Текст книги "Кодекс надежды"

Вот старая ведьма легка на помине, высунула голову в коридор и шипит:

– Лайма Викторовна, вы считаете, что в библиотеке не обязательно соблюдать трудовую дисциплину?

Нарочно ведь полным именем называет. Ух, как Ляле ее имя не нравится. Это все мамочка удружила, очень ей в свое время Лайма Вайкуле нравилась. Все песни ее слушала и сама подпевала: «Еще не вечер, еще не вечер…»

– Я отпустила вас на полчаса, а вы отсутствовали больше часа, – зудит заведующая, – и как это понимать?

Да как хочешь, так и понимай!

– Если вам не нравится работать в нашей библиотеке, – по инерции завела заведующая, – то…

– То что? – неожиданно для себя перебила ее Ляля. – Что вы сделаете? Чем вы можете меня напугать?

Сказала – и тут же пожалела об этом. Не нужно так разговаривать, не нужно ссориться со старой ведьмой.

– Простите, – буркнула она, – простите, Светлана Федоровна, я очень нервничаю из-за вчерашнего… события.

– Мы все нервничаем, – старуха поджала губы, – идите в читальный зал, там люди ждут.

Ага, люди ждут. Да они про книжки вообще забыли, до того ли им, сидят в дальнем конце и сплетничают о вчерашнем. Тоже еще – нашли клуб по интересам.

Ляля села за стол и невольно вздрогнула. Вот на этом самом месте он Веру и убил. Правда, стул другой принесли, и от стола кусок дерева эксперт отщипнул для своих исследований. Еще собрал тут какую-то пыль. Ах да, Надежда Николаевна говорила, что у них это уже четвертое убийство, что подозревают маньяка.

Пришли вчера два опера, один постарше, глаза мутные, злобные, не иначе в завязке, оттого и злющий такой. Второй помоложе, поприятнее, но тоже смотрел на Лялю с подозрением.

Увидал имя в паспорте, догадался, что в честь певицы ее назвали. Только вы, сказал, совсем на нее не похожи. Ляля тогда усмехнулась про себя – не понравилась, значит. Ясное дело, кому такое чучело понравится? Но перед ней задача не стоит – менту понравиться. Ей нужно сидеть тихо-тихо, чтобы про нее все забыли. Не все, а кое-кто.

Как сердце ухнуло вниз, когда увидела она задушенную библиотекаршу! Пока подошла к ней на негнущихся ногах, сто раз подумала, что настал и ее час. Даже заорать смогла не сразу. Трясло ее так сильно, что эксперт какой-то укол сделал. Прошло, стала как обалделая. Но и то сообразила, что насчет сумасшедшего наркомана гонят они, за идиотов людей держат.

Какой наркоман за дозой в библиотеку побежит? Главное, и ничего не взял у Веры. Еще тогда подумала Ляля, что самое простое – все на сумасшедшего свалить. А оказалось – маньяк это. Ишь, как тетка эта, Надежда, все быстро выяснила.

Но с другой стороны – как это менты так сразу решили, что это маньяк? Ничего не проверили, эксперт своего заключения не давал, а они сразу – серийный убийца!

И чего он крутится возле библиотеки? На эту самую Надежду набросился, Ляля успела услышать, что он требовал что-то ему отдать. Интересно, что ему надо? А Надежда эта смотрит так пронзительно, увидела, что татуировка у Ляли смылась, глаза так и блеснули. Ох, не к добру все это…

Если по-умному, то линять нужно из этой библиотеки и с квартиры тоже съезжать, хоть у нее до конца месяца заплачено. Но нельзя, старший мент предупредил, чтобы никуда из города не уезжала, она у них как свидетель проходит. Вот только этого ей не хватало! Казалось бы, и так жизнь не балует, никаких ей не достается пирогов и пряников, а теперь еще и это. Думала, библиотека – самое что ни на есть спокойное место, а вот пожалуйста.

– Ляля! – крикнула толстая Катерина с абонемента. – Зайди ко мне!

У нее никого не было, умеет Катька с читателями разбираться.

– Слушай, – сказала она, понизив голос, – тут мент давешний приходил, молодой такой, волосы рыжеватые, тебя спрашивал.

– Чего ему еще? – буркнула Ляля.

– Повестку тебе принес к следователю. Я говорю – нет тебя, он отдавать не хотел, говорит – лично в руки нужно. Ну, я обаяние свое включила, уговорила его мне отдать, за тебя расписалась. Вот, смотри: явиться завтра к десяти ноль-ноль, кабинет пятнадцатый, следователя фамилия – Крачкин В. В.

– Опять с работы отпрашиваться, – вздохнула Ляля.

– Слушай, а этот мент, Митя его зовут, Дмитрий Кочетков, кажется, он на тебя глаз положил, – сказала Катерина.

– Да ты с дуба рухнула, что ли? – удивилась Ляля.

– А ты присмотрись, у меня на такое дело глаз верный, – посмеивалась Катька.

Даша Воробьева выглядела прекрасно – стройная блондинка с удивительно синими глазами. Одета со вкусом, а макияж только подчеркивал природную красоту.

– И раньше была хорошенькой, а теперь уж просто красавица! – абсолютно искренне сказала Надежда.

Даша улыбнулась в ответ не слишком весело. Надежда поглядела на нее повнимательнее и заметила несколько морщинок вокруг глаз и скрытую в этих глазах озабоченность.

Кабинет у Даши был крошечный – письменный стол с компьютером, стеллаж с бумагами. На столе стояла фотография – мальчишка лет десяти с такими же синими глазами, как у мамы, обнимал палевого лабрадора, оба улыбались и выглядели довольными.

Надежда не стала задавать вопросы о муже – если бы все было хорошо, на столе стояла бы семейная фотография.

И кольца обручального у Даши на руке нету… Что ж, все бывает… Ну, жизнь еще длинная предстоит, Надежда сама вышла второй раз замуж в сорок лет.

Договорились они с Дашей быстро, Надежда подозревала, что Милка все-таки наболтала ей о ее хобби. То есть по-милкиному выходило, что это уже не хобби, а Надежда самый настоящий детектив. Эркюль Пуаро в юбке! Ой, дойдет до мужа…

Даша подтвердила, что участники конференции сегодня соберутся на банкет, а завтра покидают отель, так что если Надежда хочет понаблюдать за ними, то лучше всего это сделать из кухни.

– А меня туда пустят? – забеспокоилась Надежда.

– Пустят, – Даша усмехнулась, – еще как пустят, с распростертыми объятиями примут.

– Спасибо тебе, – от души сказала Надежда, – ты, в общем, не обязана. У тебя неприятностей из-за меня не будет?

– Если и будут, то переживу. Я для вас, что могу, все сделаю, потому что в свое время вы меня от большой глупости спасли. Помните Кулагина, начальника двадцать второго отдела?

– Помню… – сказала Надежда, – интересный был мужчина, многие на него заглядывались. Только он никак на заигрывания не реагировал, твердый был мужчина, верный семьянин.

– Ага, – Даша отвернулась, – это он на ваших теток толстых не смотрел, а на меня…

– Вот оно что… – протянула Надежда.

– Ну, взрослый мужчина, солидный, мне поначалу лестно, опять же опытный, не то что мальчишки, что возле меня увивались. Я ведь к вам на работу после школы пришла, едва восемнадцать исполнилось. Ну, короче, влюбилась я в него до жути. Просто как во сне была. А он женат, и сын у него был, но, конечно, он мне говорил, что жена его не понимает и что они давно о разводе думают. Только вот все какие-то причины – то с квартирой проблемы, то сына в школу нужно возить…

– Лапшу, в общем, на уши вешал, как все женатики, – поддакнула Надежда, – что жена больна, не говорил?

– Нет, как раз про развод все твердил. И вот как-то начальник мой Валерий Иваныч ушел на совещание, а мне велел уходить в конце рабочего дня, сказал, что кабинет сам закроет. И зашел ко мне Кулагин, говорит, что у него у друга квартира свободна, можно там вечер провести. А мне такое, сами понимаете, не то чтобы противно, но неприятно – ото всех скрываться, таиться, я-то ничего плохого не делаю. Он видит, что мне неприятно, сказал, что вот жена с дачи приедет, он с ней поговорит, и вопрос с разводом окончательно решится. Уболтал меня в общем, как всегда, я и согласилась.

А тут вы заглянули, срочно вам мой Валерий Иваныч понадобился, подписать что-то надо было.

– Точно, – вспомнила Надежда, – наутро документы важные в Москву отправлять, а у меня его подписи нет. Главное – не моя ошибка, сотрудница, что этим занималась, в отпуск ушла, но кого это волнует, нагорит-то мне!

– Ага, прибежали вы вся встрепанная – где твой, спрашиваете? Я говорю – на совещании у главного, не знаю, когда будет.

– Ага, а я решила его там перехватить, – вспоминала Надежда, – и вот веришь, про Кулагина даже и не сообразила тогда, что между вами что-то есть. Не до того мне было.

– Да, а он забеспокоился, эти, говорит, бабы придумают, чего и не было. И договорились мы с ним, что он пойдет пораньше и меня в машине подождет, как обычно, только не у института, а в переулочке, где никто не ходит. Ну, ушел он, а я сижу, раньше времени уйти не могу, потому что увидела, что Валерий Иваныч мой очки в кабинете забыл, а, стало быть, если бумаги подписывать, то он обязательно сюда вернется. Он зануда такой был насчет документов.

– Точно, – закивала Надежда, – вечно все по два раза перечитывал, прежде чем подписать.

– Ну, ушел Кулагин, а я от скуки в окно смотрю. И вижу его машину, а возле нее тетка какая-то ошивается. Идет Кулагин, ее увидел – как споткнулся. Аленочка, говорит, и голос дрожит, ты как здесь? А баба как начала орать!

– Жена его засекла… – вздохнула Надежда, – ну, и что дальше было?

– Ой, Надежда Николаевна, меня до сих пор в дрожь бросает. Голос визгливый, сама толстая, ноги короткие, рот как у лягушки. Этаж у нас второй, по летнему времени окно открыто, все слышно. Да ее голосину и в подвале бетонном услышать можно было. Мне, говорит, добрые люди позвонили, все про тебя рассказали, ты, орет, такой-сякой, снова за старое принялся? Да я, орет, твою такую-этакую найду и руки-ноги ей переломаю, кислотой в лицо плесну, а тебя… в общем, волосы у меня дыбом встали, как я такое услышала. От окна отшатнулась, за занавеску спряталась, смотрю – народ уже собираться начал. Кулагин зубами скрипнул – садись, говорит, в машину. Она, женушка его, ни в какую. Он драться с ней не стал, сел в машину, газанул и уехал. Народ тоже рассосался – кому охота в чужой скандал вмешиваться? Я окно прикрыла, стою ни жива ни мертва, тут Валерий Иваныч входит. Видно, выглядела я и правда нехорошо, потому что он спрашивает – что с тобой, плохо, что ли? Я говорю – в столовой нашей что-то не то съела, отравилась, наверно. Он говорит – иди домой. А я боюсь – вдруг эта ненормальная возле института ошивается? Может, она меня в лицо знает, еще и правда набросится. Страшно на улицу выйти. Валерий Иваныч хоть и зануда, но не полный чурбан. Раз такое дело, говорит, я тебя домой отвезу. Ну, вид-то у меня и правда был жуткий. Хоть до метро, говорю. Он папочку вашу в стол убрал, завтра, сказал, пораньше приду, и пошли мы. А на следующий день я позвонила, отпросилась, сказала, что плохо мне. Пока дома валялась, подумала хорошенько, к себе прислушалась – вся любовь к Кулагину прошла.

– Еще бы, – вздохнула Надежда.

– Да, а потом от него в институте просто бегала, даже разговаривать с ним противно было. Ну, он не больно настаивал, так у нас все и закончилось. А потом я уволилась.

– Что-то такое сплетничали про Кулагина, – пробормотала Надежда, – вроде бы жена у него в психушку попала…

– Немудрено, вид у нее и правда был психованный совсем. Но я ему не сочувствую.

– Еще бы, знал, что жена патологически ревнива, и так молодую девчонку подставлял.

– Так что вам за тот случай спасибо, если бы не вы, я бы начальника ждать не стала, ушла бы с Кулагиным, нахлебалась бы по полной. Кислотой, может, она мне в лицо и не плеснула бы, но скандал бы устроила страшный, в грязи бы вываляла. А так все обошлось. Ладно, идем на кухню. И вот еще, – она протянула пластиковый прямоугольник, – ох нет, не то, это ключ универсальный, а это вот вам – скидочная карта, мало ли кому из знакомых понадобится. У нас гостиница хорошая, а со скидкой не так дорого выйдет. Ресторан опять же, готовят хорошо, сейчас сами увидите.

На кухне был форменный сумасшедший дом. Все вокруг шипело, булькало, звенело, и все перекрывал могучий бас человека в высоком поварском колпаке и белой куртке. Был он высок и смугл. Увидев Дашу, он остановился на полуслове, и глаза его, напоминающие маслины, стали узкими от улыбки.

– Дарья Романовна, – пропел он бархатным басом, – что привело вас к нам?

– Да вот, хочу знакомую свою тут пристроить, – Даша рассмеялась звонким колокольчиком, затем потянулась к повару и зашептала ему что-то на ухо.

– Для вас… – замурлыкал он, – всегда пожалуйста. Все, что угодно, дорогая, свет моих очей! Анзор все сделает!

И прозвучало это совсем не пошло и не смешно. Умеют же эти восточные люди говорить комплименты!

Даша подмигнула Надежде и ушла.

– Вы покушайте! – предложил Анзор и подвинул к Надежде тарелку с пирожками. Пирожки были крошечные и очень аппетитные. – Покушайте, – повторил Анзор, – вам надо хорошо кушать!

– Почему это? – Надежда подозрительно взглянула на повара.

– Вы нервничаете. Если женщина нервный – она или не замужем, или плохо кушает. А вы замужем – у вас кольцо. Значит, вам надо хорошо кушать.

– Мне надо поменьше кушать! – возразила Надежда, с трудом отводя взгляд от пирожков. – Вы не знаете, сколько я вешу!

– Вы хорошо весите, в самый раз! – улыбнулся Анзор. – Женщина не должна быть костлявый, женщина должна быть такой! – он обвел в воздухе контур, напоминающий песочные часы.

– Ну, до такой мне далеко… – вздохнула Надежда.

– Ну, от одного пирожка вреда не будет… – не сдавался Анзор. – Он такой маленький и такой вкусный… просто кардамон!

Видимо, слово «кардамон» было в устах Анзора высшей похвалой.

«Слаб человек!» – подумала Надежда и отправила в рот один пирожок.

Пирожок и правда был восхитительный – воздушный, ароматный, он буквально растаял во рту.

Но тут Надежда поняла, в чем вред маленьких пирожков: съев один, она его толком даже не распробовала и тут же потянулась за вторым… а где второй, там и третий…

Одернув себя, она отвернулась от пирожков.

– А вы давно знакомы с Дарьей Романовной? – спросил Анзор.

– Что? – переспросила Надежда, не сразу сообразив, кто такая Дарья Романовна. – Ах, с Дашей? Давно, очень давно!

– Дарья Романовна – это такой женщина! Такой женщина! – Анзор поднял глаза к потолку и округлил губы. – Такой женщина… просто кардамон!

– Да, хорошая девушка… – машинально проговорила Надежда, заглядывая в зал.

Был накрыт не один большой стол, а несколько, и кажется, она разглядела за одним из столов знакомое лицо с бородкой, но было слишком далеко, чтобы убедиться.

– Что я у вас зря стою? – проговорила она, снова повернувшись к Анзору. – Только место занимаю, под ногами болтаюсь! Давайте я что-нибудь отнесу в зал.

– А вы сможете? – Анзор окинул ее придирчивым взглядом.

– Обижаете! – фыркнула Надежда.

– Ну, отнесите вот этот поднос! – повар показал ей на поднос с крошечными бутербродами-канапе.

Надежда посмотрела, как рядом официантка ловко подняла такой же поднос одной рукой и грациозно проследовала в зал, и попробовала повторить этот номер.

Оказалось, сделать это не так легко, как думала Надежда. Поднос был тяжелый и то и дело пытался накрениться на один бок.

Анзор смотрел на нее неодобрительно, и этот взгляд решил все дело.

«Я смогу! – приказала себе Надежда. – Я все смогу!»

Она прикинула площадь подноса, определила его центр тяжести и уверенным движением подняла. Вроде получилось, и Надежда твердым шагом направилась в зал. Скосив глаза, она заметила одобрительный взгляд Анзора.

Войдя в зал, она прямым ходом направилась к тому столу, за которым сидел мужчина с бородкой…

Однако, приблизившись, Надежда поняла, что ошиблась – у этого мужчины с убийцей из библиотеки не было ничего общего, кроме бородки.

– Давайте нам пирожки, девушка! – оживился он. – У нас они как раз закончились! А у вас такие вкусные…

– Вам сейчас принесут, – ответила Надежда, обходя стол по кругу. – Вон, уже несут следующий поднос…

Она заметила мужчину из библиотеки в другом конце зала и теперь направилась туда.

– Почему следующий? – окликнул ее бородач. – Могли бы оставить нам этот…

– Такой порядок! – ответила Надежда и прибавила шагу.

На этот раз она не ошиблась – это был именно тот человек, которого она видела в библиотеке, тот, который чуть не убил ее на выставке современного искусства.

Теперь оставалось надеяться, что он ее не узнает.

Впрочем, Надежда знала психологический «закон униформы».

Люди очень редко узнают малознакомых людей, если те одеты в униформу – военную, медицинскую или любую другую. Они видят только униформу и не различают за ней живого человека. А уж на официантов вообще очень редко обращают внимание.

Перед тем как проводить Надежду на кухню, Даша выдала ей форму официантки – свободную белую блузу и довольно длинную синюю юбку. И волосы Надежды она убрала под косынку, и глаза подвела стрелками, а губы намазала ярко. Надежда сама-то себя в зеркале едва узнала.

Так и этот человек – он даже не поднял на Надежду глаза.

А Надежда довольно ловко поставила на стол поднос с бутербродами, при этом сумев разглядеть бейдж, приколотый на лацкане пиджака мужчины с бородкой.

На бейдже было напечатано: «Светлан Боянов, PhD».

Интересно…

Надежда знала, что значит сокращение PhD – доктор философии, в привычной для нас классификации – кандидат наук. Имя у человека с бородкой было, скорее всего, болгарское…

Выходит, маньяк, который убил Верочку, болгарин? Однако по-русски он говорил без акцента.

Нет, как-то пасьянс не складывается. Ведь полицейские уверены, что тот же самый человек, который убил Верочку, до того убил еще нескольких женщин. Но доктор Боянов совсем недавно приехал на эту конференцию, до того его в нашем городе не было… или он уже давно здесь?

А может, полиция ошибается и Верочку убил один человек, а остальных женщин другой?

Во всяком случае, теперь Надежда знает, как зовут этого человека, и может провести какое-то расследование!

Она ощутила знакомое покалывание в корнях волос – то самое, которое начиналось, когда она сталкивалась с очередной криминальной загадкой.

Вернувшись на кухню, Надежда сняла униформу, поблагодарила Анзора и отправилась в Дашин кабинет.

Даша с кем-то разговаривала по телефону. Разговор был на английском и шел на повышенных тонах.

Надежда жестом показала Даше, что хочет воспользоваться ее компьютером. Даша отмахнулась от нее – мол, делай что хочешь, только не мешай.

Довольная Надежда развернула к себе Дашин ноутбук, вышла в поисковую программу и набрала имя болгарского ученого – Светлан Боянов. Поисковик выдал ей сотни ссылок – в основном на аккаунты в социальных сетях. В Болгарии фамилия Боянов оказалась очень распространенной, почти как Иванов в России. Среди предложенных ей Бояновых были дети и старики, спортсмены и студенты, бизнесмены и деятели шоу-бизнеса. Надежда не огорчилась и не отчаялась, она просто уточнила параметры поиска – доктор Светлан Боянов, историк.

На этот раз случайные однофамильцы отпали, и на экране появилась подробная биографическая статья, в которой перечислялись научные труды и публикации преподавателя Софийского университета Светлана Боянова. В самом конце статьи было написано, что Боянов являлся участником предыдущих конференций по проблемам исторической достоверности. Из чего Надежда сделала вывод, что он же принимает участие в сегодняшней конференции. Значит, это он и есть – тот человек, которого Надежда только что видела в банкетном зале.

Надежда открыла еще одну статью о докторе Боянове. Здесь была и фотография болгарского ученого.

– Опаньки! – проговорила Надежда, увидев эту фотографию.

Это был не тот человек.

То есть какое-то отдаленное сходство было, у доктора Боянова имелась аккуратная бородка, у него были примерно такие же волосы, и возраст примерно совпадал, так что издали его вполне можно было перепутать с человеком из библиотеки. Но только издали. Надежда же видела убийцу лицом к лицу, она очень хорошо его запомнила, и она была на сто процентов уверена, что это не тот человек. У него была другая форма лица, другой разрез глаз, а самое главное – совсем другой взгляд, другое выражение.

Как же это понимать?

Убийца выдает себя за болгарского ученого?

А где же настоящий Светлан Боянов?

Вопросов у Надежды было много, а ответов… если честно, ответов вообще не было.

И тут у нее возникла идея. Правда, большинству людей, и в первую очередь Сан Санычу, эта идея показалась бы идиотской, опасной и даже криминальной, но Надежда ни с кем не собиралась этой идеей делиться. И уж в последнюю очередь – с мужем.

Идея заключалась в том, чтобы проникнуть в номер Светлана Боянова, пока тот находится на банкете.

Возможно, Надежде удастся найти хоть какие-то ответы на свои вопросы…

Первым делом Надежда еще раз воспользовалась Дашиным компьютером. Она вышла на рабочую страницу и без труда нашла там схему размещения участников конференции. Доктор Боянов занимал тридцать второй номер на третьем этаже.

Теперь возникла новая задача, гораздо более сложная.

Как попасть в этот номер?

Даша все еще ругалась с кем-то по-английски. Разговор был явно долгий и тяжелый.

На столе слева от телефона лежал Дашин универсальный ключ, подходящий ко всем номерам отеля. Как уже было сказано, ключ этот выглядел как обычная пластиковая карточка. И, между прочим, почти не отличался от той скидочной карты, которую Даша подарила Надежде, – обычный пластиковый прямоугольник с логотипом отеля.

Надежда поднялась из-за стола, достала из своей сумочки сложенный вдвое листок бумаги и сделала вид, что читает то, что на нем написано. Затем неловко выронила листок, и он самолетиком спланировал на стол рядом с Дашей.

Надежда вполголоса извинилась, потянулась за своим листком…

При этом она незаметно прихватила со стола универсальный ключ, а на его место положила свою скидочную карту.

Даша все еще продолжала разговор.

Надежда передвинула к ней компьютер, жестами поблагодарила Дашу и выскользнула из ее кабинета.

Она чувствовала себя преступницей, хуже того – обманщицей, которая обвела вокруг пальца доверившегося ей человека. Оставалось надеяться, что Даша не заметит подмены, пока Надежда не вернет ей ключ. А если заметит, Надежда может сделать вид, что случайно перепутала карточки…

Пока же следовало поспешить.

Надежда поднялась на третий этаж, нашла тридцать второй номер и сначала на всякий случай постучала в дверь – вдруг человек с бородкой уже вернулся с банкета?

На стук никто не отозвался.

Надежда вставила в замок универсальный ключ, открыла дверь и проскользнула в номер. Она предпочла не думать, что будет, если этот тип вернется. Полицию вызывать он уж точно не станет, расправится с ней своими силами. Ну, это мы еще посмотрим.

В номере было полутемно из-за задернутых плотных портьер, но включить верхний свет Надежда не решилась. Для начала она оглядела комнату.

Обычная гостиничная обстановка – мягкий пушистый ковер на полу, современная мебель. На рабочем столе лежало несколько книг на болгарском и английском языках, толстый блокнот. Надежда открыла этот блокнот…

И вдруг в дверь номера кто-то постучал.

Точно так же, как перед тем стучала сама Надежда. Возможно, горничная пришла застелить постель…

Сердце Надежды бешено заколотилось, она метнулась к двери ванной комнаты, но тут же отскочила от нее: если это горничная, то она в первую очередь зайдет в ванную.

В дверь снова постучали – более настойчиво.

Тут Надежда увидела слева от ванной дверь стенного шкафа.

Она открыла ее, юркнула внутрь и только успела закрыть дверь за собой, как сзади раздался негромкий скрип открывающейся входной двери.

Стенной шкаф был закрыт неплотно, и Надежда сквозь щель увидела, что в номер действительно вошла горничная.

Девушка стала застилать постель на ночь.

Надежда немного успокоилась, перевела дыхание… и почувствовала какой-то неприятный запах.

Запах этот шел справа, из того же шкафа, где находилась Надежда. Она скосила направо взгляд…

И едва не закричала от ужаса: в углу шкафа, совсем рядом с ней, стоял человек.

Первой мыслью Надежды было, что этот человек спрятался в шкафу, когда она вошла в номер. Точно так же, как спряталась сама Надежда, услышав стук горничной.

Однако, приглядевшись к соседу по шкафу, Надежда заметила кое-что странное.

Во-первых, он был совершенно неподвижен. Настолько неподвижными живые люди не бывают, даже если очень постараются. Ни одна мышца у него не двигалась, и он даже не дышал.

Во-вторых, он был весь обмотан какой-то прозрачной пленкой. Вроде той, какой обматывают чемоданы в аэропорту. Пленкой было обмотано даже его лицо – так что стало понятно, почему он не дышит и почему он совершенно неподвижен. Он мертв и запакован в пленку, как мумия, чтобы раньше времени его не нашли по запаху. А еще его посыпали какой-то химической дрянью, задерживающей разложение, – именно этот запах Надежда почувствовала в шкафу.

И в-третьих, Надежда узнала этого человека. Точнее, этот труп.

То есть она никогда не встречалась с ним, но совсем недавно видела его фотографии в Дашином компьютере. Это был болгарский историк доктор Светлан Боянов.

– Мама! – прошептала Надежда, трясясь от страха.

До нее дошел смысл ситуации.

Тот человек, которого она встретила в библиотеке, тот человек, который едва не убил ее на выставке современного искусства, тот человек, которого она только что видела в банкетном зале, убил не только Верочку и еще нескольких женщин. Он убил Светлана Боянова и занял его место в гостинице, а также среди участников конференции. Он немного похож на болгарского ученого и еще усилил это сходство, отпустив бороду и изменив прическу, так что коллеги, которые знали Боянова не слишком близко, не заметили подмены.

А для чего ему это понадобилось?

На этот вопрос Надежда пока не могла ответить. По крайней мере, в настоящий момент.

Тем временем горничная закончила уборку и покинула номер.

Надежда тут же как пробка вылетела из шкафа – она не могла больше находиться рядом с мертвым историком.

А потом она осознала, что страшный обитатель номера может в любую секунду вернуться – и тогда ее жизнь не будет стоить ломаного гроша. Страшный человек узнает ее и тут же убьет. Для него одно лишнее убийство ничего не значит.

При этой мысли Надежда поспешно выскользнула из номера и пошла по коридору к лестнице.

Но дойти до лестницы она не успела, потому что в конце коридора появились двое мужчин, которые шли ей навстречу.

Надежда споткнулась и замерла от страха: один из мужчин был тот самый человек с бородкой. Человек, который убил Верочку, болгарского историка и еще неизвестно сколько людей.

Он пока не заметил Надежду, потому что вполголоса разговаривал со своим спутником, молодым человеком в гостиничной униформе, но еще секунда-другая, он повернет голову, и тогда…

Надежда не стала додумывать эту мысль.

Рядом с ней стояла тележка с бельем – видимо, ее оставила здесь горничная. Сама горничная была недалеко – из-за соседней двери доносился звук работающего пылесоса. Надежда юркнула в эту тележку и зарылась в свежее белье, свернувшись там в позе эмбриона.

Она успела сделать это очень своевременно – почти тут же мимо нее прошли, негромко разговаривая, двое мужчин.

Надежда перевела дыхание – в который уже раз за последний день, даже за последний час, и подумала, как ей, в сущности, повезло.

Если бы она еще всего на минуту задержалась в тридцать втором номере, убийца застал бы ее там, и тогда – конец…

А какое чудо, что ей подвернулась эта тележка! Да даже то, что она сумела в нее залезть, граничит с чудом – в обычном состоянии она ни за что не смогла бы уместиться в таком тесном пространстве…

От этой мысли все тело у Надежды заболело. Она немного пошевелилась и выглянула из своего укрытия.

Коридор был пуст, и Надежда выскользнула из тележки.

Но она не успела далеко уйти. Точнее, успела сделать всего один шаг, потому что в этот самый миг дверь тридцать второго номера медленно открылась.

Юркнуть обратно в тележку Надежда не успевала, и она скользнула в полуоткрытую дверь номера, в котором работала горничная.

На ее счастье, сама горничная в это время находилась в ванной комнате.

Надежда осторожно выглянула в коридор и увидела, что из тридцать второго номера вышел молодой мужчина в униформе – тот самый, который за минуту до этого вошел в номер с убийцей.

Может быть, этот человек – законопослушный сотрудник гостиницы? Может быть, он ничего не знает о человеке с бородкой? Может быть, он не участвует в его преступных делах? Тогда он в опасности, и его нужно предупредить!

Надежда хотела было выйти из номера, но что-то ее остановило. Шестое чувство. Точнее, покалывание в корнях волос.

Молодой человек в униформе взялся за ручки тележки, в которой только что пряталась Надежда, и закатил эту тележку в тридцать второй номер.

И Надежда еще раз удивилась своему немыслимому везению.

Если бы она полминуты назад не вылезла из тележки и не спряталась в открытом номере, ее сейчас прямиком доставили бы в руки убийцы…

И вот еще один интересный вопрос – зачем этот парень повез тележку в номер?

Надежда не успела найти ответ на этот вопрос. Она не успела даже как следует подумать, когда дверь тридцать второго номера снова открылась и тот же молодой мужчина в гостиничной униформе, который минуту назад закатил в номер тележку с бельем, выкатил ее обратно.

Ну и что, подумала Надежда, что в этом особенного? Может быть, постоялец попросил перестелить в его номере постель, сменить постельное белье. Сотрудник гостиницы сделал это и сейчас вернет тележку обратно, туда, откуда ее взял… Ага, как же, тут же одернула себя Надежда, горничная только что там все убрала и белье поменяла, и парень этот вообще к белью никакого отношения не имеет, судя по форме, он или водитель, или электрик.

Парень в униформе не поставил тележку на прежнее место. Он огляделся по сторонам и покатил тележку по коридору, мимо двери, за которой пряталась Надежда.

И когда тележка оказалась совсем близко, Надежда заметила, что из-под чистого постельного белья высовывается мужская нога в коричневом ботинке. Поверх ноги была намотана упаковочная пленка. Такая, какой обматывают чемоданы в аэропорту.

– Мама! – в который раз прошептала Надежда и закрыла рот ладонью, чтобы не выдать себя случайным звуком.

Нет, этот молодой парень закатил тележку в номер не для того, чтобы сменить белье. Он закатил ее, чтобы вывезти из номера тот труп, который Надежда видела в стенном шкафу. Труп несчастного болгарского ученого Светлана Боянова. Значит, этот парень – сообщник того человека с бородкой, сообщник убийцы… или он не знает, что в тележке, убийца использует его втемную?

В это время парень в униформе тоже заметил торчащую из-под белья ногу, наклонился и аккуратно прикрыл ее чистой простыней.

Тем самым он подтвердил, что прекрасно знает, что везет в тележке. Значит, он действительно сообщник убийцы… Вот так вот. Просто не отель, а какой-то рассадник преступности!