Текст книги "Советские вожди шутят. От Ленина до Горбачева"

Оратор закусил удила

Атака Хрущева на искусство не закончилась Манежем, она была продолжена на заседании деятелей культуры, которое организовал ЦК партии 17 декабря того же 1962 года в своем Доме приемов на Ленинских горах. Здесь собрали сливки советской культуры, мелькали писатели Шолохов, Солженицын и, конечно, вездесущий Евтушенко, кинорежиссер Пырьев, скульптор Вучетич, множество художников. Гостей усадили по шесть человек за столы, нагруженные водкой и закуской, и начали потчевать сбивчивым и зачастую лишенным смысла, но эмоциональным выступлением Никиты Сергеевича. Затронул он все сферы искусства. Ниже приведены несколько отрывков из его неподражаемого ораторского искусства в этот день, подогретого водкой и репликами из зала.

О музыке:

– Пусть меня извинят все любители джаза, но если у вас есть свое мнение, то и меня не лишайте моих чувств, моих мнений, моих вкусов. Не люблю этой музыки! Не понимаю! Не понимаю! (Тяжело дышит.) Каждый должен играть на своем музыкальном инструменте. А вы скажете, что это оркестр? А я скажу: нет – это будет какофония. (Кричит.) Джаз это будет, джаз!!!

…Я не хочу обидеть негров. Но, по-моему, эта музыка негритянская. Я о джазе… А?.. Чего?.. Вот когда выступал американский джаз, я сидел с послом Америки Томпсоном. Я посмотрел и говорю ему: «Это же негритянская музыка». Я не хочу ее осуждать. Каждый народ имеет свои традиции, и, видимо, они родились с этим, они привыкли к этому, им это нравится. Но я родился в русской деревне. Воспитывался я на русской музыке, народной музыке. Поэтому мне приятно слышать, когда поют песни Соловьева-Седого, хотя он не Седой, а Соловьев…

О танце:

– А как тогда называется этот танец?.. Свист или вист? Твист? Ну, а что это?!! Говорят, есть секта – трясуны. Да-да, есть такая. Трясуны!!! Я знаю это по произведениям чекистов. Они этим занимаются. Я их (трясунов) не видел, но они (чекисты) мне докладывали, что это за секция… Говорят, там так танцуют!!! То есть до исступления, понимаете ли. Потом падают, понимаете ли. И это танец?!! Почему мы должны отказаться от своего танца – народного? Я, так сказать, бродячий человек по своему положению в партии. Я уж не говорю: русские, украинцы. Возьмите узбеков, казахов, любые народы – танец у них плавный, красивый. А это, слушайте, это же неприлично!!! Такие жесты делать определенными частями тела!!! Это неприлично в обществе. И это новое?!! Я считаю, товарищи, давайте все-таки постоим за старину. Да, за старину. Чтобы не поддаваться этому упадничеству. Я, черт, не знаю, какие тут слова употребить.

О скульптуре:

– Вот скульптура Неизвестного. Это скульптура? Вы меня извините, я с ними беседовал, и когда я это посмотрел, я, это, спросил их: «Слушайте вы, товарищи, а вы настоящие ли мужчины? Не педерасты вы, извините? – говорю. – Это же педерастия в искусстве, а не искусство». Так почему, я говорю, педерастам десять лет дают, а этим орден должен быть. Почему? (Аплодисменты.)

О живописи:

– У нас художники – они как шпионы… Сами нарисуют, а потом не понимают, что нарисовали. Зашифровали, значит, так… И они вместе собираются… Капелька по капельке… Как поток целый. И говорят, что они наши друзья. У нас таких друзей… Берия, Ежов, Ягода – все это ягодки одного поля… Поэтому надо следить…

Вот мы недавно отмечали пятьсот лет со дня рождения этого художника – Леонардо да Винчи. Политбюро приняло постановление, чтобы пятьсот лет отметить. Срок немалый, потому что художник его заслужил. Вы на его картины посмотрите… Он итальянец, я не был в Италии, а смотрю – и все понятно. Почему? Потому что с душой рисовал. А у нас? Мы сейчас правильные решения примем, но если мы будем щуриться и делать вид, что не замечаем, как у нас под боком провокации под маской художники устраивают, то никакая умная резолюция не поможет…

Вот он стоит, как Наполеон, на берегу реки, руки скрестив, а мимо него по реке, извиняюсь, дерьмо плывет, а мы на это смотреть должны. И это вы называете искусством… Нет, если мы позволяем это дело, значит, мы не коммунисты. Нельзя этого делать…

В Мурманске

Хрущев 28 апреля прибыл в Мурманск, чтобы встретить здесь своего кубинского друга Фиделя Кастро. Офицер охраны Кремля С. П. Красиков вспоминал: «В Мурманске, во время ожидания прилета из Гаваны самолета с Фиделем Кастро, Н. С. Хрущев решил выступить с речью перед толпой, встречающей кубинского лидера. Начав с расхваливания преимуществ социалистической системы хозяйства перед капиталистической, он уже набирал обороты, как из толпы разнесся грубый окрик:

– Хватит трепаться! Лучше скажи, когда теплую одежду завезут!

Хрущев опешил:

– Кто это сказал?

– Ну, я! – раздвинув ряды, шагнул вперед сорокалетний мужчина.

– Ты разве не понимаешь, что нас слушают капиталисты? О чем они подумать могут? – распалялся Хрущев.

– Они не думают. Они знают, что руководитель Советского государства – трепло. Мелет языком по случаю и без случая всякую чушь. А дел не видно.

– Да ты!.. Да я! – задыхался Хрущев от негодования и глазами искал помощи у охраны.

Охрана бросилась излавливать смельчака. Но толпа так тесно сомкнула ряды, что никому из охранников пробраться сквозь живое кольцо не удалось».

Верхом на свинье

Хрущев 14 июня 1964 года отбыл в свою последнюю зарубежную поездку по капиталистическим странам – в Данию, Швецию и Норвегию. Его визит продолжался до 29 июня. Офицер охраны Кремля С. П. Красиков вспоминал: «В официальной поездке по Скандинавии Хрущева сопровождала вся семья из двенадцати человек, включая детей и внуков. Западная пресса окрестила эту поездку „семейным пикником“. Плыли морем. Летняя Балтика щедро одаривала покоем и солнцем. От многого устал этот беспокойный, неуравновешенный и ставший подозрительным человек. Было заметно, как годы утишают воинственный пыл Никиты Сергеевича. Оппоненты впоследствии поставят Хрущеву эту поездку в вину, и не без оснований. В первый же день приезда Никита Сергеевич с Ниной Петровной, в сопровождении вездесущего А. И. Аджубея, пожелали ознакомиться с лучшими фермерскими хозяйствами. А шведы умеют их не только хорошо вести, но и не менее образцово демонстрировать. На фермах у них чистота, порядок: корма не только отлично складированы, но к ним подведены асфальтированные и электрифицированные дороги, скот откормлен и ухожен так, что аж сияет… Хрущев держался официально, когда ждали от него простоты, и просто, когда ждали официальности… Фермер-хозяин вывел на плац свиней: дебелых, румяных, вежливых до изумления, которые, мелко семеня ножками, выдавали такие мелодичные „хрю-хрю“, точно в бубенцы позванивали. Замыкала шествие матка пудов на десять – спокойная, обворожительная, высотою по грудь Хрущеву.

– Конь! – воздал похвалу Аджубей, когда свинья поравнялась с Хрущевым.

Тут-то, видно, и дал бес шинкарей под ребра лоснящейся лысой голове. Хрущев кочетом слетел со скамьи, лихо перекинул через свинью ногу, так что никто и ахнуть не успел. Однако тут же все громко ахнули, так как сверкнул блиц фотоаппарата и довольный-предовольный американский корреспондент хотел спешно ретироваться… Срочно пришлось подключить работников МИДа и Внешторга и начать выторговывать у паршивца фотоаппарат вместе со злополучным снимком».

Угроза голодной жизни

По стране в начале 1960-х годов расходились в сотнях и тысячах экземплярах рукописные листовки со стихами, но не борзописцев, прикормленных партией, а обыкновенных граждан, писавших незатейливо, но от души. Например, рабочего Ю. Ф. Елисеева:

 
Хлеба нет, мука пропала.
Колбаса дороже стала.
«Это что же за причина?» —
Все волнуются кругом.
Это призрак коммунизма
Не спеша идет к нам в дом.
 
 
Все увозим за границу —
Лезвия, чулки, носки,
И пшеницу, и мучицу,
Кроме тухленькой трески.
 
 
Да и той уже не стало
С той поры, как встал Хрущев
На высоком пьедестале
Государственных богов.
 
 
Наш Никита не подгадит,
Наш Хрущев не подведет,
С кукурузой жить привадит,
Только сам ее не жрет.
 
 
Мы с таким Никитою
Долго будем сытыми
Болтовнею громогласной
О дальнейшей жизни ясной.
 

С прилавков магазинов исчезло все мясное. Потом все молочное. Куда-то подевались пшено и гречка, макароны. Осенью 1963 года хлебозаводы прекратили плановую выпечку батонов и булок, закрывались кондитерские цехи. Белый хлеб в областных центрах выдавали по заверенным печатью справкам только некоторым больным и дошкольникам. В хлебных магазинах и столовых появились обращения, предлагающие еще раз подумать, сколько вам нужно хлеба. Над страной нависла угроза голода.

Появилось множество анекдотов в связи с отсутствием в магазинах почти всех продуктов питания.

* * *

Один москвич в очереди за продуктами спросил другого:

– Кто виноват во всем этом?

– Хрущев, конечно.

– Запомните, вы за мной, я схожу – дам ему по морде, а потом вернусь.

Когда он вернулся, сосед спросил:

– Ну что, дал ему по морде?

– Нет, там очередь еще больше, чем здесь.

* * *

– Хрущев – великий человек?

– Конечно. Сорок лет западные капиталисты пытались развалить нашу экономику, но не смогли. А он один сумел за десять лет.

* * *

– Как называется прическа Хрущева?

– Урожай 1963 года.

* * *

– Вы слышали, что Хрущев вчера избил свою жену?

– Как? За что?!

– Потеряла талон на муку.

* * *

– Почему не стало в продаже муки?

– Ее стали добавлять в хлеб.

* * *

Встречаются друзья. Один из них стал жаловаться на жизнь:

– Жрать нечего!

Его слова услышал милиционер:

– Вы что, гражданин, здесь агитацию разводите? Пройдемте со мной!

За него вступился товарищ:

– Товарищ милиционер, так ведь он ненормальный.

– Какой, к черту, ненормальный, когда правду говорит, – огрызнулся милиционер и повел арестованного.

* * *

– Почему в СССР однопартийная система?

– Двух партий народу не прокормить.

* * *

– Что в Советском Союзе самое постоянное?

– Временные трудности.

* * *

– Что собирают, если нет урожая?

– Пленум ЦК КПСС.

* * *

Длинная очередь – ждут сахара. Выходит директор магазина.

– Товарищи, сахара мало, на всех не хватит. Поэтому евреям сахар выдавать не будем.

Евреи уходят. Остальные ждут. Проходит еще несколько часов. Вновь появляется директор и объявляет:

– Товарищи! Вы люди сознательные и должны меня понять. Сахару мало, поэтому беспартийным он выдаваться не будет.

Беспартийные уходят. Через час вновь появляется директор.

– Товарищи! Здесь остались только коммунисты, поэтому я могу быть вполне откровенным: сахара нет и не будет.

Плюясь и матерясь, все расходятся. Кто-то завистливо бубнит:

– А евреям опять подфартило – их первыми отпустили.

Бескровная отставка

В Свердловском зале Кремля 6 часов вечера 14 октября 1964 года открылся Пленум ЦК КПСС. Когда все собрались в зале, из боковой комнаты вышел Брежнев и занял место председательствующего. За ним остальные члены Президиума ЦК КПСС. Последним показался Хрущев и сел на крайний стул с правой стороны…

С кратким сообщением, по какому поводу собрали Пленум, выступил Брежнев. Потом с двухчасовым докладом «О ненормальном положении, сложившимся в Президиуме ЦК в связи с неправильными действиями Хрущева» выступил Суслов. Он же зачитал заявление Хрущева с просьбой об отставке. Никита Сергеевич был освобожден от обязанностей первого секретаря ЦК КПСС, члена Президиума ЦК КПСС и председателя Совета министров СССР «в связи с преклонным возрастом и ухудшением состояния здоровья».

После голосования Хрущев встал и направился в заднюю комнату. Брежнев подвел итог: «Вот Никита Сергеевич развенчал культ Сталина после его смерти, мы же развенчиваем культ Хрущева при его жизни».

Первым секретарем ЦК КПСС избрали Брежнева, а председателем Совета министров СССР назначили Косыгина.

О десятилетней деятельности Хрущева на посту руководителя Советского Союза вскоре после его отставки появилась сатирическая зарисовка следующего содержания:

Хрущев успел соединить уборную с ванной – не успел соединить пол с потолком. Успел разъединить обкомы на промышленные и сельские, не успел разъединить министерство путей сообщений на министерство «туда» и министерство «обратно». Успел объединить Украину с Крымом – не успел объединить Большой, Малый и Художественный театры в один Большой Малохудожественный театр. Успел посеять хлеб на казахской целине, а урожай собрать в США. Не успел научить писателей писать так, как говорил сам. Успел напечатать бумажные деньги и сделать их в десять раз дороже старых. Не успел отчеканить серебряные рубли со своим портретом в кукурузном венке. Успел вынести Сталина из Мавзолея – не успел закрепить место за собой. Успел разгромить антипартийную группу Молотова – Маленкова – Кагановича и примкнувшего к ним Шепилова, и не успел партийную группу Брежнева – Суслова – Подгорного и примкнувшего к ним Шелепина.

Пенсионер

Врачи 29 мая 1970 года констатировали у Никиты Сергеевича обширный инфаркт. Он вышел из Кремлевской больницы только в конце августа.

Врач Кремлевской больницы П. Мошенцева вспоминала: «Лечили его терапевты, а я, врач-хирург, приглашалась только для внутривенных вливаний. В то время, да и позже, у нас в больнице был неписаный закон – внутривенное вливание нашим пациентам имел право делать только хирург, да и то не всякий. Поместили Никиту Сергеевича в большую светлую палату неврологического отделения, но не в „отсек“. Поначалу я удивилась, почему его положили в неврологическое отделение, а не в терапевтическое? Ведь диагноз был очевидным: инфаркт миокарда. Видимо, Хрущева хотели изолировать от внешнего мира. Причем неврологическое отделение было предварительно освобождено от всех больных и охранялось самым строжайшим образом как при входе, так и при выходе.

Из всех моих посещений бывшего главы государства особенно запомнилось одно. В этот день в окна палаты светило яркое ласковое солнце. Никита Сергеевич пошел на поправку. Настроение у него, да и у нас – врачей, было хорошее. Лечение подходило к концу, во всяком случае, капельные внутривенные вливания. Приоткрыв дверь в палату, я бодро направилась к постели больного. Хрущев читал газету „Правда“ и чему-то улыбался. Я решила не мешать. Извинилась, пообещав зайти позже. Но Никита Сергеевич отложил газету.

– Нет-нет, Прасковья Николаевна, не уходите, – проговорил он. – Я вас жду.

– Не хочу вам мешать, – сказала я. – Вы же читаете „Правду“.

– Кто же ее читает? – улыбнулся Хрущев. – Я лично только просматриваю ее. Здесь же пишется только про социализм. В общем, одна вода…

– Никита Сергеевич! Как вы можете так говорить про социализм?

– А что же это, по-вашему, если не вода?..

– Вы же сами всю жизнь строили социализм и даже обещали нам коммунизм!

– А что мне еще оставалось делать? – развел руками Хрущев».

Анекдот:

Хрущеву после смещения со всех должностей предложили возглавить онкологический центр.

– Но я же в этом деле ничего не понимаю, – развел руками Никита Сергеевич.

– Ничего страшного. Вы же руководили сельским хозяйством – и хлеба не стало. Займетесь онкологией, глядишь, и рака не станет.

Брежнев

Леонид Ильич оставил о себе память как о самом элегантном советском вожде. После его кончины оказалось, что шуток он произносил немного, но они были довольно удачными. А главное – он сам не раз попадал в комические ситуации и стал предметом множества шуток и анекдотов.

Малая родина

Родился Леонид 19 декабря 1906 года (1 января 1907 года по новому стилю)[33]33
  Брежнев должен был бы отмечать свой день рождения 1 января. Но с 1950-х годов он стал праздновать свой день рождения 19 декабря, наверное, чтобы избежать его совпадения с новогодним праздником.


[Закрыть] в селе Каменское Екатеринославской губернии (с 1 февраля 1936 года – город Днепродзержинск Днепропетровской области Украинской ССР) в семье рабочего.

Генеральный секретарь ЦК КПСС и председатель Президиума Верховного Совета СССР Брежнев 22 сентября 1979 года посетил родной Днепродзержинск. Остановившись на Октябрьской площади перед собственным бюстом (открыт 8 мая 1976 года), он залюбовался своим бравым бронзовым видом и невнятно начал читать по бумажке:

– Мне приятно, что я как бы нахожусь постоянно здесь, среди своих земляков, в городе, где прошли мои детство и юность, где начиналось моя трудовая жизнь…

Несостоявшийся актер

В 1923 году Леонид вступил в комсомол, стал пописывать революционные стишки, один из них даже опубликовали в местной газете. Брежнев мечтал стать актером, участвовал в «Синей блузе» (самодеятельные агитационные эстрадные коллективы 1920-х годов, название получили от рабочей одежды – свободная синяя блуза и черные брюки или юбка, в которых выступали артисты). Он нередко выступал с концертными номерами, выучил наизусть многие стихотворения Пушкина и особенно Есенина, которого не уставал читать и многие годы спустя. С молодых лет запомнил даже поэму Дмитрия Мережковского «Сакья Муни», и спустя десятилетия иногда во время застолья читал из нее отрывки, поражая слушателей знанием декадентских, не публиковавшихся в СССР стихов.

Любитель анекдотов

В августе 1946 года Брежнев, еще не снявший военной формы, стал первым секретарем Запорожского обкома и горкома КП(б) Украины. Он сохранял свое добродушие и любовь к актерской деятельности, любил в дружеской компании за рюмкой водки рассказать веселый анекдот. В эпоху 1930–1940-х годов партийным работникам вменялось в обязанность заниматься не только экономикой, но и выявлять «врагов народа», среди которых чаще всего попадались люди, несдержанные на язык. Брежнев тоже должен был по статусу участвовать в этой кампании. Генерал КГБ Ф. Д. Бобков вспоминал: «Еще в его бытность секретарем обкома партии к нему пришли согласовывать вопрос об аресте какого-то человека за распространение антисоветских анекдотов. Брежнев потребовал выяснить, что это были за анекдоты и каким образом „антисоветчик“ распространял их. Оказалось, один анекдот он рассказал в очереди за молоком, а второй – во время скандала в булочной, где продавали несвежий хлеб. Брежнев сказал:

– Арестовывать его не за что. Бороться надо не с теми, кто рассказывает анекдоты, а с теми, кто поставляет несвежий хлеб и создает очереди за молоком».

Молдаванин

В июле 1950 года Брежнева вызвали из Днепропетровска в Москву и поручили поработать первым секретарем ЦК КП(б) Молдавии. Он вспоминал: «Два года подряд этот край сжигала засуха, и хотя, как водится, помощь уже направили из других районов страны, республике предстояло решать сложные задачи… Обо всем этом и шел запомнившийся мне разговор в ЦК ВКП(б). Центральный комитет, было сказано мне, считает, что сейчас в молдавской партийной организации необходим человек, который был бы в состоянии по-новому взглянуть на сложившуюся там трудную обстановку».

Как-то в 1970-х годах, за столом, уставленным яствами и напитками, развеселившийся Леонид Ильич то ли в шутку, то ли всерьез рассказал, как он стал партийным руководителем в Молдавии. На одном из совещаний Сталин обратился к нему:

– Ну, как там у вас идут дела в Молдавии? Расскажите-ка нам.

– На Украине, Иосиф Виссарионович.

Но невозмутимый Сталин доброжелательно продолжал:

– Я, кажется, совершенно ясно спросил. Не на Украине, а в Молдавии. За Украину у нас есть свои ответчики…

Сбитый с толку, Леонид Ильич замолчал. Не дождавшись ответа, Сталин перешел к другим вопросам.

– Так я стал молдаванином, – хитро улыбнувшись, закончил рассказ Леонид Ильич.

Историк Вильям Похлебкин прокомментировал этот рассказ: «Ни у кого не повернулся язык поправить Сталина и разъяснить, что Брежнев вовсе не молдаванин. Более того, многие были уверены, что это именно так – густые и черные как смоль брови, холеное, с толстыми щеками лицо. Брежнев был весьма похож на молдаванина или румына».

Но, скорее всего, эту байку Брежнев выдумал во время застолья, чтобы развеселить собравшихся, и она не имеет никаких реалистических корней.

Душа компании

Своему быстрому карьерному росту Леонид Ильич обязан не столько трудолюбию и политическим успехам, сколько обаянию, умению балагурить. Одновременно он хотел показать людям, что он очень занятой человек, чрезмерно завален делами, что работает, не покладая рук, на службе с раннего утра до позднего вечера. Хотя на самом деле он старался не перетруждать себя заботами, и вообще был ленив до работы, предпочитая ей застолье, охоту, простенькие игры вроде домино.

Брежневский родственник Олег Шевляков вспоминал:

«Всегда душа компании. Куда ни придет – все внимание тут же переключается на него: анекдоты, прибаутки, тосты. От него как будто исходило какое-то сияние, он мгновенно располагал к себе».

Президент Советского Союза

В Большом Кремлевском дворце с 5-го по 7 мая 1960 года проходила 5-я сессия Верховного Совета СССР 5-го созыва. К. Е. Ворошилов был освобожден от должности председателя Президиума Верховного Совета СССР «по состоянию здоровья в связи с его просьбой». Председателем Президиума Верховного Совета СССР был избран Л. И. Брежнева. Должность заключалась главным образом в пышных церемониях, торжественных приемах, вручении наград космонавтам, артистам и ученым. Да еще приходилось подписывать указы, определяющие повседневную жизнь государства, и смертные приговоры, отклоняя апелляции приговоренных к расстрелу.

Особая привлекательность этой должности состояла в том, что Брежнев стал как бы вторым человеком в государстве, и в частые и долгие отлучки Хрущева именно он вел заседания Президиума ЦК КПСС. Многие же иностранные деятели считали его первым лицом государства, президентом страны. Но сам он своим поведением давал им понять о малозначительности его должности. Т. Кауль вспоминал: «Я встретился с Брежневым, когда он был председателем Президиума Верховного Совета СССР. Он произвел на меня впечатление человека обходительного, мягкого, приятного и доброжелательного. После краткой беседы он протянул мне три русских шоколадных конфеты. „Съешьте одну за свою страну, другую – за себя и третью – за ваших детей“. Позже я узнал, что это было его первым ходом в разговоре с большинством иностранных представителей».

Сотрудник аппарата Верховного Совета СССР Ю. А. Королев вспоминал: «Брежнев в ту пору располагал к себе, встречал каждого улыбкой, готов был рассказать забавный, нередко и весьма неприличный (только для мужчин) анекдот. А вот заниматься „умственными“ делами, напряженной работой он не очень любил».

Брежневу нравилась его ни к чему серьезному не обязывающая представительская должность. Он просто был создан для приема королей и президентов, встреч с иностранными послами, для вручения государственных наград, дружеских рукопожатий, торжественных обедов, почетных караулов.