Текст книги "Расколотая радуга"

Книга вторая
ДОРОГА В РАЙ

Глава 16

Весна 1816 года

Аккуратно одетая горничная открыла дверь лондонского дома семьи Моубри.

– Миссис Моубри дома? – спросила Кэтрин. – Если да, пожалуйста, доложите о миссис и мисс Мельбурн.

Пока горничная, задержавшись на минуту, с любопытством рассматривала их потрепанную в дороге одежду, в холл быстрым шагом вошла Энн.

– Кэтрин! Какая радость! А я думала, ты все еще во Франции.

Она обняла подругу, а когда заключила в объятия Эми, Кэтрин заметила, что дочь уже догнала ростом Энн, а Энн снова стала изящной и стройной, несмотря на рождение второго сына. За год многое может произойти. Очень многое.

– Мы только что приехали.

Кэтрин сняла запыленную шляпку, ее мучила головная боль.

– Чарльз дома? А твоя свекровь?

– Их сейчас нет, – ответила Энн и, лукаво взглянув на Кэтрин, обратилась к Эми: – Хочешь пойти к Молли и Джеми? Они, наверное, в детской пьют чай.

Эми просияла:

– О да, с удовольствием. Мне столько всего надо им рассказать. И еще я очень соскучилась по Клэнси и Луи.

Горничная увела Эми, а Энн провела подругу в небольшую гостиную.

– Извини, но у тебя совершенно измученный вид. Ты больна или просто устала с дороги? – спросила она, закрыв дверь.

Кэтрин опустилась на кушетку. Теперь, когда она добралась наконец до места, ей казалось, что у нее не хватит сил ступить и шагу.

– Колин мертв.

– Боже правый! – Энн округлила глаза. – Что произошло?

Кэтрин стянула перчатки и нервно скомкала их.

– Его убили.

– О, Кэтрин, какое несчастье! И это после того, как он вышел целым и невредимым из стольких сражений!

– Его убили ночью, на улице, когда он вышел от своего приятеля.

Кэтрин сжала пальцами лоб, вспомнив, как начальник Колина пришел сообщить о случившемся. Она была в шоке, не могла поверить.

– Ему выстрелили в спину. Это… это произошло в считанные секунды. На месте убийства осталась перевязь фиолетового цвета с надписью «Да здравствует император!». Совершенно ясно, что это сделал бонапартист, и только потому, что Колин был британским офицером.

Энн молча села рядом и крепко обняла подругу. Тут Кэтрин не выдержала и разрыдалась – впервые после гибели Колина. Она долго плакала, а когда слезы иссякли, прошептала:

– Я тогда пожалела, что его не убили в битве при Ватерлоо. О такой смерти Колин мечтал. Но умереть от руки труса – это ужасно!

– Все равно он погиб за родину, пусть даже не на поле боя, – мягко произнесла Энн. – Хорошо, что смерть наступила мгновенно. Он умер молодым, а Колину трудно было бы смириться со старостью.

Что верно, то верно, только это слабое утешение, потому что до старости Колину было еще очень далеко. Чувствуя, что сейчас снова заплачет, Кэтрин принялась искать платок в сумочке.

– Странно, что весть о его смерти до сих пор не дошла до Англии. Это произошло совсем недавно?

У Кэтрин дрогнули губы:

– Власти опасались, как бы случившееся не восстановило общественное мнение против Франции. Ты же знаешь, с каким трудом удалось подписать мирный договор прошлым летом на конференции. Британский посол лично уведомил меня, что скандал вокруг убийства офицера – героя войны чреват угрозой миру.

– Значит, смерть Колина замолчали.

– Не то чтобы замолчали, просто попросили не очень распространяться об этом.

Наступила пауза. Женщины думали о том, какую высокую цену пришлось заплатить за последнюю битву.

– Собираешься снять дом в Лондоне или предпочитаешь поселиться в каком-нибудь тихом месте, вроде Бата?

– Ни то ни другое, – мрачно произнесла Кэтрин. – Первым делом займусь поисками работы. Я знала, что у Колина плохо с деньгами, но не подозревала, что до такой степени. Он все промотал, и мое приданое, и все наследство его отца. Ничего не осталось, кроме кучи долгов. К счастью, большинство кредиторов – офицеры его полка. Не думаю, что они попытаются отправить нас с Эми в долговую тюрьму.

– У меня просто нет слов. – Энн была ошеломлена. – Кстати, он и Чарльзу задолжал сто фунтов. Мы давно потеряли надежду вернуть их, даже забыли.

– Только не это! – Кэтрин с ужасом посмотрела на Энн. – Знай я, ни за что не пришла бы сюда.

– Прекрати, Кэтрин! Вы с Эми тут ни при чем. К тому же Колин, рискуя жизнью, спас Чарльза. И таким образом с лихвой вернул долг.

– У Колина, конечно, были свои недостатки, но смелостью его Бог не обидел, – немного успокоившись, произнесла Кэтрин.

– Он был хорошим солдатом. Что же касается поисков работы, выбрось это из головы, – сказала Энн и, помолчав, добавила: – Рано, конечно, об этом говорить, но при твоей красоте ты не засидишься во вдовах. Любой самый блестящий офицер почтет за счастье на тебе жениться.

Энн не знала, что Кэтрин до отъезда из Франции уже не раз предлагали руку и сердце.

– Я ни за что не выйду замуж вторично, – сказала Кэтрин дрогнувшим голосом.

– О мертвых плохо не говорят, но Колин был далеко не идеальным мужем, – тихо возразила Энн. – Не все мужчины такие.

Кэтрин оценила деликатность подруги, которая ни словом не обмолвилась об интрижках Колина, но дело обстояло гораздо сложнее. Жизнь с Колином, несмотря на все его недостатки, была вполне сносной. Однако Кэтрин не собиралась это ни с кем обсуждать. Никогда.

– Я ни за что снова не выйду замуж, – повторила она. – Родственников, которые могли бы помогать, у меня нет, значит, нужно работать. Я могу быть экономкой, могу быть сиделкой при инвалиде. Ради Эми я готова на все.

– Пожалуй, ты права, – нехотя согласилась Энн. – Но если когда-нибудь передумаешь, любой мужчина рад будет о тебе позаботиться.

Не желая больше обсуждать эту тему, Кэтрин обвела взглядом маленькую гостиную.

– Ты как-то сказала, что в случае нашего приезда в Лондон мы сможем остановиться у вас, но, я смотрю, дом небольшой. Стесним вас? Ведь я могу снять где-нибудь комнату.

– Даже не думай! Конечно же, тесновато, но в доме есть прелестная спальня, небольшая, но солнечная, вам там будет удобно. Мать Чарльза – такая душечка, Чарльз весь в нее. Она будет счастлива приютить у себя женщину, которая выхаживала ее единственного сына после Ватерлоо.

– А как ваши дела? Чарльз нашел работу?

Энн помрачнела:

– Пока нет. Среди уволившихся из армии слишком много желающих получить работу, а у нас с Чарльзом, к несчастью, нет влиятельных родственников. Но ничего, со временем он что-нибудь найдет.

– А как он себя чувствует?

– Что тебе сказать? Ему нелегко. С потерей руки он смирился, но безделье его угнетает. Сидеть постоянно дома, без всяких перспектив на будущее… Но он не жалуется.

Кэтрин печально улыбнулась:

– Ну и попали же мы в переплет, да?

Впервые она произнесла эту фразу однажды вечером на Пиренейском полуострове, когда потерялись мулы с багажом, дети заболели корью, а глинобитная хижина, где они с Энн нашли укрытие, расползлась под проливным дождем. С тех пор они часто повторяли эти слова, смеялись и вспоминали все свои удачи и невезения.

Лицо Энн посветлело.

– Я не теряю надежды, все переменится к лучшему. Сколько раз так бывало! Мы, слава Богу, не голодаем, и я никогда больше не увижу этих чертовых мулов с багажом!

Тут женщины расхохотались и принялись вспоминать свою жизнь на полуострове. У Кэтрин отлегло от души: Энн права, все образуется. Главное теперь для нее – достойная работа и дочь. Не так уж это и много.

Энн откинулась на кушетке.

– Лорд Майкл Кеньон в Лондоне. Проводит здесь зимний сезон. Его имя мелькает в светской хронике. Он гостит у леди и лорда Стрэтморских и посещает всевозможные рауты.

– Правда? Значит, он полностью выздоровел. Я рада. Тебе не приходило в голову обратиться к нему? – спросила Кэтрин, сосредоточенно разглаживая скомканные перчатки. – Ведь у него наверняка влиятельные родственники. Майкл будет рад помочь Чарльзу.

– Я уже думала об этом, – сказала Энн. – Но мне как-то неловко обременять его своими просьбами. Он сын герцога, а мы с Чарльзом – потомки барристера[1]1
  Барристер – судейский чиновник.


[Закрыть] и викария.

– Майкла это не волнует.

– Я обращусь к нему лишь в крайнем случае, если не будет другого выхода. – Энн искоса взглянула на Кэтрин. – Дашь ему знать о своем приезде? Вы с ним были такими друзьями.

Кэтрин мучительно захотелось увидеть Майкла, его лучистые глаза, услышать его смех, ощутить тепло его рук, как в ту ночь, когда на ней загорелось платье, а он ее успокаивал…

Она снова смяла перчатки.

– Нет, я не хочу с ним встречаться. Он сразу поймет, что я в затруднительном положении.

– Майкл счастлив будет помочь. Ведь ты спасла его, а он человек благородный.

– Нет! – резко ответила Кэтрин и уже мягче добавила: – Я обращусь к нему, как и ты, лишь в крайнем случае. Чтобы Эми не страдала из-за моей излишней гордости. Но мне не хотелось бы злоупотреблять былой дружбой военных времен.

Особенно дружбой человека, которого она любила. Возможно даже, он возьмет на себя заботу о ней и Эми и предложит ей руку и сердце. Они стали друзьями, он находил ее привлекательной и к тому же был обязан ей жизнью. Все это могло побудить его сделать ей предложение, если, конечно, сердце его еще оставалось свободным.

Кэтрин сжала губы. Она отвергла многих претендентов на ее руку, но вряд ли отвергнет Майкла. И это станет трагедией для обоих.

Найти работу оказалось труднее, чем думала Кэтрин. Мест было мало, а претендентов полно. Она побывала чуть ли не в каждом лондонском агентстве по найму, разослала объявления во все газеты. Везде отказ. То из-за дочери, то из-за отсутствия опыта. А некоторые агентства вообще не стали рассматривать ее кандидатуру, объяснив это тем, что Кэтрин «леди» и вряд ли устроит клиентов в качестве служанки, ибо они могут оказаться более низкого происхождения, чем она. Видимо, им не приходило в голову, что леди тоже хочет есть.

Несколько раз она встречалась с дамами, которые, осмотрев ее с головы до ног, велели уходить, не сказав ни слова. Владелец одного из агентств любезно объяснил ей, что редкие женщины соглашаются взять экономку-красавицу. Возвращаясь в тот день домой через Гайд-парк, Кэтрин проклинала свое лицо. Оно создавало столько проблем. Красота буквально отравляла ей жизнь. Однажды ей все же предложили работу. Это был мужчина, чьи похотливые взгляды красноречиво говорили о ее будущих обязанностях.

Вздохнув, Кэтрин решила пройтись по Серпентайну[2]2
  Серпентайн – аллея в Гайд-парке.


[Закрыть]. Она полюбовалась на уток и пришла в хорошее настроение. Несмотря на постоянные отказы в работе, положение ее не было таким уж безвыходным. Еще в Париже она с болью в сердце продала доставшийся ей от матери жемчуг и какое-то время могла жить, не думая о деньгах. Энн, Чарльз и его мать были необычайно милы, а Эми, со свойственной ее возрасту неуравновешенностью, чувствовала себя совершенно счастливой, когда встретилась со своими друзьями. Ничего, думала Кэтрин, в конце концов какая-нибудь работа найдется.

Близилось время прогулок фешенебельной публики.

Одни ехали по парку верхом, другие в экипажах. Кэтрин едва сдержала смех, когда в глаза ей бросился щеголь в каком-то нелепом костюме, как вдруг заметила в приближавшемся экипаже Майкла.

Сердце ее бешено заколотилось, руки судорожно сжались.

День выдался ясный, Майкл был без шляпы, солнце отбрасывало золотистые блики на его волосы, которые трепал ветер. Выглядел он прекрасно, был полон жизненной силы, и просто не верилось, что это тот самый Майкл, раненный и несчастный, с которым они тогда расстались в Брюсселе. Потом он прислал ей письмо из Уэльса, сообщил, что добрался благополучно и полностью выздоровел. Теперь Кэтрин в этом с радостью убедилась.

Она постаралась, чтобы он не заметил ее в толпе: не подала голоса, не сдвинулась с места. Как ни хотелось Кэтрин поговорить с ним, в ее нынешнем положении ей было бы нелегко скрыть свои чувства.

И в следующий момент Кэтрин поняла, что правильно поступила. Только сейчас она заметила рядом с Майклом очень хорошенькую девушку, с блестящими темными волосами, выбивавшимися из-под шляпки, и, как успела заметить Кэтрин, умным, лукавым взглядом.

Майкл, смеясь, обратился к спутнице, она тоже засмеялась и как-то очень интимно положила свою руку в перчатке на его руку.

Кэтрин судорожно сглотнула и быстро затерялась в толпе нянек с детьми. В светской хронике она уловила намеки на то, что Майкл подыскивает жену, и даже прочла в одной из газет, что в ближайшее время ожидается «интересное объявление» по этому поводу. Но Кэтрин не надо было ждать объявления, она и так все поняла, взглянув на Майкла и эту прелестную девушку.

Она в последний раз в отчаянии посмотрела на проезжавшего мимо Майкла. Что бы ни произошло, для нее он навсегда останется просто Майклом, который своей добротой тронул когда-то самые чувствительные струны ее души.

Она вышла из парка и почувствовала себя совершенно разбитой. Теперь, когда она стала вдовой, ничто не мешало ей броситься Майклу в объятия. Но Кэтрин не была похожа на других женщин.

Вдруг она вспомнила о хранившемся у нее сломанном калейдоскопе, который Майкл просил ее выбросить. Но она сохранила эту серебряную трубку в память о том, что было между ними, хотя в качестве калейдоскопа трубка уже не годилась. Так же, как Кэтрин в качестве жены.

Она ускорила шаги. Вторичное замужество для нее немыслимо. Майкл, кажется, нашел достойную спутницу жизни. Он заслужил счастье. И Кэтрин должна только радоваться.

Если без конца повторять это, возможно, ей и удастся стать настолько благородной.

Кэтрин уже дошла до дома, но так и не решила, стоит ли рассказывать о том, что она видела Майкла. Энн и Чарльзу, конечно, было бы интересно об этом узнать, но лучше она промолчит, а то как бы они не догадались о ее чувствах.

Когда она вошла, Энн окликнула ее из гостиной:

– Это ты, Кэтрин? Там на столе для тебя письмо.

Кэтрин равнодушно вскрыла конверт, наверняка очередной отказ из агентства по найму.

Она и представить себе не могла, какой сюрприз ее ждет! Текст письма был сугубо официальный. Миссис Кэтрин Пенроуз Мельбурн просили связаться с мистером Эдмундом Харуелом, адвокатом. У него было сообщение, которое могло ее заинтересовать.

Она трижды прочла письмо, и по телу побежали мурашки. Чепуха какая-то. Но где-то в глубине души шевельнулось предчувствие, что судьба ее вот-вот круто изменится.

Глава 17

Майкл уже принялся за вторую чашку кофе, когда в столовой появились хозяева. Темные волосы Кит рассыпались по плечам. Люсьен обнимал жену, и выражение их лиц красноречиво говорило о том, чем они занимались, прежде чем подняться с постели. Чтобы не смущать их, Майкл уткнулся в газету.

Проходя мимо Майкла к столу, чтобы налить кофе себе и мужу, Кит ласково погладила его по руке.

– Доброе утро, Майкл. Ну как тебе вечер у Марго?

Он поднял глаза от газеты.

– Отлично. Там было много друзей и очень мало стоящих женщин, я хоть расслабился. Почувствовал себя человеком, а не лисой, за которой вечно охотятся. А то ведь не спасешься от этих амбициозных мамаш и их дочек.

Люсьен рассмеялся:

– Не очень-то за тобой поохотишься. И все-таки ты с удовольствием беседовал с Максимой Коллинз, американкой, которая гостит у Рафа с Марго. А ведь она не замужем.

– Может быть, она и не замужем, но я ей явно не нужен. Вон как за ней увивался Роберт Андервил, словно мартовский кот, и ей это, кажется, нравилось.

Майкл думал о молодой леди с некоторым сожалением. За весь весенний сезон он не встретил девушки более умной, искренней и потому привлекательной.

– К тому же мисс Коллинз слишком мала для меня, – продолжил Майкл. – Ростом не вышла. Нам обоим друг до друга не дотянуться. Того и гляди шею свернешь.

«Верно, – подумал Люсьен. – Тебе бы такую, как Кит».

И словно в подтверждение своих слов он привлек к себе жену и поцеловал.

Майкл улыбнулся, в душе продолжая досадовать. Все друзья давно женаты, даже Раф, закоренелый холостяк.

На мгновение где-то в дальнем уголке памяти мелькнул образ Кэтрин, но усилием воли он прогнал его прочь. Бог свидетель, он делает все, чтобы ее забыть. Когда в прошлый раз он приезжал в Лондон в поисках невесты, его планы сорвал побег Наполеона с острова Эльба. Теперь он приехал с той же целью и до упаду танцевал с девицами, наносил им визиты, приглашал на прогулки верхом или в экипаже. Но ни одну из них он не мог представить себе спутницей жизни.

Вначале он думал, что главное – не стремиться к любви, и тогда выбрать жену не составит никакого труда. Но Майклу не удалось найти даже партнершу для светских развлечений. Куда приятнее было общаться с Кит или Марго, восхитительной женой Рафа.

Майкл как раз собирался перевернуть газетный лист, когда вошел лакей.

– Лорд Майкл, вам почта с посыльным из поместья Эшбертон.

Вскрыв конверт, Майкл изменился в лице. Письмо было кратким и деловым.

– Неприятности? – спросил Люсьен.

– Это от брата.

Майкл резко поднялся, отшвырнув стул.

– Бенфилд сообщает, что у благороднейшего герцога Эшбертонского случился сердечный приступ и душа его вот-вот распрощается с телом. Мне приказано прибыть.

Люсьен мрачно посмотрел на Майкла.

– Тебе не следовало бы ехать.

– Разумеется, но бдение у постели умирающего – вещь немаловажная, – произнес Майкл цинично. – Быть может, отец в последний момент изменит свою позицию. Извинения, раскаяние, примирение. Забавно! Не правда ли?

Его мрачный юмор не ввел в заблуждение ни Люсьена, ни Кит, но никто из них не проронил ни слова. Да и что они могли сказать?

Самым печальным было то, и Майкл это чувствовал, собираясь в дорогу, что где-то в глубине души он надеется на чудо. Ведь в каждой шутке есть доля правды.

Когда Кэтрин в сопровождении клерка вошла в контору Эдмунда Харуела, навстречу ей поднялся сухощавый, подтянутый мужчина с хитрым взглядом. Это и был сам адвокат.

– Миссис Мельбурн?

Он пришел в замешательство и растерянно заморгал.

– Островные глаза.

– Простите? – Кэтрин с любопытством взглянула на адвоката.

– Присаживайтесь, пожалуйста. Прежде всего я должен был удостовериться, что ваше девичье имя – Кэтрин Пенроуз и что вы – единственный ребенок Уильяма и Элизабет Пенроуз. Однако доказательством вашего родства служат также ваши глаза, – он слегка улыбнулся. – Ни у кого, кроме выходцев с острова, не встречал аквамариновых глаз.

– Какого острова?

– Острова Скоал, неподалеку от Корнуолла.

– У всех его жителей аквамариновые глаза?

– По крайней мере у половины. Там они называются «островными».

Харуел замолчал, видимо, собираясь с мыслями, потом спросил:

– Что вам известно о происхождении ваших отца и матери?

Она пожала плечами:

– Очень немногое. Они откуда-то с Запада. Поженились против воли родителей и лишились наследства. Это все, что я знаю, они никогда не говорили о прошлом.

Вдруг ей послышался громкий, словно церковный звон, голос матери, которая произнесла слово «остров», и Кэтрин с возросшим любопытством спросила:

– Мои родители родом с острова Скоал?

– Ваша мать была дочерью мелкого арендатора, а отец – младшим сыном двадцать седьмого владельца поместья Скоал. Лэрд, Торкил Пенроуз, поручил мне связаться с вами.

Ее брови поползли вверх.

– После стольких лет этот дедушка вдруг заинтересовался мною?

– Как видите!

– Но почему? – Кэтрин прищурилась.

– Вам что-нибудь известно о Скоале? – в свою очередь, спросил адвокат, уклонившись от ответа.

Кэтрин напрягла память. Она слышала о таком острове, но почти ничего не знала о нем.

– Кажется, это феодальное владение, такое, как Сарк на Нормандских островах.

– Совершенно верно. Номинально Скоал английское владение, но имеет свои законы, обычаи, свое городское собрание. Там сильно влияние викингов и в значительной степени кельтов. Владелец поместья, лэрд, английский барон, член английской палаты лордов, но на Скоале он – глава своего маленького королевства. Почти пятьдесят лет ваш дедушка правит островом… Теперь здоровье его пошатнулось, и он задумался о будущем.

Только сейчас Кэтрин поняла, в чем дело, и сказала:

– Мой отец был младшим сыном в семье. А где остальные дети?

– Сыновей было двое. Ваш отец умер, а его брат Хэралд вместе с сыном недавно погибли в морской катастрофе. Остались только вы и ваша дочь.

– Насколько я поняла, мне будет принадлежать целый остров?

– Не обязательно. Ваш дед вправе завещать остров кому угодно, он может его даже продать. Однако предпочитает, чтобы остров не переходил в чужие руки, а остался в семье. Поэтому он хочет встретиться с вами и вашим мужем.

– Со мной и моим мужем? – словно эхо повторила Кэтрин.

– Да, с мужем, потому что женщина, по его мнению, не сможет управлять островом и его предприятиями. – Харуел откашлялся. – Кроме того, имущество жены по закону принадлежит и мужу, таким образом, если поместье перейдет к вам, капитан Мельбурн станет лэрдом.

Харуел не знал, что Колин мертв. Мало кому это было известно.

– Представьте себе, что я незамужняя или вдруг овдовела? – сказала Кэтрин. – В таком случае дед стал бы искать другого наследника?

– Скорее всего он предложил бы вам выйти замуж вторично, за достойного человека, и лишь после этого сделал своей наследницей. Но, к счастью, вы замужем. – Харуел поджал губы. – Могу я говорить откровенно?

– Да, пожалуйста.

– Ваш дед очень… властный. У него свой взгляд на вещи, и весьма суровый. По-моему, он раскаивается в том, что лишил наследства вашего отца. Он хоть и был далеко, а следил за жизнью Уильяма. Знал о вашем замужестве, о рождении дочери. – Адвокат снова откашлялся. – Гибель ваших родителей явилась для него на-. стоящим ударом.

Досадуя на то, что всю жизнь находилась под наблюдением, Кэтрин заметила:

– Вы хотите сказать, что мой дед – упрямый, тупоголовый тиран?

– Некоторые так о нем и думают. – Харуел едва сдержал смех. – Но он человек ответственный и намерен передать остров в хорошие руки. Есть у него один дальний родственник, кузен, что ли, который жаждет заполучить поместье. Он настоящий джентльмен, имеет на острове дом, но старик предпочитает, чтобы наследник был его плоть и кровь.

Судя по тону, Харуел не очень-то симпатизировал этому кузену, хоть тот и был настоящим джентльменом; видимо, что-то недоговаривал.

– Не знаю, хочу ли я, чтобы неизвестный дедушка вмешивался в мою жизнь.

– Но вы должны хотя бы встретиться с ним. Ведь кроме титула и недвижимости, есть еще ежегодный доход примерно в две тысячи фунтов. К тому же капитан Мельбурн – блестящий офицер, но жалованье у военных небольшое, особенно в мирное время.

Кэтрин прикусила губу. Смерть Колина, видимо, скрыть не удастся. Но тогда придется забыть о счастливой возможности на всю жизнь обеспечить себя и Эми. Вторичное замужество для нее немыслимо, какие бы доходы оно ни сулило.

– Мой дед сейчас в Лондоне? – спросила Кэтрин, чтобы потянуть время.

– Говорю же вам, у него плохо со здоровьем. – В голосе Харуела звучали тревожные нотки. – А сейчас он и вовсе прикован к постели и вряд ли дотянет до лета. Так сказали врачи. Он держится из последних сил и с нетерпением ждет вас и вашего мужа.

– А если мы ему не понравимся?

– Он не оставит вам ни пенни, – улыбнулся адвокат. – Только вряд ли ему не понравится внучка. Он слышал о Святой Катерине и ее подвижничестве на полях сражений в Испании и жаждет познакомиться с вами.

– Чего не могу сказать о себе, – резко ответила Кэтрин. – Каким же надо быть человеком, чтобы лишить сына наследства за то, что он женился на моей матери, такой замечательной женщине!

– Он упрямец, – тихо произнес Харуел. – Всю жизнь прожил в одиночестве. Я, конечно, все понимаю, но прошу вас хорошенько подумать. Лэрд – ваш кровный родственник. Не отказывайтесь от встречи с ним, иначе не только себя лишите наследства, но и вашу дочь, и всех будущих ваших детей. И какого наследства! Поистине уникального.

Адвокат так горячо убеждал Кэтрин, что она уже готова была согласиться и спросила:

– Вы хорошо знаете остров?

– Мой отец родом оттуда. Он был лондонским агентом лэрда, до меня. Я тогда часто приезжал на остров. Это дикое, но очень красивое место. Сказочное место. – Он застенчиво улыбнулся.

И тут Кэтрин снова услышала голос матери:

– На острове уже расцвели нарциссы. И следом голос отца:

– Скоро и здесь расцветут.

Кэтрин тогда была еще слишком мала, чтобы уловить тоску в этих ничего не значащих фразах.

Ей вдруг захотелось увидеть остров, где выросли ее родители. И получить наследство, которое сделает их с Эми материально независимыми.

Она поднялась.

– Есть над чем поразмыслить, – сказала она адвокату. – Завтра сообщу вам о своем решении.

– Превосходно.

Адвокат тоже встал.

– Непременно приведите мужа, это имеет к нему прямое отношение.

Кэтрин вышла на улицу словно в тумане. Теперь, возможно, все ее проблемы будут решены. Но для этого ей нужен муж, причем в срочном порядке.