Текст книги "Вторжение"

Глава 11

Олейор Д’Тар

Сведений о Закирале и Таши не было, и Арх’Онт, во дворец которого мы отправились сразу, как стало известно об открытии порталов на севере, хоть и пытался сохранять видимость спокойствия, но явно находился в бешенстве, выбивая дробь кисточкой хвоста по сапогу.

Что же было говорить о Рае, взгляд которой выдавал панику.

– Первая волна прошла.

Сашка влетел в кабинет повелителя и застыл, напоровшись на наши напряженные взгляды. До тех пор пока даймоны не подойдут к первому рубежу, на котором мы рассчитывали их задержать настолько, чтобы иметь возможность перебросить часть летучих групп с кристаллами перехода в их тылы, мой советник был единственным, кто хоть что-то мог сказать о происходящем.

Первые вестники, прибывшие с пограничных крепостей, оказались и последними. Не дав ответов ни на один из интересующих нас вопросов. Так что все, что мы знали, – порталы открылись. Но ни численности даймонов, ни направления, по которому они двинутся по человеческим землям, известно не было.

– Значит, Закиралю удалось поставить маяки. Хоть что-то. – Вряд ли Аарона могло это успокоить, но это было значительно больше, чем ничего.

– Удалось. – Сашка продолжал смотреть на нас глазами, полными противоречивых чувств.

И я для себя сделал заметку – его охрану нужно было срочно увеличивать. Но перед этим – хорошенько встряхнуть. Похоже, наш с Гадриэлем друг, продолжавший в душе оставаться мальчишкой несмотря на свой возраст, так до конца и не осознал, что речь идет не об играх, а о войне, в которой его безрассудство может привести только к одному итогу.

А вот этого я должен был избежать любыми способами, даже собираясь запереть его в крепости у драконов – единственном месте, которое его могло удержать.

– Порталы закрылись и не открываются, хотя накопители должны были уже сменить. – Добавил он, даже не догадываясь о той трепке, которая ему предстояла.

Но кое-что в его словах заставило меня задуматься и о другом.

О схеме высадки в чужие миры нам рассказывал не Закираль, а Карим. Тем более что он, в отличие от нового ялтара, лично присутствовал в портальном зале во время предыдущего вторжения.

Да… теперь уже можно было говорить, предыдущего, а не последнего. И пусть никто не сомневался в том, что это рано или поздно произойдет, надежда на то, что мы ошибаемся, жила в наших душах до самого последнего мгновения.

– И ты можешь это объяснить?

Я знал Сашку значительно лучше, чем все остальные, присутствующие в этой комнате. И очень хорошо видел нетерпение в его глазах.

– Я ощутил маму. – Он замер, и радость, осветившая его лицо, растворилась в проскользнувшем страхе. – Выброс силы был настолько мощный, что отголоски сумели пройти через границы миров и на мгновение дали почувствовать мне ее.

– Она жива?! – Как я ни пытался сдержаться, но это оказалось сильнее меня.

Я очень хорошо понимал, что означают его слова и… все остальные это понимали не хуже.

– Саркат сказал, что я сумел бы ощутить ее уход, но я ничего подобного не почувствовал. – Он беспомощно пожал плечами, словно ища у меня поддержки.

Все-таки для нашего мира он был слишком юным. Родись он здесь или хотя бы появись пораньше, он уже научился бы воспринимать жизнь без прикрас. Впрочем, и общение с нелюдями, в котором он больше походил на зарабатывающего очки игрока, не дало ему окончательно повзрослеть. И вот теперь ему слишком быстро приходилось наверстывать упущенное.

– Хорошо. – Арх’Онт решил перевести разговор в иное русло. Впрочем, времени на переживания у нас действительно не было. – Карим, чего можно ожидать в таком случае?

Даймон, до этого стоявший у дальнего окна, напоминая скорее предмет интерьера, чем живое существо, даже не повернул голову в нашу сторону, продолжая смотреть куда-то вдаль. Но на вопрос ответил.

– Если ей удалось сбить настройки и вывести из строя портальный зал, то им нужно будет время, чтобы активировать переходы на другой базе. – Тишина на мгновение окутала кабинет, давая нам возможность осознать его слова, и, когда он резко развернулся, чтобы продолжить, мы были готовы с ним согласиться. Потому что его слова повторяли лишь то, что готов был сказать любой из нас. – У нас есть шанс слегка потрепать первую волну.

Я поднял взгляд на демона. Тот же… смотрел на Тахара, словно ведя с ним безмолвный разговор.

И то, что рождалось сейчас, было понятно не только мне, но и Сашке, на лицо которого возвращалось предвкушение.

– Александр, – мой советник даже перестал дышать в ожидании того, что скажет Арх’Онт. Боюсь только, его ждет большое разочарование. Сашкину ценность Аарон знает не хуже меня, как и его бесшабашность, – дашь наводку на маяки драконам. Я думаю, несколько боевых матриц Порядка слегка собьют с них спесь.

– Я открою им порталы. – Равновесник все-таки решил сделать вид, что не понял приказа повелителя, и исчезнуть, прежде чем до кого-нибудь дойдет, что у него и в мыслях нет остаться в стороне от такого приключения.

Но только я хотел окликнуть Сашку, давая понять, что его планы прозрачны, как глубины чистого озера, как когтистая рука Аарона жестко опустилась на его плечо, заставив того не только остановиться, но и присесть под ее тяжестью.

– Ты только дашь наводки. – Губы демона чуть подрагивали, приоткрывая мощные клыки, появление которых обычно лишало желания спорить даже самых упертых. – И будешь здесь, пока обстановка не прояснится.

А я вздохнул с облегчением. Александр мог спорить с Элильяром, вил веревки из Ксандриэля и Тахара, с трудом воспринимал меня в качестве правителя темных эльфов, но Арх’Онту на моей памяти еще ни разу не перечил. Не просто уважая демона, а испытывая перед ним странное благоговение.

– А сыновья Закираля? – Я сам удивился вырвавшимся у меня словам.

То, что происходило в нашем мире в последнее время было странным и непривычным. Те, кого мы безоговорочно воспринимали своими врагами, приобрели не только имена, но и черты, которые были свойственны каждому из нас. Их судьба беспокоила, а сами они становились частью нашей жизни настолько, что не вызывали в душе отторжения.

И это притом, что такие же, как они, умеющие думать и, как оказалось, чувствовать, продолжали оставаться за той гранью, где уже не было жизни, а лишь одна смерть.

– Я не ощущаю их присутствия на Лилее. Но… – Карим смотрел на Аарона, но его взгляд сумел коснуться и меня, обдав меня холодом, – здесь есть кто-то из нашей ветви. И я думаю, что это талтар Яланир, старший сын Вилдора.

– Я… – Сашка сделал очередную попытку вклиниться в разговор.

И если бы это могло остановить вторжение, я, скорее всего, согласился бы рискнуть жизнью своего друга, но плен или гибель сына вряд ли станет аргументом для правителя Дарианы, чтобы закончить только что начавшуюся игру.

Рык демона утвердил меня в мысли, что не я один так думаю.

– Нет. – И уже чуть спокойнее. – Тахар, отправляй своих воинов. Но пусть там слишком не рискуют – это только начало.

Сашка вышел из комнаты вслед за властителем, бросив на меня обиженный взгляд. И это было столь по-детски, что я вновь содрогнулся от осознания, как изменила та нечаянная встреча со мной их судьбы. Во мне жила не одна любовь, но и выгода. И мое появление на Земле было необходимо не только мне, но и моей расе, моему миру. И я знал, что из этого было более важным.

– Ты сказал ему? – Я, задумавшись, не заметил, как Арх’Онт оказался рядом со мной.

– Не успел. – Качнул я головой, вспоминая тот миг, когда влетевший в мою гостиную Александр не только разрушил ощущение покоя, но и сместил приоритеты.

– Не тяни. Мальчишка не понимает смерти, и даже усиль мы охрану, это не увеличит наши шансы сберечь его. А потеря их рода для Лилеи будет страшнее любых других последствий.

Каждое его слово отдавалось в моем сердце болью. Но… он был прав. Ни присутствие Сарката, ни гнев повелителя, ни мои просьбы… ничто не могло остановить Александра, если он что-то решил.

Ему все давалось: будучи человеком, он восхищал изяществом даже эльфов, он заслужил уважение Гадриэля, рожденного интриганом, он поражал своими способностями самого древнего из драконов и он… не знал поражения, не допуская мысли о том, что подобное может с ним случиться.

Он не видел смерти тех, кто был дорог, не ощущал ее безвозвратность, нелепость и невозможность что-либо изменить. Для него все вокруг было сказкой, в которую он попал, едва ли не сам став сказочником.

И я не смог объяснить ему, что смерть в нашем мире столь же необратима, как и в том, что дал жизнь ему. И сколько бы ни было прожито лет: его двадцать пять человеческих, или немногим больше пятисот моих, или более двух тысяч лет Аарона… жизненный путь закончится для нас всех одинаково. И если кому-то из нас и будет подарена новая возможность обрести тело, из нашей памяти уйдет все, что сейчас дорого.

– Боюсь, что убедить его в необходимости этого будет очень сложно, – с горькой улыбкой заметил я.

– У нас нет выбора. – И по тому, как взгляд демона скользнул к снова замершему у окна Кариму и, прежде чем вернуться ко мне мимолетно, словно поддерживая, коснулся Рае, я мог понять – то, что он собирался сказать, никого из нас не обрадует. – Даже если нам удастся победить, эта победа достанется нам слишком большой ценой. И мы сейчас должны думать не только о том, чтобы выжить, но и о том, как будем жить потом.

Не согласиться с ним было невозможно. И если люди, с их более короткой жизнью, возрождались довольно быстро, что уже не раз подтверждалось в истории Лилеи, то долгоживущие расы не всегда были способны восстановить самые ценные роды, несущие древнюю кровь предков.

И задумываться о том, как не дать исчезнуть накопленным знаниям и способностям, должны были именно мы – те, кто стоял во главе своих рас. Действуя, если придется, жестко и безжалостно.

Вошедший слуга накрыл стол, уставив его легкими закусками. И хотя после таких разговоров пища не лезла в горло, ни один из нас не отказался перекусить, отдавая себе отчет в том, что скоро нам вообще будет не до еды.

Вернулся Сашка, все еще недовольный, но уже чуть более спокойный, чем был, когда покидал кабинет. Похоже, Тахар сделал за меня часть моей работы, объяснив советнику то, что не выходило сделать у меня.

Несмотря на загнанное вглубь чувство вины, которое я продолжал испытывать, я был ответствен за него не только как за моего подданного, но и как за друга. Но последние дни были настолько наполнены разными событиями, что наши встречи с ним носили очень мимолетный характер, не давая нам поговорить.

Так что я был рад тому, что дракону удалось хоть немного потушить огонь авантюризма в Сашкиных глазах.

Потом объявился Тахар, коротко кивнув Аарону в ответ на его вопросительный взгляд.

Все, что можно было решить, мы решили. Все, что могли сделать, – сделали. И теперь нашим уделом стало ожидание. Тягучее, тяжелое, наполненное сомнениями и опасениями.

Перед глазами вставали лица Вэона и Амалии, растерянных, не понимающих, почему они должны покинуть не только свой дом, но и свой мир. Но принимающих это с такой внутренней силой, что моя душа корчилась, сдерживая рыдания, пока я провожал их до портала. И теперь я был рад, что Аль’Аир настоял на том, чтобы они отправились на Землю еще до начала вторжения.

Неожиданно повзрослел Аншар, познав ответственность за тех, о ком он должен заботиться.

Альена… эта, совсем еще девочка, не знала, какую судьбу ей приготовили ее отец и я. Не догадывалась, что ее мать и дед лишь молча согласились, жалея, но осознавая, что другого выхода у них нет. И я мог только верить, что когда-нибудь и она, и Сашка смогут не только понять, но и простить нас за это.

Не знаю, какие мысли сейчас терзали свернувшуюся в кресле у камина Рае, не сводящего глаз с танцующих в пламени огня саламандр Арх’Онта. О чем вспоминал Ксандриэль, в глубине зрачков которого проглядывала усталость, Тахар, для которого это было уже второе вторжение даймонов…

Но, когда в комнату ввалился пахнущий дымом и смертью Закираль, неся на руках неподвижную Асию, когда Радмир передал обессилевшую Таши подскочившему демону, одни и те же слова произнес каждый из нас.

Они были воинами.

Лера Д’Тар

Мы спустились вниз по холму, не выходя за границу деревьев. Несколько раз я ловила отголоски поисковых заклинаний Кадинара, но их результат оставался для меня неизвестным. Впрочем, в его присутствии я чувствовала себя довольно спокойно, а на крайний же случай у меня был подаренный Вилдором кинжал, да и силы восстанавливались довольно быстро.

– Если вы пообещаете мне, что не сделаете ничего, за что мне пришлось бы беспокоиться, то я смогу предоставить вам довольно приличный завтрак, а может, и сытный обед. – Его голос, неожиданно прозвучавший в неясном гуле просыпающегося леса, вырвал меня из задумчивости.

Я ответила ему понимающим взглядом и кивком, и тут же, демонстрируя свою готовность исполнить его просьбу, опустилась у ближайшего дерева. Я была рада, что защита набиру действует именно так, как и рассказывал Айлас: без исходящего от ткани легкого тепла, это утро вряд ли показалось бы мне столь уютным.

Не успела я еще устроиться поудобнее, окутав себя легкой сетью, которая должна была отследить направленное на меня внимание, – самые простые заклинания были мне уже вполне доступны, а воина уже не было рядом.

Закрыв глаза, я позволила себе не то чтобы задремать, а окунуться в ощущения, звуки, которые с каждым уходящим мигом становились все сильнее. Вот где-то совсем рядом взметнулась с ветки птица, вот едва различимо раздался плеск воды, незнакомый стрекот, напоминающий попытки неумелого музыканта провести смычком по струнам скрипки, отозвался похожим звуком. И это было так умиротворяющее, что я едва не забыла, кто я и где нахожусь. Да и события уходящей ночи казались ненастоящими, оставив за собой впечатление странного сна, в котором смешались собственные фантазии, наложившиеся на произошедшие в реальности события.

Наверное, я все-таки умудрилась уснуть, потому что укол защитной сети заставил меня вздрогнуть, вырывая из покоя, которым было окрашено мое пребывание в мире грез.

– Госпожа Лера, – Кадинар удовлетворенно кивнул, заметив в моей руке неизвестно как оказавшийся там кинжал, – здесь неподалеку развалины какой-то базы. Кое-какие помещения остались целыми, так что нам есть где расположиться.

Судя по тому, что солнце стояло уже довольно высоко, его не было долго. И я могла только гадать, случайность ли то, о чем он мне сейчас рассказал, или…

– Ты обещал мне завтрак, – поднимаясь с земли, напомнила я. Но не для того, чтобы проявить свой капризный характер – я не хотела показать ему своего замешательства.

– К тому времени, как мы туда доберемся, он как раз и будет готов.

Его движение было быстрым и неожиданным. Еще мгновение назад он стоял напротив меня, а спустя быстрый вздох, в котором слились удивление и машинальная попытка сопротивляться, я уже была прижата к его груди и он, похоже, не чувствуя себя обремененным ношей, плавно скользил между деревьямти, мелькание которых вызывало у меня не очень приятные чувства.

Его дыхание было спокойным, каждый шаг отдавался мощью и наслаждением, которое он испытывал, отдаваясь своей силе. И в его руках я чувствовала себя настолько умиротворенно, что единственным желанием, которым отзывалась на это моя душа, было как можно дольше ощущать четкий ритм бьющегося сердца даймона.

– Вот мы и на месте.

Он продолжал еще некоторое время идти быстрым шагом, словно давая моему телу возможность перестроиться. И за это я ему тоже была благодарна. Выкрутасы моего организма, не терпящего высоту и быстрые перемещения, не всегда заканчивались для меня без последствий. И этому удивлялись все, кто меня знал, не понимая, как могут соседствовать равновесие стихий и основ и такие проблемы. Но с этим ничего нельзя было поделать.

– Я ничего не вижу, – растерянно произнесла я, когда он опустил меня на землю и мне удалось оглядеться вокруг.

Ответом мне послужили лишь разлетевшиеся стрелочки вокруг его глаз и короткий жест рукой, предлагающий следовать за ним.

Я сделала еще несколько шагов, продолжая не только внимательно осматривать все вокруг и вслушиваться в каждый раздающийся звук, но и отслеживать изменения магического фона.

Но, как я ни старалась, признаков развалин не обнаруживала. И поэтому была очень удивлена, когда, зайдя за очередное дерево, едва ли не носом уперлась в выросшую передо мной каменную стену.

– Защита до сих пор действует. Если бы я не знал этих штучек, и сам бы прошел мимо. – Он протянул мне руку, помогая перебраться через небольшой завал, преграждающий нам путь. – Теперь я могу предположить, где мы находимся.

Моя попытка заставить его говорить вопросительным взглядом не удалась – приходилось следить за тем, что попадало под ноги. Но он и сам не стал испытывать моего терпения, ограничившись лишь короткой паузой.

– Мы на островах, где были генные лаборатории наших создателей. Эта зона давно закрыта, так что встреча с разумными нам не грозит. Если только с их призраками. Но уж два мага смогут справиться с ними, если те вздумают нарушить наше уединение.

Последние слова были сказаны с довольно заметной иронией, которая была похожа на попытку поднять мне настроение, начавшее резко падать, как только он упомянул о тех, кого даймоны уничтожили первыми, избавившись от контроля.

– Я думаю, что уже завтра к вечеру смогу выстроить портал в резиденцию ялтара, – откликнулась я, думая не только о том, чтобы проверить наличие далеко идущих планов, но и понимая, что мое нахождение здесь уже не кажется мне комфортным.

– Теперь я в этом уже не так уверен. – Его тон не изменился, но что-то не давало мне поверить в то, что для него все это было неожиданностью.

– Почему? – Мой вопрос был закономерен.

И мне оставалось только услышать ответ, уже предполагая, насколько он мне может не понравиться.

– Острова блокированы от возможности переходов. Здесь можно пользоваться только стационарными порталами, которые тоже заблокированы. Если нам и удастся выбраться отсюда, то только после того, как нас кто-нибудь здесь обнаружит. Но об этом не стоит беспокоиться, – его взгляд буквально лучился, рассыпаясь веером восторга, – сейчас все силы брошены на то, чтобы вас найти.

Вот в этом сомнений у меня не было. Как и в том, что искать нас будут ровно столько, сколько понадобится моему жениху, чтобы разделаться с теми, кто ему сильно мешал. Если бы это могло еще хоть как-то замедлить передвижение его войска на Лилею… Но вряд ли это было ему по силам. Или… по желаниям. Все-таки его планы так и оставались для меня неизвестными. И вряд ли поражение могло в них значиться.

Потому что этого слова среди тех, что были известны Вилдору – не было.

– Вот мы и пришли.

Мы свернули за угол и почти сразу же уперлись в стоящее отдельно от остальных, связанных кое-где обрушившимися переходами, сооружение. Дверь не плотно прикрывала вход внутрь, и Кадинар не открыл, а сдвинул ее.

Возрождая в моей голове сомнения в том, что уже переросло в убежденность. Или Вилдор еще предусмотрительнее, чем я думала, или есть шанс, что все происходящее – случайность.

Небольшое помещение, заваленное кусками камня, облицовки, мусора, и еще одна дверь, почти слившаяся со стеной, которая не казалась потревоженной временем.

– Это вход в аварийный зал. Запас прочности позволяет им существовать, когда об их создателях уже стирается даже память. – Счел нужным прокомментировать воин, касаясь ладонью похожего на сканер экрана.

– Но зато он вполне может пропустить внутрь себя далекого потомка, считав его параметры и сравнив с теми, что хранятся в его памяти, – съязвила я, ощущая, как внутри меня вздымается волна ярости.

И это после того, как я уже не один раз уверяла себя, что в играх нынешнего ялтара Дарианы мне не подняться выше роли весьма ценной пешки.

– Аварийная система защиты реагирует только на жизнь и разум, принимая любого, кому требуется помощь. Уже попав внутрь, можно изменить ее параметры, но сделать это уже давно некому.

Он отвечал, уже переступая порог и так и не оглянувшись на меня, словно мое замечание его нисколько не задело. Впрочем, скорее всего так оно и было. И мне не оставалось ничего, как последовать за ним.

Вспыхнувший яркий свет скрытых в нишах по углам светильников осветил небольшую комнату, в которой не было ничего, кроме еще нескольких дверей.

– Я уже успел здесь осмотреться. Те три двери, – он кивнул в дальнюю от входа сторону, что-то типа казарм. Все было герметично закрыто, так что мы имеем даже постельные принадлежности. Та, – он указал движением головы, – купальня с проточной водой с реки. Нагреватели не работают, но уж воду-то согреть мы всегда сумеем. – И опять едва ощутимая насмешка в голосе. И это больше похоже на радость от того, что все так удачно устроилось, чем на желание указать на мою, по сравнению с ним, слабость. – Здесь, – он чуть развернул меня к двери за моей спиной, – кухня. В продуктах я не уверен, так что будем обходиться тем, чем одарит нас лес.

– И чем же он одарит нас сейчас? – перенимая его манеру говорить, уточнила я.

– Дичью, моя принцесса. Запеченной по-походному дичью.

– И как же ты ее ловил? – Это был совсем непраздный вопрос.

Я точно знала, что кроме меча, который он мне уже дал увидеть, у Кадинара на руке был закреплен браслет рохсаша. Но это не то оружие, с которым можно охотиться.

– Я прошу меня простить, принцесса Лера, но некоторые наши секреты должны так и остаться тайнами даймонов. По крайней мере, пока титул ялтариллы Дарианы не прозвучит рядом с вашим именем.

И этот переход от балагура к излучающему опасность воину оказался для меня настолько неожиданным, что я сочла за лучшее сделать вид, что вопрос даже и не звучал. Это милое приключение выглядело совсем иначе, стоило лишь немного пристальнее к нему приглядеться.

Перекинувшись с Кадинаром понимающим взглядом, я направилась к дальней двери, выбрав ее местом своего жительства на то время, пока мы здесь пробудем. Кадинар демонстративно открыл дверь соседней, но даже не заглянул туда.

– Вы передохните, а я посмотрю, что у нас с завтраком.

Я в ответ кивнула, заходя в комнату, где мне предстояло поселиться. Первое слово, которое возникло в моей голове, глядя на белоснежные стены, такой же потолок и пол, буквально сверкающий в ярком свете, – стерильность. Двухъярусные койки вдоль двух стен, на каждой из которых лежали упакованные в небольшой прозрачный ящик матрац и одеяло. Рядом еще один такой же, похоже, с постельными принадлежностями.

Большой стол, за которым могли уместиться все, кому предстояло пережидать здесь опасность и сдвинутые в угол стулья. По-спартански, но есть все необходимое.

– Я потом переставлю кровать для вас. – Появление Кадинара за моей спиной оказалось неожиданностью, заставившей меня вздрогнуть. Но он этого словно и не заметил. – Вы можете снять набиру. Здесь также безопасно, как и в резиденции ялтара.

Хотела я высказаться по поводу его понимания безопасности, но не стала. Нам еще предстояло какое-то время находиться друг с другом, так что не стоило лишний раз нагнетать обстановку. Особенно по тем поводам, которые ни от меня, ни от него не зависели.

– Мы можем идти завтракать, – добавил он, когда я, следуя его совету, скинула плащ на ближайший ко мне стул.

Когда я, задержавшись, чтобы смыть с лица и рук дорожную пыль, вошла в кухню, в ноздри ударил аромат запеченного мяса, в котором ясно чувствовался запах каких-то трав.

Сглатывая появившуюся во рту слюну, я заставила себя пробежаться взглядом вокруг, выискивая, за что бы зацепиться, что бы могло прояснить ситуацию.

Но ничего из увиденного не позволило мне этого сделать. Все было довольно просто и вписывалось в легенду об аварийном зале. Даже запас какого-то горючего, на чем и выпекалось мясо. Да и сам прибор, состоящий из отделения для топлива и нескольких расположенных над ним решеток, намекал на походные условия.

Кадинар не стал ждать, когда я осмотрюсь, и, сев так, чтобы оказаться между мной и дверью (хотя, на мой взгляд, это мало чем могло мне помочь при отсутствии второго выхода отсюда), начал есть, отламывая мясо небольшими кусочками и поднося их ко рту таким замысловатым движением, что ткань лицевого платка лишь слегка шевелилась при этом.

– Салфеток нет, но я разорвал одну из простыней. – Он протянул мне кусок шелестящего полотна.

И это была не столько вежливость, сколько напоминание о том, зачем мы здесь находимся. Впрочем, я уже и сама с трудом удерживала себя от желания впиться в ароматное, сочное мясо зубами.

Этот день больше не принес нам сюрпризов. Кадинар то исчезал, говоря, что ему нужно осмотреться и запастись провиантом, то неожиданно появлялся, почти обгоняя мою защитную сеть, которую мне не хватало пока сил раскинуть подальше. Ближе к вечеру мне удалось уговорить его сходить к реке, и я вдоволь наплавалась, убедив своего спутника в том, что в воде мне ничего не угрожает и он вполне может остаться за невысоким кустарником, ничуть не смущая меня своим присутствием.

Следующий день был похож на первый, но без тьмы беспамятства и выяснений, каким образом мы оказались здесь. Кадинар был вынужден сдаться, когда я сначала упрашивала, а потом в шутливой форме приказала ему взять меня с собой, когда он в очередной раз собрался попробовать проникнуть в лабораторию, вход в которую он нашел еще вчера.

Наш спор о том, насколько это опасно для меня, закончился моей победой – случись что с воином, мое нахождение здесь перестало бы напоминать увеселительную прогулку.

Удача была на нашей стороне и нам удалось открыть дверь. Вопреки тем моим репликам, которые вызывали у него сначала глухие стоны, очень похожие на фырканье, а затем и смех.

Первое же помещение, в которое мы попали, оказалось почти полностью заваленным обломками, и все, что мы смогли там обнаружить, – толстую тетрадь в частично истлевшем переплете. В отличие от него, страницы выглядели пусть и пожелтевшими, но достаточно плотными, чтобы не бояться, что они рассыплются прямо в наших руках.

Но переглядывались мы в предвкушении недолго. Хотя все листы и оказались исписанными мелким аккуратным почерком, ни одного слова прочесть нам так и не удалось – язык оказался незнакомым не только мне, но и ему. И если со мной было все понятно, то даймону пришлось услышать от меня много весьма нелестных эпитетов, каждый из которых доказывал, что кто-то очень плохо учился в школе. Или учился не тому. Подкрепила я свои слова многозначительным взглядом в сторону меча, ножны которого нет-нет да и выглядывали из-за черной ткани.

И мне было так легко и беззаботно, что я почти забыла о том, что где-то там, вдали, Вилдор плетет свои интриги, а его воины продвигаются по земле Лилеи, на которой живут дорогие мне существа.

Но замолкал смех, и мгновения одиночества возвращали меня в ту реальность, которая была совершенно не похожа на эту, и забившаяся куда-то вглубь моей души тревога возвращалась. Терзая меня и не давая связать красоту этого мира, при взгляде на который отдыхала моя душа и боль за ставшую для меня родной Лилею, где был мой муж и дети.

И как только тень печали касалась моих глаз, Кадинар искал и находил способ отвлечь меня от раздумий, то заставляя обнажить меч, то уводя за собой в глубь леса, в котором очень сильно ощущалась сущность Дарианы. Такая же прекрасная и чарующая, как населяющие ее даймоны. Но лишенная той жестокости, которая была присуща им.

И только ночь, оставляя меня наедине с собой, с беззастенчивостью старой сводницы расставляла все по своим местам, приклеивая всем, в том числе и мне, ярлыки.

И Кадинар, который все больше и больше напоминал мне Сашку, становился врагом, потому что служил моему врагу. И в интригах Вилдора больше не было притягательности – лишь бездушная игра, в которой фигурами становились тысячи погибающих сейчас воинов Лилеи. И я уже была не заложницей, а той, которая могла помочь, но не сделала для этого ничего.

Приходящий сон лишь ненадолго дарил успокоение. Я просыпалась от кошмаров, в которых вновь и вновь падали сраженные мечами даймонов мои друзья.

И вскакивая на постели, которую устроил для меня Кадинар, поставив вместе две кровати, я скрипела зубами от бессилия что-либо изменить.

Во время одного из таких пробуждений на вторую ночь, несмотря на сгустившуюся вокруг темноту, ощутила, что в комнате я не одна. Но еще не успела моя рука скользнуть к лежащему рядом кинжалу, как зажегся свет и сквозь смутную пелену машинально прикрытых век, я успела разглядеть склоняющееся ко мне лицо Вилдора.

– Я никому не отдам тебя, Лера. – Глухо, с надрывом, но не оставляя за собой сомнений, что именно так оно и будет.

И не успела я еще ничего ответить на его прозвучавшее так категорично заявление, как его губы опалили мои огнем, не давая вздохнуть, а мое тело, вопреки вспыхнувшей в душе ярости, отозвалось на нежность его рук, прижимающих меня.

И в мыслях еще звучали слова Олейора: «Я прощу тебе все, что ты сможешь себе простить», – приобретая совершенно иной смысл, чем в те мгновения, когда я собиралась расстаться с жизнью.

Но теперь я не знала, смогу ли это сделать.