Текст книги "Искатели злоключений. Книга 1"

Глава третья

Когда я понял, что опасность миновала и великан за нами не гонится, то слегка притормозил и, отдышавшись, поинтересовался у Пипа:

– Что это тебе вздумалось капризничать в чужом доме?! И то тебе не так, и то не эдак! Видишь, что ты наделал?!

– Я не капризничал, Тупси… Просто я хотел выглядеть в глазах господина Троммелькопфа настоящим джентльменом…

– Ты выглядел глупеньким дурачком и очень большим нахалом. Если это и есть «настоящее джентльменство», то оно не по мне. Лучше я останусь неотесанным пуппетроллем, чем стану таким скучным занудой!

Отчитав, как следует, приятеля, я вскоре сжалился над ним и, взяв Пипа за руку, повел его к озеру, которое заманчиво поблескивало ярким солнечными бликами чуть впереди нас за высокими стройными соснами.

– Мы должны обязательно искупаться, – сказал я моему приунывшему дружку, ведя его по песчаному берегу поближе к воде. – Сейчас уже утро, нас могут увидеть местные жители и тогда они здорово испугаются. Ты только посмотри, на кого мы похожи!

Пип исподлобья взглянул на меня и невольно улыбнулся: мое закопченное лицо, взлохмаченный чуб и сдвинутый на правое ухо клоунский колпак заметно улучшили его настроение. Я тоже повеселел, любуясь Пипом: он сейчас был похож на крошечного трубочиста, вылезшего из печной трубы, которую не чистили лет сто или двести.

– Ты умеешь плавать? – на всякий случай спросил я друга. – Я раньше не умел, но жизнь заставила меня научиться!

– Умею-умею, – буркнул Пип, раздеваясь и складывая одежду и обувь аккуратно на чистое место. – А вот с акулами сражаться – нет. Как-то не доводилось, понимаешь ли…

– Акулы в морях плавают и в океанах. А в озере, кроме щук и сомов, никаких рыбьих хищников нет!

– Спасибо, успокоил… – Пип забрел в воду по колено и зябко поежился. – Холодная водичка, не мешало бы подогреть…

– А ты с разбега ныряй, как я! – и, разбежавшись, я прямо с берега прыгнул в озеро, обдавая трусишку фонтаном блестящих брызг.

Резвясь и играя, мы вскоре согрелись, и нам совсем не хотелось вылезать из воды на берег. Забыв о недавних ужасах, мы от души веселились, громко хохоча и молотя руками и ногами по озерной глади и распугивая водяных жучков и смешных головастиков.

Вдруг – неприятности почему-то всегда случаются вдруг! – из глубин озера высунулась огромная ручища зеленого цвета с перепонками между пальцев и схватила моего приятеля за ногу.

– Пип, спасайся! – крикнул я запоздало и бросился к нему, надеясь хоть чем-нибудь помочь бедняге.

Но тут из озерной пучины появилась вторая зеленая лапища и вцепилась теперь уже в мою правую ногу. Изогнувшись, словно червяк на рыболовном крючке, я нырнул под воду и посмотрел на того, кто так жестоко решил над нами пошутить. И увидел чью-то заросшую не то зеленой бородой, не то болотной тиной физиономию с выпученными, как у лягушки, глазами.

– Кто вы?! – попытался я крикнуть пучеглазому озорнику. – Немедленно нас отпустите!

Но вместо этих разумных слов из моего рта вырвалось только какое-то бессмысленное «буль-буль-буль!..»

Вынырнув снова на поверхность, я жадно принялся глотать воздух. Пип делал тоже самое, при этом он яростно греб руками к берегу, не приближаясь к нему ни на шаг. «Кажется, мы здорово влипли!» – подумал я и попробовал укусить злодея. Но мои зубы только скользнули по гладкой чешуйчатой поверхности, а рот наполнился илом и какими-то противными гнилыми водорослями.

Вскоре загадочному озерному шутнику надоело держать нас за ноги и он, громко чихнув, поволок меня и Пипа на дно…

«Ну, все! – мелькнуло в моем затуманенном мозгу. – Лучше бы нас слопал великан! Он все-таки был симпатичнее!..»

Я закрыл глаза и попробовал удержать в легких остатки воздуха. Именно в этот момент я страшно пожалел, что не занимался раньше подводным плаванием. Как бы это умение сейчас бы мне пригодилось!..

Глава четвертая

Я не знаю, на какое время мы с моим другом потеряли сознание. Надеюсь, что только на несколько секунд. Иначе бы нам пришлось делать искусственное дыхание – а кто станет этим заниматься в том месте, где мы оказались с беднягой Пипом после встречи с хозяином озера водяным Вассерфуксом? А мы повстречались именно с ним, и это именно он уволок нас на дно в свой подводный дворец и поместил в большой стеклянный ящик с плотно закрывающейся крышкой и всякими маленькими насосами для нагнетания воздуха и рычажками для вытаскивания кормушек, поилок и прочих полезных вещей, находящихся в ящике. Здесь даже висела красивая люстра, а на столике из гладкой речной гальки стояла настольная лампа, только вместо лампочек в них помещались светлячки, которые по ночам старательно разгоняли мрак и пугающую тьму, а днем, забившись в небольшие раковинки-плафоны, отдыхали от утомительных трудов.

Впрочем, все это мы рассмотрим чуть позже, а сейчас, едва придя в себя и открыв глаза, мы с Пипом изумленно уставились на три зеленоватых физиономии, которые с нескрываемым любопытством разглядывали нас сквозь толстое и прочное стекло. Одна физиономия мне уже была знакома: это был наш похититель. Другие два личика я видел впервые. Худую женщину с вытянутым серо-зеленым лицом и выпученными глазками, одетую в какое-то бесформенное платье, похожее на домашний халат, я принял сначала за супругу бородатого страшилища. Но оказалось, что это – воспитательница хозяйского сыночка Штруделя, забавного пучеглазика с всклокоченными изумрудными волосиками на круглой, как мяч, головке. Женщину звали фрау Царте, и мы с моим другом услышали это имя самым первым.

– Фрау Царте, – пробулькал, но довольно разборчиво, грозный бородач, – ваша обязанность теперь следить за тем, чтобы у этих двуногих каракатиц были в достаточном количестве и еда, и питье, и кислород. И, разумеется, порядок и чистота. Иначе я вас разжалую в простые рыбки, и вам придется самой добывать себе корм. Вы меня поняли, фрау Царте?

– Да-да, господин Вассерфукс, не извольте беспокоиться! – пробулькало в ответ тощее существо в платье-халате. – Я сейчас же принесу этим головастикам пюре из щучьей икры и по стаканчику клюквенного киселя!

– И мне киселя, – заныл мальчишка-водяной, не отрывая ни на миг восторженных глазок от несчастных пленников, – и еще брусничного мороженого!

– У тебя от него заболит горлышко, – попытался утихомирить капризного сынка владыки озера заботливая наставница. – Съешь лучше кашку из осетра или пюре из щучьей икры, милый Штрудель!

– Нет, я хочу мороженое! – стукнул ладошкой по стеклянному ящику вредный мальчишка.

– Осторожно, ты разобьешь стекло и порвешь перепонки! – испугался папаша и за шиворот оттащил сыночка подальше от нашей обители. – Если будешь плохо себя вести, я отдам этих земноходных тетушке Кварте или еще кому-нибудь!

Угроза подействовала, и мальчишка на время перестал капризничать.

– Хорошо, – сказал он, – я не буду просить мороженого. Но двуногих свинок я покормлю сам, без посторонней помощи!

И Штрудель куда-то умчался, а у меня и Пипа появилась возможность хоть немного переварить все увиденное и услышанное.

– Кажется, мы снова здорово влипли, – прошептал Пип, прижимаясь ко мне и боязливо поглядывая на славную парочку зеленоватых чудовищ по ту сторону стеклянного ящика. – По-моему, мы на дне озера!

– В этом нет сомнений. Ты посмотри: все комнаты заполнены водой. Только в нашем аквариуме сухо и есть воздух.

– В аквариуме рыбки плавают, – вздохнул Пип, – а здесь Пуппетролли сидят. Глупее ситуации и не придумать!

Я хотел как-нибудь утешить моего приунывшего дружка, но не успел, вернулся Штрудель и принялся с помощью рычажков вытаскивать из нашего ящика кормушки и поилки. Вложив в них пакетики, сделанные из рыбьих пузырей, он вернул кормушки и поилки на прежнее место.

– Лопайте, моллюски! – ласково скомандовал нам избалованный мальчишка и, слегка оттолкнувшись от пола, выложенного речными гальками, всплыл чуть-чуть повыше – так, чтобы удобнее было наблюдать за нашим пиршеством.

– Ты слышал, как они нас называют? – обиженно проговорил Пип. – «Моллюсками, земноходными, двуногими каракатицами»…

– Еще «двуногими свинками», – напомнил я моему приятелю. – Ничего однако не поделаешь, придется терпеть.

Я вскрыл один пакетик и пальцем зачерпнул какое-то серовато-розоватое зернистое месиво.

– Как ты думаешь, Пип, что это такое?

– Пюре из щучьей икры, скорее всего. Надеюсь, ты не станешь есть пищу руками?

Я укоризненно покачал головой:

– Ты снова взялся за старое, Пип! Если ты не боишься умереть с голоду, то можешь ждать, когда тебе принесут вилки и ложки. А я стану есть руками!

И я демонстративно зачерпнул полную горсть вонючей размазни и отправил ее в рот.

– Довольно вкусно! Не хватает специй, а так приготовлено неплохо!

– Тупсифокс, на тебя глазеет этот вредный мальчишка! – зашипел Пип и мотнул головой в сторону любопытного Штруделя. – Для него это – цирк, а мы с тобою – клоуны!

– Жаль, что я оставил свой костюмчик на берегу, – притворно вздохнул я и снова зачерпнул горсть пюре из щучьей икры. – Он мне бы сейчас пригодился.

– И твое самолюбие не страдает? – Ты – пуппетролль, а не рыбка гуппи!

– Правильно, я – пуппетролль. И постараюсь отсюда выбраться. Но живым, а не высохшим от голода. – Я заглянул в другой пакетик и даже присвиснул от восторга. – Смотри, настоящее мороженое! Ешь скорее, а то оно растает!

Пип снова бросил сердитый взгляд на любопытного мальчишку-водяного и нехотя протянул мне руку:

– Так и быть, Тупси, дай, пожалуйста, эту гадость. Не пропадать же, в самом деле, в расцвете лет из-за чужой невоспитанности!

Глава пятая

Перекусив рыбными деликатесами и насладившись брусничным мороженым (от которого тоже сильно попахивало рыбой), мы решили немного отдохнуть: прошлая ночка да и сегодняшнее утро выдались у нас на редкость беспокойными и утомительными. Я расстелил в углу аквариума охапку хорошо просушенных водорослей и предложил Пипу прилечь. Но мой приятель вновь заупрямился:

– Мы не почистили зубы после еды, Тупсифокс! И не приняли душ! А где свежие простыни и наволочки? Их нет и в помине! Есть только куча грязной травы и какие-то губки вместо мягких подушек!

Капризы моего приятеля могли вывести из себя кого угодно, но только не меня. Выслушав его претензии, я спокойно сказал:

– Хорошо, можешь стоять столбом хоть до Рождества. А я прилягу.

И я с удовольствием растянулся на колючем и довольно жестком ложе.

– Ты собираешься прожить в аквариуме до Рождества?! – ахнул Пип.

– Пока я не готов ответить тебе на этот вопрос, и ты, наверное, догадываешься почему. Ложись, Пип, и оставь свои аристократические замашки до лучших времен.

Брезгливо морщась, мой капризный дружок прилег на постель из водорослей.

– Хоть ты и упрекаешь меня в излишней воспитанности, – сказал он, ворочаясь с боку на бок, – но я готов спать сейчас в одежде. В одних трусах на куче репейника не очень-то понежишься!

Он был прав: лежать на колкой траве удовольствие действительно не из приятных. Я посмотрел на сынка Вассерфукса – он все еще продолжал наблюдать за нами, хотя его папаша и воспитательница давно отсюда ушли, – и в моей голове вспыхнула идея.

– А не попросить ли нам Штруделя принести нашу одежду и обувь? – проговорил я чуть слышно, склоняясь к уху приятеля. – Мальчишка он вроде бы не злой и должен нам помочь!

Мы с Пипом вскочили на ноги и подошли к стеклянной преграде, отделяющей нас от расплющенного носа и выпученных глазенок юного водяного. Жестами и сбивчивыми фразами мы постарались объяснить мальчугану, что от него требуется.

И он нас понял!

– Мне запрещено выходить на берег, – пробулькал Штрудель и почесал указательным пальцем левой руки перепонки на правой. – Если отец об этом узнает, он поднимет такую бурю!

– Мы ему не скажем, – тут же пообещал Пип.

В ответ водяной улыбнулся:

– Он сам поймет – папа у меня умный! «Откуда взялась одежда? – спросит он. – Кто принес?». И ему обязательно доложат!

– Значит, нам теперь суждено разгуливать в таком виде? – Я тяжело вздохнул и опустил голову. – Мы замерзнем, простудимся и, может быть, даже умрем!

Штрудель шмыгнул носом, и его лягушачий ротик вытянулся в трубочку:

– Фрау Царте сошьет вам штаны и рубашки! Я ее хорошенько попрошу, и она сошьет!

– Что ж, спасибо и за это. – Я снова вздохнул, но уже не так тяжело, как в предыдущий раз, и мы с Пипом вернулись к колючему лежбищу.

– Мы что-нибудь придумаем! – шепнул я приятелю, укладываясь рядом с ним поудобнее. – Мы обязательно что-нибудь придумаем! Ведь мы – пуппетролли!

Глава шестая

Но что можно было придумать, находясь на дне глубокого озера, да еще взаперти в стеклянном ящике? Мое умение становиться невидимым сейчас не годилось для нашего спасения – дышать в воде и невидимки еще не научились. Пока будем всплывать, пока найдем выход из дворца, наверняка задохнемся – лучше и не пробовать! Просить мальчишку-водяного помочь нам сбежать тоже попахивало глупостью: не для того ловили, чтобы отпускать на волю. Оставалось одно – надеяться на счастливый случай.

И он нам подвернулся! На третий день после нашего пленения в гости к Вассерфуксу приплыл его родственник из Коровьей Речки, и хозяин потащил гостя к аквариуму хвастаться новым приобретением.

– Смотри, дорогой Каулькваппе, каких забавных пуппетроллей я выловил в своем озере! Мой сын от них просто без ума! Сам кормит, поит и заставляет танцевать под перезвон рыбацких колокольчиков!

Пожилой водяной снял с плешивой головы шляпу и, прищурившись, приблизил свое лицо к стеклу, за которым мы сидели.

– Да, они забавны, – пробулькал он довольно равнодушно. – Особеннно вон тот – рыженький. (Это он сказал про меня!). Но мы с тобой не зоологи, дорогой Вассерфукс, а ботаники. Эти зверушки интересны детям, а не серьезным водяным, вроде нас.

– Я успеваю заниматься и ботаникой, и зоологией, – немного обиделся хозяин озера. – Кстати, эти существа, хоть и относятся к земноходным, однако они не «зверушки», а пуппетролли. И занимаются ими не зоологи, а пуппетроллоги!

Каулькваппе почмокал жабьими губами и, не найдя что сказать в ответ кузену, покачал головой:

– А все же, дорогой Вассерфукс, выращивать водоросли гораздо приятнее. Мне прислали недавно из Лягушачьих Прудов семена новых сортов, так я хочу отвести для них отдельную делянку. Когда мои водоросли подрастут, приплывай полюбоваться!

Толстая физиономия хозяина озера моментально вытянулась и стала слегка похожа на личико фрау Царте. Видимо, слова кузена поразили его прямо в завистливое сердце, и теперь бедняге предстояло изрядно помучиться.

– У тебя есть новый сорт водорослей? – хрипло пробулькал Вассерфукс и сел на камень-валун, служивший ему королевским троном.

– И не один, а целых три! – улыбнулся Каулькваппе и гордо приподнял прыщавый подбородок вверх. – «Лягушачьи Лапки», «Поросячий Хвостик» и «Мечта Русалки»!

– «Мечта Русалки» и у меня есть… А вот «Лягушачьих Лапок» и «Поросячьего Хвостика» нет… Ты не подаришь мне эти семена, дорогой Каулькваппе? Я тебе за них, что хочешь, отдам!

– Спасибо, у меня все есть, – вежливо поблагодарил щедрого хозяина водяной из Коровьей Речки.

– Так уж и все! Вот, например, пуппетроллей у тебя нет!

– А зачем они мне? Продукты на них переводить?

Вассерфукс почесал затылок и неуверенно проговорил:

– Они мало едят… А если их не баловать…

– Нет, нет и еще раз нет! – замахал руками плешивый водяной… – Я один живу – мне пуппетролли ни к чему. А у тебя сынок есть, пусть он с ними развлекается.

Однако Вассерфукс продолжал настаивать:

– Гости придут, им покажешь: пуппетролли забавные, всех развеселят. А Штрудель пусть уроки учит: по двум предметам сразу плохие отметки получил! Ни скорость течения воды в реке измерить не может, ни в ил с умом закопаться. Пока он из школы не пришел – забирай пуппетроллей и плыви домой! А я к тебе за семенами водорослей сам вечерком загляну.

Каулькваппе надул зеленые щеки и задумался. Вассерфукс тоже притих, ожидая решения кузена. Наконец гость из Коровьей Речки махнул рукой и пробулькал:

– Так и быть, давай меняться. Живу я один, кроме рыбешек мелких никого не вижу, а с пуппетроллями, глядишь, все веселее станет!

Услышав эти слова, Пип хотел заорать, что он не согласен на такой обмен, но я удержал его за руку:

– А вдруг это – наш шанс на спасение? Каулькваппе нас не съест, он сам так сказал, а сидеть здесь и чего-то ждать – хуже пытки, наверное, и не придумаешь!

Пип грустно на меня посмотрел, однако сопротивляться не стал и безропотно позволил водяным пересадить себя из большого аквариума в наполненный кислородом рыбий пузырь. Сюда же Вассерфукс засунул и меня и, перевязав горлышко сумки-пузыря широкой, похожей на ленту, водорослью, передал подарок кузену.

– Так я вечерком загляну, – напомнил он Каулькваппе. – А ты поторопись: воздуха пуппетроллям хватит на полчаса – не больше!

– Успею, – отозвался кузен из Коровьей Речки, – до моей норы полторы мерхенмили.

Каулькваппе попрощался с Вассерфуксом и, оттолкнувшись от каменистого пола, двинулся в обратный путь.

Глава седьмая

За свою короткую жизнь я успел побывать во всевозможных переделках и потому последние испытания, выпавшие на нашу долю, перенес довольно спокойно и терпеливо. Зато мой бедный друг заметно пал духом: когда нас запихнули в тесную, пахнущую рыбой сумку-пузырь, и поволокли куда-то под водой, мотая то вверх, то вниз, то влево, то вправо, бедняга Пип снова заныл:

– Зря я согласился переезжать к этому Каулькваппе! Пока мы доплывем к нему, он из нас всю душу вытрясет!

– Можно подумать, что у тебя спрашивали разрешение на переезд! Будь мужчиной, терпи!

– Я терплю, но мое самолюбие… Я – пуппетролль, а не горошинка в детской погремушке!

Пока мы препирались и выясняли наши отношения, водяной Каулькваппе пересек владения Вассерфукса и добрался до устья Коровьей Речки, которая впадала в это озеро.

– Ну, вот я и дома! – услышали мы радостное бульканье нашего нового владельца. – Еще немного – и мы на месте!

И тут господин Каулькваппе встретил свою старую знакомую русалку и остановился на минутку с ней поболтать. А заодно похвастать своим приобретением – все водяные такие хвастуны и пустомели!..

– Фрау Квинта, добрый день! – забулькал хозяин Коровьей Речки. – Решили собрать букетик лилий?

– Да, мой букет уже завял, хочу нарвать свежий… А вы, господин Каулькваппе, кажется, плавали за покупками? Я вижу, в вашей сумке что-то барахтается!

– Нет-нет, фрау Квинта, я не люблю зря тратиться, – ответил водяной, и по его голосу я понял, что он почему-то очень смутился. Может быть, старик считал, что пуппетролли и гроша ломаного не стоят, а деньги, потраченные на них, просто выброшены на ветер?

– Наверное, вы были на рыбалке? – снова поинтересовалась любопытная, как все женщины, русалка. – Вам повезло с уловом?

Но и на этот раз она услышала отрицательный ответ:

– Я никогда не рыбачу в чужих владениях, фрау Квинта. Это не в моих правилах.

– Но что-то шевелится у вас в сумке! – не выдержала любопытная русалка. – Вы кого-то поймали и не хотите об этом рассказать своей старой знакомой! Я на вас обижусь, дорогой соседушка!

И фрау Квинта так сильно взмахнула хвостом, что мощная волна чуть было не вырвала из старческой руки водяного сумку, а я и Пип запрыгали от одной стенки вонючего рыбьего пузыря к другой, словно теннисные мячики.

Поняв, что интерес к пуппетроллям подогрет до нужной температуры, старик-водяной как бы нехотя пробормотал:

– Это – подарок, фрау Квинта… Мой кузен Вассерфукс подарил мне парочку пуппетроллей для моего домашнего зверинца… Вот я и несу их к себе в нору!

– Вассерфукс поймал пуппетроллей?! – ахнула русалка и громко хлопнула в ладоши. – Настоящих живых пуппетроллей?!

– Разумеется, не сушеных! – не остроумно пошутил Каулькваппе. – Пока они на задохнулись, я должен поспешить домой. Всего доброго, фрау Квинта!

– И вы их мне не покажете?!

Возникла короткая пауза, во время которой я успел сообразить: вот он – наш шанс! Старик не устоит перед мольбой русалки и откроет сумку, чтобы похвастаться «милыми зверушками». И тогда… Я схватил Пипа за руку и, задыхаясь от волнения, зашептал ему прямо в ухо:

– Слушай меня внимательно! Сейчас мы произнесем одно заклинание и станем невидимыми! Когда Каулькваппе развяжет сумку, мы тихо всплывем на поверхность и застынем там без движения! Ты меня понял, Пип?!

– Это как – «без движения»? – заморгал глазами мой удивленный друг.

– Ляжем на спинки и не будем бултыхаться! – объяснил я ему попонятнее. И, не дожидаясь новых вопросов, приказал Пипу повторять следом за мной волшебные слова.

Едва мы успели превратиться в невидимок, как в сумку хлынул бурлящий поток: старый умник все-таки поддался на уговоры русалки и развязал, стягивающую горлышко рыбьего пузыря, ленточку-водоросль.

– Где же пуппетролли?! – услышали мы сквозь рев водопада изумленный возглас фрау Квинты.

– Только что были здесь…

«А теперь мы в другом месте!» – подумал я с легким злорадством и, вцепившись, как клещ, в руку растерянного дружка, сильно оттолкнулся ногами от донышка сумки и стал всплывать на поверхность реки.

– Буль-буль! – пробулькал мой приятель, проносясь мимо физиономий водяного и русалки (он вздумал с ними еще и попрощаться!). Но, к счастью, подводные обитатели приняли это бульканье за последние пузырьки воздуха, вырвавшиеся из сумки, и не придали им никакого значения.

Коровья Речка оказалась не глубокой, и мы всплыли наверх за несколько секунд. Правда, мы чуть было не свернули себе шеи, ударившись головами о широкие листы лилии, распластавшиеся по водной глади. Но нам повезло, и мы остались целы и невредимы. Выбравшись из-под цветка, я и Пип вскарабкались на один из его лепестков и застыли, боясь пошевелиться. С ужасом мы смотрели, как рассерженный Каулькваппе мечется по реке, пытаясь отыскать пропавших пуппетроллей, а его подружка, длиннохвостая фрау Квинта, ехидно наблюдает за старым разиней и машинально рвет одну лилию за другой, собирая их в огромный красивый букет. Вот она приблизилась к нам, вот протянула свободную правую руку…

– Пожалуй, хватит! – сказала вдруг сама себе русалка и, полюбовавшись на сорванные цветы, нырнула вновь под воду.

– Пожалуй, их не найти… – прошептал вскоре усталый водяной и, прекратив тщетные поиски, тоже медленно погрузился на дно.

Полежав на лепестке лилии еще с часок, мы с Пипом, наконец, отважились снова сунуться в реку. Стараясь сильно не шуметь, доплыли до берега и пулей выскочили на песок. И, ощутив под ногами земную твердь, мы принялись скакать и прыгать по ней, как самые последние дикари, забыв на время о правилах хорошего тона и прочих подобных премудростях.