Текст книги "Обжигающая любовь"

Глава 21

– У меня нет никакого желания принимать участие в вашем «маленьком варварском празднике».

– Я знаю.

Незадолго до полудня в гости к Шарифу пожаловал его друг и союзник шейх Захрах Рахман со своми подданными. Шариф поздоровался за руку с каждым воином, и из-за полога шатра Тэмпл видела, как в ответ в знак величайшего уважения каждый воин дружественного племени поцеловал шейху правое плечо. После ритуала приветствий гостей отвели в палатки на отдых, Шариф тоже вернулся в свой шатер, чтобы немного отдохнуть перед празднествами.

Тэмпл волновалась, казалось, нервы ее сжались в комок. Ее чувства к равнодушному шейху разгорались день ото дня, но его безразличие вызывало у Темпл желание обидеть его, разразиться бранью. Ей хотелось вывести его из себя. Ей хотелось доказать ему, что с ней нужно считаться.

– Вы слышали, что я сказала? – разочарованная его ответом, переспросила Тэмпл. Она была уверена, что шейх станет настаивать, поэтому отложила книгу в сторону, поднялась и объявила: – Я отказываюсь принимать участие в странном празднике дикарей, которые не имеют никакого представления ни о морали, ни о хороших манерах. Вы не можете принудить меня общаться с теми, кто верит, что насилие, жестокость и тупая сила – основа поведения.

– Как хотите, – не стал настаивать Шариф, поднимаясь с дивана и лениво потягиваясь, как большая кошка.

– Так… вы согласны? – не веря своим ушам, спросила Тэмпл.

Шариф принялся прямо перед ней расстегивать рубашку. Каждая расстегнутая пуговка обнажала следующий участок его загорелой груди.

– Не возражаю, – подтвердил шейх, стягивая с себя рубашку и обтирая ею вспотевшее тело.

– Не возражаете? – Тэмпл следила за капельками пота, струящимися по его шее. – Честно?

– Честно. Более того, я запрещаю вам принимать участие в нашем празднике дикарей. Тэмпл растерянно заморгала.

– Вы… запрещаете мне? – Она почувствовала себя униженной. – Но… почему?

Шейх пожал загорелыми плечами.

– Вы же сами не хотите присутствовать.

– Нет, не хочу… Но я думала… – Тэмпл почувствовала себя неловко и замялась.

Она нервничала, глядя на его обнаженный торс и незабинтованное левое плечо, недавно отмеченное пулей. Тэмпл обиженно повернулась к нему спиной, достала из книжного шкафа томик стихов и начала быстро его перелистывать. Все еще стоя к нему спиной, она съязвила:

– Надеюсь, что ваши мужские посиделки не превратятся в заурядную пьянку и дебош. Не хотелось бы, чтобы ваши крики помешали мне ночью спать.

– Нам предстоят вовсе не мужские посиделки.

Тэмпл повернулась к шейху лицом.

– Неужели? А я-то думала, что именно поэтому…

– … я не настаиваю на вашем присутствии, – закончил он за нее. – Женщины обязательно должны присутствовать на празднике.

Тэмпл снова повернулась к книжным полкам и стиснула зубы. Шариф, бросив рубашку на маленький столик, бесшумно подошел к ней.

Жар, исходящий от его нагого торса, обволакивал ее. Смесь запаха мужского тела, ароматов пустыни и сигар «Картье» подсказал Тэмпл, что Шариф стоит прямо у нее за спиной.

– Вы, упрямые, невежественные американцы, – холодно произнес шейх, – вы ничего не знаете о моем народе и наших обычаях. Коран запрещает пить вино.

– Мне это известно. – Тэмпл обернулась так быстро и резко, что едва не стукнулась подбородком о грудь молодого вождя. Она состроила недовольную гримасу и потребовала ответа: – Почему меня не пригласили на празднества?

– Шейх Рахман привез с собой свою младшую дочь.

– Ну и что? – нахмурилась Тэмпл. – Какое отношение имеет его младшая дочь к тому, что меня не пригласили на праздник? Я знаю, как вести себя с детьми. Они любят меня, и я люблю их. Наверное, она прелесть?

– Да, она прелесть, – подтвердил шейх и отвернулся. – Мне пора одеваться.

– Но ведь сейчас только два часа.

Шариф уже не слушал ее. Он подошел к выходу, откинул полог и позвал Тариза. Через несколько секунд дюжие арабы внесли в спальню кадки с горячей водой.

– Начало празднества намечено на три, – бросил шейх.

– Да? И сколько оно продлится? – как можно равнодушнее поинтересовалась Тэмпл.

– До трех утра.

Тариз и другие мужчины вышли. Войдя в спальню, шейх задернул за собой полог.

Тэмпл устроилась на диване и постаралась сосредоточиться на книге. Она прикладывала нечеловеческие усилия, чтобы не думать о том, что за занавеской нагой мужчина плещется в ванне. Из-за стен шатра не доносилось ни звука, казалось, весь мир сузился до размеров спальни, где мылся молодой араб.

Тэмпл не выдержала. Она отложила книгу, откинула голову на высокую спинку дивана и заткнула уши.

– Тэмпл, вы что… плохо себя чувствуете?

Девушка вскочила. Шейх, как всегда, неслышно вошел в гостиную. Он уже полностью оделся.

– Если у вас болят уши, я попрошу Рикию согреть немного масла…

– У меня все в порядке с ушами, благодарю вас. – Тэмпл снова взялась за книгу, но читать не смогла.

Шарифу чрезвычайно шли роскошные белые одежды. На поясе у него висела украшенная драгоценностями сабля. Шейх был гладко выбрит, лицо его светилось здоровьем. На пальце сверкал рубин. Глаза его сияли страстью и холодом одновременно. Тэмпл почувствовала сладкую истому.

Вы бледны, – сухо заметил шейх. Он опустился на колено и положил руку ей на лоб. – Должно быть, вам вреден наш климат. Жара плохо действует на вас.

– Да, это все от жары, – поспешно согласилась Тємпл, прекрасно зная, что ее недомогание связано только с ним. Похоже, что и сам шейх в этом не сомневался.

Он встал и направился к выходу. Возле самого полога он задержался и бросил через плечо: – Вам не следует выходить из шатра.

Тэмпл осталась сидеть на диване, впрочем, ее терпения хватило лишь на минуту. Потом она вскочила, подбежала к выходу и выглянула из-за занавесей, чтобы разглядеть удаляющуюся фигуру своего похитителя.

Он шел величественной походкой истинного властителя. Его сопровождал черно-золотой гепард, ласковый, как домашняя кошка.

Тэмпл вздрогнула. Если он захочет, то сможет выдрессировать ее так же, как этого злобного гепарда? Она быстро задернула занавесь и направилась к дивану.

Тэмпл всеми силами старалась не обращать внимания на праздничную суету за стенами шатра. Крики и смех скоро превратились в постоянный гул, на который трудно было не реагировать. Вскоре раздался барабанный бой. Тэмпл сгорала от любопытства. Она хотела видеть все, что происходило снаружи. Да, но ведь Шариф велел ей оставаться в шатре. Ну и черт с ним!

Тэмпл вскочила с дивана и заторопилась к выходу. Там она немного замешкалась, набрала полную грудь воздуха, отбросила полог, вышла из шатра и… замерла. На противоположной стороне водоема, под раскидистыми тенистыми пальмами, один на другом лежа ли толстые мягкие ковры. На подушках восседали представители двух дружественных племен – все в самых изысканных, дорогих одеяниях. Праздничный обед только что завершился, и теперь гости и хозяева вкушали густой, ароматный, сладкий кофе из крохотных чашечек ручной работы.

Взгляд Тэмпл тотчас выхватил из толпы прекрасный лик шейха. Он сидел, поджав под себя скрещенные ноги, перед низким столиком, на котором красовались серебряный кофейный сервиз и пиалы со всевозможными сластями – засахаренными фруктами и печеньем.

Справа от шейха восседал бородатый мужчина, одежда которого переливалась всеми оттенками синего. В этом мужчине Тэмпл узнала гостя Шарифа. Слева сидела прекрасная молодая женщина в изысканных одеждах розово-малиновых тонов, Полупрозрачная вуаль, вспыхивающая крошечными бриллиантами, скрывала верхнюю часть лица, но не красоту обладательницы. Кисти рук прекрасной незнакомки были украшены золотыми браслетами, а каждый пальчик – золотым колечком.

Шариф повернулся к красотке и что-то прошептал ей на ухо. Глаза его сияли.

Боже! Какая же она дурочка, думала про себя Тэмпл. Дочь шейха Рахмана оказалась вовсе не маленькой девочкой, а молодой цветущей женщиной. Тємпл с тяжелым сердцем наблюдала, как Шариф наклонился еще ниже, чтобы расслышать щебетание молодой арабки. Во время разговора прелестная соблазнительница доверчиво вложила свою нежную ручку в сильную ладонь Шарифа.

Тэмпл сдавило грудь. Ей хотелось скрыться в шатре, но она не могла сделать ни шагу. Только теперь она начала кое-что понимать. Так вот зачем шейх Рахман привез к Шарифу свою дочь. Возможно, сейчас совершается нечто вроде помолвки. Значит, Шариф женится на этой женщине!

Шейх встал, направился куда-то сквозь толпу и исчез между пальмами. Вслед за ним начали подниматься хозяева и гости.

Раздалась барабанная дробь. Музыканты заиграли на тамбуринах.

По толпе, предвкушающей удовольствие, прокатилась волна возбуждения. Внезапно в образовавшийся круг вступили воины, вооруженные мечами. К ним присоединились певцы. Они выстроились в два ряда, один против другого, и начали, раскачиваясь взад-вперед, исполнять арабские песнопения. Затем мужчины с мечами медленно пошли друг за другом по кругу, ступая в такт звукам барабана. Из пальмовой рощи показался молодой стройный мужчина, вооруженный мечом, и толпа разразилась аплодисментами и возбужденными криками. Шариф вступил в центр круга, и теперь взгляды всех присутствующих устремились на него.

На Шарифе были только короткие, до икр, мешковатые штаны, закрепленные на бедрах повязкой, расшитой серебром, концы которой свешивались до колен. Вместо рубашки молодой человек надел алую жилетку, открывающую широкую мускулистую грудь, сверкающие золотом повязки украшали его массивные бицепсы. Он был бос, с непокрытой головой. Тело его лоснилось от масел и благовоний. В правой руке Шариф держал сверкающий на солнце острый меч.

Долгую минуту он неподвижно стоял в центре круга. Шариф выглядел таким захватывающе красивым, что казался не человеком, а ангелом, сошедшим с небес.

Шариф медленно поднял тяжелый меч над головой и так же медленно начал разрубать им воздух. Наблюдая за ним, Тэмпл неожиданно для себя подумала, что ему, наверное, тяжело проделывать все это с незажившей раной. Девушка опасалась, как бы номер с тяжелым мечом не повредил здоровью шейха.

– О Боже, только не это, – прошептала Тэмпл, когда Шариф подбросил меч высоко вверх и поймал его у самой земли.

Молодой шейх продолжал танцевать танец меча. Возбуждение зрителей нарастало.

Игра со смертью под медленное мужское пение оказалась таким захватывающим зрелищем, что Тэмпл не могла оторвать глаз от происходящего на противоположной стороне водоема. Всякий раз, когда исполняемый трюк грозил Шарифу новой раной, у Тэмпл замирало сердце. А один раз, когда он подбросил меч особенно высоко и, прежде чем поймать его, успел грациозно обежать круг, американка не удержалась и закричала:

– Шариф!

Шейх замер и оглянулся, но сперва поймал рукоятку меча. Тэмпл в ужасе спряталась за пологом, но заметить ее он успел.

Глава 22

Тэмпл едва успела добежать до дивана, растянуться на нем и притвориться спящей, как полог откинулся и на пороге появился Шариф с мечом в руке. Он быстро подошел к дивану, склонился над девушкой, схватил ее за руку и резко поставил на ноги. Тэмпл попыталась отстраниться, но он пристально взглянул ей в глаза и произнес:

– Я был терпелив с тобой, американка, но ты продолжаешь испытывать мое терпение. – Тэмпл начала было оправдываться, но он прервал ее. – Я ведь запретил тебе выходить из шатра.

– Я не выходила, я… – жалобно пискнула Тэмпл.

– Если человека окликают в то время, когда он исполняет танец меча, это может стоить ему жизни.

– А я думаю, что, исполнение опасного танца человеком, у которого ранено плечо, может стоить ему жизни.

– Ты останешься в шатре, покуда я не позволю тебе выйти, – приказал шейх.

– Неужели? Так я буду закрыта здесь, пока ваши гости веселятся там?

– Вы должны исполнять все мои желания.

– А что… дочь вашего друга шейха тоже должна исполнять все ваши желания? – не удержавшись, съязвила Тэмпл.

– Вы играете с огнем, а дочь моего друга шейха не доставляет мне никаких неприятностей. Только радость.

Тэмпл почувствовала укол ревности.

– Но вы сказали мне, что она ребенок.

– Нет, это вы заключили, что она ребенок.

Тэмпл прищурилась.

– Так, значит, вы женитесь на ней? Ведь для этого она приехала сюда?

– Зачем вам все это знать?

– Все? Вы не сказали мне ни слова! Я не знаю даже, почему вы держите меня здесь. Я не знаю, что вы собираетесь со мной сделать! Меня что… присоединят к числу ваших наложниц? – как бы невзначай спросила Тэмпл.

– Нет. – Шейх поморщился. – Вас нельзя научить, как следует вести себя женщине.

– Дайте выйти! – рванулась девушка. В гневе она даже оттолкнула шейха.

– Я освобожу вас, Тэмпл, но вам нельзя выходить из шатра без моего позволения.

– Что же, я должна всю жизнь провести здесь как узница?

– Вы должны делать то, что я вам говорю.

– А если я ослушаюсь?

– Вы не ослушаетесь, – надменно произнес Шариф и отпустил руку девушки.

Тэмпл опустила глаза и взглянула на свое платье. Там, где оно коснулось тела шейха, остались следы масла. Тэмпл скорчила гримасу.

– Вы испортили мое платье! Вы прекрасно знаете, что мне больше нечего надеть. Что же мне делать?

– Вы останетесь в шатре, только и всего, – пожал плечами Шариф.

Тэмпл осталась в шатре. Она скучала и не находила себе занятия. В шатре она чувствовала себя узницей, предметом мебели. Шариф развлекался и развлекал своих гостей. Он приходил в шатер только затем, чтобы переодеться к новым пиршествам, куда ее не приглашали.

Тариз, отвечая на вопросы Тэмпл, подтвердил, что Мумгаз, прелестная дочь шейха Хишмана, была приглашена в гости к Шарифу в надежде на то, что молодые понравятся друг другу. Тэмпл так и подмывало спросить, поладили ли они.

Впрочем, какое ей дело? Ей безразлично – одна жена у него или четыре. Он для нее ровно ничего не значил.

Тем не менее когда через три дня шейх Хишман собрался в обратный путь со своей явно расстроенной расставанием дочерью, Тэмпл облегченно вздохнула. Она созналась себе, что ревновала к этой восточной красотке.

После отъезда гостей жизнь в лагере вошла в обычную колею. Шейх продолжал вести себя так, словно ее не существовало. Он был холоден, равнодушен, отчужден.

Однажды в знойный полдень шейх возвращался в лагерь после трехдневной встречи со своими союзниками. Он хоронился к себе. Шариф с трудом мог смотреть на солнце. Воспаленные глаза слезились. Он три дня не спал. Он не мог думать ни о чем другом, кроме нее. Ни о ком другом, Все его мысли занимала Тэмпл. Дни и недели он сражался с собой, пытаясь выбросить ее из головы, пытаясь овладеть собой. Он желал ее. Он желал Тэмпл Дюплесси Лонгуорт. Он хотел ее со всей страстью своей восточной натуры. Он не мог больше выносить пытку искушением.

Он возвращался к своей мучительнице. Он приедет и возьмет ее силой, несмотря на все приличия и неприличия, в обход законов чести и достоинства мужчины. Он слишком долго терпел.

Решение было принято. Назад дороги нет. Он мчался, чтобы прыгнуть прямо в ад. Дюжину раз на дню он ловил себя на том, что его посещают видения. Тэмпл в узких бриджах отправляется на конную прогулку с Таризом. Тэмпл обедает с ним, сидя в платье с соблазнительным вырезом. Тэмпл играет с ним в шахматы. Тэмпл спит, свернувшись калачиком под тонкой простыней.

Тэмпл. Тэмпл. Тэмпл.

Ему пора взывать к ней, чтобы она спасла его от сумасшествия. Овладев ею, он надеялся освободиться от ее чар.

Наконец, он увидел свой лагерь. На фоне скромных палаток выделялся просторный белый шатер. В этом шатре была она.

Шариф представил себе, как, войдя в шатер, возьмет ее на руки и отнесет в спальню. Там он положит се на кровать, разденет и станет наслаждаться ее молодым прекрасным телом» пока полностью не насытится.

Шариф прищурился и направил жеребца прямо к оазису. Не обращая внимания на приветственные крики своих соплеменников, он направился прямо к шатру. Спешившись, он бросил поводья на спину Принца, откинул полог и вошел в гостиную.

Увидев Тэмпл, он почувствовал, что дрожит. Его мужское естество восстало.

Но, к несчастью, он сразу понял, что не в силах привести свой план в исполнение. Он не может взять се силой. Он не может заставить ее любить себя, если она этого не хочет, если один его вид ей неприятен. Она слишком хороша и слишком хрупка, чтобы быть изнасилованной.

Тэмпл смотрела на шейха, который бросал на нее страстные взоры. Его обычно безукоризненно чистая одежда на сей раз была испачкана в грязи и песке. Трехдневная щетина покрывала щеки. Шариф успел снять свой тюрбан, и его темные запыленные волосы разметались по плечам. Струйки пота скатывались по лицу и терялись за воротником рубашки. Итак, перед Тэмпл стоял грязный, потный, неаккуратный мужчина. Но никогда он не казался пленнице таким привлекательным, как в этот раз.

Тэмпл молча поднялась с дивана и направилась к молодому арабу, словно услышала его немой приказ. Когда она приблизилась, шейх уже успел снять и отбросить прочь пыльную накидку. Лицо Тэмпл оказалось вровень с его грудью.

– Шариф, – промурлыкала Тэмпл и положила руки ему на плечи.

– Я весь в пыли, – озадаченно произнес молодой араб.

– Я знаю. Мне все равно.

Как во сне, Тэмпл прижалась губами к его грязной шее. Солоноватый привкус пота и запах мужчины заставили ее затрепетать. У Тэмпл подогнулись колени. Она принялась расстегивать пуговки на его рубашке и покрывать поцелуями его грудь. От удовольствия Шариф прикрыл глаза. Почувствовав кончик ее язычка в выемке между ключицами, Шариф открыл глаза, провел рукой по се пышным волосам, слегка отклонил ее голову назад и заглянул в глаза своей пленнице. В ее изумрудных очах он заметил страсть, по силе сравнимую только со своей собственной, и понял, что оба они больше не в сипах сдерживать зов плоти. Тем не менее он предупредил ее:

– Теперь я не успокоюсь, пока не почувствую под собой ваше обнаженное тело.

– Я тоже, – выдохнула Тэмпл.

Глава 23

Шейх обвил рукой шею Тэмпл и прижал девушку к себе. Его знойный взгляд остановился на ее полуоткрытых губах, и, прежде чем поцеловать девушку, Шариф прошептал:

– Нэкседил.

Тэмпл не успела спросить, что значит это арабское слово. Губы Шарифа сомкнулись на ее губах, и начался долгий, вначале страстный, потом нежный поцелуй. Шариф оказался великим знатоком науки поцелуев. Он то едва касался ртом ее губ, то стремительно покрывал поцелуями ее лицо, то медленно и лениво исследовал кончиком языка ее небо. Когда этот долгий поцелуй завершился, Тэмпл и Шариф почувствовали звериное вожделение.

Чувствуя губами ее губы, Шариф нащупал рукой лиф ее платья и с силой рванул вниз.

Не отрывая своих губ от его, Тэмпл, в свою очередь, взялась обеими руками за ворот его рубашки. Возиться с каждой пуговкой ей показалось слишком долгим занятием, и молодая женщина сильно дернула планки. Пуговицы дождем посыпались вниз, грудь шейха обнажилась, и Тэмпл высвободила тело возлюбленного из льняных оков рубашки. Девушка распахнула объятия, стараясь вобрать в себя любимого. Она вся дрожала. Ее длинные пальцы скользили по его спине. Под гладкой, приятной на ощупь кожей она чувствовала стальные мускулы торса. Но сила шейха больше не вызывала у нее страха. Теперь она возбуждала.

Не прерывая поцелуя, молодой человек нащупал узкие лямочки тонкой шелковой сорочки, которая мешала ему наслаждаться телом прелестной женщины, и осторожно обнажил тело возлюбленной до талии. Они почти одновременно застонали, когда тугие соски полных грудей Тэмпл прижались к его нагому телу.

Тэмпл чуть отстранилась и, дрожа и торжествуя, следила за тем, как он пожирает ее тело голодным взором. Тэмпл дернула за рукав рубашки и радостно вскрикнула, когда ненужная одежда легла на пол.

Оба обнаженные до пояса, они прижались друг к другу теплой плотью, слились в жадном поцелуе и опустились на колени.

Обвив руками шею возлюбленного, Тэмпл выгнулась назад, словно гибкая кошка, так, что ее соски уперлись в грудь молодого человека. Слегка прижимаясь к партнеру, Тэмпл ощущала, как чувственная волна омывает все ее тело от кончиков грудей до ждущего лона.

Шариф тяжело дышал, грудь его вздымалась, на висках пульсировали голубые жилки, глаза горели дикой, едва сдерживаемой страстью. Самодостаточность, спокойствие, равнодушие, недоступность шейха внезапно пропали, уступив место пламенной любви человека, который желал ее с той же силой страсти, с какой она хотела его.

Стиснув зубы, словно испытывая боль, Шариф начал раздевать ее, освобождая от остатков одежды. Он не мог больше ждать ни минуты. Влюбленные в буквальном смысле рвали друг на друге одежды. Но Шариф оказался проворнее, и через несколько секунд Тэмпл, как долгожданный приз, обнаженная покоилась в его объятиях. Потом Шариф сам снял с себя то, что не удалось сорвать Тэмпл.

Ощутив полную свободу, они растянулись на мягком персидском ковре. Всего лишь минуту они, лежа, смотрели друг на друга. Пружинистое тело Шарифа нависло над Тэмпл, и между своих разведенных ног она почувствовала его колено.

Чувствуя его пульсирующую плоть прямо возле входа в свое лоно, Тэмпл задрожала. Шариф, приподнявшись на локтях, распростерся над ней и протянул к ее губам свои длинные пальцы. Неожиданно для самой себя она догадалась облизать кончики пальцев.

Затаив дыхание, она наблюдала за тем, как опытный соблазнитель Шариф осторожно провел влажными пальцами по своей воинственно вздувшейся мужской плоти, бившейся возле входа в ее заветную пещеру. Потом он осторожно дотронулся пальцем до ее интимного места, уже давно готового принять его.

Заметив удовлетворение на его лице, Тэмпл смущенно зарделась. Она прекрасно знала, о чем он подумал: смачивать ее лоно не было необходимости, потому что оно с нетерпением ожидало его.

Она сама чувствовала сочащийся из нее медовый нектар.

Шариф поудобнее устроился над ней, и его плоть сильно и твердо вошла в нее. Глядя в его миндалевидные глаза цвета ночного неба, Тэмпл слегка поморщилась оттого, что он слишком глубоко проник в нее. Но удовольствие оказалось сильнее боли. Теперь эти двое образовывали отдельный мир, в котором не осталось места ни логике, ни уму. Исчезли христианка и мусульманин – остались только два дикаря, распластавшихся под знойным солнцем пустыни, желающих испробовать все запретные плотские удовольствия. Со звериной страстью и первобытной чувственностью они занимались любовью, доступной не многим смертным. Эти двое с радостью отдавали себя друг другу. Тэмпл стонала, перебирала ногами, двигалась в такт движениям тела возлюбленного, вынуждая его продвигаться все глубже и глубже. Тепло, исходящее от пылающей пустынной земли, смешивалось с жаром их тел. Тэмпл во всем подчинялась Шарифу. Он положил руки ей на колени, требуя, чтобы она развела ноги как можно шире, и она подчинилась.

Он воображал себя завоевателем, а ее пленницей, а Тэмпл считала, что все наоборот: ведь это она удерживала его глубоко в недрах своего тела. Женщина раздвинула ноги так широко, как только могла, ее нежное тело открывалось навстречу его мужской агрессивной требовательности.

Она все отдаст ему, ничего не сохранив для себя, но и от него потребует полной отдачи. Она не отпустит его, прежде чем все, что предназначено ей, не станет ее.

Тэмпл и не догадывалась, что на свете существует такая сильная страсть. Она и не мечтала о том, чтобы испытать такие сильные чувства к мужчине.

Теперь для нее не имело никакого значения, что любовником ее был дикий бедуин, который выкрал ее и держал в плену. Все, что раньше имело смысл, стало безразличным. Сейчас главным было то, что он гладит ее тело, целует ее губы и глубоко-глубоко входит в нее своим мужским естеством.

Все желания Тэмпл свелись к одному: лежать в шатре с нагим предводителем бедуинов и наслаждаться его любовью, примитивной, чувственной и дикой. Она прекрасно понимала, не испытывая при этом даже намека на стыд, что сделает все, о чем ни попросит этот варвар. Она станет тем, чем он захочет.

Полностью подчинившись воле и ритму своего возлюбленного, Тэмпл почувствовала, что вот-вот достигнет апогея. Она покрепче обвила руками его шею и прильнула губами к его губам.

Шариф почувствовал, что его возлюбленная скоро взойдет на вершину блаженства. Он подложил руки под лопатки Тэмпл и начал целовать ее. Он ритмично входил в нее, словно прилив, окропляющий влагой морское побережье.

Тэмпл почувствовала, что ее вот-вот разорвет на мелкие кусочки. Она оторвала от Шарифа пылающие губы, глаза ее стали огромными от предвкушения чего-то необычного. Она застонала, и из груди ее вырвался звериный крик страсти.

Потом она слегка повернула голову в сторону и укусила Шарифа прямо в плечо. Он даже не почувствовал боли.

Тэмпл медленно разжала зубы, голова ее мягко опустилась на ковер, и она посмотрела на него счастливыми глазами.

На лице шейха появилось такое милое и доброе выражение, что на секунду Тэмпл показалось, что перед ней находится невинный ребенок. Лицо его преобразилось: глаза сияли чистой радостью, на губах играла застенчивая улыбка. Не говоря ни слова, он положил свою, темную голову ей на грудь и, обессиленный, сник.

Вздохнув, Тэмпл нежно провела рукой по его непокорным кудрям и счастливо улыбнулась.