Текст книги "Хребет Вервины"

***

Вскоре после того, как Рестонцы завершили расправу над гарнизоном Выжлеца, часовой поднял тревогу, завидев вдали небольшую группу солдат, численностью в пару сотен человек.

– Говен! Живо иди сюда! – приказал ему Аколлух и заставил подняться на стены.

– Я здесь повелитель! – выслуживался Говен.

– Сюда приближаются войска Вервины. Ты что, проболтался?

– Я. Что? Нет? Нет! Я. Я! Да я! Да никому! Никто! Не знал! Никто… я…

– Проваливай, скотина! – заорал Аколлух и дал ему пощечину железной перчаткой рассекая щеку.

Говен сбежал вниз по лестнице, споткнулся и упал на землю и дальше уже пополз по растоптанной грязи, а после поднялся и побеждал прочь в помещения крепости, чтобы укрыться там.

– Две-три сотни воинов? Это даже не армия. До прибытия основных сил мы легко продержимся, – сообщил офицер Аколлуху, с ироничной улыбкой глядя на малую группу солдат, приближавшихся к крепости.

Хельмут издали рассмотрел, как дымит огромная куча чего-то и по запаху догадался, что сжигают тела людей. Он рассмотрел суетящихся крестьян, при этом в крепости ни намека на битву.

– Рестонцы уже там. Они взяли Выжлец, – спокойно сообщил он.

– Уж очень быстро им это удалось. Такое просто невозможно, – заметил неладное один из ворожеев.

– И все же это произошло.

– Похоже на измену?

– Похоже.

Группа солдат во главе с Хельмутом неспешно продвигалась к крепости, став поодаль на безопасном расстоянии, чтобы до них не могли долетать стрелы. Ворожей остановил несколько крестьян и у них узнал подробности, в том числе что крепость сдали без боя и без потерь для рестонцев.

– В крепости есть кто-то, кроме рестонцев?

– Кажется никого. Они… они убили всех солдат. Они убили и часть горожан и нас убивали, – с испугом и слезами отвечал человек.

– Вы поможете нам? – умоляюще спрашивала женщина рядом.

– Спасите нас, пожалуйста! – молил другой человек.

– Что будем делать, Хельмут, – спросил его один из ворожеев.

Хельмут пока не отвечал. Он молча рассматривал Выжлец со стороны. Ему доводилось пару раз бывать внутри, и он понимал, что эту крепость не взять армией и с десятикратно большим числом, чем было у него сейчас, а осаду Выжлец может держать месяцами, даже силами малой группы защитников. Скорее всего рестонцы подготовились к возможной осаде, обеспечив себя провизией и оружием. Крестьяне сообщали, что войско рестонцев малочисленно, значит сюда пришла лишь малая их группа, а другие пребудут следом, так как крепость не будет им больше угрожать. Чтобы понять, что делать дальше, какие у них планы, нужно брать крепость, нужно кого-то брать в заложники и узнавать детали. Но этим числом крепость не взять, быстро крепость не взять.

– Что будем делать, Хельмут? – переспросил ворожей.

– Слушайте меня, – начал Хельмут и изложил свой план.

Все войско начало перемещение на две указанные позиции, все еще выдерживая безопасное расстояние от стен крепости, а сам Хельмут пошел, наоборот, ближе к ней и взобрался на небольшой холм, чтобы получше видеть Выжлец.

Рестонцы с насмешками следили за любопытными маневрами вервинцев, отпуская шутки и предположения на тему тактики этих темных людей. Говен, осмелев, тоже взобрался на башню и поливал словесной грязью своих земляков как тупой и слабый народ, едва не визжа от восторга.

Войско Хельмута разделилось на две примерно равные группы и стало по местам. Хельмут с холма рассмотрел их положение, убедился, что все устроилось как он запланировал и прошептал:

– Познакомьтесь с легендой.

Собирая силы и напрягая разум, он погрузился в короткую медитацию, затаив дыхание и замедлив сердцебиение и словно отключившись от всего на Земнице, силой своего разума соприкасался с Большим миром, подобно человеку, видящему прекрасное он точно с открытыми, завороженными глазами видел его сквозь огромные расстояния, он точно рукой мог прикоснуться к каждой частичке материи, как будто он стал ее частью, а она – частью его.

– Аин… Вир! – прокричал он окончание своего заклинания и что было сил вздымал руки вверх, будто он поднимает глыбу весом во всю планету.

Усилился ветер и небо потемнело. С небес начал доносится странный гул, и Земница словно задрожала. Все без исключения люди поднимали головы вверх и очень скоро в отражении их глаз появились тонкие полоски, словно кометы взрывались и гасли. «Ничего прекраснее и ужаснее в жизни не видел» – подумал про себя Марс, наблюдая со стороны за Хельмутом и как на его фоне, на фоне этой скромной фигуры едва заметного издали ворожея небеса разверзлись и на крепость полетел огненный дождь: великая мощь и великая сила. Камни с неба обрушились на Выжлец.

Полыхающие огнем камни стали бомбардировать Выжлец массированной волной. Камни всех размеров на гигантской скорости врезались в землю, кроша стену, башни, постройки и уничтожая врагов. В крепости поднялась паника, но никто не понимал, что делать и как спасаться. Камни с неба все не кончались, стирая с лица Земницы этот город, превращая его в руины и превращая в прах рестонцев.

Когда камни прекратись, от Выжлеца почти ничего не осталось. Воины Вервины ворвались внутрь, переходя руины и стали хвать тех не многих, кто все же пережил бомбардировку, но те уже и не пытались противиться, они лишь дрожали, а глаза их стекленели от страха. «Камни с неба, камни с неба, камни с неба» – повторяли они, ведь их детские страшилки сбылись.

Хельмут не видел, как рушился Выжлец. Вызвав заклинание, он просто рухнул на землю и смотрел на небо. Он закрыл глаза и чувствовал этот мир. Он слышал сотни звуков: как крошился камень, как кричали люди, как разгорались пожары, как восторженно орали его воины и как перешептывались крестьяне, он слышал, как пугаются рестонцы и как стучат копыт животных, убегавших прочь от шума; он слышал ветер и даже слышал мысли Марса, пытавшего подобрать нужный эпитет к зрелищу, но у него не получалось. Это заставило его улыбнуться. И вдруг среди шума, среди голосов радости, боли, тревоги и восторга, среди всех сил Большого мира он услышал ее голос: «Хельмут, найди меня».

Ворожей вскочил на ноги. «Вейя, Вейя! Я здесь, я рядом! Я бегу!». Он понял, что она была в крепости, была все это время там. Он, кажется, почувствовал, как она впервые увидела эти камни сквозь окно в тюремной камере, как отшатнулась от взрыва рядом и как надеялась, что это он, и он пришел за ней. Им так много нужно друг другу сказать.

Хельмут бегом ворвался в руины Выжлеца. По пути кто-то пытался его остановить и обнять, поздравить, он отмахивался от всех и метался как зверь. Марс заметил его суету и подбежал с вопросом:

– Хельмут, ты кого-то ищешь? Я могу помочь!

– Уходи.

– Хельмут…

– Не сейчас!

– Вейя! – во весь голос заорал он, но никто не отвечал.

Он озирался вокруг и видел, как солдаты Вервины подбирают раненых рестонцев, он подошел к одному из них и спросил у пленного.

– Где она?

– Кто? – слабым голосом отзывался рядовой воин.

– Девушка, где она?

– Я не понимаю…, – не успел он договорить, как Хельмут выхватил меч и проткнул его.

История повторилась с еще двумя, прежде чем один из офицеров призвал его успокоиться, иначе пленных просто не останется. Он обернулся, чтобы пригрозить ему, но увидел, как один из солдат Вервины усаживал человека в офицерской форме Вервины на землю. Хельмут понял, что это кто-то из крепости и подошел к нему и сдержанно спросил:

– Ты слышишь меня? Ты из Выжлеца?

Человек в ответ разрыдался от страха и умолял простить его за измену. Удар ногой по лицу немого привел его в чувства, и Хельмут продолжил допрос, но уже грубо.

– Я комендант крепости… Простите меня! Простите! Я не хотел, – рыдал Говен и валялся в ногах умоляя о прощении.

– Дипломаты. Из Вирмы. Ты видел их?

– Да, да, да. Но мы их не тронули, мы ничего им не сделали!

– Где они!?

– Они там, там, там, в тюрьме, в тюрьме! Мы просто их закрыли и все. И все!

– Где тюрьма?

– Там, там, там, – указывал рукой Говен на руины одной из башен.

Хельмут подбежал к башне и увидел, что ниже действительно было какое-то помещение, но все завило камнями. Он позвал на помощь солдат, и они стали раскидывать камни, разбирая руины. Сам Хельмут использовал заклинания Яти и швырял валуны силой разума, расходуя много энергии. Спустя время завалы разобрали, и Хельмут спрыгнул вниз, выбросив оттуда камни. Под одним из них, в углу, едва дыша лежала тяжелораненая Вейя.

– Хельмут, ты нашел меня, – слабым голосом произнесла Вейя и нашли силы коснуться его щеки.

– Да, милая, я здесь, я нашел тебя.

– Это были твои камни? Твое заклинание?

– Да, это был я.

– Это было красиво. Ужасно, но красиво.

– Вейя…

– Кажется, ты оказался прав, Хельмут.

– О чем ты?

– Оружие сильнее слов, милый. Ты победил. А жаль, так жаль. Я мечтала о другом. Другом мире.

– Нет, нет, Вейя! Все еще можно изменить, я… я согласен… ради тебя я готов на все.

– Нет, милый. Это твой мир, ты знаешь, как в нем жить.

– Это может быть наш мир.

– Мне был по душе мир Верзита. Он мечтал о другом мире, без войны. Ты считал его глупцом, но все эти годы он его создавал.

– Но именно он его и разрушил, Вейя. Он создавал не мир, он создавал ужас. Ты не поминаешь?

– Я просто хотела верить…

– Вейя!

– Прощай, мой великий Хельмут.

– Вейя! Вейя! Нет! – кричал изо всех сил Хельмут, но девушка его уже не слышала.

Она погибла под ударами его собственных заклинаний, погибла, надеясь доказать ему, что мир может быть другим. Кажется, оба они были не правы в разное время, но, увы, все кончилось здесь и кончилось безрадостно. Хельмут пытался найти хоть единую возможность, хоть единую лазейку, напрягая свой разум он готов был отдать все силы, лишь бы она вернулась, ожила. Но как бы он не бился, ничего уже не исправить, такими силами никто не сможет его наделить. Он стоял на коленях перед ее телом закрыв глаза и склонив голову. Марс почувствовал в нем великую скорбь и великую боль, хотел утешить и помочь своему другу. Он спрыгнул вниз в яму и подошел к нему и приложил свою голову к его голове. Но Хельмут не принял этот жест. Он злобно отбросил рысь, с тем, что Марс отлетел и ударился о камень.

– Оставь меня, – прорычал Хельмут и вылез из ямы. Ненависть затмила его разум и он потерял контроль над собой.

С налитыми кровью глазами он быстро ступал к Говену. Тот почувствовал неладное, засуетился, стал визжать как поросенок и снова начал просить о пощаде, но ворожей бросился к нему и что было сил начал избивать ногами до тех пор, пока комендант не скончался от ударов. На этом злоба Хельмута не угасла, и он сам занялся допросом уцелевших рестонцев, выбивая из каждого ответы, пока в итоге не получил нужную ему информацию. Солдаты попробовали остановить озверевшего Морока, но ничего не получалось, и более того, чем больше пытались его успокоить, тем злее и беспощаднее он становился. Они лишь бессильно переглядывались и больше не смели подходить к нему.

Допрашивая пленных, Хельмут узнал, что большая группа армии будет двигаться к Выжлецу и завтра утром пройдет рядом с озером Лаговице. Там Хельмут и решил встретить войско. Приказав добить всех уцелевших солдат, он собирает армию и отправляет ее в сторону Лаговице.

– А что же нам теперь делать? – обратись к солдату бывшие горожане и вместе с ними крестьяне.

– Что хотите, – бросил им Хельмут и потребовал оставить его одного.

Он забрал тело Вейи и предал его земле на том самом холме, откуда он призывал проклятые камни с неба. Он сам выбил в земле яму, сложил туда тело возлюбленной и заложил все землей и камнями. Оставшись один, он пару часов молча смотрел на могилу и на небо.

Затемно он отправился в сторону Лаговице в одиночку, догоняя армию.

Неуязвимый разум

Всю ночь он думал о ней. Все происходящее стало настоящим испытанием для его разума, для его тела и для его сердца. Без отдыха и сна, переживший очередную, но возможно самую тяжелую потерю, Хельмут двигался на встречу новому вызову, казавшемуся теперь абсолютно не важным. Обретенная им сила превратила его самого в грозное, почти непобедимое оружие, его разум постиг давно невиданного могущества, но кажется ворожей пока до конца не понимает как управлять им, как сдержать и направить такую силу и как сдержать внутри свой гнев. Да и надо ли его держать? Да и разве виноват он в ее смерти? Хельмут всего лишь боевой ворожей, чья участь защищать Вервину, защищать любой ценой, что он и делает и делал всегда, не считаясь с жертвами и потерями. Но эта смерть… он сам погубил ее, он сам вызвал свое самое сильное заклинание, и именно он прервал жизнь Вейи, прервал жизнь той, которая просила его прекратить прерывать чужие жизни. Где-то в глубине сознания он всегда верил, что однажды скитания окончатся и они смогут снова быть вместе, где-то далеко от всей суеты, безумия, от обмана, от предательства и интриг; он верил, что однажды в последний раз он выпустит в очередного врага огонь или лед и навсегда забудет, как это делать, и уедут, укроются и будут счастливы. Много лет он откладывал этот момент, робко, словно юнец, представляя скромное счастье, он как будто боялся его спугнуть, боялся, что не достоин его. И обретя небывалую силу ворожей поверил, что теперь ему все подвластно, что эта сила остановит зло во всех его проявлениях, остановит весь мир, чтобы он мог уйти на покой, но именно эта сила в один миг разрушила его самого. Теперь остался только Хельмут-ворожей, а вечно уставший человек внутри, наконец, умер. Теперь не было никакого смысла думать о будущем, оставалось только настоящее, и он будет нести в него то единственное, что умеет лучше всего до тех пор, пока жизнь не оборвётся.

Ворожей настиг свое войско, промчав путь удивительно быстро. Солдаты разбили лагерь у озера Лаговица, в том месте, где проходил путь, соединяющий Вервину и Рестонию. Пока Хельмута не было, офицеры дали возможность отдохнуть своей армии и когда ворожей прибыл в расположение, солдаты в основном спали, за исключением часовых. По прогнозам до прохода здесь вражеской армии оставалось всего четыре-пять часов.

– Хельмут, если рестонцы не солгали, здесь пройдет трёхтысячное войско, а быть может и более того. Что будем делать? У нас всего чуть более двухсот человек. У тебя ведь есть план? Не хочешь поделиться? – спросил один из офицеров.

– Ты видел, что было в Выжлице?

– Разумеется, разумеется видел. Все мы это видели, но…

– Тогда пока я посплю, постарайтесь меня не тревожить. Через пару часов поднимай солдат, раздели их на несколько групп.

– И что потом? – тревожился офицер.

– Тоже что и в Выжлице. Рестонцы пожалеют, что пришли сюда, – хладнокровно отвечал Хельмут, будто ему не было никакого дела до происходящего, и это его касалось лишь посредственно.

– Мы не знаем, как дела в Трубече, – дополнил свои опасения собеседник.

– Пока что у нас есть своя задача. На этом все, оставьте меня.

Хельмут пошел в одну из палаток, чтобы поспать хотя бы несколько часов и набраться сил. Его тело и разум до небывалого измучены, и в таком состоянии ему могло не хватить сил, чтобы вызвать столь мощное заклинание снова. Если он не соберется, рестонцы просто сомнут двести вервинцев вместе с ним, не заметив. Впрочем, Хельмут убеждал себя, что ему плевать, что будет дальше. Он сделает что может, а если не получится – значит так тому и бывать. Офицер молча проводил взглядом ворожея, лишь покачивая головой. Впервые его одолевали сомнения в силе ворожея, но сделать он ничего не мог, оставалось лишь надеется на то, что Хельмут знает, что делает.

Недалеко от палатки спокойно дремал Марс. Почувствовав рядом ворожея, он приветственно поднял голову, но Хельмут лишь бегло бросил на него взор и ничего не сказав отправился в палатку. Без капли удовольствия забросив в себя немного скудной солдатской еды, он лег спать. На удивление, сон сморил его почти мгновенно. Изнуренное тело непривычно болело, но это не сильно его заботило, ведь еще более изнуренный разум буквально вытянул из него все жизненные силы и последнее, что он помнил перед сном, это слова Судишы про одного, и только одного человека, который может все. Но кто этот человек?

«Пока я не могу вернуть ее, я не могу ничего. Я слаб» – промелькнуло у него в голове, и тогда он заснул.

Ворожей проснулся, как ему показалось от шума, но на самом деле, он уловил, или как будто расслышал, как Марс общается с одним из боевых ворожеев. Раньше такого с Хельмутом не случалось, но теперь вдруг и чужие голоса, словно шум, подобие приглушенного эха отзывались в его голове даже сквозь сон и расстояние. Рысь беспокоил вопрос:

– Будет ли все в порядке с Хельмутом? Как человек это переживает?

– Тяжело. Мы переносим это тяжело, – отвечал ворожей.

– Когда Судиша покинул меня – стало тяжело. Я чувствую, Хельмуту тяжело больше.

– Люди страдают. Особенно… особенно если есть в чем-то есть их вина, если он могли что-то изменить. Они ругают себя за то, что обязаны были что-то изменить. Знаешь, Марс, желание человека пострадать естественно. Странен тот, кто лишен этого.

– Мне это понятно и нет.

– Ты же рысь, – с улыбкой ответил ворожей.

– Я бы хотел ему помочь. Хочу побыть с ним.

– Никто ему не поможет, хотя ты прав, лучше бы ему не оставаться одному.

Они, увлечённые беседой, не слышали, как Хельмут выбрался из палатки и подошел поближе к ним и уже голосом, обратился к обоим, как в назидание, произнес:

– Мастроту-ворожею не нужен никто, кроме него самого. Теряя руку, он довольствуется тем, что у него осталось. Забудьте о жалости, как о пороке.

Марс и ворожей переглянусь, но не стали ничего отвечать. Сам Хельмут подошел к офицерам и получил отчет, что войска выстроены, но боевого настроя он не ощущал и чувствовал, как в воздухе витает всеобщая тревога.

– Они боятся, – сказал он офицеру.

– Силы не равны.

– Со мной наши силы даже превосходят.

– Хельмут, я ни в коем случае не преуменьшаю твою силу, но их будет три тысячи, и их поведет не полководец, но сам Астрамак. Это же один из самых страшных и жестоких ворожеев, он непобедим и с ним будет еще десяток ворожеев из армии Рестонии. Это одна из сильнейших частей их армии. Твоя самоуверенность… она может стоить жизни всем нам.

– Ты смерти боишься?

– Все бояться, Хельмут. Даже ты, просто не принимаешь этого.

– А как же погибель за Вервину? Жертва за свою землю?

– Но не по глупости. Это разные вещи.

– Думаешь?

– Хельмут, не надо читать мне морали. Я всю жизни на службе Вервины, и не раз был готов сложить голову за нее, но одно дело умереть в разумном бою, а другое положить голову под топор ради абсолютной глупости. Без капли смысла. Понимаешь?

– Если хотите бежать – бегите. Я встречу их один.

– Да что с тобой, Хельмут? Речь не идет о бегстве.

– А о чем тогда?

– Я тебя не узнаю. Я понимаю, смерть Вейи…

– Ничего ты не понимаешь.

– Думаешь, ты один тут кого-то потерял? Оглянись вокруг, ворожей, посмотри вокруг себя. Подумай о тех, кто остался в Выжлице, подумай о тех, кто сейчас сражается в Трубече и тех, кто их ждет дома. Не делай из себя жертву. Всех нас касается горе, но это не повод отправить на погибель две сотни человек просто потому, что ты слишком обижен на жизнь.

Офицер ушел и с ним еще двое. Они предстали перед шеренгами солдат и начали произносить воодушевляющую речь, но Хельмут не слышал и не мог разобрать слов. Кажется, офицеры пытались объяснить солдатам, что им придется стоять до конца и биться, защищая землю. Они подбирали правильные слова для тех, кто мог принять свой последний бой через считанные минуты, пытаясь хоть немного оправдать их бессмысленную смерть.

Хельмут опустился на колени, закрыл глаза и попытался сконцентрироваться, но у него никак не получалось собраться. Слова офицера задели его, он понимал, что за последние часы совсем растерял привычную концентрацию и контроль, а мысли не складывались в порядок. Мерзкое чувство жалости к себе вдруг отравило его тело и разум, нечто глубинное, сидевшее в нем всю жизнь вдруг выплеснулось и как яд разлилось по всему телу. Первый раз в жизни он ощущал такое бессилие, такую ничтожность и сегодня он впервые в жизни потерял контроль над всем, что составляло его существование.

Вдали показалось войско Рестонии. Численность скорее всего соответствовала той, которую сообщили уцелевшие в Выжлице. Массивная группа армии тянулась по дороге по направлению к крепости. Рыцари на лошадях и в тяжелых доспехах, пешие воины, арбалетчики, наемники из Чади и слуги шли длинной вереницей и извивались подобно огромной змее, грозящей удушить и поглотить всю Вервину, а первой жертвой на их пути станет жалкая группа из двухсот вервинцев, это будет что-то вроде закуски перед большим пиршеством. Солдаты Вервины заняли удачные положение на возвышенности, окапавшись за частоколом заостренных стволов тонких деревьев, наскоро собранных для защиты, атаковать их там будет сложнее, но численный перевес все равно не в их пользу, а битва, так или иначе, состоится в практически в чистом поле.

Солдаты Вервины с надеждой глядели на Хельмута, стоявшего на коленях, и его фигура больше не внушал им уверенность, как это было вчера при Выжлице. Ворожеи улавливали состояние Хельмута, и чувствовали слабость. Один из ворожеев поделился наблюдением с Марсом, и зверь предположил, что ему потребуется помощь, как бы он тому не противился, иначе эту битву не переживет никто, и погибнут все напрасно.

Рестонцы заметили малый отряд вервинцев и решили, что это уловка, а чуть поодаль на самом деле скрывается основная сила армии Вервины. Рестонцы не знали, что Выжлец не принадлежит им и рассчитывали, что армия Вервины просто обошла крепость, и их солдаты остались в тылу, заняв город. Вервинцы, в свою очередь, не знали того, что здесь, у озера эта группа армии Рестонии должна была встретиться с группой армии, идущей со стороны Трубеча. Эти же рестонцы также не знали, что группа армии не дошла до Трубеча, и что крепость взять не удалось и теперь вторая часть армии остановилась на подступах и ждала вестей из Выжлеца, которые никак не доходили.

Командующий армией Астрамак приказал своему войску остановиться. Могучий, старый ворожей, он всю жизнь служил клану Рехт, собирая знания о ворожбе по всему миру, а вместе с ними и артефакты. Этот ворожей возможно не уступал своему более молодому сопернику Хельмуту, разве что не владел столь сильными заклинаниями, о существовании которых в арсенале у противника он пока не знал. Рядом с Астрамаком, высоким, бородатым мужчиной, с большим носом, темно-карими глазами и полностью лысой головой ступал страшный и огромный разумный медведь. Марс издали учуял присутствие разумного зверя, а медведь, в свою очередь, почувствовал рысь. Перспектива встречи с превосходящим по силе и размерам зверя не радовала Марса, и он перевел полный надежды взгляд на Хельмута, который все также стоял на коленях, закрыв глаза и медитировал.

Астрамак вооружен редчайшим в Третьем мире артефактом – копьем под названием Рель Ижа. Это сильнейший из известных артефактов Второго мира. Неясно кому он принадлежал, и кто его сделал, но рестонцы уже сложили миф, что это оружие самого Рестона Рехта, чем внушали народу культ великого оружия. Копье необычайно грозно проецировало силу планеты Ижа, повергая в лед любого противника и замораживая поверхность в считанные мгновения. Соприкасаясь с землей или водой, Рель Ижа могла проморозить землю на многие метры вглубь, погубив все растения, ровно, как и заморозить озеро до дна, уничтожая рыб и водоросли. Взмахи копья вызывали разброс ледяных осколков и ветер, обжигающий холодом кожу. Перед началом вторжения копье Астрамаку передал лично Ворок, наказав вонзить его на главной площади Вирмы и превратить сердце Вервины в лед. В сущности, эта сцена была нужна лишь для армии, тогда как копье всегда принадлежало Астрамаку, но обойтись без ритуалов Рестонцы не могли.

– Вторая группа армии придет с севера. Они ударят в тыл основным силам армии Вервины, которые скрываются за холмом, а эта кучка стоит здесь чтоб отвлечь внимание и ввести нас в заблуждение. Подготовить построения и ждать моей команды, – приказал своим офицерам Астрамак.

Рестонцы начали выстраивать войско, готовясь к битве с Вервиной, слушаясь приказа своего полководца, который при всех его качествах никогда не руководил армией, и его нынешняя миссия отводилась ему строго в виде символического жеста. Рестонцы хотели, чтобы во главе одной из основных групп армии шел не обычный полководец, но могучий и внушающий ужас ворожей, сильный сам по себе, но при этом не такой опытный в стратегии.

Солдаты Вервины с тревогой наблюдали, как войска перегруппировываются и очевидно готовятся к сражению. Позади у вервинцев, конечно же, никого не было. Часть воинов мысленно стала прощаться со своими семьями, понимая неизбежность собственной гибели. Хельмут по-прежнему делал вид, будто ничего не происходит, а может и правда не замечал вокруг себя ничего. В его адрес осторожно доносились укоризненные слова, а после и откровенные оскорбления и проклятия. Солдаты больше не верили ворожею и нарекали его виновником.

Закончив маневры, рестонцы не стали ничего предпринимать, чем удивили вервинцев.

– Чего они ждут? – задал вопрос один из офицеров Вервины другому.

– Может, пока мы нападем?

– Они не верят, что нас так мало, ожидают засаду, – предположил третий офицер.

– И это на руку. Пока что, – произнес первый.

– Но что потом?

– Будем стоять столько, сколько нужно.

– И чего будем ждать?

– Пока Хельмут придет в себя.

– Пора уже запустить ему свои камни.

– Я могу ошибаться, но, кажется у него не получатся.

– То есть?

– Не может.

– Н-е-е-е-т… главное солдатам не говорить.

– По-моему они уже и сами все поняли.

С обратной стороны озера показалась группа войск, врывающаяся из утреннего тумана.

– А вот и вторая армия, – сообщил Астрамак, уверенный, что свои на подходе.

– Это же наши, да? – спросил один из солдат Вервины, увидев с холма знакомый стяг.

– Да, наши! Наши!

Рестонцы издали заметили оживление в рядах вервинцев, но приняли его за панику, так как они все оглядывались назад, что-то кричали, махали руками, а ряды их нарушались.

– Ты выглядит страх, – прохрипел один из офицеров рестонцев.

– Укоротим путь нашим братьям, – сообщил Астармак.

Он подошел к озеру, на котором совсем сошел ледяной покров с началом весны. Ворожей занес копье Рель Ижа и ударил им прямо по воде, выкрикнув заклинание. Лед стал в мгновение сковывать озеро, расползаясь в стороны и проникая в глубину на несколько метров, превращая поверхность в ровное, крепкое покрытие. Это действие заметили солдаты на холме и сперва ощутили тревогу, опасаясь, что пелена льда просто проползет и сможет сковать всю приближающуюся армию, но этого не произошло и ледяной покров охватил лишь часть озера. Подступающие войска заметили это, ворожеи быстро доложили Игану об использовании силы для сковывания льда, предположив, что это могло быть еще одной новой возможностью Хельмута, и глава армии без колебаний приказал пустить лошадей прямо на лед и рванул в сторону армии Рестонии. Солдаты на холме воодушевились и тоже пошли в атаку на противника.

Хельмут, почувствовал огромный выброс сил от копья Астрамака, открыл глаза и произнес:

– Пора начинать.

Астрамак тут же ощутил присутствие мощного ворожея, буквально чувствуя, как он возник в этом мире, возник совсем рядом.

– Вот это сила, – довольно произнес он. – Это он. Хельмут. Он тоже здесь.

Две части армии Вервины соединились и пошли в бой. Теперь число атаковавших и обороняющихся приболело некий паритет, чего хватило вервинцам для смелости. Астрамак осознал свою ошибку, но от этого стал только злее и пришпорив лошадь сам бросился в бой и пустил на врагов своего разумного медведя, чьи когти в один миг сделались стальными, а взмах лап воздухом разбрасывал врагов, даже не касаясь их. Ворожеи Рестонии принялись нещадно уничтожать вервинцев, используя самые разные заклинания.

Хельмут подошел близко к битве, настроился и стал собирать силы для удара камнями. Он сделал все, что знал, провел силу в идеальном порядке, прокричал заклинание, но ничего не получалось. Он не мог вызвать силу, не мог с ней соприкоснуться, не мог достать ее из глубин Большого мира. Отчаянно и бессильно он проорал заклинание и попробовал снова, но сила не поддавалась.

– Да как же так! Разве это возможно? – кричал он сам себе. – Я ворожей! Или кто я? Кто я?

Концентрация никак не могла вернуться к нему. Его разум заполняли десятки эмоций и чувств, его переполнял гнев, ненависть, обида, жалость к себе и безжалостие ко всем; его переполняла и любовью. И какие-то эмоции были лишние, а быть может и все. Не находя в себе способности вызвать главное заклинание, он просто выхватил свою Рачину, поднял щит и бросился в бой.

Вервинцы не имели преимущества в бою. Численное превосходство, особенно в рыцарях давало о себе знать. Ворожеи рестонцев подавляли числом ворожеев Вервины и не позволяли сполна использовать заклинания, тогда как сами то и дело успевали выпускать силу в солдат противника, обращая некоторые группы в бегство. Марс как мог выставлял ветряные щиты, отражая атаки на солдат Вервины и по случаю впивался стальными лапами и зубами в тела врагов, помогая не столько ворожеям, сколько простым воинам, заодно наводя страх на лошадей противника. Медведь Астрамака с яростью рвал воинов, не чувствуя боли и почти не получая урона.

Хельмут ворвался в очаг битвы, выбросил прицельно цепь ледяных осколков в сторону врага, и стал махать Рачиной разбрасывая воинов. Привычные для него заклинания получались, и он смог поразит несколько рыцарей льдом, закрутить врагов в ураган, обжечь огнем и оглушить иллюзиями. Все то же самое делали и ворожеи Рестонии, но сила заклинаний Хельмута оказалась выше, и он смог поразить двух ворожеев, которых не спас даже ветряной щит. Могучий Астрамак сразу рассмотрел в бою сильнейшего ворожея и решил лично устранить свирепого врага. Он издали метнул в него копье, но Хельмут смог почувствовать силу летящего в него заряда и в самый последний момент увернулся. Копье упало рядом и создало очаг ледяного взрыва, отбросив Хельмута и легко ранив его, пройдя даже через каменную кожу, и нескольких солдат поблизости.

Он упал на спину, из рук выпали и меч, и щит. Над головой тянулось спокойное, синее небо после рассеявшегося тумана. Как много раз он видел это великолепие, и первая, кто научила его любоваться красотой неба, того места, где начинается Большой мир, была Вейя. Много-много лет назад, когда он еще верил в свое счастье, что оно возможно, и будет рядом с ней, когда он готов был на все ради нее, она научила его видеть красоту и прекрасное, научила тому знанию, до того неясному и неведомому Хельмуту да и многим людям. Каждый раз, поднимая очи вверх, он чувствовал, что именно она дарит ему это счастье, и глядя на небо, он знал, что она всегда рядом. Да вот только он никогда не был рядом с ней. И неужели его смерть докажет, что все это было напрасно, все было ради того, чтобы бесславно погибнуть здесь вместе с целой армией, с людьми, которые верили ему одному, верили, что его сила, его миф, спасут их и эти земли? Верили, что именно он тот самый единственный человек, которому все под силу. Ему показалось, что да. То, на что никогда не был готов он, оказалось возможно для других.