Текст книги "Слово чести"

Глава 23

Бен сошел с дороги и стал пробираться тростниками к побережью. Студеная ночная волна обрызгала его соленой водой. Лунный свет рассыпался бисером по водной поверхности. В полумиле от него на дальнем берегу мерцали огни домов. Тайсон четко различал оранжево-красные пятна буйков, качающихся на вольном морском просторе, спасательные лодки, проплывающие мимо косматых скал. Вода ушла, обнажив дно, жившее еще недавно своей морской жизнью, усеянное ракушками, мелкой и крупной галькой.

Огни Бейпойнта дразнили его, подзывая ближе к пенящейся игриво воде. Он ясно вспомнил ночь перед Тэт-наступлением, когда, стоя на северном берегу реки Конг, ловил гипнотический свет огней европейского квартала. Он чувствовал покой и расслабление у воды, как чувствовал это тогда у желтых вод реки. Поддавшись импульсивному желанию, Тайсон разделся, бросил вещи у куста восковницы и нырнул в темноту волны. Он плавал недалеко от берега, вода охлаждала его разгоряченное, вспотевшее тело. Потом, не сознавая последствий своего порыва, Тайсон неожиданно решил переплыть бухту.

Прилив начался внезапно и скоро, снося его к востоку в открытую гавань, а Тайсон, борясь с ним, старался плыть на северо-запад. Прилив разволновал морскую стихию; волны поднимались все выше, и тут он не на шутку испугался. Выбившись из сил, он сделал последние несколько движений к ограничительному бую и схватился за прикрепленную к нему сетку с колокольчиком.

Теперь Тайсон ясно мог видеть свой дом ярдах в трехстах к северу от него. Бен глубоко вздохнул и оттолкнулся от буйка. Примерно на полпути к берегу он почувствовал, как правое колено свело судорогой, потом вся нога будто отнялась. Он лежал на поверхности воды, а прилив гнал его на восток, к мосту Норт-Хевен, перекинутому через узкий форд.

Он смутно представлял, что проплывет под мостом, минуя небольшой залив, мимо набережной Саг-Харбора. Большая гавань с приставшими судами проносилась слева в ста ярдах от него. Он попытался пошевелить левой ногой, но обнаружил, что колено и стопа онемели. Черт! Это уже случалось раньше, и будет продолжаться, если он не заставит ее работать.

После прошествия, как ему казалось, долгого времени, Бен почувствовал, что скорость прилива уменьшилась. А чуть позже он понял, что и направление его изменилось из-за ветра с суши. Он старался представить карту береговой линии Саг-Харбора и пришел к выводу, что если ветер дует с севера и начинается прилив, то у него есть все шансы попасть на дискотеку, что на набережной, в исподнем. Он смеялся и горевал одновременно, изо всех сил растирая колено, не дававшее согнуться ноге.

Тайсон заметил, что ветер усиливался; от долгого пребывания в воде начинал колотить озноб и по телу бегали мурашки. По хуже всего было то, что теперь ветер дул с юга на запад, унося его из Саг-Харбора в открытое море. Вода, еще недавно казавшаяся такой теплой, резко похолодала. Затрудненное дыхание лишало возможности оставаться на плаву.

Он сопротивлялся, разгребая воду руками и здоровой ногой. Бен внимательно всматривался в береговую линию в поисках лодки, но волны поднимались столь высоко, что он не мог ничего увидеть. И тут он понял, что обречен.

Тайсон поднялся на гребень огромной волны и быстро огляделся вокруг. По всей линии горизонта виднелись огни судов, но палубы в столь поздний час пустовали, и крикнуть было некому. По освещенному берегу Саг-Харбора Тайсон прикинул, что городок протянулся на четверть мили к юго-западу, но ситуация осложнялась тем, что изменивший направление прилив отбрасывал его от берега, а течение теперь определял дующий с юго-запада ветер. Чуть далее маяка он увидел бухту Гардинер-Бей, куда нацеливался ранее, за ней открывалась могучая Атлантика, и последней остановкой была Франция.

Гребень волны с ревом опустился, накрыв Тайсона толщей воды. Вынырнув, Бен попытался хладнокровно и объективно взвесить шансы на свое спасение, как когда-то делал на войне. Даже если бы рядом оказались яхта или катер, то вряд ли кто-нибудь заметил бы в темном море барахтающегося человека. Тайсон понимал, что даже обширные географические познания вряд ли помогли бы ему благополучно выбраться на сушу. Но даже если он и смог бы как-то приблизиться к берегу, то огромные валы подмяли бы его под себя. Ведь здесь был не ласковый песчаный пляж, а скалы, валуны и откосы. Единственным положительным моментом в столь бедственном положении оставалась способность Тайсона думать. Как он и ожидал, шторм усиливался, и продолжать плавать на спине стало не только невозможно, но и опасно. Он старался нырять в подошву вздыбившихся волн, чтобы экономить силы. Медленно поднимающиеся еще только на три-четыре фута вал за валом лениво загибали свои вспененные гребни, что крайне облегчало Тайсону борьбу с разыгравшейся стихией.

Увлеченный волной наверх, Тайсон воспрянул духом, увидев почти рядом огни судна. Крики осипшего от неистового напряжения голосовых связок Бена перекрывал скандальный прибой. Низринутый в кипучую глубину, он оказался стиснутым со всех сторон толщей воды. Предательская луна и звезды исчезли, и ночь стала еще темнее. От запаха и вкуса соли его начало тошнить, и он набрал в рот воды.

Теперь он отчаянно боролся за свою жизнь. Его неожиданно сразила мысль, что если он не выплывет, все подумают, что это самоубийство. Нет! Нет!

Он представил себе дом в Бейпойнте, яркий свет на террасе, увидел себя, медленно входящего туда, где за круглым столом мирно ужинают Давид и Марси. В центре стола стоит подсвечник с зажженными свечами, а из радиоприемника слышится нежный голос Вилли Нельсона.

Белая разверзшаяся пасть восьмифутовой волны нависла над Тайсоном, будто балдахин рокового ложа, и поглотила, ослепив и оглушив его.

Выбравшись из пучины на поверхность, он судорожно ловил воздух ртом и уже твердо знал, что еще один или два таких вала утопят его.

Чтобы хоть как-то отвлечься, Тайсон сконцентрировался на своем онемевшем колене, пытаясь растереть его и освободить ногу от тисков. В юности, еще до Вьетнама, до ранения в ногу, он плавал в морях и почище этого, далеко от берега в вероломной Атлантике.

– Будь проклята эта гавань! Бенджамин Тайсон не утонет тут в середине лета. Нет. Не бывать этому. Проклятый Вьетнам! Проклятый Вьетнам! -Он кричал до тех пор, пока слова потеряли для него всякий смысл. – Проклятнам! Проклятнам! Проклятнам!

Его не переставало удивлять, что свет может быть таким ярким, а руки – такими чистыми. Белые простыни обволакивали прохладой его голое тело, а порхающие вокруг него медсестры предупреждали каждое желание. Санитарное судно служило перевалочным пунктом между смертью и жизнью, подбирая обломки человеческих крушений с разоренного берега жизни. Ты уезжаешь домой, солдат. Колено твое скоро заживет. Медсестры в Леттермане выходят тебя. Все в твоих руках, лейтенант. О потере дееспособности забудь! Ну как, понюхал пороху, ты, ас? Бен, сегодня хороший фильм в лекционном зале. Хочешь пойти?

Эта грязная и отвратительная война. Капитана Уиллса и лейтенанта Меркадо перевели в другую палату. Они в порядке, но их навещать нельзя.

К вам едет бригадный командир приколоть на пижамы медали.

Некоторые солдаты притворяются спящими, тогда он прикалывает их на простыни. Выбор за вами.

Завтра вы летите в Дананг. Вас хотят видеть на церемонии вручения наград в Хюэ.

Я не знаю, лейтенант, где они хранят трупы. А каков это имеет значение?

Вы сможете бегать, прыгать, плавать, играть в теннис, даже заниматься альпинизмом.

Удачи, Тайсон!

Через месяц коленка будет, как новая. Плавание пойдет вам на пользу.

В десяти футах от Бена лежал белый спасательный круг, потом набежавший вал отбросил его назад, и он исчез. Круг выпрыгнул на поверхность рядом с Тайсоном, будто кто-то невидимый бросил его терпящему бедствие. Тайсон схватился за него обеими руками и, передохнув немного, продел через голову. Одуревший, он бессмысленно смотрел на тонкий трос, привязанный к спасательному кругу, потом огляделся и увидел невдалеке судно. Это была освещенная яхта длиной около сорока футов с откидным трапом. Тайсон, цепляясь за трос, приблизился к взбивающим воду винтам На транце белело название судна – «Транквилити – II», и, не успев прочесть его, вконец измотанный Тайсон потерял сознание.

Придя в себя, Тайсон заметил, что на него наброшен халат. Он попытался встать, но не смог.

Склоненный над ним незнакомый мужчина приветливо улыбнулся.

– Я Дик Кепплер. – Он откинул полу халата, обнажая правое колено Тайсона. – Военная рана? Тайсон принялся разглядывать незнакомца.

– От подобных ранений на всю жизнь остается заметка. Только не пытайтесь меня убедить, что это футбольная травма. Сейчас нога не беспокоит?

Тайсон понял, что этот человек, должно быть, врач.

– Просто устал немного, вот и ногу свело, – ответил он.

– Ну что же, бывает. Через неделю будете прыгать. А сейчас давайте я помогу вам встать.

Тайсон ухватил Кепплера за руку и подтянулся. Женщина по имени Алиса подала ему костыль. Он попросил отвезти его в Бейпойнт, и уже через пятнадцать минут моторная лодка подплыла к полуострову. Тайсон обследовал побережье и указал на кустистую отлогую скалу.

– Вот там.

Кепплер сбавил скорость и пришвартовался у длинного пирса. Пожав Кепплеру и Алисе на прощание руки, Тайсон сказал:

– Если нужно, я верну халат и эту клюку.

Доктор добродушно ответил:

– Оставьте себе на память. Может, вам помочь взобраться наверх?

– Нет. Только помогите вылезти.

Кепплер одним прыжком оказался на пристани и, обхватив Тайсона, вытащил его из лодки. Тайсон стоял на шатких мостках и следил, как моторная лодка, тарахтя, возвращается узким проливом. Они помахали ему на прощание. Опираясь на костыль, Тайсон побрел к берегу. Карабкался он на скалы в сидячем положении, отталкиваясь здоровой ногой. Наконец, добравшись до лужайки, увидел свой дом. На террасе горел свет, кто-то сидел в шезлонге. Прохромав по густой росистой траве, он вплотную подошел к террасе и заметил, что действительно двое людей, повернувшись лицом друг к другу любовно оглаживали наиболее привлекавшие их части тела партнера. Женщина сидела спиной к нему с задранной до подмышек футболкой. Тайсон учтиво кашлянул и только после этого сделал еще несколько шагов.

Мужчина соскочил с шезлонга, приводя в порядок свои брюки, и быстро подошел к перилам.

– Кто здесь?

– Привет, Дэвид!

– Папа! Папа!

Дэвид кинулся навстречу Тайсону.

– Что? Что случилось?

– Где?

Сконфуженный Дэвид спросил, запинаясь:

– Что... Почему?

На террасе Тайсон заметил девушку, поправлявшую свою одежду. Бен понимал, что вид его довольно странен: в белом халате, босой, со взъерошенными волосами. И ко всему прочему с костылем.

– Я прибыл с друзьями на лодке, – ответил он. – Пошел поплавать, но тут же свело ногу, они меня вытащили. Представь свою подругу.

– О... да. – Дэвид оглянулся, потом перевел взгляд на отца, потом снова на девушку.

– Это мой папа, Мелинда. Папа, это Мелинда Джордан.

Тайсон подзадорил их:

– Привет! Папа!

Мелинда засмеялась.

– Очень приятно.

Дэвид крепко обнял отца.

– Ты уверен, что с тобой все в порядке?

– Просто сильная судорога. – Он вошел на террасу и сел на складной стул. – А где мама?

– Ее сейчас нет. Будет в десять.

Тайсон разочарованно покачал головой.

Дэвид поинтересовался:

– Ты остаешься?.. – Потом его взгляд метнулся к Мелинде.

Тайсон лениво зевнул.

– Да. Я ведь здесь живу, разве не так? Ты мне не принесешь чего-нибудь укрепляющего?

– Хорошо. – Дэвид юркнул в дом.

Тайсон и Мелинда некоторое время приглядывались друг к другу. Тайсон предположил, что она несколькими годами старше Дэвида. Золотисто-коричневый загар подчеркивал ее определенную миловидность.

– Здесь живешь?

– Только летом. А так мы живем на Манхэттене.

– А где остановились?

– Прямо по дороге – серый дом.

– Да их там чуть ли не два десятка.

Мелинда оказалась смешливой. Хохоча, она едва проговорила:

– С зелеными ставнями. Фамилия Джордан. Мой отец приезжает на выходные. Моя мама ужинает с миссис Тайсон.

Бен без волнения отреагировал на информацию. Она ответила на вопрос, который он не задал Дэвиду.

– А вы, значит, в это время нянчитесь друг с другом?

Она улыбнулась с той долей застенчивости, которая приличествовала сложившимся обстоятельствам, понимая его намек, что ей пора домой. Тайсон вспомнил то лето, когда отец нашел его под перевернутым вверх дном яликом, накрытым брезентовой курткой. Неудивительно, что страшно колыхавшийся на песке ялик привлек внимание отца. Тайсон усмехнулся.

Дэвид вернулся с подносом.

– Шоколадный ликер подойдет?

Ликер не подходил никоим образом, но Тайсон заверил сына, что именно этот ликер ему сейчас просто необходим.

– Извини, что помешал вам.

Мелинда и Дэвид запротестовали, хотя Тайсон видел разочарование в их глазах. От ликера он почувствовал странное жжение в горле и желудке. Он поставил стакан на подлокотник, глубоко вздохнув.

Дэвид с беспокойством посмотрел на отца.

– Ты выглядишь неважно.

– Я просто устал. Ты не думай, я не болен. – И добавил: – Пойду в душ, смою соль. – Он поднялся на руках, ловко подхватив костыль. – Нет. Мне не нужна помощь. Только дверь открой.

Мелинда раздвинула стеклянную перегородку, и Тайсон шагнул в гостиную. Он позвал:

– Дэвид! Я иду завтра на акул. Будь готов к шести утра.

– Да, сэр.

Тайсон поднялся по лестнице таким же способом, как еще недавно лез на скалу, – ягодицами вперед, и, чуть передохнув, вполз в большую спальню. Прислонив костыль к кровати, он сел на низкий матрац, затем лег и вытянулся. Зевнул. В его памяти проплывали события дня: старый город, Пикар, бухта, «Транквилити», восхождение к дому и наконец Дэвид, млеющий от занятия хеви петтингом. Маленький Дэвид! Время летит. Закрывая глаза, он подумал, что не здесь должен был лежать сейчас, а на дне моря.

Глава 24

–От тебя пахнет рыбой.

– Да я уже сам стал рыбой. Треской. А что, треска – рыба хорошая.

– Что произошло?

Тайсон зевнул и протер глаза, увидев перед собой озабоченное лицо Марси. Она сидела на краю кровати. В распахнутое окно врывался легкий ветерок, флиртующий с ночной прохладой, и тихо шелестел шторами. На ночных столиках горели лампы, тускло освещавшие большую спальню.

– Чей это халат? – потребовала ответа Марси.

– Дик дал.

– Я думаю, что халат женский.

– Тогда, должно быть, он принадлежит Алисе.

– Кто такая Алиса?

– Жена Дика. – Тайсон привстал, оперевшись на спинку кровати. – Это те люди с яхты. Разве тебе Дэвид не рассказывал?

– Рассказывал. Почему ты с голой задницей плавал в заливе вместе с этими людьми? – Она распахнула халат, убеждая его в своей правоте.

Ее откровенный жест немного обескуражил Тайсона. Он прикрылся краем одеяла.

– Я пустился в плавание не голый. А со мной что, так и не поздороваются?

– Привет! – Она допытывалась с настойчивостью следователя. – Откуда ты знаешь этих людей?

– Познакомился во время водной процедуры. Они взяли меня на борт.

– Понимаю. – Она посмотрела на его обнаженное колено. – Как нога?

– Отлично. Я мочил ее в соленой воде.

– Очень остроумно. Пошевелить можешь?

Он попытался согнуть ногу.

– Нет еще.

Только теперь Тайсон заметил, что загорелая кожа Марси отливала эбеновым блеском, поэтому зубы и белки глаз выигрышно выделялись, меняя выражение лица. Белый спортивный костюм имел спереди глубокий вырез и почти обнажал загорелую грудь. Она посмотрела на него с легким укором:

– Ты в гости или остаешься?

Он вяло промямлил:

– Моя акулья охота назначена на завтра. Думаю, что сегодня переночую здесь.

Она улыбнулась. В ее словах сквозила ирония:

– Поезжай, милый. Ты ведь еще не наплавался.

– Ладно, посмотрим, как будет нога.

Марси поинтересовалась:

– Как ты сюда добрался? В Саг-Харбор, имею в виду.

– Взял напрокат машину.

– А где она?

– На другой стороне залива.

– А где же твоя одежда?

– В кармане. Знаешь что? Прекрати ты эти зверства инквизиции. Мне нужны будут утром «вольво» и немного денег.

Марси казалась задумчивой и меланхоличной.

– Ты не пытался... ну, ты знаешь...

Тайсон хотел было ответить отрицательно, но вывернулся.

– Я не знаю... Мне просто захотелось поплавать. Я плавал здесь совсем недалеко.

Марси засомневалась в искренности его слов. А Тайсон, сам не зная почему, начал оправдываться.

– Я подплыл настолько близко, что видел тени за окнами домов. Теперь, когда я знаю, что собой представляет дальний берег, мое любопытство исчерпано.

– Надеюсь. – Марси встала и подошла к балконной двери. Она посмотрела на залив, прислушиваясь к однообразному плеску и рокоту воды. – Как ты там управляешься один в большом городе?

– Все нормально. У Пола Стейна шикарная квартира. Мы же как-то были у него до развода. – Он добавил: – Правда, немного одиноко. А как ты?

– У меня все в порядке. Здесь столько знакомых. Случайно встретился Пол. Мы пообедали вместе. Он хотел мне сказать, что сдал квартиру не для того, чтобы разлучить нас.

– Вот это умно.

Она оглянулась.

– А еще заезжал мой босс Джим. Мы ходили купаться. Фил Слоун провел с нами предыдущий уик-энд.

– Смахивает на какой-то пансионат. Я-то думал, что мы прячемся.

– Мне незачем прятаться. – Она шагнула к нему. – Это глупо и совершенно бессмысленно. Те двое парней, что снимают дом на нашей улице, сразу меня узнали.

Тайсон молчал.

– Чем ты там занимаешься?

Тайсон небрежно пожал плечами.

– Чтением, физическими упражнениями, хожу много. Я никогда не бездельничаю. А ты хочешь, чтобы что я делал?

– Ты занимаешься своими проблемами? Надеюсь, ты понимаешь, о чем идет речь?

Он улыбнулся.

Марси притворно нахмурилась, разыгрывая сварливую жену.

– Мне не нравится, Тайсон, что ты находишься вне поля моего зрения.

Он не ответил, но почувствовал себя немного счастливым. Подтрунивая над Марси, он спросил:

– А ты-то разобралась со своими?

Она подошла к изголовью и, нагнувшись к Тайсону, заговорила на другую тему:

– Джим приезжал с женой и Фил тоже. Пол Стейн прихватил с собой подружку, а эти соседские парни оказались женатыми... друг на друге. – Она горько усмехнулась. – Боже, и правда ведь, мужики нынче нарасхват: молодые и старые, интеллектуалы, развратники, даже с сексуальными отклонениями. – Она сурово посмотрела на него. – Только я неприкаянная. Пока.

Тайсон выпрямился.

– Будет лучше, если ты привыкнешь пока обходиться без меня... может статься, что меня... на какое-то время арестуют... поэтому лучше тебе подготовиться.

– Я хочу, чтобы ты был здесь – как раз по этой причине. Я настаиваю, чтобы ты находился со своей семьей, пока все не образуется.

Тайсон не ответил.

Марси набрала побольше воздуха в легкие.

– Послушай, Бен. Я понимаю, почему ты уехал. Твоя жена опозорила тебя, люди шепчутся и смеются за твоей спиной. И ты поступил, как все эгоистичные мужчины. И ты сказал: мол, послушайте парни, я бросил эту шлюху. Разве не так?

Тайсон отчаянно замотал головой, но отвечал неубедительно.

– Я уже не раз говорил, что твое прошлое касается только тебя, а мое нет. Я уехал, чтобы спасти тебяот позора.

– Вранье! – Она наклонилась еще ближе. – Что ты чувствуешь ко мне? В глубине души? Презрение? Жалость?

– Я люблю тебя.

– Тогда к черту всех, весь мир и особенно прошлое. Давай уедем отсюда.

Тайсон развел руками.

– У меня приказ послезавтра явиться в Форт-Гамильтон.

– Нет. У тебя паспорт еще на руках?

– Да...

– Тогда, ради Бога, уезжай. Уезжай, пока это возможно. Я улажу все финансовые вопросы. Фил поможет мне. Мы сможем получить приличную сумму за наш дом. Через несколько месяцев мы с Дэвидом приедем к тебе.

– Ну и куда же ты предлагаешь мне уехать?

– Какая разница? В любое место, где нас оставят в покое.

– Я американец, и это моя страна.

Она фыркнула.

– Последним твоим прибежищем может стать страна, где нет экстрадиции.

Тайсон мрачно ухмыльнулся. Он сделал рукой театральный жест.

– Бороться или лететь? Вот в чем вопрос. Я пожалуй, буду бороться.

Она устало опустилась на кровать.

– Можно я тебя спрошу кое о чем? Если бы мне грозила тюремная решетка, ты бы отважился уехать со мной из страны?

– Да.

– Ну а я желаю поехать с тобой. Ты меня на аркане не тащишь. Я хочу разделить с тобой твою участь и никогда тебя не упрекну.

– Легко тебе сейчас говорить.

– Бен, почему ты не хочешь послушаться меня?

– Я оптимист. Я считаю, что смогу победить.

– В тот день, когда все началось, ты сказал мне, что эту игру затеяла армия с навязыванием своих правил. Не забывай о своих словах.

– Я чту военный кодекс, тем более что я не раз сталкивался с ним.

– Ты знаешь, что я думаю? Я считаю, что армия уже послала меморандум начальнику военного округа с инструкциями о твоем расквартировании. Тайсон, будь спокоен, тебе создадут все условия.

Бен откашлялся, потом ответил:

– Ну если это случится, я отплачу долг обществу. И когда уйду в отставку, смогу жить нормальной жизнью.

– Какомуобществу? Этому обществу наплевать, что ты делал и не делал двадцать лет назад в какой-то отсталой даже не стране. Половине населения безразлично, виновен ты или нет, а другая половина, наоборот, бьется в экстазе от твоих деяний. Они боготворят тебя за то, что ты уложил за день сотню косоглазых.

– Нет, ты говоришь не о моей стране.

Она с любопытством оглядела его.

– Боюсь, что это ты ошибаешься. Страна жаждет не твоей крови, а крови бедного Пикара.

– Ерунда.

– Да ты просто не в курсе.

– Ты говоришь так, как я двадцать лет назад, когда был членом тайного общества.

– Я немного прозрела, в отличие от тебя. Неделю назад со мной произошел забавный случай. Я пошла в бар отеля «Америкэн» с Глорией Джордан – матерью Мелинды. Это тебе не какая-нибудь пивнушка. Там собираются достопочтенные горожане и местная знать. И как ты думаешь, о чем зашел разговор в баре?

– О взлетах и падениях бродвейской сцены?

– Нет, сэр. Предметом пересудов стали вы.

– А не врешь?

– Общественное мнение разделилось. Одни считали тебя виновным, другие частично оправдывали твою вину и смягчили приговор, а некоторые предположили, что ты не виновен, и как только пройдет эта горячка, все выяснится.

– Думаю, это непреходящая вещь. Я все еще женат на тебе.

– Один джентльмен дал понять, что тебе вручили медаль, хотя он не помнит, какую и за что.

– Давай не утрируй. Я уже получил вьетнамский крест.

– Одна леди очень сомневалась, что такой симпатичный джентльмен смог подобное совершить.

– Ты узнала ее имя и номер телефона?

– Дело в том, Тайсон, что народ, как бы точнее выразиться, народ думает, что тебе итак слишком досталось за то, что ты и твои солдаты убивали или не убивали мужчин, женщин и детей. Они считают Пикара редкой сволочью.

– Бедный Пикар. А что вы делали в баре?

– Пропустили по рюмочке.

– Помнишь, как ты в таких случаях всегда говорила? «Искала свою собаку». Ну так, а ты за что голосовала?

– Меня так и подмывало прочитать свою обычную лекцию об аморальности вьетнамской войны, но я вовремя вспомнила, что не могу свидетельствовать против своего мужа. Поэтому я взяла Глорию за руку, и мы испарились.

– До того, как они тебя узнали, а то бы пронесли по Мейн-стрит на руках.

– Мне было не по себе из-за Глории. – Она задумчиво потерла подбородок. – Но общественное мнение не станет квитаться с тобой. Народ клеймит Пикара. Это не тадемократия.

– Я так не думаю.

Она пристально посмотрела на мужа, потом сказала:

– Кто-то говорил мне, что агенты ФБР следят за домом Пикара. Охраняют его. Ты знаешь об этом?

– Нет. Откуда мне знать. – Но Тайсон считал, что должен был знать об этом. Он должен был догадаться, что неприветливый Пикар боялся расправы. Интересно. Тайсон напомнил себе о масштабе проблемы, выходящей за пределы государства; в кулуарах терлись невидимые участники готовящегося действа и статисты, наподобие Чета Брауна, выходившие на сцену лишь на мгновение и тихо удалявшиеся за кулисы, и их числу не было конца. Он всполошился. – Кто-нибудь следит за нами?

Марси откинула со лба прядь волос.

– Если и следят, то не за тем, чтобы защитить нас от разъяренной толпы. Нам никто не угрожал, и очернить нас никто не может, кроме газетных свистунов. Что это говорит тебе о твоей стране?

– Говорит, что я невиновен, пока не докажут мою виновность.

– А вот Пикар виновен. Виновен в обесчещении имени военного героя. Ты, мой друг, как и твой бывший босс, – священное животное. Ты воевал за свою страну, получил ранение в бою, а теперь тебя преследует неблагодарная армия и продажная пресса. Но это – все эмоции, а правда, как мы оба знаем, в том, что правительство гнет свою линию, невзирая ни на что. Пресса, несмотря на свои промахи, видит, что правительство не теряет самообладания.

Тайсон подозрительно прищурился.

– Ты на чьей стороне?

– На твоей, черт возьми. – Она подумала немного, затем тихо сказала: – Вся загвоздка в том, сможем ли мы или нет отстоять свои убеждения, поскольку лично заинтересованы в этом деле. Будь я посторонним человеком, знавшим о том, в какую ты историю вляпался, то я бы склонялась к тщательному разбирательству. Но ты мой муж, и я люблю тебя. Поэтому я еще раз повторяю тебе: ты должен бежать, стать недосягаемым для правосудия, потому что... потому что я не уверена в твоей невиновности... – Марси отвернулась, и Тайсон заметил, что она готова разрыдаться.

Он подождал немного и, не скрывая раздражения, выпалил:

– Да. Нелегко держать стяг высоких убеждений, миссис Марси Кло Тайсон, пособничая подозреваемому в военном преступлении. Но ты права. Если подозреваемый – человек, которого ты любишь, тебе придется сделать выбор. Ну, мадам, я чертовски польщен. Но я не убегу. Я и так почти двадцать лет бегу, а меня преследует сотня кровавых призраков. И они будут преследовать меня до гробовой доски. Это мой крест на земле. Я не знаю, что мне уготовано на том свете, но я уповаю на Господа нашего, чтобы он пощадил меня, когда я встречусь с ними там...

– Прекрати! Прекрати!

– Во всяком случае, я, по крайней мере, смогу посмотреть в лицо этой несовершенной системе правосудия, которую мы создали. Я уже получил сполна, и все, что сейчас проделывает военная прокуратура, – не более чем мышиная возня.

– Это для тебя мышиная возня, а не для меня. – Она с отчуждением посмотрела на него и строго сказала: – Я тебя ждать не буду.

Тайсон почувствовал, как у него засосало под ложечкой, но отшутился:

– Это так похоже на мою девочку.

Она холодно добавила:

– Я не стану дожидаться дурака.

Тайсон не стал нагнетать обстановку и решил смолчать.

Марси наклонила голову, глубоко задумавшись, потом с холодом отчаяния посмотрела на Тайсона.

– Ты спросил, лететь или бороться. Но есть люди, которые не делают ни того и ни другого. Эти люди ждут, чтобы к ним в двери постучались посреди ночи...

– Ой, избавь меня от кошмаров Кафки. Я от своих кошмаров не знаю, куда деться. Это Америка. Единственные люди, которые стучатся в твои двери ночью, – пьяные, а я не собираюсь ждать, как подопытный кролик. Я борюсь!

– Мысленно, возможно, но не на деле. Пока никто еще не видел никаких результатов. Фил Слоун...

– Да черт с ним!

Она отвернулась и спросила:

– Почему ты так оптимистичен? Может быть, майор Харпер успокоила тебя?

Услышав фамилию Харпер, он оцепенел, хотя тому не было никаких оснований. Он спокойно разъяснил:

– Нет. Но у меня предчувствие, что армия шьет мне дело. Я думаю, что она может помочь закрыть дело.

– Ты думаешь? – Марси встала, подошла к комоду и открыла верхний ящик. Она достала газету. – Я прячу подальше, не хочу, чтобы Дэвид видел. – Марси держала в руках экземпляр «Америкэн инвестигейтор». – Ты видел вот это?

– В супермаркете все уже распродали. Вместо этого я купил туалетную бумагу.

Она положила газету ему на колени.

– Я знаю, что это очередная утка, но этот газетно-журнальный песок уже просочился в более достойные издания. А хуже всего то, что те другие начали глубже копать, дабы отыскать крупицы истины.

Тайсон посмотрел на открытую Марси страницу. Над статьей красовался заголовок: «Раскол семьи Тайсонов?»Подзаголовок гласил: «Дело не в майоре Харпер, говорят друзья».Очень хитро закручено, подумал Тайсон.

Рядом с заголовком поместили фотографии глуповато улыбавшихся Тайсона и Марси в вечерних туалетах. Тайсон вспомнил, что их сняли на благотворительном вечере в Гарден-сити. Рядом смотрела на него с фотографии Карен Харпер в форме.

Марси радушно предложила:

– Тебе чего-нибудь принести?

Тайсон пробормотал отвлеченно:

– Мне бы холодненькой водички.

Марси бесшумно вышла из спальни.

Тайсон пробежал глазами статью, выхватив несколько строк наугад: «Марси занимает шикарную резиденцию на Лонг-Айленде, тогда как Бен живет в холостяцкой берлоге одного из своих друзей в фешенебельном районе Ист-Сайда на Манхэттене. Друзья говорят, что они не разведены, просто живут врозь».А это из другой колонки: «Его видели с ней сильно пьяным в баре шикарного отеля „Времена года“. Наш информатор не уверен, что Тайсон останавливался в нем, но служащие подтверждают это. Нам неизвестно, кто оплатил счет за мистера Тайсона или за коктейли с майором Харпер, но мы надеемся, что этим человеком оказался не налогоплательщик».

–И я тоже, – сказал вслух Тайсон. «Свое постыдное прошлое эти люди прикрывают роскошно обставленным существованием и неоправданной тратой денег в исключительно дорогих заведениях».Он с отвращением прочел еще несколько абзацев, чуя, что «Америкэн инвестигейтор» пытается четко дать понять, что дела скаредного налогоплательщика их интересует в гораздо меньшей степени, чем вероятность того, что Тайсон и Харпер уже успели поладить между собой. Он швырнул газету со злостью в сторону, потом открыл ящик прикроватной тумбочки и достал пачку сигарет, оставленную здесь еще в его прошлый приезд. Чиркнув спичкой, закурил, зверски затягиваясь крепчайшей сигаретой.

Марси вошла в спальню, держа поднос со стаканами ледяной воды и белого вина. Она дала ему воды и попыталась настоять на своем:

– Я отвезу тебя в больницу в Саутгемптон.

– Зачем? Кастрировать?

– Неплохая идея. – Она подобрала с пола газету и положила в ящик комода. Отпив глоток, Марси почувствовала, сколь терпким оказалось вино. – Интересная статья.

Тайсон отмахнулся.

– Надо сказать, что мне и в голову не могло прийти, что расследование по особо тяжким преступлениям можно проводить в коктейль-холле.

– Это лучше, чем в тюремной камере.

Марси предположила:

– Ты пытался сыграть на личном обаянии.

Тайсон понимал, что в словах Марси нет ни сарказма, ни упрека, только возможное объяснение его интереса к Карен Харпер.

– Я скажу тебе то, что ты не найдешь ни здесь, ни в другом месте. Если компрометируя эту женщину, я смог бы выиграть или проиграть дело, даже тогда бы я не пошел на это.