Текст книги "Поцелованные Одессой"

Марко Поло из Одессы

В 1959 году американский журнал «Лайф» назвал этого одессита «второй достопримечательностью» Непала после Эвереста.

С его именем связывают открытие для западных туристов в середине пятидесятых годов прошлого столетья загадочного королевства Непал.

Имя этого «первооткрывателя» таинственной заоблачной страны на устах посетивших её именитых гостей – кинозвёзд, принцев, известных альпинистов и т. д. Ему отведено почётное место в книге французского путешественника и исследователя Бутана, Сиккима и Тибета – Мишеля Песселя «Тигр на завтрак» («Tiger for breakfast»).

Он – владелец престижного отеля «Royal Hotel» в столице Непала – Катманду.

Он – это Борис Лисаневич, которого близкие или знакомые именуют просто Борисом – с ударением на первом слоге.

Прогуливающийся по туристическому «гетто» Непала – Тамелу член одесской альпинистской команды, совершившей успешное восхождение на Дхаулагири (санскр. – Белая гора), Виктор Клёнов заглядывает в книжный магазин.

«Хелло, рашен, – обратился ко мне продавец в книжном магазине. – Это книги о Борисе из России».

Беглый просмотр предложенных изданий вызывают у Виктора ощущение открытия «маленького чуда».

Помимо получившей известность книги Мишеля Песселя он листает страницы, посвящённые «первопроходцу» из Одессы в книгах китайской писательницы Хан Сюин «Горы остаются молодыми» и английского художника Десмонда Дойга «Мой Катманду».

Знакомство с необычайной историей земляка в Непале, которым оказывается Борис Лисаневич, побуждает Виктора Клёнова погрузиться в его биографию.

«За две недели поисков в Катманду я пересмотрел фотографии из его архива, беседовал со множеством людей, знавших его лично. Это были его жена Ингер и сын Александр, хранящий фотоархив отца, его ближайшие друзья. Его имя встречалось в книгах знаменитых альпинистов и путешественников, во всех путеводителях по Непалу… Он был одним из немногих людей, которые в полной мере владели величайшим даром искусством жить» (Виктор Клёнов. Биография Бориса Лисаневича – иммигранта из России, открывшего Непал для международного туризма).

Из воспоминаний Бориса Лисаневича:

«Наша семья жила в Одессе. У меня было три брата, я – самый старший. Наш дом в Одессе был на окраине города, между ипподромом и кадетским училищем. Эти два места сыграли важную роль в моей жизни в Одессе».

На вопрос о событии, сыгравшем судьбоносную роль в его жизни, он не без прирождённого чувства юмора одессита отвечает: «Я всем обязан русской революции. Не будь её – я бы повторил путь своих со братьев: отслужил бы в императорском флоте, затем разводил бы скаковых лошадей в нашем родовом поместье на хуторе Лисаневичевка под Одессой».

Отец Бориса, дед которого генерал-лейтенант Григорий Иванович Лисаневич отличился в сражении при Бородино, был известным в России коннозаводчиком и спортсменом.

Родился Борис в кровавом для Одессы 1905 году. Девятилетним мальчиком определён в Одесское кадетское училище. Через три года – революция, ввергающая город в пучину гражданской войны с её трагикомическим фарсом многократной смены властей.

«Баррикады усеяли город, над каждой развеваются пёстрые флаги. Стреляли со всех сторон. В одной из таких беспорядочных перестрелок я был ранен». – вспоминает Борис.

Голод, болезни. Семья Лисаневичей теряет старших сыновей. Младшему – Борису – посчастливилось оказаться под опекой Терпсихоры (музы танцев) в лице ангела-хранителя – мадам Гамсахурдии, дальней родственницы, руководительницы балетной школы и труппы Одесского оперного театра. После года учёбы одарённый мальчик – солист балета. Он выступает на знаменитой сцене перед переполненным зрительным залом.

«Самое удивительное, – вспоминает он, – что ни революция, ни гражданская война не охладили тяги одесситов к опере и балету».

Временами вместе с труппой театра, спасаясь от голода, он совершает гастрольные вояжи по Украине в вагонах-теплушках:

«Голод, тиф и революция заставили меня понять относительность всех ценностей… когда за золотой сервиз можно было получить только буханку хлеба».

1925 год – здание Одесского оперного театра охвачено пламенем пожара. Это трагическое событие случилось во время представления оперы Джакомо Мейербера «Пророк». Причина – перестарались пиротехники; в результате их впечатляющих усилий в финальном акте спектакля загорелись не только декорации замка, но сцена и зал. Предупреждал ли «Пророк» языком пламени о чём-то находящуюся в зале публику? – можно лишь догадываться. Для молодого Бориса пожар послужил сигналом для принятия важного решения: «Валить отсюда».

Ему удаётся выехать по контракту во Францию, где он становится обладателем «паспорта Нансена» – документа для эмигрантов-беженцев, позволявшего им перемещаться между странами.

«Этот факт в конце концов оказался причиной моего пребывания в Азии, но когда я едва сумел ускользнуть из России, я не мог себе представить, куда меня приведёт этот полёт…»

Первые ошеломляющие впечатления – Париж, чарльстон, короткие юбки, Монпарнас, сюрреализм и кубизм, Ballets Russes Дягилева…

Григорьев и Баланчин приглашают Бориса на просмотр в театр Сары Бернар.

«На просмотре был сам Дягилев. Никогда ранее я не исполнял двойной пируэт, но перед Дягилевым я взлетел. И был принят».

За Парижем следуют пируэты в Лондоне, Риме, Монте-Карло, Америке.

1933 год – серия гастролей в Юго-Восточной Азии – Индия, Китай, Бирма, Ява, Цейлон… Остров Бали…

«Я не мог поверить, что чувство гармонии и красоты, которое я испытал только на сцене, могло существовать в реальном мире. Я очарован Востоком».

Особое потрясение молодой танцор испытывает при посещении города-храма Ангкора в Камбодже: «Его очарование не поддаётся описанию». – делится он своими впечатлениями.

Время возвращаться в Европу, где за ним сохраняется статус человека без гражданства – со всей вытекающей отсюда неопределённостью существования. Реальный способ избежать неприглядного положения беспаспортного бродяги – поселиться в Индии и стать обладателем британского паспорта.

Он поселяется в Калькутте, где с помощью влиятельных друзей основывает знаменитый «Клуб 300» – популярный аристократический центр, в котором встречаются принцы и дипломаты, британские офицеры и члены королевских фамилий, лётчики и знаменитые путешественники, промышленники и коммерсанты. Здесь в неформальной обстановке общаются представители западной и восточной культур.

Помимо всего прочего клуб славится своей русской кухней, шеф-повар которой – бывший русский офицер Владимир Халецкий, прибывший по приглашению Лисаневича из Ниццы.

В клубе состоялась судьбоносная встреча эмигранта из Одессы – Бориса и эмигранта из Непала – насильственно лишённого власти короля Трибхувана, которому Борис организует тайную встречу с индийским лидером Дж. Неру. Через некоторое время благодаря индийской поддержке Трибхуван возвращается на свой трон в Непал.

В 1953 году Лисаневич вместе с женой и сыновьями по приглашению короля прибывает в Непал – где, по словам Бориса, даже «намаете» – местное приветствие – означает: «Я приветствую бога в твоём лице».

Первое знакомство со страной ошеломляет его:

«Только клише, – делится он своими незабываемыми впечатлениями, – могли описать Катманду, город, в котором больше храмов и святилищ, чем домов, и богов больше, чем людей. Город, где неварские девушки обручаются с деревом Бел и, следовательно, никогда не будут вдовами, ибо брак с мужчиной – second-hand (вторичный) брак, так как настоящий и единственный муж – только дерево. В первую же ночь я встретил леопарда на улице Катманду. За долиной Катманду я открыл Азию Киплинга, смесь Китая и Индии, оправленную в пейзаж, перед которым меркнет Швейцария. Экзотика и красота этой страны навсегда покорили моё сердце».

Под впечатлением открывшейся экзотики Борис оценивает огромные возможности этой страны для туристического бизнеса.

Не без серьёзных усилий он пытается убедить власти открыть страну для массового туризма. Первая реакция на его усилия – вежливая улыбка и иронический вопрос: «Зачем иностранным туристам Непал? Что они будут делать в средневековой стране, где нет телефонов, небоскрёбов и музеев?»

В ответ на риторически прозвучавший для него вопрос Борис предпринимает первый практический шаг – создаёт островок западного комфорта в окружении прелестей застывшего Средневековья, Royal Hotel. Этот отель поражал своих гостей не только антуражем здания, у входа в которое их «приветствовали» чучела тигров и крокодилов с разинутой пастью, не только качеством предоставляемого сервиса, но и тем, что их встречал сам владелец этого великолепия: «Низкий голос с явным русским акцентом. Громадные руки. Ослепительная улыбка. Брови Мефистофеля» – так описывал его Мишель Пессель.

В марте 1955 года американский журнал «Life» впервые посвящает четырёхстраничный разворот Непалу:

«Первые группы западных туристов посетили загадочный и далёкий Непал. Расположенный в самом центре Гималаев, в последние 200 лет Непал был практически закрыт для всех иностранцев. Но недавно Борис Лисаневич, британский подданный русского происхождения, сумел взять в аренду дворец в Катманду и переоборудовать его в Royal Hotel».

В пятидесятые-шестидесятые годы Катманду обретает славу альпинистской столицы мира. Общаясь с дерзкими покорителями высочайших вершин мира, Борис всегда остаётся молодым душой. Он целиком посвящает себя их проблемам, делится с ними знаниями об истории страны, о её обычаях, помогает получать разрешения на восхождения, служит переводчиком французских и швейцарских экспедиций, часто покрывая из своего кармана неоплаченные ими, «по случайности», счета.

«Я всегда терял деньги на экспедициях, – говорил Борис, – альпинисты возвращаются с гор истощёнными, но через неделю пребывания в Royal Hotel я возвращаю им нормальный облик».

На упрёк жены: «Но, Борис, так мы никогда не разбогатеем» следовал ответ: «Не волнуйся, дорогая, за всё это нам воздастся в Райской Долине».

Очарованный Катманду и Борисом выдающийся французский актёр Жан-Поль Бельмондо снимает о нём фильм.

В телефонном разговоре с исследователем биографии этого выдающегося одессита Виктором Клёновым Бельмондо буквально воскликнул:

«Наконец-то кто-то заинтересовался Борисом и моим фильмом о нём. Я очень хочу, чтобы одесситы увидели его и при первой же возможности передам его в Одессу».

Борис ушёл из жизни в 1985 году. «Умер человек, окружённый такими же легендами, как Эверест, человек, проживший десять жизней…» (Диктор Клёнов)

На кладбище британского посольства в Катманду, где покоится прах Бориса, над его могилой скромная плита, на которой высечены дворянский герб и надпись: «Борис Николаевич Лисаневич. Родился в Одессе 4 окт. 1905 г. Умер в Катманду 20 окт. 1985 г.»

В трущобах Индии

«Биография этого еврея, столь ненавистного индусам, которые его чуть не убили, в самом деле замечательна». – писал о Хавкине А.П. Чехов.

Родился Владимир Хавкин в 1860 году под именем Маркус-Вольф в Одессе в многодетной семье учителя казённой еврейской школы. Детские годы и юность провёл в Бердянске, на берегу Азовского моря. Здесь, постигая азы знания, он демонстрирует незаурядную одарённость в учёбе и склонность к естественным наукам.

Заветное желание – продолжить учёбу в университете – реализует, став студентом Естественного отделения физико-математического факультета знаменитого Императорского Новороссийского университета в Одессе – в городе свободомыслия и юношеской мечты. В числе его учителей – профессора Сеченов, Ковалевский, Мечников, Умов.

Студенческие годы Хавкина приходятся на период, когда активная часть учащейся молодёжи оказывается под влиянием различных протестных движений, взывающих к юношескому романтизму и максимализму. Самими своими названиями, в которых зачастую присутствуют такие столь будоражащие воображение слова, как «народ» и «воля», эти организации как бы подсказывают молодёжи достойное поприще самореализации – активное участие в «грандиозном проекте» – в изменении, в «совершенствовании» мира.

Под магическим влиянием подобных движений юный студент Хавкин попадает в объятья одной из подпольных организаций, по заданию которой тайком развешивает листовки с грозными инвективами в адрес власти, участвует в сборе средств тайного братства, выполняет иные прочие поручения – за что и оказывается в списке политически неблагонадёжных.

Излечение от симптомов «детской болезни» юношеского максимализма происходит по мере погружения в научные тайны, открывающего перед ним более приемлемый путь совершенствования мира, его переустройства.

Значительную часть времени Хавкин проводит в лаборатории выдающегося биолога Ильи Ильича Мечникова, вместе с которым участвует в обсуждениях и в горячих спорах, предметом которых являются последние достижения в биологии.

Наступившие восьмидесятые годы XIX столетия – не лучшая пора в истории России для расцвета свободомыслия и независимой научной мысли.

После прогремевшего 1 марта 1881 года в Петербурге взрыва, прервавшего царствование Александра II, в стране нагнетается атмосфера страха и нетерпимости. Широко инспирируются слухи о том, что за убийством царя – божьего помазанника – стоят злокозненные евреи, пытающиеся захватить власть в стране.

Не дожидаясь вердикта высокого суда, обладающего прерогативой определения виновника преступления, народ понимает прозвучавший свыше «намёк» – и с присущей ему безрассудной силой гнева обрушивается на подсказанные жертвы; по южным и западным губерниям страны прокатывается волна еврейских погромов.

На фоне растущей напряжённости в обществе общая атмосфера в университете стремительно ухудшается. Принятый новый устав полностью отдавал студентов и профессоров во власть полиции.

В ответ на серьёзное ухудшение общей атмосферы в университете демократически настроенная профессура во главе с Мечниковым принимает решение покинуть его стены, сопроводив свой поступок письмом-протестом в адрес ректора Семёна Ярошенко, в котором, в частности, заявлено: «Ваше правление вредно университету».

Под письмом наряду с подписями многих именитых учёных также стоит подпись Хавкина.

Вскоре после этого инцидента будущий лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине Илья Мечников отправляется из Одессы в Париж, где его ожидает успешная научная карьера в Пастеровском институте.

Через некоторое время вслед за учителем Одессу покидает Владимир Хавкин – он направляется на работу в швейцарский университет в Лозанне. Здесь его застаёт письмо Мечникова, которое определит его дальнейшую судьбу.

На первых порах, из-за отсутствия каких-либо иных заманчивых возможностей, учитель предлагает своему ученику скромную должность младшего библиотекаря в именитом Институте Пастера. Хавкин принимает предложение. При этом он находит возможность совмещать свою работу в качестве младшего библиотекаря с лабораторными экспериментами.

После трёхлетнего изнурительного труда ему удаётся создать противохолерную вакцину, которую он испытывает сперва на животных, затем на себе.

Об успехе неординарного эксперимента – о создании первой эффективной вакцины против холеры – пресса немедленно оповещает мир. Вчерашний скромный библиотекарь становится знаменитостью.

Особое волнение у первооткрывателя спасительной вакцины вызывают поздравления Луи Пастера и Ильи Мечникова.

Полгода спустя по просьбе английского правительства Пастеровский институт направляет Владимира Хавкина в Калькутту – в центр эпидемии холеры, стремительно распространявшейся по Индии.

С невероятным упорством преодолевая сопротивление населения, которое не принимало вакцинацию по религиозным соображениям, сопровождая своё неприятие угрозами убить врача, и прочие трудности, многие из которых были связаны с особенностями тропического климата Индии, Хавкин проводит массовые прививки.

Число заболевших после вакцинации сократилось почти в семь раз, смертность – примерно в той же пропорции. Сделанные сорок две тысячи прививок полностью себя оправдали.

В 1896 году в Бомбее вспыхивает завезённая из Гонконга бубонная чума.

Хавкин незамедлительно реагирует – в маленькой комнате Центрального медицинского колледжа он организует бактериологическую лабораторию. Спустя всего три месяца напряжённой работы противочумная вакцина была готова и испытана на животных. Теперь дело оставалось за малым – испытанием на человеке. Этим человеком оказался сам автор изобретения – к тому времени главный бактериолог Индии. Опыт самозаражения изобретателя, состоявшийся 19 января 1897 года, несмотря на начавшиеся грозные симптомы, в конечном счёте, к счастью, оказался успешным.

«Учёный спокойно обнажил левый бок, – свидетельствует писатель и врач Джон Мастерс, – врач ввёл под кожу иглу шприца и сделал смертоносное впрыскивание. Затем он обнажил правый бок, была сделана вторая прививка. Хавкин оделся и со спокойным мужеством стал ожидать своей судьбы. Через час у него началось лихорадочное состояние. Через девять часов температура поднялась до 39 градусов. Он сидел и работал, никому не говоря о случившемся. На следующее утро он, с трудом поднявшись с постели, присутствовал на очень важном совещании…»

В конечном счёте прививка сработала.

Почти в то же время, когда противочумная вакцина начала своё победное шествие по миру, издатель газеты «Новое время» Алексей Суворин в письме Антону Чехову пытается выяснить: что следует предпринять в случае, если поразившая Индию чума проникнет в Россию? И, вообще, существует ли средство против «чёрной смерти»?

В последовавшем ответе Чехов с горькой иронией отмечает:

«Чума не очень страшна. Мы имеем уже прививки, оказавшиеся действенными, которыми мы, кстати, обязаны русскому доктору Хавкину. В России это самый неизвестный человек, в Англии же его давно прозвали бы великим филантропом».

В другом письме, продолжая развивать эту тему, автор подчёркивает:

«Надежду подают прививки Хавкина. Но, к несчастью, Хавкин в России непопулярен», поскольку, напоминает нам Чехов предупреждение Суворина, «христиане должны беречься его, так как он жид».

Осенью 1927 года Хавкин в Одессе. Посещает родимые пенаты, до боли знакомые места – дом № 38 по улице Коблевской, в котором проживал, будучи студентом, и альма-матер – университет, а также расположенный рядом дом, в котором когда-то размещалась одесская Пастеровская станция – вторая в мире и первая в Российской империи станция прививок против бешенства.

Под конец жизни Владимир Хавкин возвращается во Францию, где остаток жизни проводит в городе Булонь-на-Сене, занимаясь благотворительной деятельностью.

26 октября 1930 года английское агентство Рейтер сообщило о том, что в Лозанне (Швейцария) на семьдесят первом году жизни скончался знаменитый бактериолог, уроженец Одессы Владимир Хавкин.

Его имя вписано золотыми буквами в историю медицинской и биологической наук наряду с такими корифеями, как Илья Мечников, а также основоположник современной микробиологии и иммунологии Луи Пастер.

В 1935 году чума поражает индийскую провинцию Гуджарат. Уроженец провинции Махатма Ганди в поисках средств помощи своим землякам отправляется на встречу с главой института генерал-майором медицинской службы Индии доктором Сахибом Сингхом Сокхеем.

«Нам, сотрудникам института, очень хотелось, – вспоминал впоследствии доктор Сокхей, – чтобы Ганди, этот великий человек Индии, поддержал наши усилия в борьбе с эпидемией. Но мы знали, – продолжает рассуждать он, – что Ганди – страстный поборник индуизма и его убеждения запрещают убивать животных. А ведь противочумная вакцина выращена из микробов на мясном бульоне… Всё же я подробно рассказал Ганди об идеях метода Хавкина, демонстрируя “страшные” для истинного индуса картины – как наилучшим образом отлавливать и убивать грызунов, распространителей чумы. Внимательно выслушав, ничего не комментируя, Ганди несколько часов обдумывал выводы, а затем выразил желание подвергнуться вакцинации».

Спустя сутки любимец Индии призвал жителей провинции Гуджарат делать противочумные прививки и истреблять опасных грызунов.

P.S. Разную память о себе на земле оставляют личности. Когда в июле 1904 года в Париже неподалёку от Дворца инвалидов проходила торжественная церемония открытия памятника Пастеру, один из ораторов, указывая на находящуюся рядом могилу Наполеона, воскликнул: «Среди разных видов славы та, которую завоевал Пастер, самая чистая и благородная».

С этим невозможно не согласиться, как, впрочем, и с тем, что людям «чистой славы», на монументах которых следовало бы высечь невероятную по масштабам цифирь спасённых и сохранённых ими жизней, далеко до того признания и той славы, которой посмертно награждаются герои, чьи руки обагрены кровью неисчислимых жертв.

Для размышления: только пандемия бубонной чумы, разыгравшаяся на просторах Европы и Азии в 1347–1351 годах, унесла около 25 миллионов человеческих жизней.