Текст книги "В никуда"

Книга IV
Шоссе № 1

Глава 21

Такси высадило сначала Сьюзан – у вокзала, а затем меня – у автостанции.

Я вошел в здание, переждал несколько минут, затем вышел, взял другое такси и доехал до гостиницы "Тонгхат" на побережье. Оставил вещи у старшего коридорного, вышел на террасу и занял столик. Через пять минут ко мне присоединилась Сьюзан.

Нам предстояло убить несколько часов, прежде чем появиться в "Пройдох-туре". А это место было не хуже других и не привлекало внимания. Посетители – все люди с Запада. И ни одного из министерства общественной безопасности.

Мы пообедали.

– Зачем ты едешь со мной? – спросил я Сьюзан.

– Не хочу возвращаться в Сайгон.

– Объясни.

– С тобой лучше.

– Почему?

– Ну... можешь подумать, что мне велели присматривать за тобой. Или мне стало скучно и захотелось острых ощущений. Или что я схожу по тебе с ума.

– Признаюсь, все эти мысли меня посетили.

Сьюзан улыбнулась:

– Выбери любую версию, которая тебя устраивает. Но не больше.

Я обдумал ее слова.

– Предпочитаю первые две, потому что если верна третья и с тобой что-нибудь произойдет, я себе никогда не прощу.

Сьюзан закурила и стала смотреть, как из устья реки в море выходили рыбачьи лодки.

– Не хочу, чтобы ты чувствовал ответственность за мою безопасность. Я сама умею о себе позаботиться.

– О'кей. Но даже в армии существовала система товарищеской поруки. Двое присматривали друг за другом.

– Тебе приходилось терять друзей?

– Двоих.

Сьюзан долго молчала, а затем спросила:

– А спасать жизнь друга?

– Несколько раз.

– А тебя самого спасали?

– Несколько раз.

– Значит, и мы станем присматривать друг за другом и делать все, что можем.

Я не ответил.

– Если после Хюэ ты собираешься во внутренние районы, – продолжала Сьюзан, – учти: когда белый человек путешествует один, он вызывает подозрение.

– Я понимаю, но поеду один, – ответил я.

– Помнишь, я тебе говорила в "Ку-баре"? Тебе надо выдать себя за натуралиста или биолога-любителя. Если за тобой следили в Нячанге, ты показал, что интересуешься биологией, когда ходил в Океанографический институт.

Я посмотрел на нее, но ничего не сказал.

– И еще: тебе необходим переводчик. Вдали от побережья без переводчика очень трудно.

– В свои первые два приезда я вполне обходился без переводчика, – заметил я. – Умел заставить себя понять.

– Потому что у тебя была винтовка.

– Я понял. Обзаведусь переводчиком. Может быть, мне припасли переводчика в Хюэ.

Сьюзан помолчала.

– Пока что тебе не слишком помогали.

– Это потому, что мне целиком доверяют и не сомневаются в моих способностях. Я очень находчивый.

– Я это поняла. Но не рассчитывай, что всю дорогу по глубинке тебе удастся спать с двуязычными женщинами.

Я улыбнулся:

– После Хюэ ты со мной не поедешь.

* * *

В половине шестого я покинул гостиничную террасу и пошел на улицу Ванхоа, где в нескольких кварталах располагалась контора «Пройдох-тура». Сьюзан осталась расплатиться по счету и должна была минут через десять последовать за мной.

Пройдоха и в этот раз спрятался за непомерно огромными солнечными очками и блистал притворной улыбкой. Передние зубы отливали золотом, в ухе сверкал бриллиант. Не хватало только майки с надписью "Артист", то есть мошенник.

Сьюзан сообщила мне, что его зовут господин Тук, и я обратился к нему по имени. Он немного говорил по-английски и спросил:

– Где ваша леди?

– Нет. Может, придет, а может – нет.

– Цена та же, – предупредил он.

– А где машина?

– Пошли. Я покажу.

Мы вышли из конторы. На стоянке микроавтобусов я заметил эдакую коптилку – синий четырехдверный внедорожник "ниссан". Я не разглядел модели, но Пройдоха заверил, что "машина хорошая".

После осмотра "хорошей машины" удалось установить, что в ней не было ремней безопасности, но зато покрышки сохранились приличные. Имелась даже запаска.

Сьюзан сказала, что до Хюэ почти шестьсот километров. По хорошей дороге это меньше шести часов езды. Но если по шоссе № 1 придется тащиться семь или восемь часов, значит, оно было в гораздо худшем состоянии, чем я его запомнил в 68-м, когда за ним следил инженерный корпус армии.

Ключей в замке не было. Я попросил их у Пройдохи, и он, хоть и с неохотой, все же дал. Я сел на водительское место и завел мотор. Он работал нормально, но бензина было только четверть бака. Это могло ничего не значить, но могло значить, что Пройдоха запланировал для нас недолгое путешествие.

Я открыл капот, вылез из машины и окинул взглядом двигатель – маленький, четырехцилиндровый, но как будто в порядке.

– А где шофер? – спросил я Пройдоху.

– Идет.

Я выключил мотор, но ключи не отдал. Посмотрел на часы и увидел, что прошло пятнадцать минут с тех пор, как мы расстались со Сьюзан. И только начал беспокоиться, как она показалась на велорикше. С рюкзаком и со своей новой сумкой.

Поздоровалась с Пройдохой и обменялась со мной рукопожатием, словно мы были давнишними знакомыми и теперь договорились вместе ехать до Хюэ. Это была моя идея, и такой профессионализм произвел впечатление на меня самого. Сам Джеймс Бонд гордился бы мной.

– Это наша машина? – спросила Сьюзан.

– Да. – Я отвел ее в сторону. – Четверть бака бензина. И взгляни на антенну.

Она повернулась к машине – к антенне была прикреплена оранжевая пластиковая лента, которая отличала этот "ниссан" от других темно-синих внедорожников. Потом заглянула в багажный отсек.

– Нет канистр, а здесь их обычно берут в дальнюю дорогу. И холодильника со льдом – распространенной во Вьетнаме услуги – тоже нет.

Пройдоха внимательно следил за нашими действиями. Но темные очки в пол-лица мешали понять, заподозрил ли он нас, как и мы его. Да, это не "Херц"[57]57
  Американская компания по сдаче в аренду легковых автомобилей.


[Закрыть].

Объявился шофер – человек лет сорока, как половина населения в этой стране, – в черных хлопчатобумажных брюках и белой рубашке с короткими рукавами. На ногах он носил сандалии и явно нуждался в педикюре. Для вьетнамца он был довольно крупным и, как мне показалось, нервничал.

Господин Тук представил его как господина Кама, и мы поздоровались за руку.

– Мистер Кам не говорит по-английски, но я сказал, что леди хорошо говорит по-вьетнамски. – Пройдоха тронул очки. – О'кей. Платите сейчас.

Я отсчитал сто пятьдесят долларов.

– Половина сейчас, половину я заплачу мистеру Каму, когда он доставит нас в Хюэ. – Я положил деньги в нагрудный карман его рубашки.

– Нет-нет, все сейчас.

– Я что, в Хюэ? Здесь что, Хюэ? – Я открыл заднюю дверцу и забросил в багажный отсек чемодан, а Сьюзан положила рядом свой рюкзак. Я закрыл дверцу.

Пройдоха было взбеленился, но заставил себя успокоиться. И примирительно проговорил:

– Куда вам в Хюэ?

– А разве мы не сказали? Хюэ, аэропорт Фубай.

– Да? Куда вы летите?

– В Ханой.

Пройдоха оглянулся – обычная манера жителя полицейского государства.

– В Ханое слишком много коммунистов.

– А здесь слишком много капиталистов, – ответил я.

– Да? – Он повернулся к Сьюзан. – Мне нужны ваши паспорта и визы. Я должен сделать ксерокопии.

Мы вовсе не хотели, чтобы он узнал наши фамилии, и поэтому я категорически возразил:

– Нет.

Он начал жаловаться: документов мы не показываем, платить полностью не хотим, ему не доверяем...

– Вы желаете заработать три сотни или вы полный мудак? – перебил я его.

– Простите, не понял...

Сьюзан перевела, и мне стало интересно, как по-вьетнамски "мудак". А мне сказала:

– Перестань. Успокойся.

– Пошли отсюда, – ответил я ей. – Найдем другую машину и другого шофера. – Выудил деньги у Пройдохи из кармана, открыл багажную дверцу и взял чемодан.

Пройдоха был настолько потрясен, что забыл закрыть рот.

– Хорошо-хорошо. Не надо паспорта, не надо визы. – Он что-то сказал водителю, и они вместе удалились в контору.

Мы со Сьюзан переглянулись.

– Этот Кам одет не для поездки на север, – заметила она.

– В машине есть печка.

– Здесь редко пользуются печкой. Считается, что она расходует бензин. Не поверишь, но то же самое с фарами. А если машина ломается, они замерзают чуть ли не до смерти.

– Какая температура на севере?

– Ночью около пятидесяти. Для жителей Нячанга это холодно.

Я кивнул:

– Должно быть, мы выглядим глупо.

– Говори за себя. И вообще этот Кам может понимать по-английски. Так что думай, что говоришь.

– Хорошо.

Сьюзан посмотрела на меня.

– Может быть, лучше поехать завтра на микроавтобусе?

– С мистером Камом я как-нибудь справлюсь, – ответил я.

– А как насчет ограбления по дороге?

– Поведу я.

– Пол, ты не имеешь права.

– Об этом не беспокойся.

– Иногда они вступают в сговор с полицией. Останавливает такие машины и штрафуют иностранцев по-крупному.

– Пусть сначала поймают.

Сьюзан посмотрела на меня.

– Значит, отпуску конец?

– Вот именно.

– И мы будем бежать от полиции и прорываться сквозь засады?

– Точно. Господину Каму не удастся выслужиться. А есть здесь другая дорога?

– Нет, – ответила Сьюзан. – Либо шоссе номер один, либо сиди дома. Другие дороги ночью непроезжие, если не хочешь тащиться со скоростью десять миль в час.

– Что ж, это испытание. Я люблю испытания.

Она промолчала.

Мне показалось, что ей пришлось не по нраву мое бесшабашное настроение.

– Давай так, – предложил я. – На встречу надо мне, а не тебе. Я поеду сегодня, а ты подъедешь завтра с французами.

– Значит, мне давиться в автобусе с французишками, а тебе всего-то навсего не спать и следить, как бы не ограбили. Тоже мне джентльмен!

– Давай говорить серьезно.

– Пол, скорее всего с нами вообще ничего не случится, а если случится, эта страна хороша тем, что здесь не убивают. А женщин не насилуют. Только отбирают деньги. Отдаешь все, что есть, и иди подобру-поздорову. Доедем утром на попутках.

– Я не очень представляю, как мы в одном исподнем стоим на обочине шоссе номер один и голосуем запряженной быками повозке.

Сьюзан дала мне сумку, и я почувствовал, какая она тяжелая.

– Что там такое?

– В сейфах некоторых американских компаний хранятся средства самозащиты.

Я промолчал.

– На рынке Бинтай в Холане из-под прилавка продается военное снаряжение. Надо только соединить детали, и – voila – получается нечто. В нашем случае – автоматический "кольт" сорок пятого калибра. Знакомое тебе оружие.

– Ты сама говорила, что ношение оружия – самое серьезное преступление в этой стране, – напомнил я ей.

– Только в том случае, если тебя поймают.

– Сьюзан, а где ты это прятала?

– В бойлере. В них всегда есть съемная крышка.

Мысли носились у меня в голове. Я попытался что-то сказать, но в это время из конторы появились Тук и Кам. Я посмотрел на них, и у меня сложилось ощущение, что они только что обсудили детали своего плана. А мы со Сьюзан обсудили свой, чтобы разрушить их.

Пройдоха снова улыбался:

– Мистер Кам готов. Вы готовы. Приятного путешествия. Чак мунг нам мой. Заплатите мистеру Каму, когда приедете в Хюэ.

Мы не хотели, чтобы он заметил, как мы нервничаем, и, пожав руку, тоже пожелали счастливого Нового года. Кам и Пройдоха открыли для нас дверцы, и мы со Сьюзан забрались на заднее сиденье.

Мы выехали со стоянки и миновали пол-улицы Ванхоа, когда Сьюзан что-то сказала Каму. Он было заартачился. Она повторила резче, а я положил руку ему на плечо и приказал по-английски:

– Делай, что говорит тебе леди.

Шофер понял, что с нами легко не сладить, и через несколько минут повернул на бензозаправку. Он заливал горючее, я стоял рядом. А Сьюзан в это время сходила к заправщику и вскоре вышла с вьетнамцем, который нес две десятилитровые канистры. Сама она держала пакет с двумя литровыми бутылками воды, целлофановые свертки со снедью и дорожную карту.

Я заставил Кама заплатить за бензин. Вынул из сумки карту Нячанга и свой путеводитель. Затем мы все снова сели в машину, но я на этот раз – на переднее сиденье.

Мы ехали на север, и карта мне подсказывала, что направление верное – в сторону моста Хамбонг. Этот мост соединял несколько островков, которые располагались в устье реки Нячанг. Солнце клонилось к холмам на западе, и море из синего стало золотистым. Через полчаса должно было стемнеть.

Дорога шла на север и оставалась вполне приличной. Я посмотрел направо и узнал местность.

– Это здесь великан надрался, упал и оставил на скале отпечаток ладони.

– Рада, что обратил внимание, – отозвалась Сьюзан. – А вон там, на следующей горе, превратилась в камень его возлюбленная. Грустно. Я хочу сказать, грустно уезжать из Нячанга. Я здесь провела лучшую неделю с тех пор, как приехала во Вьетнам.

Я оглянулся, и мы встретились с ней глазами.

– Спасибо за мою побывку.

Через пятнадцать минут мы доехали до перекрестка и свернули на шоссе № 1, которое через шестьсот километров прямиком приводило в Хюэ. Так называемая магистраль имела по одному ряду в каждую сторону, но время от времени для обгонов расширялась до трех. Машин было мало, но зато полно запряженных быками повозок и велосипедистов. Мистер Кам вел "ниссан" не хуже остальных на этой дороге, но на приз за безопасную езду явно не тянул.

Шоссе бежало вдоль побережья, и впереди показалась еще одна выступающая в море каменная гряда. Слева тянулись деревни и рисовые поля. А за ними горы, за которые успело закатиться солнце. Приближалось время суток, которое мы в армии называли ОМС – остаточные морские сумерки. Света хватало на то, чтобы окопаться на ночь.

Впервые с 72-го года я оказался во Вьетнаме затемно за городом, и должен сказать, это мне совсем не понравилось. Ночь принадлежала красным и их сыночку, мистеру Каму.

Но зато этот самый Кам знать не знал, что в сумке у Сьюзан лежал старый, но, как я надеялся, смазанный "кольт" сорок пятого калибра, который можно было приставить к его башке.

С тех пор как село солнце, я больше не злился на Сьюзан за то, что она связалась с оружием. Напротив, рассчитывал, что оно в порядке и заряжено. Сам я умел разбирать и собирать этот пистолет меньше чем за пятнадцать секунд. И еще успеть вставить обойму, дослать патрон в патронник и снять "кольт" с предохранителя. Но мне не хотелось заниматься побитием своего рекорда.

Совершенно стемнело. Движение на дороге стихло. Встречались только грузовики – ехали с зажженными фарами, впустую жгли бензин. Мы миновали маленький городок – судя по карте, Нинхоа. Море справа скрыла горная гряда, а впереди разворачивалась лента пустой дороги. Мелькнули огоньки в окнах крестьянских хижин. С полей уводили буйволов. Время ужина. И, наверное, время засад.

– Хочу писать, – сказал я по-английски мистеру Каму. – Отлить. Сделать нуок.

– Нуок? – Он посмотрел на меня.

Сьюзан перевела, и шофер свернул на обочину.

Я потянулся, выключил зажигание, вынул ключи, вышел из машины и закрыл свою дверцу. Обошел автомобиль, снял с антенны оранжевую ленту, открыл водительскую дверь и слегка подтолкнул Кама.

– Подвинься.

Он явно не обрадовался, но перелез на правое сиденье. Видимо, хотел драпануть, но не успел – я взял с места и, быстро переключая передачи, понесся по шоссе № 1 со скоростью сто километров в час. "Ниссан" бежал хорошо. Но с двумя белыми, одним вьетнамцем и запасом бензина ему немного не хватало мощности.

Мистер Кам явно был лишним, но я не хотел, чтобы он рванул в полицейский участок. И поэтому решил его похитить.

– Скажи ему, что он выглядит усталым, – попросил я Сьюзан. – Пусть отдохнет, поспит, а пока поведу я.

Выглядел он как угодно, только не устало. Нервничал, что-то говорил Сьюзан.

– Считает, что у тебя будут большие неприятности, если полиция застукает тебя за рулем, – перевела она.

– И у него тоже, – хмыкнул я.

"Ниссан" разогнался до ста двадцати километров в час. Пустая дорога позволяла. Но колесо то и дело попадало в рытвины, и я почти терял управление. Пружины и амортизаторы были не в лучшем состоянии. А о проколах я старался не думать – полагался на запаску. А вот на что совсем не полагался, так это на свое членство в ААА[58]58
  Американская автомобильная ассоциация.


[Закрыть].

Через десять минут в зеркале заднего вида появились фары машины. Нас догонял маленький открытый джип.

– У нас компания, – сообщил я.

Сьюзан обернулась и посмотрела в заднее окно.

– Не исключено, что полиция. Там два человека.

Я еще сильнее притопил педаль газа. Дорога шла меж рисовых полей – прямая как стрела, никаких поворотов. И я гнал по самой середине, надеясь, что вдали от обочин покрытие лучше. Автомобиль сзади не отставал, но и не догонял.

Мистер Кам посмотрел в боковое зеркало, но ничего не сказал.

– У здешней полиции есть радио? – спросил я у Сьюзан.

– Иногда бывает, – ответила она.

Кам ей что-то сказал, и она перевела:

– Он считает, что за нами гонится полицейская машина и предлагает остановиться.

– Если это полицейская машина, почему у нее нет маячков и сирены? – буркнул я.

– Здесь у полиции нет ни маячков, ни сирены, – объяснила Сьюзан.

– Знаю. Пошутил.

– Не смешно. Мы можем от них оторваться?

– Пытаюсь.

Я выжал из "ниссана" максимум – сто шестьдесят километров в час, – хотя и понимал, что, если попаду в большую яму, разорвет покрышку или машина потеряет управление. А может быть, и то и другое. С полицейскими могло случиться то же самое, но они на удивление увлеклись погоней, и я догадался, что на уме у них что-то иное, а не только двухдолларовая штрафная квитанция. А если нас подставил Пройдоха, копы уже вычислили, что за рулем не мистер Кам.

"Ниссан" держал скорость, но это было нечто вроде игры в кости – кто первый нарвется на приличную рытвину.

Впереди шел тяжелый грузовик; я приближался к нему так, будто он стоял на месте. Вильнул на встречную полосу и увидел, что по ней приближался другой грузовик. Обогнал и в последнюю секунду перед столкновением ушел в свой ряд. Минутой позже фары джипа опять появились за спиной. Он немного подотстал.

Кам нервничал все сильнее, и Сьюзан повторяла ему "им ланг", что, как я помнил, значило то ли "успокойся", то ли "заткнись".

Машина позади неслась в сотне метров – кажется, чуть приблизилась с тех пор, как я смотрел в зеркало в прошлый раз.

– Чем вооружены полицейские? – спросил я Сьюзан. – Винтовками или только пистолетами?

– И тем и другим.

– Они стреляют по удирающим машинам?

– Надо думать.

– Давай лучше думать, что они хотят ограбить, а не сжечь со всем содержимым почтовую карету.

– Логично.

– Поэтому приготовься выкинуть то, что лежит у тебя в сумке. Мы ведь не хотим предстать перед расстрельным взводом.

– Я держу это в руке. Скажи когда.

– Можно сейчас. А то еще улетим, и они найдут его при нас.

Она не ответила.

– Сьюзан?

– Давай подождем.

– Хорошо, давай подождем.

Я старался представить карту, и, если правильно помнил, через несколько минут впереди нас ожидал очередной маленький городок. Если в этом районе есть другие полицейские, то они должны быть именно там.

Кам притих – так ведут себя люди, которые смирились со своей судьбой. Но мне показалось, что он шевелил губами – молился. Я не думал, что на такой скорости он способен совершить глупость: схватиться за руль или попытаться выпрыгнуть из машины. Но тем не менее попросил Сьюзан:

– Скажи ему, как только нам встретится город, я его выпущу.

Сьюзан перевела, и он как будто поверил. Не знаю почему, но поверил.

А я то и дело попадал в ямы, и нас нещадно трясло.

Впереди в свете фар показалась маленькая машина. Она стояла посреди шоссе, а рядом женщина махала руками – просила помощи. Ловушка, решил я. Именно здесь копы предполагают облегчить наши карманы. Но они меня еще не поймали. И за рулем не мистер Кам, а я.

– Я остановить. Требуется помощь. Я остановить! – закричал он заученной английской фразой.

– Это не ты, а я веду машину, – ответил я. – И я не остановлюсь.

Чтобы лучше оценить расстояние до левого кювета и надежнее объехать неисправную машину, я выехал на левую сторону и пролетел мимо женщины. При этом я все время старался смотреть не только вперед, но и назад. И заметил, как фары вильнули в сторону – джип чуть не слетел с дороги, но выровнялся и снова погнался за нами.

Сьюзан все время смотрела в заднее окно.

– Извини, – пробормотал я.

– Не беспокойся, – ответила она. – Поезжай спокойно.

– А тот парень – неплохой водитель.

– Знаешь, как ослепить вьетнамского шофера? – спросила она.

– Нет. Как?

– Поставить перед ним ветровое стекло.

Я улыбнулся.

Но то, что произошло дальше, показалось мне совсем не смешным. Я услышал нечто вроде выхлопа, но через полсекунды узнал глухой лай "АК-47". Кровь похолодела в моих жилах.

– Ты слышала? – спросил я у Сьюзан.

– Видела дульную вспышку, – ответила она.

Я вжал педаль газа в пол еще немного, но автомобиль и так выдавал все, на что был способен.

– Выбрасывай пистолет! Мы останавливаемся! – крикнул я.

– Нет! Поезжай дальше! Останавливаться поздно!

Я летел вперед и снова услышал выстрел. Но целились ли они в нас или просто хотели привлечь внимание? В любом случае, если джип трясло так же, как и нас, попасть на таком расстоянии – теперь уже две сотни метров – было совсем не просто. Я свернул на встречную полосу, чтобы стрелку пришлось встать и вести огонь поверх ветрового стекла. Но и полицейская машина вильнула за нами. И я вернулся в свой ряд.

Снова хлопок – на этот раз стреляли трассером: пуля прочертила зеленую дорожку выше и правее. Господи! С 72-го года не видел зеленого трассера! Сердце на мгновение замерло. Мы пользовались красными, они – зелеными. Перед моими глазами заплясали красно-зеленые искорки.

Я взял себя в руки и из одного кошмара попал в другой – реальный.

Кам сидел и всхлипывал – пусть себе, но что хуже – колотил кулаками по приборной панели. Потом ему придет на ум стучать по моей голове. Я узнал признаки небольшой истерики. Снял правую руку с руля и ударил его тыльной стороной ладони по щеке. Это, кажется, помогло. Кам закрыл лицо руками и расплакался.

А меня посетила дикая мысль: что, если все это ошибка и совпадение? Полиция только хотела проверить документы, посреди дороги стояла действительно сломанная машина, а мистер Кам был кристально чист душой. Вот уж будет ему что рассказать за новогодним столом.

Мы пролетели через оседлавшую шоссе № 1 небольшую деревеньку. Мимо ехали крестьяне на велосипедах, на дороге играли дети – новая опасность в придачу к рытвинам и палящим полицейским. Все зависело от удачи – кто из нас первый совершит роковую ошибку. Я перебросил путеводитель и карту на заднее сиденье и крикнул Сьюзан:

– Посмотри, когда будет следующий город?

Она щелкнула зажигалкой и ответила:

– Тут есть какой-то населенный пункт Вангиа. Это то?

– Да. Он скоро?

– Не знаю. Где мы теперь?

– Примерно в тридцати километрах от Ненхоа.

– Значит, Вангиа совсем скоро.

Я в самом деле увидел впереди огни.

– По городу нельзя ехать с такой скоростью, – продолжала Сьюзан. – Там грузовики, машины, люди...

Я и сам это понимал. Надо было срочно что-то предпринимать.

Прямо перед нами появился грузовик. Его стоп-сигналы горели – он притормаживал перед городом. Я выскочил на встречную полосу, обогнал тяжелую машину и, вернувшись в свой ряд, ударил по тормозам и тут же обнаружил, что они не снабжены системой антиблокировки. "Ниссан" завилял, и я с трудом овладел управлением. Потом вырубил фары и ехал в пяти метрах перед грузовиком, прячась от полицейской машины.

Где джип? Наверняка в нескольких секундах от нас. Слева сверкнули фары, и с нами поравнялся желтый внедорожник. На долю секунды я встретился глазами с человеком на пассажирском сиденье, державшим "АК-47". Он навел на меня оружие. Но в это время я повернул руль в сторону джипа. Сильно бить не пришлось: водитель внедорожника высматривал меня впереди и не ожидал ничего подобного. Желтый джип вынесло на мягкую обочину. В боковое зеркало я увидел, как он угодил в кювет и перевернулся. Раздался негромкий хруст, вспыхнуло пламя, и грянул взрыв.

Я придавил акселератор и вернулся в свой ряд. А грузовик остановился у разбитой машины. Я снова включил фары и, нажав на тормоз, снизил скорость до шестидесяти километров в час – мы въезжали в Вангиа.

В машине воцарилась такая тишина, что я слышал собственное дыхание. Мистер Кам скрючился на полу в позе зародыша. Я посмотрел в зеркало заднего вида – Сьюзан глядела прямо перед собой.

Я держал скорость сорок километров в час и ехал по главной улице, в которую превратилось шоссе № 1. Фонарей не было, но дорогу освещали окна одноэтажных домиков. Слева промелькнул салон караоке, перед которым собралась целая толпа подростков Повсюду стояли мотоциклы и велосипеды. Люди переходили мостовую.

– Вот видишь, – сказал я Сьюзан, – надо было обязательно снизить скорость.

Она в изнеможении откинулась на спинку.

Справа, у полицейского участка, припарковался желтый джип, рядом ходили несколько человек в форме. Если те, что гнались за нами, сообщили этим по радио, тут и конец нашему путешествию. Хорошо, если дело обойдется расстрельным взводом.

Приближаясь к участку, я буквально затаил дыхание. На дороге, кроме нашей, не было ни одной машины – куда ездить в таком маленьком городишке? Вполне хватало велосипеда. Так что темно-синий "ниссан" мозолил копам глаза. Я сжался за рулем, прикидываясь, будто во мне пять футов роста, а правой рукой прикрыл лицо, словно скребся, покусанный вшами. Мистер Кам шевельнулся; я оторвал руку от лица, схватил его за волосы и пихнул вниз.

– Им ланг! – приказал я, хотя он и не пытался ничего сказать. Но я не мог вспомнить, как по-вьетнамски "не двигаться!".

Мы поравнялись с полицейским участком. Я скособочился и, не сводя с копов глаз, упихивал под панель Кама. Помнил, что нельзя трогать голову вьетнамца, но он так скрючился, что мне не удавалось ухватить его за яйца.

Полицейские подняли глаза на темно-синий "ниссан", я чуть не вырвал Каму всю шевелюру и, от греха подальше, взял его за шею.

Полицейский участок остался позади. Теперь я смотрел в правое боковое зеркало: копы пялились на машину, но на меня не смотрели. Я ехал по главной улице на первой передаче. И в этот момент предо мной возник подросток на велосипеде. На секунду мы встретились с ним глазами.

– Льен хо! Льен хо! – закричал он, что, как я недавно выяснил, означало "советский" или вообще иностранец, то есть я.

Время рвать когти. Я увеличил скорость, и вскоре мы оставили городок позади и опять оказались на темном шоссе. Я быстро переключал передачи, и через несколько минут "ниссан" летел со скоростью сто километров в час. Я не сводил глаз с зеркала заднего вида: сообщил паренек полицейским про "льен хо" или нет? Но фар позади не видел.

Впервые за десять минут я как следует вздохнул и спросил Сьюзан:

– Как насчет того, чтобы немного нуок?

Она уже открыла бутылку с водой и передала мне. Я глотнул и, постучав Кама по голове, предложил ему. Мне показалось, что вьетнамец совершенно обезводился. Но Кам пить не пожелал, я отдал бутылку обратно Сьюзан, и та надолго припала к горлышку. А когда перевела дыхание, сказала:

– Я все еще дрожу, и мне надо выйти.

Я свернул на обочину, и мы все трое заслуженно отлили. Мистер Кам попытался было бежать, но не очень решительно, и я быстро запихнул его в машину.

Потом проверил покрышки и осмотрел машину: нет ли дырок от пуль. Дырок не было: стреляли то ли не в нас, то ли из-за тряски не могли как следует прицелиться. Впрочем, это было не важно.

Водительская дверь получила царапины, переднее крыло оказалось помятым, но по большому счету я всего лишь "поцеловал" джип. Мы снова тронулись. Я набрал сотню и держал эту скорость.

– Мне очень жаль, – повернулся я к Сьюзан.

– Нечего переживать, – ответила она. – Мы бежали от бандитов. Ты прекрасно справился. Ты и дома так водишь?

– Окончил курсы экстремального вождения ФБР и успешно сдал экзамен.

Она промолчала и закурила. А потом предложила сигарету Каму, который теперь нормально устроился на сиденье. Тот взял, Сьюзан щелкнула зажигалкой, а я удивился, как им удалось зажечь сигарету: у нее тряслись руки, а у вьетнамца дрожали губы.

Справа снова появилось море. В воде отражалась узенькая кромка умирающего месяца – света хватало только для того, чтобы ночь не казалась абсолютно черной. Я обогнал едущий на север грузовик, но навстречу машин не попадалось. Такая пустынная дорога хороша для быстрой езды, но ни для чего иного. То и дело встречались выбоины. Я старался их объезжать, но случалось, не замечал, и тогда "ниссан" сотрясал резкий удар.

– Как ты считаешь, нас кто-нибудь ищет? – спросила Сьюзан.

– Тех, кто искал, уже нет в живых, – ответил я.

Она промолчала.

– Может быть, Пройдоха ищет мистера Кама.

Сьюзан подумала и сказала:

– Та дамочка в беде его уже проинформировала, что мы удираем от копов. Так что он считает: нас либо ухлопали, либо мы едем дальше в Хюэ.

– А почему он не позвонит в полицию?

– Потому что полицейские запросят что-нибудь около тысячи за розыски машины и еще столько же, если найдут. Сейчас Пройдоха надеется на лучшее. А по-настоящему встревожится, если не получит сведений от Кама к утру. Не думай, что здешние полицейские – услужливые ребята в синем и величают вас исключительно "сэр", когда вы зовете их на помощь. Это самые большие бандиты в стране.

– Понятно.

Она переговорила о чем-то с вьетнамцем, который после сигареты немного пришел в себя.

– Он отрицает, что нас хотели ограбить. Жалуется, что мы очень недоверчивы. И хочет выйти.

– Скажи, что он должен вести машину из аэропорта Фубай, иначе мистер Тук его убьет.

Сьюзан перевела, а я разобрал всего одно слово: "гьет" – убийство. Удивительно, почему я запоминаю только плохие слова?

– Скажи еще: будет хорошо себя вести, завтра сядет за стол со своими родными.

Сьюзан и Кам перебросились несколькими фразами.

– Не думаю, что он собирается обратиться в полицию. Это сулит ему одни неприятности.

– Хорошо, – отозвался я. – Мне бы очень не хотелось его убивать.

– Ты серьезно?

– Вполне.

Сьюзан откинулась на спинку и снова закурила.

– Теперь мне понятно, почему послали тебя.

– Меня никто не посылал. Я сам вызвался.

Мистер Кам внимательно прислушивался, наверное, старался понять, не собираемся ли мы его укокошить. И чтобы его успокоить, я потрепал его по плечу и сказал:

– Хин лой, – что-то вроде "Извини, парень".

– Что, вспоминается вьетнамский? – спросила Сьюзан.

– Вроде того. Хин лой. Мы говорили "хин лой", когда пускали кого-то в расход. Мол, извини, приятель. Сам понимаешь.

Сьюзан притихла – решала, не едет ли она в одной машине с психопатом. И я думал о том же.

– Ничего. Выброс адреналина в кровь. Со мной все будет в порядке.

Она опять промолчала. Мне показалось, немного испугалась меня. Да я и сам себя испугался.

– Сама навязалась, – заметил я ей.

– Знаю. И нисколько не жалуюсь.

Я протянул ей через плечо руку, и она сжала мне пальцы.

Плоская равнина сузилась до полоски между горами слева и морем справа. Движение на дороге совсем прекратилось, и я держал постоянно сто километров в час.