Текст книги "Фиолетовый гном"

1

– Ты, Сережка, медведь, – однажды сказала Танька.

– Здрасьте вам! Теперь я еще и медведь… А почему медведь, кстати? – поинтересовался Серега.

– Самый опасный зверь на земле. Белого медведя вообще называют самым страшным хищником из млекопитающих. Не льва, между прочим, и не тигра – медведя.

– Как это?

– Так это, – объяснила она. – Ты в зоопарке медведей видел? Такие плюшевые, неуклюжие, флегматичные. И морды умильные, все время полуулыбки на них. Только подойти погладить. Они так и нападают – с улыбкой. Ничего не видно на морде. Никто не может предсказать, когда медведь решает напасть. Хитрые. Между прочим, ударом лапы быка с ног сбивают. Подумай сам, по деревьям лазают, по воде плавают. Неуклюжие?

– Пожалуй, нет, – согласился Серега.

– Вот видишь…

– Вижу. Пятерка тебе по биологии! Только при чем здесь я?

– Притом. Я тоже тебя часто не понимаю. Как медведя.

– Чего меня понимать, я, вот он весь, – проворчал Серега.

Быть самым опасным зверем на земле ему все-таки нравилось. В глубине души. Когда любимая женщина называет тебя самым опасным зверем – это смахивает на комплимент…

– Все равно не понимаю. Не чувствую я тебя, – пожаловалась Танька. – Иногда – чувствую, а иногда – нет. О чем ты думаешь? Чего хочешь от жизни?

Ага, вот так он все и рассказал… Коротенько, в двух-трех словах выложил всю подноготную…

Интересно, они, женщины, сами-то понимают, что просят, предлагая рассказать все о себе?

Так всегда! Сначала они свои в доску девчонки, оторви и брось, а потом начинается как всегда… Что ты хочешь, что ты можешь, к чему стремишься? Дальше, рефреном, – что ты вообще можешь мне дать?

Ничего не стесняются! Если уж они, женщины, все из себя такие практичные, то пусть хотя бы скрывают это ради приличия…

– Я курить хочу. В данный момент, – сообщил он.

– Какой ты все-таки непрошибаемый.

– Жена говорила – деревянный.

– Дура она. Коза!

– Это точно…

Несколько раз Танька, кстати, попробовала на нем свое карате. Пыталась попробовать. Ногами она действительно классно махала. Красиво. Как на картинке. Впрочем, Серега никогда не давал ей развернуться. Сгребал в охапку, по-борцовски, и кидал на диван или кушетку. Танька смешно злилась и снова кидалась на него, как петух. Точнее, как курица. Такая тренированная, бойцовская, отважная, но все равно курица…

Она не спрашивала, и он не рассказывал ей, сколько раз ему приходилось в жизни драться. Тоже кое-что умеет. Хоть и не черный пояс.

– Разные весовые категории, слишком ты сильный, – оправдывалась Танька.

– Я – человек маленький, – говорил Серега.

Он не первый раз это повторял. Шутка такая. При его-то росте и габаритах…

– Ах, маленький…

Танька снова становилась в стойку и начинала подкрадываться к нему.

Хорошая получалась шутка. Всегда заканчивалась в кровати…

2

На новой работе Саша Федотов на первое время посадил Серегу за пульт, так это называлось. В доме Ивана Ивановича, в специальной комнате перед мониторами, на которых был виден весь периметр забора и окрестности дома, постоянно дежурили двое сотрудников. Периметр, ограждение, участок обзора – Сереге снова пришлось вспомнить конвойную терминологию. Вспомнил, как будто и не забывал. Глубоко въелась, он даже не подозревал, насколько глубоко.

Но сиденье за пультом продолжалось недолго. Как обещал, Саша Федотов отослал его на курсы телохранителей. За счет фирмы.

– Сейчас я в тебя буду вкладывать, – откровенно объяснил он. – Потом – сам понимаешь. Придется отдавать. Спрошу не только с процентами, но и сторицей, учти это!

– Вообще-то у меня шиш в кармане и два – в кошельке, – встревожился Серега.

– Не трепещи крылами, боец, – по-военному просто ответил Саша Федотов. – Твои капиталы меня интересуют меньше всего. Отдавать будешь не деньгами, работой. Вот работу я с тебя конкретно спрошу, со всем вытекающим по всей строгости.

Последнее выражение Серега не совсем понял. Шеф шутить изволит?

– А если я уволюсь? – поинтересовался он.

– Дурак будешь! У нас вообще-то не увольняются, у нас увольняют, – значительно объяснил Саша Федотов.

– Мафия?

– Хренафия! Кино, что ли, насмотрелся? Меньше сиди перед телевизором, крепче спать будешь. У нас не увольняются, потому что где еще ты найдешь себе место лучше? Уловил?

– Вроде бы…

– Вроде бы… – передразнил Саша Федотов. – Объясняю один раз для особо толковых. Кто, Серега, живет в нашей стране?

– Люди, – откликнулся Серега, заранее понимая, что ответ неверный.

Саша Федотов фыркнул громко, как простуженный кот.

– Люди, Кузнецов, в нашей стране давно уже не живут, запомни это. Они в ней – прозябают. А сейчас, Серега, живут те, кто в свое время отхватил себе кусок бывшей госсобственности. И у кого хватило ума его сохранить, конечно. Логично?

Серега подтвердил логику согласным кивком. Саша Федотов снова фыркнул, на этот раз удовлетворенно.

– И так как нам с тобой этого куска не досталось, не успели мы под раздачу, – заявил он, – то выход для нас один – присосаться к какой-нибудь крупной коммерческой структуре и стричь свою капусту по мере возможности. Скирдовать зеленые, как говорят в славном городе Ростове-на-Дону. Тоже жить можно, если осторожно… Логично?

– А остальные?

– Что стальные? – не понял Саша.

– Остальные как живут? Кто не успел присосаться?

– Плохо на букву «х», – категорично определил Саша Федотов. – А ты что, Кузнецов, революционер в душе? Непримиримый борец за справедливость на благо всех против некоторых?

– Я-то? Вот еще!

– Ну, я так и думал… Каждый сам для себя решает – жить ему или прозябать! – философски заметил Саша Федотов. – Это, учти, как в сортире – чужая помощь тут никак не поможет. Так что думай и вникай, воин. Мотай на усы колючую проволоку… Ладно, проехали, на этом краткий курс современной политэкономии можно считать закрытым, – весело подытожил он.

Но глаза у него были невеселые. Просто круглые и блестящие, как надраенные офицерские пуговицы…

Когда Саша Федотов отправил Серегу на трехмесячные курсы телохранителей, тот сначала отнесся к этому несерьезно. Во-первых, чему там могут научить, что за наука такая – телохранение? Во-вторых, он вообще скептически относился ко всем этим платным курсам всего подряд, которых сейчас развелось, как ворон на помойке.

От парфюмерной фирмы он тоже два раза ходил на недельные курсы частных охранников. В первый раз им показали пистолет, наручники и газовый баллончик. Для особо толковых объяснили, что пистолет – это который со спусковым крючком и обоймой, наручники – круглые, в анфас напоминают очки без дужек, в просторечье – пенсне, а баллончик – это то, что воняет мерзко и лучше не нюхать. Потом благополучно выдали удостоверения, горячо поздравили и с облегчением отпустили.

В следующий раз, когда Серега повышал квалификацию, уже и оружия не показывали, поболтали несколько дней ни о чем и отправили восвояси…

Впрочем, хозяин – барин, решил Серега, раз приказано отправиться бить баклуши, значит – биту наперевес.

Оказалось – рано расслабился. Учить начали сразу и на всю катушку.

Курсы проходили в Подмосковье, в бывшем пионерском лагере, именуемом теперь спортивно-тренировочной базой. Все по-военному. В 7 утра подъем, кросс вокруг лагеря, разминка, спортзал, где инструктор Влад, по виду китаец или кореец, кто их разберет, отрабатывал с группой приемы рукопашного боя. Потом завтрак, теоретические занятия, всевозможные приемы минирования-разминирования, подход-уход, сектора обстрела и всевозможные варианты нападений. Серега никогда не подозревал, что охранять – это действительно целая наука, со своими учебниками и дополняющими их методичками.

Дальше – обед, два часа отдыха и снова – рукопашка, стрельба, теория. К вечеру все еле ноги таскали.

В общем, готовили добросовестно. Натаскивали, как диверсантов перед заброской. Инструктора все были из бывших работников госбезопасности, прямо они об этом не говорили, но и так понятно. Когда Серега задружился с учащимся народом, оказалось, что некоторые здесь просто так. Сами уже директора, президенты и всяческие хозяева их, самих охраняют. Сюда пришли жирок сбросить, вспомнить боевую молодость. Это его удивило, особенно когда он узнал, сколько стоит такой курс. Впрочем, здесь действительно было интересно. Не скучно. Все как-то весело, по-товарищески, по-простому, как в армейской казарме, только без этих дембельских заморочек «положено – не положено». Всем положено, если отцы-инструкторы это приказывают!

Однажды вечером, лежа на койке и засыпая, Серега вдруг подумал, что, наверное, мог бы полюбить армию. Всю жизнь он расценивал ее как неизбежное зло, необходимую повинность, женщинам рожать – терпеть, мужикам служить – терпеть. Даже намек на справедливость для обеих полов. А вот если бы армия была такая, как здесь, где все просто, нормально, по-человечески, где одни профессионалы готовят других профессионалов, будущих. Нет, он мог бы служить. Стать офицером, допустим…

Полковник Кузнецов – звучит? Впрочем, если бы армия была другой, если бы страна была другой, все это из серии – если у бабушки были бы яйца, она стала бы дедушкой…

Серега и раньше старался держать себя в форме, но по истечении трех месяцев почувствовал себя совсем легким, поджарым и готовым к любым неожиданностям. Настоящим телохранителем.

Несмотря на большие нагрузки на курсах, Серега часто убегал ночевать к Тане. Прыгал в машину, стоявшую у КПП, и – на пятой передаче в сторону города. На ночь многие разъезжались. Начальство в принципе не возражало, не колония все-таки и не режимная часть. Лишь бы к подъему личный состав был на месте, как штык в ножнах перед атакой.

Серега сам поражался, откуда силы берутся? И ведь берутся, как у молодого и озабоченного! Днем – тренировки, занятия, ночью – секс, бесконечно вольная борьба в положении лежа с периодическим переходом в партер. Он словно разом сбросил лет десять как минимум. Чувствовал себя легким, как мячик. Похудел на несколько килограмм, это точно…

Серега довольно долго не знал, где живет Таня. Даже обижался, что она не приглашает его к себе, а как сама заваливает к нему словно домой. Скрывает что-то? Или – кого-то?

Ревновал.

Оказалась, никого не скрывает. А живет неплохо. Ее однокомнатная квартира в новом доме была отделана и обставлена, и вообще смотрелась вполне современно. Очень стильно. В квартире преобладали салатово-зеленые и коричневые тона. Таня рассказала, что это она не сама отделывала, ей некогда глупостями заниматься, дизайнера нанимала.

Но ей нравится. Ему тоже понравилась. Тахта у нее оказалась еще шире.

– Между прочим, гордись, – как-то сказала она. – Ты первый из мужиков, кто удостоился чести ночевать у меня.

– Неужели ты только что переехала? – удивился Серега не без доли ехидства.

– Гад! В репу получишь, – она, впрочем, не обиделась. – Просто, своя квартира – это как-то очень интимно, понимаешь? Хочется замкнутого на себе пространства. Я до замужества с мамой жила, потом, с первым и со вторым мужем, у их родителей. Когда купила себе эту хату, решила: все, больше никого вокруг. А тут ты…

– Нарисовался, – подсказал Серега.

– Наверное… Не знаю… Я, Сережа, пока ничего не знаю… Ты меня не торопи, хорошо?

– Не буду, – пообещал он.

Про себя подумал, что никуда ее и не торопит. Если правильно понял ее матримониальный намек – тем более не торопит. Проходили уже…

Говорить ей, конечно, ничего не стал – сказать женщине, что ее сравниваешь, это не просто наплевать в душу, а гораздо хуже. Они все единственные и неповторимые. Для себя самих. Это он давно понял…

Вообще, вспоминал Серега, в то время у него появилось приятное состояние легкости, некоего бездумного, безостановочного скольжения, когда дух перехватывает от самого движения. Жизнь подхватила и понесла? Пусть так! Даже интересно куда оно, кривое и непредсказуемое, вывезет в результате…

Или просто сказывались несколько сброшенных килограмм? Физиология тоже многое объясняет, причем гораздо проще и откровеннее…

– Между прочим, Саша Федотов тобой доволен, – сообщила Таня.

– А ты откуда знаешь?

– Звонил. Поболтали.

– Чего звонил, чего хотел? – полюбопытствовал Серега безразличным тоном.

– Не ревнуй. Просто звонил. Между прочим, интересовался, как у нас с тобой – серьезно или так.

– Это ему зачем?

– Говорю же – не ревнуй. Просто. Любит быть в курсе всего. К тебе еще долго будут присматриваться. А ты как думал?

– Никак не думал, – проворчал Серега. – Мое дело служивое, мне думать по должности не положено. На это командиры есть, у них зарплата больше.

– Заметно… Впрочем, ты – молодец, в школе выживания себя хорошо зарекомендовал.

– Имеешь в виду курсы телохранителей? – не сразу сообразил Серега.

– Для кого – курсы, а для кого – школа… – Танька сделала загадочную физиономию.

Серега про себя усмехнулся. Все-таки девчонка совсем! Что она может знать о выживании? Ладно, пусть так… Школа…

В знак протеста Серега трахнул ее с особой жестокостью. Долго и старательно глумился над трупом. Танька от восторга пищала.

3

После курсов Саша Федотов опять усадил его за пульт. Присматривайся, привыкай, велел он. С другой стороны, чего ему не присматриваться, при такой-то зарплате. Серега не против был присматриваться хоть до бесконечности.

За время учебы на курсах Саша Федотов, на удивление, заплатил ему полный оклад за все три месяца. Серега продал свои «Жигули», еще добавил, у Жеки немножко занял, купил «япошку» в хорошем состоянии. Зверь-машина. Сосед дядя Виталик полчаса ходил вокруг и облизывался.

– Ну ты теперь, Серега, совсем новый русский, – заключил он.

– Я не новый, дядя Виталик, я – новейший.

– А это как?

– А это те, кто после новых, – объяснил Серега.

– Тогда понятно, – кивнул дядя Виталик.

Но по лицу было видно, что ничего ему не понятно. Серега, впрочем, и сам не очень понял, что сказал. Ляпнул для красивости разговора, а получилась – информация к размышлению. Вот так и плодятся новые, неожиданные теории, как поганки в замусоренных местах, усмехнулся он. Из ничего.

– Чего смеешься, сосед? – заметил дядя Виталик. – Не смеяться, а радоваться надо – такую красавицу пригнал.

– А я и радуюсь, – возразил Серега.

– Не вижу радости! Что это за радость, если до сих пор не налито? – прозрачно намекнул дядя Виталик.

Он вдумчиво посидел на задних и передних сиденьях, по-хозяйски залез под капот, заглянул в багажник. Может, тоже такую хотел?

Но – не получится.

Последнее время сосед явно катился по наклонной плоскости, знал Серега. Пил безбожно, бузил не по возрасту, работы менял как одноразовые зажигалки. Везде выгоняли с треском. В принципе правильно выгоняли, что это за водитель, который все время с похмелья. Несколько раз Серега находил его спящим на лестничной клетке. Не дошел, значит, до квартиры, расслабился душой и телом. Серега, по старой дружбе, всегда заносил его домой.

Спивался мужик. На глазах глупел. Когда забредал к Сереге, все ходил по квартире, все смотрел, все головой крутил. Мол, барином живешь, Серега, красиво жить не запретишь. Но и не научишь, конечно. Пристроил бы меня, что ли, куда?

Завидовал. А чему завидовать? Ну, отделка под евро, тут Серега денег не пожалел. А мебель, например, простенькая, из Икеи, магазин для шведских безработных – сделай сам из отходов. Зато легкая и простая. Сереге никогда не нравилась массивная, давящая мебель со всякими вычурными завитушками.

Да нет, дело не в мебели, конечно, не в отделке, дело в принципе, как любит говорить Саша Федотов. Просто выкинуло дядю Виталика на повороте мордой в грязь. Если на повороте – то всегда мордой в грязь. Закон поворота…

Забавно получается… А когда-то он, Серега, завидовал соседу до дрожи…

Хозяин, например, называл таких людей топляками. Есть, мол, такие человечки, как бревна-топляки на лесосплаве. Хоть на поверхность не выныривают, но и тонуть не тонут, плавают под водой, но плавают же, тянутся изо всех сил. Они и есть масса. Большинство. Большинство – страшная сила, но, к счастью, обычно об этом не догадывается…

Серега вдруг подумал, что в последнее время все чаще начал повторять высказывания Шварцмана. В конце концов, почему бы и нет? Шварцман – кто угодно, но не дурак, определенно…

Он все-таки немного выпил с дядей Виталиком, обмыл машину. Много нельзя было, завтра на работу. Похмельный синдром Хозяин прощал только себе…

На работе ребята-охранники тоже одобрили его новую «тележку». Все уже давно ездили на иномарках. Теперь Серегины «Жигули» больше не отсвечивали на стоянке в коттеджном поселке, как плевок на лысине ответственного чиновника.

Пары месяцев не прошло, а Серега уже работал как все. Не только за пультом сидел, но и охранял Хозяина в машине, на работе, даже в командировки с ним ездил. Для него, Сереги, разумеется, это называлось командировками. Для Ивана Ивановича это были деловые поездки по стране. Шварцман ездил часто, но ненадолго. Своей страны Хозяин боялся, запивать по-настоящему он предпочитал дома, в крайнем случае, на заграничных курортах.

Серега окончательно влился в коллектив. Не только в переносном смысле, но и в самом прямом. Проставился, как положено. На весь вечер, естественно, не хватило, два раза бегали за добавкой. На следующий день все болели с похмелья и весело вспоминали подробности.

Это у них называлось пропиской нового сотрудника. Когда-то, на стройке, Серегу тоже прописывали таким образом. При таком же изобилии водки, только худшего качества и без закуски.

В общем, ничего не меняется в этом лучшем, а может, единственном из миров. С этим Серега никогда не спорил. Чтобы спорить с очевидным, надо быть или гением, или идиотом, а это уже крайности…

Служба в общем-то была скучной. Охрана есть охрана. Куда идет король – большой секрет. Очень большой. Особенно если ноги несут короля куда глаза не глядят.

Шварцман часто капризничал, как женщина. Мог, например, погнать машину в ресторан через весь город, зайти в зал, развернуться и сразу уйти. Запах ему, видите ли, не понравился. Или публика вокруг не та. Не комильфо. Не высшее общество.

На себя бы в зеркало посмотрел, хотя бы интереса ради!

Вот где Сереге в полной мере пригодилась его флегматичность. Деревянность. Капризы Шварцмана его не раздражали. Он просто не обращал на них внимания и спокойно подчинялся до тех пор, пока Шварцману самому не надоедало капризничать. В конце концов, хозяин – барин, а его дело служивое, налево-направо, кругом-марш. За зеленые американские рубли можно и по много раз разворачиваться в марше куда изволите…

Да, охранная служба – дело не слишком забавное. Тоска резиновых, тянущихся часов. Как раньше, на вышке. Два шага влево, два – вправо. Тут уже книжку не почитаешь, не парфюмерная лавочка. Саша Федотов все время проверял, как его люди несут службу. За такие вещи, как книжка или газета, выгонял без предупреждения. Если ты, например, сидишь в машине и ждешь Хозяина, подчеркивал он, то должен именно сидеть, наблюдать и быть готовым, как граната с выдернутой чекой! А не пялить зенки на баб или мимолетных ворон!

Иногда Серега думал, что почти всю свою жизнь охранял кого-то или чего-то. Сколько караульных часов в общей сложности протянулось перед ним со скоростью рысящей улитки? Много, трудно даже сосчитать, насколько их много. Проводишь жизнь в наблюдении за часовыми стрелками… А потом еще и еще. Сидишь и смотришь, пока кончится время… Пока кончится жизнь… Веселое занятие, ничего не скажешь!

Впрочем, кто и когда обещал ему веселую жизнь?

Тут главное – ни о чем не думать, пусть время течет само по себе, а ты – сам по себе. На посту – это главное, Серега еще в армии понял. Полезная штука армия.

Два шага влево, два – вправо…

4

Серега долго не мог определить для себя, как он относится к Шварцману. Нравится ему новый босс или нет? Сначала вроде бы да, хоть и еврей, потом – нет, потом опять – да. Никак не мог определиться.

Конечно, он, Шварцман, был разный в одном лице. Например, Шварцман трезвый, какой случался иногда по утрам, и Шварцман пьяный, послеобеденный, уже зарядивший внутрь четверть кило белой – просто два человека.

Шварцман трезвый – достаточно мерзкий тип. Жидяра редкостный. Мог, например, оштрафовать водителя на пятьдесят долларов за десятиминутное опоздание. Хотя сам ездит по Москве и видит, какие в городе пробки. А ему плевать. Ему, мол, пришлось стоять и ждать. Ему и ждать?! Просто небо сверзилось на землю и затвердело как вареная сгущенка! Конец света в миниатюре!

Шварцман трезвый был хмурым и неразговорчивым. Смотрел на окружающих так, словно все были ему должны. Не говорил, а цедил сквозь зубы.

Шварцман пьяный был веселее. Душевнее. Мог и за жизнь поболтать и анекдотец в разговор вставить. Почти как свой. Это почти всегда оставалось между ним и остальными. Каким-то образом Шварцман всегда, хоть пьяный, хоть трезвый, давал почувствовать, что это именно он здесь Хозяин. А все остальные, значит, должны смотреть ему в рот и, затаив дыхание, слушать его хозяйскую волю, раз Бог не дал своего ума-разума…

Да, Хозяин очень любил себя и любил ощущать чувство собственного превосходства, это было видно. Людей, например, он называл человечками. Почти всех. «Этот человечек просил у меня кредит, с тем человечком я должен встретиться в офисе, притормози здесь, подберем сейчас одного человечка…» – обычный его разговор. Серега быстро разобрался, что по терминологии Шварцмана и он сам, и Саша Федотов, и даже запакованные в английское сукно замы генеральных и всякие президенты подконтрольных фирм – тоже относятся к категории человечков. Сам Хозяин, разумеется, и еще некоторые равные и вышестоящие относились к другой категории – господ. Господин такой-то, например, говорил он о каком-нибудь министре. Не человечек уже…

Если исходить из терминологии Шварцмана, в его окружении людей совсем не было, вспоминал потом Серега. Только небольшая кучка «господ» и масса окружающих их «человечков». Показательно, в общем… Структура языка – структура мышления, в чем-то филологи правы…

Шварцман, например, мог расчувствоваться перед телевизором, особенно по пьянке, и послать две-три тысячи долларов какому-нибудь ребенку-инвалиду на срочную операцию. А на следующий день спокойно подписать документы на банкротство очередного предприятия, после которого многие останутся без средств к существованию.

Серега сам получил как-то помидором по голове на одном перерабатывающем заводе, где толпа рабочих закидала их овощами. Завод Шварцман закрыл и распродавал по частям. Городок был маленьким, почти деревня, завод был единственным крупным предприятием на ближайшие несколько десятков километров. Градообразующее предприятие, Серега тогда узнал, как это называется. Закрыли завод – зачеркнули город… И ведь зачеркнули!

А еще Хозяин очень некрасиво ел. Это тоже бросалось в глаза. До знакомства с Иваном Ивановичем Серега особо не обращал внимание, как люди едят. Едят и едят, что в рот полезло, то и полезно. Так мать всегда говорила.

Но на Шварцмана за столом было трудно не обратить внимание. Хозяин не ел и даже не питался. Именно жрал, почти засунув голову в тарелку и мощно, остервенело работая челюстями. Так что вилка и нож в его руках казались лишними. Вот-вот, сейчас, представлялось Сереге, Хозяин отбросит эти мешающие ему железки и возьмется за дело напрямую – уткнется в тарелку и начнет загребать руками.

Точно как свинья, подумал Серега, когда первый раз это увидел. Свинья живет, чтобы жрать, и не скрывает этого под покровом манер.

Потом Серега привык, конечно. Перестал обращать внимание…

– С какого ты года, говоришь? – спросил однажды Серегу Шварцман.

– С шестьдесят четвертого, – ответил Серега.

– А я – с шестидесятого… – неожиданно поделился Хозяин. – Почти ровесники, значит…

Серега только открыл рот. Не нашел, что сказать. Оставалось стоять и проветривать желудок.

До этого он никогда не задумывался, сколько лет Хозяину. Как-то само собой подразумевалось, что тот старше по возрасту лет на двадцать-тридцать. Про положение, понятно, и говорить не приходится, но и по виду Шварцман выглядел куда старше, толстый матерый мужик далеко за пятьдесят…

А тут – всего пять лет разницы… Почти ровесники… Информационный шок, как отреагировал бы Жека.

– Что, не похожи на ровесников? – едко спросил Шварцман. – Плохо выгляжу?

– Да нет, Иван Иванович, отлично… – поспешил оправдаться Серега.

– Не ври. Не люблю. Сам знаю, что плохо выгляжу. Пью потому что много… А что еще делать?

– Ну…

– Хоть – ну, хоть – не ну! Если станешь когда-нибудь богатым – тоже пей, – посоветовал Шварцман. – Никого не слушай и не стесняйся. Больше все равно делать нечего… Скучно…

– Попробую, – пообещал Серега.

– Разбогатеть или пить? – уточнил Шварцман.

– Для начала, конечно бы, разбогатеть…

– Это правильно, – одобрил тот. – Одно без другого – тоже плохо. Нищий и пьющий – это совсем уж мерзкое зрелище…

Все равно не укладывалось в голове, что Шварцман, босс, Хозяин – почти ровесник. Серега долго привыкал к этой мысли и все равно не мог привыкнуть. Видимо, было в Хозяине то, что сейчас называется странным словом «харизма». Нечто подавляющее, от чего сразу начинаешь чувствовать себя гораздо моложе и куда глупее…

Хозяин!

Постепенно привык, конечно…

Сереге ко многому пришлось привыкать на новой работе. Например, носить галстук. Раньше он его действительно не носил и даже не пытался. Пожалуй, за всю жизнь два раза только надевал: на школьный выпускной вечер (снял очень быстро, пролив на него «Красное. Крепленое») и на свадьбу. Жена тогда сама купила ему галстук в голубую полоску и сама повязала. С тех пор галстук так и висел в шкафу, распятый на вешалке в завязанном состоянии.

Пригодился, оказывается.

Когда Серега в своем единственном, тоже «свадьбешном» костюме и галстуке появился первый раз на работе, Саша Федотов с ходу выдал ему тысячу долларов аванса. Расчувствовался, уронил слезу на грудь и полез за бумажником, как, смеясь, рассказывал Серега Жеке.

Нет, слезу Федотов конечно же не пускал. Но денег действительно дал. Купи себе что-нибудь поприличнее, поморщившись, посоветовал он. Костюм, там, пару галстуков, пару рубашек, ботинки… На первое время. И не жмись, привыкай не экономить на собственном внешнем виде, четко, как идиоту, втолковывал Федотов Сереге. По одежке, мол, не только встречают, но и провожают пинком под зад, если ты выглядишь как урка в уворованном ляпсердаке…

Серега даже обиделся за свой парадно-выходной наряд. Он-то старался, ботинки начищал в кои-то веки, пылинки сдувал с костюма… Но походил по магазинам и понял, что зря обижался. Со времен его свадьбы изменилась не только мода, само качество вещей изменилось.

Выбирать ему помогала Танька. Она, оказалось, все знала про одежду. Где английская ткань, где итальянская, какой галстук шелковый, какой – нет, к какой рубашке подходит по цвету тот или другой… Все знала, хотя сама обычно ходила в джинсах и свитере. Таня даже научила его завязывать галстук. Не так сложно, как выяснилось, пару часов практики и порядок. Вполне ровные узлы стали получаться, даже с претензией на кокетство.

Когда Серега предстал пред светлы очи своего нового шефа в следующий раз, Саша Федотов его одобрил. Быстро соображаешь, заметил он. В его устах это была серьезная похвала.

Спасибо Таньке!