Текст книги "Репрессированные командиры на службе в РККА"

Другой пример – о невыполнении начдивом А.Я. Лапиным приказа командования 5-й армии о приостановке наступления в сторону Томска. Вот как описывается этот случай в книге Д.Г. Алексеева «Уральская жемчужина»:

«Бригады и полки Тридцатой стремительно продвигались к Оби. Неожиданно из штаба армии пришел приказ: «Наступление приостановить». Молодой начдив (А.Я. Лапин. – Н.Ч.) не согласился с этим. Он считал, что в сложившейся ситуации топтание на месте пойдет только на руку противнику и отодвинет час его окончательного разгрома. Доложить командарму о своем особом мнении не представилось возможности: связи со штабом армии не было. Комиссар (В.М. Мулин. – Н.Ч.) не поддержал начдива и отказался подписывать приказ, идущий вразрез с указаниями штарма. Он выехал в армию, чтобы лично доложить о своих разногласиях с командиром.

Лапин и начальник штаба Богомягков остались вдвоем. Альберт Янович продолжал горячо доказывать свою правоту:

– Да, подтянуть тылы и получить резервы необходимо. Без этого части будут испытывать немалые затруднения. Но нельзя забывать и о том, что против колчаковцев все активнее выступают партизаны. Они ждут нас. Взаимодействие с ними обеспечит безостановочность нашего продвижения на восток. А что даст недельная передышка? Противник придет в себя, мобилизуется. Тогда его так просто не возьмешь! Нет, на такое я не могу пойти. Давайте приказ, Степан Николаевич!

Скрепив документ подписью, начдив распорядился:

– Рассылайте.

Тридцатая устремилась на восток. По дороге её нагнал следователь по особо важным делам из ревтрибунала армии. Вызовы для дачи показаний выбивали начдива из равновесия. Утешало одно: наступательный порыв дивизии нарастал день ото дня.

Минуло десять суток. В штаб армии полетела первая победная реляция: «Части 2-й бригады 20 декабря заняли Томск, который к моменту подхода наших частей находился в руках революционного комитета… В городе осталось до 70 отдельных частей противника, отказавшихся выполнять приказ белогвардейского командования о дальнейшем отходе вглубь Сибири…»

Не менее весомым оказался и второй телеграфный рапорт: «Части 3-й бригады в 13 часов 23 декабря заняли город Тайга, в котором захвачено большое количество артиллерии, пулеметов, много эшелонов с буржуазией и другие трофеи, учесть которые даже приблизительно не представляется возможным».

В Томске Лапину сказали:

– Следствие прекращено. Победителей не судят» [2].

И еще один момент, запомнившийся С.Н. Богомягкову: о разногласиях начдива А.Я. Лапина с комиссаром дивизии А.И. Евдокимовым. В Центральном государственном архиве Российской армии хранится документ (послужной список), заполненный А.Я. Лапиным 4 декабря 1920 г. На вопрос: «Подвергался ли наказаниям и взысканиям, соединенным с ограничениями в преимуществе по службе, когда, за что именно и в каком порядке» – Лапин отвечает: «В дисциплинарном порядке смещен с должности начдива 30 на должность комбрига 80 за самовольное сложение должности вследствие обострения отношений с комиссаром дивизии».

Это обострение началось незадолго до освобождения Иркутска. Начдив и комиссар разошлись в оценке людей, а именно в оценке их преданности революции. Это в первую очередь касалось военспецов – бывших офицеров старой русской армии. Комиссар полагал, что таким работникам нельзя доверять полностью, что многие из них ждут удобного момента, чтобы перебежать к белым. Свое недоверие А.И. Евдокимов аргументировал примерами. Начдив Лапин в свою очередь считал, что такой огульный подход является неверным, что людям следует доверять и к каждому из них надо подходить строго индивидуально (ведь и С.Н. Богомягков, и их бывший начдив Е.Н. Сергеев – бывшие офицеры старой армии). Один из конфликтов дошел до РВС 5-й армии (командующий М.С. Матиясевич, член РВС И.Н. Смирнов, начальник штаба В.Е. Гарф), который тогда поддержал точку зрения комиссара дивизии.

– Комиссара поддерживаете, а меня нет, – горячился А.Я. Лапин. – Пусть тогда комиссар и командует дивизией.

Он написал рапорт о сложении с себя полномочий начальника дивизии. И это несмотря на то, что Степан Николаевич и другие работники штаба настойчиво отговаривали его от такого шага. Но Лапин стоял на своем решении. Впоследствии он, конечно, пожалел о своем поступке, говоря, что тогда погорячился. А дивизией, до назначения нового начдива (И.К. Грязнова), некоторое время командовал С.Н. Богомягков.

На Южном фронте против барона Врангеля 30-я стрелковая дивизия вписала новые страницы в свою славную историю. О её большой роли в деле достижения победы над «черным бароном» было сказано в постановлении Реввоенсовета Республики от 4 марта 1921 г. в связи с награждением её орденом Красного Знамени. В нем, в частности, говорилось: «Окончательное решение судьбы всей борьбы с Врангелем достигнуто беспримерным форсированием в ночь на 11 ноября Чонгарской и Сивашской переправ, укрепленных по последнему слову техники и оборонявшихся противником с мужеством отчаяния. Не считаясь с жертвами, воодушевленная единым порывом, дивизия, опрокинув противника, обеспечила дальнейшее стремительное наступление наших частей, овладевших в течение четырех дней Крымским полуостровом. И этим принесла Республике окончание вооруженной борьбы с Врангелем без тяжелой и длительной осады и штурма укреплений противника на переправах и громадных потерь в людях и материальных средствах». Тогда же 30-я стрелковая дивизия получила почетное наименование – имени ВЦИК (с 1938 г. – имени Верховного Совета РСФСР).

За заслуги в годы Гражданской войны Степан Николаевич Богомягков в 1923 г. удостоен высшей награды страны – ордена Красного Знамени.

После Гражданской войны (в 1921–1924 гг.) С.Н. Богомягков – начальник штаба 18-й и 48-й стрелковых дивизий, начальник штаба и командир 2-го стрелкового корпуса. С июня 1924 г. – начальник Управления Московского военного округа. С мая 1925 г. – командир 10-го стрелкового корпуса. В 1926 г. окончил Курсы высшего начальствующего состава (КУВНАС) при Военной академии имени М.В. Фрунзе. Это был первый набор на КУВНАС. Поэтому о его составе и задачах следует сказать особо.

Красная Армия росла и мужала, совершенствовалась ее структура. Творчески учитывая уроки и опыт Первой мировой и Гражданской войн, развивалась советская военная наука и военное искусство. Чтобы не отстать от требований времени, командный состав РККА постоянно пополнял свои военные знания. Основным методом учебы являлась самостоятельная работа.

Степан Николаевич Богомягков много и упорно занимался самообразованием, внимательно следил за всеми новинками литературы по военной тематике, участвовал в работе военно-научного общества. Не получив фундаментального военного образования (ускоренный курс военного училища уже не мог удовлетворить потребностей сегодняшнего дня), он старался наверстать пробелы в своей подготовке самообразованием. Образцом и примером для него в этом отношении всегда был М.В. Фрунзе.

На всю жизнь С.Н. Богомягкову запомнились слова Михаила Васильевича о том, что командир, почивающий на лаврах и не работающий постоянно над собой, неминуемо отстанет от современных требований военной науки и военного дела, а в боевых действиях будет жестоко бит.

Несмотря на значительные успехи в самообразовании и высокую оценку его труда, Степана Николаевича тем не менее не оставляла мечта попасть в число слушателей Военной академии РККА, получить высшее военное образование. Это желание усиливалось еще и потому, что некоторые из его товарищей и сослуживцев уже окончили её или были накануне выпуска. Вне армии он уже не мыслил свою дальнейшую судьбу. Но различные причины все время мешали осуществлению мечты С.Н. Богомягкова.

К началу 1925 г. ВКП(б) определила основные направления военной реформы, выработала организационную структуру армии и флота, приступила к реализации намеченной программы военного строительства. Непосредственным организатором выполнения этой программы выступал Реввоенсовет СССР, возглавляемый М.В. Фрунзе. Его статью «Единая военная доктрина и Красная Армия», сыгравшую решающую роль в утверждении единства взглядов на характер строительства вооруженных сил страны, методы боевой подготовки войск, Степан Николаевич изучил внимательно и глубоко, полностью разделяя положения и взгляды М.В. Фрунзе – председателя Реввоенсовета СССР.

По его указанию ранее существовавшие при Военной академии РККА высшие академические курсы (ВАК) в июне 1925 г. были преобразованы в курсы усовершенствования высшего начальствующего состава (КУВНАС) с годичным сроком обучения. Их задачи в военно-научном отношении определялись Положением о курсах: пополнение и совершенствование военных и политических знаний, выработка единых взглядов на организацию и задачи армии, широкий обмен боевым и служебным опытом работы по обучению и воспитанию войск.

Первый набор КУВНАС принял около 200 человек. Со всех концов необъятной страны осенью 1925 г. прибыли в Москву командиры и политработники. По служебным категориям они были представлены довольно широко – от командира полка до командира корпуса и начальника штаба округа. Последняя категория была в единственном числе в лице начальника штаба Московского военного округа А.М. Перемытова. А вот командиров корпусов было двое – С.Н. Богомягков и И.Н. Дубовой (командир 14-го стрелкового корпуса из Украинского военного округа). Как оказалось, Иван Дубовой был однокашником Степана Богомягкова по Иркутскому военному училищу, окончив его в 1917 г.

В большом красивом особняке на Остоженке, где размещались курсы, в последние дни сентября 1925 г. было шумно и людно. Много объятий, рукопожатий и улыбок. А еще больше было воспоминаний – ведь встречались старые боевые друзья, скрепившие узы дружбы кровью на огненных дорогах Гражданской войны. Некоторые из них не виделись по несколько лет. Были такие радостные встречи и у С.Н. Богомягкова.

Должность начальника академии в это время занимал (с февраля 1925 г.) Р.П. Эйдеман. Его заместителем по КУВНАС являлся Н.В. Соллогуб. На торжественном собрании академии, посвященном началу нового учебного года, Р.П. Эйдеман скажет, обращаясь к слушателям курсов:

– Мы от вас, слушателей КУВНАС, ожидаем, что вы не только пришли усовершенствовать, пополнить свои знания. Конечно, это ваша очередная и главнейшая задача, но мы также ставим своей задачей использовать вас как работников с мест, принесших сюда известный опыт, и для пользы академии, и для нашей военно-научной мысли. Одной из очередных наших задач будет подытоживание вашего опыта в области территориальной системы, в котором нуждается наша академия и который будет нужен при рассмотрении вопросов территориальной системы Реввоенсоветом Союза ССР.

Н.В. Соллогуб подробно ознакомил слушателей со структурой курсов, учебным планом и изучаемыми предметами, расчетом времени на каждый из них. В частности, на тактику и стратегию отводилось 62 процента аудиторной и 70 процентов самостоятельной работы, не считая 80 часов для военной игры в конце учебного года. Один день в неделю полностью отдавался слушателю для самостоятельной работы.

Занятия на курсах вели руководящие работники Наркомата по военным и морским делам, Штаба РККА и Политического управления, ведущие преподаватели академии. Глубокий интерес у Степана Николаевича вызвали несколько лекций по стратегии, прочитанных М.Н. Тухачевским, назначенным в ноябре 1925 г. начальником Штаба РККА. Курс армейских операций вел его заместитель В.К. Триандафилов, а историю военного искусства и историю войн читал видный военный ученый профессор В.Ф. Новицкий.

На занятиях по военным дисциплинам Степан Николаевич и его товарищи изучали тактику родов войск, использование их при решении боевых задач, методы и условия решения этих задач, организацию и приемы обучения красноармейцев, младшего, среднего и старшего командно-начальствующего состава. Кроме того, слушатели изучали курс военной администрации и военной географии, социально-экономических наук. Непременным этапом учебы было ознакомление с новыми достижениями в области науки и техники в СССР и за рубежом, с новыми образцами оружия и боевой техники.

С.Н. Богомягков учился охотно, старательно, с увлечением. С каждым днем Степан Николаевич чувствовал, как пополняется его теоретический багаж, растет уверенность в своих силах. Он по-хорошему завидовал слушателям основного факультета академии, имевшим счастье в течение трех лет постигать секреты военного искусства.

Особый интерес у Степана Николаевича вызывали семинары, практические занятия и военные игры, на которых возникали дискуссии, разгорались споры. А таковые были нередки. В определенной мере умелые преподаватели сами «провоцировали» появление подобных дискуссий. Опытные военачальники, принимавшие ответственные решения в критических ситуациях Гражданской войны, руководившие дивизиями, бригадами и полками, в такие минуты были похожи на простых студентов. При этом они, получившие огненную закалку в боях, в процессе учебы усваивали военную науку не формально, а критически, творчески, в особенности, если речь шла об опыте Первой мировой и Гражданской войн.

Упорно занимаясь самообразованием, С.Н. Богомягков непременным условием считал изучение всех новых трудов, которые к тому времени появились в стране и за рубежом. В первую очередь это относилось к трудам М.В. Фрунзе. Еще до курсов он основательно проштудировал такие его работы, как «Военно-политическое воспитание Красной Армии», «Фронт и тыл в войне будущего», «Наше военное строительство и задачи военно-научного общества», оказавшие значительное влияние на развитие советской военной науки.

Предметом пристального внимания С.Н. Богомягкова в то время были Временный Полевой устав 1925 г., наставление «Высшее командование», Боевой устав пехоты, принятые в 1924 г. Эти документы были созданы на базе творческого осмысления и обобщения опыта последних войн. Их выход в свет имел большое значение для установления единства взглядов в области оперативно-тактической мысли. Временный Полевой устав был пронизан решительным наступательным духом, он требовал массировать силы и средства на направлении главного удара. Необходимым условием успеха считались согласованность и взаимодействие всех родов войск в бою.

Степан Николаевич ознакомился также с только что вышедшими из печати трудами М.Н. Тухачевского «Вопросы высшего командования», «Тактика и обучение», «Вопросы организации и тактики пехоты». Ценным пособием для него явился коллективный труд преподавателей академии «Ведение операций: Работа командования и полевого управления».

На занятиях и в перерывах между ними слушатели КУВНАС активно обсуждали положение в стране, партии, международном революционном движении. В 1925–1926 гг. налицо были определенные успехи в восстановлении народного хозяйства, укреплении и росте социалистического сектора экономики. Однако троцкисты по-прежнему твердили о невозможности построения социализма в СССР.

Пребывание С.Н. Богомягкова на курсах совпало по времени с новым этапом борьбы в партии с Троцким и его сторонниками. Хотя ХIV партийная конференция и дала им решительный отпор, однако и после нее троцкисты не сложили оружия. Они образовали так называемую «новую оппозицию» во главе с Зиновьевым и Каменевым. Степан Николаевич, будучи официально беспартийным, тем не менее активно участвовал в обсуждении многих вопросов внутрипартийной жизни.

В Красной Армии у большинства командиров и политработников отношение к оппозиции сложилось отрицательное, несмотря на все попытки её лидеров завербовать их в число своих сторонников. Слушатели КУВНАС, опытные командиры и политработники, приняли активное участие в разъяснении решений ХIV партийной конференции и ХIV съезда партии. В составе Московской партийной организации коммунисты Военной академии РККА всегда были боевым и надежным отрядом.

Окончив в 1926 г. КУВНАС, С.Н. Богомягков возвратился к исполнению своих прежних обязанностей командира 10-го стрелкового корпуса. Для справки отметим, что в 1929 г. он второй раз побывает на этих курсах, на этот раз менее продолжительных. И еще отметим, что впоследствии некоторые слушатели первого набора КУВНАС будут занимать в Красной Армии крупные посты. Станут маршалами и дважды Героями Советского Союза Иван Степанович Конев и Павел Семенович Рыбалко. Георгий Иосифович Бондарь в 30-е гг. возглавит Артиллерийское управление РККА. Некоторые из выпускников курсов придут затем в Академию имени М.В. Фрунзе в качестве её преподавателей.

С июня 1929 г. С.Н. Богомягков – начальник 5-го Управления (боевой подготовки) Штаба РККА. С ноября 1930 г. по февраль 1931 г. – командир 8-го стрелкового корпуса (Украинский военный округ). С февраля 1931 г. – начальник командного факультета Военно-воздушной академии имени проф. Н.Е. Жуковского, с марта того же года – главный руководитель оперативно-тактического цикла той же академии, однако спустя месяц по необоснованному обвинению был арестован органами ОГПУ. Под следствием находился более года. Будучи освобожден, в августе 1932 г. возвратился в ряды РККА, получив назначение на должность начальника 3-го управления Управления ВВС РККА. С февраля 1933 г. – начальник Управления боевой подготовки ВВС РККА. С июля 1934 г. – помощник инспектора высших военно-учебных заведений РККА, а с января 1935 г. – заместитель начальника 2-го отдела Штаба РККА. В конце 1935 г. снова оказался под следствием. В октябре 1935 г. Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила его и еще двух работников Управления ВВС РККА к наказанию за якобы должностные преступления. Три недели спустя по ходатайству наркома обороны К.Е. Ворошилова Президиум ЦИК СССР принял постановление об их досрочном освобождении и снятии судимости. Это постановление было доведено до соответствующих категорий командно-начальствующего состава РККА приказом наркома обороны № 01583 от 11 декабря 1935 г.:

«Ходатайство НКО тов. Ворошилова о досрочном освобождении от наказания и снятии судимости с командиров РККА Богомягкова С.Н., Меднис А.К. и Смольянинова И.Е., осужденных Военной коллегией Верховного суда СССР 19 октября текущего года по ст. 193—17 п. «а» УК РСФСР. Дело № 124 кча.

1. Учитывая, что осужденные являются ценными командирами РККА, участниками Гражданской войны, несущими в армии большую руководящую работу, согласиться с представлением тов. Ворошилова и освободить от наказания со снятием судимости Богомягкова С.Н., Меднис А.К. и Смольянинова И.Е.

2. Тов. Смольянинова вернуть в ряды РККА и восстановить в прежней его должности – инженера 10-го отдела Управления ВВС».

В ходе присвоения персональных воинских званий командно-начальствующему составу РККА С.Н. Богомягков получил звание «комкор».

С марта 1936 г. по октябрь 1937 г. С.Н. Богомягков занимал должность начальника штаба ОКДВА (Особой Краснознаменной Дальневосточной армии. – Н.Ч.), действовавшей на правах военного округа. Получилось так, что после освобождения из тюрьмы возникла заминка с его назначением. Руководство НКО почему-то не хотело оставлять его в центральном аппарате. Да и сам С.Н. Богомягков не рвался обратно туда. И когда командующий войсками ОКДВА Маршал Советского Союза В.К. Блюхер предложил ему поехать к нему в Хабаровск начальником штаба, он согласился. Благо, что командующего он хорошо знал еще со времен Гражданской войны и Дальневосточный театр военных действий с того же времени хотя и общих чертах, но был ему знаком. Однако ведь с тех пор прошло полтора десятка лет!..

Его предшественником на посту начальника штаба ОКДВА был комдив Мерецков Кирилл Афанасьевич. Обратившись к его воспоминаниям, а именно к периоду начала его работы в ОКДВА, можно представить и объем работы С.Н. Богомягкова после его прибытия на Дальний Восток.

«Мне (а значит и С.Н. Богомягкову. – Н.Ч.) предстояло многое изучить: во-первых, дислокацию, устройство и обеспеченность войск и их задачи по тревоге. Подметить все то, что не соответствовало обстановке и нашим возросшим требованиям, и найти на месте правильное решение. Во-вторых, детально изучить все стороны деятельности Квантунской армии, нацеленной против советского Дальнего Востока. В-третьих, хорошо изучить дальневосточный театр военных действий, поведя полевые поездки и рекогносцировки по сухопутной и морской части театра. При этом начинать надо было с изучения главных направлений, а затем заняться теми, которые имели менее важное значение. В ходе полевых поездок и рекогносцировок требовалось определить первоочередные и последующие задачи по освоению военными службами Дальневосточного края, особенно по строительству дорог, мостов, линий связи, складов и ремонтных учреждений, а на важнейших направлениях – и оборонительных инженерных сооружений. Когда я попросил информацию у товарищей по службе, уже давно там работавших, то получил очень многое. Тем не менее чувство некоторой неудовлетворенности сохранялось…

В-четвертых, для меня важно было изучить общую историю, и в частности историю войн на Дальневосточном театре военных действий, как в политическом, так и в военном аспекте. Представляло большой интерес изучение причин войны и методов её развязывания, особенно армией агрессивной Японии. Кстати сказать, Япония обязательно применяла метод внезапного нападения на главные силы противника, что требовало от нас поддержания постоянной боевой готовности в войсках. Понадобилось также изучить ход боевых действий в войнах с Японией, операционные направления и заняться многими другими вопросами, вплоть до проблем экономики и характерных народных обычаев сопредельной страны…» [3]

Как строился обычный рабочий день начальника штаба ОКДВА? На этот вопрос отвечает тот же К.А. Мерецков: «С утра начинались обыденные дела, связанные с подготовкой командирских занятий и сборов, тактических учений и маневров, с вопросами укомплектования войск личным составом и обеспечения их всеми видами довольствия. Много времени и изобретательности требовало рассмотрение проблем строительства казарм, столовых, парков и других сооружений, а также расширение военно-инженерного оборудования Дальневосточного края. Осуществление мероприятий было связано с большими материальными затратами. Нам хотелось сделать больше, а возможности были весьма ограниченными…» [4]

Степан Николаевич Богомягков без промедления включился в эту напряженную повседневную жизнь по обеспечению безопасности дальневосточных границ. Заметим, что ОКДВА по своей структуре несколько отличалась от других военных округов РККА. Так, в её составе с 1931 г. функционировала Приморская группа войск (командующий в 1934–1937 гг. командарм 2-го ранга И.Ф. Федько). Другой особенностью являлось создание и функционирование Особого колхозного корпуса (ОКК) – командир корпуса комкор М.В. Калмыков. При активном участии С.Н. Богомягкова проходила работа по усилению военной авиации Дальнего Востока. Приказом Народного комиссара обороны СССР от 22 февраля 1937 г. за № 0010 и приказом ОКДВА за № 0079 от 15 марта 1937 г. была создана 2-я армия особого назначения (АОН).

Относительно Особого колхозного корпуса (ОКК). Он был создан в составе ОКДВА на основании постановления ЦК ВКП(б) от 17 марта 1932 г., в котором указывалось, что цель создания ОКК состояла в том, «чтобы укрепить безопасность советских дальневосточных границ, освоить богатейшие целинные и залежные земли, обеспечить население Дальнего Востока и армию продовольствием, значительно сократить ввоз хлеба и мяса из Сибири на Дальний Восток, развивать экономику Дальнего Востока». В состав ОКК входили 1-я, 2-я и 3-я стрелковые (колхозные) и кавалерийская дивизии.

Проблем перед командованием ОКДВА стояло много: нехватка кадров, техники, оружия, транспорта. Последнего в некоторых дивизиях было не более 20–25 процентов от нужного количества. Не хватало лошадей, повозок.

Основное внимание в боевой подготовке было уделено овладению новой техникой. Перед личным составом ОКДВА стояла задача практически освоить вновь поступающую боевую технику, научиться применять её во всех видах боя. Соединения и части армии учились в сложных условиях дальневосточного театра военных действий. Занятия проводились в поле, на незнакомой местности. Велась борьба против послаблений в учебе. В тактической подготовке большое внимание уделялось внезапности действий днем и ночью, отработке взаимодействия, особенно танков с пехотой, пехоты с артиллерией.

Особенности горно-таежного рельефа театра военных действий ставили физическую закалку воинов-дальневосточников на первый план. Главным в физподготовке считались маршевая втянутость, штыковой бой и гранатометание.

Большое внимание штаб ОКДВА, возглавляемый С.Н. Богомягковым, уделял подготовке командного состава. В Хабаровске ежегодно проводились сборы высшего и старшего комсостава по 7—10 дней. На них читались доклады, лекции по военным и политическим вопросам, решались летучки, проводились занятия на местности, преследуя цель: усвоить методы борьбы с противником в первоначальный период войны на основных оперативных направлениях. В соединениях и частях проводились сборы со средним и младшим комсоставом (отдельно) два раза в год: весной и осенью. На этих сборах отрабатывались темы наступления, обороны, марша, встречного боя в горно-лесистой местности как летом, так и зимой.

Широкое распространение в ОКДВА получили многосуточные маневры и учения. На них привлекались соединения и части различных видов и родов войск. Крупные общевойсковые маневры были проведены в марте 1936 г. в Приморской группе войск. С итогами этих маневров С.Н. Богомягков ознакомился вскоре после своего прибытия в Хабаровск, прочитав содержание приказа командующего армией, где отмечалось:

«Зимние тактические учения войск Приморской группы, проведенные в горно-лесистой местности, войдут в историю боевой учебы ОКДВА как одно из крупных и поучительных достижений. Ни бездорожье, ни крутые сопки, ни лесная чаща, ни глубокий снег не смогли сдержать боевого порыва войск. Последний день учений был особенно трудным. Дикая метель, холодный резкий ветер, обильный снегопад намного увеличили и без того большие трудности. Но и в этих условиях, при ночевках вне населенных пунктов, в лесу и сопках все бойцы и командиры показали высокую способность вести бой в столь сложной обстановке, проявили исключительную выдержку, твердость характера, силу воли, героизм и отвагу» [5].

И в следующем, 1937 г., в бытность С.Н. Богомягкова начальником штаба ОКДВА войска много занимались в поле. Так, было проведено 6–7 штабных учений на стрелковую дивизию, 12–15 на стрелковый полк, 14–16 на батальон. Например, в этом году в 69-й стрелковой дивизии было проведено 3 дивизионных, 9 полковых и 31 батальонное учение, а в 35-й стрелковой дивизии – 4 дивизионных, 26 полковых и 51 батальонное учение [6].

Но для С.Н. Богомягкова все рухнуло в одночасье. Третий в его жизни арест последовал 18 февраля 1938 г. Проходил он по групповому делу сотрудников штаба и управлений ОКДВА и обвинялся в участии в антисоветской организации РОВС (Русского общевоинского союза). Следствие длилось несколько лет то в Хабаровске, то в Москве. В частности, обвинительное заключение по делу составлялось несколько раз – в марте 1939 г., в мае 1941 г. Приведем некоторые документы из дела надзорного производства на С.Н. Богомягкова.

«УТВЕРЖДАЮ»

Начальник ОО ГУГБ НКВД 2-й ОКА

майор госбезопасности (Розанов)

15 марта 1939 г.

ОБВИНИТЕЛЬНОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ

по делу Свиньина В.А., Богомягкова С.Н., Галвина И.А.,

Григорьева Н.И., Агафонова Н.М., Касаткина П.С.,

Волынина Е.А., Глушкова Н.Н. и Седова С.Д., —

обвиняемых в преступлениях, предусмотренных

ст. ст. 58—1 п. «б», 58—8, 58—9 и 58–11 УК РСФСР.

Произведенным по делу следствием установлено, что по прямому заданию иностранных разведывательных органов в ОКДВА была создана активная антисоветская военно-офицерская, монархическая группа, связанная с известной контрреволюционной организацией «Русский общевоинский союз» (РОВС).

Следствием установлено, что организационное оформление этой контрреволюционной группы «РОВСа» в ОКДВА относится к 1931—32 гг., в состав которой входили обвиняемые по настоящему делу, в прошлом бывшие офицеры царской и белой армий, являвшиеся еще задолго до этого агентами иностранных разведок и участниками контрреволюционных формирований.

Материалами следствия и личным признанием обвиняемых установлено, что в штабе ОКДВА эту антисоветскую группу «РОВС» а возглавляли привлеченные по настоящему делу: Свиньин В.А., полковник царской армии, бывший генерал колчаковской армии, состоявший для поручений при Колчаке, и позднее, в 1936 г., наряду со Свиньиным, в руководство этой группы вошел член «РОВС» с 1936 г. – Богомягков, бывший штабс-капитан царской армии, занимавший в ОКДВА должность начальника штаба армии.

Имеющимися материалами следствия по настоящему делу устанавливается, что антисоветская подрывная деятельность группы «РОВС», существовавшей в ОКДВА, направлялась московским центром «РОВС» в лице врага народа Тухачевского, с которым были связаны обвиняемые по делу Свиньин и Богомягков.

Показаниями Свиньина, Богомягкова, Вишневецкого и других обвиняемых по этому делу установлено, что данная группа «РОВС» через бывшего военного атташе СССР в Японии Ринка, осужденного японского шпиона, была связана с японским генеральным штабом, также со штабом Квантунской армии непосредственно и через представителя японской военной миссии в Харбине генерала Андо, и с руководителями филиала «РОВС» в Харбине Колокольниковым, Суриным и другими.

Для этой преступной связи с указанными организациями обвиняемые по этому делу в лице уже осужденных японских шпионов Вишневецкого и Строчука использовали аппарат разведывательного отдела штаба ОКДВА путем выдачи советской агентуры японцам, перевербовки ее японцами и использовании таковой в своих изменнических целях.

Значительная часть привлеченных по настоящему делу обвиняемых на путь предательства и измены встали задолго до вступления их в группу «РОВС» в штабе ОКДВА и являлись активными шпионами – агентами разведорганов иностранных государств.

Так, обвиняемый Свиньин являлся агентом английской разведки с 1920 г., в которую был привлечен начальником штаба английской миссии при Колчаке полковником Грей. В 1928 г. Свиньин полковником царской армии Маком, членом «РОВС», был завербован в контрреволюционную организацию «РОВС» в г. Владивостоке, по заданию которого создал и являлся руководителем группы «РОВС» в ОКДВА.