проблемы других людей…» Эти слова, произнесенные в столь грубой форме, указали Марианне ее место. К тому же они снова направили ее мысли в прошлое… Но на этот раз в пугающее новое русло. Неужели именно это она и пыталась делать со всеми, кого любила? Решать их проблемы? Как будто чувствовала, что недостойна счастья, пока не уладит проблемы всех остальных?..

Не потому ли она и осталась с отцом, вместо того чтобы попытать счастья со своей матерью в новой стране и не в таких жалких условиях, в которых жила столь долго? Ее мать продолжала писать ей, умоляя приехать в Калифорнию – к ней и Джеффу, ее новому мужу. Особенно сейчас, когда Доналд ушел из жизни… В своем последнем ответном письме, которое Марианна отправила матери девять месяцев назад, она написала, что хочет остаться в Англии, в глубине души понимая: «На случай, если вдруг понадоблюсь отцу…»

Но вот уже три года как Марианна не видела своего отца…

Теперь, когда он превратился в настоящего бродягу, найти его было трудно. Постоянное беспокойство и безуспешные поиски не давали ничего, лишь вконец изматывали ее. Может быть, существовала какая-то организация, которая могла бы ей помочь найти отца? И уж не попал ли он в больницу? А может…

Стараясь не думать о плохом, Марианна принялась грызть ноготь и тут же ощутила горький вкус средства для полировки.

– Марианна?

– Рикардо… извините, я не слышала, как вы вошли.

Она почти закончила убираться в библиотеке – красивой большой комнате с натертым до блеска паркетным полом, экзотическими коврами и книжными полками, плотно заставленными книгами. Их, как рассказывал ей Рикардо, показывая дом, привезли на теплоходе из Бразилии.

Молодой человек остановился у порога и скрестил руки на груди:

– Мистер де Сауза хотел бы выпить кофе. Я мог бы приготовить ему кофе и сам, но он попросил об этом вас.

– Разумеется, я приготовлю! – Забрав мягкую тряпку для пыли и средство для полировки, Марианна направилась к двери, но на полпути остановилась, нахмурилась и пожала плечами. – По-моему, он сердит на меня, Рикардо.

– За что?

– Я спросила насчет его ноги – результат ли это болезни или чего-то еще? Ему не понравился мой вопрос, и он на меня рассердился. Боюсь, как бы мистер де Сауза не подумал, что я сую свой нос куда не надо.

Легкая складка пролегла между темными бровями Рикардо.

– Вам надо знать кое-что относительно Эдуардо де Сауза. Это человек, который… – Рикардо на мгновение поднял глаза к небу, словно подыскивая правильные слова и думая, как получше выразить то, что он хотел, на неродном языке. – Это человек, который не любит, чтобы люди интересовались его личной жизнью. Если он решил не объяснять чего-то, значит, на то у него есть причины. И я прошу вас считаться с этими причинами, даже если вам очень хочется все узнать.