Текст книги "Сладкий грех"

«И все же есть между нами сходство», – с горечью призналась себе Лотта. Они оба стали свидетелями крушения безопасного мира своего детства. Оба выросли, понимая, что всю жизнь придется сражаться, чтобы чего-то достигнуть. Оба продали себя за деньги и безопасность. Они с братом более схожи, чем ей хотелось бы.

– Ах, до чего же все это трогательно, – ухмыльнулся Ле Прево. – Отдайте же, наконец, эту бумагу, мадам!

– Нет, если хотите – сами возьмите ее у меня, – ответила Лотта.

Ле Прево пожал плечами:

– По-моему, вы все только усложняете. Не оставляете себе шанса. Я получу ту информацию, за которой долго охотился, и, следовательно… – Легкое движение дула пистолета в общих чертах обрисовало его намерения.

– Вы не посмеете меня убить, – возмутилась Лотта. – Я – сестра Тео! Он никогда не одобрит этого!

– Увы, вы сумели узнать слишком много, мадам, – с кривоватой улыбкой ответил он. – Вашему брату придется смириться с моими действиями. Приходится избавляться от очевидцев и не брать заложников. Вы оба умрете, – обратился он к Эвану с шутовским поклоном. – Мне достанутся ваши планы, которые будут проданы британцам по самой высокой цене. В итоге все просто и эффектно, – блеснув глазами, заключил он.

– Вам придется сначала сразиться со мной, а уж потом говорить о бумагах, – возразил Эван.

Его голос разорвал напряжение, плотно сгустившееся в комнате. Он выпрямился во весь рост и шагнул вперед с такой решимостью, что Лотте показалось, будто это у него в руках пистолет. Потом она увидела, что он и вправду вооружен тем самым клинком, который они забрали в доме Грегори.

– Покажите же наконец, что в вас осталась какая-то честь. Примите вызов.

Ле Прево захохотал, откинув голову назад.

– Неплохая попытка, Сен-Северин, – заметил он. – Вот только я уже выбрал то оружие, которое у меня в руках. Дураком бы я был, если бы принял вызов противника, который переиграл меня всего лишь неделю назад в учебном бою.

В этот момент Лотте показалось, что она слышит очень слабый скрип дерева из глубины сада, будто кто-то, переходя через маленький мостик у ручья, ступил на скрипучую доску. Она напряглась, вслушиваясь. Может быть, ей показалось? А если там кто-то есть, это может оказаться только Тео.

Ле Прево уже поднял пистолет, глядя в глаза Эвана ужасным сверкающим взглядом победителя.

– Такой печальный конец человека, который слыл непобедимым героем, – пробормотал он себе под нос. – Забавно, что я сумею оказать большую услугу британцам, сделав за них это дело. А ведь они даже не заплатят мне за ваше убийство. – Он резко повернул голову к Лотте: – Хотите что-нибудь сказать своему любовнику? Так сказать, последнее прости.

Снаружи раздалось едва слышное звяканье металла, похожее на лязг колодезной цепи на ветру, хотя не исключено, что кто-то задел ее, пробираясь к дому. Судя по тому, как напряглись мужчины, они тоже слышали эти звуки. Внимание Ле Прево на мгновение ослабло. Он повернул голову, и в этот момент с силой, утроенной страхом, Лотта подняла стул, который так сильно сжимала, и развернула его. Удар высокой спинки пришелся Ле Прево под подбородок, и он упал навзничь. Пистолет выстрелил, и Лотта почувствовала острую боль в плече. Ей пришлось ухватиться за край стола, чтобы не упасть. Ноги вдруг стали ватными, пол уходил из-под ног. Свет в комнате колебался и мерк, в голове все кружилось. Лотта делала отчаянные усилия, чтобы не упасть в обморок.

Эван воспользовался моментом, пока Ле Прево пытался вновь подняться на ноги, вынул из ножен клинок. Клинки, встретившись, зазвенели, нападая и защищаясь. В ударах Ле Прево чувствовалось отчаяние, в то время как Эван управлял своей яростью. Он оттеснил Ле Прево назад, к самой стене. Тот схватил с подставки подсвечник и бросил, метя Эвану в голову. Эван пригнулся. Ле Прево выбросил руку вперед, пытаясь ударить Эвана в челюсть, но промахнулся. Эван отступил назад, восстанавливая дыхание.

– Вы всегда любили играть без правил, как я понимаю, Жак, – вкрадчиво произнес он. – Но теперь мы об этом знаем, не так ли?

Ответом Ле Прево стала новая атака, но он потерял напор и мастерство. Эван постоянно отбивал его удары. Лотта видела, что соперник выдыхается, а Эван наращивает преимущество. Внезапно клинки скрестились, мужчины сошлись грудь в грудь. Клинки дрожали, пересиливая друг друга, и Лотта вскрикнула, когда Ле Прево с безумным выкриком сделал внезапный выпад вперед и встретился с острием. Она видела, что клинок пронзил его тело и он упал. Лотта закричала, когда его тело стукнулось о пол, откатилось и осталось неподвижно лежать у каминной решетки.

Эван отшвырнул оружие и бросился к ней.

– Лотта! – позвал он, обхватив ее руками, а она смогла только понять, что его трясет, так как весь ужас, напряжение и облегчение соединились в этот момент в единое ощущение освобождения.

Эван попытался прижать ее к себе. Он водил губами по ее волосам, бормоча слова признания, а она старалась ухватиться за него и задержать навсегда. Но было больно, так больно, чертовски больно, что ей не удалось подавить тихий стон, и он сразу же разжал свои объятия. В свете огня она смогла рассмотреть следы своей крови на кончиках его пальцев.

– Лотта, – изменившимся голосом произнес он, – ты ранена…

– Всего лишь царапина, – прошептала Лотта. Комната снова заколыхалась и поплыла. Она почувствовала головокружение и поняла, что наступает обморок.

Эван рвал на лоскуты какую-то ткань – только бы не ее розовое в горошек муслиновое платье! – чтобы наложить грубую повязку. Она еще слышала, как он чертыхается сквозь зубы, трудясь над повязкой. Из ругательств было ясно, что если бы Ле Прево уже не валялся мертвым на ее ковре, то Эван с радостью отправил бы его к Создателю еще разок. Он разорвал платье на ее плече. Лотта даже не успела запротестовать, наложил повязку на рану и, пропустив под рукой, туго затянул. Но от этого ей стало только еще больнее. Лотта почувствовала, что ей становится все хуже.

– Я должен показать вас врачу, – сказал Эван.

– Нет, – запротестовала она, пытаясь сесть. Может быть, она и не могла ясно соображать, но одна мысль постоянно всплывала в затуманенном сознании – Эвану следует немедленно уходить. Для его спасения, а еще более – для спасения Арланда он должен сейчас же бежать, иначе будет слишком поздно. – Это Тео, там, в саду, – прошептала Лотта. – Он уже близко. Вас схватят, Эван, – даже если мы попытаемся сдать его британцам как предателя, никто не поверит нам. А я не могу позволить вам убить его.

Ее голова стала такой тяжелой, что она прислонилась к плечу Эвана. Ах, если бы можно было никогда не покидать его родных и уютных объятий, пригревшись рядом с его сильным телом, чувствуя себя под его защитой. Это единственное, в чем она нуждалась в данный момент. Но расставаться придется – сейчас и навсегда.

– Британцы вас повесят, – прошептала она. – Вы хорошо это знаете. Либо как заговорщика, либо как убийцу. – Она слабо указала в сторону бумаг, которые валялись на залитом кровью полу и на тело у каминной решетки. – Вам надо бежать, пока это еще возможно. Идите сейчас же.

Эван молча слушал ее, только глаза, потемневшие на бледном лице, выдавали душевное напряжение.

– Уж если бежать, то только вместе. Я забираю вас, – заявил он тоном, не допускавшим никаких возражений.

Лотта опустила руки и отодвинулась от него. Это далось ей с огромным трудом, все ее существо протестовало и цеплялось за эту близость.

– Нет, – просто сказала она. – Вы же знаете, что я не смогу.

– Сможете, и мы это сделаем, – возразил он, снова придвигаясь к ней.

– Со мной вы не сможете двигаться быстро, – ответила Лотта. Она дотронулась до раненого плеча. – Будьте благоразумны, Эван! Нам не удастся пройти и нескольких миль. Они ведь будут искать нас. Мужчина, женщина и мальчик, путешествующие вместе, – слишком приметная цель.

Эван сжал челюсти с таким знакомым Лотте упрямством.

– Я просто не могу уйти без вас.

– Должны, – Лотта с огромным трудом поднялась. Комната закружилась каруселью, слабые ноги подгибались и дрожали. – Я не смогу долго ехать, к тому же у меня нет причин для бегства. Зато они есть у вас… – продолжала Лотта, положив руку ему на грудь и чувствуя, как бурно колотится его сердце. – Вы должны бежать не только для того, чтобы спастись самому, Эван. Вы знаете, что в ваших руках жизнь Арланда.

В маленькой комнате повисла тишина. Эван вглядывался в нее. Упрямство и нежность горели в его глазах. Перед мысленным взором Лотты мгновенно пронеслись тени всех мужчин, начиная с отца и заканчивая каждым из ее любовников, которые покидали ее. Она видела перед собой мужчину, который даже в самый страшный час не готов был расстаться с ней, и поняла, что ее сердце разрывается от любви к нему.

– Вы говорили мне… – продолжала она голосом севшим от сдерживаемых слез. – Вы сами говорили мне, что сын потерян для вас. Так вот он, ваш шанс, Эван! Он совсем еще мальчик. Он так нуждается в вас. Вы не смеете снова потерять его!

Он снова крепко обнял ее, но на этот раз она не почувствовала боли.

– Лотта, – произнес он. В его прикосновении было столько любви, и муки, и доброты, что она поняла – решение принято.

– Я вернусь за вами! – яростно воскликнул он. – Клянусь!

«Я вернусь за тобой» – эти же слова произнес ее отец тем золотым летним утром много лет назад. И ушел навсегда. Лотта вглядывалась в лицо Эвана, ей так хотелось верить ему. Всем сердцем. Она чувствовала, что в душе теплится надежда, такая призрачная перед грубой циничностью опыта.

– Я знаю, – сказала она. – Я знаю, что так и будет. А теперь – идите! – попросила она, заставив себя улыбнуться.

Едва позвучали эти слова, как раздался громкий стук у входной двери.

– Лотта! Открывай! – Это был голос Тео.

Лотта жестом указала на открытое окно.

– Он там один. Вы должны бежать через окно. Я задержу его здесь настолько, чтобы вам уйти, – говорила Лотта, положив руку ему на плечо и чувствуя то невыносимое напряжение, какое бывает перед стремительным прыжком. – Эван, – прошептала она.

Он прикрыл ее кисть своей быстрым и уверенным жестом. Она знала, он готов, но все еще надеется увлечь ее с собой, пусть даже вопреки здравому смыслу.

– О, любовь, как мне жить без тебя?..

– Передайте мне письмо, – твердо произнесла она. – А еще мой пистолет из ящика стола. Я буду чувствовать себя более уверенно, если при разговоре с Тео эта штука будет у меня в руках.

Грохот у дверей нарастал. Голос Тео становился все громче.

Эван заколебался.

– Что вы собираетесь делать с этими планами?

– Я знаю только, что не могу позволить этому осуществиться, – с твердостью ответила Лотта. Их взгляды встретились. – Простите меня, Эван.

Легкая вспышка смеха промелькнула в его глазах, и, что удивительно, она чувствовала то же самое! Несмотря на разбитое сердце!

– Ясно, – кивнул он.

Эван подошел к письменному столу и достал из ящика пистолет. Лотта наблюдала, как он собирает разлетевшиеся по полу бумаги. Эван не спешил передавать их. Вместо этого он отправил их прямо в камин и проследил, чтобы ярко занявшееся пламя не пощадило ни одной, превратив все в пепел.

– Простите меня тоже, но не мне предавать моих товарищей, – сказал он. – Все эти планы уже никогда не осуществятся. В том случае, если меня здесь не будет и некому станет отдавать приказ.

Снизу донесся звон разбитого стекла. Лотта, привстав на цыпочки, поцеловала Эвана. Одно бесконечно долгое мгновение они стояли в объятиях друг друга. Звук торопливых шагов раздался внизу. Лотта отступила назад.

– Я люблю тебя, – произнесла она.

– Я люблю тебя, – прозвучало в ответ. Холодно, так холодно, когда его нет рядом. Лотта взяла в руки пистолет. Он так удобно улегся в ее руке. Дверь едва не слетела с петель, так рванул ее вбежавший в комнату Тео. Окно захлопнулось за Эваном. Взгляд Тео упал на безжизненное тело Ле Прево и затем встретился со взглядом Лотты. Он сделал было движение к окну, но принял во внимание направленный на него пистолет и остановился.

– Добрый вечер, Тео, – холодно произнесла Лотта. – Уверена, нам есть о чем поговорить.

Глава 20

Ноябрь 1813 года

– Прошу прощения, мадам, возле нас остановилась карета, – доложила Марджери. – Думаю, к нам гости, мадам. Вы дома, мадам? Мне приготовить чай?

Лотта отложила в сторону журнал, который не читала, и улыбнулась горничной.

– До чего же интересно! – оживилась она. – Кто бы это мог пожаловать к нам сегодня? Конечно, Марджери, вне всякого сомнения, стоит поставить чайник.

За эти дни, как показалось Лотте, Марджери окончательно удостоверилась в ее благородном происхождении. Она изо всех сил старалась вести себя как хорошо вышколенный дворецкий. Частично в этом был виноват маркиз Нортеск, который заезжал к Лотте несколько раз за прошедшую пару месяцев. Он был так обходителен и вежлив с Марджери, что она светилась от удовольствия при каждом его визите.

– Уверена, что Марджери немного влюблена в вас, – поддразнивала Лотта маркиза в его очередной приезд. – Она больше ни для кого не печет булочек.

– Вот всегда я так действую на горничных, – расхохотался Нортеск.

В те мрачные дни после побега Эвана именно Нортеск настоял на том, чтобы власти позволили Лотте по-прежнему занимать Монастырский приют. Тео исчез и больше не появлялся на горизонте. Никто не мог сказать, где он. Но у Лотты было странное чувство, что история еще не закончилась и он снова объявится однажды. К добру ли это? Тем временем у нее стали появляться друзья – намного больше друзей, чем она могла ожидать в подобных обстоятельствах, – и удивительно крепкая поддержка жителей городка, которая помогла ей облегчить боль от утраты Эвана. Все становится намного легче, если чувствуешь, что к тебе относятся с уважением, подумала Лотта. Идея сбежать с викарием даже не приходила ей в голову. И не потому, что он был так уж непривлекателен, просто ее сердце без остатка принадлежало Эвану. Никому не под силу вытеснить его оттуда.

Дамы Вонтеджа по-прежнему обращались к ней за советами по поводу фасонов и моды, всяких дамских штучек и, немного стесняясь, дел сердечных. Миссис Омонд нанесла ей визит, прихватив с собой Мэри Белл. «Уж если маркиз Нортеск бывает у вас, – чопорно объявила она, – так уж нам и подавно не зазорно бывать у вас». Мисс Кромати, бывшая школьная учительница, сделала для Лотты пикантное варенье из крыжовника с капелькой бренди, очень подходящее для холодных зимних дней. Миссис Фенстоун, жена доктора, вязала для нее уродливые шали.

– Воображаю, – сказала Лотта, обращаясь к Марджери, – как она старалась в надежде, что это уродство предохранит меня от побега с чьим-нибудь мужем.

Недавний визит Нортеска принес новости об Эване. По слухам, он вместе с Арландом сейчас находится на пути в Америку.

– Не спрашивайте, как я об этом узнал, – произнес он с вялой улыбкой. – Просто примите все на веру.

– Слава богу! – отозвалась Лотта.

Только теперь Эван становился все дальше и дальше от нее. Она срочно занялась чаем, избегая взгляда Нортеска.

– А что слышно о его дальнейших планах?

Она старалась говорить с той легкой беззаботностью, которая должна была скрыть ее потерянность и страстное желание вновь увидеть его. Последнее письмо Эвана было написано наспех, но каждое слово дышало любовью, призывало к близости и доверию. Все эти долгие два месяца, ложась спать, она клала его рядом с собой. Она зачитала его до дыр.

Нортеск склонил голову набок таким характерным для Эвана движением, что сердце замерло у Лотты в груди.

– По слухам, его видели то ли в Париже, то ли в Эдинбурге. Кто-то говорил про Корнуолл, кто-то про Испанию. Но, думаю, они все ошибаются. Нет достоверных сведений даже о том, покинул ли он Англию. Эвана всегда окружают сплетни, слухи и легенды.

– Знаю, – со вздохом согласилась Лотта. – Он, как «Летучий голландец», всегда готов раствориться в тумане. Иногда я спрашиваю себя, а существует ли он на самом деле.

– Думаю, существует, – сухо возразил Нортеск, заставив Лотту покраснеть.

Нортеск встал, собираясь откланяться. Взял руку Лотты в свою и заглянул ей в глаза.

– Думаю, Эван уже идет за вами. Арланд уже далеко отсюда и в безопасности. Эван всегда помнит о своих обещаниях. Вам стоит подготовиться.

Он улыбнулся той разбивающей сердца улыбкой, которая так напоминала улыбку брата, и вышел. По пути он не забыл поблагодарить Марджери за вкуснейшие булочки. Лотта стояла у окна, провожая его взглядом. Странно, что сам Нортеск, прекрасный человек и очень привлекательный мужчина, оставлял ее совершенно равнодушной.

«Раньше такого просто не могло произойти», – думала она. Она бы сразу заманила Нортеска в свою постель, пытаясь получить от него ту же призрачную возможность забыть о своем одиночестве, что и с другими любовниками. Только узнав Эвана, Лотта поняла, что не сможет принять подмену.

Она зябко вздрогнула. Придется ли когда-нибудь вновь увидеться с ним? Захочет ли он ее тогда? Все слова Нортеска остались в ее памяти, но старые страхи и сомнения смущали душу. Они мучили Лотту длинными темными ночами, когда становилось уж совсем одиноко, холодно и пусто.

Спохватившись, что ее уже ждут другие посетители, Лотта принялась поспешно прибирать гостиную, разглаживая чехлы на креслах и пряча подальше скверную неоконченную вышивку.

– Лорд и леди Грант! – объявила появившаяся в дверях Марджери. Пяльцы выпали из рук, и Лотта вскрикнула.

– Лотта! О, Лотта! – восклицала Джоанна Грант, словно вихрь врываясь в комнату и заключая подругу в свои объятия.

Первое, что Лотта сразу же заметила, – Джоанна беременна. Обнять ее было все равно что обхватить бочонок, но Лотта очень постаралась, сжав ее на радостях так, что та взмолилась немного ослабить объятия, чтобы ребенок не родился раньше времени. Лотта чувствовала, как слезы наворачиваются на глаза, а в горле стоит ком. Наконец Лотте удалось справиться с собой, но тут оказалось, что Джоанна тоже плачет.

– Джо, дорогая… – Лотта пыталась вернуться к своему прежнему светскому стилю, но это было совершенно невозможно. – Господи, до чего же я рада снова видеть тебя! Как я по тебе скучала! – почти причитала она.

– Я не знала! – выхватывая платок из рук своего мужа Алекса и прикладывая к заплаканным глазам, воскликнула Джоанна. – Мы были в Монголии, куда не доходят письма. Я ничего не слышала о том, что с тобой происходило. А когда вернулась, так расстроилась и беспокоилась о тебе, что заставила Алекса немедленно выехать сюда, – задыхаясь и торопясь, заключила она.

– Ты потрясающе выглядишь! – широко улыбаясь, сказала Лотта, отступая, чтобы получше ее рассмотреть. – Думаю, ваша женитьба приносит свои плоды, – с улыбкой обратилась она к Алексу.

Джоанна рассмеялась, схватив его за руку. Ее глаза встретились с глазами Лотты, в которых играли озорные искорки.

– Кто бы мог подумать? – сказала она.

– Я очень рада за тебя, – искренне призналась Лотта.

Она думала о том, что Джоанна выглядит как и всегда – элегантно и модно в своем синем в полосочку платье и маленьком прелестном жакете. Но теперь в ней появился какой-то мягкий свет, которого Лотта прежде не замечала. Казалось, она потеряла свою прежнюю уязвимость. Счастье сгладило неровности ее характера. Она стала такой, какой всегда мечтала быть.

Алекс, втихомолку улыбаясь, отошел к окну, чтобы не мешать их разговору, и принялся с притворным интересом рассматривать крохотный палисадник под окном. Лотта заметила про себя, что он так же хорош, как и прежде. Она с некоторым смущением вспомнила, как в прежние времена пыталась его соблазнить. Вероятно, это оказалось единственным из воспоминаний о грехах прежней жизни, которое она хотела бы немедленно вычеркнуть из своей памяти.

– Как ты, Лотта? – спросила Джоанна, озабоченно нахмурившись.

– Пытаюсь как-то выжить, – спокойно ответила она, переводя взгляд с Джоанны на Алекса. – Думаю, вы всегда знали, что этим кончится, – поморщившись, добавила она.

– Я бы никогда не позволил себе подобной бестактности, – с улыбкой возразил он.

Джоанна снова схватила ее руку.

– Что мы можем сделать для тебя, Лотта? У тебя достаточно еды? А одежды? – спросила она, с некоторым сомнением окинув беглым взглядом ее наряд.

– Я знаю, что выгляжу не очень, – согласилась Лотта. – Все это время я не слишком обращала внимание на подобные вещи.

– Лотта! – охнула Джоанна, не скрывая своего ужаса. – Теперь я наконец поняла, как сильно ты страдаешь!

– Расскажи мне лучше о Монголии, – попросила Лотта, звоня в колокольчик, чтобы Марджери принесла чай. – Я слышала, она очень… пустынная.

– О, там так страшно, – эмоционально всплеснув руками, ответила Джоанна. – Зато теперь я знаю, какими бывают дальние страны. – Она послала Алексу беглую улыбку, стараясь смягчить смысл сказанного. – Но при этом у них восхитительные ткани. Мы привезли оттуда несколько прекрасных ковров и циновок, а еще шелковую рубаху и чудную парчу. Я уверена, что в следующем сезоне она войдет в моду… – Джоанна вдруг замолкла.

– Прошу, не стоит слишком заботиться о моих чувствах, – попросила Лотта. – Уверена, мне никогда больше не бывать законодательницей лондонской моды. А вот в Вонтедже – совсем другое дело. Здесь от моды десятилетней давности отстали всего года на два. А местные дамы настолько любезны, что обращаются ко мне за советами по поводу своего гардероба.

В этот момент, ко всеобщему облегчению, в комнату вошла Марджери. Поднос с чаем и пирожными наконец убедил Джоанну в том, что, хотя Лотта больше не одевается у лучших лондонских портных, с голоду не умирает.

– Так вы все же решили остаться здесь? – обратился к ней Алекс. – Это просто очаровательный домик, да и городок кажется очень приятным.

– О, здесь прелестно, – ответила Лотта. – Пализеры по-прежнему воздерживаются от общения со мной, но их принудили выплачивать мне достаточное содержание, позволяющее вести спокойную жизнь, – улыбнулась Лотта друзьям. – А я за это время очень изменилась. Боюсь, потеряла вкус к скандалам.

– Ну, думаю, это в конце концов поможет семье принять тебя и оказать поддержку. По моему мнению, им стоило бы проявить понимание уже давным-давно, – заметила Джоанна и поморщилась с выражением крайнего неодобрения. – Какой роскошный букет мелочного ханжества! О, если бы я только была поблизости в те дни!

– Зато ты сейчас со мной, – улыбнулась Лотта. – Это значит, что все теперь будет хорошо.

– Но я же должна что-нибудь сделать для тебя! – настаивала Джоанна.

– Ты можешь чаще приезжать ко мне в гости, – заулыбалась Лотта. – Конечно, это не столь увлекательно, как путешествие в Монголию, но Вонтедж тоже обладает собственным шармом.

– Ну конечно же я буду приезжать как можно чаще! – воскликнула Джоанна. Небольшая морщинка появилась на ее лбу. – Пока что мы планировали остановиться здесь на несколько дней. Но присутствие маркиза Нортеска может… – Она не договорила.

– Прошу простить меня, но Нортеск – достойный человек, – быстро произнесла Лотта. Она припомнила прежние скандалы, в которых были замешаны семьи Джоанны и Фарнов. – Это сродный брат Эвана, который принудил своим влиянием Пализеров выплачивать мне содержание.

– Я знаю, – ответила Джоанна. – Слышала, он очень поддержал тебя. Я не виню Нортеска в смерти моего брата, в отличие от Меррин. Больше не виню… – повторила она, покачав головой. – Это такая давняя история… Я только благодарна ему за то, что в эти дни он был рядом с тобой, поддержал и помог.

– А как Меррин? – спросила Лотта. Она перевела взгляд на Алекса. – А ваша кузина Франческа? Как ей понравилась Монголия?

– О, для Чесси путешествие показалось сказкой, – рассмеялась Джоанна. – Я думаю, у нее в крови любовь к приключениям. Это у нее от Делвина. А Меррин оставалась все это время здесь, и, пока мы путешествовали, на пару со своей подругой, каким-то синим чулком, написала историю валлийских пехотинцев с 1250 по 1350 год, как я слышала.

– Боже, какая скука! – удивилась Лотта. – Впрочем, каждому – свое.

– Мне кажется, что ты здесь ужасно скучаешь, Лотта, – нагнувшись вперед и кладя руку ей на колено, сказала Джоанна. – Мы с Алексом решили съездить на деревенскую ярмарку в Уффингтоне сегодня днем. Говорят, там ужасно весело. Там будут сырные булочки, полет на воздушном шаре! Как ты смотришь на то, чтобы присоединиться к нам?

– Почему бы и нет? – согласилась Лотта. – Не так уж и плохо ненадолго выбраться куда-нибудь из дома. Такая прекрасная осень, в такую погоду, должно быть, приятно прогуляться до Даунза.

Те дни, когда она презирала развлечения, вроде деревенских ярмарок, давно прошли. Теперь бы она расценила это бессовестным снобизмом с ее стороны.

С самого начала путешествие на ярмарку оказалось довольно увлекательным. На конюшнях они взяли себе пони и двинулись в Даунз. Ярмарка раскинулась на земле лорда Кревена под Уффингтоном. В воздухе витал знакомый с детства аромат имбирных пряников и табачного дыма. Звуки волынок, играющих джигу, акробаты и жонглеры – и целый взвод солдат из беркширских добровольцев, призванных следить за порядком в этой подвыпившей, разогретой толпе. Был еще тир и намазанный жиром столб с призом.

– Вот жалость, что здесь нет Грегори, – засмеялась Лотта, обернувшись к Джоанне. – Уж он-то выиграл бы наверняка!

Ярмарочная гадалка раскинула свой шатер неподалеку. Лотта протянула ей ладонь. Оказалось, в ее судьбе будет множество любовников, путешествие в дальние страны и высокий темноволосый иностранец, перед которым она не сможет устоять.

– Похожее уже происходило в моей жизни, – вздохнула Лотта. – Ты уверена, что все это относится к моему будущему, а не к прошлому?

Огромный воздушный шар висел над плоской площадкой на вершине холма. Алый с золотом, он колебался в восходящих потоках теплого воздуха, крепко притянутый к земле тугими веревками. Те, кто прилетели на нем, уже отправились перекусить в лавку пирожника. Сам Томас Ховард, знаменитый воздухоплаватель, был приглашен, чтобы совершить полет. Это должно стать гвоздем программы всей ярмарки.

– Ни за какие блага не согласилась бы забраться в эту штуку, – с сомнением рассматривая шар, произнесла Лотта. Восхищение и ужас охватывали ее при одной мысли о подобном полете. – Я ужасно боюсь высоты.

Алекс начал было объяснять ей принцип действия «этой штуки», но быстро понял, что наука – не ее конек. Уже через минуту Лотта перестала следить за его пояснениями, пропуская слова мимо ушей. «Удивительно, – подумала она, – до чего неожиданно иногда накатывает тоска по Эвану». Временами ей удавалось довольно долго не вспоминать о нем, пока какая-нибудь мелочь не попадалась на глаза. Это могла быть вещь, которую он подарил, записка или мелодия. Самое болезненное – увидеть кого-то, кто обладал мимолетным сходством с Эваном. С замиранием сердца и остановившимся дыханием она провожала фигуру взглядом, видя, что это не он, и разочарование с новой силой охватывало ее душу.

Вот и сейчас ее взгляд выхватил из толпы человека, который стоял, рассматривая шар. Он был одет так же, как и все, – в куртку, бриджи и сапоги. Ростом, сложением и цветом волос походил на Эвана. Лотта уже предчувствовала, что сейчас душа загорится новой надеждой, которая неминуемо захлебнется в новом разочаровании. Внутри все онемело. Она только смотрела не отрываясь, а сердце набирало темп, бешено колотясь в груди. Лотта вцепилась в рукав Алекса так, что он удивленно замолчал.

Эван шагал прямо к ним, раздвигая толпу. Продвигался с уверенной целеустремленностью, ничто бы его не остановило. Он неотрывно смотрел только на нее одну! Привычный шум толпы стал угасать, превратившись в шепот. Все стояли и смотрели. Лотта, как во сне, слышала крики детей и пронзительную мелодию скрипки.

Она схватилась за руку Джоаны, ища ее поддержки.

– Джо… Я сплю? – спросила она чуть слышно. Только потом Лотта вспомнила, что Джоанна никогда не встречалась с Эваном и не могла бы его узнать. Но теперь он уже совсем рядом и невозможно ошибиться. – Судя по этому высокомерию, угрозе и наглому безрассудству… – начала Лотта, но дрожь била ее с такой силой, что голос отказался повиноваться.

– Значит, это Эван, – догадалась Джоанна и засмеялась. – Ты должна сейчас же отправиться с ним, Лотта. На шаре.

– Я не могу! – запротестовала Лотта. Она боялась оторвать от него взгляд, пока Эван преодолевал оставшиеся несколько ярдов.

– Ну, не будь же смешной! – Джоанна обняла ее, затем легонько подтолкнула. – Или ты уже забыла, как Алекс прибыл за мной на «Морской ведьме»? Тебе придется набраться храбрости.

– Всегда мечтала о чем-то столь же сногсшибательном, – пробормотала Лотта. – А ведь я так завидовала тебе!

Джоанна смотрела на нее полными слез глазами.

– Это твой шанс, Лотта! Вперед!

– Но почему же все должно происходить именно так? – чуть не взвыла Лотта.

– Потому что это Эван Райдер, которому, как я слышала, незнакомы компромиссы, – резонно заметила Джоанна.

Эван уже стоял рядом.

– Берегите ее, – словно заклинание произнесла Джоанна. – Мне все равно, кто вы, но, если вы посмеете причинить ей боль, я достану вас из-под земли.

Она передала Лотту в его руки. Эван схватил ее и, пронеся через толпу, опустил в гондолу воздушного шара, не оставив никаких возможностей для возражений. Сердце бешено колотилось в ее груди, она вся дрожала, едва держась на ногах.

– Но у меня с собой ничего нет! – закричала Лотта.

– Мне ничего не понадобилось, – прокричала в ответ Джоанна. – И тебе ничего не понадобится!

– Пожалуйста, позаботьтесь за меня о Марджери! – снова прокричала Лотта. – И о моей канарейке!

Сверху Лотте было видно, как ее подруга кивает и машет рукой.

Эван уже ослабил одну из веревок, и спустя минуту, глубоко вздохнув, к нему присоединился Алекс Грант.

– Думаю, мне снова придется отвечать перед судом, на этот раз за то, что помог сбежать государственному преступнику, – бормотал он, распутывая веревки.

– Скорее! – закричала Лотта, наблюдая, как капитан беркширской полиции уже бежал в их сторону, вытаскивая на ходу пистолет, крича, чтобы они остановились.

Из палатки уже спешили, смахивая крошки и дожевывая на ходу, два работника, обслуживавшие шар. За ними, как это всегда бывает, следовала толпа зевак.

Веревки внезапно ослабли, и шар заколыхался. Корзина наклонилась, когда Эван оперся на край и перескочил внутрь. Он крепко обнял ее, замирая от счастья, Лотта прислонилась к нему, уткнувшись лицом в его куртку и вцепившись в борта, словно искала точку опоры в этом сумасшедшем мире.

– Все это закончится ужасно плохо, – пробормотала она, но слова так и затихли где-то у его груди.

– Все будет совсем не так, – сказал Эван. Он говорил с такой уверенностью, что Лотта вопреки здравому смыслу действительно поверила ему.