Текст книги "Фиолетовый гном"

2

– Ты знаешь, я, наверное, уеду скоро, – сказал Серега.

– Надолго? – спросила Танька.

Серега пожал плечами.

– Может, надолго…

– И как это понимать, Кузнецов? – насторожилась она.

Ведь знает же зараза, что он терпеть не может, когда его называют по фамилии…

Серега с удовольствием отхлебнул крепкий и горячий чай. Специально для него заваренный прямо в кружке рабочей емкостью в полведра. Извлек из вазочки шоколадную конфету, пожевал и снова хлебнул.

А что еще делать, если припер к любовнице, а у той – красный флаг? Только пить чай на кухне. По-семейному.

– Не слышу ответа! – настаивала Десантница.

– Да я еще сам не знаю толком, – сознался Серега. – Просто предполагаю…

– Какой-то ты сегодня загадочный.

– Да нет…

– Очень определенно! Случилось что-то?

– Да ничего, ладно…

– Если помнишь, ты меня уже бросал один раз, – напомнила Танька. – А я не из тех женщин, которых бросают, учти, Кузнецов!

Ах да, она все о своем, о девичьем… Между прочим, логическая несостыковка! Если бросал – значит, уже из тех, мельком подумал он. Но не стал озвучивать, конечно, себе дороже.

– Я к чему это говорю… – начал он.

– Да, интересно, к чему? – едко поинтересовалась она.

– К тому, что я действительно могу уехать. Потом позвоню тебе. Издалека. Чтоб ты не удивлялась и, ради бога, не трепала никому, где я.

– Когда это я трепала? – тут же надулась она. – Ты меня за кого держишь?

– Да нет, это я так, на всякий случай…

– Ну, что случилось-то, Сереж?

– Да ничего… Пока ничего… Очередные бизнес-разборки.

– Опять убивать будут? – деловито поинтересовалась Десантница.

– Вряд ли, – отмахнулся Серега. – Я-то кому на фиг нужен? Просто начнется шурум-бурум, который лучше пересидеть в тихом месте…

Да, шурум-бурум, похоже, уже начинается, подумал он. Если сопоставить то, что он узнал от Красневского, с еще одним утренним визитом старого знакомого…

– Учти! – перебила она его мысли.

– Учту! Ладно, поехал, пора мне… – он с сожалением отставил от себя кружку.

– Домой? – в голосе явно промелькнула ревнивая нотка.

– Нет, не домой – это точно!

– Ты – осторожнее, – напутствовала она.

– Обязательно…

– Так я жду звонка?

Серега с удовольствием поцеловал ее в тугую прохладную щеку. Потом скользнул губами по теплым, нежным губам.

А все-таки не только старый друг – лучше новых двух. Старая подруга – в этом тоже что-то есть. Точнее сказать – проверенная подруга…

– Ты знаешь, Сереж, раньше, когда мы только познакомились с тобой, я тебя жалела. Какой-то ты был одинокий, неприкаянный, и тебя хотелось жалеть, – сказала однажды Десантница. – Потом – начала уважать. Но это тоже было раньше…

– А теперь? – заинтересовался Серега.

– А теперь я тебя иногда боюсь, – призналась она. – Ты только не обижайся, я тебя все равно уважаю, и люблю гада, ты знаешь… Но и боюсь тоже. Не обижайся, я же честно…

Он не обиделся. Понял, в общем.

В общем и целом – все правильно. А кого из нас не меняет жизнь? – поспешил оправдаться он хотя бы мысленно. Убогое оправдание, но – какое есть.

С Танькой они не виделись года два после его свадьбы. А встретились случайно, в толпе перед супермаркетом на Кутузовском. Столкнулись нос к носу.

Здравствуй, как живешь, как дела, все хорошо, в общем, ну и у меня порядок…

Она совсем не изменилась за эти два года, определил Серега. То же бесшабашное выражение глаз, та же короткая прическа, даже одежка все та же – розовый дутик и спортивная шапочка, делающая ее похожей на стройного, симпатичного, чрезвычайно привлекательного мальчишку. Даже с намеком на анальный секс.

Или два года не такой уж и большой срок?

Понятно, почему он набился проводить ее до самого дома. Всколыхнулось. Взыграло. Все-таки он когда-то любил эту женщину и помнил, как ее любил, и оставалось в душе, теперь, по прошествии времени, было особенно ясно, что многое еще оставалось… Уже не просто любовники, старые сексуальные друзья, что гораздо больше… Нежность вообще гораздо сильнее любви, но это понимаешь с годами, определил для себя Серега.

А вот почему она согласилась?

Упреков, правда, он не услышал. Но тон изменился, заметил он, появились в голосе некие зловредно-иронические интонации, особенно когда она косилась на его швейцарские часы за десять штук баксов, галстук за штуку и прочие атрибуты преуспевания. Само по себе упрек.

Проводил все-таки. Оказалось, Танька живет все там же и на первый взгляд все так же одна. Домой она его не пустила, зато Серега успел заметить вешалку в прихожей.

Через день он неожиданно, без звонка, свалился к ней в гости по принципу – гость в дом, как снег на голову. С маленьким, нарочито скромным букетиком и ключами от спортивного «Мерседеса».

«Просто подарок, не подумай чего, обычный подарок, ни к чему не обязывающий, могу себе позволить…»

Понятно, запрещенный прием, просто иезуитский прием, посмеивался про себя Серега. Он-то знал, как Танька сходит с ума от хороших машин.

«Мерседес» она взяла. Уговорил.

– Только ты учти, Кузнецов, и заруби себе на носу, что даже за эту роскошную тачку я с тобой спать не буду…

– Да как можно! Да что ты говоришь…

В постель они брякнулись при следующей встрече. И словно бы и не вылезали никогда…

Размякнув, Серега долго потом лежал на знакомой тахте и просто курил в потолок. Уходить ему не хотелось, хотя Боря Захаров уже часов пять ждал под окнами. В сущности, его место здесь, в этой небольшой квартирке, рядом с этой удовлетворенно посапывающей женщиной, думал он, стараясь пустить дым кольцами. Здесь ему хорошо и спокойно, как давно уже не было. Он даже начал забывать, что бывает так хорошо и спокойно… А там, на двадцать седьмом на Кутузовском, в огромных и гулких комнатах – это не он. Это какой-то фантом. Нечто, как написала впоследствии некрасивая журналистка…

С того времени они с Таней снова стали встречаться.

3

Когда Серега вышел из ее подъезда, Боря топтался вокруг машины. В руке у него был Серегин мобильник.

Нет, Серега не забыл телефон. Нарочно оставил на сиденье.

– Сергей Иванович, ваша жена только что звонила, – сообщил Боря.

– И что хотела? – спросил Серега.

– Да, ничего… Спрашивала, где вы?

– А ты?

– Я – ничего. Я сказал, что вы на объекте…

– Понятно.

– Я еще спросил – может, сходить, поискать… Ну, вроде как вызвать вас… А она говорит – не надо мешать, привет объекту! – телохранитель виновато развел руками.

– Понятно, – повторил Серега.

Да, узнаваемые интонации. Не далее, как вчера Ее высочество так же звонить изволили… На объекте? Прямо на самом? Ну, извини, что мешаю… А как ее зовут, кстати, объект? Ладно, ладно, извини, ради бога… Не буду отрывать, паши дальше… Предохранятся только не забывай, дорогой! На объектах много всякой заразы, по себе знаю…

И голосок такой ехидный, колючий, даже вибрирующий… Мусорные бачки отчищать таким голоском…

Кстати, с чего это Светка вдруг взялась ревновать? – подумал Серега, садясь в машину. Ее что, больше заняться нечем? Уже разошлась со своим футболистом? Ну так – за чем дело встало, футбол – игра командная…

Звонок от тещи прозвучал почти следом. Еще думая о жене, Серега глянул на высветившийся номер с недоумением. Вероника, надо отдать ей должное, никогда не вмешивалась в их семейную жизнь. Она, как догадывался Серега, была в курсе Светкиных похождений. Его, наверное, тоже. Но ни полслова, ни намека. Сереженька, Сереженька, привет доченьке…

Понятно, с глаз долой – из сердца вон, в их отношениях с дочерью до сих пор искрили старые обиды. Сейчас, когда Вероника явно начала молодиться, изображая из себя этакую сексуальную кошечку, это стало особенно заметно.

Кошка драная!

– Слушаю, Вероника Александровна!

– Здравствуй, Сережа, хорошо, что я тебя нашла…

Ее обычное присловие. Интересно, а куда бы он делся от собственного мобильника?

– А у меня новости для тебя, Сереж. Хорошие новости…

Он внимательно слушал. Угрюмо жевал губами, сдерживаясь, чтоб не выругаться во весь голос.

Новости оказались совсем не хорошие. Случилось то, о чем не далее как сегодня предупреждал Красневский, серьезно предупреждал, доверительно подмигивая и похлопывая по плечу. Чтоб не вздумали связываться с неким банком, небольшим, негромким, но располагающим, как ни странно, значительными финансами. За банком, по сведениям Красневского, стояла могущественная финансовая группировка, руководимая одним из бывших кремлевских лидеров. В принципе Красневский мог бы ничего больше не говорить, просто назвать фамилию. Именно этот тип пять лет назад устроил Хозяину большой бух на тот свет.

Поздно, значит, предупредил… Уже случилось…

Надо же, не забыл об их макаронном бизнесе, глубоководная акула капитализма. До сих пор рвется прибрать к рукам…

Красневский, конечно, сволочь, за копейку родную мать пошинкует на котлеты и продаст их как телятину первого сорта, но в бизнесе Шварцманши у него прямой интерес, так что здесь он врать не будет, соображал Серега. В принципе Серега сам уже давно замечал, что вокруг их холдинга идет какая-то нездоровая подковерная возня. Только никак не мог сообразить – откуда ветер дует…

И теперь сиятельная Вероника звонит и радостно сообщает, что уже оформила в упомянутом банке сногшибательный кредит, подписала все документы, и первый транш поступит завтра-послезавтра…

Вот этот последний супер-кредит их и прикончит!

И когда только Хозяйка успела? Хотя, понятно, банкиры сами спешили…

А ей говорили, между прочим, предупреждали: не торопитесь, Вероника Александровна, нужно обдумать, проверить, прикинуть. Красневский рассказывал, что звонил ей самой не далее как вчера, предупреждал предварительно, без подробностей. Но дура-баба вообще перестала кого-либо слушать, возомнила себя финансовым гением, не меньше…

Нет, когда-то, в самом начале, она была вполне вменяемой теткой, помнил Серега. Растерянной от свалившегося на нее богатства мужа, но твердо намеренной удержать бизнес в прежнем, наступательном русле. И удержала. И Серега, зять, стал при ней крупным макаронным авторитетом, честно отрабатывая свое вице-президентское жалование. А потом – как подменили бабу. Как сглазили. «Вероничка Александрова, дорогая наша, несравненная, единственная, неповторимая…» – запели со всех сторон. Головка-то слабенькая, закружилась головка у престарелой девочки…

Откуда только наползли все эти университетские мальчики, что таскаются теперь за ней, как хвост за кометой?

Ладно, пусть бы она просто спала с ними, изображая из себя двадцатилетнюю нежность. Понятное безумство в предчувствии климакса. Но она еще и бизнес ведет, слушая только их. Словно не видит, что у ее мальчиков ни одной мысли в глазах, кроме щелкающих жадных огоньков, как на дисплее калькулятора…

Презентации, председательства, представительства, фуршеты бесконечные – совсем закружилась баба. Придумала какую-то театральную премию имени Шварцмана и теперь носится с ней как курочка Ряба с золотым яйцом. Тоже нашелся – великий театральный деятель Исаак Шварцман, внесший свой вклад в искусство внебрачными отношениями с начинающими актрисками. Лучше б уж математикам дала денег, логичнее, если бы не капитализм, ходить Шварцману в математических профессорах или даже академиках, он сам это говорил…

Еще какие-то безумные колдуны, экстрасенсы, бабки-гадалки вокруг хороводом… Да, звездная болезнь, по-другому не скажешь. Худший вариант звездной болезни – на старости лет, когда и без того бес в ребре…

Правильно говорил в свое время Шварцман: богатство в нашей стране заработать не сложно, удержать его – вот задачка потруднее, вот где мозги нужны…

Что дальше?

Тоже понятно! Завтра-послезавтра деньги поступят, а после-послезавтра бывший кремлевский чин потребует полной уплаты долгов, да еще окажется, что их прежние долговые обязательства он тоже скупил. Дальше – процедура банкротства и временные управляющие на их предприятиях, прикормленные Большим человеком, – схема проверенная и простая, как арифметика для первого класса…

И не надо никаких взрывов, поджогов и прочего уголовного выпендрежа. Весь бизнес Шварцмана ляжет к нему в руки прямо тепленьким. Олигарх, как новый хозяин, будет должен самому себе, а это уже не долги, это инвестиции…

Упорный господин! Только недавно его отставка из правительства наделала много шуму в узких кругах, посвященных в детали. Быть выгнанным из Кремля за воровство звучит так же анекдотично, как из палачей – за жестокость. А он, видишь ты, бодрости не теряет, позиционируется ныне одним из новоявленных российских олигархов…

И что теперь делать? Орать, материться и рвать на груди рубаху?

Ну, теща…

Серега просто выслушал, отключился и сунул трубку в карман.

Дура баба! Самовлюбленная дура и ничего больше! Ох, прав был покойник Шварцман, когда держал свою жену в черном теле на заднем дворе… Ничего, ничего, скоро она опять туда отправится, к этому все идет…

Красневский, кстати, уже намекал, прямо сегодня намекал, кося хитрым глазом, мол, ты, Сергей Иванович, трезвомыслящий коммерсант, и пойми правильно, маркетинговая политика многоуважаемой Вероники Александровны не устраивает многих. Может, тебе стоит подумать, как взять основные функции руководства холдингом в свои руки?.. А мы, мол, поддержим всячески, не сомневайся…

Серега не стал уточнять, кто это «мы», сделал вид, что не услышал, и повернул диалог в другую сторону. Хотя услышал и понял. Зафиксировал, прикрыв на секунду веки.

В обтекаемых формулировках Красневского – это приговор для Хозяйки. Дворцовый переворот в королевстве кривой лапши! Желательно, с личным устранением объекта. А как иначе?

Тоже нашелся придворный иезуит, рыцарь плаща, кинжала и отравы в граненом стакане…

Вот с таким же неопределенно-значительным лицом Красневский, наверное, и старушек душил, прокладывая себе дорогу в светлое будущее…

Интересно, а кем его-то считает господин краснодарский банкир? За своего держит? Такой же сволочью? Безусловным хозяином жизни, с психикой гибкой, как петля на шее?

А кем его еще считать, если разобраться?

Скажи мне, кто твой друг…

Может, действительно, грохнуть Веронику к чертовой матери? – вяло размышлял Серега, все еще держа в руке телефон. Сыграть по правилам! Заказать, закопать, взять дело полностью под себя и попытаться вырулить, пока не поздно. Хотя все равно уже поздно…

Это – во-первых! Во-вторых, не хочется! Даже не потому, что она этого не заслуживает, просто надоело, обрыдло, осточертело… Кромешная меланхолия в душе. Нет уже того азарта приобретательства, с которого он начинал… А дворцовые перевороты без азарта в душе так и остаются на уровне заговоров…

Господи, как же они все надоели!

А в-третьих-четвертых-пятых и так далее – все равно поздно…

Теперь – точно все! Конец на букву «п»!

Господа-граждане, подайте на пропитание бывшему вице-президенту макаронного холдинга…

– Ладно, Борь, поехали, – сказал Серега.

– Домой, Сергей Иванович? – оживился истомившийся Боря.

– Черта лысого домой!

– А куда?

– К Жеке поехали. Помнишь, ты меня возил на Преображенку? Вот туда и рули.

– Как скажете…

– Там я тебя отпущу, – пообещал Серега. – Оттуда можешь ехать отдыхать, суббота все-таки.

– А как же вы?

– Тачку возьму. Я не знаю, когда буду возвращаться.

– Как скажете! – обрадовался телохранитель.

Нарушение, конечно. Личный телохранитель не должен покидать объект до входной двери его дома. Но Серега последнее время махнул рукой на все инструкции.

В сущности, предчувствие конца на букву «п» возникло у него уже давно. Этот весенний субботний день просто окончательно разложил все по полочкам…

4

Жека встретил его практически не выходя из-за ноутбука. Только дверь открыл и снова шмыгнул за стол.

Господин писатель горит в работе… Волосы дыбом, табачный дым – коромыслом, на столе рядом с компьютером – исчерканная вдоль и поперек бумага. В комнате – разобранная кровать и стойкий дух вчерашних пельменей, на кухню вообще лучше не заходить.

Квартиру на Преображенке Жека снимал. Не ахти, но все-таки поприличней прежней халупы, которую он оторвал себе пять лет назад, когда кинулся в литературу, как головой в прорубь. Там тараканы точно проходили под дверью с гордо поднятой головой и расправленными усами.

Досталось ему, конечно… Нырнув в свою литературу, Жека не только ушел из семьи, но и с работы уволился. Перебивался случайными редактурами, пописывал заметки в разные сомнительные листки, но в основном – творил, творил и творил…

Так надо! – часто вспоминал Серега.

Подобная стойкость заслуживала уважения, если не больше. От кого, от кого, а от Жеки Малышева, неисправимого бабника, почетного алкоголика и махрового, как халат, журналюги, Серега никак не ожидал такой фанатичной преданности идее журавля в небе. Не вязался с его толстой, плотоядной рожей этот подвиг аскезы. Оставалось только встать, снять шляпу и пожать руку, не находя слов. Действительно, что тут скажешь? Жека – и подвиг… От него – точно не ждал! От себя, скорее…

Что бы хоть как-то поддержать старого друга, Серега три раза заказывал ему тексты к трем рекламным буклетам и заплатил за них практически из своего кармана.

Теперь Жека формально воссоединился с семьей, признавшей его успех в издательстве. Возил дочку в спортивную секцию и проводил с женой выходные. Но жить до сих пор предпочитал отдельно. «Дабы постоянное мельтешение не мешало построению структурного образа героя…» Жека, змей, даже практичную жену сумел убедить в этой пурге.

Умеют же некоторые устраиваться! Вроде бы и нечему завидовать, а все равно завидно. Похоже, это уже переходит в пунктик, подумал Серега, завидовать любому дому, где живут, как хотят, не подстраиваясь под обстоятельства…

Он без зазрения совести опустился на разобранную постель. Вольно откинулся плечами на прохладную стену.

Жека неодобрительно покосился на него из-за стола.

– Костюмчик-то англицкий не попачкаете, господин барин? – проронил он, не отрываясь от ноутбука.

– Ничего, он все равно грязный, третий день уже ношу, – доверительно сообщил Серега.

– А некоторые, между прочим, здесь спят… – попробовал Жека с другой стороны.

– Где? В этом поросятнике? – удивился Серега.

– Много ты понимаешь в богемной жизни… Чего приперся-то?

– На тебя посмотреть.

– Чего смотреть… Работаю вот! Работаю себе и работаю, никого не трогаю, ничего знать не знаю, а жизнь так и проходит мимо, куда ей положено… Водку пить будем?

– Жека, поехали в Грецию? – вдруг предложил Серега.

– Где все есть? – уточнил Жека.

– Нет, я серьезно говорю – поехали!

– Зачем?

– За компанию!

– С чего вдруг?

– Да ни с чего… Просто – поехали и все. Покупаемся, позагораем, там тепло уже, солнце, море… У меня там дом есть на побережье. Красивый дом, сам видел…

– А когда? – заинтересовался Жека.

– А прямо сейчас…

Жека задумчиво покрутил головой и рассудительно почесал нос:

– Может, лучше водки? Возьмем сразу три, и на такси не потратимся…

Серега уже знал, что он согласится.

Жека всегда соглашался на откровенные авантюры…

Утром Серега в одних шортах вышел на залитую солнцем террасу второго этажа. Неторопливо, с удовольствием закурил. Облокотившись о перила, стоял и смотрел, как море веселыми бликами перемигивается с солнцем, как радостно желтеет вдоль берега песчаная полоса, как сочно, по-весеннему, зеленеет вокруг холмистое греческое побережье, украшенное, как на праздник, алыми крапинками вездесущих маков. Других цветов тоже было много, но они росли более централизованно, тяготея к дворикам и оградам. А маки – где попало, вытягиваясь даже прямо на желтом песке. Серега никогда не подозревал, что гордый красавец-мак – такое сорняковое растение…

Все-таки хорошо жить на свете!

Солнце, воздух и вода – помогают нам всегда, а кефир и онанизм – укрепляют организм… Стишата из пионерского детства…

Как в детстве, Сереге было легко, спокойно и хотелось дурачиться…

Понятно, если заменить одинокое рукоблудство на здоровый, спортивный секс, то он, организм, становится способен на настоящие олимпийские чудеса. И ведь выпили вчера немало, изрядно наклюкались с Жекой и девочками, припомнил Серега. А надо же – никаких похмельных последствий! Разбежались парами по своим спальням, продышались, проохались, пропотели под аккомпанемент вездесущих греческих цикад, и настроение с утра – как хрусталь. Так и блестит всеми гранями…

В сущности, много ли человеку надо? В здоровом теле – здоровый дух, поймаем бабу, а лучше – двух… Тоже из детства, серия «трудовые резервы – родине»…

Внизу, во дворике, видел Серега, Жуткий брат обхаживал крепенькую, как яблочко, волоокую Надюшку. Она была в голубеньком откровенном купальнике, длинные соломенные волосы кокетливо забраны синей ленточкой. Жека – в узких плавках, не скрывающих всей широты намерений. Перед ними на пластиковом столике уже стояли две оприходованные пивные банки, а Жека галантно открывал по второй и что-то рассказывал, весело вздрагивая телесами.

Все правильно, настоящий джентльмен – тот, кто не только «до», но и «после». В смысле ухаживаний, конечно…

Когда они успели встать? Или еще не ложились? Не засыпали, точнее…

Вероника подошла неслышно, обняла сзади, воткнулась острыми грудками в его спину. Прикосновение ее теплого тела, чуть шершавого от переизбытка загара, было приятным.

Тонкие, как у подростка, руки с преувеличенно-красными ноготками скользнули перед ним, вытащили сигарету из его пальцев.

Сзади крепко затянулись и резко выдохнули. Потом сигарета вернулась. Серега подхватил ее. Осторожно, чтоб не уронить девушку, обернулся.

Вероника (очень подходили к ней все эти уменьшительно-ласкательные суффиксы) без стеснения вышла на террасу почти голой, в одних светлых трусиках-ниточках, выгодно подчеркивающих смуглый загар. Грудки у нее были совсем маленькие, почти не было никакой груди. Полностью загорелая, никаких полосок от купальника. Только соски крупные, вишневые, взрослые, призывно подрагивали.

Да, она вчера смешно жаловалась, что грудь никак не выросла в ее немалые девятнадцать лет. Серега успокаивал ее, что большая грудь – это на любителя. Причем – на любителя смотреть и подглядывать. А настоящие практики предпочитают грудь, которая ложиться в ладонь как влитая, а не хлопает выменем при коровьем галопе…

Приятная девочка. Гибкая, подтянутая той естественной худобой подростка, которая еще только вылилась в женские формы, но дальше, в полноту, пока не двинулась…

Серега почувствовал, что под шортами у него снова все напрягается.

Ай, молодец девчонка! Понимает, как надо себя подавать. Полностью обнаженная женщина смотрится даже менее эротично, чем вот так – топлес, с темными кудряшками, волной распущенными по плечам и призывным подрагивание сосков.

Уж на что Жека был занят во дворике, навешивая Надюшке очередную лапшу на уши, но и он отметил появление второй подруги внимательным мужским взглядом, заметил Серега.

Зоркий… нет, Дальнозоркий Сокол!

Вот с косметикой Вероничка явно переборщила, мысленно отметил Серега. Накрасилась и напудрилась в несколько слоев, словно для блеклого вечернего освещения. Маленькая еще, глупая, не понимает, что косметику надо не мазать, а подбирать, как наряд…

Ну да, носик – кнопкой, и личико широковато, и к восточному разлету скул могли бы придраться на каком-нибудь конкурсе красоты, объективно оценил Серега.

Но это ее не портит. Ее не портит даже приторно-конфетный привкус свежей косметики, хотя обычно Серега не любил чрезмерно парфюмерный дух.

Симпатичная девочка. Из тех, что симпатичны, пока выглядят девочками…

– Как спалось? – бодро спросил Серега.

– Та рази ж с вами уснешь? – звонко откликнулась она с мягким украинским акцентом.

Хоть и с бородой анекдотец, длинной, как хвост мартышки, но у нее – звучит…

Обе девчонки были иностранки. Почти иностранки. Из города Харькова, дружественной восточной столицы недружественной в общем и целом Украины.

Девчонок Жека снял прямо на пляже. Услышал русскую речь и кинулся туда, как коршун. Оголодал господин писатель по теплу и ласке… Познакомился. Он всегда умел чесать языком без оглядки на здравый смысл.

Повезло. Оказалось, их двое. Вероника и Надя. С виду – совсем молодые. Отдыхают здесь парным междусобойчиком, потому что обе в отпуске. Обе работают в одной турфирме и имеют два раза в год поездки со скидками. На этот раз выбрали Северную Грецию, правда, их десять дней в раю почти уже истекли. Но зато потом еще куда-нибудь двинут, целое лето впереди. Будет еще половина отпуска и новая поездка на выбор, обнадеживали себя девчонки.

«А вы, хлопцы, сами откуда будете? Та неужели ж здешние? Та слышно, шо москали, та неужели с самой Москвы?..»

Девочкам была обещана тенистая вилла и прогулки на яхте.

Вот вилла – сразу предъявили «хлопцы». Вот уютный тенистый дворик. Вот столик во дворике, а до бара-холодильника два шага, между прочим… Виски, джин, узо, вино сухое, вино полусладкое? Или – пивка для рывка? Нет, не ради пьянства окаянного, но токмо приятнейшего знакомства для…

Хорошо, что непьющие! Мы, скажу вам, девчонки, и сами непьющие… Кто тут пьет? Здесь отдыхают… Яхта? В доке яхта, на кренговании, – беззастенчиво брехал Жека, щеголяя терминологией пиратских романов. Вот позвоним к вечеру, может, закончат, снимут со стапелей, а пока – просим, просим…

Ну! Вздрогнули, господа и дамы, за ради приятнейшего!

Все правильно, вспоминал Серега, вопрос голой техники… Вечная игра в мальчиков и девочек. Пусть мальчики разматывают пятый десяток, а девочки только закругляют второй, ритм петушиного гопака от этого не меняется.

Леди и джентльмены, позвольте от всей души… Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались… С этим маленьким бокалом и большим сердцем, позвольте, боевые подруги, обнять вас всех сразу… Пардон, медам-с, как мужчина и офицер я блюю только на заднем дворе…

Дальше, как положено, на коней и по койкам. Точнее, сначала – по койкам, потом – по коням.

Друг Жека, пьяный и бравый, играя глазами, горячо и громко шептал ему в самое ухо, мол, давай, Серега, встряхнись, не теряйся! Жизнь удалась, Серый брат, правильно живем! Давай, мол, друг сердечный, быстрее, активнее, окучивай Вероничку в темпе аллегро, потом поменяемся феминами! Пойми, мужик, я чую, они – не против! Разомлели, отдыхаючи без мужского общества, я чую!

Вот дорвался писатель до глубин естества, усмехался Серега.

Но до свального греха дело как-то не докатилось. Не успели поменяться. Хоть и под утро, но уснули все-таки.

– А нам сегодня в ночь улетать, – сообщила Вероника.

– Жалко, – искренне сказал Серега.

– Жалко, – согласилась она. – Только познакомились с хорошими хлопцами…

Перекурив на террасе, Серега снова увлек ее в спальню. Девушка не возражала, хотя и прошлась по поводу шустрых, как веники, москалей, которые могут «до болятки стереть украинскую незалежность». Завтра домой, между прочим, вслух сокрушалась она, а по трапу как потом – крабиком спускаться?

Серега, не мудрствуя, посоветовал ей спускаться рачком…

Впрочем, кто кого сотрет – это еще вопрос, большой вопрос! Оседлав его сверху, маленькая Вероничка разошлась так, что надежное двухспальное лежбище явственно затрещало под ударами.

Потом они просто валялись рядом, по-братски касаясь друг друга телами. Серега, в чем мать родила, сходил и принес вина, вызвав восхищенные взгляды Жеки и оценивающие – Нади.

Пожалуй, прав был друг Жека, до групповухи им оставалось всего пол муравьиного шага, как сказала бы Танька…

– А это действительно твой дом или снимаете? – спросила Вероника.

– Мой, – подтвердил Серега.

– Хороший дом. Ты, наверное, богатый очень?

– Так, серединка на половинку…

– Нет, богатый, это видно. Вы там, в Москве, все богатые…

Вот это уже, по меньшей мере, спорное утверждение, подумал Серега.

– Нефтью торгуешь? Или газом? – допытывалась она.

– Газированной водой.

– Нет, ну я серьезно?

– Макаронами, – сознался он.

– Хороший бизнес, – деловито одобрила Вероничка. – А я вот макароны не ем, от них полнеешь быстро, – она большими и указательными пальцами обеих рук обхватила свою тонкую талию, подчеркивая ее изящный размер.

Серега оценил, поощрительно похлопав ее по упругому, глянцевому бедру.

– Международный стандарт! Тебе надо есть низкокалорийные макароны, – посоветовал он.

– А шо, и такие есть?

– Всякие есть. Правда, скажу тебе по секрету, калорий в них не намного меньше, – поведал он.

– Все-то ты знаешь!

– Работа такая…

– Хорошо быть богатым? – неожиданно спросила она

– Нормально.

– Я тоже когда-нибудь буду богатой! – категорически заявила Вероника.

Она приподнялась, села на кровати, скрестив ноги по-турецки. Гибко перегнувшись, прикурила сразу две сигареты, одну вручила Сереге:

– Слушай, а может, мне остаться с тобой?

– Как? – не понял Серега.

– Очень просто. Виза у меня на месяц, а прошло только десять дней. Да я знаю, как она продлевается, я же турагент, не забыл?

– А самолет, билеты?

– Сдать можно. Или просто поменять на будущее. Отправим Надьку и друга твоего тоже отправим, а сами вдвоем останемся. С тобой!

Ай, девочка! Молодец! Все уже распланировала. И друга, и подругу вычеркнула, невинно взмахнув ресницами, восхитился в душе Серега.

– Что бы и Надьку не оставить? – спросил он, скрывая насмешку.

– Ты сразу с двумя любишь? – удивилась она.

– Да нет, не особенно…

– Не фига ей, корове, здесь околачиваться! – резко определила Вероничка. – Пусть работать едет! И так ничего не делает целыми днями, только сидит, чаи дует. Как будто никто не знает, с кем она спит из начальства…

Женская дружба!

– А потом – в ней ничего интересного. Я – лучше! Это все всегда говорят, что я – лучше! – откровенно кокетничала она собственным телом.

– Ну, если все говорят… Жеку я не могу отправить, я его сам пригласил, неудобно, – неопределенно сказал Серега.

В сущности, разговор возмутил его только в первые секунды. Потом начал забавлять. Неожиданно, но предсказуемо…

– Ну, я же не могу сразу с двумя… – задумалась Вероника – Это неприлично как-то, – рассудила она, наморщив лобик.

– Почему неприлично? – спросил он, сохраняя невозмутимое лицо.

– Нет, я не какая-нибудь дура закомплексованная, – поспешила оправдаться она. – Я все могу, ты сам видел, – она гордо выпятила вишневые соски, демонстрируя товар лицом. – Просто, как-то… ну, не так… Я вот всегда хотела жить с солидным человеком. Чтоб я его любила, а он бы меня обеспечивал… Ну, квартиру оплачивал, учебу, машину… Ну, на другое деньги давал… Я бы на юриста выучилась, у нас юрист в фирме – он еще на трех работах и даже какие-то лекции читает. Знаешь, сколько зарабатывает?

Ба, да тут уже целая программа, удивлялся Серега

– Похвальное стремление, – одобрил он. – Тяга к знаниям украшает юношество.

Она, увлеченная планами, не обратила внимание на его иронию:

– Нет, приятеля твоего не надо, не нужен он нам. А вот с тобой я могла бы жить. Ты мне нравишься…