Текст книги "Роман на Манхэттене"

Глава 22

После того диалога Паша всю дорогу отмалчивался, не желая нарываться на изысканный стеб Никольского.

Извиняться он тоже не стал.

Не такое это, мать вашу, и событие.

Подумаешь, намекнул на секс, отвечая Жене, и это притом, что именно Женя поцеловал его неделю назад.

Вечеринку руководство офиса «Алмакс» организовало в ночном клубе «О'Ланни» в Манхэттене.

И Паша с облегчением выдохнул, что не придется, как новенький в школе, выступать перед всей толпой. Пропускали их в соответствии со списками, значит, внутри были только работники нью-йоркского филиала. Час от часу не легче, ведь Паша никого не знал, а с Никольским они почти сразу расстались. Тот махнул ему рукой, начав смело пробираться через танцующих. Может быть, кого-то узнал или решил в баре время провести. Паша остался у входа, ожидая, пока глаза привыкнут к полутьме этого помещения, а музыка перестанет быть чередой скрипящих звуков.

Ночная тусовка – не его стихия.

В клубах он бывал всего несколько раз, и в основном отмечая какие-то торжества с друзьями, окружающими его как подушка безопасности. В тех случаях Павлу не приходилось куда-то идти, с кем-то знакомиться, принимать решение. Его усаживали за столик, давали в руки коктейль и убаюкивали родными голосами. В этот раз – совсем другое дело. Но Паша вспомнил все свои обещания перед собой и пошел вперед, надеясь, что этот вечер запомнится ему не одними только провалами. У барной стойки он нашел взглядом парочку свободных мест, выбрал то, что ближе к краю.

Еще на входе им сообщили, что алкоголь в баре бесплатный. Паша, правда, не знал, что выбрать. Он неграциозно уселся на высокий стул, а пальто положил к себе на колени. Черт. Его уверенность в себе давала сбои. Еще и этот Никольский куда-то запропастился. Он, конечно, не должен был следить за Пашей, как нянька, но… Почему бы ему не побыть рядом гребанных пять минут?

– Так, новые лица! – втиснулся справа от него какой-то парень. Нет, мужчина, поправил себя Паша, всмотревшись в человека, решившего с ним познакомиться. От его лучезарной улыбки едва ли блики не исходили. – Привет, я Алекс, как тебя зовут?

– Пол, – подал ему руку Паша.

– А на родине как тебя зовут? – склонился он ниже.

«Потому что музыка громкая», – кивнул себе Паша. Почему он так остро реагировал на любое внимание к своей персоне? Что за идиот.

– Павел. Я Павел Елагин.

Тот перешел на русский:

– Павел, очень приятно. В Питере меня звали Сашей.

– Что? Ого… Я даже не думал…

– Да, безумно приятно встретить земляка, – с энтузиазмом ответил Саша, усевшись на стул по соседству. – Мы с родителями около семи лет назад в США обосновались.

– Круто.

– Я учился в Беркли, а потом пришел работать в «Алмакс».

– Ого.

Этот Саша, видимо, многого достиг, предположил Павел, однако в его жестах или словах так и не нашел и капли высокомерия или занудства. После Никольского, общение с которым было сродни катания на льду, где в любой момент можно было грохнуться на задницу, разговор с Сашей казался ему вдвое приятнее.

– Ну, рассказывай, ты уже посмотрел Нью-Йорк?

– Не успел, – усмехнулся Паша, выкладывая на барную стойку телефон. – Я завалился в кровать и только час назад проснулся.

– В самолете не можешь спать?

– Точно, – указал на него пальцем Павел.

– Дай угадаю, в чем дело, – почесал Саша затылок. – Разве можно спать, если ты, блядь, летишь, как сраная птица, но крыльев у тебя нет…

– Тонко подмечено.

Чтобы не рассмеяться, Паше приложил ко рту кулак.

Он ощутил, что барьер между ним и Сашей оказался снятым. Неужели вот так просто можно заводить друзей?

– Я тоже не люблю летать. Приходится брать с собой крепкое снотворное, а после него потом весь следующий день выброшенный из жизни, – Саша положил локоть на стойку и подставил кулак под голову. Так пристально на Пашу посмотрел, что тот даже подумал, не обнаружилось ли у него пятно на одежде. – У меня к тебе два предложения. Одно – на сейчас, второе, на потом, пожалуй.

– Даже два?

– Давай я угощу тебя выпивкой. Конечно, – фыркнул Саша так, что челка приподнялась, – тут сегодня все бесплатно. Но я порекомендую то, что тебя не вырубит, а только… пощекочет ароматами и оттенками вкуса. В алкоголе я своего рода гурман.

– Я вообще редко пью, – решился на откровенность Паша.

– Значит, ограничимся чем-то одним, идет?

– Хорошо.

Саша подозвал бармена уверенным жестом, выдав свой опыт по части коктейльных вечеринок.

И все же Павлу было комфортно рядом с этим человеком.

Он только сейчас понял, что за разговором с Сашей напрочь позабыл о своем волнении, о том, что находился один в незнакомом месте и среди незнакомых людей.

Даже музыка больше не раздражала, бодрила.

Впервые за вечер он искренне улыбнулся.

– Итак, это мой для тебя выбор, сауэр.

– Сауэр, – важно повторил Паша.

– Да, алкоголь с кислинкой, бурбон, сироп, лимонный сок. Подойдет даже для тех, кто редко пьет. Давай!

– Спасибо.

Паша сделал глоток и зажмурился от ощущения жгучего кислого спиртного во рту. Какое мощное пойло.

– Неплохо, – выдавил он из себя.

А Саша рассмеялся.

– Ты, главное, не налегай, – посоветовал он. – Постепенно, по глоточку. Мне даже нравится, что ты такой неиспорченный.

Улыбка, мелькнувшая на его лице, источала полутона скрытых смыслов.

– Слушай, – неуверенно начал Паша. – Ты говорил о двух предложениях.

Вздохнув, Саша положил руку ему на плечо:

– Хочу показать тебе Нью-Йорк. Все те места, о которых гудят туристы, а также те, что тебе покажут только местные, вроде меня. Буду твоим экскурсоводом. Хочешь?

– Во сколько мне это обойдется? – Паша не отодвинулся, хотя все рецепторы кричали о вторжении в личное пространство.

– Денег я с тебя не возьму, – подмигнул Саша.

Глава 23

Позже в тот же вечер Саша признался, что подошел к Паше не случайно.

Он ранее навел о нем справки.

– Знаешь, как я обрадовался, когда сказали, что на стажировку приедет кто-то из Москвы! – эмоционально воскликнул он, держа в руках стакан с бурбоном. – Не могу объяснить, почему это было для меня таким важным. Но… Я быстренько проанализировал твое личное дело, зафиксировал, так сказать, – поставив стакан, Саша показал ладонями рамку, – твое фото в памяти. И сразу же, вот, решил познакомиться. Это странно? Знаю, странно, извини.

– Нет.

Саша поднял на него взгляд и Паша кивнул, подтверждая сказанное.

– Я не считаю тебя странным. Наверняка ты скучаешь по дому, вот и все, – пожал плечами Павел.

Он едва заметно покачивался в такт томной музыке, пока Саша не сводил с него глаз. И этим загонял в краску.

Абсурд, ведь при знакомстве он не показался Павлу таким уж привлекательным.

Он жевал жвачку, неестественно растягивал слова и под пиджаком носил майку, очерчивающую все его мышцы, как у классических качков. И он, видимо, откровенно заинтересовался Пашей, выбрав его, как охотник дичь, показывая остальным, что это его территория. То за плечи Павла обнимал, то по спине поглаживал, один раз руку на колено положил, правда, почти сразу убрал, ведь Паша вздрогнул, будто на него опрокинули стакан кипятка.

И пусть Павел пока не решил, как относиться к Саше, тот как минимум заслуживал благодарности за то, что так своевременно к нему подошел. Пока они болтали о всякой всячине, Паша познакомился еще с несколькими адвокатами, которых Саша внезапно подзывал, чтобы представить своего «русского друга».

Вечер проходил хорошо.

Даже слишком, подумал Паша и вспомнил про Никольского. Его отсутствие он ощущал, как едва заметное покалывание под кожей, а когда случайно встречался с Женей взглядом, то будто вдыхал глоток чистого горного воздуха в душной комнате. Огромных усилий Павлу стоило не поддаться унынию из-за того, что Никольский нашел себе более интересных собеседников и снова стал тем известным адвокатом, который на Павла даже не смотрел.

Нет, он проходился по нему глазами, не отделяя от «фона».

И все это привело к тому, что… Паша набрался.

Ему было уже достаточно комфортно в обществе Саши и достаточно грустно из-за Никольского, чтобы самому заказать вторую порцию спиртного. Саша что-то ему советовал, Павел не особенно вслушивался, стараясь побыстрее заглушить голос совести чем-нибудь высокоградусным. Тот самый голос совести, что твердил ему не терять над собой контроль и не убиваться из-за гадов вроде Никольского. Потом были еще напитки, благо бесплатные. И к концу вечера комната завращалась у него перед глазами, а все мужчины оказались похожи на Никольского.

Наверное, поэтому Паша не сразу понял, что Женя действительно подошел. Свершилось, боги!

Никольский положил ему ладонь на плечо со словами:

– Я вызвал нам такси, поехали в гостиницу.

– Что?

Будь Паша трезвее, он бы, наверное, рассмеялся. Потому что игнорируя его весь вечер, Никольский даже не поинтересовался, а собирался ли Павел, собственно, ехать домой? Может быть, он наслаждался общением со своим новым знакомым и не планировал в ближайший час вставать с этого прекрасного стула?

Но это же Никольский…

Глупо радоваться, что его вот так позвали домой, но все-таки Павел широко ему улыбнулся.

– Женька, – накрыл он его ладонь своей.

«Господи, ну почему именно он так на меня действовал?» – спросил себя Павел, прикрыв глаза.

Женя всего лишь его заметил, а у него уже пресловутые бабочки в животе трепетали. И если учесть, что от выпитого Павла немного подташнивало, ощущения он испытывал очень странные.

– О, привет, я о вас наслышан, – подал ему с улыбкой руку Саша.

Никольский лишь провел ее взглядом:

– Как и многие, полагаю.

– Я – Алекс, как раз рассказывал нашему стажеру, какими интересными делами мы тут занимаемся.

– Как занимательно, ясно, – жеманно кивнул он и повернулся к Павлу. – Идем или как?

Тот сразу же предпринял попытку встать, однако свалился на Женю, обхватил его руками за спину и так и застыл. Застыл, почувствовав себя самым счастливым человеком на планете. Теплый и мягкий Женька, его мечта. И по каким-то неведомым причинам, Никольский его не оттолкнул, осторожно прижал за бок и левую руку забросил себе на плечо. Паша, не ощущая твердости в ногах, позволил вывести себя из клуба, словно куклу, он только на улице вспомнил, что так и не попрощался с Сашей, а тот был так с ним любезен.

– Срань, – протянул он, опираясь о Никольского.

Оказалось, что их такси еще не приехало. И хорошо, на свежем воздухе Паша почувствовал себя лучше, тошнота отступила. Он уставился Жене прямо в лицо, ожидая, пока тот как-то отреагирует на такой не двузначный признак внимания.

– Что? – спросил тот, так и не повернувшись.

– Я скучал по тебе. Весь вечер, – выдыхая пары алкоголя прямо в лицо трезвому Никольскому, Паша продолжал. – Не знаю, что между нами происходит, но от тебя у меня крыша едет, Женька. Во всех смыслах. Не могу, как хочу тебя… Поцелуй меня.

– Ты, блин, издеваешься?

Паша потянулся к нему сам, за что был тут же наказан.

Никольский схватил его за подбородок, поймав в нескольких сантиметрах от своих губ. Ничего более эротичного с Павлом не делали, его итак слабые ноги подкосились.

– А что такого? – хихикнул он. – Ты же уже целовал меня, помнишь?

– Этого больше не повторится.

– Я так не думаю, – игриво потерся своим носом о его Паша. Наверное, он дергал за усы льва и нарывался на серьезные неприятности. Но, боже, как же ему было все равно. – Я думаю, что ты меня тоже хочешь, но почему-то сдерживаешься. Не пойму, зачем.

– Думать тебе противопоказано, Елагин.

– А я говорил тебе, что грубость меня возбуждает? – Женя на эти слова никак не отреагировал. – Ну ладно, – немного отстранился Паша. – Продолжай делать вид, что ничего не чувствуешь. А я подожду, пока и с твоего лица спадет маска.

Женя взял его под локоть втолкал в такси со словами: «Ты не умеешь пить».

Глава 24

Голова у Паши была тяжелой, а мышцы вялыми.

Всю дорогу до отеля он улыбался своим мыслям, которые вспыхивали и сразу же гасли в темноте забвения. Никольский сидел рядом с ним на заднем сидении. По его лицу прыгали то свет, то тьма, пока прыткий автомобиль прорезал Нью-Йоркские улицы фарами. Паша с удовольствием бы прижался к его боку, играя пьяного чуточку больше, чем требовалось, если бы не чертов ремень безопасности.

Никольский, к слову, сказал, что губернатор штата обязал пользоваться ремнями безопасности людей и на задних сидениях в августе прошлого года. Здорово помнить о таких вещах, усаживая в авто нетрезвого друга, пока сам друг плыл, ведь Женя склонился к его лицу.

Паша целую минуту осмыслял, с каким человеком он вообще ехал в такси. Уму непостижимо! Женя, что, следил за всеми принимаемыми законами в мире? Или Нью-Йорк удостоился особой чести?

С какой целью?

И как в его голове хранилось столько бесполезной информации?..

Вздохнув, он повернулся к окну.

Из-за ремня не получалось продолжить приставания, так что он копил силы, чтобы в нужный момент напасть. Настал этот момент уже после того, как они поднялись на лифте с постояльцами к номеру Паши. Никольский поддерживал его за руку, но больше не взваливал на себя. А жаль! Паша понемногу привыкал к своему желеобразному состоянию и отчетливо понимал, что просто не мог спокойно держать руки при себе, когда рядом был Никольский.

– Жень, помоги, пожалуйста, я не дойду до кровати… – простонал Павел, надеясь, что его не зря брали в детские театральные постановки. – А то упаду… и разобью голову.

– Мы этого не переживем, – бросил тот с мимолетной улыбкой.

Схватив Николького за шею одной рукой, Паша медленно ступил в спальню, будто в его крови еще играла критическая масса градусов.

– Женька, – повернулся он к Никольскому у постели. Свет они так и не включили, сработало дежурное освещение – ночник около кровати. – Почему ты такой скучный, а? Мы с тобой тут одни, могли бы всяким заняться, поверь, тебе понравится.

– Елагин, ложись в кровать, мать твою.

– Только с тобой.

– Еще чего.

Женя легонько толкнул его в плечо, но Павел вцепился в чужую шею и не отпустил, даже упав на кровать. И – вуяля – Никольский навис над ним, не имя возможности отстраниться. Руки он поставил по обе стороны от головы Паши, а одним коленом попал ему между ног. Вздохнув, Павел неосознанно поерзал, потому что возбуждение как-то резко дало о себе знать, а Никольский, опустив взгляд, тут же заметил бугорок на его джинсах. Вот так, да.

– Елагин, давай я оставлю тебя наедине с эротическими фантазиями?

– Они с тобой в главной роли, так не выйдет.

Паша крепко сцепил руки у него на затылке.

Он заметил, что голос Никольского звучал уже не так уверенно, как раньше. Все же в комнате они находились одни. Полная приватность. Если в баре Женя не желал публичного внимания, обсуждений или порчи его репутации ледяного принца без чувств, то здесь мог не волноваться.

– Поцелуй меня, – попросил Паша.

– Я не могу…

– Ты все можешь, ты же Евгений Никольский, – Паша неловко рассмеялся. – Поцелуй.

– Паша, нет, – почти взмолился он.

И этим выписал себе приговор, не иначе.

Почуяв слабость, ощутив, что Никольский колебался, раздумывая, не переступить ли черту, Паша сам подтолкнул его к этому. Схватил за галстук и притянул к себе для их второго поцелуя. Он уткнулся в губы Жени и сразу же открыл рот, захватив его верхнюю губу. Кто из них первым застонал, кто потянулся за добавкой, Паша не смог бы и ответить.

Все происходило по идеальному сценарию, написанному для них, наверное, на небесах. Женя схватил его за лицо, положив руки на щеки, и поцеловал так отчаянно… Будто Паша не нафантазировал себе не пойми чего, будто Никольский вправду сдерживался, а теперь, наконец, дал себе волю и до дрожи в коленях зацеловывал Пашу на кровати. Руки последнего скользнули по плечам Никольского, потом легли на спину, сначала нежно, неуверенно. В глубине души Паша все еще не выключил свое рацио, переживал, чтобы не сделать что-то не то, не спугнуть. Он как по минному полю ходил с Никольским. Однако все же резко опустил руки ему на поясницу, заставляя прогнуться в спине и коснуться бедрами промежности Паши.

– Женька, я так тебя хочу, – отбросил он приличия и недомолвки.

Горячий язык Никольского вытворял во рту Паши невообразимые вещи, а руки, волшебные, божественные руки, залезли ему под рубашку, вынуждая закусить губу от удовольствия.

Схватив Женю за пиджак на предплечьях, Паша с силой толкнул его в сторону, тут же оседлав бедра.

– Не ожидал? – сощурился он.

Никольский чуть улыбнулся, положив ему руки на живот.

– Собираешься удивить меня, Елагин?

– Еще как.

Когда все наладилось и Паша впервые за вечер поверил, что они все-таки сделают это, проведут ночь вместе… Все пошло коту под хвост.

Глава 25

Паша неоднократно представлял себе их первый секс.

В плохие дни эротические фантазии помогали отвлечься, а в хорошие – поднимали настроение выше. Но ни одна фантазия не могла сравниться с тем, что чувствовал Паша прямо сейчас. Рука Никольского легла ему на затылок, прижав к себе, а сам Женя повернул голову в сторону, дав Паше возможность целовать его шею, кусать и вылизывать, оставлять метки, которые будут напоминать ему о мгновении эйфории, когда солнце снова взойдет над городом.

Паша вошел в их ритм, сам потянулся к пряжке ремня Никольского, толком даже не решив, что будет делать…

По части минетов он оставался зеленым юнцом, всего пару раз пробовал, да и комплиментов по итогу не получал. Однако был готов на все, чтобы Женя не пожалел.

И сначала Паша даже не понял, что ситуация вышла из-под его контроля.

Когда Женя накрыл его руку ладонью, Паша подумал, что она подрагивала у него от возбуждения. И дышал он так быстро, потому что тоже безумно хотел приступить к главному, избавиться от одежды, наконец, начать те самые ласки. Или нет? Оторвавшись от скулы Никольского, Паша посмотрел в его расширившиеся от страха глаза. Он увидел, как Женя бесконтрольно вдыхал воздух, как водил рукой по шее, будто в горле застрял посторонний предмет.

– Что с тобой?

– Отвали…

От неожиданности Паша и не сопротивлялся, позволил Жене сбросить его с ног, чтобы самому подняться. Но тут же догнал.

На лбу у Никольского выступил пот, а лицо стало таким бледным, что Паша неосознанно схватил его за плечи, вдруг снова грохнется в обморок.

– Что с тобой? Женя? Мне вызвать…

Его не до конца озвученное предложение запустило в почти полностью протрезвевшем мозгу целую цепочку умозаключений. Паша вспомнил, как в прошлый раз звонил в скорую помощь, чтобы привести в себя Никольского. Он очнулся и признался, что у него случилась…

– У тебя, что, снова паническая атака?

– Отвали, господи, да в конце концов…

Потеряв равновесие, Женя оступился и почти свалился на пол около лоджии, тут же возвратив ладонь к груди.

Его дыхание еще сильнее участилось, артерия на шее билась как сумасшедшая, но стоило Паше предпринять попытку помочь, как Женя отталкивал его от себя, погружаясь в истерику глубже. И снова Павел растерялся, он чувствовал себя совершенно дезориентированным, как если бы его из парка аттракционов бросили в зону военного конфликта.

Но и стоять столбом Паша не собирался.

– Черт, блядь, – несдержанно выругался он.

И бросился к своему телефону.

Если бы кто-то сказал ему, что ночь закончится этим (поиском способов помочь человеку с панической атакой в гугле), он бы не поверил. Ха-ха, подумает об этом потом. Кликнув на первую статью в выдаче, Паша быстро прокрутил ее до нужного момента.

– Так, что тут у нас? «Дышите глубоко, практикуйте осознанность, найдите объект фокуса»… Блядь, блядь, блядь…

Швырнув телефон на кровать, Паша промахнулся, тот упал на пол.

Он стремительно подошел к Никольскому и схватил его, бледного как смерть, за руки раньше, чем тот на него посмотрел и возмутился. Схватил за руки так крепко, как только мог. Женя попытался выдернуть ладонь, разумеется, но куда там!

– Никольский, смотри на меня, ладно?

– Я не хочу смотреть на тебя, это все из-за тебя и случилось, – почти прорычал он, вырываясь.

Сильный, блин.

– Сфокусируйся на моих руках, видишь, как я крепко тебя держу? Видишь? – потряс ладонями Паша.

Женя опустил глаза.

– Давай вместе дышать, ок? На раз-два? Ну, раз… Блин, Женька, посмотри на меня, я тебя никогда не отпущу, честно, никогда, – Паша дышал медленно, толком не зная, поможет это Никольскому или нет. – Я с тобой, я всегда буду с тобой, обещаю…

– Ты не можешь этого обещать.

– Могу, я как пингвин. Знаешь, они выбирают пару на всю жизнь. Так вот и ты от меня не отцепишься. Ты, главное, дыши, медленно, давай.

– Елагин…

– Руки, помнишь, смотри на мои руки, я держу тебя.

Прошло, наверное, минут тридцать, прежде чем Женя успокоился, прикрыл глаза и позволил Паше обнять себя за спину.

Вся его рубашка была мокрой.

На выдохе он все еще дрожал, как после очень очень плохого кошмара.

Все время до этого они сидели друг напротив друга на полу и держались за руки. Женя смотрел на него и моргал. Так смотрел, что у Паши поджилки тряслись от волнения. Он чуть не заплакал даже, потому что пытаясь успокоить Никольского, вывалил все свои чувства на его плечи, обнажив душу.

Никогда еще Женя не казался ему настолько слабым.

Еще через десять минут Паша помог Никольскому подняться.

Голова у него гудела от всего произошедшего.

Но среди того, в чем Паша точно был уверен, оказалось и нежелание оставлять Женю одного. Пока тот собирал свою одежду и медленно шел к дверям, Паша думал, как его остановить что предложить.

– Может быть, переночуешь у меня? – спросил он, когда щелкнул замок входной двери.

Женя не оглянулся, он вышел и потопал к своему номеру, одной рукой держась за стену. Невероятно, даже в таком состоянии он оставался собой, жестоким и эгоистичным, но черт возьми, желанным. Паша наблюдал за ним на расстоянии, надеясь, хотя бы убедиться, что он нормально доберется до номера.

У своей двери Женя осмотрел и ощупал карманы джинсов, тихо сказал что-то очень похоже на: «фак».

– Где моя ключ-карта? – спросил он у Паши.

Здрасьте.

– Понятия не имею.

Постояв еще немного, Женя также неспешно вернулся к нему. Заглянул в глаза, осмотрел номер, где с ними только что произошло столько интересных неожиданных событий…

– Будешь спать на диване, – вошел он в приоткрытую дверь.

– Я на диване? Это, вообще-то, мой номер. Ага, размечтался, Никольский. Сам будешь спать на диване.

Паша замер на пороге, чувствуя, как в груди надувался воздушный шарик облегчения. Никольский остался у него. С тем, где они будут спать, он что-то придумает. По крайней мере сегодня этот тип будет у него под чутким и нежным контролем.