Текст книги "Штрихами по воде наискосок"

Паритет

 
Мне приснилось, что я шум за сценой.
Ну, не шум, а звуковой эффект.
Сразу показалась полноценной
жизнь, с утра приведшая в буфет:
бутерброды с поседевшим сыром
и стаканчик Зельцерской воды…
День, гарцуя статью кирасира,
сквозь окно моргнул: – Алаверды!
 
 
И, подняв стаканчик с пузырями,
посмотрев на броуновский балл,
я, хоть был без шапки, козыряя,
прикуп не беря, опять «упал»1515
  «упал» – подразумевается объявление игры «Мизер» в Преферансе – не брать взяток


[Закрыть].
Но легли на этот раз мне карты,
подпирая зыбкий паритет.
Скрипнули подмостки крышкой парты…
Шум ли… звук – мой университет.
 

2 сентября 2010 года

Влияние чернил

…мы как-то очень долго ощущали себя юными, и всё по именам, всё на «ты».

Лилианна Лунгина. Подстрочник

 
Всё по именам и всё на «ты»…
Разве это, право, не прекрасно?
Покажи мне чистые листы.
Я скажу, что вовсе не напрасно
их хранили столько смутных лет,
собирая тайнопись по крохам.
…Знаю, что несу какой-то бред.
Ты меня не делай пустобрёхом.
 
 
Вот смотри: тут здравствуй, тут – прощай.
Здесь уже реальная разлука.
Просто отношение к вещам
воскрешает стихнувшие звуки.
Просто я не зря всю жизнь хранил
эти пожелтевшие фрагменты.
Просто страх влияния чернил
был всегда весомым аргументом.
 
 
Оговорки – не всегда беда.
Не всегда небрежность и помарки.
Соль в себя впитает лебеда…
Даже пожелтев, он будет ярким,
этот чистый вечно белый лист
с оговоркой: – Всё гораздо глубже.
Жаль, что взгляд насквозь всегда тернист.
Нет – не жаль!.. Ведь он кому-то нужен.
 
 
Всё по именам и всё на «ты».
Разве это, право, не прекрасно,
возводить над памятью мосты
и читать, читать взахлёб… И страстно
наполнять словами пустоту,
быть, ладонь опять зажав в ладони…
С чистого листа прочтя: – Ты тут? —
осознать, что он ещё бездонней.
 

6 сентября 2010 года

Трюк

 
Я ведь смотрю… внимательно смотрю.
Так почему повсюду только дождь?
Чей это трюк? Признайся – это трюк.
Меня не трожь.
               Вот «так» меня не трожь…
Я ждал объятий, да, – наивно ждал:
не эгоистом, нет… и не слепцом.
Меня толкали не вражда и не нужда,
к чему опять вопросы «Что с лицом?..»
 
 
Я ведь смотрю, внимательно смотрю.
Я в поиске совсем не за медаль.
Я нахожу как даль, так и приют,
но, выбрав, нажимаю на педаль…
Да, жаден я на взгляды в небеса,
поверх лесов и вдоль дрожащих волн.
Ты не бросай. Я слышу: «Не бросай!»
и снова возвращаюсь в тень колонн.
Я воздвигал их, думая о вас
и о себе: без этого нельзя.
Да неужели этот танец Вальс?
Да, это Вальс. Куда же все скользят?
Я ведь смотрю, внимательно смотрю.
Я ведь дрожу, едва касаясь плеч.
И в мятых складках запылённых брюк
не услыхать невнятную вам речь.
 
 
А я несу – несу, вот просто так.
Я берегу – не знаю, для кого.
И мой пятак – он просто мой пятак.
Он очертанье дальних берегов.
Я ведь смотрю, внимательно смотрю,
и перекрестия дороги и дождей
пронзаю, подражая острию…
любя и не любя опять людей.
 
 
Но я смотрю, внимательно смотрю,
и дождь вдруг исчезает… только шум
напоминает, что дорога к ноябрю
от ноября начнется,.. и прошу
не славы, не любви и не монет…
Подсказки?
          Если встретишь – подскажи…
 
 
Меня тут нет, да и тебя тут нет.
Пока…
      Тень рассекает рубежи.
 

16 ноября 2010 года

Постановка в…

 
В чем смысл любви? О, Боги! Пробудите
меня грозой и пусть я стану пьян.
Спасибо, небо: я – сегодня зритель.
Я, не расслышав просьбы: «Не орите!»,
взмахну руками, словно Караян1616
  Герберт фон Караян – великий дирижер (1908 – 1989). Руководитель Берлинского Филармонического Оркестра на протяжении 35 лет.


[Закрыть].
 
 
В чём смысл движений? Мы ли тут застыли
пред Poco Allegretto1717
  Poco Allegretto – 3-я часть 3-ей симфонии великого композитора Иоганнеса Брамса, посвященной Кларе Шуман (вдове великого композитора, которую Брамс любил всю жизнь)


[Закрыть] между луж.
Здесь нет вчера. Нет завтра. Или?.. «Или»
уже не правит бал. Про нас забыли.
О, небо, не томи … обезоружь.
 
 
Беспомощности, детскости, наитья…
Не чародей исполнит столько просьб.
В чём смысл гениального открытья?
В чём бесконечность шёпота «берите»?
В чём безрассудство оставаться врозь?
 
 
Да будет так! Да высохнут все капли
дождя:
        слезам, оставив путь наверх.
Когда приходит месяц белой цаплей,
когда «уже» не может быть внезапней,
да будет чист и светел этот смех.
 
 
В чём дар
              не задавать вопросы?..
                                                   Боги,
избавьте,.. нам позволив трепетать.
В чём опыт
                вечно
                        выбирать дороги?
В чём радость быть к себе
                            как будто строгим?
В чём виртуозность танцев Петипа1818
  Мариус Петипа – великий балетмейстер (1818– 1910), постановщик таких балетов как «Дон-Кихот» и «Баядерка» Л. Ф. Минкуса и «Спящая Красавица» и «Лебединое» Озеро П. И. Чайковского


[Закрыть]?
 
 
«Она над всеми смыслами Земными,» —
вы не стесняйтесь мне сказать: «чудак».
Она придёт. Она вуаль не снимет.
Но тишину тотчас окрасит имя…
Исчезнет цапля, и…
                               Да будет так.
 

21 ноября 2010 года

Кода1919
  Кода – От итальянского coda – хвост, шлейф. В музыке – завершающий раздел музыкальной формы, дополняющий ее основную часть. В поэтике – добавочный стих отличающийся от основного. В музыке изображается перекрестием на нуле.


[Закрыть]
(На уход Беллы Ахмадулиной)

 
С уходом каждого Поэта
на мир спускается «потом»
в едва заметном пируэте,
в поток, добавив обертон.
Но охру листьев на сугробах
проткнёт зелёная трава,
и звук наичистейшей пробы
падёт с небес на острова
гудком вдоль вод не судоходных,
покрытых памяти слюдой,
и не окончится всё кодой
да смытым ворохом следов.
 
 
И споря с бесконечной Летой,
хранящей отзвуки имён,
с уходом каждого Поэта
связь обрывается времен.
Потом рождаются иные,
потом случаются цари,
от пустоты и до поныне
строки строкой не повторить.
Не перемирия, не войны
сейчас прессуются в графит,
а чьё-то тихое «довольно»
и чей-то новый алфавит.
 
 
С уходом каждого Поэта
мы смотрим пристальней назад,
туда, где велика победа,
честна печаль, пресна слеза.
«Сегодня» – делается прошлым,
и плохо или хорошо
в потоке пройденных дорожек
знак коды на нуле скрещён.
Мы любим знаки. Мы рабы их,
нам ухватиться бы за шлейф.
Мы без поэтов, словно рыбы, и,
хмурясь мы ложимся в дрейф.
 
 
Но Лета не стоит на месте.
Печальных рыб – поток снесёт.
Потом… Мудрец наденет перстень…
Но, может быть, пройдёт не всё?
Не всё… Найдёт коса на камень
Сомнений вырастут леса.
Тупая пропасть ожиданья
однажды побудит писать.
И новый бард в своей пещере,
печально глядя на восток,
своим тревогам тихо щерясь,
с земли поднимет молоток.
                    * * *
И в череде подъёмов и агоний
терзая, удивляя и маня
с наскального рисунка спрыгнут кони
и их табун разбудит светоч дня.
 

29 – 30 ноября 2010 года

Крестики и нолики

 
Я хочу, чтоб вы сегодня плакали,
потому что я сегодня добрый.
Хватит объясняться в чувствах знаками.
Хватит дно искать в дырявой торбе.
Никому желать не смею горечи,
обещать от слёз тех очищения…
Если только осыпанье корочки
над давно забытым ощущением.
 
 
Я хочу, чтоб вы сегодня видели
вместо тучи солнышко в берете,
чтобы ваши каменные идолы
засмеялись звонко, словно дети.
Нарисуйте, ну хотя бы мысленно,
на асфальте крестики и нолики.
Каждый всё-равно немного висельник,
но сегодня – нам накрыты столики.
 
 
Я хочу, чтоб вы сегодня встретили
тех, кто лет так …дцать тому заныкался,
чтобы о грехе и добродетели
вы на утро попусту не хныкали.
Я хочу, чтоб душами не брякали,
если вас сейчас обнимет ветер.
Я хочу, чтоб вы сегодня плакали,
а потом смеялись, словно дети.
 

5 января 2011 года

Ко/ампания

 
Где-то живёт незнакомая девушка.
(Всё, что я видел – её фотографию).
Крошит старушка воробушкам хлебушка.
Правлю стихи, а верней – орфографию.
Мало покажется. Многое вспомнится.
Дождик разгонит честную компанию.
Девушка, кто ты? Студентка? Дипломница?
Я не сбегу. Мне на пользу купание.
 
 
Солнце катится по крышам облупленным.
Кронами жёлтыми прячется в замети.
Утром, весенними лужами хлюпая,
спросит: – Орлы! Вы опять горлопаните?
Как дежавю – фотография новая.
К частностям снова вниманье приковано.
Светом наполнилась зелень кленовая.
Песенка эта мне не продиктована.
 
 
Кто ты?.. Верчусь быстро в разные стороны,
дождик ловлю, проверяя реакцию.
Образ… Как исстари: чёткий и строенный.
Правлю стихи, а верней – пунктуацию.
Малое вспомнится – много покажется.
Скачут воробушки в поисках хлебушка.
Где-то играют, а может, куражатся…
Мимо идёт незнакомая девушка.
 

12 сентября 2010 года

Фигуранты

 
Идёт-бредёт по улице,
по улице-сутулице,
сутулице горбатой
малыш с большой лопатой.
Возможно, очень скоро
он сядет в поезд скорый
и, расстегнувши ворот,
построит новый город.
 
 
За синими горами,
за громкими хорами,
под небом светло-синим,
где вы сидите сиднями.
А что вам было делать?
Ведь вы белее мела,
Ведь чище вы блокнота
и все забыли ноты.
 
 
И если он вас спросит —
ответите: «Нот – восемь.»
Малыш лишь рассмеётся,
в том поезде вернётся.
Такой же конопатый
с подросшею лопатой,
с набухшей партитурой,
похожий на фигуру.
 
 
Похожий на загадку.
На ребусы не падкий.
Не признающий прочерк.
Строительство пророча.
Такой вот человечек,
украсивший наш вечер,
разлившийся вдоль улицы,
что больше не сутулится.
 

7 февраля 2011 года

Летать иначе… (Якобынечтобы)

 
Чтобы писать стихи,
нужно забыть про крылья,
нужно не верить в чудо —
только писать стихи
так, чтоб крошился грифель,
чтобы потом корили
якобы за причуды…
Помни, сжимая грифель:
нужно писать стихи.
 
 
Можно, на травке лёжа,
можно, ногой махая,
можно, жуя травинку.
Лучше – сдирая кожу
так, чтобы лучше слышать,
словно без крыл порхая,
якобы для разминки.
Чтоб изнутри и свыше.
Чтобы сдирая кожу.
 
 
Видите, как всё просто?
Якобы лишь усердием.
Якобы по наитию.
Слово такое: просто.
Просто подрос подросток.
Если не к милосердию.
Если и не в ревнители.
Как… сформирует вёрстка?
Всё остальное просто.
 
 
Всё остальное – рифмы.
Нужно забыть про крылья,
но ни за что не прятать,
и перейдя на ритмы,
нужно летать иначе:
чтобы сердца открыли.
Чтобы глаза не прятать
и не стесняться, плача.
Брызги ли возле рифов?
 
 
Господи, как всё ясно!
Просто, жуя травинку,
можно познать секреты…
Правда, это опасно —
(как и вхождение в штопор,
даже когда не в новинку)
словом взрывать запреты
и ранения штопать.
Это ли не прекрасно.
 

7 – 11 февраля 2011 года

Девятое дело
(Камерный поэт)

 
Записать на бумагу – десятое дело,
как и не записать и забыть до поры.
Я сидел. Нет – стоял. Нет – сидел… Ты – глядела,
как над крышами стройно вздымались пары.
Там любили, прощались, надеялись, жили.
Там под крышами ждали. Там я тебя ждал.
Там слова меж парами незримо кружили.
Что
     они сторожили? Что
                                     я
                                      упреждал?
 
 
Позабыть – как придумать.
                          Свести – словно выжить.
Не сойдутся под звёздами эти дымы.
Эти песни взметнутся до неба на лыжах.
Слышишь скрип?.. Оттого ли сейчас мы не мы?
Оттого ли желанье ускорить вращенье
побуждает ладонь положить на ладонь?
Записать – на воде возродить возмущенье.
Я не знаю, кого попросить: – Не долдонь!
 
 
Но пора наступает как утро сквозь сырость.
Ничего необычного в сырости нет,
как и нет недосказанных мыслей в пунктире,
а тире между точек, как мы меж планет.
Этот серый пейзаж – он, скорее, весенний.
Он скорее согреет, впитав новый день.
Этот звук?..
       Вновь рассыпалась горсть потрясений.
Это платье… Ты помнишь?
                                        Раз помнишь – надень…
 
 
Мы столкнемся опять, убежав из кунсткамер
или камер обскура?.. Где вход в лабиринт?
Очень многое можно поведать руками.
Записать? Подарить?..
                             Если хочешь – бери!
Если хочешь – увидь. Если можешь – уверуй
в этот камерный мир, что я создал для нас.
Записать… раз десятый?.. Но снова, как в первый.
В этой камерной пьесе шаги – резонанс.
 
 
Но не бойся разрушить: попробуем вспомнить.
Я сидел? Нет… стоял? Нет – сидел у стола.
Я стихи сочинял, не пытаясь исполнить.
Я не знал и не думал, что ты их ждала.
Где-то в пробках «взревали» оркестры клаксонов,
я же прятался в строчки, твой камерный джинн,
твой поэт… И мечтал, как потрешь ты спросонок
мой забытый блокнот и… как мы убежим.
 

28 февраля 2011 года

Когда нет слова в языке

Великая актриса Фаина Раневская позволяла себе крепкие выражения. Когда ей сделали замечание, что в литературном русском языке нет слова «жопа», она ответила – «странно, слова нет, а жопа есть…»

 
Как вылезти из?.. Опа!.. Да никак.
Не то что ты… Наш век – сплошной «шлимазл».
Не стоит так глядеть на двойника
коль сам его, любя, однажды сглазил.
И бормочи теперь про путь назад,
найти пытаясь пороскошней рифму…
Как не крути, а всё выходит «зад».
Как он далёк от знойного Коринфа2020
  Коринф – город, в одно время славившийся оргиями, развратом и роскошью.


[Закрыть].
 
 
Они придумали себе других богов.
Тебе-то что. Ты ни в каких не веришь.
Всё избегаешь кроличьих бегов
и бродишь… Кто ты?.. Капуцин? Кто?..
Дервиш?..
А могут ведь копеечку отдать.
Тогда не станешь предрекать болото?
Но что это? Дверной звонок «Та-Да».
И?.. Кто-там? «Тут искали позолоту?»
 
 
А говорят, такого слова нет,
как нет плохой поэзии и вкуса.
 
 
Вкус это что? Вкус– это камуфлет2121
  камуфлет – подвох (а также взрыв снаряда без воронки или подземный взрыв мины для разрушения минных работ противника)


[Закрыть].
– К вам девушка. – Откуда? Из Тарусы?
– Похоже, мы приехали? Почти.
– Мешает что-то? – Белый лист и Parker.
И черный лист: квадрат. – Квадрат? – Учти,
пропорешь – полетишь один: не в спарке2222
  спарка – двухместный самолет для пилота – инструктора и стажера


[Закрыть].
 
 
Безмолвствует народ, который век.
Куда, куда вы удалились? Тут я.
А в небе расцветает фейерверк
и освещает новое распутье.
А ведь при всём я знаю, что хочу,
притом, что не ханжа, не пуританин,
я глобус, ставший вычурным, верчу.
Благословен ли тот, кто неустанен?
 
 
Народ ли шепчет за стеной «Да здра…»
(не о царях, не о кумирах даже)?..
Поможет выбрать мех его мездра2323
  мездра – нелицевая сторона кожи или шкуры, важна при выборе, скажем, шубы. В искусственных шубах ее нет.


[Закрыть]:
её отсутствие искусственность подскажет.
А как нам быть с материей иной,
когда окажется… что нет такого слова?
 
 
Я в Киеве торгую бузиной.
Поддерживаю дядьку пожилого.
 

9 – 13 марта 2011 года

Креатифф

 
– Превед, медвед, – сказал невнятно Вова:
взъерошенный соседский мальчуган.
Я руку протянул ему: – Здорово!
А что в кармане? Браунинг? Наган?
Презренье верхней выпятив губою:
– Какой наган, ты, дядя Миша, жжешь, —
он протянул мне картридж от «геймбоя»
– Хотите поиграть? Игра – балдеж!
Я улыбнулся: – Через час устроит?
Ударили мы с Вовой по рукам.
Я, не теряя бодрого настроя,
воскликнул: – Жди с подарком, старикан!
Порывшись в дебрях пыльной антресоли
я отыскал мой старый пистолет,
о, с ним не пуд, а центнер съел я соли…
Куда слиняли тридцать с лишним лет?
…Дверь отворил мне юный Вовин папа,
увидел пистолет – Вы это мну2424
  Мне


[Закрыть]?
И он подарок мой почти что сцапал.
Я увернулся и в него стрельнул.
– Пиф-паф, ты ранен, ну, скорее падай.
– Вы с Вовой поиграть хотели? Лан…
Да… Этой рухляди ему уже не надо.
 
 
Я выглядел, как форменный болван.
Тотчас «медведа» шустрым взглядом
                                                      смерив,
геймбоя ни на миг не опустив
мозги мне Вова вправил в полной мере,
промолвив: – Эта чё за креатифф?
Ещё сей милый шестилетний мальчик,
не поднимая взгляда от игры,
промямлил: – Ну ваще баянчег.
Я геймер, а не злобный спиногрыз2525
  Игрок, который убивает из-за спины или маленький капризный ребенок.


[Закрыть].
Не стал я ждать, что мне предложат йаду2626
  аффтар, выпей йаду


[Закрыть],
прощения у Вовы попросил.
– Да лан, не дрефь, стреляешь ты шо надо!
На, поиграй… Но сильно не тряси.
 

15 марта 2011 года

Грустная сказка
с открытым окончанием

 
А всё-таки жаль, что в Москве больше нету поэтов:
поэтов веселых, бредущих домой налегке.
Концом папироски рисуя в ночи пируэты
поэты исчезли под ливнем, вошедшим в пике.
Возможно, в дожде этом летнем, осеннем, весеннем
растаял бесследно их юный наивный порыв,
а может быть, с пиками капель впитав потрясенья…
невесть от чего, поменяли условья игры
поэты… Не тайте, признайтесь, куда вы исчезли?
В кого воплотились? Зачем омрачили чела?
За плотными шторами морщитесь.
                                            Нет правды в кресле.
Одно осознанье. Тоска не жужжит, как пчела.
 
 
К чему констатации истин, известных с пелёнок.
Припудрите лоб, ваша бледность уходит, Пьеро.
У Вас под окошком из лужи напился козлёнок.
Есть шанс, что под утро сожмёт он в копытце перо.
И будут дворами Алёнушки тщетно метаться.
Упрямо… Молчат колокольца, и пушки молчат.
И то хорошо. Наступила эпоха ротаций:
вращенье – момент, что изучен, но всё непочат…
Молчат или пишут, что время настало такое,
писать под дождем, протекать, превращая козлят
в подобных себе. Не козлята ли водят рукою?
Вопросы не ставятся но, слава Б-гу, не злят.
 
 
Промокнув до нитки и платье сменив на сухое,
усевшись в старинное кресло поближе к окну,
одна из Алён притворится немой и глухою,
откроет журнал, чтоб сильней тишину подчеркнуть.
Но дождик не даст.
         Он скребется с завидным упорством,
и плачут козлята, и пишут поэты о том.
И только во взглядах Алён ещё нету притворства.
Пока ещё нету.
                    Как нету поэтов.
                                           Жгутом
скрутились потоки, не зная, что время их вышло.
Окончился дождь. Что-то будет? Надейся и жди.
Смеркается.
    Слышно, как в арке во двор кто-то дышит.
Возможно, боится, что снова начнутся дожди.
 
 
Причём тут Москва?
    Да Москва тут не больше чем город,
но все же пусть будет Москва:
                    не Париж, не Нью-Йорк.
Плечом задевая о стену, походкою твёрдой
домой возвращается некто: замёрз и промок.
Кромешная темень.
Он чиркнет последнею спичкой,
прикурит. Огонь осветит пару страждущих глаз.
Он спросит:
– Ужель не меня ты встречаешь, сестричка?
А звать тебя как? Не Алёной?..
                                             Окончен рассказ?
Обидно до слёз, что не стало весёлых поэтов,
почти не осталось. Буквально один на район.
Концом папироски рисуя в ночи пируэты,
идут и не видят глядящих им в спины Алён.
 

18 марта 2011 года

Каприччо

 
А кто умеет? Вы? Ну, да. Ну, да…
Да обойдёт Вас стороной беда.
И пусть всегда, везде у Ваших ног
скребётся море нежно о порог.
Скребётся… словно ножик о пирог,
как ноги по шершавостям дорог.
Пусть те, кто дорог, к Вам придут на пир.
Сегодня.
          Я?
            Я, как всегда, на пирс.
Не впрок и не постфактум
                                 (вверх и вниз),
Там мой каприс совсем не мой каприз.
 
 
Я, как умею, собираю их.
Моря.
       Оря.
           Творя.
Хоть внешне – тих.
Я внешне похожу на свой портрет,
и я не знаю точно, сколько лет:
мне сколько лет, и сколько лет ищу
умение.
         О нет, я не грущу.
Возможно, я немножечко продрог,
и море не похоже на пирог.
в нём неуменье канет без следа.
А кто умеет? Вы? Ну да…
                                    Ну да…
 

16 февраля 2011 года

Диптих Искупление
I. Месть

 
Возникнув из небытия,
он прошлого встревожил тени,
и четко встали среди дня
любви и подлости мгновенья.
 
 
Он мстит за отнятую честь,
он мстит за отнятые годы,
и, повторяя слово «месть»,
о плесень стен скребутся воды.
 
 
Но твердость бастионов Иф
не сотрясти и сотней штормов.
Он, снова жертву поглотив,
отдаст её лишь рыбьим кормом.
 
 
В сырых подвалах – полумрак,
и сумасшествие в их стенах,
и неизвестность смотрит, враг,
на шрамы старые на венах.
 
 
Но тайну страшную хранят
две камеры… десятилетья.
Там до сих пор живёт аббат
иль тень его в неярком свете.
 
 
Там до сих пор витает дух
сокровищ, мудрости, изгнанья,
и тишина терзает слух
безмолвным воплем осознанья…
                     * * *
Он мудр, красив, здоров, богат,
он знает всё и всё умеет.
Стоит в порту его фрегат,
восточная живёт с ним фея.
 
 
Он долго ждал, пока враги
достигнут власти и богатства,
следя безмолвно, как круги
идут от злобы и коварства.
 
 
Он долго ждал, чтобы удар
был и страшнее, и больнее.
Он превратил свой божий дар
в петлю на ненавистных шеях.
 
 
Но непохоже, чтоб был рад
своей он над врагами власти.
И твердый непреклонный взгляд
не выдаст умерщвлённой страсти.
 
 
Он пощадил лишь только ту,
которую забыть не в силах:
не схватишь пули на лету,
любовь не остановишь в жилах.
 
 
Он оплатил свои счета:
врагам, друзьям – всем в должной мере.
Растаял остров. Ночь – черта…
Фрегат летит к любви и вере.
 

17 августа 1996 года

II. Вся человеческая мудрость

Л. Л.

«Что, если я ошибся, и этот человек не

настолько несчастлив, чтобы заслужить

счастье? Что станется тогда со мной?

Ведь только вспоминая добро,

я могу забыть о зле.»

Александр Дюма

 
«Фараон» входит в гавань Марселя.
Мачты гордо несут паруса.
Свет закатный по стенам рассеян,
и так больно любимых бросать.
Гомонятся на улице дети,
засыпает в кадушках макрель.
Где же ты, освежающий ветер?
Не спешите стреляться, Моррель.
«Фараон» – не «Летучий Голландец».
Ваш спаситель – совсем не мертвец.
Привкус прошлого, будь он неладен…
Цель теперь оправдает Творец.
Перьев белых и черных морганье
скоро смоют страданий дожди.
Словно в фокусе Фата Морганы
преломленьем «надейся и жди».
 
 
Если сын за отца не в ответе,
перед сыном в долгу за отца
тот, кто многое зная о свете,
тень не смеет одернуть с лица.
Он не верит в свое искупленье.
Месть оставив, верша вновь добро,
он свободы пожизненный пленник.
Здесь бессильно его серебро.
И алмазы в пещерах бессильны.
Остаётся лишь выломать дверь,
не как друга моля, а как сына…
Не спешите стреляться, Моррель.
Заклинением – «жди и надейся».
Нет – он любит не ради себя:
только в этом его чародейство.
Пусть Моррель воскресает, скорбя.
 
 
Но к чему ему вся его мудрость.
Сколько раз себя мог он простить.
Не забыть… Не забыть её кудри.
Только сильные руки скрестить
на груди, не моля о награде,
молча горечь и боль теребя.
Эхо с моря доносится… – Гайде?
Я умру… – Я… умру: без тебя.
Неужели! Он счастье предвидел?
…Будьте счастливы. Из-за морей
на него не держите обиду
за обман… Да Вы живы, Моррель.
Он и Гайде о вас с Валентиной
помнят… Парус парит впереди…
До свиданья!… В чём смысл сей рутины?
В двух словечках: «надейся и жди!»
 

2009 – 21 марта 2011 года

Чтоб не почудился
кому-нибудь обман (Как будто в первый раз)

 
Всё движется к весне – и этот снег,
легко скользящий манной в поле зренья.
Он падает как будто в первый раз,
         хотя все говорят «конец сезона»,
              и ничего не нужно объяснять,
              лишь посильней сжимать в ладони пальцы.
– Вы пешеходы? – Нет, мы постояльцы.
Мы движемся от станции зима
как будто безо всякого резона,
на все вопросы отвечая парой фраз,
стараясь в них не ставить ударенья,
чтоб не почудился кому-нибудь обман.
 
 
Всё это так. Так говорят тома
стихов, что мы пока не написали,
но жаждем,
            а пока идём сквозь снег,
            и наш поход – он вовсе не побег:
            прогулка пред весною возле дома.
Мы не ответим на вопросы, кто мы…
(Да,..
    постояльцы —
       в том сомненья нет,
но постояльцы – вовсе не ответ,
как не ответ, что жаждем мы стихов.
А снег в падении опять поглотит «кто»…
 
 
Всё движется, не может всё стоять,
и потому не стоит звать, а также ждать,
но стоит знать, что снег идёт к весне.
Не станет суть от этого ясней,
        да и плутать сквозь пелену не станет легче,
        хотя порой приятно так плутать,
             куда приятней, чем стоять, всё зная,
                    хотя приятнее всего сжимать ладонь.
                    Само собой…
 
 
О чём я?
         Да о снеге.
          Об этом ослепительном побеге,
            что вырастает гордо сверху вниз,
            что украшает день, но больше вечер,
                 движеньем всем внушая «ну же – тронь»
О чём я? О весне? Нет – про ладонь.
Опять ладонь?
                Опять…
                Опять, опять.
Снег неземной идёт к весне не вспять,
а вот ладонь…
               Ладонь – она земная,
               она твоя,
                   ей хорошо в моей,
                   и это тайна тысячи морей,
                   и тысячи ветров и островов,
                   и я – не балабол, не острослов,
                            хотя люблю разящие глаголы.
 
 
Снег падает меж потолком и полом
на стол, на чашки с кофе и кровать.
   Снежинки научились ворковать,
   иль это я сегодня им позволил?
         И вот уже опять с тобой мы в поле,
         ах, этот снег, зовущий нас к весне.
Ты спишь, но для меня ты не во сне.
Я чувствую твою ладонь в моей.
Ведь ты – моя весна.
 
 
Согрей, скорей…
 

2005/6—21 мая 2011 года