Текст книги "Хребет Вервины"

После того, как гонцы из Рестонии не встретились в условленном месте Драгана терпению Рехта подошел конец, и он отдал приказ начать наступление на Вервину. План был прост: две небольшие группы армии занимают крепости Выжлец и Трубеч, осваиваются там и формируют расположение, куда потягиваются войска. В случае прибытия армии Вервины крепости готовы выдержать осаду до прибытия основных сил. Коменданты-посадники обоих городов-крепостей и их офицеры подкуплены, поэтому первые две группы без боя и временных потерь занимают крепости. В случае необходимости они зачищают тех, кто решит противиться. Через день после уведомления о занятии мест, выходят две большие группы, достигают крепостей и соединяются в районе озера Лаговица, начинают движение с востока на запад Вервины до самого города Вирмы. Среди прочего к наступлению на Трубеч рестонцы призвали народ с острова Чадь. Сам народ так же звали, как чадь. Это были воины-наемники, служившие тем, кто платит, без особенных воззрений и преданности. Народ чадь отличался несколько варварским отношением, худым оснащением, слабой организованностью и не надежностью, но именно их ставили в первых рядах и рассчитывали пускать на убой под армию Вервины, чтобы уже после в бой вступала регулярная, боеспособная армия Рестонии. (Народ чадь получал за это небольшую плату и право пограбить чужие земли в разрешенных пределах, что их вполне удовлетворяло. Чадь, как ни странно, один из самых древних и чистокровных народов Третьего мира, оставшимся таковым благодаря жизни на своем отдаленном острове, куда они не завозили даже пленников. Впрочем, поводов для гордости у них по этой причине быть не должно, хоть чадь и сохранили свою едва ли не оригинальную культуру, по уровню развития они остались на той же древней планке, по многим вопросам уступая другим народам Земницы. Но их же собственная дикость, равно как и суровость природы их острова делает что народ, что земли малопривлекательными, потому никто не видит смысла завоевывать их, да и вообще тратить на войну с ними даже малые ресурсы, но при этом те же рестонцы, (да и не только они) нет-нет, да нанимают их, радуясь сравнительной скудностью платы, которую принимают за свои услуги люди народа чадь. Безусловно, среди них есть и более образованные и умные представители, но в основном это те, кто живет на континент и как раз занимаются наймом своих земляков для других государств, имея с этого прибыль и делая таким образом себе имя и репутацию).

В результате долгого совещания кланам Рестонии удалось убедить своего Правителя дать приказ армии не вести войну на уничтожение, чтобы сохранять и людские ресурсы и Ворок как бы не пытался сопротивляться и изображать из себя грозного и безжалостного воителя, поддался на давление со стороны всех кланов, включая свою семью.

***

Марек с отрядом солдат достиг главных ворот Вирмы. Он так спешил торжественно явиться в столицу, собрав все мысли о грядущем правлении, что совсем не обратил внимание, что с отрядом нет Хельмута. Озираясь по сторонам и кликая своего соратника, он начинал нервничать, но надеялся, что Хельмут немного отстал, и вот-вот их нагонит. Однако Хельмут не появился.

Тогда же о появлении Марека доложили Верзиту и он приказал доставить сына сразу же к нему. Отец не гневался и не собирался ничего с ним делать, он лишь хотел провести долгий разговор и не более, но сам Марек напрягся, предвидя самые печальные для него последствия. Прибывшие с ним солдаты рассеялись в рядах армии и на мгновение он остался как будто совсем один. Конвой повел Марека через главную площадь, и он, к ужасу своему, увидел надетые на пики головы Волвара и Харалуга, казненных сегодня утром. Его обуял страх и в этих жертвах он увидел и собственную неизбежную участь. Он все еще крутил в голове тревожные мысли, что Хельмут не просто так пропал, но на самом деле это тонко разыгранная партия и все это время хитрый ворожей служил отцу, добившись двух важнейших задач: получение заклинаний и передача Марека обманом прямо в руки Правителя. Мысли о вероятном предательстве Хельмута до боли задевали Марека, но он не хотел в это верить и сам себя убеждал, что это самообман и ворожей вот-вот появится и все решится в его пользу. Он бормотал себе под нос, что Хельмут на такое не способен, но внутренний голос почему-то противился и уверял, что способен. Как бы то ни было, наследник шел принимать нечто неизбежное и возможно ужасное, и руки у него немного дрожали, кажется, впервые с детских лет, и дело было не в страхе, а в страшной обиде и горьком разочаровании.

К удивлению Марека, сперва его привели не к отцу, а в дом к одному из глав клана, где помимо него собрались почти все прочие главы и видные члены других кланов. Марек хорошо знал их всех, он знал, что часть из них заговорщики, и решил, что с ним разделаются именно они, а отец только лишь узнает, что предатель убит и молча примет этот как есть. Этот заговорческий сценарий даже больше походил на правду, чем если отец лично разыграет драму с убийством своего сына первым, что попадет ему под руку.

Наследника Марека усадили на стул, руки ему крепко связали за спиной, его лишили оружия, и выглядел он как самый обычный пленник, но только сидел венценосный узник не в тюрьме, а в богатейшем имении в Вервине.

– Марек, – начал глава клана, – ты ведь почти как сын мне. В отличие от твоего настоящего отца, я готов простить тебе оплошность, если она имела место. В чем, впрочем, мы даже не уверены, и все здесь готовы принять тот факт, что тебя оклеветали самым безжалостным образом. Впрочем, даже если это правда, я тебя не осуждаю и могу понять причины. Наш Правитель Верзит Смелый… не идеален. И с ним можно не соглашаться, и у кого, как не у тебя есть на это законное право. Законное, прошу это учесть. Мы понимаем, что если бы ты стал править Вервиной, то тебя подержали бы все: кланы, ворожеи, армия и самое главное, народ.

– К чему вы клоните? – тактично спросил Марек, хотя сразу понял, к чему они клонят.

– Я не станут ходить вокруг да около, Марек. Грядет большая и неизбежная война с Рестонией, в которую мы обязаны вступить и в которой мы обязаны участвовать до тех пор, пока не добьемся победы после неизбежно многих месяцев сражений. Твой отец хочет откупиться от врага, он хочет отдать ему часть земель без боя и наивно думать, что на этом все кончится.

– Это безумие…, – подыгрывал Марек и делал это довольно ловко.

– Мы полностью согласны с тобой, Марек. Это настоящее безумие. Абсолютное. Безумие, какого не слыхивала Вервина за всю ее долгую и великую историю. Мы бы сделали все возможное, все что в наших силах, чтобы этой войны не было, но иного пути нет. Сама жизнь ставит нас на грань необходимости этой битвы, и мы не имеем права ее не принимать.

– Что вы предлагаете?

– Марек, мы предлагаем тебе свергнуть отца с престола и занять его место. Во всей известной истории Вервины линии правления не прерывались, и это важно для народа. Один прецедент, с попыткой подмены правителя лет триста назад кончился восстанием и бунтом. Нам этого не нужно. Только у тебя есть законное, неоспоримое и потомственное право на это. Да, есть еще Беляна, но она женщина… Не уверен, что она готова повести свой народ на решающую битву. А вот ты, Марек, готов. Кланы поддержат тебя, армия поддержит. Новый глава армии Иган, он ведь твой друг, верно? – глава клана испытательно посмотрел на Марека.

– Мы были близи с ним.

– Вот и славно. Верзит тоже верит ему, но я не сомневаюсь, что, выбирая между тобой и Верзитом, Иган не ошибется и выберет молодого Правителя. Время Верзита подходит к концу и это только его вина, ведь именно он противится естественному ходу истории. Будь он… сговорчивее, пойми меня правильно, мы бы здесь не собрались. Но и твоя судьба могла бы стать совсем иной. Как бы то ни было, но ты Марек выигрываешь от этой ситуации больше, а твоя смелось, твое усердие, проявленное в… попытке занять место отца лично у меня, да и у многих из нас вызывает только уважение. Мы видим, что ты сильный, волевой и по-настоящему смелый Правитель. Твое место на троне, Марек.

– Я готов занять место Правителя Вервины. Я готов стать новым Правителем Вервины, – твердо заявил Марек, не желая даже сомневаться в верности решения.

Он остался строго себе на уме и это решение считал единственно верным, хотя бы ради того, чтобы пережить эту удивительную встречу и выйти из этого дома живым.

– Вот и хорошо, Марек. Ты – законный наследник, народ Вервины примет тебя как настоящего Правителя без каких-либо сомнений.

– Народ уже принимает. Я доказал им свою лояльность в Соломени.

– Славно, мальчик мой. Тогда почти все готово. У меня последний вопрос, Марек: удалось ли тебе разыскать то самое заклинание, о котором… мы получил уведомление от Драгана. Я полагаю, это было твое письмо от его имени?

– Да, это была необходимая конспирация. Я дал ложный след, во избежание неприятностей, а сам отправился на его поиски.

– Конечно, и это абсолютно правильный, мудрый ход. Ну, так что с заклинанием, ты нашел его?

– Мы с ворожеем Хельмутом отправились на острова Ниенна в поисках фрагмента заклинания, но выяснилось, что ниенны его уничтожили, они же лишили нас двух других фрагментов и сожгли их. Заклинание утрачено навечно.

– Вот и славно. Не к чему будоражить старые легенды, на то они и легенды, чтоб не существовать.

Марек кивнул в знак согласия, надеясь, что никто из солдат еще не проболтался, что на самом деле произошло в Соломени.

– А что же ворожей Хельмут? Он прибыл с тобой?

– Я полагаю, он больше не представляет опасности. Он получил тяжелое увечье на островах и скорее всего уже пал по дороге в Вирмы. Мы расстались с Соломени и больше я его не видел.

– Тем лучше. Что ж, тогда не время медлить. Мы немедленно отправимся в Вельмир, и ты объявишь отцу, что его время подошло к концу.

Глава клана подошел к Мареку и положил рядом с ним короткий, богато украшенный клинок из серебра и произнес: «ты знаешь, что надо сделать, Правитель Марек». Другие главы кланов начали подниматься и выходить в сторону дворца, по дороге хлопая Марека по плечу или трепля по щеке и волосам. Глава клана, передавший клинок, разрезал путы наследнику тем же клинком, и Марек пошел следом одним из последних. Сзади на его плечо вдруг опустилась рука, это оказался Иган. Молодой, красивый и высокий блондин подмигнул наследнику и дал понять, что армия будет с ним.

Десятки человек входили в Крепость к Правителю. Перед Иганом расступалась стража, а перед главами кланов расступались придворные. Приблизившись к покоям Верзита, Марек вышел вперед и сказал, что войдет один и заставит отца добровольно отречься от престола. Он все еще верил, что не потребуется доводить дело до крайности и убивать Правителя. Оставив всех, он шагнул в небольшие покои, затворив за собой тяжелую дверь.

Отец сидел за столом, глядя в окно перед собой. Яркий закатный свет заливал пространство насыщенным, красно-оранжевым светом, отбрасывая тени от предметов по стенам, а горизонт изумительно пылал красками, перемешиваясь с облаками и выдавая причудливые виды, словно великий художник так разукрасил небо в этот вечер.

– Отсюда видны самые красивые закаты во всей Вервине, – тихим голосом поделился наблюдением отец. – А еще отсюда хороши виден город и то, что происходит перед входом в Вельмир, но для этого нужно привстать и подойти к окну. Это немного неудобно, но быстро привыкаешь.

Марек молчал, он перевел взгляд в угол комнаты, где лежало тело скомороха Дунава с пробитой головой. Точно зная, на что смотрит сын, отец отстраненно сообщил:

– Вообще-то Дунав никогда не был настоящим скоморохом. Так почему-то считали придворные, таким он им казался или старался казаться. Удивительное дело, они сами придумали ему этот нелепый образ и даже мне всякий раз внушали, что он мой скоморох. Но разве ты помнишь, чтобы он кого-то из них развлекал? Меня, например, нет. Но для меня это был собеседник и очень хороший собеседник. Единственный близкий человек, с кем я мог поговорить, о чем угодно, – все так же тихо говорил отец.

– За что ты его убил? – подражая отцу, спрашивал Марек, не повышая голоса, чтобы за дверью никто и ничего не мог услышать.

– За то, что он отравил твою мать. Мою Элизу. Это главная, в общем-то даже единственная причина. А так вообще-то он был надёжный человек. Все, что я ему говорил, он доносил главам кланов и я точно знал, что нужно ему говорить и о чем стоит подумать кланам, к чему готовиться. Это так помогало мне, так упрощало мои обязанности по общению с ними. Я обожал Дунава, правда, я его очень ценил. Знаешь, у него наверняка была другая миссия, совсем другая, но почему-то Дунав подался слабости и сблизился с кланами, совсем позабыв обо мне. Хороший он был человек, легко подкупался и продавался, с ним было легко и хорошо, и даже спокойно, он очень помогал мне двигаться в выбранном мне направлении, никогда не мешая, никогда.

– Что!? Он убил маму? И когда ты об этом узнал? – лишь это взволновало Марека, и он едва дослушал короткий монолог отца, как буквально вскипел.

– Я знал с самого начала, – равнодушно отвечал отец, не давая сыну понять, что прячется за этим равнодушием.

– Не понимаю… Если ты знал, почему тогда ничего не сделал? Почему, отец?

– Я не хотел, чтобы они знали, что я все знаю.

– Что? Кто они? Что ты говоришь? Я не понимаю.

– Все те, кто пришел с тобой. Кто сейчас стоит за дверью и пытается расслышать хоть слово, сгорая в безумном любопытстве. Они ждут, что Дунав им потом все расскажет, но, я полагаю теперь уже у него возникнут с этим затруднения.

– Что это за игра, отец? Я не понимаю.

– Марек, я думал ты умный мальчик, но, как и Беляна ты упрям и не наблюдателен. Впрочем, это не мешает тебе быть умным.

– Я не понимаю…

– Много раз я пытался выдать замуж Беляну за достойных людей, чтобы она покинула это гнилое место, а она все еще томится в Вельмире; я объявил тебя предателем, чтобы ты сбежал с этой земли и никогда не возвращался, а ты стоишь передо мной. Много лет я делал все, чтобы ослабить силу этих земель, чтобы ничего здесь не оставалось, чтобы все было стерто и уничтожено. Вместе с ними. Я хотел спасти только вас, только семью.

– С кем стерто? Что? Я ничего не понимаю.

– С теми, кто за дверью, Марек. Ты думаешь, я единолично правил все эти годы? О, нет, нет, сын. Все эти годы кланы пускали щупальца, тянулись по всей Вервине, душили людей, душили меня, все эти годы они грезили, как превратят эту землю в ресурс, из которого будут тянуть все, что можно, чтобы получить немыслимые богатства. Поверь, алчность человека не знает границ, они будут пить соки земли пока она не превратиться в прах… Мой отец, Хектор, он успел рассмотреть, как зреет заговор, как сворачивается клубок. Он хотел выжечь его, но отца ловко убили. Моя жена, Элиза, она тоже все понимала и пыталась помешать, но ее отравили вскоре после твоего рождения. А мне… мне еще в самой юности дали понять кто я, дали понять, как все будет и уже тогда ничего исправить было нельзя, во всяком случае я не смог, я не знал, как с ними бороться. И я решил уничтожить Вервину, сломить ее силу, ее хребет.

Все началось лет тридцать назад или чуть больше. Ты только родился и некоторые из них решили, что моя фигура на престоле им не очень подходит, а вот если меня убрать, а тебя, только-только рожденного назначить Правителем, будем гораздо лучше. Один из наших кланов вступил в сговор с кланами Рестонии, придумав для них легенду, будто город Соловец – это родина их Рестона и Рестония должна начать войну за эти земли. Они хотели стравить нас с отцом Ворока, казалось, почти не оставив выбора, потому что в их народ уже запустили слух, что наш Соловец это родина Рестона Рехта, они сделали все, чтобы у Рока не было иного выбора, кроме как начать войну, которая не кончилась бы так быстро и легко. Наши кланы уже тогда желали крови… Мы тайно договорились с Роком, он выкупил у меня эти земли, и я увел оттуда армию. В ответ на это наши кланы решили мне отомстить и устроил там резню, чтобы народ Вервины проклял меня и изгнал за слабость и подкуп (информацию о деньгах конечно же придали огласке). Однако этого не произошло, народ пошумел, но поддержал меня в том, что я не дал ход войне, пусть и такой ценой, и скоро я выдал известное изречение, про то, что войны кончились. Тем не менее я понимал, что мне не совладать с ними и тогда я поклялся, что лучше уничтожу эти земли, чем отдам их в руки кланов. Тогда я дал им больше возможностей, больше свободы и три десятка лет они только и занимались тем, что бодались друг с другом, ослепленные жаждой наживы, пока я разрушал нашу Вервину, но и разрушал их будущее. И все они мне в этом помогали, все они рушили Вервину, свое будущее, все они делали это вместе со мной все тридцать лет.

Я истребил ворожеев, ослабил армию, я не давал хода следствиям, я позволял все, наблюдая, как эти чудища душат друг друга как пауки, как змеи, но главное, они не смотрели на меня, их все устраивало и порой я верил, что смогу всех перехитрить и выйти победителем, уничтожив их и сохранив Вервину и себя в качестве единоличного Правителя, но узел затягивался и однажды я признал, что шансов у меня нет, поэтому просто доводил дело до конца. Я хотел, чтобы они погрязли и утонули в собственной алчности, чтобы в конце концов рестонцы или кто угодно просто задавили их и прошлись по опустевшей Вервине.

Те земли, что я им отдаю сейчас до Большака и Опаницы, там нет почти камней, там нет той силы, что они ищут. Знаешь почему? Потому что наш семейный клан годами их вывозил и продавал или просто выкидывал в море. Не подумай, Марек, я позаботился о семье. В Тирверии у нас есть целое поместье, и ты можешь бежать туда. Наш клан… там ведь никого из них уже нет, да? Потому что они прямо сейчас покидают Вервину. Я все хотел рассказать тебе…. Но не мог решиться. Я боялся. Я знал какой ты непреклонный, я не хотел тебя расстраивать, не хотел, чтобы ты знал правду обо мне. Лучше бы ты считал меня предателем и трусом и всю жизнь провел с этой мыслью, но она бы давала тебе сил, поверь, ты бы смог жить с этим. Но не с тем, что узнал только что… Ты, как и Беляна, с вами тяжело… Но теперь можешь и ты это сделать. Ты все знаешь. Уходи через потайной ход, забери Беляну и беги, беги, пока не поздно. Пойми, я уничтожаю этот мир, Марек, уничтожаю вместе со всеми ими, скоро здесь ничего не будет, а наш мир там, в Тирверии, беги туда и проживи долгую и счастливую жизнь. Здесь уже все кончено, я запустил этот страшный механизм и его не остановить, сынок, ничего уже не исправить.

– Отец, нет, это безумие. Что ты говоришь? Что ты говоришь!? Я всегда считал, что ты трус, который боится потерять власть, но ты просто безумен. Ты безумен! Это же безумие, и как ты может так спокойно об этом говорить?

– Да, я безумен! Да, я зол! Ты понял? Теперь ты все понял?

– Ты пожертвовал всей Вервиной ради мести за смерть мамы, деда и свои обиды? Или просто за обиды? Или ты просто боялся за свою жалкую жизнь и не мог ничего им противопоставить? Или просто это твоя мерзкая слабость? Трусость? Ты не смог преодолеть трудности и решил просто все уничтожить?

– А это слишком большая цена за любую из причин, сын мой?

– Да, отец, это огромная цена! Вервина! Вот плата! Какая бы ни была причина! Причем тут вообще Вервина, если виновники всегда были рядом с тобой!? Я не понимаю! Почему ты не мог просто так казнить всех? – старался все еще слишком повышать голос Марек, но руки его дрожали от гнева, а лицо покраснело.

– Потому что, когда я понял, что происходит, было уж поздно. А понял я это еще в отрочестве и тогда уже было поздно. Тогда я мог только подыграть им, вести свою игру. Все очень просто. Я родился там, где уже было ничего нельзя исправить, – старался спокойно отвечать Верзит, но по внешнему виду отчётливо читалось, что он сам начал нервничать и возможно немного сомневаться в своих решениях и выводах, однако это были лишь зачатки сомнений, быстро загнивающие.

– Так не бывает. Это безумие. Я не верю, что ты решил уничижить нашу землю! Не верю, слышишь! Ты держишь меня за дурака!

– Ну так ты поверь, глупец. Поверь. Нет больше Вервины, и ты ничего не исправишь! Они привели тебя сюда, чтобы ты занял мое место, место куклы, которая будет кивать и махать рукой народу на праздниках, а народ будет пить за мое, то есть, твое здоровье. Вот об этом ты на самом деле и мечтал, Марек, вот зачем ты сюда пришел.

Марек не мог поверить в услышанное. Он качал головой, складывал руки на груди и судорожно смотрел то на отца, то на труп скомороха, то на закат, почти отгоревший.

– Постой, еще не поздно все исправить. Ты помнишь тот дневник ворожея, историю про те заклинания? Помнишь? Сто сорок лет назад? Мы с Хельмутом нашли их. Мы нашли их, отец. Понимаешь? Сила тех заклинаний снова у нас, она снова в руках армии Вервины и Хельмут носитель этих заклинаний.

– Хельмут? Этот неугомонный ворожей. И как только смерть всякий раз обходит его?

– О чем ты, отец? Я не понимаю.

– На этого человека я возлагал самые большие надежды, но он подвел меня, подвел сильнее всех, из кого я знаю.

– Отец, что ты говоришь… Я не понимаю тебя. Какие надежды?

– Помнишь эту глупую легенду, которую когда-то в детстве я тебе рассказывал про единственного ворожея, который родится в определенном месте и в определенное время?

– Конечно. Но ты же сам говорил, что это выдумка, сказка для меня?

– Ты и есть. Но это красивая сказка, не правда ли?

– Она хороша. По правде говоря я рассказал ее Хельмуту, немого приврав, использовав часть истории, которую потом написали по этому случаю рестонцы после Засекского эпизода.

– И он поверил?

– Да, кажется, поверил и это… сыграло мне на руку. Мне пришлось так поступить, чтобы быть уверенным, что он займет мою сторону.

– Ха-ха, «Хельмут – глупец», сказал бы я и был бы прав, да вынужден признаться, что я и сам глупец.

– Не понимаю.

– Когда я придумал эту сказку, она предназначалась не только для тебя, но и немного для меня. Знаешь, тогда я придумал одного героя, который придет и поможет мне, спасет от всех этих кланов, от всего моего бремени. Я сам поверил в образ героя, вместе с которым я смогу выстроить великую Вервину, перехитрив и свергнув все зло. Я ждал, что явится человек, чья мудрость озарит наши земли светом, поглощая тьму, и мне не придется идти на крайне меры, чтобы стереть Вервину вместе со всеми ими. И вот однажды эта сказка почти сбылась и ровно так, как я ее тебе и преподносил. Это произошло сразу после Засекского эпизода (и в этом я увидел главный символ). Глава Круга в Опанице Судиша, между прочим близкий мне по взглядам человек, с которым дружил даже мой отец, прислал однажды весть, что у него воспитывается юный ворожей, спасенный из Соловца. Он поведал о его невероятных данных к ворожбе, о его дисциплине и его силе. Судиша сказал, что если кто-то и сможет стать величайшим дипломатом и политиком, то только он. Этого мальчика звали Хельмут, как ты уже догадался. Я дал распоряжение Судище учить его дипломатии, а после приказал прислать сюда, чтобы он начинал готовиться к своей роли. Ты ведь помнишь, ввел его в свет, в нашу Крепость, в мой дом. Такую же привилегию получил и Иган, который должен был стать моей опорой в армии, но в итоге он так и не смог выйти из-под влияния Волвара, что меня очень огорчило. Но что до Хельмута? Я видел в нем ключевую надежду, я верил и Судиша меня заверял, что если он пройдет путь, то став дипломатом и моим советником, моей правой рукой, мы сможем растворить все эти кланы в их собственном яде, укрепить центральную власть и снова стать сильным государством с единым Правителем во главе. Я верил в него, но он меня подвел! Он выбрал путь воина, боевого ворожея и стал еще одним неуправляемым звеном, не ровен час в любую секунду готовым примкнуть к кому-то еще за моей спиной. Он страшно меня разочаровал, я озлобился на него и на всех чуровых ворожеев. На всех! Все предали меня, Марек, все предали. Я видеть его больше не мог и скоро запретил ему ходить сюда, пришлось даже почти запереть здесь Беляну, чтобы она наконец прекратила с ним видеться, лишь ты… находил в нем друга. Ну, понял теперь, каков твой друг?

Когда кто-то принес мне идею Мороков, я был крайне вдохновлен ей. Я сразу увидел Хельмута на месте этого палача и согласился, едва ли не только по одной этой причине. Я верил, что долго он так не сможет, что однажды он погибнет в погоне за одним из блазней, что его настигнут недруги, но он все перемалывал, все было ему по плечу. Тогда мое сердце ожесточилось и я решил устроить одну ситуацию, чтобы можно было его казнить за измену. Ведь Хельмут верен Вервине, а значит не стал бы противиться правосудию. Беляна, сама того не ведая, навела меня на мысль, что Хельмут может потерять над собой контроль, если что покажется ему вопиющим, и совершит преступление, за которое положена смерть. Ты ведь помнишь твоего брата Рыца?

– Как забыть такого ублюдка?

– Я тоже его не любил по правде говоря, и решил, что он станет неплохой приманкой на Хельмута. Я поставил его посадником Сланы, зная, что Рыц запустит этот край и там начнется сущее безумие. (Я совсем не тревожился об этом). Я также знал, что Хельмут однажды не сможет пройти мимо и пойдет вершить самосуд. Мне пришлось даже поручить Рыцу убить его предшественницу, но эта жертва на руках Хельмута, вернее из-за него. По моему же распоряжению Морока Хельмута часто посылали в те земли, чтобы он все видел и знал. Я надеялся, что он своими руками убьёт этого кретина Рыца, а сам будет казнен за убийство моего родственника. Но этого не случилось, и почему-то Волвар сам решил навести порядки в тех землях. Я не хотел казнить Волвара, он верно мне служил, но… я же не мог простить такое самоуправство. Жаль, но теперь его голова украшает главную площадь. И все, все это из-за Хельмута, проклятого ворожея.

Теперь ты понимаешь Марек, кому ты доверил заклинания? Кому в руки ты дал мощь, способную прикончить тебя, способную управлять тобой?

– Отец, все что ты говоришь о Хельмуте… это неправда. Он не изменник и готов на все ради своей земли. Ты просто не понимал его. Поверь, нет более преданного человека, чем он.

– Он обязан был помочь мне вернуть контроль над землями, стать той силой, что обведет вокруг пальца всех и вернет меня на вершину, а вместо этого он стал обычным солдатом от которого одни беды. Я дал ему все, о чем мечтает любой жалкий простолюдин, а он отплатил мне предательством!

– Отец, что же ты натворил… ты… ты просто уже понимаешь, что же ты делал все это время. Из-за своих глупых обид и страхов ты решил все уничтожить!

– Хоть бы и так сын, хоть бы и так. Но это они не дали мне того, чего я был достоин, так и я лишу их всего. Они во всем виноваты, они! Все они меня предали, но я не позволю, слышишь? Я не позволю. Если я не получил своего, то своего и они не получат. Скоро здесь не останется ничего и они поймут кто такой Верзит Смелый, они еще много раз вспомнят мое имя!

– Отец… я обещаю тебе, что все исправлю. Я могу все исправить!

– Ничего ты не исправишь, Марек. Ничего уже нельзя исправить. Рестония займет часть земель без сопротивления, а после захватит все и безумный Ворок выжжет тут все дотла. Вервины больше не будет, и их мир будет уничтожен. Уезжай, уезжай сегодня же и забудь об этом навсегда. Придет время, и ты поймешь меня.

– Нет, никогда не пойму.

– Сын, главное не допускай моих ошибок, – Верзит нехотя понимал, что Марек не настроен бежать, а услышанная им речь в мгновение поменяла все его взгляды на то, что нужно делать, взойдя на трон.

– Я даю слово тебе отец! Даю слово, ты слышишь! Я никогда не стану их марионеткой, – бросился он к отцу и прошептал последние слова так тихо, чтобы сам чур не мог услышать.

Отец обнял сына и погладил его по голове, после чего поцеловал в лоб и сказал:

– Что ж, тебя не переубедить. Поступай как знаешь. Мои силы на исходе, как и моя вера во что-то. Я сделал то, что должен был, Марек. Забирай Беляну и беги прочь. Это не твоя война. Подумай об этом. Пока армия Рестонии будет медленно ползти по нашей земле ты успеешь уйти. Подумай. Но если тебе нужен трон… это уже твоя воля. Решай сам.

Сказав последние слова, Верзит отодвинул рукой сына, ступил на подоконник и бросился в окно.

На улице окончательно потемнело.