Текст книги "Пастырство"

Рукоположение отца Михаила Фортунато[20]20
  Первая публикация: Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Сурожская епархия, 1982 г.


[Закрыть]
(Лондон, 28 декабря 1969 г.)

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Совершилось таинство Церкви – силой, благодатью, нашествием Святого Духа, верой народной, молитвами Церкви. Да будет крепко и благословенно твое священство и любовью, и верой, и ожиданием Церкви родной. И эта икона, эти цветы, которые были подарены тебе сегодня, являются живым свидетельством народной любви и народного доверия твоему священству. Пусть этой молитвой, и этой любовью, и этой верой в тебе окрыляется твоя жизнь священническая. А весь народ Божий – с каким ожиданием, с какой надеждой смотрит он на священника!

Священник – это человек, которого Бог позвал по имени и дал благовествовать Евангелие, проповедовать слово истины, давать новую жизнь в таинствах: Евангелие как добрую, животворящую весть о том, что человек не оставлен Богом, что Бог верит в него, а не только любит. Любить можно и тех, в кого больше не веришь, любить можно и с болью сердечной о том, что всякая надежда вымерла, что осталась только любовь. А Бог не только любит нас, но верит в нас: Он поверил в нас, когда послал Своего Сына умирать на Кресте, чтобы мы жили; верил Он, что не напрасна будет эта смерть, что она будет принята, и те, кто потерял веру в себя, найдут ее в этой Божественной вере.

Это проповедуй, чтобы люди поверили в себя и в свое великое призвание; потому что призвание наше превосходит всякую меру нашего воображения. Мы призваны стать причастниками Божественной природы, стать живыми членами живого Христова тела, храмами Святого Духа; стать не только, по слову святого Игнатия Богоносца, «всецелым Христом», но, по смелому, страшному слову святого Иринея Лионского, в Единородном Сыне стать единородным сыном. Это призвание мы не можем исполнить никакими своими человеческими силами, это дар Божественной веры в нас, Его никогда не колеблющейся надежды, Его никогда не умирающей любви. И это дается нам в Церкви.

Прежде всего – в слове истины, потому что слово Божие, которое мы читаем, и которое тебе будет дано провозглашать и проповедовать, – это слово не человеческое, а слово, исполненное Духа, слово, полное жизни и силы. Слово Божие – тоже таинство, обновляющее, дающее жизнь, открывающее нам вечность и другие таинства: крещение, дары Святого Духа и приобщение Тела и Крови, и все таинства, где действует Бог. Их поручает Господь тебе, чтобы с верностью, с любовью к Нему, с любовью к людям ты служил.

Человек таинства совершить не может; всякое таинство совершает Единственный Первосвященник – Христос, действует в них одна только сила – Духа Святого. Вместе с тем без твоего священства не совершится ни одно таинство, и это будет зависеть от того, что тебя призвал Господь и ты ответил: «Я здесь, Господи!».

Перед тобой сейчас лежит пастырство; «Паси овец Моих, паси агнцев Моих», – говорит тебе Господь, и я хочу не только для тебя, но и для всех, у кого есть уши, чтобы слышать, прочесть тебе Слово о Пастырстве, которое несколько лет назад было послано мне из недр русской веры:

«Отец, одна алчущая душа говорит мне: “Ты встретила пастыря, и в твоих глазах светится жизнь; скажи, что ты видела, чтобы люди вспомнили, что такое пастырь”. Но я ничего не скажу, отец, все давно сказано, и новые слова ничего не откроют тем, кто опытом жизни не знает тайны распятия Пастыря. В твоем непрестанном и личном единении со Христом заключена тайна твоего пастырства, и это и есть первое его условие, а не твое совершенство. “Кто висит на кресте, тот не думает о совершенстве”, и “с креста не сходят. С него снимают только замертво”. А остальное – естественное следствие: Аще вознесен буду от земли, вся привлеку к Себе, говорит Господь (Ин. 12: 32). Так и ты – в твою меру, в меру твоего единения со Христом. Меру же твою, пастырь, знает Бог, а мы можем только дивиться, видя, как Он доверяет, дарит тебе души, твоей молитвой вырванные из когтей смерти и ада; тебе Бог может сказать “Иди”, и по полноте твоего послушания ни одна земная преграда не в силах остановить твоего шествия к единственной и потерявшейся душе, которую усмотрел для тебя Бог. И найдя ее, пастырь, ты служишь ей во всем ее убожестве, как Самому Христу… Это просто и очевидно, как всякая тайна, чтобы те, кому дано, сразу узнали, а не знающие ничего не заметили бы».

Это путь единения со Христом в молитве и таинствах; это путь, на котором мы говорим: «Пусть будет Твоя воля, Господи, а не моя», даже тогда, когда перед нами чаша страдания и смерти. Этот путь – Сам Христос, Который есть также и Истина, Которая есть не «что-то», а Некто, и Жизнь, Которая есть тоже Некто: Сам Бог Живой, Жизнь наша – Кого мы и должны проповедовать.

И это ты сможешь совершить только тогда, когда ни на какие человеческие силы – ни на крепость молодости, ни на ум, ни на чуткость сердца, ни на знания, ни на что не будешь надеяться, как только на то, что сила Божия в немощи совершается, на то, что, если мы отдаем себя гибко, в слабости и немощи, в руку Того, Кто содержит весь мир и созидает всю тварь, тогда всякое дело совершится.

Но мы должны также помнить, что дело Христово, дело христианина – это не только хорошо исполненное человеческое служение; дело христианина отличается от дела всякого человека тем, что всякое действие христианина должно быть действием Самого Бога через него. Как Христос говорит: Якоже слышу, сужду, и суд Мой праведен есть, ибо не ищу воли Моея, но воли Пославшего Меня. И в другом месте: «Отец до сих пор творит, делает и показывает Мне дела Свои, чтобы Я их совершил…». Вот таким созерцанием должна наполниться наша жизнь, так мы должны вглядываться в пути Божии, в таинственный и сложный узор жизни, чтобы уловить в нем красную нить, путь Господень неуловимый, и действовать, не зная ничего, кроме того, что сейчас Господь велит, как сказать или как поступить, – и тогда, в этой прозрачности и этой немощи, в такой хрупкости и такой гибкости совершится сила Божия, и врата адовы не одолеют самой хрупкой немощи человеческой.

По молитвам родной Церкви, по молитвам собравшегося здесь народа, по ожиданию всех тех, кого тебе даст Бог, да будет твое служение благословенно.

А для нас сегодня радость большая, глубокая. Бог совершил новое чудо на земле, ибо всякое таинство – чудо любви Господней. Пребудем в этой любви и радости Божией. После последнего благословения Литургии отец Михаил даст вам свое первое священническое благословение: примите его и сохраните его как святыню. И помните, что сегодня вы были не только зрители таинства, но совершители его, как Церковь Христова, и что вы будете отвечать перед Богом за путь, который ему даст Господь. Молитесь о нем, любите его, помогите ему во всем, и пусть Господь нас всех соединит ничем никогда не колеблемой любовью, взаимным доверием и надеждой, которая может победить все. Аминь.

Рукоположение отца Максима Никольского[21]21
  Пер. с англ.


[Закрыть]
(Оксфорд, 7 апреля 1990 г.)

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Через всю нашу жизнь, шаг за шагом, Бог ведет нас все глубже в познание Его тайны и участие в ней.

Сначала Он возжелал призвать Максима к бытию; Он дал ему жизнь – жизнь, которая питается Божественным дыханием; Он открыл Себя ему и сделал его участником Своей смерти и Своего Воскресения через Крещение; а потом воспитал его в Своей Церкви, из года в год, с раннего детства до зрелого возраста. И дальше Он призвал его, шаг за шагом, быть свидетелем. Когда Максим стал чтецом и прислужником, его трепетной честью было идти, неся свечу, перед Святым Евангелием, то есть Самим Христом, и перед Святыми Дарами, когда шествие знаменует крестный путь. Этим он провозглашал нам, как в свое время святой Иоанн Предтеча, что Свет пришел в мир, что, как ни глубока тьма, Свет тут и рассеивает тьму, и, как бы ни тщилась тьма мира угасить этот Свет, она бессильна это сделать, потому что этот Свет – Сам Бог, пришедший в мир, родившийся от Девы для нашего спасения.

А потом Максим был призван стать диаконом: одним шагом глубже в тайну Божию и с именем «диакон», определяющим стояние всякого, кто послан Богом быть слугой, служить не только Господу, но всем тем, ради кого Бог стал человеком, жил, говорил – и умер, прежде чем восстать снова. Тогда ему была поручена новая честь; прежде ему дано было читать псалмы и другие отрывки Ветхого Завета, читать нам слова апостолов, а теперь была дарована трепетно-страшная благодать провозглашать самые слова Христовы; не возглашать о Нем, но стоять и говорить нам: «Вот что говорит вам Бог!». И это он мог делать, только если он сам воспринимал весть, которую возглашал. Только если мы сами уязвлены в самое сердце словами, которые возглашаем, эти слова найдут отзвук в сердцах других, дойдут как правда, как свет, как новая жизнь в сердца, в умы, в волю других людей.

А теперь он был приведен в алтарь, чтобы стать священником. Диаконом он приносил Богу молитвы Церкви; произнося ектении, он наши молитвы приносил пред лицо Божие и произносил молитвы святых так, чтобы мы могли влиться в молитву тех, которые поистине жили согласно Евангелию. Но теперь он переступил новый порог; теперь он будет во имя всех нас призывать Бога сойти к нам; не восходящий поток наших молитв он понесет, а смиренное снисхождение Святого Духа он будет испрашивать.

Никакое апостольское преемство, никакое рукоположение не может дать человеку власть пресуществлять хлеб в Тело Христово, прелагать вино в Кровь Христову, преображать мир прежде дня, когда все будет завершено и Бог будет все во всем. Единственный Совершитель всякого таинства – Сам Господь Иисус Христос, Первосвященник всей твари; но страшно стояние священника, потому что он говорит слова, которые говорил бы только Христос, он совершает в алтаре то, что совершить может только воплощенный Сын Божий, ставший Сыном человеческим! И поистине – совершает Христос; но священник – слово и действие Христово.

Мы должны постоянно молиться, чтобы священник никогда не «привык» совершать богослужение, никогда не вообразил бы, что он служащий, и что то, что случается, зависит от него. Он стоит перед Богом, как каждый из нас: как овца заблудшая, но овца, которой Бог повелел делать то, что только Он Один может делать; Бог совершит дело – но действия и слова надлежит выполнить нам.

Но не только в совершении Литургии – во всем своем пастырском труде Максим будет посредником спасения. Ему предстоит открывать истину и учение Христово в проповеди, и еще больше – ему предстоит являть их собственной жизнью и откровением, которое его семья может дать о том, что есть Церковь: что где двое или трое вместе – Христос посреди них! С его рукоположением вся его семья стала знамением, эсхатологическим знамением конца, славного конца, цели достигнутой.

Он будет преподавать крещение тем, которых подготовит к нему, вводить их, не символически, а таинственно, мистически в смерть Христову, чтобы они восстали вместе с Ним. Он будет помазывать их святым миром, запечатлевать их как сосуды Святого Духа. Он будет причащать их Телу и Крови Христовым, делая их шаг за шагом, но все глубже и в страшной ответственности, участниками Божественной природы, согласно дерзновенному слову апостола Петра. И когда те, кому он будет служителем, будут отпадать от пути спасения, ему будет дано стоять вместе с ними, моля вместе с ними Бога о покаянии, об освобождении, об обновлении жизни в исповеди. И ему предстоит выполнять слово апостола Павла: Друг друга тяготы носите, ибо так вы исполните закон Христов.

Мы все избрали его, мы все послали его на крестный путь, зная, что Христос воскрес, и что путь Креста – не путь поражения, а путь победы. И мы должны молиться всем сердцем, всем умом и верностью, всей нашей любовью к нему, к его жене и детям, чтобы это бремя не было слишком тяжелым, и не отягощать его тем, что должны нести сами.

Пропоем ему в конце службы «Многая лета»: многих, многих лет верного служения, все возрастающей преданности, все более глубокого внедрения в тайну Христа Спасителя, – много лет быть ему свидетелем жизни и света в мире смертности и смерти и, по временам, в мире таком темном…

Будем благодарить Бога, что Максим нашел в себе самозабвение и мужество предать свою жизнь и жизнь своей семьи Богу, чтобы они были свидетелями. А быть свидетелем – то же самое, что быть мучеником: они теперь отдали свою жизнь за каждого из вас, каждого из нас, каждого из тех, кто придет к ним за спасением. Защищайте их, любите их, оберегайте их молитвой и подлинной заботой; и тогда настанет день, когда и он будет стоять перед Богом вместе со всеми нами и скажет Господу: «Вот я, Господи, и вот дети, которых Ты дал мне». Аминь.

Освящение храма в Уолсингаме и рукоположение отца Филиппа Стира[22]22
  Пер. с англ.


[Закрыть]
(1 октября 1993 г.)

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Мы привыкли видеть кругом храмы и забываем, что может означать храм. В странах, где Церковь преследуется, и, поистине, даже и в тех странах, где вера охладела, где безразличие – обычное явление, где множество людей не верит ни во что, даже и в человека, в самих себя, храм – это место прибежища. Но это убежище не только для нас, приходящих к Богу, это одно из редких мест, где Бог у Себя дома. В огромности мира это такие места, где Бог может сказать: «Это место устроено Мне в жилище в мире, откуда Я изгнан, где Я отвергнут. И существует это место потому, что горсточка людей осталась Мне верной, и они продолжают любить Меня так подлинно, так реально, что дали Мне приют».

Когда вы будете приходить в этот храм, помните, что здесь Бог нашел Себе прибежище, а также – что Его присутствием это место сделалось таким же просторным, как вечность, таким же святым, как вечность. Приходя сюда, вступайте безмолвно и вслушивайтесь в глубины того безмолвия, в котором почивает Бог; и тогда откройте свой ум и свое сердце, и вслушайтесь в слово, которое звучит из этих глубин: слово жизни, слово, могущее дать жизнь и раскрыть нас к вечности.

Сегодня этот храм был освящен заново, новым изъявлением веры, новым изъявлением любви и преданности и, если можно так сказать, сострадания распятому Господу: потому что мир продолжает распинать Его. Но где наше место в нем? Будем ли мы приходить сюда, как люди, которые обращаются в бегство, приходить спрятаться здесь? Нет! Сюда мы должны приходить, чтобы научиться от Господа Иисуса Христа, Бога, ставшего человеком, что значит любить ценой собственной жизни, научаться, что никто не имеет большей любви, чем тот или та, кто отдает жизнь свою за ближнего. А ближний – вспомните притчу – это не тот, кто нам по душе или кто физически находится рядом; ближний – это тот, кто нуждается в нас, нравится он нам или не нравится, любит он нас или ненавидит.

И вот, приходя сюда, как и во всякий храм Христа Бога нашего, воспримите эту весть. И помните тоже, что мы посланы в мир, призваны быть не от мира, но в нем, призваны быть в мире продолжением Христова присутствия, быть гласом Христовым, быть руками Христовыми, быть чутким и сокрушенным сердцем Христовым, быть умом Христовым чистым, истинным. Но если мы хотим быть воплощением присутствия Божия в мире, мы должны помнить, что случается в Воплощении. Христос сказал Иоанну и Иакову: «Готовы ли вы пить Мою чашу, погрузиться в Мой подвиг, креститься Моим крещением?». Это Он говорит каждому из нас, когда посылает нас в мир на Своих условиях, по Своему образу: по образу Небесного Бога, пришедшего на землю для того, чтобы быть распятым. И потому что Он распят, потому что Он стал жертвой, Он со всей властью и реальностью может сказать: Прости им, Отче, они не знают, что творят! Это наше призвание: возвещать слово Божие, открывать правду Божию, быть убедительным присутствием Божиим. Это мы должны черпать в этом храме, во всяком храме, посвященном Богу.

Преображение Господне, которому посвящен этот храм, образно так важно для нас. Да, как Петр и Иоанн и Иаков, когда мы здесь, мы находимся в славе Божественной, мы можем видеть Его, Иисуса из Назарета, в славе, в сиянии неземного света; мы могли бы сказать, как и они: «Господи, хорошо нам здесь быть!». Как хорошо было бы никогда, никогда не утратить этого чувства совершенного мира, и радости, и неуязвимости. Но что сделал Христос после Преображения? Он сошел в долину и встретил там не только смятение – Он встретил ребенка, требующего помощи, встретил отца в душевной муке, и людей, чья вера была слишком мала, слишком слаба, чтобы исцелить и спасти. Вот куда Он зовет нас сойти вместе с Ним: в окружающий нас мир, чтобы спасать, исцелять, служить, быть Его присутствием.

И вот сегодня один из вас отважился стать слугой: слугой в понимании Христа, с готовностью пить Христову чашу, погрузиться в подвиг Христов, вместе со Христом нести на своих хрупких человеческих плечах ваше страдание, ваш грех в исповеди, ваши колебания, ваши нужды. Он не может сделать этого собственной силой. Нет такой человеческой силы, которая могла бы выдержать такое, – но не сказал ли Господь: Сила Моя совершается в немощи? И Павел, который знал, что невозможно ему самому выполнить свою миссию, радовался своей слабости, зная, что все бывает возможно в укрепляющей нас силе Христовой.

Но не оставляйте Филиппа одного; защищайте, поддерживайте бережно его и его жену с детьми, потому что тяжко нести на своих плечах тяготы других людей, но еще тяжелее для жены видеть своего мужа отягченным болью, мукой, горем, колебаниями, грехами других людей. Поддерживайте их благоговейно, любовно. Поддерживайте их вместе, потому что они едины, и его священство есть также и ее священство.

И сегодня тоже мы по-новому отдали на служение Богу Патрика, чтобы в богослужении, как сказано, он был, по образу Иоанна Предтечи, тем, кто идет перед Евангелием, кто подает народу знак, что Идущий за ним больше него самого и ему надлежит умаляться, чтобы взоры всех были обращены только на Того, Кто идет вслед за ним…

Отец Дэвид просил моего благословения посвятить свою жизнь более безраздельно монашеству и иконописанию, которое есть проповедь Евангелия, провозглашение Правды Божией в линиях и красках, доступное и для неграмотных, и для тех, кто еще не может слухом воспринимать слово. Пусть его новая жизнь становится все глубже, все богаче! Конечно, он не бросает приход: он остается в сердцевине его; но ответственным за приход теперь будет отец Филипп, и ваша забота – сделать его пути гладкими. Окружите их обоих, и всех, которые вокруг них, пониманием и любовью; вырастайте в единство с ними, до того дня, когда оба встанут перед Богом и смогут сказать: «Господи! Вот я и дети, которых Ты дал мне!» – и радоваться вместе. Аминь.

На следующий день, в воскресенье, 2 октября, после Литургии в лондонском соборе

Вчера в Уолсингаме я рукоположил во священника нашего диакона Филиппа Стира. Отец Дэвид просил меня снять с него ответственность за приход, чтобы ему больше углубиться в монашество и посвятить себя молитве и иконописанию. Отец Филипп теперь настоятель Уолсингамского прихода. Я хочу просить вас молиться о нем. Сегодня он совершил свою первую священническую Литургию. Я хотел бы также, чтобы вы помнили его жену, потому что священство мужа не только славой отражается на жене, – и я не говорю о внешней чести, а о глубоком участии жены в священстве мужа. Есть в этом тоже другая, трудная сторона: два человека делили все, были полностью открыты один другому, могли обо всем говорить друг с другом, а теперь им предстоит проблема, с которой надо будет справляться, потому что у отца Филиппа будет целая область, закрытая от его жены. Он не сможет разделить с ней то, что он слышит на исповеди, он не сможет обсуждать с ней то, что ему сказано в доверительной беседе; и поэтому ей нужна будет вся вера в него, все доверие, вся сила их единства, когда она будет знать: вот область, которую разделяет только Бог с ее мужем. Думайте о ней и о том, что значит в жизни каждого из нас, в браке мы или нет, или между друзьями, знать, что существует нечто, что невозможно разделить. В этом и боль, но в этом и неизъяснимо глубокое возрастание во взаимной любви, в отдаче себя Богу, в единстве.

Слово при наречении во епископа[23]23
  Первая публикация: Журнал Московской Патриархии. 1958. № 2.


[Закрыть]
(Лондон, 29 ноября 1957 г.)

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Святители! Отцы мои и братья! Глубоко меня взволновало решение Святейшего Патриарха и Священного Синода о назначении меня епископом Сергиевским. Но теперь предстою я пред вами в глубоком покое всех сил моих душевных, собравшись с мыслями, испытав совесть перед Богом и готовый правдиво поведать вам те мысли и чувства, которыми полна душа.

Если бы я последовал первому движению сердца, я стал бы просить пощады, ибо властно влекутся все силы души моей к молитвенному безмолвию в безвестности монашеского трудничества, и страх и тоска ворвались в душу мою, когда голосом Церкви повелел Христос стать в ряды свидетелей Божественной любви, ибо нет более ответственного и страшного призвания (Ин. 20: 21; Мф. 10: 16).

Когда четырнадцать лет тому назад, будучи еще врачом, я принял тайный постриг и искал подвига: молитвы, поста, бдения, жестокого жития, – любовь мне подвигом не представлялась, а одной радостью и самой жизнью души. С тех пор я познал, что нет закона более неумолимого, чем закон любви Христовой: сострадательной, крестной любви Всесвятыя Троицы, любви Всемилостивого Спаса, отдающего жизнь за отступивших от Него людей, любви Доброго Пастыря, полагающего душу Свою за овец Своих… Легко и радостно мне было произносить обеты отречения. Ничто меня не влекло к себе, кроме искренней, радостной любви Христовой. Мне казалось, что мне не от чего отрекаться, так как, кроме Бога, ничего не желала, ничего не искала душа моя. И удивили меня напутственные слова духовника о том, что не в подвигах монашество, а в совершенной любви. Вскоре, однако, самое монашеское делание и иночески бдительное прохождение моего медицинского призвания стали открывать мне до того неведомое богатство в любви, приоткрыли мне смысл сказанных мне слов и привлекли меня к священству. «Ты оставил все, чем ты не дорожил, – настойчиво говорила мне совесть, – ради единственного, чего ты хотел; ты отрекся от ненужного тебе с тем, чтобы завладеть вожделенным тобою. Подобно евангельскому юноше, ты не хочешь расстаться с богатством твоим». «Что же делать, чтобы улучить вечную жизнь?» – вопрошала душа в тоске и борении. «Отдай последнее: пусть самая душа твоя станет добычей всякого алчущего и жаждущего, по слову Исайи-пророка» (Ис. 58: 10)… Отцы и братья! Я стал священником в завершение данных мной монашеских обетов с тем, чтобы ничто во мне не осталось бы моим. С тех пор прошло почти что десять лет: я теперь только начинаю видеть, что я еще и не вступил на путь Христов, а Господь зовет меня стать жертвой (Флп. 2: 17; 2 Тим. 4: 6), возлагает на меня омофор, знаменующий собой заблудшую овцу, которую добрый Пастырь ценой жизни Своей должен обрести и спасти от погибели, и вручает жезл, страннический жезл учеников Христовых (Евр. 11: 13; 1 Пет. 2: 11). Совершается немыслимое…

Но я не верю в случайность; я глубоко убежден в том, что Сам Господь Иисус Христос правит Церковью Своей, и с юношеских лет положил никогда (насколько хватит сил и веры) ничего не искать и ни от чего не отказываться, никогда не просить у Бога ни креста, ни утешения; и поэтому склоняю главу и с трепетом, но без сомнения, без колебаний, недвоящимся сердцем благодарю, приемлю предложенный крест и ничтоже супротив глаголю.

О своем недостоинстве говорить не буду: верю в благодать Божию, врачующую немощь и восполняющую скудость сил человеческих. Также знаю из опыта, что сила Божия (только) в немощи совершается (2 Кор. 12: 9), и потому не о силе молю Вседержителя, а о благодатной немощи, рождающейся в сокрушенном, смиренном и милующем сердце; о любви и смирении молю Бога, как о единственном прочном основании вечной жизни, как о единственном содержании жизни христианской, как об источнике ведения, премудрости и рассуждения.

«Вем, яко несмь достоин небеси и земли и сия превременныя жизни», но без сомнения верю и знаю, что из-за безбрежной любви Бога к миру – и мне по дару Божию все возможно будет (Мк. 9: 23), что повелит Господь.

Нет слов, чтобы сказать о том трепетном чувстве, до края наполняющем сердце при мысли, что сонм русских святителей определил мне войти в круг апостольский, поверил в искренность любви моей к Богу, к Церкви и к сиротствующему миру, доверил мне крест «насмертников» последних времен, не усомнился в том, что и я с радостью (Флп. 1: 29) изъявлю готовность по примеру Пастыреначальника Христа и вместе с Ним «душу свою положить за овцы»… Но прошу вас, святители Церкви Русской, умолите Господа Бога о мне, да даст Он мне немощь Богоприемную, Любовь и Ум Христовы (Флп. 2: 5; 1 Кор. 2: 16), Смирение Господне и верность до конца в совершенном послушании Ему Единому. Верю, что по молитвам Святейшего Патриарха и родной Церкви не оставит меня Господь, сподобит послужить Ему, умерев себе, и даст мне изо дня в день убывать, чтобы Ему расти, покоряя Себе все силы естества моего, пока не овладеет всем без остатка.

Глубокой радостью полно сердце мое и благодарностью к Преосвященному Иакову, епископу Апамейскому, участвующему ныне в моем наречении, а завтра и в моем посвящении, как представитель Вселенской Патриархии. Да низойдет на меня, возложением его рук, благословение Великой Церкви Константинопольской, Матери всех наших молодых славянских Церквей, и да будет его участие живым свидетельством нерушимого единства православных в вере, таинствах и любви.

Отцы и братья! Редко дает Бог епископу быть, подобно мне, посвященным среди собственной его паствы. Да будет мне дозволено и к детям моим духовным обратиться в этот час, великий для них, как и для меня. За годы моего священнического служения среди вас Бог дал нам стать тесной, любящей семьей. Благодать архиерейства – залог еще более глубокого, искреннего единства, ибо она – преимущественно благодать пастырства, отцовства духовного. Возблагодарим Господа. И еще сердечней, еще живей и действенней возлюбим друг друга. Станем едиными со Христом через любовь и в любви, и Христовой любовью, которую ничто не могло сломить, возлюбим тот мир, за который Он отдал Свою жизнь. Возлюбим каждого, как Он любит и нас (Флп. 1: 8): учениками Христа войдем в жизнь с новой надеждой и обновленной силой. Принесем в холодный, сирый мир огненную, непобедимую радость нашу, чтобы заликовала всякая душа, чтобы у всех рассеялся страх, чтобы погасла ненависть, чтобы Свет Христов озарил и тех, кто бродит во тьме, чтобы едиными устами и единым сердцем всем, всем без остатка воспеть Богу победную песнь.

Вот те мысли и чувства, с которыми я ныне предстою перед вашей Святыней; помню предупреждение Господне, что «от слов своих оправдаешься и от слов своих осудишься» (Мф. 12: 37), но верю, что молитвами вашими и вашей поддержкой даст и мне Господь исполнить то доброе, что Он мне внушил (Флп. 2: 13); простит мне мое неведение и то недостаточное, что есть в моих словах, всех нас соединит, и будет Он над нами Единый Пастырь и глава Церкви. Аминь!